Текст книги "Мы не стали легендой"

Мы не стали легендой
Ольга Державицкая

Дизайнер обложки Евгения Прасолова

© Ольга Державицкая, 2023

© Евгения Прасолова, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-7416-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ольга Державицкая родилась в Казахстане в 1983 году. В юношеском возрасте писала произведения, но судьба распорядилась выбрать более прагматичную профессию – финансист, в которой Ольга добилась блестящих результатов.

Переезд в Краснодарский край, к желанному морю, дал толчок для развития творчества. С этого момента происходят официальные публикации стихотворений на сайте Стихи.ру, а также выпуск первого сборника – «Посторонняя, может близкая…» в 2020 году. Годом позже, издан роман «Графитное фото Габриэль», который с интересом был принят читателями.

За короткий творческий путь поэтесса дважды номинирована на премию «Поэт года», награждена литературными медалями имени Ивана Бунина, Владимира Маяковского и звездами «Наследие» II и III степеней.

Стихи поэтессы опубликованы в сборниках «Дебют 2018», «Стихи 2019», «Современник», «Стихи 2021», «Наследие 2021», «Наследие 2022» и других литературных альманахах.

«Нарисуй, художник, мой портрет…»

 
Нарисуй, художник, мой портрет,
Распишу в ночи его стихами.
Сто вопросов – лишь один ответ.
Сердце не рисуй, оно со швами.
 
 
Глаз игривых подчеркни искру,
На палитре поиграй с тонами,
Волосы развей, как на ветру,
А ещё закат – он за плечами.
 
 
Нарисуй, художник, мой портрет
Синевой раскатистого неба,
Утончённый женский силуэт
Без единого хромого следа.
 
 
Губ бордо, не скрой их простоту
И не скрой насыщенного цвета.
Лишь сотри всю грязь и тошноту,
Чтоб душа вдохнула краски лета.
 
 
Нарисуй, художник, мой портрет,
Облюбуем мы его с сынами.
Через много, много, много лет
Он украсится красивыми цветами.
 

«Остыла нелепая совесть…»

 
Остыла нелепая совесть,
горит под ногами земля.
К чертям её – монотонность,
шумят вдалеке тополя.
 
 
И месяц глядит неустанно,
сонаты в душе теребя.
Насколько всё это гуманно?
Станцует ли здравый скорбя?
 
 
Сыграет ли нищий на скрипке,
на сердце зла не держа?
А малый? Проснётся ли в крике?
Скребут всё сонаты, душа…
 
 
И птицы щебечут спонтанно,
над гладью моря рябя.
Предательство – это ль погано?
Быть может, всего лишь судьба…
 
 
Остыла нелепая совесть,
горит под ногами земля.
К чертям её – благосклонность,
шумят вдалеке тополя.
 

«Просто осень. Просто дождь стучит уныло…»

 
Просто осень. Просто дождь стучит уныло,
просто с гавани не вышли моряки.
Просто, что кипело, вдруг остыло,
улетели стаей журавли.
 
 
Осень гладит красками упрямо.
дрогнут, чертыхаясь, патрули.
Просто им моргнёт с роллс-ройса дама
и умчится через сутки на Бали.
 
 
Просто осень. Просто зонт кружится мило
и листва дурачится в ногах.
Просто, что хранила, вдруг уплыло
по течению на бумажных кораблях.
 
 
Небо тучами тяжёлыми залило,
пузырятся капли на крыльцах.
Просто осень. Осень торопливо
постучалась на южных берегах…
 

«Если у Вас ещё сердце бьётся в груди…»

 
Если у Вас ещё сердце бьётся в груди,
если улыбкой Вы отпускаете не судящей,
если Вы ждёте до ранней, ранней зари,
если целуете руки любящей, спящей…
 
 
Если в Вашем мире цветёт весна,
если птицы щебечут и слышен смех ребячий,
если вечером ждут Вас у окна,
если ужин, ужин на плите горячий…
 
 
Если радуга дарит коралловые цвета,
если закаты встречаете и рассветы,
если исповедь произносите у креста,
если опрятны и чисты штиблеты…
 
 
Если слово даёте и Вашему слову цена,
если не милы, не милы горы сулящие,
если понятна Вам этой жизни длина,
если только Вы в этом мире настоящие…
 

«Самолёт притянет небо у взморья…»

 
Самолёт притянет небо у взморья,
Мокрый снег упадёт на ладони.
Средь наших с тобой историй
Больше силы нет и погони.
 
 
Ношу тяжкую обронили полозья.
Ржут гнедые ретивые кони.
Что-то каркает горло воронье,
Что-то треплет люд, но не больно.
 
 
Над главой всё кружатся хлопья.
Полетели к чертям все брони.
Я судьба твоя, воля Божья.
За спиной гневятся, ржут и цокают кони.
 
 
Самолёт притянет небо у взморья.
Прозвучат аккорды гармони.
Ты влюблённо глядишь исподлобья,
Целуешь глаза мои и ладони.
 

«А я тебе налил бокал вина…»

 
А я тебе налил бокал вина,
У ног твоих расставил свечи…
И как безумный до утра
Дышал тобой, согревая плечи…
 
 
Твоя душа, как сталь ножа.
Твои повадки, свет столицы…
Я пред тобой, я чуть дыша
В объятиях ночной тигрицы…
 
 
В объятиях моя душа,
Собрала ты её частицы…
А я тебе налил бокал вина,
В дом свет ночной вошёл столицы…
 
 
Ты безмятежна, ты княжна.
Цвет глаз напомнит цвет корицы…
В твоих мечтах цветёт весна,
Щебечут на ладонях птицы…
 
 
А я тебе налил бокал вина,
У ног твоих расставил свечи…
Ты мной любима, мной ценна.
Дышу тобой, целую плечи…
 

«Сквозь кроны зелёные – солнце…»

 
Сквозь кроны зелёные – солнце,
сквозь дождь проливной – весна.
Тебя подарила мне осень,
у счастья бесценна цена.
 
 
У счастья бесценны мотивы,
глубинная глубина.
Тебя подарила мне полночь
из яркого вещего сна.
 
 
Играют с волною причалы,
стучат неспешно поезда.
А мы – как налиты бокалы,
как праздничная суета…
 
 
Как гром среди ясного неба,
как утренний луч у окна.
Как дети, которые слепо
бегут где обрыв, где скала.
 
 
Тебя подарила мне осень
и цвета солнца листва.
Сквозь кроны зелёные сосен
мы за горизонт – острова…
 

«Не исчезай за кроной в летнем парке…»

 
Не исчезай за кроной в летнем парке.
Ветвями не согреется душа.
Я за тобой по следу на байдарке
Хоть босиком по стёклам, чуть дрожа.
 
 
Не исчезай, когда наступит утро
И трелью сладостно зальются соловьи.
Ты помнишь небо цвета перламутра
И домик, где трудились муравьи?
 
 
Не исчезай, когда расправил крылья,
Когда огонь развёл в моих глазах.
Все годы прошлые укрылись былью,
Осталась лишь улыбка на устах.
 
 
Не исчезай зимой, весной и летом,
И осенью, когда вскружит листва,
По четвергам, по вторникам, по средам,
Если любовь твоя ещё жива…
 
 
Не исчезай, распустятся каштаны,
Согреемся мы в солнечных лучах.
На площади смотри – фонтаны
И лебеди воркуют на прудах…
 

«Папа, нарисуй мне белым мелом…»

 
Папа, нарисуй мне белым мелом
остров, где сбываются мечты,
остров, где не стану я прицелом
среди нашумевшей суеты.
 
 
Папа, нарисуй мне белым мелом
остров, где не видно с высоты
дом с камелией, я в платье белом,
а навстречу ты, несёшь цветы.
 
 
Папа, нарисуй мне белым мелом
остров необычной красоты,
остров, где вдохну я телом
и укроюсь от людской беды.
 
 
Папа, нарисуй мне белым мелом
остров, где сбываются мечты,
где в улыбке ты, я в платье белом,
а на небе чайки и цветут сады.
 

«Я б Вас вечность слушала и молчала…»

 
Я б Вас вечность слушала и молчала,
я б ночами Вас тёмными ждала
за углом у седьмого квартала,
где судьба нас впервые свела.
 
 
Я лелеяла б Вас, я любила,
пуще розы я алой цвела.
Я б ценила, как матерь учила,
берегла бы от нечисти, зла.
 
 
Я б Вас вечность слушала и молчала,
на груди безмятежно спала.
А под утро строфы писала,
как любима я, как нежна.
 
 
Как и Ваша слеза упала,
как и чайка по речке плыла,
я писала бы, я писала,
сына Вам я ещё б родила.
 
 
Я б Вас вечность слушала и молчала,
пуще розы чайной цвела.
Я б Вас вечность ждала и дышала
у квартала, у трапа, крыла…
 

«Кружевами памяти обошью юбку…»

 
Кружевами памяти обошью юбку,
Закружусь в грустном вальсе,
Украду незабудку,
Позабуду печали, вспомню радости.
Я тебя провожаю, плачу от усталости.
Ты войдёшь тихо в телефонную будку.
Прошепчу: «Я люблю» и забуду,
Кружевами памяти обошью юбку.
Ты меня теряешь, словно на минуту.
Не случайны, поверь, случайности,
Мы не вспомним друг другу гадости.
Провожу тебя, посажу в маршрутку,
Украду по пути снова незабудку,
Кружевами памяти обошью юбку…
Позабуду печали, сяду в чужую шлюпку.
Что-то не сложилось, не нужно гласности,
Я тебя отпускаю в целости и сохранности,
Кружевами памяти обошью юбку.
Прошепчу, чуть дыша: «Люблю» и забуду…
Украду крайний раз незабудку.
Ты меня потерял, уходя на минуту…
 

«Я уйду по тайге с собакой…»

 
Я уйду по тайге с собакой.
Пёс по жизни мне верный друг…
Станут ближе медведи – братья,
Сёстры – кто-то из диких тварюг…
 
 
По болотам, по мхам бродягой
С рассветом, закатом досуг…
Для кого-то осталась я гадом,
Для кого-то – потерянный друг…
 
 
Я уйду по тайге с собакой,
Взор очищу от лжи и пьянчуг…
Кожи зуд излечу бодягой,
Зарубцуются раны супруг…
 
 
– Квакай, жаба, мне громче квакай.
Под кабаний усну я хрюк…
Мне гораздо комфортней с дворнягой
Среди зноя, среди вьюг…
 
 
Я уйду, я уйду с собакой
По тайге, не боюсь я гадюк…
Тяжела порой доля бабья,
На плечах камнем груз да испуг…
 

«Где твой след, там моя стопа…»

 
Где твой след, там моя стопа.
Где твой вдох, там мой кислород.
Еще раз по мотивам скрипнет струна,
Прозвучит финальный аккорд.
 
 
Грусть, печаль – развеют ветра,
Рука об руку перейдём мы брод.
Предан искренне, я с тобой честна,
Мы наполнены среди всех пустот.
 
 
Где твой сон, там моя мечта.
Где твой рай, там несу я мёд.
Если дождь, а я без зонта,
Твоё сердце согреет от природ.
 
 
Ты любуешься, я тобой горда.
Время года – осень, отсчёт
Цвет каштановых глаз и твои уста,
Безграничный небесный полёт.
 
 
Где твой след, там моя стопа,
Где твой вдох, там мой кислород.
Рука об руку с тобой на века
Среди радости, среди всех невзгод.
 

«Вот и я склонился над тобой усталый…»

 
Вот и я склонился над тобой усталый:
как зяблый лист на выпавшем снегу,
как странник одинокий исхудалый —
тревожный сон твой тихо стерегу…
 
 
Изгибы линий на твоих ладонях
грядущее прекрасное сулят…
А плечи, плечи словно в бронях,
томительно и судорожно вопят.
 
 
Измучена бессонницей и болью,
скупые слёзы на твоих глазах…
О, как мне исцелить своей любовью?
Быть может, исповедаться в грехах?
 
 
Твоя улыбка станет мне наградой,
развею напрочь всю твою тоску…
Ты не гляди, что я такой усталый,
твой сон тревожный тихо стерегу…
 

«В красе берёзовой волнуется река…»

 
В красе берёзовой волнуется река,
встречают скупо дикие причалы.
Утёс глядит на лодку чужака,
смеются вслед обрывистые скалы.
 
 
И месяц землю зорко сторожит,
и птицы спят беспечно на деревьях.
Как будто за спиною мощный щит,
быть может – каменные перья.
 
 
Играет солнцем яркая листва,
покладисты крутые перевалы.
Вселенная не ждёт, увы, родства,
таит от люда тихо минералы.
 
 
И царство леса душу обнажит,
листву бросая без того стесненья.
Незваный твой не удивит визит,
как и твои ночные откровенья.
 
 
Бежит без устали порогами река,
не прячет спешно в недрах капиталы.
Плывут, плывут по небу тихо облака,
не ожидая на пути вокзалы…
 

«Тихо. Душа говорит шёпотом…»

 
Тихо. Душа говорит шёпотом.
Мысли бегут прочь.
Над миллионным городом
Снова повисла ночь…
 
 
Жалкие мыши таращатся.
Спит беспокойно дочь.
Выживет ли родящийся,
Сможет ли Бог помочь?
 
 
Тихо. Сердце стучит боязно,
Стынет по венам кровь.
На доле нашей осознанно ли
Подёргивается бровь?
 
 
Ещё расцветут ли цветущие?
Вернётся ли к людям любовь?
Напойте мне, птицы поющие,
Увижу ли мужа я вновь?
 

«Вдоль дорог качает ветер ковыль…»

 
Вдоль дорог качает ветер ковыль,
По стеклу капли позднего снега.
До тебя – ещё сотни миль,
А с тобой больше, больше полвека.
 
 
Мысли трепетно кружат вальс,
Солнце ярче этой весною.
На веранде слышен рояль,
Моцарт льётся, льётся рекою.
 
 
Вдоль дорог фонари, зверя след.
Нет счастливей сейчас человека.
До тебя – ещё ночь и рассвет,
А ещё я простился с Эго.
 
 
Бросив плащ, как древо лист,
Я босой ногой шагаю,
Я бегу, я лечу – фаталист.
Я в безумной любви утопаю.
 
 
Вдоль дорог за спиной, поодаль,
Край родимый, родимый остался.
Сердце в трепете: радость, печаль.
С ним вчера допоздна прощался…
 

«Пещерные будни летучих мышей…»

 
Пещерные будни летучих мышей.
Тоннелями стелются жизни маршруты,
Где воздух студёный из жутких щелей,
Где мрак вековой и отступы круты.
 
 
Навстречу ползёт не спеша сталагмит,
Ему улыбается скудно сосулька.
Природа не дремлет, природа творит,
С величием носит призвание – скульптор.
 
 
Озёра не плещут, застыл водопад.
Не красит подземное царство и хвоя.
И грот мёртвым взглядом своим наугад
Зовёт тех, кто ищет в руинах покоя.
 
 
Причудливо тени рисует скала.
Безмолвно уснули глубинные камни.
Не важно им, ходит ли homo стопа,
Дивятся ли дивными чудесами…
 
 
И льются легенды, но залы молчат,
Как будто скрывают правдивые карты,
Как будто пещеру свою сторожат
Час-день, года-миллиарды…
 

«Бугатти крадётся по моим следам…»

 
Бугатти крадётся по моим следам,
кручу рулетку в казино и знаю:
ты больше не веришь моим словам,
а я не спешу, не жду – играю.
 
 
Бессмертные ходят по головам,
застилают праздно дорогу к раю.
Флиртуют, кричат охмелев: «Мадам!»,
невольно напоминая волчью стаю…
 
 
Шелка ласкают изгиб бедра,
шлейф аромата уходит в полночь.
Под свет луны уснула страна,
в подворотне притихла сволочь.
 
 
Мысли нитью плетутся в вуаль,
каблуки цокают по асфальту.
А бугатти крадётся по моим следам,
словно утратил иную карту…
 
 
Брошу плащ, мож, украсит его капот
или пёстрые в перьях перчатки…
Может, образ влечёт мой господ,
вот плетутся за мной без оглядки.
 
 
Пусть горят их в плену сердца,
каблуки, каблуки цокают по асфальту.
Скрою маской я пол-лица,
шагну навстречу гиганту…
 

«Не говорите мне прощай, друг милый…»

 
Не говорите мне прощай, друг милый,
И не стыдитесь, если падает слеза.
В тот час, который стала я двукрылой,
О, как прекрасна в отражении органза…
 
 
Не говорите мне прощай, друг милый,
Позвольте, поглядим глаза в глаза.
Вы помните кафе и вкус ванили?
Вы мне твердили, что бывают чудеса…
 
 
Не говорите мне прощай, друг милый,
И не томите усталью, ведь плачут небеса.
Вы помните? Вы помните букет из лилий?
Кружилась яростно в забвении пчела…
 
 
Не говорите мне прощай, друг милый,
Храните трепетно наш смех и голоса.
Я помню час и помню вкус ванили,
И ваши речи, что творятся чудеса…
 
 
Не говорите мне прощай, друг милый,
Сегодня счастьем светятся глаза.
Вы посмотрите, я прошу, друг милый,
О, как прекрасна в отражении органза…
 

«Он много зим и много знойных лет…»

 
Он много зим и много знойных лет
Скитался, падал, ждал и верил…
Среди порой бессмысленных сует
Не раз, не два – судьбу свою доверил.
 
 
Не раз, не два играла с ним судьба,
Он признавался, что порою скверен.
А те росинки, что катились с его лба,
Не стали сахарны, хоть он и был уверен.
 
 
Так много зим, так много знойных лет
Искал её, он пыл шальной умерил
И рисовал, закрыв глаза, в ночи сюжет,
Как любит, как любим, как верен…
 
 
Как светит солнце, как течёт река
И как горит свеча среди вечерен…
Он ждал, он верил, верил в чудеса,
Споткнувшись, падал, вновь вставал, но верил…
 

«Отвези меня в лес, брось под дерево выть и скулить собакой побитою…»

 
Отвези меня в лес, брось под дерево выть и скулить собакой побитою,
Утоли мою жажду, коль станет глотка суха.
Не тревожь, если сердце увидишь, кровью налитое,
На ночлег лишь подушку набей из хвороста, мха.
 
 
Отвези меня в лес, хоть одна, хоть со всей своей свитою.
Накорми, если стану совсем я худа и плоха.
И прошу: когда время придёт, ты напомни, где дом и окно приоткрытое,
Где без устали гнётся от кроны ольха.
 
 
Отвези меня в лес, брось под дерево всеми, всеми забытую.
Не жалей, когда стану грызть землю и лопуха.
Отвези меня, слышишь, подруга? Подругу убитую…
Отвези, да поглубже, где ели, сосна и дорога глуха…
 

«Устали жить безмолвно мы враждой…»

 
Устали жить безмолвно мы враждой
и укрываться улыбкою унылой…
События кружат незримой чередой
и улетают птицей однокрылой…
 
 
И растворяется над небом сон цветной,
словно сражённый властной силой…
Стоим поникшие мы близ друг друга, но спиной
прощаемся с любовью горькою, остылой…
 
 
И нерв не дрогнет над моей губой,
не поведёшь угрюмо ты морщиной…
Словно я немая, ты слепой,
словно чужие: женщина с мужчиной…
 
 
Твой след запорошит снежной крупой,
всё больше становлюсь тебе немилой…
И я утратила желание умереть с тобой,
как и склониться над твоей могилой…
 

«В осеннем парке уснули мысли…»

 
В осеннем парке уснули мысли,
кружится в танце яркая листва…
На сердце тихо-тихо, даже если
тревогу бьёт вселенная душа…
 
 
Рука в руке и безмятежные недели,
где пруд, где ели, неба синева…
Где светит солнце и в глазах капели,
вновь пьяная от счастья голова…
 
 
В осеннем парке уснули мысли,
два месяца ещё до Рождества…
А времена разлуки все исчезли,
шуршит опавшая осенняя листва…
 
 
Следы уводят память по аллее
и погружают в царство волшебства…
Сегодня осень, а в глазах апрели
и свежая, не скошена трава…
 
 
В осеннем парке уснули мысли,
в руке рука и жёлтая листва…
Вновь над рекой мечты повисли
и кружится от счастья голова…
 

«Где ты, моя Родина? За какой стеной?..»

 
Где ты, моя Родина? За какой стеной?
За какими тучами, за какой каймой?
Может, ты на севере? Может, на Тверской?
Где ты, моя Родина? Слышу голос твой…
 
 
Вёрстами аль милями, ночью аль весной…
Где ты, моя Родина, где ты, мой покой?
Может, каплей в облаке, поутру росой?
Где ты, моя Родина? За какой рекой?
 
 
За какими горами? За какой тайгой?
Где ты, моя Родина, ты укрыта тьмой?
Кем ещё воспетая? Песней затяжной…
Кем ещё ты брошена? Кто тебе чужой?
 
 
Где ты, моя Родина? Где ты, мой покой?
Может, ты не обнята, может, я тобой?
Может, в одиночестве, пред одной свечой?
Где ты, моя Родина? Знаю флаг я твой…
 

«Аль не нега, аль не дрожь…»

 
Аль не нега, аль не дрожь,
аль не тёплые ясные ночи?
Будоражили, но ты ждёшь
в предвкушении закроешь очи…
 
 
Аль не правда, аль не ложь
среди листьев, среди клочьев?
Душу ты его не тревожь,
не води средь колодцев…
 
 
Аль не капли с её ладош
утоляли жажду сорочью?
Аль не в сердце? В спину нож…
Аль не стало оно одиноче?
 
 
Аль не нега, аль не дрожь?
Аль не станет он жесточе?
Потеряешь и вновь найдёшь,
закроешь в забвении очи…
 

«У Вас нет сердца! Вы его продали?..»

 
У Вас нет сердца! Вы его продали?
За полцены у старого крыльца?
Я спрашиваю Вас, чтоб Вы молчали?
Не прячьте в шляпе своего лица!
 
 
Вы помните ночные фестивали?
Под утро удалого беглеца?
Я спрашиваю Вас, чтоб вы махали?
Как клоун из волшебного ларца!
 
 
У Вас нет сердца! Вы сейчас в печали…
Похожи на степного стервеца!
Могу Вам предложить глоток морали,
Щепотку соли и немного чабреца!
 
 
Вы улыбнулись, а в душе пылали,
Скажу: к лицу Вам Ваша хрипотца…
Да, Вы меня сейчас узнали,
Привет передаю Вам от отца…
 
 
У Вас нет сердца! Вы его продали,
И в поиске иного образца…
А помните, когда в ночи шептали?
Прошу, не прячьте в шляпе Вы лица…
 

«В заброшенном доме холодно…»

 
В заброшенном доме холодно,
не топят в нём печи давно.
В заброшенном доме голодно,
потухшая лампа, открыто окно.
 
 
Зеркала, в них лица испуганны,
на стене висит кимоно.
Углы паутиной окутаны,
обшарпано в холле панно.
 
 
Софы, их в доме полдюжины,
в золоте, в цвете бордо…
Лестницы кованы прутьями,
на паркете былое пятно.
 
 
Здесь знати имели ужины
и пили сухое вино…
Сказания хитро надуманы,
но жутко в нём всё равно.
 
 
В заброшенном доме сломано
хранилище, веретено…
В заброшенном доме солоно,
мышей в нём летучих полно.
 

«Когда-то давно, в детстве…»

 
Когда-то давно, в детстве,
я верила в вещие сны.
Бежала к печи согреться,
отведать у мамы блины.
 
 
Не знала, что есть дворецкий
практически у полстраны.
И что высоко в министерстве
все тучные люди скупы.
 
 
Когда-то давно, в детстве,
не знала я правде цены.
Спасалась в нелепом бегстве,
сидела у старой сосны.
 
 
Не верила, что среди бедствий
и среди глухой тишины
есть смысл одной отсидеться
до новой, зелёной весны.
 
 
Когда-то давно, в детстве,
я верила в вещие сны.
Наивно, смешно по-детски
кулюкала я у стены.
 

«Это было вчера в переулке…»

 
Это было вчера в переулке,
моросил без устали дождь.
Силуэт в чёрной кожаной куртке
уходил торопливо в ночь.
 
 
Спотыкаясь, спешило лето,
жёлтых листьев пришла пора.
Георгины уныло с букета
ожидали число сентября.
 
 
Перья чистит свои планета,
гонит тихо седых со двора.
В три аккорда звучит сонета,
то ли жизнь это, то ли игра.
 
 
То ли солнце поссорилось с небом,
то ли капли слепого дождя
рвут на части душу свирепо
без мотива, без стыда…
 
 
Незаметно умчалось лето,
не исполнилась мечта.
Не сложилась наша беседа,
утекает ручьями вода.
 
 
Силуэт в чёрной кожаной куртке
был отцом или, может, точь-в-точь.
Я стояла в промокшей блузке,
букет георгин, дочь и дочь…
 

«Я любовался одной девушкой…»

 
Я любовался одной девушкой,
когда она шла по тротуару.
Её парящие шаги были не смелые,
а глаза зелёные усталые…
 
 
И платье цвета неба развевалось,
и волосы сверкали от луча.
В руке альбом и кисточку держала,
наполнились слезой её глаза.
 
 
– Постойте, незнакомка, не встречали
на станции вы чёрно-белого щенка?
И мысленно в мольбе ответа ждали,
невольно потирая у виска…
 
 
– Нет-нет, и вас я раньше не видала,
и не встречались наши поезда.
Простите, я сегодня потеряла
не приходящего в сознание отца…
 
 
Предательски коленки задрожали,
упала кисточка к его ногам.
А малахитовые очи зарыдали,
на тротуар роняя шум дождя.
 
 
Я обнял незнакомку как родную,
признался, что щенка я не имел…
Мы провели беседу часовую,
летящий с ветки лист прошелестел.
 
 
Я познакомился с прекрасной незнакомкой,
меня пленили изумрудные глаза.
Я ей сказал:
– Зовут меня Артёмка! А папу вашего забрали небеса…
 

«Струится кровь сквозь зелени густой…»

 
Струится кровь сквозь зелени густой,
Туда-сюда мелькают чьи-то лица.
А ты пластом с внезапной тошнотой,
Как после боя раненая львица.
 
 
Как после шторма битая ладья
На берегу лежит, себя стыдится.
Как «марка» среди ветхого тряпья
Старается на фоне с ними слиться.
 
 
Струится кровь сквозь зелени густой,
Парит на небе беззаботно птица.
А ты глядишь остылою душой
Туда, где льётся не спеша водица.
 
 
Туда, где снова ожидает западня,
Глядит полуживая львица.
Лишь только резкий запах полынья
Позволит уронить слезу глазница.
 
 
Струится кровь сквозь зелени густой,
Безвольно кружит близ тебя, сестрица.
А ты тихонько за её спиной
Помолишься и снова возродишься.