Текст книги "С любовью ко всему живому. Рассказы о животных"

№ 12
Лешка

– Упокой, Господи, душу усопшей рабы Твоея Анны, – монотонное бормотание в соседней комнате заставило Алексея проснуться.

– Ты же, яко Человеколюбец Бог, прости ею и помилуй, вечныя муки избави, – в приоткрытую дверь комнаты, Лешка видел горящую лампаду у иконостаса и тень старушки, отбивающей поклоны.

Вся сцена казалась нереальными кадрами исторического фильма – никогда ранее не звучали в доме молитвы, икон не было.

– Небесному Царствию причастницу учини, и душам нашим полезная сотвори! – старушка отвесила глубокий поклон и зашаркала в комнату внука.

– Леш! Слышь, Лешка! – позвала негромко, – В церковь пойдешь? Сегодня уже девять дней…

Мальчик не ответил – накрывши голову одеялом, притворился спящим. Альма глухо заворчала – бабку, как родное существо, пока не признавала.

– Ну, ладно, спи! Я пошла, панихиду закажу, с батюшкой поговорю – надобно освятить квартиру. Вечером люди придут, стол ещё готовить.

Странно было видеть в доме почти незнакомую женщину в платочке, стоптанных туфлях, длинной шерстяной кофте, и осознавать: судьба твоя отныне зависит от этого человека.

Отца своего Леша не помнил – он погиб ещё в Первую Чеченскую. Бабка навещала редко, и почему-то всегда весёлая, гостеприимная, мать была с ней сдержана, неразговорчива.

Захлопнулась входная дверь и мальчик тут же вскочил. Виляя хвостом, подбежала Альма, сунулась мокрым носом, лизнула в щеку.

– Едем на наше место, собачка? Гуляем сегодня – в школу не пойдем!

В лесу было сыро, пахло грибами, ветер раскачивал вершины берез, а в голубом сентябрьском небе проплывали маленькие кудрявые облачка, похожие на Альму в щенячьем возрасте. Собака некоторое время принюхивалась, и учуяв знакомые следы, бросилась исследовать кусты и тропинки вокруг деревьев.

Неужели запах сохранился? Возможно. Всего десять дней назад здесь вместе с мамой собирали грибы. Подберёзовики и подосиновики, нанизанные ею на ниточки, так и висят дома, над газовой плитой. Их терпкий запах напоминает о недавнем прошлом, и острая боль утраты сжимает сердце осознанием непоправимого.

– Почему не позвонила мне, мама? Я бы тебя встретил…

Леша обнял ствол высокой лиственницы, разрыдался. Только здесь, вдали от людей, он дал волю своим чувствам.

Под этой лиственницей, после длительной лесной прогулки, они отдыхали, пили чай с бутербродами. Кажется, сейчас раздастся её голос:

– Леш! посмотри, какого красавца нашла!

И увидит он маму – высокую, стройную, в голубом спортивном костюме, в руках – гигантский крепкий боровик на полкило весом!

Как близко все и невозвратно…

Альма, не обнаружив в лесу родного человека, вернулась, прижалась к Лешкиной ноге, жалобно заскулила.

Долго сидел Алексей под деревом, прислушивался, вспоминал последний день.

– Красота! Солнце греет, как в июле! – прикрыв глаза, мама наслаждалась последними теплыми лучами бабьего лета, – Лес, словно храм!

И помолчав, добавила:

– Зачем ходить в церковь, если хочешь поговорить с Богом? Шумят деревья, поют птицы, журчит родник под камнем – все его голос…

А люди идут в храм, выпрашивают здоровья, удачи, денег…

Зачем молить о материальных благах? Разве не одарены мы им с рождения? Солнце, деревья, плюшевый мох, ягоды и грибы – разве не богатство? А голоса птиц – самая лучшая музыка в мире! И животные! Посмотри на Альму! Не она ли своей любовью делает нас самыми богатыми и счастливыми? Деревья тоже имеют душу! Подойди к любому, обними, прислушайся – узнаешь многое.

Выпрашивать милости в храме – пустое – всё дается по делам и мыслям твоим…

Об одном лишь стоит просить: чтобы открылись глаза всех людей: любите все живое, ко всем Божьим тварям относитесь бережно, и будете здоровы, счастливы, богаты.

– Так почему же Бог позволил умереть ТЕБЕ – доброй, нежной, справедливой? За что убили тебя?

Не услышал ответа Лешка – только ветер шумел в вершинах сосен, да собака прижималась к ногам, скулила…

Альму мама нашла шесть лет назад, белым кудрявым щенком.

Малютка дрожала, плакала.

– Посмотри, Алеша, у тебя теперь есть подружка! Ты же всегда мечтал о собаке.

– Мам, – промямлил он тогда разочарованно, – я хотел овчарку вырастить, чтобы на границе служить, а эта служить не сможет…

– Будет у тебя когда-нибудь и овчарка. А пока, сынок, кто-то подкинул нам малышку со сломанной лапкой. Будем её лечить, любить, в нос целовать, согласен?

И начались у Лешки заботы: варил каши для щенка, выносил на руках во двор, пока не зажила лапка, играл, обучал командам. Хоть и был щенок декоративной породы, не оставлял мечту сделать из неё служебную собаку. Назвал Альмой, в честь героической овчарки – связной, прославившейся своими подвигами во время войны с фашистами.

Коврик собачки был рядом с его постелью, но среди ночи Альма уютно устраивалась в ногах маленького хозяина, мирно сопела во сне. И становилось тогда у Лешки на сердце тепло, радостно – в его жизни появилось нечто очень важное…

И осознание ответственности за чужую жизнь не было обременительным – мальчик с удовольствием превратился в уверенного, заботливого хозяина.

Крохотный, неуклюжий щенок неопределенной породы постепенно преобразился в белоснежную кудрявую красавицу, мягкую, нежную, преданную. Мама звала её ласково – Облачко.

Однажды, обучая собаку, Лешка забросил мячик подальше в кусты:

– Альма, апорт!

Собака скрылась из виду, и сразу раздался её пронзительный визг: пьяный мужик, руками в синих наколках, крепко схватил Альму за шею:

– Попалась, тварь – на шашлычок сгодишься!

– Отдай собаку – сейчас сам шашлычком станешь, – десятилетний Лешка, сжав кулаки, двинулся к мужику.

– Ты чё сказал, сопля? – Альма в руках упыря завизжала громче,

– А ну, попробуй, отбери, шкет позорный!

Визг Альмы привлек внимание местных алкашей. Чтобы спасти собаку, надо было действовать быстро. Леша хоть и выглядел мелким, но уже два года как занимался карате.

Молниеносный удар ногой в пах – и алкаш согнулся вдвое. Схватив щенка, Лешка бросился наутек.

– Сука! Я до тебя ещё доберусь, из тебя, твоей шавки отбивные сделаю! Запомни! – летели вслед проклятия, а компания алкашей ещё долго ржала над пострадавшим упырем…

– Мама, – спросил он в тот день, – ты уверена, что люди созданы Богом? почему в них столько злобы?

– Ответ на этот вопрос, сынок, тебе даст только жизнь.

Его мама отличалась хрупкой, неземной красотой. Длинные светлые волосы, голубые глаза, словно осколки неба, добрая улыбка. Лешке казалось, мама – ангел, спустившийся с небес.

Но красота её была беззащитной.

И приходилось Лешке слышать в её адрес скабрезные реплики, свист, оскорбления – так местная алкашня пыталась самоутвердиться.

Мальчик усиленно занимался спортом и вскоре уже участвовал в областных юношеских соревнованиях. А к шестнадцати годам, щуплый «шкет» превратился в рослого, мускулистого, сильного юношу, способному дать отпор любому негодяю.

Но девять дней назад его не оказалось рядом с мамой.

Её убили прямо на ступеньках подъезда. Восемь ножевых ранений. Свидетелей кровавой расправы не нашлось.

Кого она встретила в тот вечер? Кому перешла дорогу? За что?

Алексей вернулся из леса затемно. Из квартиры доносились нетрезвые голоса.

Опять бабка пригласила на поминальный ужин любителей халявной выпивки, никогда не знавших маму, Лешку.

Впрочем, из родственников осталась только бабка, ставшая его опекуном до совершеннолетия. Иначе, прямая дорога в детдом…

Но с появлением бабки, квартира, где жил он с рождения, стала чужой и холодной – покинула её душа.

– Батюшка-то обещал квартиру освятить недорого, – рассказывала бабка пьяной компании, – да только приказал собаку убрать – в освященном доме животных не должно быть. А как её уберешь? Мальчишка в ней души не чает, она даже спит в его постели.

Лешка онемел от услышанного.

– В общем, батюшка приказал – усыпить!

– Правильно! Усыпить! И все! Чего дурью-то маяться, Степановна! – пьяный мужик едва ворочал языком, но Альма мгновенно среагировала – даже спустя пять лет, узнала голос упыря, обещавшего сделать из неё шашлык.

Едва сдерживая рычащую собаку, Лешка распахнул дверь в кухню:

– Ба! Что этот урод делает в нашей квартире?

– Это ж земляк мой – Витёк, вместе с его матерью в школу ходили, – торопливо начала объяснять бабка.

– Ну-ка, земляк! Ноги в руки и вали отсюда!

За последний год Лешка вытянулся и теперь был выше упыря на голову.

– Да, ладно, брат, забудь! – заискивающе улыбался «земляк», – Я бабушку твою люблю, еще в детстве меня пирогами кормила. Ты из-за своей псины злишься? Она ж не человек – тварь!

Лешка не сдержался: схватив мразь за шиворот, пинками вытолкал за дверь:

– Что бы твоей рожи, поганой, больше здесь не было, упырь!

– Витёк нам почти родственник! – причитала бабка, – а мать тебя волчонком воспитала!

– Не трогайте мать! Вы же на поминках! А еще – верующая! – крикнул в ярости Лешка – Пошли все вон! Никаких попов и алкашей сюда больше не приглашать!

– И попробуйте тронуть собаку! – ярость подростка сменилась рыданиями, – единственное, что у меня осталось…

Лешка спешил домой: на занятиях в школе места себе не находил, беспокоился за Альму. Хоть и обещала бабка не освящать квартиру, томился нехорошим предчувствием.

Перепрыгивая через ступеньки, взлетел на четвертый этаж.

Квартира была пуста: коврик Альмы смят, миска с водой разлита…

Лешка выскочил во двор. На скамейке у подъезда сидели бабки – «штирлицы» – говорила мать – они знают все!

– Тёть Дусь, бабушка Альму выводила гулять? – запыхался Лешка.

– Я что, нанялась следить за твоей собакой? – поджала губы соседка.

Остальные «штирлицы» поддержали подругу суровым молчанием. И тут он увидел бабку с собачьим поводком в руках.

– Собака моя где?

– Вот, сразу собака! Поздороваться по-человечески даже не можешь!

– Где Альма?

– Так, пошла с ней гулять – живот у ней заболел, а она вывернулась из ошейника и удрала… Погуляет – придет! Не переживай!

– Где вывернулась? ГДЕ?

– Так, за сараями, родный, где гаражи, – зачастила старуха и поняв, что проговорилась, прикрыла ладонью рот.

Господи, как же он идиот! Доверился бабке! Надо было сразу бежать к Витьку, где собиралась местная пьянь!

Про гараж Витька ходили легенды – не раз слышали там душераздирающие крики.

Дверь не заперта. Видимо, торопился упырь напиться собачьей кровушки…

Дальнейшее Лешка помнил как в тумане: истекающую кровью Альму, с перерезанным горлом, месивом вместо глаз…

Витька, зловеще поигрывающего ножом, его змеиное шипение:

– Я же обещал – ещё встретимся! Мать твою, шалаву, завалил, псину на куски порезал, с тобой ща разберусь!

Как остервенело лупил мразь в живот, по почкам, в рыло, как хрустели под кулаком кости…

И единственное желание – убить! А когда упырь затих, долго бил ногами его окровавленную и сопливую, поганую харю…

Изувеченное тело Альмы, Лешка похоронил в лесу, под высокой лиственницей.

– Прости, не сумел защитить ни тебя, ни маму!

Вернувшись в город, сразу отправился в милицию с признанием в совершенном убийстве.

В КПЗ приходила навещать его бабка, плакала, причитала, просила прощения.

Но Леша не мог с ней говорить, не мог видеть эти выцветшие глаза, седые волосы в пучок, слышать торопливые оправдания – чувствовал лживость и фальшь во всем.

– Может, тебе и немного дадут, скидку на возраст сделают, если повинишься, прощения попросишь. Все ж Витек не умер, выжил, хоть и инвалидом стал. Тебе только за тяжкие телесные срок грозит! – бабка вновь зарыдала.

– Алешенька, покайся в последнем слове на суде то. Тебя простят, и ты прости. Людей прощать надо, так Господь велел!

Простить тех, кто убил маму? Замучил зверски Альму? И растоптал его жизнь?

Кто врал и продолжает врать, прикрывшись именем Господа?

Разве могут быть «подобными» Богу мрази, устроившие всем живым существам Ад на Земле?

Если все зло на планете исходит от людей – они не ЕГО творения!

Никогда не сможет он простить – смириться и принять это зло…

Весть о том, что упырь жив, не обрадовала. И когда на суде спросили – сожалеет ли он о содеянном, ответил:

– Жалею… что не убил…

№ 13
Приключения рыжего Опенка

– Какая у него замечательная шкура! – воскликнула медсестра ветлечебницы, увидевшая нового пациента после ванны.

– Мягкая, шелковистая, цвет необычный, лесной опенок напоминает! Имени у него пока нет? Что ж, запишем в медицинской карте – Гриб Опенок!

Пёс, поджав хвост, самостоятельно залез в клетку. Испуганно, робко поглядывал на других собак. Прижался к прутьям, закрыл глаза, замер. Если не двигаться, может быть, его не заметят, и бить не будут, и драться не станут.

– Не бойся, Опенок, тебя здесь не обидят! Кончились твои мытарства, – успокаивала пса девушка, принесшая его в полубессознательном состоянии в клинику. Гриб доверчиво уткнулся носом ей в ладонь. Девушка напоминала хозяина – такая же добрая и ласковая. Немного успокоившись и согревшись после мытья, пёс впервые за несколько месяцев спокойно уснул.

– Спи милый, я обязательно помогу тебе! А Опенку уже снился сон, преследовавший его каждую ночь:

Веселый рыжий пёс высоко подпрыгивает за мячиком, летящим прямо в голубое небо, ловит, приземляется в мягкую траву, улыбается, бежит к скамейке, где в тени деревьев отдыхает хозяин. Жаркий июньский день благоухает волшебным ароматом цветущей липы, над кустами шиповника трудятся пчелы и шмели, а на тропинке среди берез прекрасное видение: белое, воздушное облачко, на деле оказавшееся соседской, франтоватой и слегка капризной, пуделихой. Пёс был тайно влюблён в неё, и теперь надо было совершить приветственный ритуал.

Пообщавшись с соседкой, понёс хозяину мяч – тот сидел в какой-то странной позе и не реагировал. Пёс ткнулся носом в руку – она была холодной и слабой… Он попытался лизнуть хозяина в лицо, но тот не рассмеялся, как обычно, и пёс испугался, завыл…

Приехала машина «скорой помощи», вокруг скамейки, где полулежал хозяин, засуетились люди в белых халатах, остро запахло лекарствами, а пёс беспокойно крутился рядом, пытался пробраться сквозь чужие колени к любимому лицу, лизнуть в нос, глаза. Его грубо оттолкнули, носилки с хозяином поместили в салон «скорой помощи» и машина, сопровождаемая ревом сирены, помчалась в сторону больницы.

Он бежал за «скорой», удалявшейся всё дальше и дальше. Сердце готово было выскочить из груди, глаза застилала пелена, вокруг сновали машины, гудели, скрипели тормоза. Пёс бежал из последних сил, но, несмотря на все усилия, потерял «скорую» из виду. Начал тревожно метаться, увидел впереди похожую, и, неосторожно, прыгнул под колеса грузовика. Мощный удар отбросил пса на обочину… В глазах потемнело, от резкой боли в лапе потерял сознание.

Пёс вздрогнул, проснулся. Матовый лунный свет отражался квадратами на кафельном полу больничного бокса. В соседних клетках сопели, поскуливали во сне четвероногие пациенты. Опёнок потянулся, зевнул, положил голову на лапы и вспомнил, как в самый страшный вечер в его жизни, очнулся в незнакомом месте.

Вокруг – мусор, искореженный металл, ржавые трубы. Пёс не сразу осознал, почему тот красочный июньский день мгновенно померк, всё стало серым, темным, грязным. Вспомнил белое лицо хозяина, и ощущение непоправимого несчастья сжало сердце. Попытался вскочить, но страшная боль в лапе, пронзившая все тело, подкосила – снова упал, на шее что-то звякнуло. И тут пёс обнаружил – к ошейнику пристёгнута тяжелая цепь, намертво приковавшая его к старой, полуразрушенной будке. Всю ночь его лихорадило от сильной боли в сломанной лапе, но он страстно желал только одного – броситься на поиски человека, без которого не мыслил свою жизнь.

Лишь под утро пёс забылся тревожным сном: хозяин склонился над ним, нежно погладил по голове, чмокнул в нос и, уходя, прошептал:

– Прощай, друг мой, придется тебе далее без меня…

Пёс хотел бежать за ним, рвался, плакал, скулил во сне, лапы копали твердую землю, кровь сочилась из-под сломанных когтей, но так и не смог догнать.

Днем пришли незнакомые люди, накануне нашедшие его на обочине дороги и приковавшие несчастного на двухметровую цепь к будке. Теперь пёс, по их мнению, должен стать охранником на складе металлолома.

Долгие жаркие дни тянулись медленно и тоскливо. Полуразрушенная будка плохо укрывала от солнца – пёс страдал от жажды, голода и одиночества. Его новые хозяева навещали редко и миска пса постоянно пустовала. Вскоре они и вовсе перестали приходить: металл со склада вывезли, а про собаку на цепи попросту забыли. Несколько дней он пролежал на солнце без воды и еды. Смерть уже была близка, и пёс не боялся, знал: где-то там его ждет любимый человек! Он уже видел его, радостно бежал навстречу, нёс в пасти мячик, который так и не успел отдать при жизни, и, распахнутые в предвкушении объятий, руки хозяина тянулись к псу…

Резкий скрип тормозов машины, остановившейся прямо перед его носом, вернул из сладкой полудремы в действительность.

– Во, гляньте! Собаку бросили на цепи! Живой скелет! Давай сюда в машину!

Вместе с остатками металлолома, пса закинули в кузов, отвезли на объект. Гастербайтеры, случайно заглянувшие на территорию брошенного склада, спасли животное от верной смерти.

Но, бывшего домашнего, интеллигентного пса не приняла жившая на объекте стая. Едва ковылявшего на трёх лапах, качавшегося от голода, его сразу загнали под сарай. Как только он попытался выползти поесть, на него набросилось несколько собак. Вцепились в лапу, ухо, вырвали клок шерсти на боку…

Следующие несколько месяцев пёс безвылазно жил под сараем. Кобели из стаи подходили к его убежищу, оставляли метки, угрожающе рычали – «попробуй, выйди… разберёмся!» Так сарай стал тюрьмой, Опенок – узником. Даже выйти по своим естественным надобностям не смел. Ранее общительный, добрый, ласковый, он стал бояться и людей, и животных. Одичал и никак не мог понять, почему вдруг мир вокруг него резко изменился? Куда исчезли дружелюбие, внимание, любовь, которые он находил среди друзей хозяина и соседей по дому?

Где они все? Почему он встречает лишь жестокосердие и полное равнодушие? Пёс питался теперь пищевыми отходами, которые кидали узбеки под сарай, ослаб, его шелковистая рыжая шкурка стала жесткой и серой. Зимой сильные морозы доконали бы его окончательно, но, вероятно, умерший хозяин старался замолвить слово за своего четвероногого друга перед Богом. И Бог дал ещё шанс.

Пса увидела случайно совсем молодая девушка. Её потрясли огромные, тоскливые глаза на исхудавшей мордочке, растерянно, с недоверием взиравшие на мир из полумрака под сараем. Прокушенная челюсть и ухо уже давно воспалились, требовали лечения. Девушка стала навещать беднягу каждый день – приносила еду, садилась рядом, разговаривала, гладила, пыталась выманить собаку из его жалкого убежища.

Впервые за несколько месяцев несчастный почувствовал интерес к себе, начал проявлять доверие. Боже, как же он соскучился по ласке и доброму слову! Но, как только она протягивала руку, чтобы схватить за истрепанный ошейник, испуганно вжимался под сарай.

Однажды девушка заболела. Несколько дней подряд не могла его навестить. Пёс скучал, беспокоился и очень боялся, что его снова бросили. Влачить эту жалкую жизнь уже не было сил. «Найду её или умру!» – решил пёс.

Он почти уже добрался до ворот, когда его заметила стая. С бешеным лаем бросились собаки за беднягой, но пёс успел выскочить на проезжую часть улицы, проковылял между машинами на противоположную и, наконец, оторвался от преследователей… Куда идти дальше – знал. Только сейчас он осознал, как сильно «сдал» физически – организм, длительное время лишенный полноценного движения, совершенно ему не подчинялся. Шатаясь, медленно и бесцельно, брёл вдоль шоссе, и, когда силы окончательно покинули, упал на дорогу. Уже теряя сознание, увидел бегущую навстречу девушку, почувствовал, как его тело аккуратно подхватили, уложили на заднее сидение машины и ласковые руки заботливо укрыли одеялом. Волна нежности накрыла Опенка, от нереального ощущения счастья, вышедшего на свободу узника, покатились слёзы.

Спустя две недели собаку выписали из клиники с прокушенной лапой. Молодые и более сильные пациенты отбирали у робкого Опенка пищу в общем стационаре клиники, куда его поместили после операции.

– Не нравится мне твое имя, Опенок! С такой кличкой ты никогда не станешь уверенным в себе. Отныне, ты – Ричард! Ричард – Львиное Сердце! Отважный, сильный, боевой пёс! Договорились, Рич?

А Опенок – Рич, ковыляя рядом, думал о том, что ради этой девушки, он станет и отважным, и сильным, и порвет страшного вожака ненавистной стаи, сразится с гастербайтерами, спасёт от холода, ветра, жары… Только бы не отвергла она его робкую любовь, не исчезала бы из его жизни, и обретённое счастье не оказалось бы призрачным сном…