Текст книги "Натурщица"

– Начали еще вместе с Мишей, – отвечала та со вздохом. – В девяностые. Ему по работе приходилось, и я тоже захотела учиться – за компанию. А потом втянулась, сама многое освоила – я въедливая. И форумы, и чаты, потом соцсети… Ссылки интересные и даже мемы знакомым иногда шлю. Чушь собачья, конечно, эти мемы, но иногда смешно.

– Потрясающая вы, – признавалась Сима. – А я вот до сих пор не особо и разбираюсь в соцсетях. Наверное, толком и не разберусь никогда.

– Значит, не особо тебе и нужно. А всегда говорила: если ты считаешь, что чего-то у тебя никогда не будет, значит, тебе это просто не очень-то надо. Мне тоже сначала было не нужно, но аккаунты у меня в нескольких есть, – чуть-чуть гордясь, сказала лиловая дама. – Сама завела, когда меня на Таро потянуло.

– Куда?! – ахнула Сима.

– Карты Таро. Слышала о таких?

– Конечно.

– Ну вот. Я даже курсы окончила, – подтвердила Полина. – Было жутко интересно. Делаю теперь расклады – сначала были тренировочные, для себя, потом для подруг, потом сарафанное радио заработало. Между прочим, неплохо получается. Ко мне и теперь обращаются за консультацией – так, удаленно.

– Невероятно, – прошептала Сима. – То есть, получается, вы профессиональный таролог?

– Профессиональный я как раз психолог, – усмехнулась Полина. – Второе высшее получила… да-а-авно уже, лет, поди, двадцать минуло. Хотя знаешь, девочка, – вздохнула она, – чем дольше живу, тем больше понимаю, что каждый, кто прожил несколько десятков лет и у кого есть голова на плечах, – тот психолог. Нет, конечно, до настоящего профессионала мне далеко – я ведь почти не практикую. У меня бы совести не хватило назваться профессионалом, хотя руку на пульсе пытаюсь держать. Статьи всякие постоянно читаю. Так, для развития мозгов.

– Я понимаю, что по жизни здорово отстала, – огорченно призналась Сима. – Пытаюсь наверстать. В музеи вот хожу иногда, в театры…

– И как? Только честно?

– Знаете… – решила признаться Сима. – По-всякому бывает. В Третьяковку ходила – очень понравилось. Не заметила, как день пролетел, а я еще, наверное, и половины не осмотрела. А вот на выставке современной скульптуры – там почти ничего, как моя соседка по прежней квартире говорила, «не зашло». Может, я не понимаю ничего или у меня вкуса нет, но, мне кажется, это и некрасиво даже… И с театрами тоже так. Однажды даже ушла после первого действия. Ну что это за дело, когда всех мужчин играют женщины, а женщин – мужчины? Бред, по-моему…

– А говоришь, отсталая… – усмехнулась хозяйка. – Нормально все с тобой, только читай больше. Чита-ай.

– Да засыпаю я, когда читаю… Я безнадежна!

– Давай-ка вот запомни, – строго сказала Полина. – Хватит на себя отрицаловку навешивать. «Я безнадежна», «я дура», «я отсталая» – убирай эти фразы из своего лексикона. Из мыслей тоже – особенно из них. Сочини себе какие-нибудь обнадеживающие аффирмации. Напиши на бумажках, расклей у себя по комнате.

– А что такое аффирмации?

– Да просто утверждения! Только положительные. Например: «Я успешна», «У меня все получается», и так далее. Лучше от себя, конечно, и в настоящем времени. А то получится, как в анекдоте. «Я хочу, чтобы у меня все было!» «У тебя все было, мужик!»

Сима засмеялась. Потом задумалась.

– А ведь я хороший парикмахер, – задумчиво пробормотала она. – У нас в Рамешках я лучшая была… И когда на работу в Выхино еще устраивалась, сначала тушевалась, а потом что-то такое включилось во мне… И меня аж на две ставки сразу взяли!

– Ну, вот видишь.

Сима привязалась к лиловой даме, как к родственнице. К двоюродной тетушке, например. На один из дней рождения она, зная, что Полине стало тяжело передвигаться на своих двоих, купила ей прогулочное кресло «дом-улица».

– Ох, ты ж… – потрясенно произнесла лиловая дама, когда кресло доставили. – С ума ты сошла, а? Оно же черт знает сколько стоит!

– Не дороже денег, да и по скидке, – отмахнулась Сима – тогда у нее с деньгами было более чем хорошо, и она могла позволить себе такую покупку.

Она была очень рада, что Полина, по всему было видно, пришла в сдержанный восторг от подарка. Пыталась, правда, поначалу ехидничать:

– В инвалиды меня записала?

– А вот и нет, – парировала Сима, смеясь. – Это прогулочное кресло для пожилых людей, а вовсе не инвалидное!

– Балуешь ты меня, – ворчливо отозвалась Полина Андреевна, обнимая свою любимую жиличку, которая уже тоже давно стала для нее родственницей – что-то вроде двоюродной племянницы.

И весь вечер развлекалась, исследуя обновку:

– Смотри-ка, электропривод… Жужжит, надо же! И колеса пневматические… Космический агрегат, луноход, а не кресло!

И разъезжала по комнатам довольная, как малыш на новой машинке. Только порожек перед балконом преодолевала на своих двоих – но это уже было меньшее из зол…

Глава 4
ЯВЛЕНИЕ «ПРИНЦА ДАТСКОГО» И ПРОЧИЕ ВИДЕНИЯ

В их салоне красоты, названном попросту «Адам и Ева», обслуживались и мужчины, и женщины. Там было два зала – с одной стороны женский, с другой – мужской, посередине ресепшен, вход и холл для ожидания. Салон находился на «бойком месте», пользовался большой популярностью, и посетителей почти всегда было много.

Однажды Сима, проходя через зал ожидания, обратила внимание на одного клиента, просматривающего журнал, – он показался ей похожим на датского актера, который ей давно очень нравился. У нее с детства так и осталась эта потребность – находить себе идеал с экрана. Идеалы эти с течением жизни менялись, и теперь выбор Симы пал на датчанина.

Ну, до чего же этот ее зацепил! Непривычным, но притягательным разрезом глаз, затаенной улыбочкой, россыпью мелких темных веснушек и веером морщинок-лучиков в уголках глаз (значит добрый, улыбается часто) и тем, что его герои были утонченными и немного таинственными. В интернете она прочла, что он некогда получил титул «самого сексуального мужчины Дании», и поняла, что в выборе не ошиблась. Правда, он частенько играл и злодеев, но Сима видела, какой сквозь его персонажей проглядывает человек. Точно не злодей, жизнь ведь не кино. Сейчас она мечтала именно о таком мужчине.

И определенный самообман, не лишенный логики, здесь тоже, конечно, присутствовал. Уж очень облик этого актера был нездешним, и, по мнению Симы, шансы встретить такого в реальности равнялись нулю. А на другого она бы не согласилась. «И хорошо, – рассуждала она. – Меньше вероятности снова нарваться на того, кто запудрит мозги и снова предаст и обманет».

И вот тебе здравствуйте – мужчина, как две капли воды походящий на ее экранный эталон, как раз и встретился в обыкновенном зале ожидания «Адама и Евы».

Когда Сима проходила мимо него, он на нее тоже взглянул и почему-то задержал взгляд. И тут же в ушах раздался усмешливый голос Полины Андреевны: «Не зарекайся. Все у тебя еще будет».

Сима смутилась, вспыхнула и прошла мимо дальше по своим делам, но с тех пор он не выходил у нее из головы. Целых две недели.

– Влюбилась, – сразу констатировала всевидящая Полина Андреевна. – Взгляд у тебя какой-то туманный и обращенный «унутрь». Он кто?

– Да никто, – сразу покраснела Сима. – И почему сразу «влюбилась»?

– Нипочему, – в тон ей ответила Полина Андреевна и подмигнула.

– Да мне тридцать пять скоро, какая там любовь! – рассмеялась Сима.

– А что, по-твоему, любовь – это как магазин? – спокойно возразила Полина Андреевна. – До определенного часа работает, а потом все – закрывается? Не так это устроено, милая моя. Еще классик сказал: «Любви все возрасты покорны». Хотя ты, темнота, небось даже «Евгения Онегина» не читала?

– Пушкина читала, – обиделась Сима. – В школе проходили. Даже письмо Татьяны учили наизусть, до сих пор помню.

– Ну, слава богу, значит, не совсем безнадежна, – усмехнулась Полина Андреевна.

С тех пор Сима видела этого мужчину, которого про себя прозвала «Принц датский» (глупо, конечно, но никто ж не узнает, а значит, и стыдиться нечего), еще несколько раз – он приходил в салон стричься. И каждый раз сердце подпрыгивало, как вспугнутый зайчонок. «Я же могла стричь его, зачем только ушла из парикмахеров!» – мелькнуло в голове досадливое, но Сима отогнала эти мысли. Отрезала так отрезала.

Несколько раз она, словно девчонка, подглядывала за ним, сидящим в кресле мастера, но буквально на несколько секунд, потому что ей, откровенно говоря, было неловко за это свое инфантильное поведение. И конечно же, она придумывала про их знакомство «свое кино».

Вот он встает из кресла со свежей стрижкой и, благоухая, подходит к Симе:

– Если вы не против, я подожду вас после смены. Мне торопиться некуда.

Тьфу. Вот уж нет! Так к ней подклеивался Валентин. Разве ее «датчанин» такой? Он ее спасет от бандитов. Да, непременно. Он их раскидает в разные стороны, а сам останется невредимым, только пиджак одернет. И совсем даже не смешно. Можно подумать, в наше время бандитов нет. Не так, как в девяностые, но бывают. Ну ладно, не бандиты, а пьяные хамы! Да, так будет лучше…

Так проходили Симины дни. Уже стабильные – неплохая зарплата, уютное жилье, девчачьи мечты. Но и эта страница книги ее жизни в одночасье, увы, перевернулась.

С недавних пор поблизости от «Адама и Евы» открылось еще несколько салонов красоты разных профилей. В некоторых услуги были столь же качественны, но стоили дешевле, и клиентки стали утекать туда. И тогда владелице пришла идея срочно переоборудоваться в барбершоп, о чем обескураженная и огорченная Сима поспешила поделиться с Полиной Андреевной.

– Огромный салон на два зала, ну вы подумайте! – недоумевала она. – И теперь там будут заниматься исключительно бородами всевозможных видов и стилей.

– Да уж, – усмехнулась та. – «Согревает в холода борода»… К сожалению, сейчас борода стала единственным проявлением гендера. Раньше мужики действительно были мужиками. В конце концов, даже если они были далеки от военной службы, то сами в себе формировали характер. Да и вели себя как подобает сильному полу. Но это было давненько… А теперь пожалуйста – барбершопы на каждом шагу выпекают особей, мужественных только на вид.

– Вот именно, – сумрачно поддакнула Сима. – Теперь достаточно заиметь аккуратно подстриженную бороду и на этом успокоиться.

Она умолчала, что у Валентина как раз была ухоженная борода, придающая ему вид, внушающий доверие. Вот и доверилась. Это, конечно, не показатель, но все же…

– О! – хмыкнула Полина Андреевна. – Вспомнила. Я по телевизору видела женщину с бородой, давно. Правда, он оказался не женщиной… В том-то и дело, что это непонятное нечто. Но с бородой. Все, молчу-молчу, я толерантная.

И она похлопала себя по губам. Невесело посмеялись.

Но Симе было совсем не до смеха – большинство специалистов из женского зала «Адама и Евы» оказалось не у дел, и Сима в их числе. Теперь их заведение называлось «Адамово яблоко». В женском зале теперь продавалось нижнее кружевное белье…

Казалось бы, можно было бы вспомнить навыки парикмахера и даже перепрофилироваться в барбера – но душа Симы к этому не лежала. Тем более что у ее избранника, «датчанина», бороды не было. Куда больше ее привлекал ногтевой дизайн – она рисовала миниатюры на ногтях. Клиенткам они очень нравились, и жалко было бросать с таким трудом налаженное дело. А в тридцать пять начинать с нуля так не хочется… И пока что Сима осталась с горсткой клиенток, приходящих на дом. Разумеется, и еще несколько представительниц прекрасного пола, не желая терять отличного мастера в связи с закрытием салона, решили приходить к ней домой. Но все равно проблему заработка это никоим образом не решало. Не всем же нравилось ездить куда-то из центра. К некоторым Сима приезжала и сама, но не каждая клиентка хотела, пусть и на время, превращать свое жилище в ногтевую студию.

А еще через несколько дней позвонил Виктор Семенович.

– С мамой что-то? – испугалась Сима.

– Жива-здорова, все хорошо, – поспешил успокоить отчим. – Но насчет «здорова» я, конечно, преувеличил. Она ведь сама не скажет…

Она и не сказала. Неделю назад Сима звонила ей, и мама вывалила на нее свежие новости:

– Свекра-то твоего бывшего посадили.

– Да ты что! – изумилась Сима.

– Да, прав был Виктор Семенович, – подтвердила Екатерина Сергеевна. – Махинации вскрылись будь здоров, и не один он погорел… Да и тьфу на них. Потому что, представь-ка, Светка-то оказалась беременна вовсе не от Сережки! Девке двенадцать лет, чернявая, горбоносая. И все прям за неделю – Серега ДНК-экспертизу сделал, денег не пожалел, и вероятность его отцовства ноль целых, ноль десятых! И через несколько дней этого сажают… Во как!

– Да уж, – покрутила головой Сима. – Как говорится, «не стой, сядь на стул»…

– Это, конечно, из разряда «языки почесать», – сказала мама. – Но не могла я тебе не рассказать!

Да, дурацкие новости вывалила, а главного не сказала…

– Ей нужна операция, доча, и не одна, – понизив голос, продолжал Виктор Семенович. – Вот, бумажка в руке, читаю: «эндопротезирование коленного и тазобедренного суставов». Говорил с врачом. «Ввиду общей изношенности и из-за давних травм». И худеть, говорит, ей надо, чтобы нагрузка на ноги меньше была. Ну, это мы уж начали, вдвоем на диету сели.

– Бедная мама! – воскликнула Сима. – Это ведь отец лупил ее почем зря, да все по коленкам пинался… А насчет веса ее еще же когда Полина Андреевна предупредила!.. Ох, ну ладно. Насчет денег не беспокойтесь, я все узнаю в течение дней двух.

Деньги будут!

По квоте операции надо было слишком долго ждать, а состояние здоровья не позволяло. И Симе пришлось опустошить абсолютно все свои денежные запасы – это же мама!

Информативно очень помогла Полина Андреевна – кое-какие связи у нее оставались, и сами материалы, и хирурги были на уровне. Операции прошли хорошо…

Но все это оказалось для Симы совершенно неожиданным моральным и финансовым ударом. Найти работу в другом салоне быстро не получалось – или слишком долго добираться, или слишком маленький заработок, или коллектив не по душе.

Черная полоса затягивалась, Сима занервничала, стала плохо спать. А в какой-то момент ей даже стало казаться, что за ней следят, – несколько раз в разных местах ей попался на глаза один и тот же человек. У Симы была хорошая память на лица…

– Паранойя из-за расшалившихся нервов? – предположила Полина Андреевна, задумавшись, и сама себе ответила: – Нет, видимо, что-то другое. Но не криминал. Чувствую… Не переживай, все хорошо будет.

Этим же вечером лиловая дама позвала ее к себе в комнату:

– Давай-ка, деточка, посмотрим, что там у тебя с работой, – и, заметив недоуменный взгляд Симы, усмехнулась: – Не бойся, колдовать не стану, вызов духов откладывается, хрустального шара не будет. Расклад на тебя сделаю, только и всего, – и приказала: – О работе думай.

Колод Таро у Полины Андреевны было несколько, и работала она каждый раз с разной. Причем, выбор иногда и сама не могла объяснить: мол, карты сами клиента чувствуют, мое дело – откликаться.

– Не люблю большие расклады, – деловито приговаривала лиловая дама, тасуя колоду. Сима затаила дыхание, боялась даже пошевелиться. – Краткость – сестра таланта, и это не только в литературе работает. Так… посмотрим. А-га.

Вытянув из колоды четыре карты, Полина Андреевна разложила их в ряд и ненадолго задумалась. Потом улыбнулась:

– Ну, в общем, как я и предполагала, – и перевела взгляд на замершую в ожидании Симу. – В общем, смотри. Первая позиция: «мои сильные стороны». Твои то есть. Маг. Ты, деточка, настоящий профессионал. Ты изобретательна, к делу подходишь творчески, с душой, с выдумкой. Любишь то, что делаешь, и клиентов своих любишь. Умеешь видеть главное, можешь возвращать человеку его красоту. Ты, если говорить высоким штилем, изменяешь реальность: такую, какой ей положено быть.

Засмеялась, глядя на покрасневшую от смущения Симу:

– Что ты, как кролик перед удавом? Тебя хвалят, между прочим! И не замирай, а на ус мотай. Так. Едем дальше. Твои слабые стороны. Пятерка Мечей. Ну, тоже ничего удивительного. Выгрызать зубами, драться за свое, выигрывать схватки не умеешь. Держать удар не можешь, в интригах не мастер, борьба за власть – не для тебя. Верно? Во-о-от. Так что если попадешь в коллектив, где каждый каждому – волк, съедят быстро, ну, или сама уйдешь. Либо тебе одиночкой работать, на себя, либо учиться драться за свое. Учти на будущее. Но, кстати, и инерцию преодолевать тебе тяжело – а это даже одиночке бывает вредно. Подумай об этом на досуге, хорошо? Так. Дальше.

Она задумалась ненадолго.

– Стиль работы – Туз Жезлов. Хм-м. Ты видишь идею, можешь внести что-то новое, зажечь, увлечь. Но… там, где нужна планомерная, монотонная, последовательная работа, тебе становится скучно. Поэтому твоя стезя – какие-то небольшие, короткие по продолжительности проекты, но потом тебе придется искать хороших исполнителей, тех, кто будет доводить до ума твою идею. Это если решишь свое дело открыть. Или ты собираешься всю жизнь кустарем-одиночкой в окраинных парикмахерских работать, а?

– Не знаю, – прошептала ошарашенная Сима.

– Не знает она… Мотай на ус, говорю! Ну, и последнее: что улучшить в работе, над чем поработать, прости за повтор. Пятерка Жезлов. Да, так и есть. Учись отстаивать свои интересы, держать удар в схватках, смотреть в глаза, не отступая, когда тебя пытаются сожрать. Конкуренция, девочка, бывает разная, в том числе и здоровая, без нее не проживешь. Тебе бы уверенности в себе побольше, я давно об этом говорю. Потому что судьба нас на прочность проверяет ох не однажды. И проверять будет. Учти на будущее, – Полина Андреевна вздохнула. Перевела взгляд на Симу, смешала карты. – Ну как, что-то для себя взяла?

– Да! – выдохнула та от всей души. – Спасибо вам!

Лиловая дама усмехнулась уголком рта:

– Не за что.

Видя, как бьется Сима, Полина Андреевна сжалилась, вошла в положение и позволила Симе не платить за жилье до лучших времен:

– Я не бедствую, а вот тебе досталось. Переживу. Не такое переживала… Да я ж теперь еще и с креслом, как с машиной. Ты мне машины даришь, а я что ж…

– Я вылезу из этой ямы очень скоро, – клятвенно пообещала Сима.

– Верю.

И вот однажды к Симе пришла на ногти незнакомая клиентка по рекомендации подруги. Молодая женщина по имени Аня была администратором в художественной студии. Разговорились. Аня, узнав, что Сима ищет работу, предложила ей подработать натурщицей с неожиданно неплохим гонораром.

– Это у вас так платят?! – изумилась Сима.

– Иногда, – засмеялась Аня. – Ну как, придете?

– Конечно, приду…

«Так вот и получилось, что я дошла до жизни такой», – подумала Сима, представляя, что дает кому-то интервью.

Все же обнаженное позирование – это порядочное испытание для нервов. Но привыкнуть можно ко всему…

* * *

– Ну, что же вы сидите, отдыхать не проситесь, – негромко обратилась к Симе все та же немолодая седая художница в очках. – Этак мы вас замучаем совсем. Мы народ такой…

– Да я как-то… – засмущалась Сима, вставая. – Задумалась.

В самом деле, вот и второй час прошел. Она немного расслабилась, постепенно привыкая к своему сидению «ню», и уже рискнула спокойно, не слишком стесняясь, посмотреть по сторонам. Может быть, действительно накинуть халат да чаю попить?..

И тут жаркая волна окатила ее изнутри так, что Сима чуть не задохнулась, а в следующую секунду чуть не спрыгнула с подиума и не бросилась вон в чем мать родила – такой она испытала мгновенный конфуз. Но вместо этого она соскользнула за свою ширмочку, где моментально закуталась в халат и еще обхватила себя руками.

В зале! Был! ОН! Среди художников! Он рисовал! То есть писал. Работал, сидя в дальнем ряду, отчего она его и не сразу заметила.

Это был тот самый мужчина, которого она мельком видела в салоне красоты в зале ожидания. «Принц датский»! Тот, что напомнил ей актера, который ей всегда нравился. И они тогда еще обменялись взглядами! И он, живой, понравился ей куда больше вымышленного… А она тут перед ним… Какой кошмар!!!

Сима чуть не убежала, но усилием воли заставила себя остаться на месте – она же не деревенская девчонка, чтобы так себя вести. Еле заставила себя сесть на место. Теперь уж стало не до воспоминаний… Она исподволь рассматривала своего избранника. Ну надо же… Он художник, кто бы мог подумать!

Сима, думая о «Принце датском», конечно, фантазировала, кем бы тот мог оказаться. Предположения ее были от обычных до фантастических – врач, программист, олигарх, артист, ресторатор… Но художник?! Впрочем, художник не человек, что ли? Тоже нужно стричься… Интересно, он женат или нет? А дети есть? А родители кто? Фу, какая чушь в голову лезет. А какой у него характер, интересно?

А вот это была поистине загадка. Начиная с того, как он странно вел себя. Другие спокойно работают, иногда перекидываясь друг с другом какими-то фразами. Этот же – молчал, ни с кем не общался. То сосредоточенно работал над холстом, то застывал с кистью и, кажется, вовсе не смотрел на натуру. Наверное, «Принц датский» ее не узнал. А почему, собственно, он должен был ее узнать? Она телезвезда, что ли? И что, он должен был подойти и сказать:

– Ой, здравствуйте! Это вы, оказывается?! А я теперь в другое место хожу стричься – пришлось, знаете ли, бороды-то нет, а там барбершоп, такие дела… Жалко, что вы закрылись.

Глупость какая.

«Принц датский» вообще, кажется, на нее не посмотрел ни разу. Бровь тонкую поднимет, тронет кистью холст, поморщится, покачает головой и смотрит словно вглубь себя.

Симе от этого было даже легче, но вызывало много вопросов. Если он на нее не смотрит, то как же, интересно, он ее нарисует, то есть напишет? Вот взглянуть бы…

Кажется, он нервничал и, возможно, плохо себя чувствовал – оттягивал воротник тонкого серого джемпера, словно ему было трудно дышать, и иногда подходил к слегка приоткрытому щелкой окну глотнуть свежего воздуха. Интересно, что с ним такое? Он болен? Сима и сама занервничала, запереживала.

Ей вдруг стало неудобно сидеть. Затекали то спина, то левая рука, которой она опиралась на сиденье, то ноги – сразу обе. Да, все-таки сидеть неподвижно тяжело. Нет, можно, конечно, но это действительно тяжко. А стоять, наверное, и вовсе невозможно.

Нет, он определенно ее не узнал. Как медленно и вязко тянется время. Надо было положить рядом часики, а то совсем не за что зацепиться. В голове у Симы стало пусто и звонко, словно не она только что буквально всю свою жизнь вспоминала во всех подробностях, как кино про себя саму смотрела.

Он так и не узнал Симу и ушел самым первым, не взглянув на нее. Она огорчилась. Ну, а чего она ждала.

Вот странно – все либо забрали с собой свои работы, либо поставили на стеллаж, а он свой холст так на мольберте и оставил. Кисти и палитру, правда, забрал… Впрочем, все удачно – она сейчас как раз и посмотрит, как он рисует, то есть пишет, и как написал именно ее, Симу…

…Писал он великолепно. Даже неправдоподобно. Сима, вживаясь в Москву и изучая ее по мере сил, бросалась, точно голодная, из музея в музей, рассматривала картины старых мастеров и уже понимала, что такой реалистичностью в выписывании деталей сейчас не каждый художник может похвастаться. Современная манера живописи была совершенно иной.

Несколько лет назад на одной из выставок на Крымском валу она увидела то, что притянуло ее как магнитом. Надо же! Семьдесят пятый год, восемьдесят третий… Это так вот тогда могли рисовать?! А что ж сейчас так не могут?! Настолько ее поразили эти работы, что она даже обратилась к одному из посетителей, по виду человеку интеллигентному, с седой бородкой и в очках:

– Скажите, пожалуйста, а как называется это направление живописи?

И была неприятно удивлена, увидев пренебрежение, промелькнувшее в его взгляде:

– Живопись? Все это вздор и профанация, к искусству не имеющая никакого отношения. Фотореализм это. Жалкая попытка копирования яви. «Искюсство»!

Ноздри его презрительно раздулись, он смерил Симу взглядом:

– Честь имею.

И важно удалился, а она осталась на месте, чувствуя себя оплеванной. Она так и не поняла, что плохого в такой тщательной детализации. Вероятно, этот седобородый художник просто чем-нибудь расстроен…

…Вот так же потрясенно Сима стояла сейчас перед холстом «датчанина». Нет, это не фотореализм даже, это нечто невероятное, уж куда круче тех картин на Крымском валу.

Тень от ножки стула совершенно живая. И сама ножка. Лак на ней блестит. А здесь немного вытерт, а тут вот царапинки. Складки ее халатика. Это именно ее халатик, а не просто синяя тряпка. Вот, рукав свесился, и ниточка торчит. Надо же, даже ниточку написал. Да как! Сима чуть ли не носом уперлась в холст, пытаясь убедиться, что ниточка не приклеена, а именно написана.

Только… халатик в действительности-то не висел на стульчике. В нем сидела за ширмочкой сама Сима, когда были перерывы. То есть художник ВООБРАЗИЛ, как будет висеть на покинутом стуле синий халатик.

Надо сказать, от картины веяло необыкновенным одиночеством. Если разбередить душу, то Сима именно так себя и чувствовала глубоко-глубоко внутри – так, что даже не позволяла себе погружаться настолько. При виде этой картины от сочувствия к владелице халатика наворачивались слезы. Как-то сразу понятно было, что хозяйка его не в душ пошла и не в порыве страсти скинула, а заболела или… или даже умерла. Или Сима с ума сошла и перенесла собственные ощущения на картину? Так, надо срочно отвлечься.

Вот белая драпировка. Она именно белая – хотя вон сколько красок на полотне намешано разных. А она – белая получилась. Кажется, «Принц датский» действительно незаурядный художник…

…Да только самой Симы на холсте не было. Даже немного тревожно стало. Что он этим хотел сказать? Что она для него пустое место?.. Обидно… Нет-нет, вряд ли он хотел ее обидеть или унизить, тут, скорее всего, дело в другом. А в чем?! Человек-загадка… Но как же потрясающе написан весь антураж мастерской!

А ее самой – нет. Сима вдруг отчетливо поняла, как бы она хотела для него – БЫТЬ…

В глубокой задумчивости Сима оделась и пошла искать Анну. Костя так и не появился. Или он и вправду раздолбай, или совсем и не должен был ее обратно провожать. В самом деле, она ведь не заблудится, не маленькая. Она же помнила, как и куда идти. Но в коридоре Костя ей как раз и попался.

– Ну как, все норм? – весело осведомился он.

– Да вроде ничего, – улыбнулась она и решила полюбопытствовать: – А у вас сколько натурщики получают?

Костя задумался:

– Это по-разному… Как художники между собой договорятся, сколько их человек в группе будет, и так далее. Ну, и постановки разные же. Обнаженка, конечно, самая выгодная по цене, и к нам многие просятся позировать.

– Хотя бы примерно, – просительно произнесла Сима.

И тут Костя назвал ей сумму, раз в десять меньшую, чем обещала Анна.

– Что-то не так? – осведомился Костя, видя, как изменилось ее лицо.

– Нет-нет… – пробормотала она и потерянно пошла в сторону ресепшена.

Аня была там. Увидев Симу, она помахала ей уже издали, а потом, когда та подошла, протянула конверт. Сима заглянула – да, там была оговоренная сумма, очень солидная. За три часа на ногтях она получала куда меньше… Совсем сбитая с толку, Сима рискнула уточнить:

– Аня, я чего-то не понимаю? Костя мне только что сказал, что натурщики у вас получают не просто меньше, а в разы…

На это простое уточнение администратор отреагировала весьма странно – смутилась.

– Симочка Викторовна, – понизив голос, сказала Аня и почему-то оглянулась. – Один из художников хотел бы пригласить вас позировать индивидуально. Ну, то есть персонально для него.

Сима к такому была не готова. Хотя, если вдуматься, почему бы нет… Ведь писали же художники и не в студиях с большим количеством участников сеанса, а в своих личных мастерских. Интересно, кому это она так приглянулась?

– Да вы не переживайте, – заторопилась Анна, видя ее смятение. – Оплата действительно будет хорошая. Индивидуально даже выгоднее – за позирование на дому сумма будет еще больше и свободы больше.

Сима колебалась. К художнику домой? Не в мастерскую даже? Собственно, в самом деле, почему бы и нет, лишь бы он не оказался каким-нибудь маньяком или извращенцем. Да и деньги очень нужны, особенно сейчас, когда столько всего на нее обвалилось…

– А что за художник? – наконец, полюбопытствовала новоиспеченная натурщица.

– То есть вы согласны? – просияла Аня. – Это Алекс. Ну, то есть его так все называют, и он сам так представляется. Может, вы его не заметили, он ушел чуть раньше остальных. Худощавый такой, глаза с прищуром, веснушки мелкие, темные. В сером джемпере. На актера этого еще похож, скандинавского, как его, на «М» как-то… Злодеев еще всегда играет.

Это был третий шок Симы за сегодня. В сером джемпере был только один художник – тот самый. Худощавый, глаза с прищуром, веснушки… Он, точно он, «Принц датский»!

Это уже походило на «то самое Симино кино».

И фантазия ее разгулялась в полную силу. Его предложение не иначе как связано с интимом! Как еще иначе его расценить?! Не из-за небесной же ее красоты и желания увековечить ее на полотне в веках. Сима себя красивой никогда не считала. Не уродина – это да, и не располнела к тому же, фигуру блюла. Но для желания писать с нее портреты нужна причина посерьезнее. Почему бы не эта?! Но…

Романтичная Сима вовсе не вожделела таинственного Алекса. Пусть он даже секс-символ всего датского народа.

Нет, то есть она его, конечно, вожделела, но тайно и по-детски трепетно, как бы странно это ни прозвучало. Она была именно романтически влюблена. Это у мужчин секс всегда на первом месте. А как же трепет, а как же обмен быстрыми взглядами, первые робкие прикосновения? Секс это одно, отношения – совсем, совсем другое. Изголодавшаяся по чувствам Сима хотела именно отношений. Нормальных…

Но если ОН и вправду вдруг просто захотел ее – бывает ведь и такое! – то это было бы именно то самое очень-очень тайное девчачье желание. Чтобы твой принц из сказки вдруг взял тебя за руку и повел куда-то. И уже неважно куда. Ему лучше знать, он мужчина. А Сима была готова идти за своим мужчиной, не спрашивая куда.

Она была противоречива, то есть была влюблена в него по самую маковку.

…Аня, кажется, что-то спрашивала у нее, и не в первый раз.

– Так мне можно дать ему ваш телефон?

Сима снова вспыхнула:

– Да-да, конечно… Спасибо! И… приглашайте, если что.

Вернувшись домой, она напекла Полине Андреевне нежнейших сырников.

– Ух, какие, – похвалила та, съев один. – Что случилось? Ты сегодня просто лучишься.

– Денежек подзаработала, – улыбаясь до ушей, сказала Сима.

– Ну да, ну да, – хмыкнула проницательная лиловая дама.

А через два дня «Принц датский» позвонил.

Увидев на экране незнакомый номер, Сима сразу подумала, что это именно он, тот самый художник. Да, она не ошиблась, и он неуверенно представился: