Текст книги "Мы не стали легендой"

«Познакомьте меня с отцом…»

 
Познакомьте меня с отцом
на перроне…
Прошепчу еле слышно «шалом»,
и ладони…
станут мокрыми за стеклом
в павильоне…
Познакомьте меня тайком,
на фоне…
 
 
Худощав, поседели виски,
в телефоне…
Никогда мы не были близки,
лишь в кулоне…
И канонам всем вопреки
в полутоне
от него узнаю о себе:
нет Сони…
 
 
Познакомьте меня с отцом
на перроне…
Мы в вагоне поедем шестом
к иконе…
И пурга закружит за окном
на склоне…
Соня едет в вагоне с отцом,
мокрые ладони…
 

«Только в мире грёз и суеты…»

 
Только в мире грёз и суеты
Мы теряем ближнего и судим.
Рушим все бетонные мосты
И поодиночке тихо блудим.
 
 
Поглощают всю печаль пруды,
Но с тобой давно уже не шутим.
Мы любовь, любовь на лоскуты
Разорвали и верёвки крутим.
 
 
Только в мире, полном немоты,
Постепенно прошлое забудем.
Станем незнакомцами, чужды
И друг друга больше не разбудим.
 
 
Ищем свет средь полной темноты
И в ключе мы воду мутим, мутим.
Рушим все бетонные мосты
И поодиночке тихо блудим.
 

«Разрешите мне Вас любить…»

 
Разрешите мне Вас любить
Без притворства, без оскомины…
Между нами невидима нить,
На главах шляпы соломенны…
 
 
Разрешите мне Вас спросить,
За какие заслуги ордены?
Буду тайну я нашу хранить,
Почему же Вы, Вы так холодны?
 
 
Разрешите, как прежде, парить,
Мои крылья ещё не сломлены…
Вы молчите, а мне говорить,
Говорить, говорить, Вы особенны…
 
 
Разрешите мне Вас любить,
Вы мне Богом, Богом посланы…
Разрешите мне Вас любить,
Почему же Вы, Вы так холодны?
 

«Не люби меня, не люби устало…»

 
Не люби меня, не люби устало,
Не зови меня, если в сердце жало…
Не ищи конец, не ищи начало,
Не смирись сейчас, да, оно страдало…
 
 
Не люби меня, не люби устало,
Не держи меня, где меня кусало…
Не кричи сейчас, не кричи «не стало»,
А вчера жило, а ещё трещало…
 
 
Не люби меня, не люби устало,
Не зови меня, если в сердце жало…
Не ищи меня, не ищи – пропало,
Не пережило и не всё сказало…
 
 
Не люби меня, не люби устало,
Не суди меня, слёз ушло немало…
Не смотри туда, да, вчера дышало,
А сегодня биться, биться перестало…
 

«Если будет грустно, приходи…»

 
Если будет грустно, приходи.
Помнишь, провожали где закат?
В гавани нас ждали корабли,
А ты очищал с Баку гранат…
 
 
Если будет грустно, ты не жди
Звёзд упавших и ночной раскат…
Ничего, что льют сейчас дожди,
Листья всё кружат, кружат, кружат…
 
 
Если будет грустно, не томи,
Я не жду алмаза в пять карат…
Мне тебя роднее не найти,
И не станешь ты опять женат…
 
 
Если будет грустно, приходи,
Приходи, я знаю, не богат…
Если только трепетно в груди,
Если не потух влюблённый взгляд…
 

«За окном всё кружатся листья…»

 
За окном всё кружатся листья,
Дождь по каплям стекает с крыши…
Вновь проверила почту – чисто.
Неужели совсем забываешь?
 
 
Осень в душу проникла глубже,
Бродит холод, надену пижаму…
Барабанит за окнами, слышишь?
Жаль, не смоет семейную драму…
 
 
На рассвете, возможно, по лужам
Поищу, где тропа лесная…
И с кукушкой тихонько по душам
Пусть расскажет, в чём сила мужская?
 
 
Соберу я дар леса в ладоши.
Листья красит палитра цветная…
Никого нет сегодня дороже,
Без тебя уже осень шестая…
 
 
За окном всё промозгло, сыро,
Чашка стынет душистого чая…
Слышу голос, он шепчет мне свыше,
Я дышу, я люблю, я скучаю…
 

«И ступала нога её, где ничья не ступала…»

 
И ступала нога её, где ничья не ступала,
И томилось сердце его, и порою неслышно стучало…
На рассвете фото тайком к груди прижимала,
Фото тоже, глядя на любимую, тосковало…
 
 
Улетала она далеко, выше облака, словно сбегала,
Забывала о всех, обо всём, словно прошлого и не бывало…
Сердце, что далеко, не держало с ней больше сигнала,
Оно билось, стонало и жгло, и кого-то в ночи согревало…
 
 
И ступала нога её, где ничья не ступала,
И светились глаза её, а порою смотрели устало…
Вновь рождалась любовь, вновь в огне умирала,
А графитное фото её со стены лишь смотрело, лишь молчало…
 

«И меркнет свет, и гаснут фонари…»

 
И меркнет свет, и гаснут фонари,
И спотыкается прохожий…
Словно мгновенье, пролетают декабри,
Не нарисует год узор на коже…
 
 
Счастливчик, кто сегодня визави,
Кто ложе не устелет ей рогожей…
И меркнет свет, и гаснут фонари,
Белеет от восторга темнокожий…
 
 
Рви розы голыми руками и дари,
Она небес подарок Божий…
Нет цвета, красный у неё в крови,
Не брезгует простой одёжей…
 
 
Есть сердце у большой любви,
Есть море, солнце и похожий…
И меркнет свет, и гаснут фонари,
И восторгаются вельможи…
 

«Ничего не случилось сегодня…»

 
Ничего не случилось сегодня,
Безмятежно простилась вчера.
Нет сомнения, воля Господня,
Там темно, где сияла искра.
 
 
Может, завтра я стану богемна,
Может, станет роднее сестра.
Тема прошлого строго запретна,
Украшает её мишура.
 
 
Ничего не случилось сегодня,
С нетерпением жду января.
В январе вся печаль прошлогодня
Станет хворостом, станет стара.
 
 
Если тайна на сердце священна,
Если слово в ночи не игра,
Не завянет без корня вербена
И не сломит внезапно хандра.
 
 
Ничего не случилось сегодня,
Подожду я ещё января.
Дней осталось без малого сотня,
Всё пестрит блокнот от пера.
 

«За зелёной чертой кресты…»

 
За зелёной чертой кресты,
То ли души там, то ли мёртвые.
И кружат, всё кружат птенцы,
То ли лебеди, то ли вороны.
 
 
От любви до границ полверсты,
Вновь на теле платье чёрное.
И ступаю ногой, где следы,
В царство странное, бутафорное.
 
 
За зелёной чертой плоды,
Делят лучшее, делят спорное.
Но не видеть им новой среды,
Не вернуться в Заозёрное.
 
 
В суете сожгу все мосты
И покину поле сапёрное.
Там кружат, всё кружат орлы,
То ли беркуты, то ли вороны.
 

«Может быть, судьба потешилась…»

 
Может быть, судьба потешилась,
И любовь с горьким ядом мешена.
Может быть, мне померещилось,
Что возникла меж нами трещина.
 
 
Покрывалом светло-бежевым
Застелить, где усыпано щепками.
И с желанием страстно-бешеным
Вновь укрыться зелёными ветками.
 
 
Может быть, я немного рассержена,
Зря царапаю душу скрепками.
Может, слишком самоотверженна,
Раздаю своё сердце слепками.
 

«Как мне проснуться и забыть…»

 
Как мне проснуться и забыть,
И как молить, чтоб развенчаться…
Ведь душу рваную не сшить,
Не выбросить и не расстаться…
 
 
Как мне судьбу свою просить,
Да так просить, чтобы не сдаться,
Дай, Боже, силы разлюбить,
Не принимать, не ошибаться…
 
 
Как мне сегодня не спешить,
Оледеневши попрощаться…
А может, в пепел превратить
И до утра с собой шептаться…
 
 
Как мне судьбу свою просить,
Где от него сейчас спасаться…
Живой остаться, полюбить
И к прошлому не прикасаться…
 

«Повстречаю я Вас на недели…»

 
Повстречаю я Вас на недели
Среди серых, усталых домов…
Да, не скрою, увы, постарели,
На запястье не вижу часов…
 
 
Взгляд усталый, до боли нежный,
Вы сменили пять, семь городов?
Предо мною сегодня не грешный,
Ну а в прошлом Вы с этих рядов…
 
 
Пригласите меня Вы на ужин,
Пригласите меня Вы в кино…
Не могу. Вы немного простужен,
И, простите, не пью я вино…
 
 
Ах, сегодня ещё Вы не бриты,
Ну конечно, не ждали, смешно…
Вы поправите шарф, деловиты,
Расскажу Вам о жизни в кино…
 
 
Вы забыли? Когда-то чужая,
Вас спасала от бурных затей…
И в безумной любви, угасая,
Всё ждала и ждала новостей…
 
 
Повстречаю я Вас на недели,
Нет ни жалости, ни стихов…
Ваши грозы давно отшумели,
Нет у Вас на меня рычагов…
 

«Простите, болен я не вами…»

 
Простите, болен я не вами,
Простите, болен, господа…
Я ночь не сплю, она цунами,
Передо мной её глаза…
 
 
Передо мной её улыбка,
Её осанка, полплеча…
В руках её не плачет скрипка,
Она как солнце горяча…
 
 
Простите, болен я не вами,
Простите, доктор, болен я…
Час перерыв между звонками,
Я неспокоен, как дитя…
 
 
Я неспокоен, если слышу
На заднем плане голоса…
И фото милое приближу,
Когда тревогу бьёт душа…
 
 
Простите, болен я цунами,
Всему виной её глаза…
Они, как остров в океане,
Со мной творятся чудеса…
 

«Мои степи родные, мои дали тёмные…»

 
Мои степи родные, мои дали тёмные,
И поля колосистые, и подсолнухи жёлтые,
И озёра первые, и леса мои скудные.
Ну и годы лучшие и порой тяжёлые.
 
 
Мои степи дальние и карьеры рудные,
Родники прозрачные, родники природные.
Здесь и мысли все потерялись блудные,
И отцы мои здесь покоятся мёртвые.
 
 
Мои степи дикие и колючки острые,
И пески зыбучие, и моменты чудные.
Мои степи родные, мои степи дальние,
Годы вольные и обручальные.
 

«Вы мужчина моей мечты…»

 
Вы мужчина моей мечты,
Не усаты, совсем не пузаты.
На районе у нас и под Алматы
Вы имеете антиквариаты.
 
 
Ваши речи отнюдь не пусты,
Ну а руки слегка волосаты.
Ничего, так объятия будут теплы,
Нас заснимут фотоаппараты.
 
 
Вы забыли сегодня цветы?
Или Вас подвели циферблаты?
Среди шумной земной суеты
Это льстит, Вы сейчас виноваты.
 
 
Вы мужчина моей мечты,
И для Вас все мои шпагаты.
Мне и те и другие чужды,
Мне бы Вас и любви концентраты.
 
 
Завтра наши увидим посты,
Руку Вам пожмут дипломаты.
Вы мужчина моей мечты,
А ещё, а ещё Вы немного женаты.
 

«Букет эвкалипта…»

 
Букет эвкалипта.
Им ночью глубокой, глубокой дышала.
И ноты звучали,
И лампа горела, и Вы прощались.
Я столько видала
И столько слыхала, прошу Вас, не нужно скандала.
Но перед уйти
Вы чем-то невнятным бросались.
 
 
Я не угодила
Вам тем, что так много и много писала
И что рассказала
Всё то, что слоями на сердце лежало.
Прошу Вас,
Постойте, вот Ваша осталась текила
И что-то ещё,
Что в пакете противно шуршало.
 
 
И сердце щемило,
И сердце болело, и сердце рыдало,
А Вы уходили,
Любовь умирала, а я всё дышала.
Букет эвкалипта
Лишь от синдрома простуды спасало.
Я не допускала
И не представляла такого ночного финала.
 

«– Помогите слепому, хоть на ходу…»

 
– Помогите слепому, хоть на ходу.
Бренный мир не украсит его дорогу.
Сколько там на его-то горьком веку
Дней осталось слепых по итогу…
 
 
Вот и я шагаю по тонкому льду,
Обороняя без скорби тревогу.
Ряд событий я зрею сейчас наяву,
Вытирая влажную щёку…
 
 
– Я, конечно, вам, старец, сейчас помогу
И продолжу свой грешный путь к Богу!
Мне б проснуться на белом пушистом снегу,
Но я здесь и бреду по болоту…
 

«Мы не стали легендой», – шептала она тишиной…»

 
«Мы не стали легендой», – шептала она тишиной.
Отвечали: «Взаимно» пустые раскаты.
Лист опавший кружил не спеша над землёй,
цветом солнца горели морские закаты.
 
 
Мы не стали единой полночной звездой
и не стали красивы в прозрачном наряде.
Суета нас окутала трепетно мглой,
рассмешили всех: и бедняг, и знатей…
 
 
Мы не стали легендой, не стали единой судьбой,
у икон помолившись, да будем не кляты.
Души выжжены, слёзы льются рекой,
погорело всё: и тайга, и вклады…
 
 
Мы не стали легендой, развеялся образ ночной,
и угрюмо стонали: «Взаимно» с окопов солдаты.
Лист опавший замёрз под снежной крупой,
Не правы оказались, не виноваты…
 

«Я могу тебя долго ждать…»

 
Я могу тебя долго ждать,
Только лишь бы сердце билось.
Под луной стану ночь танцевать,
Даже если небо грозилось.
 
 
Даже если туча сползла
И повисла над крышей дома,
Даже если огонь дотла
Уничтожит снимки альбома.
 
 
Я могу тебя очень ждать
На поляне, где запах лета.
Шорох слушать и тихо молчать,
Собирая росу с букета.
 
 
Даже если наступит мгла
И тропа станет мне незнакома,
Я останусь, поверь, цела —
Лишь на тело осядет истома.
 
 
Я могу тебя долго ждать,
Даже если стекло разбилось,
Даже если осудит мать —
Только б сердце тобой любилось…
 

«Ночь нагая бесстыже ползёт по двору…»

 
Ночь нагая бесстыже ползёт по двору,
Дождь безликий грохочет упрямо.
То ли к худшему, то ли к добру
Вновь приснилась глубокая яма.
 
 
Вот и двор, и колодец, трухлявый пень,
Вот и мать стоит у порога.
Та же сбитая в сени крутая ступень,
Рябью пышут далече озёра…
 
 
Пыль степная хрустит на молочных зубах,
Не балует изяществом флора.
Вот и снова салюты в детских мечтах,
Осень красит листву у забора.
 
 
Снова я босиком по сырому песку,
Бьют лицо ветром скудные косы.
Я нарочно смеюсь, навожу суету,
Тереблю виноградные лозы…
 
 
– Я сегодня пришла, так скажи мне, мать,
Без лукавства да без укора,
Можно ли от себя убежать?
Не рисуя на сердце узора…
 
 
Может, я еще к декабрю
Повзрослею, умнее стану…
Отчего ты молчишь, седая мать?
Ты боишься со мной разговора?
 
 
Может, это всего лишь сон,
Тусклый свет вдали светофора.
Не горел, не погас – лишь истошный стон
Раздаётся в конце коридора…
 
 
Ночь нагая бесстыже ползёт по двору,
Дождь по сердцу стучит без бальзама.
Отчего ты не рядом, седая мать?
Всё стоишь в избе у порога…
 
 
Снова я босиком по морскому песку
Ото всех, от себя убегаю…
Лишь волосья бьют жёстко меня по лицу.
Далеко ли ещё? Не знаю…
 

«Мне бы воды напиться из святого колодца…»

 
Мне бы воды напиться из святого колодца
Да в купель заповедную окунуться.
Мне бы согреться лучами жаркого солнца
Да уснуть сладким сном, не встрепенуться.
 
 
Сколько ещё моей душеньки надобно времени?
Чтоб поостыть, успокоиться, больше не маяться,
Бросить всё тяжкое за углом безликими тенями
Да раствориться во светлом, поверив, что справилась.
 
 
Если ты слышишь, Господи, даруй мне здравие!
Я на коленях стоять буду, низко кланяться.
Если ты только видишь моё скитание,
Как и тело моё, без ножа изранено…
 
 
Очи карие ведь отнюдь не лукавые.
Слышишь, Господи, прошение от сломавшейся?
Я в лесу схороню свою гордость, тщеславие,
Только, пожалуйста, дай проснуться улыбавшейся.
 
 
Где бы воды напиться из святого колодца?
Мне помолиться, да так, чтоб Господь услышал.
Как бы согреться лучами жаркого солнца?
В надежде, что не поздно… слишком…
 

«Россыпью звёздной устлано небо…»

 
Россыпью звёздной устлано небо,
снежной пургой заметает поля.
Вдоволь ли собрано нынче хлеба?
Хватит ли всем на земле тепла?
 
 
– Друг мой, ответь, быть может, вместе
нам с тобой до Кремля?
Что это значит, карта крести,
и что мечта умерла…
 
 
– Что же ты, друг мой, такой не упрямый?
Что ты прячешь стыдливо глаза?
Каждый пришедший к Верховному – жданный!
Видишь, моргнула с неба луна!
 
 
– В дар поспешу принести я книгу!
Книгу – без тиража…
Что ты всё прячешь её как улику?
В ней сокровенное, в ней душа!
 
 
Друг мой покинул меня на рассвете,
с тревогой глядя в глаза.
Он усомнён в законе, в поэте,
а я стоял ещё так – полчаса…
 
 
В путь соберусь, помолившись у церкви,
поезд не терпит душа.
Да и в полёте страх мой не меркнет,
вот и пойду не спеша.
 
 
Россыпью звёздной устлано небо,
снежной пургой заметает поля.
Много ли слов ещё у поэта?
Краток ли путь, не ждёт ли петля?
 

«Ну что ж… На этом всё!..»

 
Ну что ж… На этом всё!
Эпоху мы утратили и веру.
К верхушкам хвои я направлю взор,
подобный загнанному зверю.
 
 
Пусть время нас сегодня торопит,
и поневоле мы несём потерю.
Прощальный вальс за облаком звучит,
я уезжаю, но ещё не верю…
 
 
И солнце заморожено в окно
шпионом пробирается к торшеру.
Как будто луч со всеми заодно
пытается наладить атмосферу.
 
 
– Скажи в лицо, суровая зима,
скольких ты обогрела в перевалах?
И сколько надо всем ещё ума,
чтоб время коротать в концертных залах…
 
 
– Хрустит морозная глухая тьма,
прощаются родные на вокзалах.
Все будут ждать горячего письма
во всех обычных всеми ритуалах.
 
 
Рисует празднично студёная узор.
На сердце полыхает жарко вьюга.
Ну что ж… На этом всё!
Прощайте, ближние, прощай, моя подруга…
 

«В снах непрошеных, днях утраченных…»

 
В снах непрошеных, днях утраченных
растворилась тревога злющая.
Попрощавшись с ней, я уставшая
прошептала: «Какая ты жгучая…»
 
 
Мне бы с мёдом сейчас пряники,
на окошке птичье пение…
Солнце яркое, море тёплое —
уста мужнины да забвение.
 
 
Я б в наряды сарафанные
нарядилася да накрасилась…
– Что вы лица, лица странные —
осуждаете… Не понравилась?
 
 
– А я по полю да с ромашкою,
да с травою одурманенной.
А я песнь спою с дикой пташкою,
что за сопкой живёт затуманенной…
 
 
Пусть на мне сейчас в дырах штаники
да жилеточка в чёрну крапинку.
Но мне мёду б сейчас, да на прянике,
да головушку на грудь страннику…
 

«За окном так темно и холодно…»

 
За окном так темно и холодно,
Будит душу стращая пурга.
Я в пальто, но стою, словно голая,
На пороге чужого крыльца…
 
 
Ветер бьёт, я пред ним окаянная,
Задыхаясь, жду ветра хлестка.
А я гостья, гостья незваная,
Что ты смотришь? – Свысока…
 
 
Тучи нежно тебя баюкают,
Да не слышен и вой тебе пса.
Как ты, месяц? Тебя не празднуют?
Что закрыл, смеясь, глаза?
 
 
Вот и речка застыла поодаль,
Гнутся наземь безмолвно леса.
Безмятежно уснула природа,
Как волшебна ночная краса.
 
 
Вижу свет, истоплена хижина.
Поздние за окном голоса.
Я стою, никем не услышана,
На пороге чужого крыльца…
 

«Моё сердце во сне тревожно…»

 
Моё сердце во сне тревожно,
Погрузилась на землю тьма.
Мира нет – оттого и тошно,
Человечество сходит с ума.
 
 
Разбредаются люди родные,
Их врасплох застала зима.
От бессилия полуживые
Покидают свои дома.
 
 
Кто-то зябнет на переправах,
Чьи-то души греет корчма.
Да и те, кто уже в канавах,
Всё за них решила судьба.
 
 
– Что вы зреете, очи слепые?
Что не молвите, стиснув уста?
Вы сегодня ещё молодые,
Да не войте вы, ради Христа…
 
 
Моё сердце во сне тревожно,
Нет покоя и днём – духота.
Непрерывно душа истошно
Напевает: беда, беда…
 

«Долог день, когда слепые очи…»

 
Долог день, когда слепые очи.
В тягость ночь, когда не видишь звёзд.
Бьётся блюдце, а на нём твой росчерк
Фиолетово-расплывчатых борозд.
 
 
Сладкий мёд разбавит эту тягость
Да приглушит топот, птичий звон.
Мне б шутить, да смех сейчас не в радость,
Как дождаться день свой похорон?
 
 
Знаю, не к добру осколки в лаптях,
И толпится люд зря у икон.
Нынче у соседа пусто в снастях,
Отсырел в ружье его патрон.
 
 
Шепчет на досуге:
– Эх, годины! Доживаем век мы свой без жён…
Как устал от «мать его…» рутины,
Нам вернуть бы памятных времён.
 
 
А сейчас смотри, что с нами стало,
Грудь безмолвно дарит дикий вой…
Словно в ней осталось где-то жало
И укрылось непроглядной тьмой.
 

«Полдень снежный ленью дышит…»

 
Полдень снежный ленью дышит,
Красит блёстками пурга.
На опушке чьи-то лыжи,
Льдом покрылись берега.
 
 
Еле слышно кот мохнатый
Песнь, мурлыкая, поёт.
Нынче год сей полосатый,
То везёт, то не везёт…
 
 
Ель укрылась пухлым снегом,
Скинул в зиму лось рога.
Отчего сейчас не лето?
Пышут рябью облака…
 
 
Серебрятся всё снежинки,
Люд из дома в дом снуёт.
А мне море да песчинки,
Парк, где лилия цветёт.
 
 
Всё приходит, всё уходит,
Как страницы дневника.
А прогноз – всё о погоде:
В полдень – сказка, ночь – пурга…
 

«Не плюйте в душу человека…»

 
Не плюйте в душу человека,
не жгите свечи до утра.
У правды здесь не дрогнет веко,
шальная вышла всё ж игра…
 
 
На тихой лире засыпая,
друг друга мысленно любя,
свидетель лишь звезда ночная,
а вам желаю я добра…
 
 
Пусть день грядущий станет краше
и не сломает вас хандра.
Пусть всё моё вдруг станет ваше
на святки, в числах января…
 
 
Не смейтесь там, где плакать надо,
нет веры – прочь от алтаря.
Я не стыжусь, я виновата
лишь в том – доверчива, мила…
 
 
Не плюйте в душу человека,
не бросьте слов исподтишка.
Ведь с вами нам ещё полвека,
и всё ж желаю я добра…