Текст книги "У истоков международного права"

Некоторые ученые (Ф. Кортюм, В. Фоулер, Б. Кейт, Э. Баркер и др.[561]561
  GschifzerF. Gemeinde und Herrschaft: von den Grundformen grieschiseher Staatsordnung // Oesterreichische Akademie der Wissenschaften. Phil. – Hist. Kl. 1960.235. F. 3; Берент M. Внегосударственный полис: ранее государство и древнегреческое общество //Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000. С. 235–258 и др.


[Закрыть]) рассматривают город – полис как локальную унитарную общину, которая была образована мигрантами разного типа: захватчиками, беженцами, переселенцами и колонистами. Указанные процессы происходили в отдельных греческих регионах в период между 1125 и 950 гг. до н. э. К таким городам-полисам можно отнести аркадский, гелеонтский, гоплетский, и др. Они не имели государственной организации и были образованы в результате объединения разных групп населения, которые до этого находились на племенном уровне развития. Часто такие группы представляли собой неорганизованную совокупность людей без общего лидера. Причем одни из них имели до объединения в полис государственнический опыт, другие – нет, но и на тех, и на других распространялось требование подчиниться нормам и правилам, действовавшим в регионе их нового поселения. Следовательно, они вынуждены были не только признать обычаи международного (межполисного) общения, которые действовали в этом регионе, но и сами заключать соответствующие соглашения с другими субъектами правового регулирования. К этому их побуждали экономические потребности, стремление к безопасности, общие интересы всего сообщества. Это вынудило их ускорить процесс создания государства, который начинался, как правило, с утверждения автономии и независимости от внешнего мира. Соглашения с соседями давали не только возможность обеспечить желаемую автономию и независимость, но и необходимое время для обустройства. Поэтому количество международных соглашений и обычных обязательств таких полисов быстро увеличивалось. Согласно с концепцией «субъект международного права – творец международного права» такие полисы сложно назвать субъектами международного права в строгом понимании, поскольку они лишь признавали уже существующие нормы международного права. Однако, заключая договоры, они выступали не менее независимыми участниками международных отношений, чем их контрагенты. Следовательно, их можно было бы назвать субъектами международного права с ограниченным объемом прав и обязанностей.

Особо исследователи полисов (Ф. де Куланж, Л. Гернэ, А. Ф. Бурн, Д. Руссел и др.[562]562
  Fustel de Coulanges. La Cite antique. Paris, 1984; GernetL. Recherches sur le development de la pensèe juridique et morale en Grelce. 1917; GernetL. Droit et Institutiones en Grelce Antique. Paris, 1982. Russel D. Tribu et Cite. 1976; и др.


[Закрыть]) выделяли полисы – конфедерации групп, которые, в отличие от обычных полисов, формировавшихся благодаря мигрантам, создавались путем объединения местных стабильных социальных групп – родов, фратрий, кланов (так образовался афинский полис, на основе которого потом образовались Афины как город-государство). На этапе существования полиса-конфедерации его участники регулировали отношения между собой и с другими полисами на основе общих обычаев, а за его границами каждый его член мог самостоятельно заключать международные договоры, как и конфедерация в целом («Каждая фратрия или курия имела правителя, куратора, или фратриарха, чьей главной обязанностью было председательство на жертвоприношениях…Племя, как и фратрия или семья, представляло собой независимое образование, поскольку имело свой собственный культ в результате чего к нему не допускались иностранцы»[563]563
  Fustel de Coulanges. La Cite antique. Paris, 1984. P. 134, 143.


[Закрыть]). Полисы-члены конфедерации выступали скорее в роли субъектов, сами не будучи лишены элементов международной правосубъектности.

Также особо следует выделить полисы-общества, полисы-общины, члены которых объединялись на основе общего вероисповедания. Ученые (М. Финлей, В. Еренберг, П. Рахе и др.) считали такие полисы скорее политической системой. Они создавались ради достижения общих правовых и экономических целей, для организации вероисповедания. Структурно такие полисы состояли из небольших объединений, сел, кварталов, в которых не было разницы между управляющими и управляемыми. Некоторые ученые называли такие объединения ассоциируемым государством-полисом и, соответственно, признавали за ним международную правосубъектность в полном объеме.

Иногда полисы-города объединялись лишь общей территорией и, как правило, редко выступали организованным целым в международных отношениях и еще реже – в международных договорах. Они не играли какой-либо заметной роли в международно-правовых отношениях, а потому вернее было бы говорить о них как об участниках международных отношений, которые находились на стадии становления своей международной правосубъектности.

Отдельно следует указать на полис граждан-землевладельцев и общество граждан, которые занимали земли вокруг городов. Первые, как правило, объединялись в совместную политическую организацию (город-полис), а вторых поглощал центральный город. В первом случае появлялся новый субъект международного права, а во втором – периферийное объединение землевладельцев исчезало, так и не получив соответствующего статуса. Процесс создания государства в данном случае может быть описан так: «Государство-этнос является совокупностью центральных институций, возникших в результате развития народов, населявших поселки на достаточно большой территории, и с целью объединения этих народов в сообщество, автономное от центрального города, полиса. Происхождение городов-государств заключается, возможно, в становлении города, или в объединении разных поселков, которые избирают между собой один город-столицу. Этот город является их объединяющим центром»[564]564
  Fouchard A. Les Etats grecs. Paris, 2003. P. 29.


[Закрыть].

Специфическим видом полисов является полис – поселение вокруг другого города. Такие полисы были автономными единицами и их общество разделялось на определенные роды, классы, прослойки. В международные отношения такие полисы вступали самостоятельно, но их международная правосубъектность могла быть зачастую ограничена их материальными и экономическими возможностями. Основой полиса все же оставались кровнородственные, родовые или общественные связи, а не связи политически властного характера. Жизнедеятельность греческого полиса также обеспечивалась в основном такими отношениями, при которых первые места в обществе занимали главы родов (старейшины), а члены родов подчинялись их решениям. Поэтому ученые начали называть греческие города-полисы не государствами, а общностями с соответствующим управлением, системой общественных связей и властными отношениями[565]565
  Sakellariou M. B. The Polis – State Definition and Origin. P. 46–47; Rhodes P.J. The Greek City States. A Source Book. London, 1986.


[Закрыть]. Своей спецификой обладали и внешние сношения таких образований, которые осуществлялись не по государственническому, а родовому, клановому, гражданскому принципу. Следовательно, и международная правосубъектность подобных образований также имела свои особенности[566]566
  Следует отметить, что многие ученые выделяют два вида объединений древнегреческих обществ: полис и этнос. Однако на различия в определении полиса как государства или государственного характера всех греческих объединений в целом, как полисов, так этносов, оно не влияет. См. по этому поводу: Sakellariou М. В. The Polis – State Definition and Origin. P. 53.


[Закрыть].

Что касается городов-полисов, городов-государств, то их признают субъектами международного права все, кто признает существование международного права в древний период. Однако в реальных международных отношениях они часто отличались не только по объему правосубъектности. Нередко эти города пользовались различными общими юридическими правами и выполняли, соответственно, разные обязанности по отношению к участникам международного регионального общества, имели разный международно-правовой статус. Общее название (город-государство, город-полис), сформулированное учеными несколько тысячелетий спустя, больше отвечает государственным функциям таких объединений и не всегда отображает особенности их международно-правового статуса. Полис как территориальное государство и полис как город, полис город-государство и полис-конфедерация демосов активно участвовали в международно-правовых отношениях, но каждый из них обладал собственным международно-правовым статусом, собственными правами и обязанностями. Это дало основание некоторым исследователям применять современную терминологию, рассуждая о древних субъектах международного права, и называть территориальное государство основным, а полис-город – производным субъектом, полис-город-государство – простым, а полис-конфедерацию демосов – сложным субъектом международного права.

В подтверждение этого можно привести мнение исследователя античных полисов А. Фушарда. Так, он придерживался традиционной мысли о том, что понятие античного греческого полиса синонимично понятию государства («город-государство»). Исходя из этого, он считал, что, хотя и существовало несколько видов полисов, под ними следует понимать «соответствующие сообщества грекоязычных граждан, образованные на определенной территории и подчиненные одной высшей суверенной власти. Они были двух типов: государства-сообщества и династические государства». Их возникновение А. Фушард относит ко 2-му тысячелетию до н. э.[567]567
  Fouchard A. Les Etats grecs. Р. 3–9.


[Закрыть] В данном случае налицо классический пример «подведения» греческих полисов под понятие государства с целью признания за ними всех присущих государству согласно этатической концепции качеств, в том числе и международной правосубъектности. Автор признает, что первобытные «сообщества с их верованиями и культами, формировали государства с целью получения выгоды»[568]568
  Там же. Р. 13.


[Закрыть].

О том, что многие из греческих полисов находились на этапе вождества, свидетельствует и их структура, и особенности управления. Исследователь греческих полисов Т. Нильсен предлагает выделить следующие виды полисов: 1) полис, находящийся на территории другого полиса (Микалессос в Танагри); 2) островной полис, подчиняющийся материковому полису (Китера, находящийся под контролем Спарты); 3) полис зависимый, от другого (Эмпорион); 4) полис-колония, контролирующийся полисом-метрополией (Анакторион); 5) клерохия (Мирина); 6) полисы с различной формой зависимости от других – «дочерние», подчиненные полисы; 7) полис-член федерации (полисы Халкидской федерации); 8) полис-член лиги-гегемона (полисы Делийской лиги); 9) полисы, которые сохраняли свою международную правосубъектность, суверенитет в семиполитии (Эутресис, Фисби); 10) полисы, которые вместе составляли единое племя (Фростос в Элисе, член Акрореанского племенного государства); 11) полис, подчиненный империи или царству (города в Малой Азии, подконтрольные Персидскому царству); 12) крепости (Касменай); 13) полис-порт, принадлежащий полису, который не имел выхода к морю (Наулохос – порт Приена)[569]569
  Nielsen Т. Н. A Survey of Dependent Polis in Classical Arkadia // More Studies in Ancient Greek Polis / Ed.: Mogens Herman Hansen and Kurt Raaflaub. Stuttgart, 1996. P. 63–64.


[Закрыть]. Как видно из этого перечня многие из видов полисов представляли собой зависимые или полузависимыми образования. Однако они владели международной правосубъектностью в той мере, в какой это было необходимо для договорного урегулирования своего международного статуса. Причем частой практикой было вмешательство одних полисов во внутренние дела других. Например, Элейнский полис издал законы, согласно которым он мог вмешиваться во внутреннее управление зависимого от него Скиллоса, определять его администрацию, форму экономической деятельности и др.[570]570
  Rhodes P.J. The Greek City States.


[Закрыть]

В приведенном перечне видов полисов были упомянуты полисы – объединения племен. Так, в регионе Аркадии несколько племен образовывали полисы, которые, в свою очередь, вступали в союз. В нем меньшие полисы, находившиеся в пределах территории больших полисов, объединялись и образовывали семиполитии или синойкисмосы. Как первых, так и вторых можно отнести к субъектам международного права Древней Греции.

Немало полисов представляли собой политически объединенные поселения или поселки. Они имели собственное управление, и от их лица во внешние сношения могли вступать сельские общины или выборные собрания[571]571
  Nielsen Т. Н. A Survey of Dependent Poleis in Classical Arkadia P. 65; Rhodes P.J. The Greek City States.


[Закрыть]. Если такие мелкие полисы объединялись под эгидой большего (который, в свою очередь, представлял собой вождество или раннее государство), то внешние сношения осуществлялись «федеральной ассамблеей». Так, в Мегалополисе, который был центром ряда мелких полисов-обществ, полисов-поселков, находилось постоянное место регулярных собраний такой ассамблеи. Участие в ней членов федерации было пропорциональным. Структура органов, например, Беотийского союза (конец V в. до н. э.) была такой: «Союзный Совет, состоящий из 660 человек, вряд ли мог быть оперативным постоянно действующим органом. Поэтому на основании рассказа Фукидида (V. 38), где говорится о четырех Советах и одном Совете, можно думать, что союзный Совет был разделен на четыре секции, каждая из которых действовала по очереди… Можно сделать вывод, что союзный Совет Беотии состоял из четырех секций. Они управляли делами союза поочередно (скорее всего – по три месяца в году) и собирались иногда вместе для решения особо важных вопросов…Выборы членов союзного Совета могли проходить только на собраниях четырех секционных Советов в каждом полисе, так как народного собрания в Беотии до 379 г. до н. э. не было. Участие в локальном Совете принимали не все граждане, а лишь зажиточные и полноправные. Ограничения касались не только имущественного ценза. Избирательные права имели лишь граждане десяти союзных городов, а жители подчиненных селений были их лишены» [572]572
  Кутергин В. Ф. Политическое устройство Беотийского Союза в конце V – начале IV в. до н. э. // Древний Восток и Античный мир. Сборник статей, посвященных профессору Всеволоду Игоревичу Авдиеву. М., 1972. С. 114–115.


[Закрыть]. Из этого видно, что и члены этого союза не были государствами. Исходя из их политического, общественного строя, о них можно говорить скорее как о городах-поселениях, поселках или вождествах. В целом «Беотийский союз в конце V – начале IV в. до н. э. представлял собой довольно прочное политическое объединение полисов. В этом союзе была разработана стройная система союзных органов – как законодательных, так и исполнительных. Принцип пропорционального представительства был заимствован у Беотии другими федерациями. Беотийский союз конца V – начала IV в. до н. э. – федерация с олигархическим строем»[573]573
  Там же. С. 124.


[Закрыть].

Если в отношении международной правосубъектности, равно как и политического характера таких объединений-федераций, все более-менее понятно, то целый ряд вопросов возникает в связи с их членами, особенно полисами-племенами. Некоторые греческие племена создавали несколько полисов. Так, каждое из племен маиналийцев и кинурийцев имело по крайней мере по четыре полиса. Когда такие племена и полисы объединялись в федерации, последние перенимали часть их племенных и полисных структур. Так образовывалась тройная структура: конфедерация полисов – племена – полисы. «Подробности деятельности такой тройной структуры нам неизвестны из-за недостатка соответствующих источников, но можно допустить, что, например, федеральные должностные лица племен избирались или выдвигались на уровне племен» [574]574
  Nielsen Т. Н. Указ. соч. Р. 97.


[Закрыть].

Однако во внешние сношения могла вступать лишь конфедерация полисов-племен. В частности, она заключала от своего имени международные договоры. Среди последних известны такие: договор симмахии между Аркадской конфедерацией, Элисом и Аргосом в 370 г.; договор симмахии между Мантинеей и Афинами в 366 г., причем решение о начале переговоров принималось на уровне племен – членов полиса; на протяжении 365–362 гг. был заключен ряд союзных договоров между конфедерацией племен-полисов и отдельными полисами; в 364 г. заключен мирный договор конфедерации с Элисом и др. Следовательно, правосубъектность конфедерации полисов ничем в целом не отличалась от классической, помимо того, что полномочия ей предоставлялись на уровне племени. Исследователи даже отмечают, что в исключительную компетенцию конфедерации во внешних сношениях входили вопросы войны и мира, а также другие внешнеполитические вопросы, которые могли решаться непосредственно ее членами[575]575
  Nielsen Т. Н. Указ. соч. Р. 100; Rhodes P.J. The Greek City States.


[Закрыть].

В целом практика выступления племен на международной арене в Древней Греции была достаточно распространена. В науке даже предложен термин «племенное государство». Племенное государство типа Аркадии в известной степени может быть сопоставлено с федерацией, поскольку такое племенное государство представляло собой организацию полисов, объединенных в политическую институцию высшего типа. Племенной полис оказывал влияние на внешнюю политику посредством племенных политических институций, поскольку, возможно, именно такие институции действовали во внешних сношениях, например, при заключении союзов или вступлении в федерацию[576]576
  Nielsen Т. Н. Указ. соч. Р. 100.


[Закрыть].

Некоторые полисы исследователи открыто называют племенными. Сторонники этой концепции (например, У. Уилламовиц-Моллендорф) считают, что полисы представляли собой племя или, по крайней мере, его часть. В любом случае члены полиса объединялись на основании общего соглашения или наличия общего предка. Так, X. Берве полагал, что полисы объединялись по родовому, а не территориальному принципу. Это не является чертой, характерной для государства. Если проследить за ходом исследования греческих городов-полисов, то можно обнаружить тенденцию, в рамках которой ученые со второй половины XX в. все чаще начали отрицать государственный характер полисов [577]577
  Fustel de Coulanges. La Cite antique. P. 131–160.


[Закрыть].

Со временем у полисов стали оформляться функции государства и они переставали зависеть от племен в осуществлении внешних сношений. Так, в конце IV в. полис Кортис вел войну и приносил дары Дельфам, не считаясь с волей племени; город Паллантион заключил договор о дружбе с Аргосом, не упоминая о племени. Роль племен уменьшалась, а их функции полностью переходили к сверхплеменным организациям– полисам[578]578
  Roy J. Polis and Tribe in Classical Arkadia. Stuttgart, 1996. P. 63–64.


[Закрыть].

Возникновение самих полисов (как государств или ранних государств или протогосударств) исследователи связывают со временем появления в них права. Античный полис, по мнению немецкого философа П. Козловского, берет свое начало в реформах Солона. Мы отождествляем полис с состоянием права и не рассматриваем все стадии эволюции античного города как полиса до Солона. Полис как историческая форма государства достигает своего расцвета, когда отношения его членов и его институты определяются письменными нормами, то есть когда государство в определенном смысле становится правовым государством. Эта фаза была достигнута во времена Солона[579]579
  Козловски П. Общество и государство: неизбежный дуализм. М., 1998. С. 22.


[Закрыть]. Следовательно, если еще можно связывать возникновение государства с появлением определенного правового порядка, то нельзя его относить ко времени появления письменных законов. Это является едва ли не тем же, что и отождествление возникновения международного права с появлением письменных международно-правовых актов. Исследователи, которые считают, что греческий полис рождается одновременно с письменным законодательством, также недооценивают роли обычного права в формировании соответствующих правоотношений в обществе. Однако, если говорить о полисе как о государстве, то его появление в этом качестве действительно должно датироваться более поздним временем, нежели принято.

Другим фактом, опровергающим государственность полисов, стала для исследователей их тесная связь с религиозными верованиями. Ученые связывали само существование и функционирование полисных обществ с влиянием религии, а не государственного строя. Для античного полиса переход к империи составлял в том числе и религиозную проблему, в частности, проблему религиозного обоснования морали и политики, – считали исследователи. В период от Солона до Александра полис объединен культом и ритуалом. Боги, покровительствующие городу, регулируют семейные отношения так же, как и политические права и обязанности граждан. Полноправными гражданами признаются те, кто принимает участие в культовых действиях и ритуалах. Боги охраняют и защищают город, но они требуют и соблюдения культовых правил, которые определяют жизнь граждан[580]580
  Там же. С. 45.


[Закрыть]. Впрочем, здесь исследователи допускают ошибку – верно отмечая отсутствие государственности у греческих полисов, они аргументируют свое утверждение преобладанием религии. Однако точно таким же образом другие ученые отрицали само существование древнего международного права из-за его связи с религиозными верованиями[581]581
  Rhodes P.J. The Greek City States.


[Закрыть]. Некоторые же исследователи рассматривали религиозный фактор в Греции как объединяющий[582]582
  Fustel de Coulanges. La Cite antique. P. 161–194.


[Закрыть]. Кое-кто из них даже считал религию (учитывая связи правовых и религиозных форм – жертвоприношений, ритуалов, традиций, роли жрецов в формировании и реализации правовых предписаний и др.) основным фактором, повлиявшим на формирование права. Высказывалось даже мнение о том, что «в Риме… право священное предшествовало праву гражданскому»[583]583
  См. об этом: GernetL. Droit et Institutiones en Grelce Antique. P. 157–174.


[Закрыть]. В частности, роль религии ярко проявилась в формировании соответствующих правовых норм в сфере ответственности.

В данном случае большое значение имеет вопрос признания за полисом соответствующей территории. В том числе – признание со стороны других участников международных отношений. Здесь краеугольным камнем является различие между понятиями полиса-государства и полиса-поселения. Так или иначе, основу большинства полисов составляли семейно-клановые группы, роды, которые, объединяясь в полисы, вначале представляли собой определенные политические, но еще не государственные образования. Правда, именно эти образования внесли огромный вклад в развитие международно-правовых институтов: согласно выводу исследователей, в поисках уже на ранних этапах истории право было не только основой общества и общественной организации, но и «повседневной реальностью и традицией отражения будущего, связывающей граждан-предков с их потомками»[584]584
  Sakellariou M. B. The Polis – State Definition and Origin. P. 141; Rhodes P.J. The Greek City States.


[Закрыть]. Совершенно верно, что зачатки правовых норм, возникавшие в начале распространения на территории античной Греции первых полисов, заложили основу и последующих правовых категорий и институтов (в том числе и международной правосубъектности) нашли в них свое продолжение.

Следует отметить, что международно-правовой статус греческих городов-полисов не был исключительным для древних международно-правовых отношений. В Древнем Египте такими субъектами были номы, уахеты, сепаты, хеспы; в Древнем Китае – го, гожень, царства; в Древней Индии – города, сакхи и т. д. На сходстве греческих городов-государств с соответствующими образованиями в других частях света (в частности, в Месопотамии, Северной и Центральной Африке) акцентировал внимание М. Хансен[585]585
  Mogens H. Hansen. La Dèmocratie Athènienne a l’èpoque de Dèmosthène. P. 82–83.


[Закрыть]. В связи с тем, что города-полисы не всегда были государственными образованиями, возникает проблема критерия их деления на догосударственные и государственные объединения, а следовательно, и выявления среди них субъектов международного права. В целом характерным для всех подобных образований был неодинаковый объем их международной правосубъектности.

Впрочем, если одни греческие полисы были государствами, другие – ранними государствами, протогосударствами, вождествами, а то и вообще догосударственными объединениями, но между ними все же существовали международные взаимоотношения, то еще более сложная ситуация сложилась со взаимоотношениями разных субъектов международного права (государств и негосударств) в разных регионах. Так, в античную эпоху различие в международном статусе субъектов международных отношений было еще более глубоким, нежели в последующие исторические периоды, что, однако, не помешало этим субъектам поддерживать активные контакты. Поэтому нередко исследователи вынуждены были делать заключения о статусе субъектов, основываясь именно на международно-правовых источниках (в частности, на договорах между ними), которые и содержали указания на правовой статус правителей сторон[586]586
  Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., С. 46–48.


[Закрыть].

Зачастую различия в международном статусе субъектов международного права происходили из различий в их концепциях власти (и в конечном итоге их международной правосубъектности). Это можно наблюдать на примере греческой (микенской) и хеттской форм правления и осознания этими народами правовых основ власти в государстве и обществе. В эпоху поздней бронзы правители Микен обладают наибольшим влиянием в греческом мире, но «главенство Микен оформляется исключительно как первенство, а не как отношения подчинения и господства. Микенский царь всеми признан первым среди ахейской знати, но он не обладает прямой властью хозяина нигде, кроме своего собственного владения. Ему никто не обязан повиновением во внутренних делах той или иной области, во внутренних династических распрях… С другой стороны, в хеттском мире главенство, в согласии с восточными традициями, осмысляется как доминат, как отношение господства – повиновения, приказа – исполнения… Здесь главенство и авторитет неизбежно воспринимаются сквозь призму отношений сюзерена и вассала»[587]587
  Там же. С. 56–57.


[Закрыть]. В результате между носителями этих существенно различных мировоззрений и взглядов на характер международной правосубьектности, возникают ценностные конфликты как между выразителями двух концептуально разных традиций власти: главенства-первенства и главенства – доминанта.

Еще больше вопросов возникает в связи с определением международной правосубъектности такой надобщинной политической структуры, как вождество, которое предшествовало в процессе социальной эволюции раннему государству и было преемником так называемой военной демократии. С точки зрения суверенных прав вождество практически мало чем отличается от раннего государства и только особенности несуверенного характера обусловили его название «протогосударство». Как и раннее государство, вождество преодолело локальную автономию общин и функционировало на основе политической иерархии. Вождество является надлокальной организацией, с большой численностью населения, объединенными трудовыми ресурсами, с четкой социальной стратификацией, с политической элитой, с общей идеологической системой, общей религией и т. п. Внешние сношения осуществляются в нем централизованно. Формально вождества выполняли те же функции, что и государства; это дало основание утверждать, что «намеченная в общих чертах демаркационная линия между вождеством и государством при более близком рассмотрении становится расплывчатой, аморфной»[588]588
  Крадин Н. Н. Вождество: современное состояние и проблемы изучения // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М., 1995. С. 49.


[Закрыть]. С формальной точки зрения есть основания и для признания вождеств субъектами международного права. Однако вождества не имели узаконенной власти и монополии на применение силы; отвечая, с одной стороны, всем требованиям к субъекту международного права (внешняя обособленность; персонификация; способность выступать во внешних сношениях как единое целое; способность вырабатывать, выражать и осуществлять персонифицированную волю), вождества, с другой стороны, не всегда могли реализовывать международную право-, дее– и деликтоспособность, в связи с чем выполнение ими своих международных обязательств становилось проблематичным. В целом международная правомочность вождеств находилась в зачаточном состоянии, поэтому международные соглашения вождеств составляют скорее исключение. В отличие от ранних государств, даже вождества не имеют стабильного специализированного бюрократического аппарата, самостоятельных органов внешних сношений; в них отсутствует и организация контроля за осуществлением внешних сношений. Международные отношения вождества не могут отличаться стабильностью из-за постоянных внутренних беспорядков и борьбы за власть. Так, если дипломатические функции в вождестве осуществляли преимущественно купцы, торговцы, без надлежащего обеспечения из центра, то с появлением государства эти функции чаще предоставлялись специально подготовленным чиновникам.

В целом, если вождество можно назвать протогосударством, то его международную правосубъектность – квазиправосубъектностью, поскольку она формально обладает признаками правосубъектности, но фактически не наполнена соответствующим правовым содержанием. Нормы, регулирующие международные отношения вождеств, из-за недостатка юридической, политически-властной обеспеченности вернее было бы назвать протоправом. Такому праву, как и самим вождествам, не свойственна стабильность, властная обеспеченность, оно является ситуативным, практически не поддающимся кодификации и не порождающим системного правосознания. Поэтому с появлением первых государств институт международной правосубъектности приобрел совсем иной вид. В системе международных отношений Древнего мира правосубъектность ранних государств коренным образом отличается от той, которая была свойственна вождествам, и вполне может уже быть охарактеризована как институт международного права.

Из вышесказанного можно сделать следующие выводы. Во-первых, отсутствие в науке единой трактовки понятия международной правосубъектности, с одной стороны, и преобладание этатического подхода к определению понятия субъекта международного права – с другой, не дали возможности исследовать процесс становления этого института в древний период. Институт международной правосубъектности является более широким, нежели подразумевает государственническая теория, а потому охватывает больший круг субъектов, в том числе в древний период. Его истоки следует искать еще в догосударственном обществе (что не означает – в обществе без политической организации). Однако здесь (иногда при отсутствии права, как это было во многих вождествах и некоторых городах, номах) это понятие, имея все или большинство соответствующих формальных черт, еще не приобрело правового наполнения. Поэтому, если вышеприведенные примеры иллюстрируют процесс зарождения этого института, то о его становлении можно судить по этапу первых государствоподобных образований и государств. Не следует считать, будто здесь опять применяется этатическая концепция института международной правосубъектности; она здесь имеет не содержательное, а скорее хронологическое значение для выделения этапа появления и становления данного института. Государства и другие общественные и политические образования будут рассматриваться ниже как равные по своему значению субъекты древнего международного права.