Текст книги "Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография"

Глава II
Деятельность светской власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в

§ 1. Усилия правительств Александра III и Николая II, великих князей Николая Николаевича Старшего и Александра Михайловича по укреплению армии и флота

Александр III. После убийства царя-освободителя императора Александра II народовольцами – представителями революционной разночинской интеллигенции, произошедшего 1 марта 1881 г., столичная аристократия находилась в постоянном страхе перед новыми взрывами. «Я не боюсь ни офицеров, ни солдат, – говорила мать великого князя Александра Михайловича Романова великая княгиня Ольга Федоровна, – но я не верю полиции, в особенности в воскресные дни» [3, с. 69]. Эти слова великой княгини говорят о том, что в XIX в. армия и флот пользовались доверием правящего класса. «Во всем свете у нас только два верных союзника – армия и флот: все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас», – любил повторять своим министрам пришедший в 1881 г. к власти император Александр III.

Новый царь сразу же столкнулся с необходимостью укрепления всех государствообразующих сил Российской империи, в противовес нараставшему революционному движению, идеологические корни которого произрастали на Западе.

Кстати, в опровержение евразийских утверждений, что Запад воплощает все передовое, прогрессивное и лучшее, а Восток во всех смыслах, в том числе и в науке, всегда отстает, не будет лишним вспомнить о том, что до XVI в. – века Реформации – Восток решительно во всем опережал Запад.

Достаточно вспомнить о том, что главное наше светило – Солнце – всегда встает на Востоке, а садится на Западе. Истина – Сын Божий Иисус Христос родился на Ближнем Востоке в городе Вифлееме, «пришедше на запад солнца», то есть в конце времен. Вывод: Восток – символ начала, рождения, спасения, а Запад – упадка, конца, разложения!

К счастью для России, император Александр III обладал всеми качествами крупного администратора. Убежденный сторонник здоровой национальной политики, поклонник дисциплины, настроенный к тому же весьма скептически, государь вступил на престол предков, готовый к борьбе.

О многом говорят те назначения, которые произвел новый царь, формируя свое правительство. Князь М. И. Хилков, назначенный министром путей сообщения, провел свою молодость в США, работая простым рабочим на рудниках Пенсильвании. Профессор И. А. Вышнеградский – министр финансов – был широко известен своими оригинальными экономическими теориями. Он привел в блестящее состояние финансы Империи и много содействовал развитию промышленности. Герой Русско-турецкой войны генерал П. С. Ванновский стал военным министром. Адмирал И. А. Шестаков, высланный Александром II из страны за беспощадную критику нашего военного флота, был вызван в Петербург и назначен морским министром. Новый министр внутренних дел граф Д. А. Толстой был первым русским администратором, осознававшим, что забота о благосостоянии сельского населения России должна быть первой задачей государственной власти. Все это так не соответствовало уверениям безутешных сторонников либеральных реформ, назвавших время правления нового императора «черной реакцией»! [3, с. 75]. Действительно, на наш взгляд, это была реакция. Адекватная реакция сильного царя на вылазки революционеров и провокаторов всех мастей. Другая характеристика правления Александра III – консервативная стабилизация.

Не забудем, что С.Ю. Витте своей головокружительной карьерой был лично обязан новому царю, который присмотрел его, когда тот был простым чиновником Юго-Западной железной дороги. Обладая хорошими познаниями в области инженерных наук, Витте 17 октября 1888 г. предупредил императора, что особенности конструкции дороги и скорость поезда, в котором должна была ехать императорская семья, не соответствуют требованиям безопасного передвижения и неминуемо приведут к крушению. После происшествия у железнодорожной станции Борки царь немедленно назначил его на пост директора департамента железных дорог, а через несколько лет – министром путей сообщения. Далее Витте, как известно, стал «всесильным» министром финансов, а позже – председателем Совмина.

Особой политической находкой императора следует считать назначение Н.К. Гирса – тонко воспитанного, но совершенно безынициативного и послушного чиновника – на пост министра иностранных дел. Фактически в это время царь сам вершил внешнюю политику России! И результаты не заставили себя ждать. Наша страна, по мнению великого князя Александра Михайловича, впервые после многовековых ошибок нашла свою ярко выраженную национальную политику в отношении иностранных держав [3, с. 76].

Хорошей иллюстрацией к сказанному является реакция царя на серьезный инцидент, произошедший в Туркестане в 1885 г., когда английское правительство инициировало занятие афганцами русской территории по соседству с крепостью Кушкой. «Выгнать и проучить, как следует», – последовал приказ из Гатчины. Казаки выгнали афганцев из крепости и долго гнались за ними в надежде захватить их английских инструкторов.

На протест английского посла, требовавшего извинений, царь заявил: «Мы этого не сделаем. Я не допущу ничьего посягательства на нашу территорию». В ответ на новую ноту из Англии государь приказал мобилизовать Балтийский флот. Это был акт высшей храбрости, поскольку английский военный флот превышал наши вооруженные силы более чем в 5 раз. Лондон примолк, а Европа начала смотреть другими глазами в сторону Гатчинского дворца – места постоянного жительства Александра III [3, с. 77].

Второй инцидент организовала Австрия, противясь нашему вмешательству в сферу влияния Австро-Венгрии на Балканах. Ее посол в Санкт-Петербурге даже угрожал войной, намекая во время обеда на возможность мобилизации двух-трех корпусов. Александр III, не изменяя своего полунасмешливого выражения, взял вилку, согнул ее петлей и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата. «Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами», – спокойно заметил царь.

Не признавая условия позорного для России Парижского мира после Крымской войны, согласно которому нашей стране было запрещено иметь военный флот на Черном море, царь решил спустить на воду несколько военных кораблей именно в Севастополе, где европейская коалиция унизила русское имя в 1856 г. Царем для этого был выбрал чрезвычайно благоприятный момент, а именно 6 мая 1886 г., когда ни одно из европейских государств, кроме Англии, не склонно было угрожать нам войной.

В области внутренней политики достижения нового царя были еще более впечатляющими. Мудрый гатчинский самодержец нанес революции сокрушительный удар. Большинство русских революционеров были арестованы и понесли наказание, другие спрятались в подполье или бежали за границу.

С высоты трона была провозглашена «новая эпоха для крестьян». Сознавая необходимость тесного общения с русским народом, царь с 1889 г. учредил должности земских начальников. Будучи представителями власти на местах, они значительно способствовали упорядочению русского крестьянского быта. Они разрешали споры по вопросам крестьянского землевладения и землепользования, отправляли функции судей первой инстанции по маловажным делам, способствовали переселению малоземельных в Сибирь и Туркестан, содействовали развитию сельской кооперации. Однако главным достижением земских начальников было то, что они вели беспощадную борьбу с подсознательным духом анархии среди крестьянства. Освободившись в 1861 г. от крепостной зависимости, русские крестьяне больше не могли рассчитывать на опеку со стороны своих бывших господ и становились легкой добычей революционных агитаторов, обещавших золотую эру свободы и безначалия после ниспровержения самодержавия.

Понятно, что вначале народ с недоверием отнесся к земским начальникам, приняв их за правительственных шпионов. Да и на новых должностных лиц была возложена, по сути, непосильно тяжелая задача: кроме больших знаний и опыта, им требовалось наличие большого такта и даже дипломатических способностей. Шаг за шагом они должны были завоевать доверие крестьян. Конечной целью реформы царь видел увеличение площади крестьянского землевладения. Но преждевременная кончина Александра III помешала ему осуществить заветную мечту – создание в России крепкого класса крестьян – мелких земельных собственников [3, с. 81–82].

Несмотря на это, успехи реформы были налицо хотя бы потому, что революционные круги отнеслись к ней с враждебностью. На коронационных торжествах 1883 г. делегация из более чем 10 тысяч крестьян со всех концов России высказалась единогласно в пользу новых царских чиновников, которые относились к крестьянам с большой заботой и дружелюбием. Крестьяне даже просили о расширении судебных полномочий земских начальников [3, с. 82] (Должно быть, великий князь Александр Михайлович ошибся, имея в виду делегацию крестьян на коронации Николая II в 1896 г., ибо земские начальники появились только в 1889 г. – О. Ф.).

Императора Александра III и великого князя Александра Михайловича связывало не только то, что оба они были представителями царской фамилии Романовых и, несколько позднее, последний сделался зятем царя. Великий князь был обязан своему царственному родственнику еще и тем, что получил его поддержку в трудную минуту определения направления генеральной линии своего жизненного пути. Именно эта поддержка, вопреки родительскому настрою, позволила Александру Михайловичу связать свою жизнь со службой на флоте. Царское решение было обусловлено тем, что Александру III достался флот, нуждавшийся в усовершенствованиях, и для него, конечно, было очень желательно, чтобы кто-то из его августейших родственников посвятил свою молодую жизнь службе в этом непростом военном подразделении, при основательном изучении всех особенностей флотской жизни, конечно.

Изучив военно-морские науки, великий князь Александр Михайлович, несмотря на всегда мрачные прогнозы своего наставника, получил высшие баллы на всех экзаменах, за исключением судостроения. Практическое освоение военного дела на фрегате «Рында» еще более развило его качества профессионала.

Исходя из архивных источников, можно также убедиться в том, что, помимо флота, царь Николай II привлекал своего августейшего родственника к решению вопросов, достаточно далеко отстоявших от морской тематики. Так, в 1901 г. великим князем Александром Михайловичем была рассмотрена и передана императору записка, принадлежавшая А. Борисову, о необходимости предоставления земским начальникам права бесплатного проезда по уезду. Данная записка была рекомендована и представлена членом Совета министров, генерал-лейтенантом Е.В. Богдановичем управляющему земским отделом Г. Г. Савичу. Суть записки сводилась к следующему:

«Живая, плодотворная деятельность института земских начальников, в лице которых попечением Державного Законодателя создана твердая правительственная власть, близкая к народу, соединяющая в себе попечительство над сельскими обывателями, работы по завершению крестьянского дела, обязанности по охранению благочиния, общественного порядка, безопасности и прав частных лиц в сельских местностях, может быть обеспечена не канцелярской деятельностью их в закрытом помещении, а практической работой в среде сельского населения и выборных должностных лиц волостного и сельского управления. В этом соображении, в этой надежде Законодатель видел залог успешной деятельности института земских начальников [17, л. 1].

Многообразная, сложная деятельность последних, касающаяся самых животрепещущих интересов крестьянского населения, предполагает не одно только знание в отправлении земским начальником его служебных обязанностей, но требует от него также основательного и всестороннего изучения местных бытовых условий, а затем и постоянного, непрерывного общения с населением о его интересах. В предположении, конечно, сознательного и добросовестного отношения к делу это последнее условие достигается единственно путем постоянных разъездов и посещений земским начальником волостных правлений, волостных и сельских сходов, наконец, Уездного съезда и Губернского присутствия, ибо, изучив, руководить можно только тем, что знаешь и постоянно видишь. Разъезды и канцелярские расходы земских начальников в губерниях Астраханской, Вятской, Олонецкой, Пермской, Ставропольской и др. (Высоч. утв. мн. Госуд. Сов. 3-го июня 1891 г., 1 июля 1893 г. и 6 июня 1894 г.) обеспечиваются отпуском из казны в их безотчетное распоряжение по 1200 руб. в год каждому, в дополнение к содержанию в размере 1600 руб. в год. Таким образом, годовой бюджет земского начальника, не имеющий дворянского представительства, равняется 2800 руб. в год [17, л. 1–1 об.].

Однако весьма разнообразные условия частной, личной жизни земского начальника, часто человека многосемейного, иногда обремененного долгами или привыкшего жить выше своих средств, в связи с необходимостью, в первом случае, воспитать детей и содержать семью свою вне места своего постоянного жительства, в силу обстоятельств, не может не склонять земского начальника к экономии в расходах, вызываемых исполнением его служебных обязанностей в должном, означенном выше, направлении [17, л. 2].

Отсюда невольное стремление – решать вопросы местной жизни заочно, перепиской, канцелярским путем – в лучшем случае; в худшем же – путем вызова крестьян и должностных лиц издалека в свою контору – иногда без всякой к тому надобности. Ненормальность такого порядка отправления служебных обязанностей земскими начальниками в таких губерниях, как, например, Пермская, очевидна и говорит сама за себя. В самом деле: в уездах этой и смежных с ней губерний Вятской, Уфимской, Оренбургской и др. есть волости, отстоящие от местожительства земского начальника, по 100 и более верст, а от уездного города, куда приходится ездить на очередные заседания Уездного съезда раза четыре-пять в год, почти 200 верст. Одна поездка на заседание иным земским начальникам обходится вперед и назад (прогоны, содержание в пути, остановка в городе) до 40 рублей, не говоря уже о разъездах по участку, а также стременных с расходами [17, л. 2–2 об.].

Но требования, налагаемые исполнением служебного долга, исполнением воли Законодателя по пути устроения крестьянского дела, в обширнейшем его смысле, не могут быть поставлены в зависимость от личности и случайных обстоятельств, каковые приведены выше.

Не входя в дальнейшие подробности изложения дела и приведения фактов из жизни, вопрос о разъездах земских начальников, имеющий громадное практическое значение в их деятельности и находящийся в тесной связи с интересами подведомственного им крестьянского населения, мог бы быть разрешен в удовлетворительном смысле применительно к 200–219 ст. Уст. о зем. пов.т. IV Св. Зак. изд. 1893 г. и 6 ст. учр. Судеб, след. (Суд. Уст. Императора Александра II), то есть предоставлением земским начальникам бесплатных разъездов натурою за счет местных уездных земств, как это установлено Законом в отношении полицейских чиновников и судебных следователей [17, л. 2 об. – 3].

В вознаграждение же расходов уездных земств на разъезды земских начальников казна могла бы уменьшить несколько выплаты разъездных денег самим земским начальникам, соответственно местным условиям, и перечислять эти суммы в постоянные сметные доходы земств по росписи.

С проведением в жизнь этой меры законодательным порядком, вопрос о разъездах земских начальников в губерниях с большим расстоянием (Северовосточный район империи) будет поставлен на прочную почву, то есть вне зависимости от материальных и иных условий личности и соответственно требованиям, представленным жизнью к деятельности лиц, служащих по крестьянским учреждениям и мировой юстиции» [17, л. 3–3 об.].

На первом листе записки поставлена следующая резолюция великого князя: «Настоящая записка трактует о небольшой, но по практическим последствиям весьма полезной мере – заставить земских начальников чаще бывать в уездах. Введение предлагаемой меры никаких возражений не представляет. Александр Михайлович» [17].

Содержание данной резолюции показывает, что императора Александра III интересовало мнение наиболее толковых его родственников относительно проводимых им реформ. И его обращение к мнению великого князя Александра Михайловича, на наш взгляд, нельзя назвать случайным: у императора было достаточно времени, чтобы изучить и оценить характер и способности великого князя, который с самого детства почти ежедневно бывал вместе с братьями в Гатчинском дворце и являлся товарищем детских игр его сыновей Николая и Георгия. Самый занятой человек империи отличался чадолюбием: он ничего не имел против постоянного посещения своего дворца маленькими детьми. Взрослым же в этом удовольствии было отказано, поскольку они постоянно одолевали царя всякого рода просьбами, отрывая от государственных занятий.

Великий князь Николай Николаевич Старший. В целом положительную роль в укреплении армии и флота во времена правления императоров Александра II и Александра III сыграл великий князь Николай Николаевич Старший, с 1864 г. назначенный генерал-инспектором кавалерии [23, л. 1], с ноября 1876 г. – главнокомандующим действующей армией [24, л. 1], а в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. – главнокомандующим на Европейском (Балканском) театре военных действий.

В ГА РФ имеется полный послужной список великого князя Николая Николаевича Старшего, составленный по 17 августа 1880 г.:

Он был сыном Николая I, род. 27 июля 1831 г.

Получаемое по службе содержание:

жалованья – 1695 руб.;

столовых – 3500 руб.;

Добавочных – 4582 руб. 50 коп. [22, л. 1], то есть получается, по 9777 руб. 50 коп. в год.

Согласно Капитулу орденов от 12 июня 1882 г. за № 312, ему было назначено производство пенсии по ордену Св. Владимира 1-й степени по 600 руб. в год с 1 мая 1882 г.; 27 ноября 1882 г. он был назначен почетным членом Николаевской академии Генерального штаба [22, л. 50].

С приближением Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. граждане России того времени (разных сословий) демонстрировали в адрес великого князя Николая Николаевича Старшего свою любовь, признательность и поддержку. Помочь стремились кто чем мог Причем формы этой трогательной поддержки были разными.

Так, в апреле 1874 г. неизвестная (племянница одного из уважаемых героев 1812 г.) анонимно подарила ему в Москве ладанку с мерою роста Иисуса Христа с просьбой по получении опубликовать в газетах [26, л. 2, 2 об., 3].

Проживавший в Москве государственный крестьянин Московской губернии Рузского уезда Семён Авдеев, движимый патриотическими чувствами, через князя Владимира Долгорукова передал ему икону Св. Николая Чудотворца, писанную на кипарисовом дереве [26, л. 2, 2 об., 3]. Этот крестьянин сообщил также, что данная икона была освящена в Москве у Ильинских ворот в часовне прей. Сергия Радонежского Чудотворца (2 июля 1877 г) [26, л. 4].

В качестве духовной поддержки главнокомандующему также был передан текст «Молитвы русского человека, православного христианина, верно исполняющего заповеди Божии, наставления и внушения Святых отцов Православной церкви и государственных узаконений, и удаляющегося от иезуитских и папских лжеучений и от других противников веры православной и вольнодумцев» [26, л. 6–8].

С заботой о здоровье русских солдат в походных условиях, великому князю Николаю Николаевичу Старшему от купца с 30-летним стажем Василия Ивановича Закурделева в 1877 г. был передан рецепт от глазной болезни, как было сказано в пояснении, для общей пользы человечества:

«1. Крымзы или, что то же, белого чистого купороса 8 золотников;

2. нашатырю 4 золотника;

3. селитры 4 золотника.

Все это истереть вместе и положить в штоф, налить чистой речной водой и дать постоять 7 дней.

Взбалтывать раза 3 в день и потом процедить сквозь чистую холстину. По надобности примачивать раза 3 и более в день. Если попадет в глаза и будет есть – не опасно, и во 2-й или 3-й день боль проходит. Вскоре после примочки раствором глаза нужно намочить простой водой» [26, л. 7 об-8].

Поддержку оказывали не только отдельные лица, но и объединения людей. Так, «Члены “Курского товарищества потребителей” в общем собрании 2 мая 1877 г., движимые глубокими верноподданническими чувствами, положили поднести Ваш. Ими. Высоч. Исполнителю слов, произнесенных в Москве 29 октября 1876 г., икону Знамение Божией Матери (список с известной чудотворной иконы Курской Коренной! – О. Ф.), чудотворный образ которой покоится в Курском Коренном монастыре, (не раз спасавшую в тяжкие годины и наше дорогое отечество от татарских полчищ), как знак благословения Божьего на начатое Россиею великое дело освобождения балканских славян!

Страдания несчастных славянских братьев наших давно уже возмущали русское народное чувство, и все стремились жертвовать и кровью, и достоянием, как раздалось в Кремле Высочайшее слово, исполнившее все сердца радостью и надеждами, коим суждено было осуществиться 12 апреля!» И 18 подписей [26, л. 13–14 об.].

Поддерживало Николая Николаевича Старшего и духовенство.

23 ноября 1876 г. в адрес главнокомандующего южной армией великого князя Николая Николаевича Старшего епископом Кишиневским и Хотинским Павлом в Кишиневском кафедральном соборе была произнесена следующая речь:

«Августейший брат твой – великий государь наш император и весь народ русский напутствовали тебя на предлежащий тебе великий подвиг сердечными желаниями всевозможного успеха. Св. Церковь и небесный покровитель русской земли прей. Сергий излили на главу твою благословения Свои (на Русско-турецкую войну и освобождение балканских славян. – О. Ф.).

По имени твоему да будут и дела твои, твоих сподвижников и предводимых тобою войск христолюбивых. Если мирные переговоры приведут к миру, и тебе, с оружием в руках, но без войны, предстоит обезоруживать и укрощать жестоких поработителей и обеспечивать человеческие права для угнетенных и поруганных братий наших по вере и крови, то да поможет тебе Господь одержать победы мирные: утвердив правду, мир, благосостояние среди народов, давно лишенных этих благ, и делами своими покорить себе сердца всех. Если же возгорится война, то да поможет тебе Бог браней также победоносно и сокрушительно поражать врагов, как поражал их св. Александр Невский, покрыть новою славою русское оружие, и победами обеспечить для России и для покровительствуемых ею многострадальных народов прочный, славный, благоплодный мир» [27, л. 1–2].

Армия при Николае Николаевиче (Старшем) также не оставалась без определенных преобразований. Исходя из стремления к повышению ее общей эффективности, великий князь заботился о личном составе. Так, в 1883 г. барон Николай Криденер, обращаясь к великому князю как к генерал-инспектору кавалерии, докладывал ему из Варшавы о необходимости изменения программы обучения кавалерии:

«Настоящее состояние военного искусства и усовершенствованное огнестрельное оружие ограничивают роль кавалерии на поле сражения. Но тем большее значение она получает на театре войны, где на ее долю выпадают широкие задачи стратегического свойства, от удачного исполнения коих зависит успех войны [30, л. 2–2 об.].

Последние войны указывают, что бой кавалерии на поле сражения составляет лишь весьма незначительную долю ее деятельности, главная часть коей заключается в исполнении разведывания, в охранении своих войск и в действиях в тылу неприятеля для уничтожения средств существования его армии. Бой, конечно, может происходить и при этих действиях, но лишь тогда, когда без него кавалерия не сможет достигнуть цели, но бой этот начнется не столкновением масс, а выразится в действиях более или менее мелких частей, причем немалую роль будет играть бой в спешенном строю за местные предметы [30, л. 2 об. – З].

Но чтобы кавалерия с успехом могла исполнить свое назначение на войне, от нее требуется проявление таких качеств и знаний, которые не возможны без предварительной подготовки мирного времени, направленной к их развитию. Качества эти следующие:

1. Выносливость и способность к быстрым передвижениям без расстройства состава и с сохранением возможности тотчас после таких передвижений вступить в бой. Только при такой способности кавалерия, раскинутая на большом пространстве для прикрытия мобилизации, успеет вовремя преградить путь неприятелю, старающемуся мешать нашему приготовлению; распределенная на значительном протяжении по фронту и в глубину для маскирования операций армии, она успеет вовремя подкрепить передние части для остановки боем неприятеля, старающегося проникнуть для рекогносцировок; посланная в разведки, может пробраться за завесу кавалерии неприятеля, чтобы добыть верные о нем сведения и доставить результат от своих разведок вовремя в штаб армии или отряда; посланная для нападения на тыловые учреждения неприятеля, может с успехом исполнить поручение [30, л. 3 об.-4].

2. Сохранение должной связи и сообщения между разбросанными на большом пространстве частями и их общим начальством. Это возможно при правильном отправлении службы конной почтой, имеющей на войне большое значение.

3. Умелое разведывание, которое могло бы добывать о неприятеле сведения, нужные управлению армии, и быстро доставлять их по адресу.

4. Сохранение должной связи по фронту и в глубину, столь необходимое при отправлении охранительной службы.

5. Уметь пользоваться местностью, чтобы находить в ней укрытие как при исполнении разведывания, так и при охранении своих войск [30, л. 4–4 об.].

До сего времени, однако, в существующих и проектированных уставах, инструкциях и наставлениях имеется очень мало указаний по этому предмету. Устав полевой службы дает лишь правила для действия, но не дает и не может дать указаний, как вести это дело: в проектированной инструкции для летних занятий отделу о разведывательной и охранительной службе отведено лишь незначительное место и совсем не дается указаний, как вести обучение; в годовом распределении занятий по этим важнейшим отделам обучения кавалерии назначено лишь самое незначительное время (в период: эскадронных сборов – 4 дня, полковых сборов – 8 дней, в зимнее время этот отдел совсем не практикуется) [30, л. 5].

В предначертаниях Вашего Императорского Высочества по этому вопросу всегда высказывалась необходимость этой подготовки, всегда развивалась мысль о широком употреблении кавалерии массами и отдельными частями в поле, на обширном районе. Ваше Императорское Высочество неоднократно изволили высказывать в приказах по кавалерии и в словесных разборах маневров, [что] обозначенный отдел обучения не находится еще на должной высоте своего развития, что полевые испытатели нашей кавалерии указали и продолжают указывать на недостаточное знание ею разведывательной службы, недостаточное знакомство с местностью, малое сродство кавалерии с полем [30, л. 5 об.].

Генерал-адъютант Альбединский со своей стороны, ставя себе священнейшею и неизменною обязанностью в деле мирного воспитания войск вверенного ему округа руководствоваться всецело указаниями многолетнего опыта и знания Ваш. Имп. Высочества, любовью Вашей к кавалерийскому делу, осмеливается повергнуть на усмотрение Ваше, не признаете ли возможным разрешить в полках 3-й бригады 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии вести полевые занятия в более широком объеме, хотя бы в виде опыта с тем, чтобы в течение этого опытного времени выработать подробные правила последовательного ведения занятий, придерживаясь и руководствуясь неоднократно выраженными указаниями Вашего Имп. Высочества [30, л. 6].

…Генерал-адъютант Альбединский начал бы с выработки в главных общих чертах программы предполагаемым опытам и занятиям и представил бы эту программу Вашему Имп. Высочеству для предварительного одобрения и для получения относительно ее новых указаний Ваш. Имп. Высочества, ежели признаете нужным сделать таковые. За сим о результате опытов генерал-адъютант Альбединский представит Ваш. Имп. Высочеству подробный отчет с теми изменениями, которые желательны в наших уставах и правилах, для целесообразной подготовки и развития боевых качеств кавалерии» [30, л. 6 об.].

В том же 1883 г. великий князь Николай Николаевич Старший получил записку русского военного агента в Вене полковника барона Каульбарса «О порядке прохождения военной службы в Австрии и Германии» и, надо думать, учитывал ее содержание в целях усиления эффективности русской армии и заботы о личном составе:

«С принятием в европейских армиях коротких сроков службы, явилась необходимость сократить и сроки всех отделов обучения, чтобы в течение нескольких месяцев образовать надежного солдата, который бы с успехом мог нести службу мирного и военного времени, в течение от 2 до 5 лет. Мало того, в такое короткое время он должен усвоить военное дело настолько, чтобы многие годы спустя им можно было с успехом воспользоваться на войне, когда в качестве резервиста или ополченца он снова призывается на службу [31, л. 1].

Между тем военное дело, как и все остальное, значительно двинулось вперед, и требования нашего времени от солдата и особенно от офицера значительно увеличились против того, чем довольствовались в этом отношении еще в недавнем прошлом. Невольно встает поэтому вопрос: как удовлетворить этим, противоречащим друг другу, условиям? Как обставить службу солдата и офицера в мирное время, чтобы она обеспечивала возможность большей их подготовки в меньший, сравнительно с прежним, срок?

Этот важный и трудный вопрос занимает теперь военных всех армий, и нельзя сказать, чтобы везде он был решен удовлетворительно [31, л. 1].

…Настоящая записка касается лишь вопроса: как достигнуть того, чтобы при коротком сроке службы обучению солдата было посвящено возможно больше времени.

Главные виды расхода людей следующие:

1. убыль по причине болезни;

2. внутренние наряды в пределах части;

3. внешние гарнизонные наряды и работы;

4. командировки;

5. отпуски и некомплект против штатов [31, л. 1 об.].

…В Германии и Австрии при общем расходе людей, едва достигающем 1/3 нашего, штат всех воинских частей постоянно содержится в полном количестве. В обоих государствах, также во Франции, командирам частей не разрешается иметь людей, лошадей или предметов материальной части, недостающих до штата. Все непременно и всегда должно отвечать определенному для времени и места штату. В Германии, например, недостающих до штата людей можно иметь не более 2–3 на полк и притом в течение не более двух месяцев. Напротив, у нас, при расходе людей втрое большем, число недостающих до штата достигает иногда громадных размеров. Так, во время бытности моей начальником штаба 1-й гвардейской пехотной дивизии, вследствие исключения из списков людей, без вести пропавших и поступивших в госпитали, во время минувшей войны 1877–1878 гг., еще в 1881 г. до 1000 с лишком людей в дивизии недоставало [31, л. 10 об., 10 а].