Книга: Асистолия - Олег Павлов

Ему ведь тоже было страшно — но его страх плодоносит, процветает. А мой убил, все отнял, уничтожает.

В неперегоревшем навозе живое семя умирает - и смоковное, и крапивное. Вообще, "страх" - это одно из наиболее повторяющихся слов в книге.

Смерть и дорога… Дорога и смерть… Смерть как дорога… Боюсь смерти как дороги… Бояться смерти… Бояться покидать родной мир и отправляться в другой, иной, чужой, дальний… Дорога — путь и пространство, когда все существует лишь потому, что исчезает. Дороги, дороги, дороги — и вот он исчез.

Сама вышеприведенная цитата - она перенаполнена словесным "пищевым наполнителем". Зачем столько? Не дают покоя лавры Чернышевского, нет, не дают. Лавры не дают. Покоя, покоя. Автору, автору. За редким исключением, герои романа только и знают, что нудить: "я, я, я, я....".

Трубка молчала. Страх, неизвестность, одиночество, боль…

Их страх, одиночество, и боль не вызывают ни малейшего сочувствия. Я брался несколько раз, и прочитал с большой натугой этот натужно написанный роман о людях, которые натужно живут никому ненужные свои жизни. Ненужный роман о ненужных жизнях. Эмуляция симулякра. И чтение мое было никому ненужно, и особенно мне самому. Остается лишь пожалеть тех людей, у которых роман вызвал "эмоциональный шок" в 2009 году. Если такой шок действительно имел место быть, место быть. Если вы еще не читали этот текст Олега Павлова, не читайте, живите жизнь.

Первые 20 страниц я мучительно продиралась сквозь предложения, путалась в деепричастных оборотах, ругала громоздкий язык автора и недоумевала: и что только меня изначально привлекло. А потом сама не заметила, как привыкла к манере письма. Ничто больше не коробило и не сбивало воображение с толку, перед глазами четко стали вырисовываться картинки.

Но картинки совершенно безрадостные. Очень, очень-очень давно не приходилось мне читать что-то настолько темное. Могу сравнить разве что с Леонидом Андреевым. Книга – описание жизни художника, жизни, в которой нет ни лучика света, ни капли веселья, ни толики надежды. И оттого, что автор талантлив, так жутко получилось, такое она сильное впечатление производит, что трудно потом отделаться от невольно навязанного тебе видения мира. Хочется стряхнуть с себя, прогнать, как дурной сон. Нет-нет, это не про меня, не про нас, слава Богу.

Олег Павлов, автор, говорит в интервью, что дает в «Асистолии» один единственный ответ, один единственный путь спасения и путь этот – любовь, но у меня о любви и мысли не возникало. Наоборот, книга шепчет нам, что нет никакого пути и никакого спасения. Абсолютная, абсолютнейшая бессмысленность бытия. И особенно пугает, видимо, то, что это не просто страшная сказка, а самая правдивая правда.

Гораздо лучше об «Асистолии» на страничке, посвященной роману. Тут собраны и мнения критиков (как положительные и отрицательные), и интервью с автором, и сам роман в формате пдф. Интервью, кстати, довольно интересные. Особенно вот это и это.

Вот еще важный кусочек, в котором есть ответ, если хочется спросить автора «почему и зачем?». Из интервью «Книжному обозрению»:

Однажды вы сказали, что верите в любовь, как самое естественное, понятное и открытое чувство из всех существующих. Может ли случится, что когда-нибудь вы напишете книгу о любви, но в совершенно другом, не свойственном вам сейчас, стиле? Скажем, такую светлую и нежную, романтичную, как это высказывание? Простите, но это даже не вопрос… Это ваше утверждение, что я написал что-то тёмное и грубое. Понимаете, обратитесь в таком случае к самой себе – задайте себе вопрос, что и для чего вы читаете… Но оставьте право выбора для других. Я люблю Бергмана, Тарковского, Кислёвского – они мне близки. И не представляю, допустим, чтобы Тарковский снял не свой фильм, а какой-то себе чужой, романтический. Художник – это не обслуга. И искусство существует не для того, чтобы делать всем только приятное. Тогда сходите в баню или в ресторан… Искусство многое даёт почувствовать через боль, потому что оно бессмысленно без переживаний таких. Боитесь её пережить – не читайте моих книг.