Текст книги "Волчье племя"

Глава 5

В питомнике Тоцкого нетерпеливо ждал Камил, встретивший его удивленным возгласом:

– – Ну и горазд же ты поспать, Станислав!

Он называл своего начальника на «ты», так как их отношения давно уже перешагнули барьер субординации.

– Нездоровится мне что-то сегодня, Камил, – уныло ответил помощнику ветеринар. – Ты тут сам разберись, а я прилягу. Голова прямо-таки раскалывается! – укладываясь на топчан в углу рабочей комнаты, сипло добавил он.

Ветеринар не врал: чувствовал он себя отвратительно. И ему требовалось еще раз обдумать положение, в каком он оказался. Поудобнее устроившись на топчане, Тоцкий собрался с мыслями, но его поднял с места вбежавший в комнату Камил.

– К нам гости, Станислав! – встревоженно сказал он.

– Кто?!

– Хозяин!

У Тоцкого неприятно екнуло сердце: он вспомнил ночной наказ Ловчего проследить вечером за Штормом.

– Ему-то какого черта здесь надо?! – вырвалось у него.

Камил вместо ответа только дернул плечами.

– Где он? – спросил ветеринар.

– У входа. Я не осмелился пригласить его сюда, а то чего доброго попадется ему на глаза что-нибудь не то!.. У собак шерсть еще не выгорела! – добавил Камил.

– Правильно поступил, – натягивая на ноги валенки, одобрил Тоцкий, – здесь ему делать нечего! Подай-ка мне телогрейку и ключи от мастерской.

Накинув на себя телогрейку и прихватив ключи от мастерской, где изготовлялись чучела животных, ветеринар заспешил к поджидавшему его у входа в питомник начальнику исправительно-трудовой колонии.

Шторм выглядел измученным. Крупные морщины прорезали его лоб, а под глазами появились темные мешки. Он, как и Тоцкий, ночью не сомкнул глаз.

– Какими судьбами, – Алексей Николаевич? – приветствовал его ветеринар, открыв входную дверь питомника.

– Да вот решил заглянуть, – сдержанно ответил полковник. – Должен же я хоть раз за время своей работы посетить прилегающий к моему учреждению кинологический питомник.

Тоцкий, не скрывая иронии, рассмеялся:

– Раз вы решили удостоить нас такой чести, то, видит бог, случилось что-то серьезное.

Я прав?

– Отчасти да, – сконфуженно промямлил посетитель. – Мне, Станислав Григорьевич, нужна хорошая собака. Знаете ли, в связи с последними событиями в поселке я что-то не очень уверенно себя чувствую. Точнее, беспокоюсь о жене и детях, – добавил он.

У ветеринара отлегло от сердца.

– Ну что же вы стоите, Алексей Николаевич? Проходите, – распахнул он дверь перед Штормом. – Уж для вас я постараюсь что-нибудь придумать.

Зайдя в питомник, полковник увидел в конце длинного коридора между вольер Камила.

Вспомнив события вчерашнего вечера, он почувствовал, как его тело помимо воли охватывает мелкая дрожь. Помощник ветеринара, не обращая внимания на прибывшего гостя, спокойно занимался чисткой вольер и даже не обернулся.

– Как он у вас? – неожиданно для себя спросил Шторм у ветврача.

– Кто? Помощник?.. – не сразу понял ветеринар. – Отлично! Другого такого трудно сыскать! Исполнителен, а главное, не требователен ко мне, – рассмеялся ветврач, стараясь выглядеть как можно беззаботнее. – Ну что же вы все стоите, Алексей Николаевич? Идите за мной!..

Растерявшийся на мгновение полковник словно очнулся от сна и уверенно зашагал за хозяином, который повел своего начальника не в рабочий кабинет, а в специально оборудованную мастерскую, где им изготовлялись чучела животных. Мастерская находилась почти у самого входа в питомник, и это позволяло не допускать посетителей к собачьим вольерам, а таких желающих среди заказчиков было хоть отбавляй.

Зайдя в помещение, гость почувствовал резкий специфический запах, ударивший ему в ноздри. Именно этим запахом пропиталась одежда Тоцкого. Мастерская больше напоминала склад, набитый барахлом, среди которого возвышались на специальных подставках чучела различных животных. Здесь были и белки, и зайцы, и соболь, и пятнистый олень. Но самым заметным из множества фигур животных было чучело бурого медведя, возвышающееся над всеми остальными животными. Фигура могучего зверя стояла во весь рост на задних лапах, голова почти упиралась в потолок, глаза светились хищным блеском, а пасть была свирепо оскалена. Шторм невольно залюбовался им.

– Красавец! – с восхищением произнес он.

– Да!.. Только не дай бог в тайге с таким красавцем встретиться, – усмехнулся ветврач.

– Слава богу, мне не доводилось с ним встречаться в тайге лицом к лицу, – глядя на зверя, благоговейно вздохнул Шторм. – Кстати, Станислав Григорьевич, я слышал, вы не только ветеринар и таксидермист, но и отличный дрессировщик диких зверей? – перевел он разговор в другую плоскость.

– Кто же, интересно, вам такое сказал? – насторожился ветеринар.

– Земля слухами полнится. Я слышал, у вас даже волчья пара жила. Это правда?

– Да, жила, – после некоторого раздумья ответил Тоцкий. – Только эти волки были инвалидами, но даже их мне не удалось приручить; так что вас немного дезинформировали, Алексей Николаевич.

– Почему не удалось приручить? – удивился Шторм.

– Потому что взрослое дикое животное, выросшее на воле, нельзя приручить в неволе, – пояснил ветеринар. – Мне пришлось их выпустить после того, как их раны зажили.

– А говорят, к вам приходят из тайги два волка и вы их подкармливаете.

– Кто говорит?

– Люди говорят, – не задумываясь, ответил полковник. – Говорят еще, что вы знаете охотничьи заговоры и поэтому так легко уживаетесь с различными животными, даже с дикими!

– Ерунду люди говорят, – рассмеялся ветеринар. – А вы, Алексей Николаевич, похоже, совсем забыли, зачем сюда пришли.

Шторм смутился: он понял, что в своих вопросах зашел слишком далеко и это может повлечь за собой нежелательные подозрения со стороны ветеринара.

– Нет, я не забыл, зачем сюда пришел, Станислав Григорьевич, – стараясь выглядеть хладнокровным, сказал полковник. – Просто о вас ходит много различных и порою самых фантастических слухов, так что я решил поговорить мимоходом и об этом.

Но Тоцкий прекрасно понял, куда клонил Шторм, хотя сам терялся в догадках, почему начальник лагеря после вчерашнего разговора с Ловчим так быстро пришел к нему… В этот момент в мастерскую вошел Камил, и ветеринар с полковником устремили на него свои взгляды.

– Станислав Григорьевич, время ехать за париями, – постучал Камил пальцем по циферблату часов, – опоздаем.

Как показалось Тоцкому, Шторм весь напрягся, когда заговорил Камил. Затем он увидел, как начальник колонии побледнел и у него на лбу выступили капельки пота.

– Вам плохо, Алексей Николаевич? – спросил он его.

– Нет, ничего, – судорожно дернулся полковник, – это я простыл немного.., наверное, температура.

«Что-то здесь не так!» – молниеносно пронеслось в голове Тоцкого, и он испытующе посмотрел на Камила, который, казалось, сохранял ледяное спокойствие.

– Алексей Николаевич пришел подобрать себе друга, – сказал он помощнику, – и мы должны помочь ему, а за париями мы поедем попозже. Так какую собаку вы хотите приобрести, Алексей Николаевич? – вернулся к забытой теме ветеринар.

– А какие у вас есть? – стараясь выглядеть спокойным, спросил полковник.

– Кроме бойцовых и сторожевых пород, у меня нет никаких, – ответил ветврач, пристально изучая поведение своего начальника.

– Если можно, мне лучше бойцовую, – промямлил Шторм.

– Что же, тогда пойдемте и выберем.

Они вышли из мастерской и направились по коридору вдоль вольер. Подчиняясь какой-то неведомой силе, полковник не торопился и вертел по сторонам головой, внимательно разглядывая упитанных здоровенных псов, сновавших по клеткам. В одной из вольер его взгляд привлекли несколько собак породы немецкой черной овчарки, и он как завороженный припал к клетке, стараясь получше их рассмотреть. Его глазам предстал странный окрас шерсти немецких овчарок. Они были не чисто черного цвета, а со светлыми проплешинами на голове, боках и груди, причем, как успел заметить Шторм за несколько коротких мгновений, которые ему удалось улучить, когда хозяева питомника ушли вперед, светлые проплешины у некоторых овчарок темнели прямо на глазах, становясь черными как смоль, и сливались в однотонный цвет с шерстью. И еще одна деталь заставила полковника оцепенеть от изумления: у всех без исключения собак пасть была оскалена так, как будто они смеялись. Перед глазами его, словно фотографические кадры, встали ощеренные пасти вчерашних волков, и он почувствовал, как озноб охватывает его тело с головы до пят. Не веря своим глазам, Шторм не мог оторваться от увиденного им зрелища.

– Возле этой клетки останавливаться нельзя, – раздался над его ухом грубый голос Камила. От неожиданности полковник вздрогнул и резко обернулся.

– Эти собаки больны, – добавил подошедший Тоцкий, – и останавливаться возле этой вольеры опасно! Здесь, Алексей Николаевич, вы должны поступать строго по инструкциям, и если вы идете за нами, то будьте добры от нас не отставать!..

Интонация была безапелляционной.

– И не забудьте, Алексей Николаевич, что хозяева в этом питомнике – мы! – добавил к вышесказанному ветеринар. – Эти собаки обучаются по специальной методике, и любой посторонний для них нежелателен!.. И я вас очень прошу подчиняться нашим требованиям, так как это гарантирует и вашу безопасность. А теперь прошу вас следовать за нами, – более мягко сказал он, уступая ему дорогу.

Полковник медленно оторвался от клетки и молча прошел вперед, пытаясь побороть возникшую в теле дрожь. Ветеринар и помощник последовали за ним. Пройдя несколько извилистых коридоров, они вошли в специально оборудованную лабораторию, где, как понял Шторм, и находились «детские ясли» для новорожденных щенят. Их содержали в мини-вольерах отдельно от свирепых мамаш, и это позволяло ветеринару проводить среди щенков селекцию более тщательно.

– Так какую собаку вы хотели бы приобрести, Алексей Николаевич? – опять обратился ветеринар с вопросом к начальнику лагеря. – Терьера, питбуля, ротвейлера?..

– Я вам уже сказал – бойцовую, а вообще на ваше усмотрение, – нехотя ответил гость. – Целиком полагаюсь на ваш опыт!

– Тогда я предложу вам стаффордширского терьера, – сказал Тоцкий, подходя к одной из клеток, где находилось около десятка щенков. – А для того чтобы проверить качество их помета, мы сейчас на ваших глазах проведем небольшой эксперимент!.. Это чтобы вы потом не были разочарованы, – как-то загадочно усмехнулся он.

Шторм выжидающе наблюдал за действиями ветеринара и его помощника. Ему уже было безразлично, чем они заняты, так как все его мысли вращались вокруг событий вчерашнего вечера и вокруг того, что ему довелось увидеть минуту назад в клетке, где находились немецкие овчарки. А тем временем Камил достал из клеток четырех щенков и посадил их в небольшую цинковую чашу, над которой висел металлический прут с насаженными на него кусками мяса. Щенки, почуяв запах свежей крови, задрали головы и дружно вцепились зубами в подвешенные лакомые куски. Дальнейшие события явились для полковника полной неожиданностью. Тоцкий, взяв в руки огромный нож, по своим размерам больше похожий на меч, подошел к повисшим на кусках мяса щенкам и одним взмахом отрубил им головы. Их крохотные тельца упали в цинковую чашу, разбрызгивая по сторонам кровь, а маленькие головки остались висеть на подвешенных кусках мяса.

– Зачем вы это сделали, Станислав Григорьевич?! – возмущенно выкрикнул Шторм.

– Но вы же хотите получить полноценную собаку, – вытирая нож, усмехнулся ветеринар, – и положились на мой опыт. А мой опыт не позволяет отдать щенка из непроверенного помета.

– И вы проверяете надежность выводка таким вырварским способом?

– К сожалению, Алексей Николаевич, другого метода отбора пока еще не изобрели, – резюмировал Тоцкий. – Если три головы из четырех отрубленных продолжают держать мясо, значит, помет этот качественный, и вы можете быть довольны своим приобретением. Будьте уверены, что пес, которого вы приобретете из оставшегося выводка, когда вырастет, всегда будет вашим надежным защитником, и если ему доведется схватить свою жертву зубами, то будьте спокойны: он ее не выпустит!

– Мне кажется, я вас недооценивал, – сделав глубокий вздох, хрипло сказал полковник.

– А мне не кажется: я знаю, что вы меня недооценивали, Алексей Николаевич. Ведь вы не знаете, что я являюсь почетным членом Международной кинологической организации и что мои методы селекции животных запатентованы и широко распространены в западноевропейских странах. Мои методы дрессировки собак позволяют им набрать такое количество мускулов, что их не каждая пистолетная пуля сможет пробить, а это полная гарантия того, что пес, которому дана команда, невзирая на огнестрельные раны, всегда сможет выполнить ее до конца, – с упоением говорил ветеринар. – И ничего этого обо мне вы не знаете!.. Вот и сейчас мне прислали из федерации четыре особи парии, чтобы я смог продолжить свою работу в области селекции новых пород собак.

– А что собой представляет эта пария? – неожиданно заинтересовался полковник.

– Это такая небольшая порода одичавших собак, от которых произошли многие домашние собаки, – забыв об осторожности, объяснил Тоцкий. – Они не лают, а, подобно волкам, воют, быстро приспосабливаются к различным условиям обитания, очень осторожны и недоверчивы, но, пожалуй, самое главное их качество – они ведут норный образ жизни и эти норы за счет своих крепких лап могут вырыть в считанные минуты даже в самой твердой почве. Представьте себе охотника в тайге с такой собакой, которая для своего хозяина быстро выроет надежную пещеру, где можно будет укрыться от дождя и холода. Представляете?! – с вдохновением посмотрел ветврач на гостя.

– Представляю. А сколько времени займет такая селекция и какие собаки для этого требуются? – продолжал интересоваться начальник колонии.

– Раньше такая селекция могла занимать по времени пять-семь лет, а сейчас достаточно от года до трех, – откровенничал Тоцкий, – но думаю, что я успею быстрее. А породы для такого отбора подойдут волкообразные – овчарки. Они между собой генетически родственные.

– А лаять они будут?

– С волчьим подвывом, – рассмеялся ветеринар.

Он видел, какой интерес к его рассказу разгорелся в глазах Шторма, но и предположить не мог, с чем это связано.

– А до этого вы не пробовали заниматься разведением таких пород, Станислав Григорьевич? – продолжал любопытствовать полковник.

– Ну а как же?! Каждый уважающий себя селекционер мечтает вывести какую-то необыкновенную породу собак, но у меня, Алексей Николаевич, к сожалению, из этого пока ничего не выходит! Выведенные мною породы пока только по-волчьи воют, но наклонности у них далеко не охотничьи, – с сожалением протянул ветеринар.

Тут он заметил, как из-за спины Шторма ему делает знаки Камил, чтобы он держал рот на замке. Он осекся и замолчал. Выбрав щенка из вольеры от оставшегося помета, Тоцкий осторожно передал его в руки полковника.

– Содержательную же беседу вы со мной провели, – разглядывая симпатичную мордашку щенка, высказался тот. – Теперь-то я точно знаю, что недооценивал вас… Спасибо за щенка. Если возникнут какие-нибудь вопросы в связи с его воспитанием, я обязательно обращусь к вам за помощью, Станислав Григорьевич. Надеюсь, не откажете? – спросил Шторм, окончательно придя в себя.

– Буду только рад! – вежливо ответил Тоцкий.

Возвращаясь по коридору к выходу из питомника, полковник машинально повернул голову к клетке, где находились немецкие овчарки, и, как ему показалось, уже ни у одной из них на шерсти не было белых пятен. Проходя мимо мастерской Топкого, он также заглянул в распахнутую дверь и увидел там стоявшую посреди комнаты могучую фигуру медведя, которая запечатлелась у него в голове, как стоп-кадр из кинофильма.

* * *

Проводив взглядом полковника, ветврач задумчиво посмотрел на Камила и удивленно пробормотал:

– Тебе ничего не показалось, Камил?

– Что именно?

– Что Шторм вел себя как-то странно.

Камил пожал плечами и недовольно буркнул:

– Тебе, Станислав, поменьше трепаться надо. Я показываю, показываю тебе, чтобы ты заткнулся, а тебя понесло! Не хотел я тебе говорить, но, видать, придется, – замялся Камил. – Сегодня ночью мне Ловчий приказал твоих собак взять, чтобы Шторма попугать, если тот будет несговорчив или еще что.

– Почему ты мне сразу не сказал?! – вытаращив глаза на Камила, заорал ветврач. – Я ведь предупреждал, чтобы ты ставил меня в известность.

– Когда бы я, интересно, тебе сказал? – в свою очередь, взорвался Камил. – Ты сначала дрыхнешь до обеда, а потом… Сколько я тебе знаками показывал, чтобы ты язык за зубами держал, так нет же!.. Все надо выложить!..

Смотри, какой он грамотный животновод! – кипел помощник. – Конечно, Шторм не дурак и догадался обо всем!..

– Он видел вчера вечером собак? – упавшим голосом спросил Тонкий.

– Не только видел, но и шкуру свою от них спасал!.. Кстати, мне показалось, что он мой голос узнал, – немного поостыв, добавил Камил.

– Твой голос?

– Да! Мы вчера завязали ему глаза, ну, я под это дело дал ему пару затрещин в соответствующем словесном оформлении!

– Идиот! – процедил сквозь зубы ветеринар.

– Не сдержался, – согласился Камил. – А ты тоже не лучше меня.

– Почему вы с Ловчим вчера мне ничего не сказали про собак?

– Потому что мы знали, что ты не дашь их, – просто объяснил Камил. – Из-за того, что ты наэкспериментировал с ними в поселке, теперь сам дрожишь как осиновый лист. А вчера была отличная погода, снег! Мы погрузили собак в машину. А за ночь буран сделал свое дело, и никаких следов в поселке!..

– Ты видел, Камил, как Шторм стоял возле вольеры и разглядывал их? – испуганно спросил его ветеринар.

– Видел. Я сразу понял, что он догадается, ведь у них еще не вся шерсть выгорела.

– Что теперь будем делать?

– Не знаю. Ждать, – твердо сказал Камил. – Даже если он и догадался, ему все равно ничего не доказать.

– Ловчий велел мне сегодня проследить за ним, как он поедет домой: с охраной или без нее.

– Вот если до вечера он не придет сюда с нарядом и не арестует нас, то можно считать, что все его подозрения умерли, – уверенно сказал помощник. – Ведь он понимает, что их к делу не пришьешь, их доказать надо! К тому же он неглупый человек и после вчерашнего разговора с Ловчим прекрасно понимает, что мы с ним связаны. Но и это ему надо будет доказать! А пока, я думаю, он больше озабочен тем, как обезопасить себя и свою семью.

Камил не ошибался в своем предположении. Шторм, сидя за столом в кабинете, играл со щенком и обдумывал сложившуюся ситуацию. Безусловно, голос Камила он узнал, но то, что на его глазах произошло с собаками, сейчас воспринимал как мираж. «Мало ли что мне могло померещиться! – думал он. – И еще надо бы допросить Золотого… Но из этого матерого вора и слова не вышибить!» Вспомнив мастерскую Тоцкого, полковник негромко пробубнил, обращаясь к щенку:

– Твой бывший хозяин имеет не только голову на плечах, но и золотые руки. Вон какие чучела делает – их любой музей с радостью купит.

«Интересно, сколько же ему платят за такую работу?» – внезапно подумал он, вспомнив огромное чучело медведя. И вдруг его словно ударило током: в таком чучеле только побег устраивать. И главное – никто не догадается!

– Тьфу ты, черт! – испуганно выругался он, отмахиваясь от своих мыслей. – И придет же такая ахинея в голову!..

Но эта идея засела занозой в голове, от нее уже нельзя было избавиться. Он решил вечером снова зайти в питомник Тоцкого.

В конце рабочего дня, когда все офицеры и служащие покинули ДПНК, начальник колонии, засунув за пазуху щенка, вышел из зоны и направился к кинологическому питомнику. Погода была морозная, и легкий ветерок, забираясь под одежду, неприятно знобил тело. Служебную машину он решил не отпускать. Еще издали в сгущающихся сумерках начальник лагеря увидел маячившую неподалеку от питомника фигуру Камила. Теперь сомнения его рассеялись: вспомнив вчерашнюю фигуру человека на углу дома, к которой шли волки, он мог с полной уверенностью сказать, что это был помощник ветеринара. При приближении к Камилу Шторм вдруг увидел, как тот резко повернулся и исчез среди множества пристроек питомника. Нехорошее предчувствие заставило полковника остановиться: он понял, что за ним следят. Потоптавшись в сомнении на месте, он решил все-таки не отступать от намеченного пути и нетвердым шагом направился к питомнику. Уже у двери он осмотрелся по сторонам: нет ли кого, кто мог бы его видеть? И несмело нажал на кнопку вызова. Дверь открылась через полминуты, и на пороге появился Тоцкий.

Увидев перед собой полковника, он не смог скрыть удивления:

– Вы что-то здесь оставили, Алексей Николаевич?

– Забыл спросить вас, Станислав Григорьевич, чем кормить это создание? – показал начальник лагеря на щенка. – Сами вы мне этого не сказали. И вообще, я хотел с вами поговорить, – делая большие паузы между словами, закончил он.

Тоцкий, немного помявшись, раскрыл перед ним дверь, пропуская в помещение.

И на этот раз ветеринар провел начальника колонии в мастерскую. Пока тот снова разглядывал фигуры животных, Тоцкий заварил чай и пригласил гостя к столу. За столом волнение полковника возросло, и это не укрылось от проницательных глаз хозяина. Он понимал, что Шторм догадывается о причастности его и Камила к вчерашним событиям, но начальник колонии пришел к нему без наряда и, по всему видно, не собирался его арестовывать. Тоцкому стало ясно, что полковник явился совсем по другому поводу, а плохо скрываемое волнение не давало ему начать разговор.

– Вы, Алексей Николаевич, пришли ко мне поговорить о том, что с вами случилось вчера? – внезапно спросил ветеринар, поняв, что бояться нечего и надо идти напрямик.

Шторм вздрогнул и, звякнув чашкой, поднял на хозяина испуганные глаза.

– Откуда вы знаете?

– Откуда вы узнали, что со мной об этом можно поговорить? – в свою очередь, спросил Тоцкий.

Полковник неуверенно пожал плечами.

– Тогда сделаем так, – процедил сквозь зубы ветеринар, – вы мне говорите, что вас ко мне привело и как вы догадались, а я рассказываю вам о том, как догадался о ваших намерениях!..

– Намерениях? – как эхо повторил Шторм.

– Намерениях.

Тоцкий видел, как по телу начальника колонии прошла судорога, но он терпеливо продолжал пить чай, зная, что гость в конце концов заговорит.

– Я вас слушаю, – на всякий случай подстегнул он его.

– Я узнал по голосу Камила, – коротко ответил тот, – и видел из окна дома, как к нему шли волки.

Глаза ветврача на мгновение сделались стеклянными, и, отхлебнув из чашки, он сказал не менее коротко, чем полковник:

– Мне известно все, о чем с вами говорили те люди, которые так неаккуратно затащили вас в машину, Алексей Николаевич. Позвольте узнать, что вы собираетесь делать?

Но Шторм, не зная, что ответить, промолчал. Он находился в полном замешательстве и начинал уже проклинать себя за необдуманный приход к Тоцкому.

– Сейчас трудное время, Алексей Николаевич, – заговорил ветеринар, видя растерянность начальника колонии, – и вам представляется возможность заработать неплохие деньги.

Отказ же ваш может повлечь за собой неприятные для вас и вашей семьи последствия. Вы поднимаете, о чем я говорю?

Шторм кивнул головой.

– Так что мне передать вашим вчерашним знакомым, Алексей Николаевич? – ненавязчиво спросил ветврач.

– А какую сумму они мне могут предложить за организацию побега?

У Тоцкого веки сузились так, что глаза превратились в две маленькие щелочки.

– Немалую, – тихо ответил он. – Вам хватит и на дом, и на машину, и на всю оставшуюся жизнь. Могу я это понимать так, что вы согласны?

Полковник опять кивнул головой, и у Тонкого вырвался вздох облегчения.

– Только я хочу, Станислав Григорьевич, чтобы связь с теми людьми осуществлялась через вас, – поторопился сказать гость. – Я не хочу, чтобы меня застукали с ними, когда…

– Ну, это само собой! – перебил его врач. – Да!.. Алексей Николаевич, может быть, у вас уже есть кое-какие соображения, как помочь Золотому?..

– Ага, – и, запнувшись, Шторм показал на чучело медведя.

– Что? – не понял Тоцкий.

– Медведь. В чучеле вывезти Золотого из зоны, – запинаясь, сказал полковник.

У хозяина от удивления отвисла челюсть. Он несколько раз переводил взгляд со своего гостя на чучело медведя и обратно. Ему и в голову не могло прийти такое. Наконец, оправившись от изумления, ветеринар спросил:

– А как вы это себе представляете, Алексей Николаевич?

– Над этим еще надо подумать, – приобретая уверенность, ответил Шторм. – Вообще, я предполагал, что вы мне будто бы подарите медведя, а я его установил бы в клубе, в красном уголке. Ну, а дальше, как сложатся обстоятельства, – не желая забегать вперед, закончил полковник.

– Интересная идея, – заметил Тоцкий.

Ему пришло в голову, что он зря запаниковал, когда узнал, что Ловчий втянул к это дело начальника колонии. «Если так складываются обстоятельства, то это даже лучше, – думал он. – Шторм связь с Ловчим будет осуществлять через меня. Медведь мой!.. А это значит, что любую идею, выдвинутую им, я смогу выдать за свою». Размышляя над этим, он заметно повеселел.

– Жизнь диктует нам свои условия, Алексей Николаевич! – стараясь придать голосу оптимизм, сказал он. – Иногда приходится жертвовать служебным положением, чтобы спасти жизнь своим близким и уцелеть самому в этих суровых условиях!.. Постарайтесь поменьше думать о негативной стороне этого дела и побольше о том, как оно закончится и какое удовлетворение ждет вас в материальном эквиваленте! Я сегодня же поставлю в известность людей Золотого и завтра сообщу вам сумму вознаграждения за вашу помощь!..

Тоцкий, проработавший почти с самого рождения с животными, обладал прекрасным психологическим чутьем и, видя в глазах полковника неуверенность, говорил не останавливаясь, чтобы окончательно развеять его сомнения в успехе намеченного предприятия. Исчерпав весь словарный запас, ветеринар сделал вид, что у него много работы, и, поднявшись из-за стола, заторопился к вольерам.

– Вы уж меня извините, Алексей Николаевич, – сказал он, – время позднее, и боюсь, что не успею прививки до конца всем своим подопечным сделать. Жена меня и так постоянно бранит за то, что я так поздно домой возвращаюсь!..

Шторм, поняв намек хозяина, грузно поднялся из-за стола и, попрощавшись, медленно направился к выходу из питомника.