Текст книги "Агент 0.01‰"

Тайник

Всева по телефону пригласил Вадика подойти с инструментом к себе домой для ремонтно-строительных работ.

Пока Дулепистый добирался с работы, Малярчук не стал терять время даром. Он взял газету, но не почитать, будет он еще время тратить на всякую лабуду, а как обычно, сделать компактные прорези для глаз. Всего один сантиметр. Здесь у него была своя система: крупные разрезы заметят, а если сделаешь мелкие, получается камера-обскура, и видишь всё вверх ногами. Поэтому делал по шаблону с учетом расстояния между зрачками, которое в принципе сильно колебалось от количества выпитого; еще одно отверстие делалось посередине для контрольного наблюдения. Когда Малярчук сидел, допустим, на скамеечке, то руки его были свободны, а газету удерживал специальный механизм, помните «Фантомас разбушевался»? Там комиссар Жюв ловко поднимал фальшивую руку. Да! Это тоже изобретение Батумыча. По окончании съемок Всева забрал свое детище, и сейчас оно было как нельзя кстати. Свободными руками Малярчук разливал под плащом чекушку в алюминиевую стопку и не спеша потягивал из нее, периодически поглядывая через прорези на белый свет, не показалась ли на горизонте Мариша.

– Че читаем? – возник в проеме дверей Вадик.

– Так, обо всем. Что в мире творится. Например, «Две известные актрисы шансона обкурились и провели ночь в отёле», – процитировал Малярчук заголовок статьи в желтой прессе.

– В смысле разродились ночью? – не поверил ушам Вадик. – Дай-ка сюда газету… «В отеле», – поправил Дулепистый.

– Черт те как пишут, букву «ё» вообще не ставят, поди, разберись, что за слово!

– Просто у тебя мысли всегда идут в одном направлении, – возразил Дулепистый. – Ну, что позвал, с какой целью?

Поскольку Маришня отсутствовала в связи с визитом к своим многочисленным родственникам в Тюш, а Спиря был в школе, Всева решил организовать тайник в стене. Тем более что при ремонте квартиры у Никеша остался лишний кусок обоев. Основное отверстие он сделал микровзрывом направленного действия. При этом ударной волной Василия Демьяновича, соседа, который, по обыкновению, подслушивал кружкой, что творится у Малярчуков, отбросило через всю комнату к противоположной стенке и там впечатало в сервант с хрустальной посудой (позже осколками), попутно разрушив обеденный стол с отличной закусью и выпивкой.

На этот шум Всева даже не обратил внимания, так как оно всецело было поглощено созиданием.

– А неплохо, неплохо, – ликовал Батумыч. – Осталось лишь слегка подработь края, вставить прикупленный в магазине металлический шкаф с кодовым набором и искусно замаскировать его.

Для монтажа специфического изделия Батумыч и призвал на помощь профессионального строителя, а одновременно своего закадычного друга Дулепистого.

Кстати, Вадик по просьбе Малярчука кувалдой расширил межкомнатный проем, так как прикупленная по приказу жены SPA-капсула никак не входила в него и поэтому пока «томилась» во дворе под бдительным оком Арнольда Люлипупенко.

– Ничего так получилось! Стиль «лофт»: остатки кирпичной кладки и торчащая арматура с кусками бетона! – восхитился Дулепистый.

– Как после бомбежки! – озадачился Всева.

– Если не нравится, потом пустим по ней искусственный мох и плющ, – успокоил пенсионера приятель. – Будет клёвиссимо!

– Об этом потом, а пока помоги вставить мне сейф в нишу, – попросил строителя Батумыч.

Примерили изделие. Почти идеально входит в развороченную стену, но слегка мешает один из уголков.

– Пара сек, и срежем лишнее… Придерживай на весу агрегат, а я слегка подгоню левый, – скомандовал Дулепистый.

Вадик взял в одну руку углошлифовальную машинку (второй приподнял махину) и стал стачивать металл. Водил рукой на уровне пояса.

Всева, естественно, не смог долго пыжиться – выронил свой край, и сейф всеми ста пятьюдесятью килограммами повис на ладони Вадика.

При этом Вадик чуть не обработал наждачным диском себе мужские принадлежности.

– Ты, старе, это, чай, специально удумал? – завопил Вадик, мысленно рисуя мрачную картину своей будущей инвалидности.

Сеансы поют романсы

Через пару дней вечерком Вадик опять забежал к Всеве.

Дверь открыла жена. Она уже вернулась из области.

– Че надо?

– К Всеволоду Батумовичу. По делу.

– Он занят, – отрезала Мариша.

– Вадик? Не слушай ее. Проходи! – донесся из большой комнаты слабый голос Малярчука.

Всева лежал в SPA-капсуле, наслаждаясь жизнью. Сверху на агрегате пристроилась Моня. Глаза Батумыча смотрели в потолок, на котором лазерный проектор демонстрировал голографическое изображение французской комедии в 3D.

– Как тебе приобретеньице? Омолаживающая ванна? Стимулятор всех функций? Ради нее мы с тобой тут стены разнесли!

– Я думал, кокон, а ты окуклиться собрался, – сострил Дулепистый. – Что демонстрируют? – продолжил он. – «Фантомаса»? Разреши я тоже присоединюсь к просмотру.

– Стульев мало, подкати пианино и ложись сверху между вирбельбанком и передней стенкой, – предложил Батумыч. – Я сам так раньше смотрел, иногда даже засыпал внутри. Пока Моня не принималась ходить по клавишам, будить к завтраку.

Вадик последовал совету друга.

– В натуре зыбанский видос! – искренне восхитился он.

– Истину глаголишь: натяжной потолок лучше, чем экран в кинозале, – подтвердил слова Вадика Всева. – У меня еще и призма имеется для голографического изображения. Помнишь, как в «Звездных войнах»? Там всё время этим баловались… «Фантомас» – мой фильм. Любимый. Во время моей отсидки в парижской тюрьме «Санте» туда случайно с передачкой своему закрытому на пару лет за дебош оператору наведался режиссер Андре Юнебелль. В то время он мучительно искал образ главного преступника столетия. Когда мэтр увидел меня, гладко выбритого вместе с бровями (в пенитенциарном заведении была эпидемия педикулеза), посиневшего от холода, с гайморитным раздувшимся носом и красными от бессонных ночей и бесконечных допросов с пристрастием глазами, он понял – это судьба! Поэтому решительно отказался от исходного литературного материала Марселя Аллена и Пьера Сувестра и сделал Фантомаса под меня. Оставив для персонажа даже мою спортивную фигуру. Эх, Андрюха! Сколько потом сделано вместе! Он постоянно консультировался со мной, согласовывал многие эпизоды. А Жана Марэ я лично, закованный в кандалы, учил правильно двигаться по канату и боксерским ударам. На роль комиссара именно я посоветовал Юнебеллю взять старину Луи де. И ведь, правда, хорошо играет, чертяка? Тем не менее для очистки совести тогда совместно проводили кастинг актеров, но отбраковали Фернанделя, Бурвиля, Джека Леммона (не вытягивал интеллектом), Евгения Моргунова (поучал Андре, за что впал в немилость). На роль журналиста Фандора просились Андрей Миронов, Тони Кёртес, Станислав Микульский, Савелий Крамаров, Владимир Высоцкий. Вот его зря не взяли. Вопреки моему мнению! До сих пор жалею! Все это поняли потом, когда на экраны вышел убойный фильм «Место встречи изменить нельзя». Хотя я настаивал! Предполагалось, что Володя в роли главного положительного героя будет везде носить с собой гитару и при этом в каждой серии споет пару своих нетленок… На роль его девушки Элен претендовали Марина Влади, Наталья Варлей, Джейн Фонда, Марсель Марсо (травести), Мирей Матье, Фаина Раневская. Но в результате победила подруга папика-спонсора… Здесь, между прочим, в самых сложных трюках, когда профессиональные каскадеры просто безбожно конили, я дублировал и Фантомаса, и журналиста.

– Ух ты! – только и смог произнести Вадик. – Обожаю этот фильм.

– Видишь мой коронный удар! – вскрикнул Всева, когда Жан Марэ приложил одного из охранников Фантомаса…

– Ну всё, хватит ужо пялиться, лежебока! – выскочила из кухни Мариша. – Топеря моя очередь принять омолаживающие процедуры.

Грузчики, грустить не надо

Всева после сеанса омоложения, ликуя телом и душой, шел в магазин за продуктами с гордо поднятой головой, не обращая абсолютно никакого внимания на пацанов.

Арнольд пронзил взглядом Малярчука:

– Батумыч, ты совсем зазвездился!

Всева слегка пришизел: откуда этот кадр знает о его звездных приключениях? Неужто Вадик проболтался. Но его внимание сосредоточилось на другом: во дворе друг за другом появились три грузовых автотранспорта (подробнее см. «Деды в индиго, стр. 138»).

Хозяева содержимого бортов обратились к дворовым шибзикам о помощи при разгрузке.

Всева первым бросился «на амбразуру». Правда, после этого его пришлось валидолом с касторкой отпаивать. Да, силушка уже не та!

Но оклемавшись, он повторно устремился к одной из машин (фургону), в которой привезли корпусную мебель.

– А вот это – собранный уголок. Его только впятером можно поднять, – уточнил собственник.

Малярчук, семидесятилетровый перец, всех растолкал и встал в самом центре. Впечатление такое, что он здесь главный.

– Сдается, ты один его понесешь, старче? – спросил Вадик. – А ну, дайте Батумычу возможность проявить себя!

Моня

Дулепистый как-то в августе забежал к скучающему Малярчуку. На коленях у того, как всегда, пристроилась пушистая кошка Моня. Вадик погладил ее. Она замурыкала.

– Скоро женихов тебе, Моня, найдем.

Кошка замурлыкала с утроенной энергией.

Дулепистый появился через неделю. Моня на коленях Всевы выжидающе посмотрела на Вадика.

– А? Еще не нашел. В следующий раз.

Следующего раза не будет. Вот! Уходя, Вадик надел штиблеты и чувствует: как-то в них слизко и сыро – Моня ему припомнила обещания – в оба ботинка по-крупному. Чтоб не бросал слова на ветер. А не фиг персон женского полу обманывать!

Бодуненц

Квартет тоже однажды наведался к Малярчуку на две сек. Но вместе с соседом Всевы по подъезду и своим бывшим одноклассником Савелием Бодуненцем.

Батумыч был в очень нетрезвом виде. Увидев Бодуненца, с которым обычно вежливо раскланивался во дворе, в этот раз он зашипел. Злобно так:

– Кто это? Что за хрен?

– То ж мой друг, Савелий Самойлович. Помнишь? Помогал мебель тебе еще таскать на седьмой этаж. При переезде.

…Малярчук вселился в этот дом лет пять назад, до этого жил на Островского в деревянных домах, а еще ранее в Мотовилихе. На Висиме. В частном секторе. В простой русской избе. Место, для его деятельности, конечно, удобное. Пути отступления, скрытые огневые позиции, потайные ходы, бетонированный блиндаж в подполе. Да и в огороде много кого было прикопано. Из неблагонадежных… Но по истечении некоторого времени в Центре решили, что пора Всеве обретаться поближе к центру города, на улице Островского.

Там он некоторое время прожил со второй женой.

И вот новый приказ – квартал идет под снос по «программе реновации» и расселяется, нужно перебазироваться на Среднюю Ямскую в новый дом, а для конспирации в третий раз жениться. Даже предложили вариант – Мариша (муж-моряк дальнего плавания пропал без вести в притонах Гамбурга). По такому случаю выдали ключи от трехкомнатной квартиры. Супруга – дама избалованная не станет мириться с удобствами во дворе, как вторая…

И вот сейчас, враждебно глядя на соседа, Всева понял, что он как никогда близок к провалу – проклятый склероз!

Малярчук мгновенно сориентировался в обстановке: изменился в лице, распахнул объятия:

– Здравствуй, Самоил Савулович! Здравствуй, дорогой!

При этом он обнял и поцеловал Бодуненца по-настоящему, в губы, почти в засос. По старому политбюровскому обычаю.

Узнал или нет, для Савелия осталось загадкой. Но Бодуненц стоял красный от смущения. А про себя отплевывался, наверное. Вот, чучело, присосалось!

Чуйка

Малярчук давно внутренне предполагал: в Перми действует разветвленная вражеская агентурная сеть. Осознал данность чутьем профессионала. Всева стал осторожно выяснять и тотчас понял, что иностранная разведка уже вычислила его местонахождение, следит за ним и будет пытаться устранить физически. Это то, о чем предупреждал «Старик».

Подтверждением чуйки было одно событие, хотя со слов других дело обстояло так.

Как-то на неделе в октябре Артемка, местный маленький мальчик, предложил отцу:

– Давай, ракету запустим китайскую. Потренируемся перед Новым годом.

– До Нового года-то еще уйма времени.

– Нужно всё делать заранее – сам учил, чтобы не опростоволоситься в праздник.

Делать нечего – мальца не переубедишь. Благо, что закуплено ракет – целый ящик. Не солить же. Да и в расход надо своевременно пустить от греха подальше.

– Олл райт, штучки три жахнем. Но в безопасном для детей и прохожих месте.

Первая ракета с воем ушла в звездное небо. И там потерялась в глубинах космоса, оставив спиральный дымовой след. Вторая – тоже.

– В туманность Андромеды, – подумал отец.

Третья – прицельно на седьмой этаж в лоджию к Малярчуку – сидел-курил – прямо в лоб – ну как после этого пижама будет сухой? Всева сразу понял – заказуха! Тепловой датчик, сработал на тлеющую сигарету.

Батумыч зажмурился. Но взрыва не последовало. Значится, пристрелочный вариант. Малярчук стремительно нырнул ва соседнюю лоджию к Полине, начальнице над Вадиком и там затаился. Сигарету на всякий случай затушил желудочным соком…

Но повторных запусков не последовало. Попытка западных спецслужб устранить несговорчивого и неподкупного разведчика и в этот раз провалилась. Малярчук предался рассуждением, кто же этот таинственный снайпер.

Сначала подозрение пало на Вадика. Но Дулепистый слишком экстравагантная личность, а этот должен быть серым незаметным человечком, прекрасным семьянином, душой компании.

«Витек! – стукнул себя по лбу Малярчук. – Отправим к рыбам. Стоп, но семьянин-то из него никакой. Ловелас. Да и драчун каких свет не видывал (Витек одно время тоже ходил в секцию Малярчука). Бодуненц? Нет, пожалуй, слишком наивен. Тогда кто?.. Многие!»

Впрочем, Малярчук больше всех подозревал Бармалеича: а зачем он носит точно такое же пальтецо цвета индиго? Но проведя исследование биографии пенсионера, не обнаружил ничего подозрительного, никаких темных пятен. Да и умом тот не блещет по жизни, а такого к Малярчуку на пушечный выстрел не подпустят.

…Всева и до этого случая «многим» устраивал проверку. Методик полно. Но никто не клюнул.

«Что всё зря? – эта мысль не давала покоя Малярчуку уже лет пять. – Сколько жить под ежедневным прессом страха?!»

В это утро он фланировал вокруг дома, предаваясь размышлениям о бренности бытия.

Из соседнего дома показался Евсеич со своим мопсом Джеки и неизменным совочком в руке.

Малярчук подозвал Евсеича, и они о чем-то долго негромко разговаривали. После беседы и наводки Евса Всева утвердился во мнении, что наконец-то он вычислил подлую крысу.

Для подтверждения догадки Батумыч тут же забежал к Милане Савойновне, бывшей секретарше деканате химического факультета в гунитете; она не так давно ушла на пенсию и устроилась продавцом-консультантом в отдел нижнего белья в бутик «Л'Юголь» от бельгийского концерна «Флёрдюсьель», где Всева часто затоваривался галантереей. Благо он рядом.

Малярчуку в качестве штатного осведомителя она сразу приглянулась: выдержать столько лет работы с ГенСеКом, энергетическим вампиром, не каждому дано. Его заинтересовали интимные предпочтения «дворян»: цвет нижнего белья, ткань, отделка. Полученные данные убедительно свидетельствовали в пользу ранее сделанных выводов.

Также он привлек к изучению вопроса настройщиков бытовой техники Борю Кулькова и Геру Брюлькина, усмотрел в них перспективные «глаза и уши».

– Ребята, вы часто шастаете по разным квартирам и офисам. Вот вам набор жучков, устанавливайте, где можно и как нельзя. И начните с 47 дома. А с Левой Смолянским я вопрос улажу (у них с ним был конфликт см. «Деды в индиго», стр. 46), мужик он, конечно, мстительный, но и на него «проруха» имеется…

И вот новые недавние агенты принесли свежие разведданные о жильцах. Они незаметно передали их Всеве. В пробке от коньяка (коньяк остался Леве). Там в основании был спрятан чип памяти.

Арнольд Люлипупенко перехватил «добычу» и хотел по обыкновению запулить ей по воробьям из рогатки.

– Эээ! Отдай немедленно! Я их коллекционирую, – воспротивился Батумыч и вырвал «снаряд» прямо из «затвора» оружия.

Арнольд, увидев реакцию Малярчука усмехнулся:

– Не гоношись, старе, а то применю свою коронку из арсенала восточных единоборств?

– Какую?

– Основной прием ушу – «укушу». Укушу за палец. В другой раз не обессудь: реакция сработает на такие демарши.

Агентурная сеть Всевы – все вы

С целью организации тотального наблюдения за гражданами города у Батумыча была разработана целая схема или даже набор схем.

…Методы вербовки осведомителей у Малярчука включали и шантаж, и угрозы, и выигрыш в азартные игры (типа лапты), и банальный подкуп, и просто подкармливание. В своей профессиональной работе он не чурался ничего. Имелась и мощная клиентская база. База, которой бы позавидовал любой супервайзер-сетевик, продающий биологически активные добавки от запора.

…Батумыч везде расставил своих людей: в администрации, гордуме, силовых структурах. К нему тянулись ниточки из всех мыслимых и немыслимых источников. Благодаря своей кипучей деятельности в арсенале спецагентов значились Кремов и Трифон, Софрокина и Колбасов, Водник и Оксана, Мопова и ГенСеК, Мубриков и Гугидзе.

Всева встречался по отдельности с каждым и устраивал выволочку. В разных местах. Но чаще в сквере у оперного театра прямо перед спектаклем.

Но «агентурили» не только главы семейств, но и их вторые половинки. От жен (в ряде случаев мужей) Всева получал сугубо личное, бабские сплетни, собирал компромат на их супругов и любовниц.

У Батумыча даже прикормленные голуби собирали информацию в качестве дронов, что говорить о бродячих собаках и кошках! Все под тотальным контролем!

В камере хранения автовокзала разведчиком была собрана мощная картотека, записанная клинописью на глиняных табличках подобно ассирийским (здание на всякий случай было заминировано). Для непосвященного человека создавалось впечатление, что Малярчук увлекается археологией.

В этот раз у «Пермской Опера» была назначена встреча-выволочка Сане Воднику, известному меценату.

– Не думал, что вы любитель классики, – растрогался Водник, узнав о месте встречи. Чуть ранее он бросил свой «Порше Панамера» во дворах на Горьковском кольце и доехал на трамвае до главпочтамта.

Малярчук тем временем «оседлал» киоск со свежей прессой, наблюдая в зеркальном отражении глянцевого лакированного журнала отсутствие хвоста за агентом. Затем он присел на лавочку в тени липы и стал кормить птичек. На соседней скамейке спал бомж. Увидев приближающегося Водника, Малярчук азбукой для глухонемых просигнал тому: «Атас! Прослушка, видишь дырка в подошве – микрофон и видеокамера поблескивает. Срочно меняем диспозицию».

– Это же главреж театра! – прошелестел одними губами Водник. – Мой подшефный. Всемирно известный мастер. Прикорнул после удачной премьеры. А блестит – осколок бутылочного стекла от пузырька с настойкой боярышника.

Видимо, угостили актеры (с их мизерной зарплатой нелепо было бы рассчитывать на большее).

Малярчук подошел к спящему, хотел разбудить его спецприемом, но не решился: можно лишиться прославленного деятеля искусств одномоментно и навсегда. Поэтому использовал другое эффективное средство: сунул ему под нос свой носок, чем сразу разбудил чела.

Тот, оклемавшись, не стал скандалить, а принялся заученно твердить:

– «Спящую красавицу» ставили, вот и сморило согласно либретто.

Однако затем, увидев перед собой вместо наряда милиции старого хмырькуале, рассвирепел:

– Ты что, чудило, себе позволяешь? Мешаешь заслуженному отдыху?

Вместе с последними нотами слов он засветил кулаком в ухмыляющуюся рожу Малярчука.

Однако кулак просвистел мимо челюсти. И теперь уже настала очередь Всевы, выполнившего нырок под прямой справа. Ловким хуком с разворота он укатал главрежа в зазор между сиденьем и спинкой скамейки.

– Всё таки сорвется у нас антреприза, – выразил робкое осуждение содеянному Саня Водник.

– Ничего, злее станет, отыграется на актерах, – успокоил агента Всева. – Три пота с них сгонит, чтобы не расслаблялись.

Встреча закончилась передачей Малярчуку увесистого пакета от валовой выручки «ПЛиВЗа».

…Следующей по Всевиному плану было общение с доцентом университета Моповой.

Та пришла на нее в полном упадке чувств.

– Я тебя зачем замуж проистроил? Причем пожизненно? Твоего будущего мужа (бывшего престарелого декана факультета) неделю в холодном подвале держал на одном комбикорме. Отбил у него (вместе с почками и еще кое-чем) навсегда тягу к прекрасному полу? – грозно выговаривал Малярчук Инессе.

– За это, конечно, спасибо! Но, по сути, работаю только на санаторно-курортное лечение мужа, – всхлипывала Инесса Мефодьевна. – Денег еле хватает на комплексный обед.

– Хорошо, помогу с докторской, – сменил гнев на милость Батумыч. – Щас за степень хорошо приплачивают. Есть у меня в заначке проект одного секретного зарубежного ученого биолога, отправил к праотцам как-то по заданию Центра вместе со всей подземной лабораторией, а проект, естественно, прибрал до лучших времен. Сам думал защититься и нобелевку получить. Но всё руки не доходят. Валяется где-то в кладовке… И это при условии, что жена Мариша не использовала его по другим назначениям.

– Вы мне его еще в прошлый раз передали. Две недели корпела, пока перевела с японского. Это очень слабый и морально устаревший материал, – всхлипнула Мопова.

– Морально – не значит неактуально, – отрезал Всева. – Проверим на программе «Антиплагиат».

Он достал из пакета ноутбук.

– Вот видишь, стопроцентный оригинальный текст. Пиши монографию, но не забудь выразить мне (естественно, под псевдонимом И. И. Иванову) звонкую «благодарность».

– Звонкую?! А сыну-студенту, кто даст образование? Между прочим, он и ваш сын?

– Вот те раз! Что ж ты столько лет молчала, дурында?!..

– Хотела забыть этот постыдный эпизод своей биографии.

– Теперь включу его в свою гигантскую базу наследников, – мечтательно загнул глаза к небу Батумыч. – И раз так, переведем его в МГУ, нет, лучше в Оксфорд… и, одновременно, в Сорбонну… А в Гарварде корочки юриста я ему и так сделаю.

– А как насчет нового мужа, я ведь еще в теле? – робко спросила Мопова.

– Ммм… Есть у меня один кадр (Витек Гагулек). Уж он тебя уважит.

– Правда?!

– Обязан! Мне за журнальчик (см. главу «Не читайте газет, никаких»)… Всё пора. Дела! – и Всева пошагал в другой конец сквера.

Там на бетонном ограждении, предусмотрительно подстелив газетку и греясь на выглянувшем солнышке, сидел старичок с тросточкой. Это был Алексей Львович – бывший парторг машзавода сантехизделий.

Увидев повесившего нос рыхлого человечка, Всева улыбнулся: «Настоящий ждун, Homunculus Loxodontus».

– Ляксей, привет! – поздоровался с пенсионером Малярчук.

В свое время он перевербовал бывшего секретаря, предъявив тому неоспоримые доказательства работы последнего на румынскую разведку «SRdI».

Тогда партийный функционер, уже работая под колпаком, переправил фальшивые чертежи передовых образцов сантехники зарубежным властям, из-за чего в скорости случился международный конфуз. Качество не выдерживало никакой критики, не говоря уж о седалищах покупателей. А правительство «дружественного» государства так рассчитывало на эти изделия во время вхождения в Евросоюз. Это была бесспорная удача Малярчука. Над липовыми чертежами трудилось всё КБ телефонного завода, среди ведущих конструкторов которого значился в то время и Арнольд Люлипупенко. Вот были времена! Все работали в едином порыве…

– Есть на примете дельный пацан. Сгодится в твоей коллекции, – дал обещающую вознаграждение наводку Алексей Львович (дополнительные средства к пенсии не помешают).

– Кто такев?

– Некто Леха-старший, мой тезка, друган Киселькова.

…И вот уже Батумыч охаживает перспективного паренька.

– Тебя, стал быть, Лехой кличут? – начал разговор издалека Малярчук.

– Есть немного, – ответил студент.

– Заработать хочешь?

– Смотря сколько.

– Два косаря. Письмо надо доставить на Заимку. Часам к четырем.

– Тогда два плюс двадцать рябчиков.

– ?

– На проезд на трамвае до места и обратно.

– Держи плюс сто – еще на кофе «кампучино».

– Капучино, хотели сказать.

– Тебе видней. Ооо! У нас еще два часа в запасе. Как насчет лото? Скоротать время? По копейке на ставку?

– Я только в сетевые игры, – стал отнекиваться приятель Киселькова.

– В «Спортлото» разве не увлекался ни разу? – поддел юношу опытный психолог Малярчук.

– Отец этим раньше баловался, до игровых автоматов. Однажды даже пять номеров угадал. Прыгал до потолка. Но таких, как он было слишком много, прыгающих, и призовой фонд назначили смехотворным.

…Еще немного уговоров, и Всева втянул бывшего студента в игру, после чего тот продул ему крупную сумму денег.

Малярчук победно подергал за рукав молодого человека:

– Что, Ололёша? Спалился? Топеря станешь моим штатным информатором! За долги.

– Я вообще-то Алексей.

– Неважно… Уже не важно. У тебя сейчас имён будет много… разных… в зависимости от ситуации.

Леха-старший поделился сокровенным:

– То есть вы меня завербовали? Я сам несколько раз пытался попасть на работу в спецслужбы. Но никакой реакции с их стороны.

– Понимаю, не было на тебя компромата. А я его тебе организовал. На блюдечке, как наливному яблочку. Чуешь? Для государственной разведки ты неинтересен как личность, а для частной, то бишь моей – в самый раз.

– Поклянитесь, что не расскажете отцу о проигрыше!

– От тебя все зависит, будешь ласка, никто не узнает. И не вздумай меня тюкнуть в подворотне, желающих и без тебя целый вагон и маленькая тележка. Фото– и аудиофиксация произведены.

* * *

Вообще одним из излюбленных методов слежки у Малярчука было вахтерство, чтобы лично на месте убедиться и понять. При этом предшественника, на должность которого он претендовал, Малярчук удалял одним из двух способов: или элементарно «отправлял» в декретный отпуск (женщин), зная свою неотразимость при общении, или окучивал кирпичом в очереди за пивом (мужчин), и тогда они пополняли ряды клиентов хирургических отделений.

А поскольку бывших разведчиков не бывает, Малярчук после условного выхода на пенсию предложил Центру свою кандидатуру в качестве тщедушного старичка-сторожа. В разных конторах. За символическую плату. Туда, куда указывали сверху. Неприметный безобидный охранник. На дежурстве сутки через трое. Но в секретных и не очень институтах. Наблюдал, запоминал, анализировал. Мимо его бдительного взгляда не мог проскользнуть ни один шпион, лазутчик или просто несун.

Всех их ждала заслуженная кара. Собирал материал на перспективных граждан, составлял досье, и в нужный момент бронепоезд всегда стоял на запасном пути.

В одном известном в узких кругах НИИ у него был сменщик, известный любитель розыгрышей. Богата наша земля на таких чудиков.

А времена были застойнейшие. Так называемые «застольные годы». Когда в магазине «Овощи-фрукты» наблюдались только овощи, а вторая часть вывески – эксклюзивно на колхозном рынке. Можно расценить это название и по-другому, то есть оно недвусмысленно подчеркивало, что овощи – это «уральские фрукты». Других здесь отродясь не вырастишь.

Вот заходит его сменщик-смешник в контору с полной сеткой апельсинов (купил на ЦКР втридорога).

– Где взял? – с замиранием сердца спрашивают вахтерши и гардеробщица.

– Да вон, на Попова, в киоске дают. Вроде, и очереди нет. Пока.

– А ну, посторожи за нас. Мы мигом!

Женщины споро собрались. Не до макияжа. И бегом на улицу Попова, благо она метрах в пятиста. Взмокли от скорости. Ищут. Все киоски прошерстили. Везде пусто. Как в норке церковной мыши.

– У вас апельсины дают?

– Че, сбрендили что ли, – возмущаются киосочницы (дословно «бренди упились», прим. автора)…

– Не там искали. А, скорее всего, пока собирались, как морские черепахи, всё давно распродали, – счастливо надрывал пупок сменщик.

– Слушай, а не видел, куда семечки исчезли? Во время нашего отсутствия. Мы их тут за столом лущили. Почти полный пакет был.

– Нет. Не приметил. Мне они ни к чему.

– Часом, заходил кто?

– А, да! Слесарь Яшка Гудрон был (в другой раз одноименный электрик или сварщик).

– Сдается, он и смахнул.

– Ну, попадись нам этот «Гвидон»!

– Не знаю, как насчет Гвидона, а вот от директора института вам нагоняй крепкий будет. Приехали командировочные из братской республики: раздевалка не работает, ключи тоже выдать некому. Картина Репина «Не ждали».

– А ты на что?

– А я не имею права. Не наделен такими полномочиями. Не моя смена.

Но не всегда всё шло гладко. Честно сказать, бывали в работе вахтера и обидные промахи (см. «Деды в индиго», стр. 243).

…В один из дней Всева вернулся домой с дежурства на рассвете. И сразу во дворе приметил нового персонажа, Джерома Монго, студента медакадемии, подменившего дворника Митяя.

– Где так загорел, чувачок? – завистливо спросил Малярчук, бесцеремонно разглядывая лицо африканца.

– Нигери, там, туда, Монго, – потряс рукой молодой человек, пытаясь что-то объяснить или представиться по-русски.

«Непростой парень этот Монго или Манго, шут его знает, – оценил юношу Малярчук. – Надо присмотреться к его друзьям и сородичам».

Всева узнал, где приезжий учится, и тут же незамедлительно навел справки в ректорате. А затем под видом вахтера пристроился в общежитие вуза.

Моментально выяснил, что один из друзей Монго по КВНу нелегально поставляет в город питонов и крокодилов (часть из них оседает в зоопарке у Дины Аристарховны, часть на обувной фарике «Мадлена» в виде дефицитной кожи). Этим фактом Батумыч тут же начал шантажировать незадачливого предпринимателя:

– Будешь стукачить на Монго.

– Йес, сэр.

Через пару лет агент с надеждой обратился к Малярчуку:

– Скоро выпускные экзамены, улетаем в Сомали, конец моему рабству?

– Почти, – уклонился от прямого ответа Всева.

В качестве девайса он передал выпускнику-медику портативную радиостанцию, вмонтированную в браслет из зубов крокодила.

– Носи постоянно, подзаряжай на солнце, – проинструктировал Малярчук юношу. – И помни: в случае чего из-под красного сомалийского песка достану.

* * *

Пронырливая Мариша догадывалась о каких-то темных делишках мужа с темными от природы людьми.

Выходит она как-то в гастрик за очередной порцией еды для Всевы, но, в основном, для Мони. А тут Джером Монго метлой машет. Как копьем на празднике дождя. Параллельно африканская братва на там-тамах лабает. Притопывая валенками. Готовятся, очевидно, к городскому КВНу. Наяривают с большим воодушевлением. Набедренные повязки и бусы из крокодильих зубов с ритуальными масками на дубленки и ушанки надеты. Вудуины, одним словом.

– Каких только дьяволов земля не носит, – запричитала Мариша. – И всё от мужа – Малярчука. Он притягивает всякую нехристь.

– Опять твои южные друзья лютуют, – недовольно пробурчала Мариша, занеся сумки с мойвой в коридор.