Текст книги "Биография Воланда"

2

Со второй половины XIX века главные пункты общественного спора, связанные с историчностью Иисуса, приобретают дуэльный характер. Им придает актуальности выход исследований Дарвина – «Происхождение видов» в 1859 году и «Происхождение человека и половой подбор» в 1871-м, – фактически ставящих крест на мифологии Книги Бытия, повествующей о создании человека и животного мира в райских кущах.

Но еще более радикально высказывается Фридрих Ницше, властитель дум европейских интеллектуалов. В 1886 году в пятой части «Веселой науки» он провозглашает: «Величайшее из событий новейшего времени – Бог мертв, вера в христианского Бога сделалась неправдоподобной – начинает отбрасывать теперь свою тень на Европу» (афоризм 343). Обращение к этой тени согласуется с тенью «Призрака коммунизма» из «Манифеста» Маркса и Энгельса.

Вождь мирового пролетариата, пророк коммунизма и основатель СССР Ленин уже провозглашал: «Марксизм есть материализм. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс»[15]15
  Ленин В. И. ПСС. Т. 17. С. 418.


[Закрыть]. Ему вторил первый народный комиссар просвещения СССР Анатолий Луначарский, написавший инструктивную книгу «Почему нельзя верить в бога».

В СССР дискуссия «А был ли Христос?» из сферы религиозной и гуманитарной перемещается в плоскость политическую. Это важный пункт в период становления Советского государства, провозгласившего научный атеизм своей государственной политикой. Пропаганда, развернувшаяся в советских изданиях, принимала самые разнообразные и весьма жесткие формы. Особенно на страницах сатирического журнала «Безбожник у станка», где художниками работали друзья Булгакова. Здесь, следуя известной формуле Гегеля, все подвергалось сомнению: и историчность Иисуса, и историчность Иуды, и историчность Нового Завета. Советская власть требовала и от своего, и от мирового христианства: предъявите документы!

3

Но ведь такие документы и доказательства как будто бы были. Их нашли уже в глубокой древности и за много веков до сомнения и развенчания. Инициатива в их поиске принадлежала епископу Иерусалимскому Макарию.

Пожалуй, один из принципиальных детективов человечества – это вопрос установления физического существования Иисуса Христа, вопрос о подлинности дела жесткого убийства, произведенного римской администрацией Иудеи. Расследование этого события имело глубокий смысл в начальный момент христианства.

Вот почему в 314 году иерусалимский епископ Макарий решает открыть место, где происходили события в финале земной жизни Христа. Но только в 325 году на Никейском соборе он получает от императора Константина все необходимые широкие полномочия, вплоть до сноса языческих храмов, если таковые потребуются. Кроме того, епископу поручалось совершить обряд очищения в тех самых местах, которые им будут определены как места страстей Господних и его первоначального упокоения.

Именно Макарий определяет точку распятия, где сегодня находится храм Гроба Господня. На тот момент там возвышался построенный еще при императоре Адриане храм Афродиты-Венеры. Выбор под снос храма был драматичен для императора Константина. По легенде, от Венеры-Афродиты произошел род Цезарей. Богиня считалась покровительницей императоров и защитницей римского народа.

Сооружение храма относилось к эпохе императора Публия Элия Траяна Адриана, который после подавления восстания Бар-Кохбы на месте разрушенного Иерусалима возводил совершенно римский город. Он назвал его Элия Капитолина, включив в него часть своего имени. А Капитолиной город назывался в честь бога – Юпитера Капитолийского. Этот строительный проект отмечал двадцатилетний юбилей триумфального правления эталонного римского императора. Недалеко от храма Венеры была воздвигнута и статуя самого Юпитера.

Кроме того, храм имел характер мемориала победы над еврейским государством. На монетах эпохи Антонина Пия, чеканившихся в Элии Капитолине, сохранилось изображение статуи Венеры из того самого храма, который намечал снести Макарий. Правая нога богини попирала лежащего человека – это был образ раздавленной Иудеи.

Византийский историк Евсевий Кесарийский называл этот храм «мрачной обителью мертвых идолов, тайником сладострастного демона любви».

Выбор места возможного распятия, как считалось позднее, не был бесспорен. И уже тогда его подверг критике именно Евсевий Кесарийский. Однако логика в действиях иерусалимского епископа все же была и сопровождалась весомым фактом – одобрением императора Константина. Правитель согласился со сносом языческого храма, под которым Макарий рассчитывал обнаружить гору и погост.

Они там действительно были.

Кладбище оказалось похоже на одно из тех скальных захоронений, что и сегодня можно увидеть со стен древнего Иерусалима у подножья Масличной горы или прямо в породах вокруг города.

Но обнаружив могилы, Макарий столкнулся с вопросом: а какая из них именно та, в которую было принесено тело распятого Христа? В окрестностях за стенами города было обнаружено на тот момент 900 гробниц, близких по времени к началу эры. Но Макарий остановится на пещере-склепе с круглой плитой, которая, задвигаясь, закрывала вход в усыпальницу. Путеводным для епископа оказалось указание на то, что место упокоения было предоставлено состоятельным жителем Иерусалима Иосифом Аримафейским как часть семейного, а то и личного погребального пространства. И это сооружение действительно относилось к I веку империи, и его особенности подтверждали высокий статус владельца.

На этапе окончательного установления Макарий обратился к словам из Евангелия от Матфея: «И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею. И положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и привалив большой камень к двери гроба, удалился» (Мф. 27:57).

Греческий глагол в тексте Евангелия от Матфея намекал на то, что вход в склеп был с приваливаемым или прикатываемым камнем. Количество таковых погребений было значительно меньше: только четыре из обнаруженных имели крышки, соответствующие описанию евангелиста. Помимо прямого свидетельства Макарий опирался и на более поздние. Так, для него было важно, что, например, Кирилл Иерусалимский (около 348 г.) упоминал именно о такой гробнице в своих проповедях.

И хотя открытие важного места было громогласно провозглашено, элемент субъективности в его обнаружении все же присутствовал. Это привело к тому, что и сегодня имеются семь различных альтернативных Голгоф, шесть из них находятся вне стен древнего Иерусалима.

Но крупный современный археолог Джоан Тейлор, проводившая раскопки в том числе и в храме Гроба Господня, считает: «Нет ничего, что было бы сказано любым – абсолютным или категорическим образом против традиционного места могилы Иисуса, являющегося подлинным. Я все же еще указала бы, что это остается любопытно тем, что никакой христианский источник перед Константином не отметил произошедшее соединение Храма Венеры и места погребения Иисуса. Удобство местоположения для технического строительства здания Константином первоначально кажется подозрительным, поскольку это было бы самым простым, вместо того чтобы построить новую христианскую базилику с ее смежными внутренними дворами на самой территории храма Венеры…»

Разъясняя эту позицию, Тейлор добавляет: «Византийские христиане сочли бы недавно показанное соединение выразительным признаком намерения Адриана уничтожить память о местах, важных для христианской истории. Иероним написал своему другу Павлину Ноланскому, что Адриан поместил „статую Юпитера на месте могилы и мраморную статую Венеры на скале креста“, чтобы загрязнить „наши святые места (так, чтобы) они могли лишить нас нашей веры в Страсть и Воскресение“» (Иероним 58.3)[16]16
  Bible and Spade. Spring 2002. Joan Teilor. Golgotha: A Reconsideration of the Evidence.


[Закрыть].

Нам же любопытен этот момент именно тем, что отец Михаила Булгакова Афанасий Иванович переводил Иеронима и, думается, был в курсе этого важного для христианина пассажа, связанного со святынями.

В 2016 году, когда происходили реставрационные работы святой Кувуклии в толще древней горы, на которой стоит храм Гроба Господня, был обнаружен древний туннель. Он тянется на десятки метров и ведет под место признанного нахождения гробницы Христа. В конце подземный ход поднимается вертикальной шахтой прямо к Кувуклии. Возможно, во времена римского террора христиане втайне продолжали посещать место упокоения Христа, и это еще одно указание на верность выбора епископа Макария.

Удивительно, но мать императора Константина Флавия Юлия Елена, более известная как святая Елена, не принимала участия в раскопках погоста. Она приехала в Иерусалим годом позже. Причиной ее путешествия считают вещий сон, «в котором ей повелевалось отправиться в Иерусалим и вывести на свет божественные места, закрытые нечестивыми». По другим источникам, ее сын император Константин отправил мать на поиски важнейших реликвий. И хотя само место страстей было идентифицировано Макарием, миссия святой Елены имела особый характер – императрица-христианка должна была своими глазами увидеть главные святыни учения и собрать важнейшие реликвии и артефакты, которые могли бы стать подтверждением физического существования Иисуса Христа.

Так же как и Макарий, Елена производит расследование и разыскание событий и мест, связанных с жизнью Христа. К очевидным святыням принадлежал крест, на котором и был распят основатель религии. Поиски орудия казни стали принципиальным моментом миссии Елены. И в этом ей помогли как епископ Макарий, так и некий еврей Иуда Кириак. По легенде, последний якобы скрывал этот крест, так как он мог стать доказательством превосходства христиан над иудеями. Однако Елена подвергла его пыткам, поместив на неделю на дно колодца и оставив без пищи. После такого давления она получила-таки указание, где находится святыня.

Далее на этом месте Елена производит раскопки и находит резервуар. Сегодня там расположен храм Обретения Животворящего Креста, храм святой равноапостольной Елены. В мелком подземном озере императрица обнаруживает три креста. И теперь необходимо было опознать, какой же из крестов настоящий, так как на двух из них, согласно Евангелию, распяли еще двух разбойников. Выход оказался простым: к одному из крестов была прибита табличка с титулом Христа, общепринято называемый титулус круцис, на котором по латыни, по-гречески и на арамейском языке было написано «Иисус Христос царь иудейский». Об этом событии упоминает Амвросий Медиоланский: «Но знамение победы Христовой не могло исчезнуть: [она] приходит в сомнение как женщина, но Дух Святой уверяет ее, что два разбойника распяты были со Христом. Потому ищет она среднее древо, поскольку кресты случайно могли быть перепутаны. Уточняет по Евангелию и находит, что на среднем кресте сделана была надпись (titulus): Иисус Назорей, Царь Иудейский. По этой надписи нашла она спасительный крест. Пилат на требование иудеев ответил: что я написал, то написал, то есть я написал не то, что вам нравится, но что могли бы познать и времена будущие; писал я не для вас, но для потомственных веков, и словно бы так сказал: чтобы Елена, читая это, познала крест Господень. Найдя надпись, поклонилась Царю, а не древу, как язычники, заблуждаясь, суемудрствуют. Поклонилась висевшему на древе, обозначенному в надписи поклонилась… Искала гвоздей, которыми Господь распят был, и, обретя, один из них употребила в узду, а другой – в диадему: один – для красоты, а другой – для проявления своей веры и благочестия» (PL, 16, 1400–1402).

Этот знаменитый титул Христа, вместе с гвоздем распятия, шипами тернового венца и пальцем апостола Фомы святая Елена увозит с собой в Рим. По легенде, она помещает его в храме Santa Croce in Gerusalemme (Святого креста Иерусалимского). Табличка размером 25 × 14 сантиметров и толщиной 2,6 сантиметра содержит надпись на латыни, греческом и еврейском, причем все в обратную сторону: «Иисус Назорей, царь Иудейский».

Дощечка была замурована в стену храма и находилась под мозаикой. Ее новое появление относится к 1492 году, когда во время ремонта реликвию извлекают из стены.

Легенда титула длительное время не подвергалась сомнению. Но в XIX веке табличку, которая и сегодня находится в римском храме, стали считать средневековой подделкой.

В 1997 году титул Креста стал предметом нового изучения и сенсационных заявлений. Немецкий историк Хесеман, решившись проверить правильность датировки таблички, заявил, что это именно тот самый титул, что и был на кресте Христа. Он исходил из того, что если бы табличка была сфабрикована, то, скорее всего, порядок разноязыких надписей на ней соответствовал бы тому, что приводится в каноническом Евангелии от Иоанна (19:20). В ныне существующем же титуле порядок иной: самая высокая надпись по-еврейски, затем по-латыни и нижняя по-гречески. Хесеман был уверен, что средневековый фальсификатор не стал бы противоречить легко проверяемому по Евангелиям свидетельству. А вот аутентичный текст таблички, созданный по повелению Пилата, мог быть именно таковым.

Однако в Евангелии от Луки (Лк 23:28) сообщается о другой последовательности языков титула. И кроме того, в надписи из собора Санта-Кроче используется древнееврейский язык. Именно это указывает на то, что средневековый изготовитель титула не знал, что еврейская надпись на кресте, о которой упоминают и Лука, и Иоанн, на самом деле означает, что она была написана по-арамейски, на разговорном языке евреев первого века. Видимо, оригинальный Титулус Креста, привезенный святой Еленой, не сохранился.

Кроме титула, императрица отправила в Константинополь многие другие святыни, найденные в Иерусалиме. Так было положено начало храму-мемориалу, фактически музею Иисуса Христа, которым становится часовня императорского дворца Вуколеон.

Этот реликварий постепенно дополняется святынями уже стараниями других императоров Византии. Их обозрение было доступно христианам в построенной в 864 году в дворцовой церкви византийских императоров – в храме Богоматери Фаросской. О том, что там содержалось, мы знаем из описи, составленной в 1200 году хранителем этих святынь Николаем Месаритом. Это Терновый венец, Гвоздь Распятия, Ошейник Христа, Погребальные пелены, Полотенце, которым Христос вытер ноги апостолам, Копье, Багряница, Трость, Сандалии Господни, Камень от Гроба. Кроме перечисленных десяти реликвий, в храме находились нерукотворные образы Иисуса Христа: на полотне – Мандилион и на черепице – Керамион. Среди других предметов Фаросского храма назывались два фрагмента честного креста, а также сосуд с его кровью, части мафория, пояса, обуви Богоматери[17]17
  Реликвии в искусстве и культуре восточно-христианского мира. М., 2000. С. 127–131.


[Закрыть].

Подробные описания важных находок оставил и крестоносец Робер де Клари. Вот что он сообщал об этом своеобразном музее Христа, находившемся внутри Храма Богоматери Фаросской: «Внутри этой церкви нашли много богатых святынь; там нашли два куска креста господня толщиной с человеческую ногу, а длиной около полутуазы и потом там нашли железный наконечник от копья, которым прободен был наш Господь в бок…», «и два гвоздя, которыми были прибиты его руки и ноги; а потом в одном хрустальном сосуде нашли большую часть пролитой им крови; и там нашли также тунику, в которую он был одет и которую с него сняли, когда его вели на гору Голгофу; и потом там нашли благословенный венец, которым он был коронован и который имел такие острые колючки из морского тростника, как кончик железного шила. А потом нашли там часть одеяния пресвятой девы, и голову монсеньора св. Иоанна Крестителя, и столько других богатых реликвий, что я просто не смог бы вам их перечислить или поведать вам все по истине»[18]18
  де Клари Р. Завоевание Константинополя. М., 1986. С. 59.


[Закрыть]. «И среди этих прочих чудес был там еще один монастырь, который назывался именем святой девы Марии Влахернской; в этом монастыре был саван, которым был обернут наш Господь; этот саван приоткрывали каждую пятницу, так что можно было хорошо видеть лик нашего Господа…»[19]19
  Там же. С. 66.


[Закрыть]

Эти строки были написаны уже после того, как рыцари Четвертого крестового похода в 1204 году захватили все реликвии Фаросского храма. Завоеватели Константинополя передали реликвии провозглашенному ими новому императору Генриху I.

В Константинополе святыни христианства находились еще 43 года. Правда, новые властители города уже с самого начала правления стали использовать реликвии в качестве залога для материальной помощи, и сокровища Фаросской церкви стали отправляться на запад. Адресаты их отправлений находились во Фландрии, Венеции и Франции.

Самое радикальное решение произошло при крестоносском императоре – Балдуине II. Терновый венец был заложен им богатому венецианскому патрицию Николо Квирино за 13 134 иперпера и находился уже в соборе святого Марка, ожидая выкупа. Но он пришел не из Константинополя, а из Парижа. Святыню перекупил король Франции Людовик Святой. Он хотел соединить духовный венец Христа с королевским. Сама эта идея настолько вдохновила его, что Людовик решает перекупить и все остальные реликвии из Константинополя. Переговоры с императором Балдуином II оказались продуктивными, и в 1247 году была оформлена купчая. Вот перечисление этих предметов, оставленное в этом мистическом документе:

«– вышеупомянутые пресвятые Терновый венец Господень и Святой Крест

– также частица Крови Господа нашего Иисуса Христа

– детские пеленки Спасителя, в которые был Он в колыбели обернут

– другая большая часть Древа святого Креста

– частица крови, которая чудеснейшим образом истекла из той иконы Господа, что была пронзена неверным

– также Узы, или оковы железные, почти как звенья цепи сделанные, которыми, как верят, Господь наш был окован

– святой плат (toella), к доске прикрепленный

– большая часть камня Гроба Господа нашего Иисуса Христа

– частица молока блаженной девы Марии

– также железо святого Копия, которым на кресте был пронзен бок Господа нашего Иисуса Христа

– другой среднего размера крест, который Триумфальным крестом в старину называли, ибо императоры имели обыкновение носить его в битвы в надежде на победу

– пурпурный Хитон, которым окутали воины Господа нашего Иисуса Христа в осмеянии Его

– губка, которую протянули Ему, наполнив уксусом, когда Он висел на кресте

– часть судария, в который было обернуто тело Его во гробе

– линтеон[20]20
  Льняной полотняный пояс Христа.


[Закрыть], которым Он препоясался, когда омывал руки учеников, и которым вытер им ноги

– жезл Моисея

– верхняя часть головы блаженного Иоанна Крестителя

– и головы святых Власия, Климента и Симеона»[21]21
  Реликвии Византии. М., 2006. С. 228.


[Закрыть].

Драгоценные предметы были помещены королем Франции в часовню Сент-Шапель. Она должна была стать всехристианским реликварием и сделать Париж центром паломничества, новым Иерусалимом, а Людовика Святого – всемирным ревнителем христианства, образцом благочестия, духовным наследником Константина Великого и святой Елены.

Предметы были помещены в особый ларец Grande Chasse на втором ярусе алтаря-кивория и должны были быть показаны верующим в дни торжественных церемоний.

Эта христианская идиллия могла бы существовать и ныне. Но 12 ноября 1793 года святыни из Сент-Шапель были на телегах доставлены в революционный Конвент, который провозглашал: «Отечество в опасности!» Революционеры предложили отправить многие физические доказательства на переплавку. Речь шла в первую очередь о драгоценных реликвариях, в которых хранились материальные свидетельства об Иисусе Христе. После оживленной дискуссии часть ценностей все же передается на изучение в Национальную библиотеку, часть переплавливается в звонкую монету, а остальные в буквальном смысле выбрасываются на свалку и затем бесследно исчезают. Лишь несколько из них сегодня мы можем увидеть в соборе Парижской Богоматери: это Терновый венец, фрагмент Святого древа и гвоздь Распятия.

4

К слову сказать, среди святынь, проданных Балдуином II Людовику, мы не найдем плащаницу с образом Христа, а она вполне могла демонстрироваться в Фаросском храме в Константинополе и, по-видимому, была главной действующей святыней великой пятницы Страстной недели. След плащаницы затерялся после взятия Константинополя крестоносцами, и сегодня полагают, что, возможно, это именно она находится в Турине.

В Италии, как и в Советской России, борьба вокруг имени Христа накалила общество до того, что король Виктор Эммануил Савойский вынужден был спрятать в секретное хранилище реликвию, так как была угроза ее физического уничтожения членами компартии или анархистами.

Но в начале 1931 года, когда Михаил Булгаков работает над второй редакцией романа, вокруг Туринской плащаницы развернулась целая компания. Ее центральный вопрос очевиден: является ли в самом деле четырехметровый отрез древней ткани проявлением веры, создавшей его как имитацию реликвии или все же реликвией реального Иисуса? Доказательство подлинности савана, в который, по легенде, святой Иосиф Аримафейский завернул тело Иисуса, снятого с креста, стало делом чести короля Виктора Эммануила Савойского, предложившего сделать новые снимки святыни.

Для этой работы был приглашен известный портретист и хозяин фотоателье Fotografia nazionale del cav. Джузеппе Энри. У исследовательской и художественной акции было несколько причин.

Во-первых, в мае 1931 года в связи с бракосочетанием Умберто Пьемонтского и Марии Бельгийской по решению кардинала Маурильо Фоскатти в туринском соборе Иоанна Крестителя на целый месяц выставлялась реликвия савойской династии. В этот период здесь и могли быть созданы идеальные технические возможности для повторного фотографирования. Во-вторых, оригинальная затея была следствием недоверия части исследователей к автору первых снимков – Секондо Пиа, сделанных в 1891 году и вызвавших необычайный ажиотаж. Его причина крылась в том, что лицо на Плащанице полностью соответствовало традиционной иконографии Иисуса Христа, подвергнутого не только бичеванию и распятию, но и несшего на голове терновый венец.

Имелись подозрения, что автор первых снимков подделал некоторые детали, чтобы придать фотографиям сенсационный эффект объемного, почти голографического изображения на негативе. Утверждали, что это результат хитрой ретуши, которой автор подправил исходник. И действительно: как объяснить, что бледный образ после фотографирования стал невероятно четким?

Работа Джузеппе Энри проходила в период с 3 по 24 мая 1931 года. В качестве свидетелей были приглашены и первый автор – Секондо Пиа, и члены Французской академии наук, и главный хирург больницы Святого Иосифа в Париже Пьер Барбэ. Материалом для съемки стали стеклянные пластины с ортохроматической эмульсией, чувствительные к синим и зеленым элементам белого света (спектра) и нечувствительные к красному. На этот раз фотографу предоставлялась уникальная возможность отснять Плащаницу без защитного стеклянного экрана. Энри сделал по три снимка лица, спины, ран запястий и текстуры ткани.

Автор отдавал себе отчет и в том, что его фотографии могут стать предметом поклонения и самым современным средством религиозной пропаганды. Об этом Энри счел возможным упомянуть в своей книге «La Santa Sindone, rivelata dalla fotografia»[22]22
  Giuseppe Enrie. La Santa Sindone rivelata dalla fotografia. Torino, 1933. P. 7.


[Закрыть]. В целом съемка подтвердила истинность первых снимков Секондо Пиа. А католик-хирург Пьер Барбэ заявил, что все имеющиеся на силуэте, запечатленном на ткани, раны полностью соответствуют евангельским описаниям.

Что это значило? А вот что: на плащанице отчетлив удар, нанесенный в правый бок. Эта рана находится в 10 сантиметрах напротив сердца: между пятым и шестым ребрами. Ее мог оставить удар ланцетным копьем. И такой удар действительно описывается в Евангелии от Иоанна: «один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Ин. 19:34).

Вероятно, ланцетное копье сегодня хранится в Риме в базилике святого Петра. Видимо еще со времен святой Елены оно помещалось в храме Гроба Господня в существовавшем тогда портике базилики равноапостольного императора Константина. Однако уже в конце VII века копье также находится в Фаросской церкви и лишь после турецкого завоевания Константинополя было подарено Папе Иннокентию VIII султаном Баязидом II[23]23
  Другие варианты этого копья представляются лишь имитацией.


[Закрыть].

Одно очевидно: и Плащаница, и Копье Лонгина, и часть романа «Мастер и Маргарита», посвященная Иисусу, текстуально и даже топографически, хотя это и совпадение, связаны с Евангелием от Иоанна.

На Плащанице, в которую было обернуто тело, человек запечатлен со всех сторон. У образа колотые раны и на запястье, и на лодыжках – что соответствует описанию в Новом Завете. Есть отметины от экзекуции flagrum taxillatum – ударов плетью с двумя или тремя ремнями, на концах которых были закреплены металлические колючки.

Так на что же указывает Плащаница: на вероятность или на достоверность? Ответа на этот вопрос не существует. Он слишком щепетильный. И поэтому вокруг савана и сегодня продолжаются баталии о его истинности или возможной подложности.

Профессиональная работа не опровергла, но и не подтвердила подлинность Плащаницы и стала только одним из этапов исследования великой загадки.