Текст книги "Волчье племя"

Глава 6

Возвращаясь к служебной машине, полковник заметил, что Камил, вновь появившийся из какой-то подворотни, провожает его взглядом. Слежка неприятно защекотала его нервы.

«Хотя как ты хотел? – задал он себе вопрос. – Теперь они будут следить за каждым твоим шагом. Может быть, и мне так поступить?» – подумал он, но отогнал от себя эту мысль, понимая, что, как только бандиты заподозрят его в этом, ему несдобровать. «А может быть, обратиться в прокуратуру к Смольникову? – снова подумал он. – Ведь еще пока не поздно. У меня будет тесная связь с Тоцким, а Смольников установит наблюдение за ним. Рано или поздно клетка захлопнется и для него, и для всех, кто с ним связан». Но через мгновение он рассудил, что в таком случае лишится вознаграждения.

«А ведь при умелой постановке дела можно не только получить крупный выкуп за Золотого, но и со временем надеть на всех кандалы, – соображал он на ходу. – Надо как можно лучше все обдумать».

Думал Шторм недолго. Уже на следующее утро он знал, что делать. Собрав в своем кабинете оперативников, он приказал им найти для него хорошую кандидатуру негласного сотрудника из числа военнослужащих.

– Ко мне поступила информация о том, что в зоне заключенными готовится акция протеста, – пояснил он причину экстренного собрания, – и мне нужен негласный сотрудник для сбора более подробной информации, желательно из числа солдат срочной службы.

Оперативников такая просьба застала врасплох.

– Но ведь вы, Алексей Николаевич, прекрасно знаете, что такое невозможно: солдаты несут только охранную службу, и мы не имеем права.

– Я это знаю не хуже вас, – оборвал оперативника Шторм, – но других людей, которых заключенные не знали бы в лицо, у нас нет! Из числа же стукачей и наседок мы подобрать нужные кандидатуры не можем, среди них есть такие, кто готов служить и вашим и нашим. И о наших планах будут знать все заключенные колонии, – твердо заявил он.

– По этому вопросу надо говорить с командиром части, а не с нами, – подал голос тот же оперативник.

– Вот вы, Каравайцев, и поговорите с ним, – произнес Шторм. – Подберите нужную кандидатуру. Желательно, чтобы у этого солдата не было родителей: в случае его провала меньше ответственности. Все понятно?

– Так точно!

– Вечером жду от вас результатов. Если возникнет что-то непредвиденное, я весь день буду у себя, и по всем вопросам немедленно ко мне!.. Всем остальным провести разъяснительную профилактику по отрядам, – обратился он к собравшимся.

После ухода оперативников Шторм еще некоторое время обдумывал детали разговора с будущим негласным сотрудником, но, вспомнив о том, что ему доложил дежурный по ДПНК о Золотом, он накинул на плечи шинель и отправился в штрафной изолятор, куда вора в законе перевели из ПКТ за нападение на контролера.

* * *

Покормив, как обычно, по дороге Цезаря и Агату, Тоцкий заспешил домой. Ему не терпелось известить Ловчего о хорошей новости, и он боялся не успеть до визита вора в законе.

Однако его опасения оказались напрасными:

Ловчий в этот вечер не появился, не было его и на следующий день, так что Тоцкому пришлось избегать встречи со Штормом, чтобы не вызвать у него нежелательных подозрений по поводу платы за побег Золотого. Лишь на третьи сутки поздно ночью Ловчий появился в доме ветеринара, и взволнованный хозяин накинулся на него.

– Где тебя черти носят?! – спросил он, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Сам толкаешь меня в такую авантюру и пропадаешь черт знает где! Теперь каждый день дорог!.. Ты хоть знаешь, как сейчас события разворачиваются?!

– Вижу, у тебя есть новости, – усмехнулся Ловчий.

– Да еще какие! – воскликнул Тоцкий.

– Выкладывай.

Выдержав небольшую паузу, ветеринар радостно начал рассказывать о событиях трехдневной давности.

– Не поверишь, Ловчий, но Шторм сам пришел ко мне!

– Сам?! – удивился Ловчий.

– Да! Он узнал голос Камила, когда вы разговаривали с ним в машине. Это он мне потом сказал, когда второй раз пришел.

– Ну, ну!.. – насторожился вор в законе.

– Первый раз он пришел ко мне утром, как будто щенка хотел приобрести. Ходил по питомнику, все вынюхивал. Я сразу понял, что произошло что-то не то, и велел Камилу следить за ним. А вечером Шторм опять пришел.

Я решил сначала, что он арестовать меня пришел, но оказалось, он все хорошо обдумал и решил предложить свои услуги!.. Сказал, что связь с тобой будет поддерживать через меня.

– Ты ему рассказал обо мне? – угрожающе спросил Ловчий.

– Да ты в своем уме?! – испуганно воскликнул Тоцкий. – Он даже не спрашивал про тебя, а я инициативы не проявлял.

– Так как же он узнал про меня?

– Я тебе объяснил уже, что он по голосу Камила узнал! – раздраженно сказал ветеринар. – Наутро пришел в питомник, как я полагаю, убедиться в том, что не ошибся, и понял, что все мы между собой связаны!.. Собак узнал!..

Почему меня об этом не предупредили?! – возмущенно спросил он. – Смотри, Ловчий, твоя беспечность может всем нам боком выйти!

– Да ладно, раскудахтался, – отмахнулся Ловчий. – Ты лучше скажи, какие услуги предлагал Шторм?

– Помощь предлагал за определенную плату, чтобы Золотого освободить!.. Я ему еще позавчера должен был дать ответ, но тебя где-то черти носят!.. Что ему завтра передать?

Ловчий на какое-то время задумался. Столь скорое согласие полковника несколько озадачило его.

– Знаешь, Станислав, не нравится мне, что он так быстро согласился, – сказал он после долгого молчания. – Знаю я их кумовские приемы, хитрые они, собаки! И потом… Почему он не расспросил обо мне?.. Значит, не торопится, боится спугнуть, – сам с собой продолжал рассуждать Ловчий. – Здесь надо все как следует взвесить. Может, через тебя и Камила он думает выйти на всех нас. С работы он возвращался в сопровождении охраны?

– Нет.

Ловчий опять задумался. Через минуту, покачав головой, он тихо пробормотал:

– Странно. Может, он без охраны, чтобы нас не спугнуть. Ведь рано или поздно мы обнаружим себя. А что он предлагает, чтобы освободить Золотого?

– Не он, а я предлагаю, – самоуверенно сказал Тоцкий, – он лишь окажет услугу.

– Какую услугу?.. И почему ты предлагаешь?

– Я говорил тебе, что ты рано вычеркиваешь меня из списка нужных людей, – ухмыльнулся ветврач, – и что я могу кое-что придумать.

– Ну, и что Ты придумал?

– Вывезти Золотого из зоны в чучеле медведя, которое ты мне заказал, – пояснил ветеринар. – А помощь в этом окажет Шторм!

У Ловчего от удивления глаза широко раскрылись.

– А у тебя, Станислав, и вправду голова на месте! – воскликнул он. – И как ты до этого додумался?

– Да я уже давно об этом думал и хотел тебе сказать, – заулыбался врач, – только вот ты меня не хотел слушать. Нападение какое-то придумал на расконвойку и комнату свиданий!

– То была горячка, – сконфуженно стал оправдываться Ловчий, – признаю, не подумал.

– Да, тут ты и в самом деле не подумал, – снисходительно согласился Тоцкий, – а я для тебя придумал вариант без кровопролития.

– А как это все будет выглядеть?

– Проще не бывает, – продолжал самодовольно ухмыляться ветврач. – Чучело медведя мы подарим Шторму, а он его поставит как экспонат в красном уголке клуба. Ну а дальше, я думаю, все будет выглядеть приблизительно так: Золотого выведут из ПКТ либо в санчасть на какие-нибудь прививки, либо в баню, либо начальник сам найдет какую-нибудь причину, чтобы усадить его в чучело медведя, ну а затем он прикажет вынести экспонат из зоны ко мне для какого-нибудь ремонта, предположим, мыши или крысы попортили его…

Ловчий внимательно слушал и старался как можно яснее представить себе все детали предстоящего дела. И чем дальше он слушал, тем больше хмурилось его лицо.

– За идею, Станислав, тебе большое спасибо, – наконец сказал он, – за нее ты получишь свою долю, но меня здесь настораживает одна вещь.

– Какая?

– Быстрое согласие Шторма. Не верится, чтобы человек, проработавший столько лет в сфере охраны лагерей, тем более дослужившийся до такого положения, так скоро согласился помогать тем, кто еще совсем недавно находился у него под присмотром.

– Тогда какого черта ты связался с ним? – недоуменно спросил хозяин.

– Сам не знаю, – пожал плечами Ловчий. – Планируешь так, а на самом деле все происходит по-другому.

– Что-то я ничего не понял, что ты наплел, – растерянно хмыкнул ветеринар. – Выражайся яснее.

– Да просто ощущение риска мне нервы щекочет, вот я, наверное, и совершаю головотяпство!

– Это твое головотяпство, как я уже сказал, тебя точно до добра не доведет! – недовольно буркнул врач. – И себя, и всех нас под «зеленку» подведешь!.. Из прокуратуры мне и так не дают покоя, а тут ты еще со своим головотяпством.

– Ладно, не зуди! – оборвал его Ловчий. – Вытащим из зоны Золотого, получишь свою долю и можешь катиться ко всем чертям!

Зная вспыльчивый характер вора в законе, Тоцкий замолчал, но через мгновение, не выдержав, спросил:

– Ну и что же теперь будем делать?

– Делать? – с иронией в голосе переспросил гость. – А делать, Станислав, мы будем вот что: для начала ты скажешь Шторму, что за его помощь мы ему дадим пятьдесят тысяч долларов – это для того, чтобы он не дергался, а ты отнесешь ему аванс в десять тысяч. Затем ты проследишь за ним, все ли гладко. Я имею в виду, не устроит ли он нам слежки или еще какой-нибудь каверзы: ведь не исключено, что Золотого он усадит в это чучело, а потом на это чучело начнет ловить нас!..

– Думаю, ничего не получится, Виктор, – вставил фразу хозяин.

– Почему?

– Шторм прекрасно знает, что я связан с вами, и обезопасит себя со всех сторон. И уж тем более он постарается законспирировать любую слежку. Уж тебе ли не знать их методы работы, когда ты столько лет провел за колючей проволокой под их опекой?

Ловчий почесал затылок.

– Выходит, нам придется действовать вслепую? – неуверенно спросил он.

– Выходит, так.

Настроение вора в законе заметно упало.

Встав из-за стола, он начал ходить взад-вперед.

– А не подложить ли нам ему свинью? – наконец остановился он посреди комнаты. – Если мы затеяли такую авантюру, то и действовать надо до упора!..

– Как это – «до упора»? – не понял ветврач.

– Допустим, полковник быстро согласился потому, что не знает, сколько нас, и на самом деле боится за жизнь своей семьи, – стал развивать свои мысли Ловчий. – Чтобы вычислить всех нас, он дает согласие и тем самым тянет время!.. Тянет время для того, чтобы мы все себя обнаружили, ведь мы должны встречать Золотого, и полковник это хорошо знает.

– Логично, – согласился Тонкий.

– В таком случае, Станислав, мы поступим по-другому, – понизил голос Ловчий. – Мы Шторму в чучеле медведя подкинем троянского коня!

– В каком смысле? – разинул рот ветеринар.

– Мы набьем его оружием, и пусть он после этого ставит его в красном уголке клуба. Ты же, Станислав, встретишься в лагере с блатными и переговоришь с ними. Желающих выйти на свободу найдется немало, а нам это впоследствии зачтется!..

– Ты, Виктор, хочешь, чтобы они сами… – Тоцкий не смог закончить фразы: слова застряли у него в горле.

– Совершенно верно, Станислав. Оружие будет с глушителями, и блатные сами бесшумно поснимают охрану с вышек и уберут патрульных контролеров с улиц лагеря, а также в ДПНК, штрафном изоляторе и ПКТ! Такого хода, я уверен, полковник от нас не ожидает! – закончил Ловчий, потирая руки. – Ну, как моя идея?!.

Тоцкий весь сжался от ужаса. Он знал непредсказуемость Ловчего и то, что вор в законе ни за что не отступал от намеченных планов, какими бы безрассудными они ни казались.

В очередной раз ветеринар пожалел, что сразу не рассказал о своем замысле с болезнью Золотого. Сейчас он казался таким простым и безобидным по сравнению с тем, что задумал Ловчий.

– Что с тобой, Станислав? Ты не одобряешь моей идеи? – скривил губы тот, увидев его лицо.

– Я не смогу.

– Чего ты не сможешь?

– Я не смогу пойти на такой риск, – пролепетал Тоцкий.

– А тебе и не надо идти ни на какой риск, – опять скривился Ловчий, – тебе лишь надо помочь Шторму установить троянского коня в клубе и переговорить с блатными, которые сами придумают, как достать оружие из чучела медведя.

– Да, но Шторм может догадаться, ведь чучело с оружием весит в десять раз тяжелее! – возразил врач. – И вдруг он захочет посмотреть?..

– Тогда ты сделаешь так, чтобы он не посмотрел! – оборвал его Ловчий.

– Виктор! – сделал последнюю попытку ветеринар. – Может, не стоит? У меня есть еще один вариант…

– Все!.. Я все сказал! – угрожающе заревел вор в законе. – Ты понял меня?!

* * *

Шторм, прежде чем зайти в камеру к Золотому, ознакомился в контролерской с постановлением о его переводе из помещения камерного типа в штрафной изолятор: там говорилось о беспричинной агрессии заключенного по отношению не только к сокамерникам, но и к контролерам. Уяснив себе некоторые детали из прочитанного, полковник приказал дежурному прапорщику сопровождать его камеру.

Золотой встретил Шторма циничной ухмылочкой. Его лицо было разбито до неузнаваемости, обе руки пристегнуты наручниками к отопительной батарее, дыхание было частым и хриплым.

– Что, начальник, пришел полюбоваться, как надо мной твои костоломы поработали? – сиплым голосом спросил Золотой вошедшего в камеру Шторма. – Они мне ребра сломали.

– Тебе что, жить надоело? – перебил его полковник. – На тот свет торопишься?

– Вызовите мне врача, – требовательно прохрипел вор, – ослабьте наручники, у меня уже все руки онемели. Врача мне!

Немного потоптавшись на месте, Шторм обернулся к сопровождавшему его прапорщику и приказал снять с Золотого наручники.

– Это опасно, Алексей Николаевич, – предупредил его контролер, – он бросится на вас!

Мы уже несколько раз освобождали его от наручников, но он все время бросается на нас с кулаками и пытается задушить!

Слушая прапорщика. Золотой истерически расхохотался.

– Боитесь, черви позорные! – заорал он во все горло. – Вы меня и мертвого бояться будете!

– Седых, прекратите истерику! – громко сказал Шторм, перекрывая его смех. – Сейчас вам вызовут врача и дадут успокоительное. Снимите с него наручники, – повторил он свой приказ контролеру.

Но как только заключенный почувствовал, что его руки свободны, он резво вскочил на ноги и залепил начальнику колонии такой увесистый удар в переносицу, что тот вылетел из камеры и приземлился в коридоре штрафного изолятора. Второй удар, который Золотой хотел нанести прапорщику, не достиг своей цели – бывший настороже контролер опередил его ударом дубинки по голове. Дальше на вора обрушился град ударов, и Золотой, потеряв сознание, распластался на полу камеры. Прапорщик снова пристегнул его наручниками к батарее и вышел в коридор, чтобы помочь начальнику колонии подняться с пола. Лицо полковника было залито кровью, шедшей из носа.

Опершись на руку контролера, он поднялся на ноги и заковылял в комнату контролеров, где находился умывальник. Умывшись и приостановив кровь, он уселся на кушетку и потрогал опухавшую переносицу.

– Шустрый, сволочь! – пробормотал он себе под нос.

– Я же говорил вам, Алексей Николаевич, что это опасно, – посетовал прапорщик. – Вообще нам кажется, что он тронулся умом, поэтому мы не снимаем с него наручников.

Шторм поднял глаза на дежурного и несколько мгновений смотрел на него в упор.

– Вы это серьезно?

– Во всяком случае, нам так кажется, – замялся прапорщик. – Со вчерашнего вечера он бросается на сокамерников и на нас, требуя, чтобы мы его убили!

– Вот что, – приказал полковник, – вызовите сюда врача, пусть он его осмотрит и окажет медицинскую помощь.

– Тоцкого сегодня на работе нет: он на больничном, – ответил прапорщик.

Это известие вызвало у Шторма небольшое смятение.

– Ну, тогда привезите из поселковой больницы врача! – вскипел он. – Что, вы не знаете своих обязанностей? Вам надо о них напоминать?

Встав с кушетки, он швырнул окровавленный платок в урну и направился к выходу из изолятора. Перед дверью он обернулся и сказал:

– Если врач посчитает нужным, то переведите Золотого в санчасть и выставьте возле него дежурного.

Вернувшись к себе в кабинет, он долго анализировал события последних суток, но к определенному выводу так и не пришел. Неожиданное известие о болезни Тоцкого повергло его в смятение, поскольку вечером должна была состояться очередная встреча с ним. Правда, немного поразмыслив, полковник пришел к выводу, что это обстоятельство ему даже на руку: у него появилось время еще раз все как следует обдумать.

Вечером к нему в кабинет пришел Каравайцев и доложил о проведенной работе по подбору негласного сотрудника.

– Есть один паренек без роду без племени, Алексей Николаевич. – Оперативник положил на стол перед начальником папку с личным делом солдата. – Он согласен поработать на нас, но у него есть кое-какие условия.

– Какие?

– Он хочет, чтобы, после того как он выполнит наше задание, мы написали ему рекомендацию для поступления в Московскую академию Федеральной службы безопасности. Мечтает поступить на отделение контрразведки!..

– Романтик, – усмехнулся Шторм. – Что же, такие люди всегда нужны. Подготовьте для него необходимые рекомендации и принесите мне на подпись, – приказал он Каравайцеву. – И пригласите его ко мне.

– А он здесь, Алексей Николаевич, ждет в коридоре.

– Ну так зовите его!..

Каравайцев вышел в коридор и через несколько секунд вернулся с высоким сухощавым солдатиком. Вид будущего негласного сотрудника немного разочаровал Шторма. Лицо парня было настолько юное и розовощекое, что трудно было себе представить, как оно впишется в круг грубых бандитских физиономий.

Предложив ему сесть, Шторм улыбнулся:

– Значит, зовут вас?..

– Светлов Андрей Викторович, – представился парень, видя, что начальник колонии открыл папку с его личным делом.

– Прекрасно, Андрей!.. Значит, хотите поступить в академию Федеральной службы безопасности?

– Так точно! – отчеканил солдат.

– Прекрасно.

На минуту полковник задумался, снова разглядывая парня. Он заметил, что Каравайцев, сидевший позади солдата, смотрит на него неодобрительно, с сожалением.

– А вы представляете, для чего вас вызвали и какое задание вам предстоит выполнить?

Солдат суетливо обернулся назад и, бросив взгляд на Каравайцева, робко ответил:

– В общих чертах мне объяснили, а конкретно не знаю, что мне предстоит сделать.

– Вам, Андрей, предстоит очень опасная работа, – тяжело вздохнул Шторм, – связанная с огромным риском, но если вы ее выполните, то можете считать себя на пятьдесят процентов студентом академии!

Каравайцев неодобрительно хмыкнул.

– Снимите с себя одежду, – не обращая внимания на оперативника, предложил солдату Шторм, – и скажите: вы знакомы с жаргоном заключенных?

– А как же! – ответил Светлов, раздеваясь. – Кто же его здесь не знает? Любой черпак, отслужив год в охране зоны, может говорить на нем с любым зеком!

– Прекрасно. Тогда скажите, Андрей, как уголовники называют наемного убийцу?.. Это я для проверки, – добавил полковник.

– Гладиатор или торпеда! – без запинки ответил солдат.

– А проститутка?

– Бикса.

– Кровать?

– Шконка.

– Лампочка освещения?

– Балдоха.

Слыша, как легко отвечает солдат, Шторм удовлетворенно улыбнулся. Тем временем парнишка скинул с себя одежду и остался в одних трусах. Увидев белоснежную кожу солдата, полковник нахмурился.

– Знаете, Андрей, почему я вас попросил раздеться? – не зная, как приступить к деликатной теме, спросил он.

– Нет, – пожал плечами удивленный парень.

– Видите ли, вам придется некоторое время пожить среди заключенных – таково наше задание.

– Это я понял.

– Хорошо, что вы поняли. Так вот, с таким чистым телом, как у вас, находиться среди заключенных небезопасно. Ясно, что я имею в виду?

Наивный паренек отрицательно покачал головой.

– Мне надо испачкаться? – по-детски спросил он.

– Нет, что вы, Андрей! – непроизвольно прыснул от смеха Шторм. – Чистое тело в плане гигиены, напротив, является одним из показателей высокой нравственности у заключенных, так что здесь вы можете быть спокойны за себя! Я имею в виду совсем другое: на вашем теле нет ни единой татуировки, а такое явление среди заключенных строгого режима крайне редко, – как можно мягче пояснил Шторм. – Я хочу спросить вас, Андрей: готовы вы ради серьезного дела пожертвовать несколькими участками кожи на своем теле для нанесения татуировок? Только поймите меня правильно: я хочу снизить степень риска в вашей предстоящей работе. Все должно выглядеть натурально, чтобы не вызвать подозрений у заключенных.

– Я согласен! – не задумываясь, ответил солдат.

Полковник, видя безрассудную готовность парня броситься в омут головой, усмехнулся.

Он знал, с какой гордостью тот будет рассказывать сослуживцам о том, что руководство исправительно-трудовой колонии именно его выбрало для выполнения специального задания в среде опасных заключенных. Но если бы этот юный солдат Светлов, желающий, отучившись в академии, послужить Отечеству, знал, что ни одного абитуриента с разрисованной татуировками кожей туда не принимают, то не дал бы так необдуманно своего согласия.

– Я очень рад, что вы готовы помочь нам, – мягко улыбаясь, сказал полковник. – Сегодня вы можете отдыхать, а завтра с утра мы займемся вашим телом и начнем проводить инструктаж, как вы должны вести себя в той или иной обстановке, знакомить с законами и понятиями уголовного мира. В этом нам поможет капитан Каравайцев Вячеслав Иннокентьевич, – показал он на сидевшего в конце длинного стола оперативника.

После ухода солдата Каравайцев, все время хранивший молчание, неожиданно взорвался:

– Алексей Николаевич, вы отдаете себе отчет в том, что вы задумали?! Ведь вы посылаете этого мальчика к матерым волкам, они по одному его дыханию вычислят, кто он, откуда и кто его послал!..

– Успокойтесь, товарищ капитан! – резко оборвал оперативника Шторм. – Я проработал в этой системе больше вашего и знаю, что делаю!.. А вы бы лучше приступили к составлению плана подготовки этого парня!

– Для составления плана мне необходимо знать конкретную цель задания и группу лиц, которые будут его окружать, когда выпустим его в зону, – так же резко отреагировал Каравайцев. – А пока я знаю только с ваших слов, что заключенными готовится акция протеста.

Даже какого именно, вы не сказали.

– Вот это и предстоит ему узнать, – Спокойно ответил начальник колонии. – И постарайтесь больше не пререкаться с начальством, Вячеслав Иннокентьевич, а выполнять свою работу оперативника.

– Неужели мало стукачей и наседок, от которых мы и так получаем достаточно информации о том, что делается в среде заключенных? – посетовал Каравайцев, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу из кабинета.

Прежде чем он вышел, за его спиной раздался наставительный голос начальника колонии:

– Вы, Вячеслав Иннокентьевич, забыли одну воровскую поговорку заключенных, что козел козлу – рознь, но даже и они в голодный год сбиваются в стадо. Неужели вы думаете, что если в колонии готовится бунт, то мы получим исчерпывающую информацию от деградированных стукачей, которые за пайку хлеба готовы и мать родную продать?! Не забывайте, что сейчас начинает пахнуть кровью, и никто из этих козлов, опасаясь за собственную шкуру, не проявит инициативы и не придет к нам рассказать о намерениях заключенных!.. В этом нам сможет помочь только не принадлежащий к их среде человек, именно такой, как этот Светлов.

Каравайцев ничего не ответил Шторму и, лишь проглотив слюну, покинул его кабинет.