Текст книги "Триумф власти. Советская историософия Ялтинской конференции"

1970 год был открыт знаковой исторической публикацией периода – монографией С. Б. Сосинского, подписанной в печать 3 декабря 1969 года[144]144
  Сосинский С. Б. Указ. соч. С. 128.


[Закрыть]. Сергей Брониславович вводит новые идеи и развивает уже опробованную методику в советской историософии о «Ялте». Прежде всего, это попытка сориентировать громоздкий материал «Ялты» на постижение позиции США в 1945 году и в разгар Холодной войны. Это, собственно, не историческая и даже не совсем историософская, а скорее политологическая задача. Но решалась она под флагом уже разработанных историософских шаблонов. С. Б. Сосинский значительно расширяет в традиции постижения «Ялты» лирическо-публицистические тона микроистории (по сути, создающей субуниверсалии формата «Мердок»). Например, описание погрузки англо-американской делегации в самолеты на о. Мальта[145]145
  Там же. С. 50.


[Закрыть]. Или описание почти театрализованного входа И. Сталина в зал заседаний ЯК[146]146
  Там же. С. 53.


[Закрыть], много внимания уделяется перемещениям делегаций, частным вопросам пейзажей и обслуживания. В конечном счете книга оставляет впечатление некой смеси краеведения и геополитики; с большим вкусом проанализированной словесной эквилибристики союзников.

Сергей Брониславович также отходит от «тумана», навеянного в статье Толмачева, и детально рисует расклад интриг внутри американской делегации, столкновения разнообразных точек зрения при решении вопросов, поднятых на конференции. Одним из лучших обзоров такого рода служит анализ закулисной игры внутри американской делегации по поводу будущего Германии[147]147
  Сосинский С. Б. Указ. соч. С. 29–35.


[Закрыть], тем самым выявляя и фиксируя точки сцепления в дискурсивных практиках прошлого.

Советский эксперт разделил книгу на три больших блока. В первом из них он выстраивает уже привычный нам эпический историософский текст, который укрепляет многочисленными цитатами в рамках анализа американских публикаций о ЯК[148]148
  Там же. С. 3–24.


[Закрыть]. Второй блок – это политический, отчасти военный и экономический анализ решений, которые принимала американская делегация в рамках переговоров в Ялте[149]149
  Там же. С. 25–35.


[Закрыть]. Третий блок – это опять историософия, но уже в контексте выполнения (а скорее нарушения) тех договоренностей и тех принципов, с которыми американцы либо согласились, либо не возражали в Ялте[150]150
  Там же. С. 90–113.


[Закрыть].

Сергей Брониславович Сосинский создал текст, который и по сей день может служить образцом для больших работ, посвященных ЯК. Суммирую наиболее характерные черты текста, которые во многом стали нормой для историософии ЯК, хотя и находили свое частичное выражение в прошлом, в предыдущих публикациях 40–50-х годов:

1. Жесткое следование документальной базе конференции с безусловным привлечением обширной англоязычной литературы.

2. Емкая, хлесткая, яркая стилистика профессионального публициста, ориентированная на занимательное чтение и создание ярких образов.

3. Комплексный подход к Крымской конференции, проявляющийся в попытке объединить в одной книге краеведческие пассажи, психологические этюды, погодные зарисовки, семантический анализ документов, структурное исследование историографии Запада и т. д. и т. п.

4. Тщательный анализ текущего политического момента и жесточайшая привязка исторического материала к усилению позиции СССР в современных автору политических баталиях.

5. Игнорирование метода сравнительного анализа русскоязычных и англоязычных документов.

6. Игнорирование метода сравнительного анализа русскоязычных и англоязычных мемуаров.

7. Система книги базируется на безусловных истинах, которые не обязательно подтверждать. Например, «они» фальсифицируют документы, но как они это делают – не указано. Есть лишь наличие факта фальсификации. Вообще, фальсификация понимается в том плане, что заявления историков, публицистов, политиков не соответствуют цитатам из документов ЯК. Более того, фальсификация – это не примитивная фантазия или невежественная выдумка, а хорошо спланированный процесс перевода точек сцепления дискурса в область точек дифракции.

8. Закрепление транссовременности Ялты, когда историческое событие 1945 года переносится в год 1955-й, является важным для текущих политических баталий и т. п.

9. Краеведческие зарисовки и психологические этюды, опять-таки, закрепляют у читателя эффект присутствия, делая его сотворцом конференции, и усиливают эффект личной заинтересованности читателя в ходе конференции.

Вообще 70-е годы проходят под знаком борьбы с фальсификаторами истории, преимущественно американского происхождения[151]151
  Реутов Г. Н. Указ. соч. С. 229–234; Кузнец Ю. Л. Указ. соч. С. 211–228; Гусев Ф. Указ. соч.; Бережков В. М. Ялтинские решения… С. 18, 20; Пономарева Е. В. Ялта, 30 лет спустя // США. Экономика, политика, идеология. 1975. № 2. С. 66.


[Закрыть]; в том же формате проходят и годы 80-е. Принципиальных прорывов нет, так же как нет и важных изменений в уже сложившейся историософской концепции, в самом теле универсалии власти. Но сами тексты приобретают строгое разделение.

Во-первых, наличествуют официально-парадные статьи с минимумом личного мнения автора и максимумом стандартных фраз, снова и снова фиксирующих в массовом сознании вышеуказанные черты ЯК. Это оболочка тела универсалии власти. Во-вторых, публикации, как мгновенная реакция на изменяющуюся политическую обстановку или выход на Западе новых комплектов обвинений СССР. Это уже не фиксация, а корректировка субуниверсалий формата «Гринберг», служащих защитой точек сцепления. В-третьих, это «остренькие» истории о разведчиках, дипломатах, охране ЯК. В данном случае мы видим конструкты субуниверсалий в формате «Мердок», которые служат связующим раствором для субуниверсалий «Гринберг», цементируя их в единое тело универсалии власти. Повторюсь, все три сегмента – это единое целое, неизменно связанное между собой. Все они часть единой концепции, скрепленной единой метафизикой историософии смысла и значения ЯК в сакральных тонах. Но при этом они редко пересекаются друг с другом. Ведь они атомарны, неделимы и между ними не наблюдается сколь-нибудь существенной диффузии. Их цементировка более смысловая, мыслимая, нежели предметная, иными словами, локально-текстуально выражаемая. Парадные статьи в основном ссылаются на своих коллег «парадников», краеведы – на «краеведов», секретчики – на самих себя или военные архивы, а те, кто реагирует на изменяющуюся политику, как правило, подбирают публикации для ссылок в каждом случае разные, и зависит это лишь от повода, заставившего их написать тексты. В данном калейдоскопе встречаются тексты тех, которых мы обозначим как «аналитиков», то есть авторов, максимально дистанцировавшиеся от историософичности проблемы и в силу этого, несмотря на выдающиеся открытия, крайне редко попадающие в библиографию всех вышеописанных частей единой историософической системы.

До 70-х годов ХХ века подобного разделения, по сути, не было, как и не было большой гибкости в изложении материалов. Однако неоднократная публикация и перепубликация документов ЯК, очерков, брошюр и парадных статей в читаемых журналах привела к всплеску интереса к ЯК. Интереса, который уже не мог уместиться в узкие рамки публикаций 40–60-х годов. Историософская компонента начала распухать от фактов, данных, мнений, точек зрения. При этом никто из советских авторов нигде не критиковал публикации своих советских коллег, просто, если считал их неуместными, не ссылался на них и не использовал в своем тексте приведенных ими фактов или позиций (как это вышло, например, с мемуарами Н. Г. Кузнецова и А. Кричевского или, позднее, с серией статей Л. Я. Гибианского).

Систематизирую тексты-компоненты советской историософии ЯК:

1. «Парадники» – это группа публикаций, служащих целям поддержания нужного для Советского Союза понимания ЯК, постоянным из года в год дублированием отлитых в металлические болванки истин, скрепляющие общественное мнение единой точкой зрения. Это фактически ритуальные статьи, сакрально воспроизводящие безупречные мантры ключевых для ЯК концептов и помогающие всем пишущим о ЯК сверять свои тексты с единственно истинным пониманием исторической значимости ЯК.

2. «Политическая экспертиза» – группа публикаций, оперативно реагирующая на изменение текущего политического момента, в связи с чем и расставляющая наиболее актуальные акценты из всегда актуальной ЯК. Всегда поводом к публикации служит демарш стран Запада, и никогда поводом не является подготовка Советским Союзом определенного общественного мнения к планируемым дипломатическим решениям. Эти публикации всегда реакция, но никогда не превентивная мера в большой политической игре.

3. «Теоретики» – статьи общего характера, в которых рассматривается общий ход конференции в ее взаимосвязи с теми или иными предпосылками и теми или иными последствиями, как правило, в узких хронологических рамках: плюс-минус 10 лет.

4. «Предметники» – публикации, созданные специалистами, разрабатывающими отдельные аспекты ЯК и максимально дистанцирующимися от историософии или политической игры. Публикации направлены на поставку первым двум группам теоретических обобщений ряда исторических фактов.

5. «Микроисторики» и «краеведы» — авторы публикаций этой группы либо любители-историки, либо отставные военные или дипломаты, которые поднимают строго локализованные элементы ЯК в формате очерка или рассказа (крайне редко статьи). Их интересует главным образом повседневность, которая сопровождала ЯК. Будь то гнев Сталина или количество вагонов с мебелью. Эти публикации максимально предметные, они направлены на то, чтобы удивить, восхитить читателя. Они акцентируют на шпионские игры и тонкости психологической интриги. Эта группа создает эффект присутствия читателя в 1945 году и поддерживает историософскую концепцию (элемент личной заинтересованности и личного присутствия). Кроме того, временами отдельные факты, «нарытые» этой группой, проникают в парадные публикации и позволяют оттенить скучную официальность текста.

В данной главе мы рассмотрим публикации второго типа, как те, которые наиболее ясно свидетельствуют о внимании советской историософии ЯК к внешнеполитическим событиям. Это влияние прослеживается и в публикациях иных подгрупп, но гораздо менее рельефно и не столь ярко.

Среди ключевых политических экспертов стоит отметить следующих персон[152]152
  Гусев Ф. Указ. соч.; Бережков В. М. Ялтинские решения…; Рыхловский Б. Ялтинская конференция и современность // Международная жизнь. 1984. № 6. С. 84–93; Ахтамзян А. Соглашения непреходящего значения // Международная жизнь. 1985. № 2. С. 58–67; Ржешевский О. А. Крымская конференция…


[Закрыть]. Кто-то из перечисленных авторов является в большей степени политическим экспертом, как, например, Ф. Т. Гусев, кто-то меньше, как, например, О. А. Ржешевский, но все они писали свои работы по вполне конкретному политическому поводу. Их тексты служили определенным ответом на политические демарши Запада. Разберем эту сторону живой историософии Ялты подробнее и на конкретных примерах. Итак, год 1970-й.

В честь двадцатипятилетия Крымской конференции «Нью-Йорк таймс» опубликовала воспоминания двух участников конференции: А. Гарримана (в 1945 году посол США в СССР) и Ч. Болена (в 1945 году работник государственного департамента США). В этих воспоминаниях был затронут ряд болевых точек, которые и являлись важными узловыми моментами текущей международной политики. И в том же году следует мгновенная реакция – статья Ф. Гусева (участник ЯК, бывший на 1945 год послом СССР в Великобритании)[153]153
  Гусев Ф. Указ. соч.


[Закрыть]. Статья создана в жанре «письмо в редакцию». Любопытно, что автор письма, заявляя о своем личном участии в конференции, нигде никоим образом не опирается на свои воспоминания, а лишь цитирует общеизвестные официальные соглашения, заключенные в ходе ЯК. Дело в том, что письмо от очевидца должно было придать вес и авторитетность рассматриваемым в статье вопросам, а не являться мемуарами или аналитикой изложенных в воспоминаниях А. Гарримана и Ч. Болена фактов.

Ф. Гусев затрагивает следующие узловые вопросы:

1. Расчленение Германии на зоны оккупации.

2. Нарушение Сталиным своего слова, а следовательно, неудачи англо-американцев «в Восточной Европе и на Дальнем Востоке»[154]154
  Там же. С. 126.


[Закрыть].

3. Принцип дипломатии: «Соглашения были заключены, а всякие соглашения можно заставить соблюдать только путем военных действий…»[155]155
  Там же. С. 127.


[Закрыть].

4. «Делаются попытки переписать историю, однако все это – пустое занятие»[156]156
  Там же.


[Закрыть].

По первому узлу Ф. Гусев демонстрирует, что СССР никогда не был за расчленение Германии, а лишь за «упорядоченное размещение войск союзников… по территории Германии»[157]157
  Там же. С. 126.


[Закрыть], добивая оппонентов перечнем планов по расчленению Германии, предложенных официальными лицами США и Великобритании. Тем самым демонстрировалась следующая позиция СССР: разделение Германии на два государства, ФРГ и ГДР, есть результат действий западных стран, а отнюдь не планомерная работа советского руководства.

По второму узлу Ф. Гусев демонстративно игнорирует обвинение в нарушении И. Сталиным своего слова. Никоим образом этот опытнейший дипломат и мастер текстуального анализа в своем ответе не затрагивает фигуру И. Сталина. А его ответ – это классический ход в дискуссии, когда цитируется выпад противника, но при ответе смещаются акценты и фактически идет не ответ на вызов, а ответ на удобное понимание вызова. Так, весь ответ Ф. Гусева распадается на два блока: «Восточная Европа» и «Дальний Восток». В блоке «Восточная Европа» описывается воля народов, принявших социализм, красивые слова о социалистической Польше и мгновенное обвинение оппонентов в том, что им просто не нравится крах надежд капитализма на строительство санитарного кордона, отсюда-де и обвинения в адрес СССР. Усиливая дискредитацию оппонентов, Ф. Т. Гусев обвиняет своих визави в «произвольных, субъективных толкованиях»… в том, что они «без каких-либо доказательств ставят под сомнение намерения СССР…»[158]158
  Гусев Ф. Указ. соч. С. 127.


[Закрыть]. И только после такой дискредитации «свидетелей обвинения» Ф. Гусев цитирует личные наблюдения со стороны Ч. Болена относительно «тихой игры Сталина» и откровенно их высмеивает, причем в рамках эстрадного жанра, а не бьет аргументами своего личного свидетельства участника конференции.

Тон принципиально меняется в рамках блока «Дальний Восток», где Ф. Гусев вспоминает об обязательствах СССР и аргументированно доказывает, что эти обязательства были выполнены скрупулезно (в блоке «Восточная Европа», несмотря на обвинения «свидетелей», об обязательствах СССР речь не шла совершенно).

Третий узел посвящен основополагающим принципам международной демократии. Речь идет о том, что все чаще и чаще в рамках многочисленных урегулирований военных конфликтов в 60-е годы раздавались слова о том, что дипломатия должна быть подкреплена военной силой и лишь армия, сильная армия может заставить противника/партнера выполнить свои обязательства. Неоднократно приводился пример ЯК, на которой ряд четких обязательств СССР не был выполнен, ибо страны Запада не могли надавить на него своей военной мощью. В этой связи Ф. Гусев задает вопрос, почему же союзники не провели денацификацию и демилитаризацию Германии? Отчего? Причем этот вопрос автор письма в редакцию присваивает не себе, а широким общественным кругам многих европейских стран. Из ответа Гусева действительно встает очень интересный вопрос: неужели и сейчас (а не только в 1945 году) следует ввести принцип культа силы при наблюдении за уже заключенными соглашениями?

С четвертым узлом автор согласен, но заявляет, что именно на Западе происходит то самое переписывание истории, о котором сетуют Ч. Болен и А. Гарриман. Он приводит факты «модернизации» истории, которая является в терминологии Ф. Гусева «грубым извращением». Он показывает, что на Западе часты заявления об устаревании соглашений ЯК. Но не каких-то конкретных пунктов договоров, а «принципов», на которых были решены вопросы послевоенного устройства мира. Автор еще раз указывает, что искажение истории со стороны Запада преследует цель оправдания «реакционного и милитаристского курса, проводимого империалистами США в наши дни»[159]159
  Гусев Ф. Указ. соч. С. 127.


[Закрыть].

Ф. Гусев выступает как важный политический эксперт, указывающий на наиболее серьезные проблемы в начале 70-х годов: вопрос о разделении Германии, социалистический строй в странах Восточной Европы, основополагающие принципы международных соглашений и использование истории в текущей политической борьбе. По каждому из узлов он приводит основную линию советского правительства и намечает методику ответов на «остренькие» вопросы западных партнеров.

Спустя пять лет выходит статья «Ялтинские решения и современность»[160]160
  Бережков В. М. Ялтинские решения…


[Закрыть]. Ситуация в мире изменилась, и ключевым, если не основным вопросом стал процесс подготовки серии серьезнейших международных договоров о безопасности в Европе. А значит, активизировались проблемы «принципов» Ялты. Большая часть статьи В. Бережкова посвящена азбучным истинам, известным всем, кто прочитал хоть одну книжку о ЯК, но тут важны не излагаемые им факты, а яркие, выделенные заголовки, которые и акцентируют внимание на ключевых смыслах: «Боевое сотрудничество»[161]161
  Бережков В. М. Ялтинские решения…. С. 18.


[Закрыть], «Образец равноправных отношений»[162]162
  Там же. С. 19.


[Закрыть], и наиглавнейший блок, ради которого и писалась статья: «Альтернатива Холодной войне»[163]163
  Там же. С. 20.


[Закрыть]. Статья дает интересную пищу для размышлений, например, о том, что внутри делегации США на ЯК не было единства мнений и что принятые решения в 1945 году – это победа одних сил в окружении президента и госдепе над другими[164]164
  Там же. С.18


[Закрыть]. Но самая важная часть статьи плотно спрессована на последних страницах. Открывается блок «Альтернатива Холодной войне» неожиданно – сослагательным наклонением, которое автор использует при анализе результатов развития Ялтинского мира, что совершенно не характерно для советской исторической школы. Но тут случай особый, тут политический анализ и, самое главное, политический прогноз на основе знания ЯК. Важным моментом явилось сравнение внутриполитических процессов в США в конце 60-х годов и изменение внешнеполитического курса (куда относится и ЯК) страны. Подчеркивается, что сейчас имеются лишь «рецидивы» Холодной войны, что основная тенденция – это разрядка отношений. Выдвигается очень необычная мысль о «перезагрузке Ялты». Ибо имевшиеся в 1945 году альтернативы Холодной войне не были воплощены в реальность, а сейчас, спустя 30 лет, «вновь имеются возможности развития взаимовыгодного сотрудничества между государствами и различными общественными системами»[165]165
  Там же. С. 21.


[Закрыть]. Такой любопытный маневр не достижение историка или кабинетного «политолога» – это реальность политической жизни середины 70-х годов и озвучивание официальной линии Советского Союза на переговорах (редкое дело, но в статье, посвященной ЯК, упоминается XXIV съезд КПСС и выработанная им программа мира, для публикаций о Ялте ссылка на конкретное политическое событие – редчайший случай после собственно 1945 года).

Именно начиная с 1975 года большинство публикаций включают в свою схему идею перезагрузки. Идею о том, что Ялту надо повторить, что опыт Ялты нуждается в практическом применении. Но при этом упорно продавливается также идея, что Ялта свершилась, что она незыблема. В единой концепции сращиваются две логически противоречивые точки зрения:

1. Ялта не получилась, и необходимо ее перезапустить.

2. Ялта свершилась, а ее решения незыблемы, так как это основа нашего сегодняшнего дня.

Впрочем, подобное внутреннее противоречие лишь усиливало советскую систему историософии Ялты, придавая ей несколько комплектов аргументов и задавая большой люфт для идеологического или сугубо академического маневрирования в дискуссиях с западными коллегами. Одним словом, перед нами классика точки сцепления дискурса, которая характеризуется псевдореальностью. То есть когда сцепление несовместимых и противоречивых точек дает представление об их решающем значении, об их изначальном псевдоединстве и будто бы то, что они являются первичным изначальным материалом; на самом деле это поле возможных предпочтений и материал для различных и несовместимых реконструкций той, неведомой нам первореальности[166]166
  Фуко М. Археология знания… С. 138–139.


[Закрыть].

При всем этом в одной публикации, как правило, принимался либо первый, либо второй комплект исходных посылок. Создается впечатление, что когда работала одна исходная посылка – другая предполагалась, но не проявлялась, и наоборот. Во всяком случае, либо одна, либо другая всплывали в разных публикациях, но редко когда сразу две в одной публикации. Впрочем, они могли присутствовать одновременно в одном сборнике, но в разных статьях разных авторов, да и сами авторы от публикации к публикации могли менять эти установки, сообразуясь с геополитическим барометром ЯК.

В 1979 году выходит серьезная аналитическая статья, целиком посвященная польскому вопросу на ЯК, и это не случайно. Во второй половине 70-х годов социально-экономическая обстановка в Польше сильно ухудшается, растет социальное напряжение. В конце 70-х годов активизируются политические требования. В конце же 70-х в Польше начинаются забастовки, появились первые убитые из числа бастующих. В 1978 году с избранием папой римским краковского архиепископа Кароля Войтылы резко возросло влияние католической церкви, которая активно вторгалась в сферу идеологическую и политическую. В столь сложных условиях, чреватых национальным бунтом, крайне активизировалась линия по дискредитации действий Советской армии в Польше, массово распространялась информация о том, что «русские оккупировали Польшу», о том, что в 1945 году Советский Союз уничтожил Польское государство и захватил ее исконные земли и т. п., и т. д. Вышедшая статья Н. С. Райского[167]167
  Райский Н. С. Борьба СССР за выполнение решений Крымской конференции 1945 г. о Польше // Вопросы истории. 1979. № 7. С. 22–36.


[Закрыть] была призвана предоставить в распоряжение советских (и не только) экспертов серьезные, фактологически аргументированные данные на основе богатого спектра источников, способных нейтрализовать идеологический пресс Запада. В статье минимум риторики историософского характера и максимум фактажа. Иной характер носит публикация польского эксперта, целиком и полностью пронизанная политическим содержанием современности[168]168
  Рыхловский Б. Указ. соч. С. 90–93.


[Закрыть]. Она объясняет, как понимать польский кризис 1980–1981 годов, разъясняет, каким образом дискредитация Ялты наносит вред польскому государству. Активно цитирует и критикует позицию З. Бжезинского[169]169
  Там же. С. 90.


[Закрыть].

Статья сверхактуальна в своей второй и главной для автора части, где он цитирует высказывания политических оппонентов Советского Союза, которые были ими озвучены в течение 1983 и начала 1984 годов[170]170
  Рыхловский Б. Указ. соч. С. 91.


[Закрыть], – оперативность, которая не может не поражать. Автор въедливо анализирует путь, по которому идеологические игры Запада с ЯК используются при выстраивании антисоциалистической платформы польской оппозицией (даже цитирует радио «Свободная Европа»!)[171]171
  Там же. С. 92.


[Закрыть].

В 1985 году выходят две серьезные статьи политических экспертов. Во-первых, это статья с традиционным сакрально-историософским названием, в которой еще раз подчеркивается неприкасаемая святость вечности свершившегося, но отнюдь не закончившегося исторического действа: «Соглашения непреходящего значения (К 40-летию Крымской конференции)»[172]172
  Ахтамзян А. Соглашения…


[Закрыть]. Основа критики советского автора направлена против недавно вышедшей книги С. Зальцбурга, где он выстраивает мысль, что ЯК – это всего лишь политическая легенда и исторический миф[173]173
  Там же. С. 59.


[Закрыть]. Следующей важной причиной, побудившей написать статью, явились события в ФРГ в начале 80-х годов, когда начался процесс полномасштабной милитаризации этой страны и снятие ограничений с ее вооруженных сил на обладание рядом стратегических вооружений. При этом автор отмечает, что творцы концепции милитаризации Германии активно поддерживают идею создания единой Германии в границах 1937 года с фактическим непризнанием ГДР и земель, отошедших к ПНР[174]174
  Там же. С. 62.


[Закрыть]. Именно возрождение неонацизма, проникновение элементов нацистской пропаганды в речи ответственных лиц Запада, милитаризация ФРГ, рост реваншистской идеологии, возрождение проблем границ в Европе и пангерманизм являются основными объектами, против которых направлен текст статьи (с обязательным наличием фактажа по Ялте, заявлениями о смысле и назначении ЯК как гаранта мира во всем мире и т. п.)[175]175
  Там же. С. 65–67.


[Закрыть].

Вторая статья политического эксперта, выступившего со своим текстом в 1985 году, удивительна и необычна. Статья называется «Крымская конференция: буржуазная историография и современная идейно-политическая борьба»[176]176
  Ржешевский О. А. Крымская конференция…


[Закрыть]. В едином тексте переплетается серьезнейшая историографическая работа и аналитика современной политической жизни США. Ключевая идея: историография США подпитывает, форматирует и предоставляет идеологические инструменты для передела мира путем уничтожения ялтинского миропорядка, сформировавшегося в мирном сосуществовании двух общественно-политических систем на основе Ялтинских договоренностей. Ключевыми пассажами статьи являются речи Р. Рейгана и внутрисенатская законодательная деятельность США[177]177
  Там же. С. 141.


[Закрыть]. Серьезное место уделяется реваншистским заявлениям ФРГ о пересмотре границ (объединение Германии), территориальные претензии к Польше и Чехословакии[178]178
  Там же. С. 142–143.


[Закрыть]. Важным элементом этой международной политической игры является историографическое прочтение Ялты и умение расставить акценты, кампания по ее дискредитации и подготовка общественного мнения к пересмотру границ в Европе[179]179
  Там же. С. 144.


[Закрыть].

Итак, резюмируем ключевые черты советской историософии ЯК за весь период ее существования.

1. Крымская конференция – это историософское событие, имеющее начало, но не имеющее завершения. Она вечна в том смысле, что всегда актуальна для времени того или иного автора, обращающегося к ней. От эпохи к эпохе могут меняться акценты (их расстановкой занимаются политические эксперты), но безусловный мажорный характер ЯК и ее абсолютность при обращении ко всем происходящим в мире международным отношениям – неизменяемы. Это пространство, в котором бытийствует тело универсалии ЯК.

2. Ключевыми для абсолютизации событиями являются общие принципы проведения ялтинской встречи, а не юридические формулы. Именно мудрость, а не соответствующим образом оформленные документы, – основа для осознания значимости Ялты. Верность принципам, а не сухая рациональность исторической целесообразности, – вот ключ к пониманию Ялты и постъялтинского мира в трудах советских ученых. Именно принципы: равенство, взаимовыгодность, доброжелательность, диалогичность, нацеленность на мир, сотрудничество в решении противоречивых проблем – основа для всех частных суждений или локальных эмпирических исследований. За пределы этих канонических, раз и навсегда установленных принципов советский исследователь выйти не может. Более того, ЯК – это образец и символ идеальности воплощения принципов в реальности, последний образец, никогда не повторяемый больше, но крайне желательный к новому воплощению. Это ключевые субуниверсалии власти формата «Гринберг».

3. Ялтинская конференция – это надежда и мечта. При этом такая надежда и мечта, которая, раз воплотившись, продолжает бытийствовать и поныне. После 1945 года она никогда не достигала абсолютности своего существования в эмпирическом мире, но ее почти мессианское воплощение, как круги на воде от брошенного камня, продолжает жить и поныне. Начиная с 70-х годов активизируется надежда на новое пришествие Ялты, появление новой точки бифуркации общепланетной истории, надежда, которая к началу 80-х все более тускнеет и постепенно исчезает. Нового пришествия не будет, но мечта и тоска по бывшему остается, как остается понимание зависимости всех сегодняшних геополитических событий от ялтинского диалога 1945 года. По сути, это форма бытия тела универсалии власти с элементами способов ее существования.

4. Крымская (Ялтинская) конференция 1945 года – это событие, которое касается всех, любой житель СССР и стран Восточной Европы сопричастен ему. Историософия ЯК строится как система личной значимости события для каждого. Это личностное отношение к историческому событию, раз появившись в 1945 году силами газетной пропаганды, никогда не уходило из советских текстов, принимая все более и более изысканную литературную форму. Тексты о ЯК полны лирических отступлений о погоде в Ялте, о сверкающих самолетах в небе над Крымом, о вспыльчивости У. Черчилля, о вежливости Ф. Рузвельта. Кочуя от книги к книге, от статьи к статье, они создавали эмоциональный фон узнаваемости, приближенности, родственности читателя ко всем происходившим в Ялте 1945 года геополитическим дискуссиям. Такую же позицию принимали на себя авторы статей и книг, даже те, кто лично и не участвовал в этих мероприятиях. Здесь представлен второй блок субуниверсалий власти формата «Мердок».

5. Любопытной чертой советского процесса формирования симулякра властной реальности является отсутствие продолжительной серии публикаций (за исключением Л. Я. Гибианского) или авторов, целенаправленно занимавшихся ЯК. Как правило, автор пишет одну-две работы по Ялте и более к ней не возвращается. По сути, ЯК – это поле великолепных профессионалов в международных отношениях ВОВ и махровых дилетантов в собственно ЯК. В таком фокусе указанные авторы – это защитники точек сцепления – благородные рыцари, стоящие на страже универсума власти, ее тела и субуниверсалий.

P. S. Существуют довольно любопытные цитаты, приведенные в конце одной из статей О. А. Ржешевского, которые свидетельствуют о мистицизме как о платформе историографии ЯК в США. Формирование тела универсалии и симуляция псевдожизни власти в США, по-видимому, бытийствовали по линии демонизации и мистификации читателя; американские эксперты оперировали глубинными мифологическими образами и апеллировали к гипертрофированной религиозности, сродни фанатизму. Мистицизм, основанный на неподдающемся сомнению мнении, что СССР – зло, а следовательно, даже когда он делает добро, это очень подозрительно и, скорее всего, также является злом, правда, пока не понятым или пока безопасным для Запада[180]180
  Ржешевский О. А. Крымская конференция… С. 145.


[Закрыть]. Кстати, целый перечень названий американской историографии, в котором фигурируют «духи Ялты», «пепел» и другие инфернальные символы, вполне оправдывает эту точку зрения относительно западной историографической платформы. В таком случае западная Ялта – в основе мистична, а советская – сакральна. При всей схожести разница есть. В первом случае работает миф, протестантская борьба с дьяволом, а во втором случае – «классическая» историософия православия со своими смыслами, значениями и сакральным Миром, который крайне далек (увы!) от мiра. На этой ноте, пожалуй, стоит завершить главу о влиянии геополитики на советскую историософию ЯК, том влиянии, которое во многом обусловило как наиболее характерные черты советской историософии ЯК, так и важные рубежные даты ее понимания и творения в советских текстах.