Текст книги "Оружейник. Приговор судьи"

Глава 9

Мы долго стояли и глядели на огромные алые буквы. Лично я был растерян или даже сказать больше – ошарашен. Да и как могло быть по-другому?! Второе послание неведомо от кого, и опять персонально мне. А о том, что именно мне, я знал совершенно точно. Не могу сказать как и откуда, но знал. И, похоже, Леший эту мою уверенность вполне разделял.

– Совсем недавно намазали. Прямо к твоему приходу, – прогудел он. – Ишь, как отсвечивает!

– Да уж… отсвечивает, – подтвердил я. – И что ты по этому поводу думаешь?

– Запутанная история, – почесал затылок чекист.

– Как это верно подмечено, Ватсон, – удержаться от кривой ухмылки было просто невозможно.

– Буквы метра по три будут, и намалевали их где-то на уровне второго этажа… – Андрюха постарался показать, что наконец включил свою хваленную ФСБшную соображалку. – Это ж надо как постарались!

– На веревке с борта спустились, – предположил я. – Один держал, другой писал.

– А следов нет, потому как прибрались за собой? – Загребельный уставился на меня в ожидании ответа.

– Наверное так.

– Зачем?

– Хрен его знает, товарищ подполковник, – мне ничего не оставалось, как просто пожать плечами. – Чтобы мы не догадались чья это работа.

– А почему мы не должны об этом догадаться? Стесняются? Может они эти… Как их там? Тимуровцы, что ли? Люди делают добрые дела и не желают за это благодарности.

– Люди? – пришел мой черед вопросительно пялиться на приятеля.

– Да-а-а… – глубокомысленно протянул тот. – Вполне вероятно, что и не люди вовсе.

– Создатели? – судя по всему, я произнес именно то слово, которое уже вот-вот было готово сорваться с языка Лешего.

– Главного уже нет в живых, – задумчиво произнес чекист. – Поэтому вполне может оказаться, что они выбрали другой способ вести нас и направлять.

– Значит Создатели не заперты на «Облаке» за хер знает за сколько миллионов километров от Земли?

На этот вопрос Загребельный не ответил, а лишь неопределенно пожал плечами.

– И куда они нас могут вести? – я не смог удержаться и с опаской огляделся по сторонам.

– К модулю, например.

– Или в какое-нибудь другое место, – протянул я негромко, так, словно боялся разбудить лихо. – Помнишь предупреждение Мурата? «Не доверяйте ханхам», кажется так он говорил?

– Мы уже зашли слишком далеко. Это во всех смыслах. Так что теперь остается лишь двигать дальше, до упора, так сказать, – Андрюха последовал моему примеру и тоже просканировал взглядом местность, после чего тяжело вздохнул: – Только вот куда ж тут идти?

– Как куда? На север! – я ткнул стволом автомата в строку гигантской шпаргалки.

– И где ж тут север?

– У тебя ведь компас есть, – мысль пришла как-то сразу, словно по башке шарахнуло.

– Компас? – Леший чисто автоматически нащупал нагрудный карман разгрузки. – Да на кой ляд тут ком…

Он вдруг осекся на полуслове, послушно полез в карман и выудил оттуда свой видавший виды потертый и поцарапанный армейский компас. Несколько секунд подполковник постукивал по стеклу прибора, поворачивал его, и поворачивался сам. В конце концов Андрюха замер, оставив лесовоз сзади и справа от себя.

– Направление вроде держит, – сообщил он, – но только одному богу известно, что это за север такой.

– Местный север… Какой же еще?! – хмыкнул я и поглядел в ту сторону, которую выбрала магнитная стрелка.

В этом направлении корабли лежали особенно плотно, буквально борт к борту, а некоторые даже навалены один на другой. Переломанные корпуса, смятые надстройки, продавленные палубы, груды вывалившегося из трюмов груза, бурелом из мачт и палубных кранов. Короче, сплошная хорошо слежавшаяся железная гора, изобилующая огромными жерлами темных туннелей и пещер, через которые, судя по всему, и будет пролегать наш путь.

– Что ж, давай попробуем, – Загребельный засек азимут и опять убрал компас в карман. – По крайней мере, пока твои неизвестные покровители ведут себя вполне интеллигентно. Пишут нам записки вместо того, чтобы подгонять раскаленным прутом. Уже только одно это вызывает к ним некоторое доверие.

С этими словами Леший оглянулся, еще раз глянул на текст послания и тут не удержался от удивленного восклицания:

– Обана! Глянь, как интересно получилось!

Я действительно глянул и не мог не согласиться с другом: метаморфоза действительно оказалась весьма любопытной. Светящаяся надпись на борту лесовоза быстро тускнела. Уже сейчас она растеряла половину своих огненных красок. Буквы стали выглядеть плохо затянувшимися рубцами, на которых кое-где все еще выступали крохотные капельки огненной крови.

– Светает, – чекист подвел научную основу под магию некогда величественного зрелища. – Свет стал падать по-другому, и солидол больше не блестит. А когда наступит день, то вообще превратится в грязную мазню. На черном борту такое послание, пожалуй, и не разглядишь.

– Особенно когда смазка подсохнет и станет матовой, – согласился я.

– И что из этого всего следует? – Андрюха наморщил лоб, пытаясь разобраться во всей этой мешанине.

– А следует то, что нам очень повезло, – я опередил приятеля с выводами. – Мы покинули корабль очень вовремя.

– Вовремя? – Андрюха приподнял бровь.

– Вот именно. Если бы вышли на полчаса раньше, то вряд ли что-либо смогли разглядеть в темноте. Если бы на полчаса позже… Но это мы уже с тобой обсуждали. Одним словом, повезло.

– Повезло? – казалось, Леший решил брать под сомнение каждое мое слово.

– Конечно, повезло.

Я уже собирался прекратить все это словоблудие, как впрочем и рискованное, а потому непозволительное топтание на открытом месте, как вдруг Загребельный ошарашил меня очень странным вопросом:

– А может кто-то знал, что мы выйдем именно сейчас? Ни на полчаса раньше, ни на полчаса позже, а вот именно се час?

– Чего?! – я оторвался от изучения пути на север и удивленно поглядел на приятеля.

– Есть еще одно интересное наблюдение. – ФСБшник своими фантазиями, похоже, собирался меня окончательно доконать. – Надпись «Иди на север» мог написать только тот, кто знал что у меня есть компас. Просто по-другому этот самый север тут не определишь.

– Это ты на что намекаешь? – теперь я прямо-таки буравил друга взглядом.

– Не знаю… – Леший досадливо отмахнулся. – Просто у меня какое-то дрянное ощущение, будто мы это уже совсем не мы.

– Как это? – Андрюха порол какую-то чушь, но, тем не менее, от нее у меня внутри все похолодело.

– Раньше мы были хозяева своей судьбы, своих поступков, а теперь… – Загребельный болезненно скривился. – А теперь мы тряпичные куклы в театре Карабаса Барабаса. Играем пьесу, в которой каждый шаг, каждое действие придумано и расписано заранее. Кем-то расписано, понимаешь? Вот даже если я сейчас пущу себе пулю в лоб, то и это тоже будет не по моему личному хотению, а по чьей-то злой воле.

– Э… ты это брось! – я вздрогнул, припомнив, что не далее как вчера тоже думал о самоубийстве.

– Да не дрейфь! Это я так… для примера ляпнул, – успокоил меня приятель. – Черта с два они дождутся, чтобы подполковник Загребельный по своей собственной воле дырок у себя в башке понаделывал.

– Кто они? – Андрюха вроде был настроен по-боевому, и у меня сразу отлегло от сердца.

– А вот сейчас пойдем на север и там как раз все это подробно и выясним. – Леший уверенно шагнул вперед. – Давай, Макс, не отставай!

После того как мы основательно углубились в бесконечный железный лабиринт, стало понятно, что направление на север удерживать будет совсем не просто. Зачастую стальные тела морских гигантов лежали так, что обойти их можно было лишь отмахав крюк в полкилометра, а то и поболее, и еще вовсе не факт, что после этих вихляний мы вновь выходили на верную траекторию. Поэтому оставалось лишь надеяться, что задав направление на север наши неизвестные покровители имели в виду ни какую-то там конкретную точку, в которую тандем Ветров энд Загребельный должны были непременно проследовать, а общее направление, удерживая которое мы попадали… А вот хрен его знает, куда мы попадали и что нас там ждало!

Примерно такие мысли посетили мою голову, когда мы с Андрюхой свернули в очередной сумрачный каньон с высокими железными берегами. Уходил он на северо-восток, то есть, как всегда, несколько не в ту сторону, куда нам требовалось. Однако имелся и некоторый плюс: этот проход оказался практически чистым, лишенным завалов из низвергнутого с палуб металлолома. Он словно приглашал совершить легкую прогулку и наконец отдохнуть от штурма баррикад, которым мы с Лешим занимались вот уже почти два часа кряду. Помехой не могли стать даже те пять или шесть грузовых контейнеров, которые в одном месте таки образовали что-то вроде узкого бутылочного горла.

– А ну, погоди! – после того, как мы продвинулись всего шагов на десять, Загребельный вдруг неожиданно придержал меня.

– Чего еще? – я облизнул пересохшие губы и вопросительно поглядел на друга.

– Не нравится мне тут что-то, – чекист упер руки в боки, одна из которых чисто инстинктивно легла на пистолетную кобуру. – Отличное место для засады.

– Тут полным-полно таких мест, – напомнил я, но все же «калаш» из-за спины перетащил на грудь.

– Таких, да не совсем, – Андрюха присел и стал внимательно изучать поверхность грунта.

В отличие от своего приятеля я не являлся опытным следопытом, а потому обратил свой взор к небу, вернее к нависающим над нами бортам двух сухогрузов. Хотя классическим сухогрузом был лишь один из кораблей. Второй же, на грязно-синем борту которого красовалась выцветшая надпись «Джон Грин», являлся каким-то суперсовременным судном-универсалом, предназначенным для перевозки самого широкого спектра грузов. Скорее всего, именно с него и свалились те контейнеры, что сейчас находились не боле, чем в полусотне шагов от нас.

– Очень интересно, – Леший прервал мои наблюдения. – Похоже, этот проход специально расчистили.

– Сдурел что ли? Кто? Когда? На кой черт?

– Сразу столько вопросов! Прямо и не знаю, на какой отвечать первым, – Андрюха хмыкнул и поманил меня рукой. – Не веришь, глянь сам.

Прежде чем последовать примеру друга, я огляделся по сторонам и зябко поежился. Вот же цирк-зоопарк, умеет этот гавнюк создать настроение, заразить кожно-венерологической инфекцией под названием безотчетная подсознательная нервозность и тревога! Вот теперь у меня вся шкура чешется, а внизу живота холод. И все потому, что не могу отделаться от пакостного ощущения, что на меня кто-то смотрит, за мной кто-то наблюдает и непременно желает зла.

Тяжелый чужой взгляд будто придавил сверху, и я медленно опустился на корточки.

– Вон гляди туда, – Загребельный показал на небольшой участок земли, который еще не успела поглотить тень от высоких бортов. – Видишь борозды? Там явно что-то волокли.

Я пригляделся и действительно разглядел следы, смутно напоминающие пахоту или контрольно-следовую полосу. Правда очень старую, так как гребни валов практически стерлись, а канавки были почти полностью засыпаны пылью и песком.

– Эти что ли? Да им же в обед сто лет! – от вида этих отпечатков древности у меня слегка отлегло от души.

– Интересно борозды действительно старые или их пытались замаскировать? – Леший вновь поднял уровень адреналина в моей крови.

– Хорошо, не хочешь соваться сюда, давай поищем другой путь, – я встал на ноги и поглядел в ту сторону, откуда мы только что пришли.

– А другой путь можно искать долго и нудно, да так и не найти, – Андрюха тоже поднялся. – Там же сплошные завалы. Забыл что ли? На запад и восток еще идти можно, а вот в северном направлении выбор не особо велик.

– Да-а… – протянул я, припоминая искореженные, словно развороченные взрывами корабли, мимо которых мы проходили.

– Ладно, бог не выдаст, свинья не съест, – подполковник ФСБ отмахнулся от нерешительности. – Давай попробуем здесь просочиться. У нас с тобой не те возможности, чтобы просто так по этой свалке шататься. – Приняв решение, Леший серьезно поглядел на меня и добавил: – Только будь особо внимательным, Максим. Сообщай о каждой мелочи, о любом подозрении или даже ощущении.

– Ощущении? – не откладывая на потом сообщил я. – Есть у меня одно ощущение.

– Ну? – Леший наморщил лоб.

– Сдается мне, друг хороший, ты сейчас обгадился со страху. Ишь, как штырит!

– Тьфу ты! – чекист с досады сплюнул. – Остряк, блин, гребаный! Хотя… – Загребельный принюхался. – Какой-то запашок действительно присутствует. Трупный, что ли?

– Вот на этой оптимистической ноте, мы, пожалуй, и можем двинуться в путь, – совсем невесело проскрежетал я и осторожно шагнул вперед.

Мы и в самом деле продвигались очень осторожно. Это было даже хуже, чем идти по минному полю. Там хоть знаешь чего ожидать, чего страшиться, а здесь… Цирк-зоопарк, откуда же знать, что может произойти здесь, в чужом, насквозь враждебном мире? Пытаясь отыскать ответ на этот вопрос, мой мозг стал перебирать самые разнообразные варианты.

Конечно же, самый большой страх маленького, на сто процентов сухопутного человечка был перед кораблями. Казалось, что вот сейчас эти махины оживут, сойдутся и своими огромными ржавыми бортами разотрут нас в кровавую кашу.

На то, чтобы справиться с этим психозом, потребовалось где-то около минуты и шагов двадцать. Правда ему на смену незамедлительно пришло новое, куда более неприятное видение: вот сейчас грянет очередное землетрясение, твердь под ногами разверзнется, и мы вместе с этими угрюмыми, негабаритными железяками низвергнемся в самые глубины тартара. До него тут, видать, совсем не так далеко, можно сказать, рукой подать.

Через следующие два десятка шагов на ум пришла новая версия: бурый взрывоопасный поток… Если он вдруг хлынет в этот узкий железный коридор, то уйти от него мы просто не успеем. И тогда бум и все… пишите письма!

Угроза взрывоопасного селя казалась самой реальной. С этой штукой мы уже встречались в этих краях и видели ее разрушительную мощь. Так что именно на ней я и зациклился, стал искать варианты защиты… Да какой там нахрен защиты, конечно же, обычного отчаянного бегства. И вот тут-то очень многое будет зависеть от того, с какой стороны нагрянет поток, сколько метров останется нам до выхода из этого проклятого железного туннеля и еще, окажутся ли между нами и жидкой смертью вот эти замечательные тяжелые контейнеры.

Я подумал о контейнерах, потому что мы уже стояли прямо перед ними. Вблизи эта стальная тара выглядела очень даже внушительно, должно быть оттого в моей голове и зародилась надежда, что она сможет хоть на немного задержать смертоносный поток.

– Внимание, самое опасное место! – негромкий, но жесткий и собранный голос Лешего дал понять, что ФСБшник опасается совсем иного врага. – Там среди контейнеров, а может внутри них, кто угодно прятаться может.

– Кто? – в тон Загребельному прошептал я.

– Должно быть тварь какая-то. Чуешь, как смердеть стало?

Андрюха был совершенно прав, вонь значительно усилилась и это действительно был запах разложения. За последние пару лет я основательно поднаторел в законах пустошей, а они гласили: тела погибших, будь то люди или зверье, долго не лежат. За сутки их сжирают полностью. Исключение составляет тот случай, когда кто-то охраняет свои запасы и не позволяет полакомиться ими другим ярым любителям мертвечины. Так было в храме кентавров, в логове у навозного льва и в прочих не менее «приятных» местах.

Тут же сработала соображалка, которая молниеносно свела воедино все накопившиеся факты. Расчищенный коридор. В середине него навалена целая груда контейнеров, оставляющая лишь узкий проход. Плюс ко всему этому интенсивный трупный запах. Все это очень напоминало западню, ловчее приспособление. Видал я такие штуки, только конечно куда более скромных размеров. Ну а эта… Цирк-зоопарк, что же это за зверюга должна быть, чтобы такое соорудить?!

– Тихо! – Андрюха вытянул «Грача» и на манер указательного пальца приложил его створ к губам.

– Ох, попали мы, кажется, – неожиданно вспотевшими руками я крепко вцепился в автомат.

– Бежать нельзя. Для хищников это сигнал. Они всегда бросаются вдогонку, – напомнил Леший.

– Значит, двигаем дальше?

– Хозяина может и не оказаться дома. Тогда пройдем спокойно, – прошептал в ответ Загребельный.

– Если хозяина нет дома, то и уйти сможем.

– Ну, уйдем, а дальше? Нам с тобой в какую сторону?

– Что да, то да, – я кивнул и безапелляционно отодвинул друга в сторону. – Я иду первым. У меня все-таки 7,62.

Против моего очевидного превосходства в огневой мощи возразить было сложно, и чекист уступил. Так что в бутылочное горло шириной всего каких-то три-четыре метра полковник Ветров ступил первым.

Здесь не было ничего необычного. Та же иссохшая земля, покрытая толстым слоем серо-желтой пыли. Те же бездонные черные тени. Тот же облезший и покореженный от удара о землю металл, справа красно-коричневый, цвета тертого сурика, а слева грязно-голубой. И никаких следов. Хоть я и был сосредоточен и напряжен как струна, хоть все боевые инстинкты оказались взвинчены до предела, но, все же, в мозг постепенно стало просачиваться недоумение: что ж за тварь такая тут хозяйничает? Хоть бы глазком взглянуть! Или лучше не стоит?

Похоже, сегодня судьба выбрала именно второй вариант, благодаря чему мы с Андрюхой благополучно доковыляли до конца опасного участка. Оставалось сущая малость: всего лишь выглянуть за край последнего контейнера и убедиться, что опасности нет, что мы с Лешим просто два параноика, которые вскоре будут шарахаться от своей собственной тени. Именно так я и хотел поступить, но вдруг совершенно неожиданно увидел то, что безуспешно искал все это время. След. Едва заметный, припорошенный пылью, но все же след. Но самое удивительное состояло в том, что его оставила ни какая-то там когтистая лапа невиданного и неслыханного монстра, а нога обычного человека, причем обутого в стандартный армейский ботинок.

– Гляди! – я отпустил цевье «калаша» и левой рукой указал на свою находку.

– Твою же мать! – в возгласе Лешего оказалось больше тревоги, чем удивления.

– Что не так? – я сразу понял, что упустил какую-то очень важную деталь.

– Так ногу не поставишь, – быстро ответил Загребельный. – Такой отпечаток можно оставить либо входя внутрь контейнера, либо… – ФСБшник не договорил и, задрав голову верх, стал внимательно изучать нависающий над нами борт того самого судна-универсала.

То, что не досказал Андрюха, я понял и сам, причем моментально. Цирк-зоопарк, какой там к дьяволу «входя внутрь…»! Куда ж тут входить, когда контейнер стоит к нам вовсе не дверьми, а глухим цельносварным бортом? А вот «либо» номер два…

Неожиданный резкий скрежет, казалось, прозвучал прямо с тяжелых багровых небес. От него завибрировал сам воздух, он взорвал мой мозг, перепутал и переколошматил все мои мысли. Что это? Ответ мог быть лишь один – опасность, смерть. Мы крупно просчитались, поджидая ее здесь на грешной земле, и теперь спокойно могли заплатить за свою ошибку, причем самую высокую цену.

Когда прямо у нас над головой с темно-синего, украшенного ржавыми потекам борта свесились края сразу двух здоровенных, словно железнодорожные вагоны, контейнеров, Леший во всю глотку заорал: «Бежим!». После этого он схватил меня за плечо и со страшной силой рванул вслед за собой.

– Стой! – мне пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы не только остаться на месте, но и удержать друга.

– Идиот! Сейчас нас… – в глазах Загребельного горело бешенство вперемешку со страхом, ну прямо как у попавшего в капкан волка.

– Не туда! – проревел я в ответ и что есть силы толкнул приятеля в сторону контейнера, того самого, возле которого мы обнаружили человеческий след.

Поступил я так потому, что на целое мгновение дольше Андрюхи глядел вверх и видел, что на наши головы готовились обрушиться вовсе не два многотонных привета, а как минимум полдюжины. Куда ж тут бежать? Все равно расплющит, в какую сторону не рвани.

Сейчас я действовал больше на подсознании. Инстинкты зверя, благодаря которым Максим Ветров ухитрялся выживать все эти годы, включились все разом и вот они-то и толкали его в сторону контейнера… Или вернее будет сказать в сторону метровой щели между ним и стенкой соседнего выкрашенного суриком параллелепипеда из толстой рифленой стали. Быстрее забиться туда, рухнуть на землю, закрыть голову руками и молиться, чтобы металл выдержал, не смялся и не сложился. Ведь удар будет не просто сильный, он будет воистину чудовищный.

В последнем мы смогли убедиться уже буквально через мгновение. Красноватый свет дня вдруг заслонила огромная тень. Она накрыла нас на самом входе в спасительное укрытие, а может и в жуткую темную могилу. Могила! Я вдруг понял, почему здесь так воняет мертвечиной. И вот именно это, вовсе не утешительное открытие, оказалось моей последней мыслью. Надо признаться очень неприятной мыслью. Особенно если учесть, что практически одновременно с ней полковника Ветрова немилосердно впрессовало в грохочущую, скрежещущую, полную сумрака и пыли бездну.