Текст книги "Бек: политический роман"

* * *

Весь 1941 год ознаменовался резким ускорением всех процессов по подготовке Германии к войне с Советским Союзом.

Перед самой войной, 8 июня, в южный шпионский центр – иранский город Исфахан, прибыл сам шеф германской разведки адмирал Канарис.

Здесь руководитель абвера провел переговоры с вождем бунтарского кашкайского племени, предлагая ему взять власть в Иране в свои руки при прямой военной поддержке со стороны Германии.

Одновременно Канарис прорабатывал вопрос о возможном подкупе наследника иранской короны. Ему дарят дорогой автомобиль марки «Мерседес-Бенц», обещают еще один.

Делается попытка подкупить и других высокопоставленных политиков страны. Но все эти планы по смене власти в Иране рушатся после решительного ввода советских войск на север этой страны в августе – сентябре 1941 года.

Накануне ввода войск в северном районе Ирана, открыто действовала немецкая разведка, которой руководил генеральный консул в Тебризе, агент абвера Юлиус Шульце.

Вскоре к нему на «усиление» прибыл штурмбанфюрер СС Майер (Рихард Август), бывший сотрудник немецкой промышленной компании в Москве.

Он был «сослан» в Иран после своей аналитической записки руководству рейха, в которой писал, что Красная армия сильна, советская экономика на подъеме, «пятая колонна» в России уничтожена и нет никакой надежды на антибольшевистское восстание.

Правда не понравилась фашистскому руководству, и Майер в октябре 1940 года оказался в Иране, куда он прибыл в сопровождении еще одного германского разведчика, некоего Романа Гамоты, офицера СС.

Азат видел, как нагло действуют в Иране эсэсовцы, как день ото дня растет их число, и старался быть предельно осторожным.

Было очевидно, что германская агентура будоражит народ и ведет подрывную деятельность в рядах вооруженных сил, пытаясь поднять их на открытые боевые действия против частей Красной армии в случае их ввода в страну. Уже после нападения Германии на СССР советское руководство трижды (дважды в июле и один раз в августе) обратило внимание Реза-шаха на провокационные попытки вовлечь Иран в войну. Однако на шаха воздействовали не только из Москвы.

Германией вынашивался коварный план государственного переворота и смещения шаха Ирана. Этот вопрос перешел в практическую плоскость после 25 июня 1941 года. В тот день Берлин нотой потребовал от Реза-шаха вступить в войну с СССР на стороне Германии. Шах предпочел нейтралитет.

Тогда для свержения его в страну вновь прибыл шеф абвера. Изначально адмирал Канарис планировал начать переворот 22 августа, а затем передвинул его на 28-е число из-за того, что шаху доставили письменное послание фюрера, в котором тот призывал руководителя государства «не уступать нажиму на него со стороны США и Англии, так как Германия скоро займет южные области Советского Союза».

17 августа шаху была предложена открытая военная помощь немецким посольством. И это несмотря на готовящийся против него государственный переворот!

Но шах занял выжидательную позицию.

Глава 9

25 августа 1941 года Бек шел по улице к Большой соборной мечети Улу-джами, где он должен был служить (к службам в соборных мечетях привлекались настоятели мечетей города).

Он уже знал, что части двух советских армий Закавказского фронта, созданного Директивой Верховного главнокомандующего И. Сталина на базе Закавказского военного округа, ранним утром перешли границу с Ираном и ведут наступление на Джульфу – Тебриз.

Он знал также и то, что его Отечество в смертельной опасности и немцы уже под Смоленском.

«Но сейчас главное – не допустить бессмысленного кровопролития, к которому толкали германские спецслужбы! – решил молодой человек. – Что я сам, советский разведчик, могу сделать для этого?! Идет война, Родина истекает кровью, и теперь не время думать о собственной безопасности!»

В мечети собралась огромная толпа горожан. Азат мысленно прикинул, что число верующих приближается к нескольким тысячам человек.

«Наверное, уже передали последние новости?» – пришла в голову советского разведчика догадка.

Правоверные молча, с уважением, расступались, уступая дорогу пастырю.

«Знают, знают и ждут моих слов!» – Хаджи-Азат Каджари занимает место муэдзина и поднимает глаза на людей.

В толпе он замечает наравне с гражданскими лицами и военные чины. На балконе толпятся женщины. В храме тихо, будто бы нет никого вовсе.

– Правоверные! Сегодня в пределы нашей страны вошли войска Красной армии, – звучит его голос. – На земле нашего северного соседа идет невиданное в истории человечества кровопролитие, развязанное германским фашизмом. Нельзя допустить, чтобы наш народ пал жертвой чужой игры! Советские войска идут к нам не для насилия, а для того, чтобы прикрыть свои южные границы, и они имеют на это право по договору с нами.

Я призываю вас не поддаваться на подстрекательства и провокации и не оказывать сопротивления русским! Пусть Всевышний решит нашу судьбу!

«Ну вот и все!» – Азат молча глядит в глаза людям. Верующие изумленно молчат.

Наступила тяжелая пауза. Выдержав ее, молодой пастырь завершает напутственное слово:

– А теперь отбросьте все и молитесь о судьбе своей Родины и благополучии близких, да благословит вас Всемилостивый и Великий Аллах!

* * *

– Кто позволил вам самовольничать! – Эфенди Мохсен недовольно ходил по комнате. – Вашу проповедь обсуждает весь город!

– Разве вы хотите, чтобы пострадали невинные?! – возразил Азат. – Эту несправедливую войну развязали германцы и хотят подставить нас под пули русских!

– Но существует субординация! Вы должны были дождаться указаний, о чем следует проповедовать, а о чем нет!

– Эфенди, громадная толпа напуганных людей собралась в соборной мечети! Все они хотели слышать слово пастыря! Как же правоверные будут доверять нам, если мы не будем оперативно реагировать на происходящее, а лишь займем выжидательную позицию?!

– Вы нарушили порядок и должны быть наказаны! – Лицо эфенди Мохсена покраснело от негодования.

– Ради благополучия уммы я готов даже на смерть!

– Вы, наверное, забыли, что мне многое пришлось предпринять для того, чтобы устроить вас, имама суннитского толка, на службу в Тебризе!

– Вы, наверное, также забыли, уважаемый эфенди, что ответил незабвенный Абу Муса, да будет доволен им Аллах, тем, кто спросил его, чей ислам является наилучшим?! Он ответил: «Ислам того, кто не причиняет другим мусульманам вреда своим языком и своими руками!»

* * *

Совершив скрытый марш-бросок к 24 августа 1941 года, части 44-й и 47-й армий Красной армии заняли исходное положение у иранской границы. Выполнив задачу по захвату иранских погранзастав и подавлению пунктов управления, на рассвете 25-го они начали организованное продвижение вглубь страны. Главный удар наносила 47-я армия.

Одновременно с началом операции советских войск советский посол в Иране Смирнов, в присутствии посла Великобритании, вручил ноту советского МИДа иранскому министру иностранных дел, в которой были названы причины, побудившие соединения Красной армии войти на территорию Ирана.

27 августа к наступавшим войскам присоединилась еще и 53-я Отдельная армия Среднеазиатского военного округа. В результате ее неожиданного удара вялое сопротивление иранских войск было сломлено и прекратилось полностью к вечеру 29 августа.

В ходе успешно проведенной операции под командованием генерал-лейтенанта Козлова было занято несколько крупных городов на севере Ирана, в том числе и Тебриз. Советские войска расположились вдоль побережья Каспийского моря по линии Зенджан – Казвин – Хорремабад.

Великобритания ввела свои войска в Южный Иран.

Некоторое время средняя часть Ирана не оккупировалась. Здесь находились откатившиеся со своих позиций иранские войска.

Однако шах не выполнил требования союзных войск о высылке из страны граждан Германии. Напротив, он не скрывал, что готов, в случае необходимости, оборонять столицу.

Но все-таки крупного кровопролития удалось избежать, и Тегеран был занят 15 сентября 1941 года. Город Казвин оказался точкой соприкосновения союзных войск.

16 сентября Реза-шах отрекся от престола в пользу сына и затем уехал в Южную Африку.

Молодой шах Мухаммед Реза не предпринимал попыток оспорить действия войск союзников и выслал из страны дип-миссии Германии, Италии, Румынии, Венгрии и Болгарии.

Германская агентурная сеть в Иране перешла на нелегальное положение, разделив страну на зоны действия.

* * *

По центральной площади Тебриза шли подразделения советского артиллерийского полка. Орудия тянули в основном на тягловой силе. Бойцы в новом обмундировании и сапогах!

Азат вспомнил, как плохо одевали красноармейцев еще с десяток лет назад: потертые, разномастные бриджи, обмотки на ногах. Сейчас это была уже другая армия!

Сердце Азата пело – ведь это были свои!

На тротуаре стояла толпа зевак, получавших удовольствие от бесплатного зрелища. Люди не боялись русских, которые не проявляли никакой агрессии по отношению к местному населению. Во избежание провокаций, личному составу советских оккупационных войск запрещалось покидать расположение частей.

С непроницаемым лицом занятого человека, в облачении мусульманского священника советский разведчик двигался в направлении мечети аббасидов, делая вид, что лично для него ничего особенного не происходит.

– Смотри, Вась, похоже, муфтий! – обратился один из красноармейцев к сослуживцу, шагавшему рядом с ним, указывая на Азата пальцем.

– Не муфтий, а аятолла! – поправил приятель.

– А какая разница?

– А хрен его знает!

– Молодой, а важный какой! – оценил внешность Азата один из говоривших. – Ну прямо как индей!

– Не индей, а индюк, деревня! – хохотнул приятель. «Вот болтуны!» – весело подумал о них молодой человек.

– Отставить разговоры! – послышался властный голос командира.

«Так вам и надо!» – внутренне позлорадствовал Азат, и ему вдруг очень захотелось показать им язык.

* * *

Народу в мечети собралось множество. Теперь и из других районов города приходили послушать его проповеди.

Внимание Бека привлекла молодая женщина, стоявшая на балконе в окружении таких же, как она, молодых мусульманок.

Гордая посадка головы и стройная фигура выделяли ее среди подруг. На ней не было глухой черной одежды. Напротив, хотя волосы на голове, руки и ноги молодой женщины были прикрыты, одежда скорее дополняла и даже подчеркивала ее элегантность и красоту.

Никогда раньше молодой человек не видел ее в своем храме. Иначе бы, конечно, запомнил! Впрочем, и девушки, окружавшие ее, были ему незнакомы.

После службы и проповеди Азат вышел на улицу. Стоял теплый сентябрьский вечер, и воздух был прозрачен и свеж.

Молодой священник не спеша пошел по направлению к дому. Дорога шла на подъем и за угол, откуда начинался пологий спуск, ведущий к центру города.

Здесь, в тихом городском квартале, располагались особняки наиболее богатых семей Тебриза. Все они утопали в зелени и цветах, потому воздух был напоен запахами роз и эвкалипта.

Эфенди Мохсен, хоть и пригрозил ему наказанием за своеволие, тем не менее угрозы своей так и не выполнил и, по всей видимости, уже «остыл». Во всяком случае Азат продолжал служить в своей мечети, как и прежде, вот только прихожан в ней, после известных событий, стало на порядок больше.

Думая так, Бек вышел на небольшую площадь, когда первые прозрачные сумерки заголубили вечерний воздух.

Вдруг послышался нарастающий шум грохочущей по булыжной мостовой брички.

Не успел молодой человек обернуться, как раздался выстрел, затем еще один, и что-то больно ужалило плечо.

Скорее инстинктивно, чем осознанно, Азат упал на землю, сделав кувырок через голову, и отпрянул от летящей прямо на него брички в сторону.

В следующий момент, когда грохот уже стал удаляться, молодой человек, почувствовав тошноту, потерял сознание.

Когда он очнулся, то первое, что увидел, были огромные бирюзовые глаза молодой женщины, склонившейся над ним. Это была она, та самая незнакомка, которая лишь совсем недавно стояла в окружении подруг на балконе его мечети.

Глаза женщины смотрели испуганно.

Рядом, у обочины, Бек заметил стоящую карету, двери которой были распахнуты настежь.

– Все в порядке, ханум! – с трудом улыбнулся Азат и попытался подняться, но силы вновь оставили его, и он провалился в темную бездну.

* * *

– Майер, как вы могли промахнуться, стреляя с каких-то десяти метров?! – Саади был вне себя от гнева. – Вас там, в СД, неизвестно чему учат!

– Я ранил его – это точно, и если бы он не оказался так прыток, раздавил бы его бричкой!

– Если бы, если бы! – передразнил собеседника маг. – Мы не можем оставаться здесь надолго, разве вы не понимаете? Агенты спецслужб найдут нас в два счета! К тому же, и сам объект исчез, будто растворился! Пресса кричит, полиция с ног сбилась, разыскивая «бандитов»!

– Да, теперь нам придется лечь на дно хотя бы на время! – согласился Майер.

«Ух, ненавистный, Каджари! Ты уже второй раз уходишь от меня! Но я все равно доберусь до тебя рано или поздно!» – Саади до хруста в пальцах сжал кулаки.

Мухаммед Саади аль-Гейлани бежал в Иран после неудавшегося государственного переворота, затеянного кланом Гейлани в Ираке 1 апреля 1941 года.

Иракские мятежники во главе с Рашидом Али аль-Гейлани запросили помощи у Германии и Италии.

Даже шах Ирана, купившись на пламенные призывы братьев-мусульман о помощи, планировал послать на помощь путчистам 40-тысячную армию! Но не успел: через месяц мятежное выступление было подавлено.

Под провокатором Саади аль-Гейлани «горела земля», он был вынужден скрываться, ища путей отхода в Турцию. И все же, рискуя головой, не смог удержаться от покушения на своего «старого врага» в лице талантливого молодого агента Азата Каджари!

* * *

Молодой человек открыл глаза. Он лежал на широкой кровати в большом ослепительно белом помещении с распахнутыми окнами, за которыми виднелись заросли какого-то пахучего кустарника с яркой, изумрудного цвета листвой.

Было совсем светло и не по-городскому тихо. Азат попытался приподняться и тут же почувствовал острую боль в правом плече. За болью последовала тошнота.

Немного отдышавшись, он отдернул рубаху и принялся обследовать рану. Но обнаружил лишь аккуратную плотную повязку и проступившее через нее кровавое пятно. Рука шевелилась.

«Значит, не все так плохо!» – подытожил молодой человек результаты своего обследования.

Постепенно память вернула картины уличного происшествия: летящая бричка, стрельба и злобное выражение на лице мага.

Здесь все было вполне очевидно, но где он находится теперь и как попал сюда? Кто его прекрасная спасительница?

Азат с усилием занял сидячее положение. Его лоб немедленно покрыла испарина, будто бы молодой человек таскал мешки.

– Вам не следует вставать! – В комнату с подносом в руках входила вчерашняя незнакомка. – Рана не опасна, кость не задета. Но вы потеряли много крови, и доктор Фаузи, делавший вам перевязку, рекомендовал оставаться в постели по крайней мере несколько дней.

Густые черные волосы под прозрачной косынкой волной ниспадали на плечи девушки. На ней было надето синее, до пят, платье с золотым национальным узором, а на ногах золотые туфли с загнутыми кверху носами.

В очередной раз молодой человек залюбовался, глядя на незнакомку.

Глаза девушки цвета морской волны с достоинством глядели прямо в глаза молодому человеку.

Азату вдруг показалась знакомой эта красота. Будто бы он встречал ее однажды в своей жизни! Те же темные волосы и бирюзовые глаза!

«Что за странное чувство!» – подумал он, а вслух произнес:

– Где я?

– Меня зовут Гелшат Каджари, и вы у меня в гостях! Я проезжала мимо и видела, как на вас напали те бандиты на бричке!

«Так вот почему ему показалась знакомой красота девушки! Как похожа она на его Лелю в молодости!» Азат закрыл глаза.

– Вам плохо? – спросила Гелшат с тревогой в голосе.

– Нет. Я очень благодарен вам за свое спасение. – Бек не узнавал своего голоса, который вдруг стал каким-то глухим и чужим. – А меня зовут…

– А я вас знаю! – улыбнулась девушка белозубой и какой-то совсем открытой, доверчивой улыбкой.

– Знаете?! – насторожился разведчик.

– Ну да, вы – местная знаменитость! Весь город ходит слушать ваши проповеди!

– Вот как! – улыбнулся Азат – Но я не видел вас прежде в своей мечети!

– Я и мой отец живем в Тегеране, а сюда я приехала, чтобы навестить наш дом, в котором когда-то жили наши предки. Отец болен и не смог сопровождать меня в поездке.

«Значит, я в резиденции Каджари, в том самом особняке, мимо которого ходил каждое утро!» – догадался молодой человек.

– Но простите мою нерасторопность! – вдруг озаботилась Гелшат – Наверное, ваши родственники ищут вас, волнуются! Скажите, где ваша семья, и мои слуги сообщат им, что с вами все в порядке!

– У меня нет семьи, – тихо сказал Азат и впервые в жизни почувствовал глухое одиночество, – а родные далеко!

– А разве священнослужителям нельзя жениться? – наивно спросила Гелшат и, покраснев, смутилась. – Давайте пить чай! – предложила она. – Наверное, все уже остыло?! Вам нужно хорошо питаться! Так сказал доктор Фаузи.

* * *

Среди священства в Иране были самые разные настроения в отношении присутствия Советской армии. Но все же по большей части преобладали отрицательные. Вспоминали недавнее наступление на Иран советских войск.

Стараясь сохранить стремительные темпы наступления, 53-я Отдельная армия РККА, потерявшая свои тыловые подразделения в момент вхождения в Иран, была вынуждена «реквизировать» продовольствие у местного населения.

Сейчас этот факт муссировался теми, кто был активно настроен против Советов. Тем более немцы приближались к Москве, и нейтралитет иранцев становился все более прогерманским.

Ах, как тяжело было слышать советскому разведчику кликушество тех, кто не сомневался в скорой победе Гитлера! «Отец, Леля, сестра, как они там?! Погибнет Москва или выстоит?!»

К концу года в ряде районов Ирана вспыхнули голодные бунты – результат урона экономике страны, вызванного войной. Участились попытки саботировать указания оккупационных властей.

Активизировалось германское подполье. Фашисты пытаются из Ирана вести подрывную деятельность на территории Советского Союза.

Главная советская резидентура в Тегеране, которой были подчинены все резидентуры страны, действовавшая под руководством ровесника Азата, талантливого разведчика Ивана Агаянца, доносила в Центр: «Немцы из Ирана руководят разведкой, работающей в СССР; немцы "перелетают" из Ирана в СССР и обратно, как саранча!»

В этих условиях главной задачей советской резидентуры становится выявление сотрудников и агентов иностранных спецслужб и сочувствующих им иранских должностных лиц.

Основные усилия советской разведки были направлены прежде всего против деятельности германских агентов Шульце и Майера, формировавших иранские националистические организации, действовавшие против СССР. В их ряды входили и бывшие граждане Туркестана и Азербайджана.

Вскоре Беку через осведомителей в среде высшего духовенства Ирана удалось узнать правду и о союзниках: в Тегеране действовала британская школа, готовившая диверсантов для действий на территории СССР!

После представленных Британии неопровержимых фактов об их недружественных в отношении СССР действий английской разведке пришлось прикрыть свою разведшколу.

Однако теперь советские агенты в Иране действовали с оглядкой не только в сторону противника, но и «заклятого» союзника.

Резидентуре пришлось предпринять ряд активных мер по розыску и задержанию агентов иранской тайной полиции, которая продолжала свою враждебную деятельность в отношении тех, кто симпатизировал союзным войскам.

И все-таки две разведки, советская и английская, зачастую работали сообща, делясь информацией и предупреждая друг друга.

Глава 10

Уже прошло больше месяца после инцидента, и Азат вновь вернулся к службе в мечети аббасидов. Обычно собранный и даже суровый, молодой настоятель теперь рассеян и задумчив.

Все это время балкон пустовал. Гелшат и ее подруг не было видно.

«Надо прекратить думать о ней!» – приказывает себе молодой человек и в следующий момент вновь ловит себя на том, что не перестает поглядывать наверх.

Азат провел почти неделю в родовом гнезде семьи Каджари. Все это время Гелшат не отходила от него, заботилась, приглашала врача. От ее присутствия молодому человеку, жившему одиноко много последних лет, становилось тепло на сердце. Будто бы невидимая льдинка таяла где-то в груди, напоминая о родных, которые были так далеко! Как много тем передумал он тогда, оставаясь один на один со своими мыслями долгими темными ночами!

«Леля – как богата, должно быть, она была! Ведь в XIX веке род Каджари управлял государством! Но все в одночасье изменила любовь, и девятнадцатилетняя девушка бросила ради нее все: родных и близких, богатство семьи и благополучие! Она последовала за своим чувством в неизвестность!»

Маленький Витя любил ее, добрую, мягкую, и, как оказалось, совсем не знал свою Лелю! И только теперь, оказавшись на ее родине, понял, сколь решительной и мужественной была она еще совсем юной девушкой!

«Гелшат! Как похожа она на Лелю! Какое поразительное сходство! Неужели только внешне?!

Однако что это со мной? К чему эти мысли?!»

* * *

Храм покидает последний верующий. Слуги начинают уборку. Азат выходит на улицу.

Поздний декабрь 1941-го. Здесь, в Иране, вечерами становится холодно. Иногда изо рта валит пар. Это значит, что температура воздуха ниже 12 градусов тепла!

А в России – лютый мороз! Техника мерзнет и отказывается служить. Пулеметы и автоматы молчат. Но немцев не только остановили под Москвой, но и гонят назад! Душат, голыми руками бьют! А те не выдержали и катятся, катятся, недоумевая, что с ними происходит! Что случилось с их непобедимой «машиной смерти»?!

Невероятная, фантастическая информация! Боже мой! Неужели выстояли и конец наваждению?! В иранском «Журналь де Тегеран» огромные заголовки: «Русские наступают по всему фронту!», «Под Ленинградом уничтожено до полумиллиона немцев!», «Наступление русских на южном направлении!».

Впервые не видно прессы на немецком языке!

– Эфенди, Азат! Уважаемый Хаджи!

Молодой человек не сразу понимает, что это к нему обращается какая-то незнакомая молодая женщина. Она вышла из темноты и протягивает ему конверт.

– Что это, письмо? – наконец возвращается к действительности Бек.

Лицо женщины закрыто вуалью. Она, почтительно кланяясь, пятится и в следующий момент растворяется в темноте.

Молодой человек озирается по сторонам и открывает конверт. Голубоватая бумага тонко пахнет духами, ее духами: «Салом алейкум, уважаемый Хаджи-Азат! Через два дня я покидаю Тебриз. Мне нужно срочно вернуться в Тегеран в связи с ухудшением здоровья моего отца. Надеюсь, что Вы чувствуете себя уже лучше, а потому осмеливаюсь пригласить Вас на ужин завтра, к 19 часам, в свой дом. Прошу не считать мое приглашение непристойным! Мне будет жаль, если перед отъездом нам не удастся попрощаться! Гелшат Каджари».

Как хотел и как боялся Азат встречи с этой чистой, наивной девушкой! Его сердце было готово вырваться из груди!

«Да что это такое! – рассердился он на свою слабость. – Никаких ужинов! Завтра же отправлю к ней своего слугу с извинениями, и все, хватит об этом!»

* * *

После дневной службы и проповеди эфенди Хаджи-Азата окружают правоверные. Много вопросов и жалоб. Люди просят совета и ждут утешения.

На выходе из мечети накрыты столы и организована раздача продуктов питания самым неимущим и многодетным, которым сейчас особенно нелегко.

Среди верующих и связной. Он, так же как все, получает продукты, благословение настоятеля и, незаметно от посторонних глаз, – шифровку в Центр.

«Бек – Эмиру, 23.12.41: Майер в Иране, ведет активную подрывную деятельность из подполья. По последним сведениям, он сейчас находится в Исфахане, где пытается восстановить агентурную сеть.

В его планах: создать исламский комитет, куда бы вошли наиболее уважаемые представители духовенства, такие как, например, шейх Абдулла Касем Кашани, который, по некоторым данным, уже пошел на контакт с Майером.

В дальнейшем Майер планирует распространить влияние комитета на страны всего Ближнего и Среднего Востока, а также южные районы Советского Союза.

В целом обстановка в Иране остается напряженной. Ее главные составляющие:

– германское подполье, активно ведущее пропаганду среди местного населения;

– представители «пятой колонны» – отдельные националисты и организации, куда, кроме иранцев, входят иммигранты из России: азербайджанцы, кавказцы, басмачи из Туркестана;

– страдающий от голода и лишений народ Ирана, который склонен корень всех своих бед искать в присутствии на территории страны иностранных войск, в том числе советских;

– мятежные племена, не признающие никакой власти, кроме власти денег».

* * *

В семь вечера у ажурных ворот семейной резиденции Каджари остановилась коляска, и из нее вышел эфенди Хаджи-Азат.

Все его мучения, связанные с решением – стоит или нет принимать приглашение, – закончились именно сейчас у ворот, и он решительно нажимает кнопку звонка.

«Будь что будет! Ведь она спасла мою жизнь! – убеждал себя Азат – В конце концов, ничего не произойдет, если мы просто поужинаем!» Так думал, обманывая себя, молодой человек, потому что просто хотел ее видеть, а признаться в этом даже себе самому – не мог!

К воротам спешит слуга и, почтительно кланяясь, распахивает калитку перед уважаемым имамом.

Далее как во сне: десяток шагов по аллее и еще немного по мраморной лестнице.

Она встает к нему навстречу, откладывая в сторону книгу, в темно-зеленом платье и такой же накидке на голове. На ее длинной, тонкой шее дорогое золотое колье. А восхитительные огромные глаза горят от радости!

«А может, это только кажется?! И это всего лишь дань гостеприимству?!»

– Как я рада, что вы пришли! – Гелшат подкупает своей искренностью. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, теперь намного лучше!

– Обещайте, что вы не будете больше выходить по вечерам в город без охраны! – Ее голос звучит тревожно. – В Иране теперь неспокойно!

Бек усмехнулся наивной заботе девушки: кому как не ему знать об этом!

– Вам не следует беспокоиться! – успокоил ее молодой человек.

После небольшой паузы Гелшат торопится объясниться:

– Я вынуждена срочно уехать в Тегеран. Моему отцу сделали экстренную операцию, и мне нужно ухаживать за ним! Но уехать, не попрощавшись с вами, я не смогла.

Гелшат произнесла эти слова искренно и с чувством!

От ее слов у Азата замирает сердце и внезапно кружится голова. Чувствуя, что его лоб покрывается испариной, он тяжело опускается в кресло.

– Простите меня, это все еще отголоски ранения!

– Нет, это вы простите меня! – в голосе ее близкие слезы. – Вам следует еще поберечься, а я вот со своим приглашением… – Девушка расстроено замолчала.

– Нет-нет, уже все хорошо! – торопится он успокоить ее и встает.

– Тогда пойдемте ужинать!

Молодые люди проходят в соседнее помещение.

Это зала. На стенах портреты и пожелтевшие фотографии под стеклом.

Здесь накрыт длинный стол, на котором только два прибора.

Гелшат и Азат садятся друг напротив друга, и слуги начинают подавать еду. Молодые люди скованно молчат, и когда пауза затягивается, он просит девушку:

– Расскажите мне о себе!

– Ничего особенного не произошло за двадцать лет моей жизни! Я самая младшая из детей в нашей семье. У мамы с отцом нас было четверо: я и три мои брата. Все они, как и отец, служили в армии. А теперь они чиновники, имеют свои семьи и живут в Тегеране. Мама же умерла, когда я была совсем маленькой.

– Да упокоит ее Всевышний! – Азат вспомнил, что он священник.

Тем временем девушка продолжала свой рассказ:

– Раньше мы все жили в этом большом доме: дедушка с бабушкой, мои родители, братья и я. А после смерти мамы отец перевез нас в дом своего отца в Тегеран. И с тех пор он больше никогда не приезжал! Наверное, ему тяжело возвращаться сюда, где все напоминает о маме? А вы мне расскажете о себе?

– Я свою маму почти не помню. Она работала в инфекционной больнице, там заразилась и умерла, когда мне было только пять лет. Отец больше не женился. А еще у меня есть старшая сестра и бабушка, которая и заменила мне мать!

– А в каком городе они живут? – поинтересовалась девушка.

– Они живут очень далеко отсюда, – неопределенно ответил Азат. Врать не хотелось, но и правду сказать он не мог!

После ужина Гелшат предложила гостю:

– Хотите, я покажу вам наш дом?

– Конечно!

– Тогда давайте начнем прямо отсюда! – Девушка подводит Азата к старым фотографиям, развешанным по стенам, и начинает объяснять, кто запечатлен на них.

На первом фото группа из 10–12 человек. Среди них пожилые люди, сидящие в первом ряду на стульях, и окружившая их молодежь. Фотография сделана на лужайке, прямо у дома, на фоне зелени кустов и стволов пальм. Их лица торжественны. На головах фески.

Гелшат начинает объяснять:

– Вот – прадед, который построил этот дом, его жена с сестрами, их дети.

На следующей фотографии, пожелтевшей от времени, мужчина и женщина. Их лица светятся счастьем, они молоды и красивы.

– Это мои мама и папа, сразу после женитьбы, – поясняет девушка, и ее глаза на мгновение грустнеют. Но она справляется с собой.

На третьем фото уже знакомый молодому человеку глава семейства и с ним юноша в национальном головном уборе и удивительно похожая на Гелшат молодая красавица.

– Кто эти двое?

– Это еще одна ветвь рода Каджари, наши дальние родственники: дедушка Голям и его сестра, бабушка Лэлих. Она полюбила русского дипломата и уехала с ним в Россию еще в прошлом веке. Папа говорит, что я очень на нее похожа! Правда?

Азата прошиб холодный пот. Со старой фотографии, сделанной более полувека назад, на него глядела его Леля, юная и прекрасная, как цветок! Какой красивой она была! Невозможно не влюбиться!

«Значит, и они с Гелшат – в дальнем родстве! Как хорошо, что не в ближнем!» – подумалось вдруг. Молодой человек молчал, не в силах произнести ни слова. Он был оглушен!

– Вам снова плохо?! – забеспокоилась девушка, увидев, как побледнело его лицо. – Присядьте вот здесь, прошу вас!

Она взяла его за руку. А глаза такие огромные и такие прекрасные!

У Азата перехватило дыхание от ее нежной заботы:

– Не беспокойтесь, просто немного закружилась голова. А что же, о ее судьбе вам ничего не известно?

– В России в 1917 году произошла революция, и с этого момента связь с нею оборвалась. Мы даже не знаем, жива ли она!

«И я не знаю, как там моя Леля!» – подумал Азат, а вслух произнес:

– Она отважная женщина! И так же прекрасна, как ее любовь! – искренне, с сердцем сказал молодой человек и понял, что не к лицу ему, мусульманскому священнику, было говорить такое! Но что сказано, то сказано!