Текст книги "Жизнь за царя. Григорий Распутин и Августейшая Семья"

Юрьевский пересказывает семинаристам свой доклад, содержащий откровенно фантастические сведения, а 30 молодых людей, затаив дыхание, ловят каждое его слово.

Начал он с того, что Распутин был конокрадом, его поймали, избили и только после этого он стал ходить по богомольям. Легко опровергаемая ложь, ибо если бы этот факт действительно был, его бы использовали еще в деле 1907 года, но ни один недоброжелатель об этом не сказал, а на селе такие вещи не забываются. Нет ни одного документа, который хотя бы косвенно говорил о конокрадстве Распутина.

Более того, в 1915 году, когда слухи о «конокрадстве» Распутина стали распространяться еще шире и «Сибирская торговая газета» напечатала об этом информацию, редакция получила от Распутина такую телеграмму.

«Тюмень, редактору Крылову. Немедленно докажи, где, когда, у кого я воровал лошадей, как напечатано в твоей газете; ты очень осведомлен; жду ответа три дня; если не ответишь, я знаю, кому жаловаться и с кем говорить. Распутин». Через некоторое время газета напечатала опровержение о том, что не имеет доказательств обвинения Распутина в конокрадстве (но очень мелким шрифтом и малопонятным языком).

«Странствовал Распутин вместе с огородником Варнавой года три, а впоследствии он сделал его епископом», – продолжал свой рассказ Юрьевский. Это тоже выдумка, легко опровержимая, так как Распутин познакомился с Варнавой, когда тот был уже в высоком духовном чине настоятеля монастыря.

Далее Юрьевский рассказывает семинаристам настоящие скабрезности, фантастические детали, не имеющие никакой документальной основы, а только обнаруживающие воспаленное воображение малоразвитого человека. Об этих выдумках и говорить бы не стоило, но они настойчиво распространялись определенными силами. Причем с многозначительными намеками, что это истинная правда, которую хотят скрыть от народа подкупленные царским правительством чиновники. Эта «версия» обсуждалась как серьезная и достоверная в кругах российской интеллигенции, лишенной национального сознания, выслушивалась с понимающей улыбкой. «Дело оказалось в том, – продолжал Юрьевский, – что когда Гришку учили (как конокрада), то у него что-то случилось с мошонками, которые плохо выдавали свою продукцию.

Этот изъян делал и другое: Григорий очень часто находился в состоянии полового возбуждения, и эрекция у него была очень продолжительной».

Великосветские барыньки, особенно в придворной клике, имели, как правило, мужей и любовников-полуимпотентов, не способных дать полового удовлетворения женщине. Вот этот половой «голод» Распутин якобы угадывал лучше других и предлагал «бесовское» наваждение изгнать, а как это делалось – свидетельствовали два приговора сельской управы, которые, в промежутке месяцев трех, поступили в канцелярию Тобольского епископа Евсевия.

Первый приговор гласил, что женой Григория Распутина были затребованы понятые для проверки, что поделывает ее муж в бане, куда он водит гостей – барынек из Питера. Сход выделил этих понятых, и понятые привели на сход Григория Распутина и княжну X. Когда сход узнал, что в предбаннике у Распутина сделан целый иконостас из икон, перед которыми он и приезжие из Питера барыньки молятся на коленях, потом раздеваются и идут в баню «делать грех», то для острастки сход постановил:

провести по улице села Покровского голыми греховодников и просить архиерея принять меры, чтобы барыньки не ездили и баб деревенских разврату бы не учили.

Во втором приговоре сообщалось и просилось о том же, с той лишь разницей, что вместо княжны называлась графиня.

«Изгон беса с молитвой и повторением магической формулы «бес блуда, изыди вон!». Совершавший акт с редкой в природе мощью, Распутин давал испытать такой женщине – и неоднократно за один «сеанс» – такое исступленное половое удовлетворение, что, кончив «процедуру», она уже не ощущала обычного состояния похотливости: бес блуда, ясно, покидал ее! Женщина, конечно, делилась радостью «находки» святого изгонителя беса со своей подругой… и так по цепочке обслужены были все болевшие блудом особы из окружения государевой тетки в Киеве… и это послужило поводом «выдвижения» Григория Распутина ко двору в Питер».

Вот такая история была сочинена Юрьевским. В ней нет ни одного реального факта. Сельских сходов и их приговоров о развратном поведении Распутина не было, потому что, выражаясь юридическим языком, отсутствовал факт такого деяния. Не было ни одного случая, когда бы поведение Распутина обсуждалось на сходе, тем более по жалобе жены. Я разговаривал со многими стариками Покровского. Они не помнят, чтобы в селе когда-либо обсуждался вопрос о развратном поведении Распутина, естественно, и нет документов, подтверждающих это, в бумагах Покровской волости.

Юрьевский один из первых придумывает фантастическую процедуру «изгнания беса» путем половых сношений, которую активно приписывали Распутину. Не исключено, что именно Юрьевский, а не Илиодор (Сергей Труфанов) первый придумал эту подробность, которая впоследствии была «творчески развита» Сергеем Труфановым. И которая на полном серьезе обсуждалась в интеллигентских кругах и в широкой печати.

Кто был заказчиком этой истории – сегодня мы можем только предполагать. Но одно определенно ясно: она сильно способствовала развитию мифа о Распутине, внеся в него множество новых, неприличных деталей, ставших объектом самого широкого обсуждения. Следующим шагом в развитии этого мифа был переход от приписывания Распутину разврата на религиозной (хлыстовской) основе к разврату бытовому. Но это стали делать уже позднее, после 1914 года. Общественное сознание должно было привыкнуть к чудовищным деталям неслыханного разврата.

Можно понять реакцию владыки Алексия на эти фантастические выдумки. Внимательно изучив их, собрав достоверные сведения и даже сам выехав на место, Владыко Алексий убедился, что доклад Юрьевского носит чисто клеветнический характер.

И когда Юрьевский пришел к епископу Алексию, тот ему спокойно сказал: «А я, батюшка, тобой сочиненное дело в печь бросил, и оно сгорело».

Чтобы прекратить клеветнические слухи, Алексий лично взялся за это дело, изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви, неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового расследования было подготовлено заключение Тобольской духовной консистории, разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам Государственной Думы. Вот это заключение[95]95
  ГАРФ, ф. 612, оп. 1, д. 13.


[Закрыть]:

«Заключение Тобольской Духовной Консистории о принадлежности… Распутина к секте хлыстов. 29 ноября 1912 г.

По вопросу о принадлежности крестьянина слободы Покровской Тюменского уезда Тобольской губ. Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов.

Преосвященный Алексий Епископ Тобольский, ныне почивший Экзарх Грузии, основательно изучил следственное дело о Григории Новом. Проезжая по Тюменскому уезду для обозрения церквей епархии, он останавливался в слободе Покровской и подолгу здесь беседовал с крестьянином Григорием Новым о предметах его веры и упования, разговаривал о нем с людьми, его хорошо знающими, дал ему возможность быть дважды у себя в Тобольске и здесь испытывал его религиозные убеждения. Из всего вышеуказанного Преосвященный Алексий вынес впечатление, что дело о принадлежности крестьянина Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов возбуждено в свое время без достаточных к тому оснований и со своей стороны считает крестьянина Григория Новаго православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается.

В дополнение к своим личным впечатлениям по сему делу Преосвященный Алексий предложил причту слободы Покровской церкви доставить ему точные, подробные и верные сведения о жизни, деятельности и учении крестьянина Григория Новаго. Причт донес, что ни в обстановке – домашней и усадебной, – ни в образе жизни крестьянина Григория Новаго и его семьи ему, причту, не приходилось наблюдать, видеть и слышать что-либо такое, что указывало бы на принадлежность крестьянина Григория Новаго к хлыстовству. По донесению того же причта, Григорий Новый заботится о своем приходском храме. Так, он пожертвовал 5000 рублей на построение храма в слободе Покровской, пожертвовал в приходский храм серебряный, 84 % золоченый напрестольный крест, четыре серебряные вызолоченные лампады и приложил к чтимой иконе Спасителя массивный настольный золотой крест.

Получив это донесение, Консистория протокольным от 29 ноября 1912 года постановила: «Принимая во внимание, что вопрос о принадлежности кр. слоб. Покровской Григория Распутина-Новаго к секте хлыстов внимательно рассмотрен Его Преосвященством Преосвященнейшим Алексием, Епископом Тобольским и Сибирским по данным следственного дела, на основании личного наблюдения кр. Григория Новаго и на основании сведений, полученных о нем от людей, хорошо его знающих, и что по таким личным обследованиям этого дела Его Преосвященство считает кр. Григория Распутина-Новаго православным христианином, человеком духовно настроенным и ищущим правды Христовой – дело о кр. ел. Покровской Григории Распутине-Новом дальнейшим производством прекратить и причислить оконченным». Такое определение консистории Преосвященным Алексием того же 29 ноября утверждено».

Глава 16. Распутин и местное духовенство. – Негласное наблюдение. – Рапорты и доносы

Чтобы исчерпать тему негласного наблюдения, которое установили за Распутиным духовные власти, закончившегося с приходом епископа Алексия[96]96
  Закончилось духовное наблюдение, но всю жизнь продолжалось полицейское.


[Закрыть], вернемся на несколько месяцев назад и ознакомимся с некоторыми документами, хранящимися в Тобольском архиве и характеризующими, какие отношения сложились у Распутина с местным духовенством.

14 мая 1912 года Дионисий, епископ Челябинский, управляющий Тобольской епархией, приказывает Тобольской консистории собрать сведения о жизни Григория Распутина. И уже 25 мая 1912 года сведения представлены консистории священником слободы Покровской Петром Остроумовым.

«Распутин, – пишет Остроумов, – совершил кратковременную поездку в Петербург в марте н. г. (1912. – О. П.). С 19 числа этого месяца (мая. – О. П.) проживает в селе Покровском, занимаясь делами по ведению своего крестьянского хозяйства. Религиозное настроение Распутина, по-видимому, не изменяется. На богослужение в церковь он ходит по-прежнему почти неопустительно. На последней седмице Великого Поста он говел, но исповедь его была чисто формальная. В доме у Распутина с января месяца проживала петербургская генеральша Ольга Лахтина (она была и гостила у Распутина и в предшествующие годы), почитательница Распутина с 1905 года. Лахтина на религиозной почве пришла в состояние, близкое к невменяемому, и открыто называла Распутина Богом и выражала настойчивое желание, чтобы и другие верили в божественность Распутина, грозя за неверие Божьей карой.

Около 23 или 24 числа апреля Лахтина от Распутина из Покровского уехала. Как слышно было, из-за каких-то неприятностей, вышедших у нее с женой Распутина. Распутин говорил, что он собирается в мае ехать в Петербург. Как выяснилось, в Петербург Распутин не поехал, но 17 мая на пароходе «Ласточка» выехал в Тобольск для следования на богомолье в Абалакский монастырь… (неразборчиво)… Вместе с сими сведениями посланы были брошюры, изданные Распутиным: 1. «Великие дни торжества в Киеве», которая есть у епархиального начальства, и закончилось духовное наблюдение, но всю жизнь продолжалось полицейское.

1912 г. 12 мая. Священник П. Остроумов»[97]97
  ТФГАТО, ф. 156, оп. 29, д. 2314, л. 8–9.


[Закрыть].

2. «Благочестивые размышления». Последняя брошюра была мною получена по усиленной просьбе, и только в одном экземпляре, каковой я и предоставляю Преосвященнейшему Евсевию; экземпляра этой брошюры у меня на руках нет – и пока достать не могу; Распутин дает ее только избранным.

За Распутиным устанавливается постоянное наблюдение.

«Епископу Тобольскому и Сибирскому Алексию. Рапорт

Во исполнение приказаний, данных бывшим Преосвященным Тобольским епископом Евсевием, о ежемесячном предоставлении сведений (подчеркнуто мною. – О. 77.) о местожительстве и действиях крестьянина слободы Покровской Григория Распутина имею честь почтительно доложить о нем Вашему Преосвященству, на основании донесения Покровского причта за июнь месяц, [следующее: ] в начале июня месяца Распутин был дома в селе Покровском. 7 июня к нему приехала на пароходе, шедшем из Тюмени, дочь Матрена, с нею вместе: жена дворянина Смоленской губ. гор. Поречье Зинаида Леонидовна Манштет и крестьянская девица Акилина Никитина Лобчинская (так в тексте. – О. 77.) Могилевск. губ., Боровского уезда, проживающая в С.-Петербурге – сестра милосердия. Вскоре Манштет уехала, Лобчинская же до сего времени живет в доме Распутина.

20 июня на пароходе из Тюмени к Распутину приехал Преосвященный епископ Каргопольский Варнава и с ним иеромонах, имеющий награду – золотой наперстный крест.

Гости эти были встречены на пароходной пристани Распутиным, его братцами и сестрами и всей его семьей. Как только показались на пароходе епископ и иеромонах, Распутин и вся его семья запели Тропарь пятидесятницы. Встретясь с Распутиным, епископ благословил его и затем они трижды облобызались, облобызался с Распутиным и о. иеромонах.

Благословив остальную братию Распутина, епископ Варнава и иеромонах сразу же сели на приготовленный экипаж: е. Варнава в ряд с Распутиным, а иеромонах напротив – ниже на облучок. Уехали с пристани в дом Распутина, братцы и сестры, и семья Распутина также торопливо села на другой экипаж и следом за первым отправилась с пристани в дом Распутина.

Гости Распутина епископ Варнава и его иеромонах ездили и ходили по селу Покровскому, вместе с Распутиным были в гостях у братцев Распутина: Николая… (неразб.)… Ильи, Александра, а также у местных торговцев, у волостного писаря и начальника почтового отделения. Но своей братии по священству посещением своим епископ Варнава и иеромонах не удостоили. Погостив два дня у Распутина, епископ Варнава и о. иеромонах 22 июня на пароходе отбыли из села Покровского, а с ними и сел Распутин – в Тюмень, а затем и в Россию. Провожали его на пристани все братцы и сестры, но без пения. Когда народ отошел от пристани, епископ Варнава вышел на балкон парохода, с него благословлял всех стоявших на берегу реки братцев и сестер Распутина и других жителей кр. слободы Покровской. Распутин, уехав с епископом Варнавой в Россию, возвратился оттуда в слободу Покровскую 7 июля, а 10 июля снова отправился на пароходе – до г. Тобольска.

Вр. исполняющий обязанности благочинного священник Александр Киановский. 11 июля 1912 г.»

Что ни говорите, а в донесениях священников о жизни Распутина чувствуется неприязнь, желание найти в его поступках что-то недозволенное и постыдное. Да и сам Распутин, судя по всему, не очень доверяет этим священникам, он видит, что они за ним следят, высматривают, подслушивают – кому это понравится? Раздавая многим простым людям без ограничения брошюру своего сочинения, Распутин без желания дает ее священнику своей церкви. Видимо, тут давняя неприязнь. Помните, как тот же священник Петр Остроумов давал показания по сфабрикованному делу о принадлежности Распутина к секте хлыстов? Вроде бы ничего против него не сказал, но вместе с тем допускает двусмысленность толкования, которой, кстати, и пользовался «иезуит» Березкин.

Конечно, сам факт установления негласного наблюдения по благословению Тобольского епископа говорил о том, что за спиной у него стояли высокопоставленные лица, заинтересованные в этом.

Глава 17. Проходимец Илиодор. – От религиозного фанатика до воинствующего безбожника. – Месть Распутину. – Создание секты. – Фабрикация клеветнической книги «Святой черт». – Выпады против царской семьи

Начало двадцатого века было богато на аферистов и проходимцев всех видов и мастей. Ощущение перепутья, в котором находилась страна, противоборство разных сил, возможность мигрировать от одной силы к другой создавали условия для возникновения самых низких и подлых личностей, способных на любые преступления, подлоги и обманы для достижения своих целей.

Именно к таким людям и принадлежал Сергей Михайлович Труфанов, более известный для многих как Илиодор. Огромные амбиции и отсутствие всякой совести, страстное желание быть на виду заставляли его искать средства обогащения и делать карьеру всюду, где это можно. Монах-расстрига, отступник от веры, аферист, шантажист, политический заговорщик-убийца и, наконец, сотрудник большевистской Чека – только немногое из того, чем занимался в своей жизни этот человек. Заглянем в его послужной список, хранящийся в Тобольском архиве[98]98
  ТФГАТО, ф. 164, оп. 2, д. 437, л. 184.


[Закрыть].

Он родился в 1881 году на хуторе Большой Мариинской станицы Донского округа в семье дьячка. Не будем рассказывать о всех его путях и перепутьях до возраста 22 лет, многое здесь противоречиво и покрыто мраком. То, что он был нетверд в православии в самом начале своего пути, позднее он и сам признавал. Тем не менее он решается делать духовную карьеру, но звание простого священника не может удовлетворить его безудержную гордыню и болезненное самолюбие. Он хочет стать епископом. Но по церковным законам епископом может быть только монах, поэтому в ноябре 1903 года он принимает монашество под именем Илиодора. В 1905 году, после окончания Петербургской Духовной академии, Илиодор становится преподавателем гомилетики в Ярославской духовной семинарии. Однако там он ужиться не сумел, и через год его переводят для преподавания того же предмета в Новгородскую семинарию, а уже через месяц он бросает преподавание и переезжает в Почаевскую лавру. Но и там он долго не засиживается и уже в сентябре 1907 года переводится в Житомирский архиерейский дом.

Через полгода Илиодор из Житомирской губернии переезжает в Саратовскую.

В феврале 1908 года двадцатисемилетний иеромонах Илиодор становится заведующим архиерейским подворьем и одновременно миссионером-проповедником – должности, являющиеся важными ступенями на пути к столь желаемому епископскому званию.

Центром деятельности Илиодора становится монастырь в г. Царицыне. Здесь он развивает бурную деятельность, стремится стать народным религиозным деятелем. Организует различные службы и союзы, выступает с речами и проповедями. Илиодор, в целях карьеры, пытается эксплуатировать национальные чувства русских, но делает это грубо и вульгарно и поэтому только дискредитирует их. Неразборчивость в средствах (клевета, шантаж, вымогательство) уже тогда отталкивает от него многих сторонников, хотя в течение примерно трех лет Илиодору удается сохранять свою популярность.

Вот образец печатной пропаганды, которая велась Илиодором в Царицыне. Эта листовка распространялась с его легкой руки среди горожан. Будущий враг царя, соратник масонов и сионистов и чекист Илиодор призывает: «Нет, братцы, не сдавайте Руси врагу лютому! Плюньте на все посулы царства жидовского! Идите, братцы, по стопам Христа! Мощной грудью крикните, одним духом: «Прочь, жидовское царство! Долой сионизм! Долой красные знамена! Долой красную жидовскую свободу! Долой красное жидовское равенство и братство! Мы не желаем жидовского царства на Святой Руси! Да здравствует один на Руси батюшка-царь, наш царь православный, царь христианский, самодержавный!»

Авантюрист разыгрывает патриотическую карту. В одной из проповедей в 1911 году он заявляет, что царь Николай II находится в руках жидомасонов – министров, из которых самый главный масон П. А. Столыпин. Илиодор заявлял, что министров следует драть розгами по средам и пятницам, чтобы выбить из них масонский дух[99]99
  Курлов П. Г. Гибель императорской России. М., 1992. С. 25.


[Закрыть].

Еще тогда в Царицыне Илиодора многие считали карьеристом и провокатором, хотя «своим пылким темпераментом и горячим красноречием» он был одно время идолом толпы, народным трибуном-демагогом.

Знакомство с Распутиным происходит в 1908 году в Петербурге у архимандрита Феофана, находившегося в дружеских отношениях с Саратовским епископом Гермогеном. В 1909–1910 годах Григорий приезжает в Саратов и Царицын, где близко знакомится с деятельностью Илиодора. В свою очередь, в декабре 1909 года Илиодор приезжал погостить к Распутину в Покровское, где, воспользовавшись моментом, украл у него важное письмо, которое впоследствии будет использовать для шантажа. Присмотревшись к Илиодору, увидев в нем типичного карьериста и проходимца, Распутин прекращает его поддерживать, в частности, отказывается дать ему денег на своеобразную агитационную поездку пароходом по Волге, а также финансировать его газету с громким названием «Гром и молния».

Илиодор оказался очень мстительным человеком и примерно с 1910 года начинает сначала исподтишка, а потом и открыто травить Распутина (распускает о нем грязные слухи, тем более что чувствует за своей спиной поддержку епископов Гермогена и Феофана).

В конце 1910 года Илиодор уличается в лживой демагогии, распространении клеветнических слухов, провокации и карьеризме. В феврале 1911 года в Царицын командируется царский флигель-адъютант А. И. Мандрыко, чтобы на месте разобраться в клеветнических обвинениях, которые распространяются там о деятельности Распутина. Разобравшись в деле, Мандрыко рекомендует Илиодора из Царицына выслать, так как он ведет вредную агитацию, в которой затрагиваются даже царь и Синод. Открывается интрига, в которой были завязаны Гермоген, Феофан и Илиодор. Гермогена ссылают в Жировицкий монастырь, Феофана понижают в должности, Илиодора отправляют во Флорищеву Пустынь.

Илиодор понимает, что церковная карьера его кончена. И в течение полугода из ревнителя православия он превращается в его неутомимого критика. Илиодор поносит Русскую Церковь и ее иерархов. «Колдуном я был, народ морочил»[100]100
  Речь. 9.01, 1913.


[Закрыть], – заявил Илиодор корреспонденту либерально-масонской газеты «Речь» после снятия сана.

Вот как рисует Илиодора в этот период писатель Евгений Чириков:

«Ничего духовного! Высокий, здоровенный, мордастый, скуластый, с маленькими острыми глазками, в больших сапогах, озорная вызывающая фигура и жесты, только рука – мягкая, холеная, женоподобная, привыкшая к целованию паствы. Гляжу и сам себе не верю: иеромонах или волжский разбойник? Явное могущество плоти перед духом. Человек, который приспособлен проталкиваться кулаком и локтями, но вовсе не словом Божиим!» С Илиодором Чириков провел целый вечер, долго беседовал с ним обо всем. Чирикова удивляло, как из врага революционеров он сумел превратиться сам в «революционера», человека, ненавидящего царя. Уже позднее, размышляя об Илиодоре, Чириков писал: «Какой яркий предвестник будущего Ленина! Предтеча нашего большевизма в монашеской рясе! Оба авантюристы, фантазеры, фанатики, честолюбцы и властолюбцы, только один удачник, а другой неудачник…»[101]101
  Наш современник. 1991.№ 9. С. 81–82.


[Закрыть]

За тягчайшие преступления против церкви с него снимают сан.

Но зачем ему нужна Церковь, когда он в ней не может сделать церковную карьеру? И он отрекается вообще от православия, от веры.

20 ноября 1912 года Илиодор, разрезав руку бритвой, пишет своей кровью в Синод послание: «Я… отрекаюсь от вашего Бога. Отрекаюсь от вашей веры. Отрекаюсь от вас как от архиереев…»[102]102
  Илиодор (Сергей Труфанов). Святой черт. М., 1917. С. 175.


[Закрыть]

Более того, бывший православный, а теперь ненавистник Русской Церкви, он пытается создать новую религию, где Богом будет он сам. Дело это открылось очень быстро. Один из его бывших соратников пришел с повинною к властям и все рассказал.

«Иван Иванов Синицын, мещанин г. Борисоглебска, православный, 42 лет, под судом не бывал, живу в г. Царицыне на Кронштадтской ул., в доме№ 17.

Бывшего иеромонаха Илиодора, Сергея Михайловича Труфанова, – по лишении сана, я знал хорошо и бывал у него на хуторе Большом в то время, когда он проживал в доме своих родителей, и затем, когда он отделился от них и переселился в свое собственное здание, которое он назвал «Новая Галилея». В то время, когда Сергей Труфанов проживал в доме своих родителей, я находился при нем безотлучно месяца два и могу удостоверить, что приверженцы и поклонники его приезжали к нему на краткое время, не более суток.

Здесь Сергей Труфанов возлагал хулу на Иисуса Христа и Приснодеву Марию, говоря, что Иисус Христос не Бог, а простой человек, родившийся от простой женщины, зачавшей не по наитию Святого Духа, а от плоти обыкновенного человека, что Мать Его имела и других детей, кроме Него, что Иисус Христос был распят, но не воскрес, а что воскресла только вечная истина, которую проповедовал Иисус Христос и которую теперь проповедует он, Труфанов, что мир существует миллионы уже лет, что мир этот создан Богом, но Бог, создав мир, отшатнулся от него и не вмешивался более в дела людей, что люди живут только на земле и, умирая, совершенно исчезнут, так как загробной жизни нет, и не будет никогда воскресения из мертвых; что православная вера не что иное, как колдовство и суеверие, а священники – колдуны, дурачащие людей; что он, Труфанов, создает другую религию, отринув из православия все лишнее: как браки, таинства; что Богом предопределено, что явится он, Илиодор, который создаст новую религию, и что благодаря этой новой религии совершенно изменится вся жизнь людей и все государственные законы.

Все такие суждения возмущали родителей Сергея Труфанова, и между ними и Сергеем Труфановым начались пререкания и неприятности, и Сергей Труфанов купил себе сад и, построив здание, назвал последнее «Новая Галилея». Все вышеизложенные хулы и суждения Сергей Труфанов высказывал, будучи совершенно в трезвом виде и исключительно с целью поколебать веру и произвести соблазн среди слушателей. Многие приверженцы Илиодора, люди чисто православные, от таких речей отдалялись от него, Илиодора, Сергея Труфанова то же, а некоторые – небольшое количество – последовали по проповедуемому им пути. Такими явились Михаил Ильин Антонов, приказчик магазина Домбаева в г. Царицыне, на базаре 4-й части, Дмитрий Матвеев Романенко, проживающий во 2-й части города Царицына в собственном доме, и Егор Калинович Соловьев, проживающий также во 2-й части города Царицына в собственном доме.

Многие купцы г. Царицына, пока Илиодор, будучи монахом в г. Царицыне, проповедовал православную веру, были его почитателями и оказывали ему материальную поддержку, как то: братья Рысины, Яков Пирогов, Василий Федорович Лапшин, Константин Иванов Меркурьев и др., но, когда Сергей Труфанов отрекся от православия во Флорищевой Пустыни, совершенно отпали от него и в хуторе Большом не были.

Поклонниками и посетителями Труфанова были люди простые, необразованные, чернорабочие, и вот среди таких людей проповедь Сергея Труфанова и имела успех. Поселившись в «Новой Галилее», Сергей Труфанов стал давать приют у себя в «Новой Галилее» своим поклонникам, которые, в числе до 50 человек, жили у него и кормились.

Столовой служила в нижнем этаже «Новой Галилеи» большая комната, в которой стоял стол, за которым были все проживающие у Сергея Труфанова и он сам. На стене этой комнаты висели портреты Толстого и Лютера, причем Сергей Труфанов занимал место, имея с левой стороны от себя портрет Лютера, а с правой – Льва Толстого. Еда начиналась и кончалась без крестного знамения; причем после еды за этим же столом всеми пелись песни: «Варяг», «Бродяга», «Соловей» и т. д. Все посетители, за исключением Надежды Перфильевой, Елены Харченко и Еженковой, кажется, Любови, помещались на ночь в нижнем этаже «Новой Галилеи»; названные же девицы и Сергей Труфанов помещались в верхнем этаже. В этом этаже, в большой комнате, служившей приемной, стоял стол, за которым Сергей Труфанов принимал по одному человеку, причем на стене за стулом, на который садился Сергей Труфанов, висела картина, изображающая распятого человека с чертами самого Сергея Труфанова, копию этой картины я обязуюсь вам, следователь, представить завтра.

Сергей Труфанов, поселившись в «Новой Галилее», стал носить поверх поддевки белой материи хитон, имеющий вид холста, с короткими рукавами; хитон есть одежда Иисуса Христа, и можно думать, что Труфанов, нося этот хитон, желал изобразить собою Иисуса Христа, так как благословлял своих посетителей, как Иисус Христос, возложением своей руки на голову благословляемого. Почему он, Труфанов, носит хитон, объяснений при мне не давал. В «Галилее» я видел Сергея Труфанова только два раза; в первый раз я его посетил в ноябре прошлого года, причем я приехал к нему после обеда, переночевал у него и наутро, часов в 11 утра, уехал; во второй раз я приехал к нему 21 того же ноября часа в 4 дня и уехал от него в 2 часа ночи, увезя Сергея Труфанова с Марьей Ильиной Кистановой через г. Царицын на хутор Накладку царевского уезда. В оба эти мои приезда Сергей Труфанов устраивал парад своим жильцам. Мужчины являлись на этот парад в белых папахах с деревянными кинжалами и шашками. Женщины тоже некоторые при таких же кинжалах. Все это воинство собиралось в нижнем этаже «Галилеи», в столовой. Сергей Труфанов сходил с верхнего этажа в столовую, здоровался с народом, говоря «Здорово», на это участвующие в параде громко отвечали «Здравие желаем, ваше императорское величество», так как Труфанов называл себя царем Галилейским. После этого Федот Болотин (живет во 2-й части г. Царицына) рапортовал Труфанову: «Ваше императорское величество, – держа деревянную шашку на караул, – в «Новой Галилее» – внутри и снаружи – все обстоит благополучно». После этого садились все за стол есть. Для чего Сергей Труфанов устраивал эти парады, я не знаю, но утверждаю, что все это он делал в здравом уме и ничего ненормального я в его психике не находил.

Когда Сергей Труфанов поселился в Накладке царевского уезда, я убедился, что он не проповедник какой-либо религии, а политический революционер, злоумышляющий производство взрывов и убийство должностных лиц г. Царицына и бывших своих поклонников – богачей, как то: Рысиных, Лапшина, Меркурьева и др. Я знал, что названная выше Кистанова собрала в один месяц до 2000 рублей на приобретение взрывчатых веществ для производства бомб, каковые деньги и передала Сергею Труфанову. Кистанова собирала деньги «на святое дело», не зная, что эти деньги она собирает на покупку взрывчатых веществ. Что деньги эти собираются на приобретение взрывчатых веществ, я узнал от Кузьмы Киреева (живет во 2-й части г. Царицына), бывшего послушника иеромонаха Илиодора, собиравшего деньги в октябре месяце, но, узнав это, я и указал полиции местопребывание Сергея Труфанова в Накладке, убедившись, что Сергей Труфанов революционер.

По-видимому, Сергей Труфанов должен был заготовлять бомбы с Надеждою Перфильевой, которую, чтобы более связать с собою, и взял себе в жены. У меня имеются шесть писем Сергея Труфанова и две телеграммы. Телеграммы эти я завтра представлю вам, следователь, и объясню их содержание, но не подробно, так как не все мне известно из этих телеграмм. Телеграммы эти за подписью «батюшка» адресованы были мне и Кирееву. Телеграммы эти я прочел Кузьме Кирееву (2-я часть г. Царицына), но удержал их у себя. Я также могу представить и письма, но с тем, чтобы копии с них, вами, следователь, засвидетельствованными были мне выданы.