Текст книги "#Каждая встреча имеет значение. 30 историй о том, какие встречи изменили жизнь героев"

Василий Аккерман

Писатель, автор книг «По любви» и «Глубже»

Я бы не сказал, что встреча, которая изменила меня, была сильно воодушевляющая. Это была женщина, в которую я был влюблен. У нас была непростая ситуация. Встретившись с ней, а мы пробыли некоторое время вместе, я впервые почувствовал, что я никто, ничто и звать меня никак. Я не мог позволить себе эти отношения со всех сторон – у меня не было финансов. Я сам принял решение, что нам нужно расстаться. И я очень разозлился на себя и понял, что должен стать кем-то.

В тот момент вообще многое произошло: я оказался без работы, без денег, без женщины. Можно сказать, что я пробил дно и коснулся дна под ним. Тогда я должен был решить: или я проигравшим возвращаюсь домой в Петербург, или остаюсь в Москве, гребу со всей мочи и стреляю из всех орудий. Разозлившись на себя, я понял, что должен остаться. Так что эта встреча дала толчок к тому, что у меня есть сейчас.

Потребность писать была у меня всегда. Но я учился на кинорежиссера и, в принципе, думаю, что в кино еще вернусь. А текст – это такая нишевая история. И вот пять лет назад, когда все это произошло, я попал в «Сноб». Куда я мог попасть с первого захода? Конечно же, в «Сноб». Меня пригласили вести блог. Я начал писать и на следующий день проснулся от пиликанья – я тогда порвал трафик. Я думал, что это ошибка, потому что «Сноб» был огромным журналом, у него были огромные охваты – туда что ни брось, все будет одно. Потом я написал в другое издательство – интернет-ресурс Royal Cheese и собрал полугодовой трафик за сутки. И я понял, что буду заниматься текстом, несмотря ни на что. Я закрылся дома, потому что денег не было, и начал писать сутками.

Еще одна знаковая встреча в моей жизни – это встреча с главредом Royal Cheese Васей Быковым. Так сложилось, что я достаточно жестко пишу, и пять лет назад рынок не понимал, что я делаю, для него это было слишком. И Вася мне прямо сказал: «Забудь про глянец навсегда, тебя туда никто не возьмет». К слову, через два года мне позвонил Harper’s Bazaar. И вот когда я написал первую статью для Royal Cheese, мы с Васей встретились, и он сказал: «Я не буду ничего тебе платить, но дам тебе платформу». По сути, он негласно дал мне свое время и свои знания, я ощущаю его своим мастером. Он дал мне возможность и надежду, что я все-таки могу куда-то писать. Он направлял меня, потому что в тексте я был ноль, в публицистике тоже ноль, я вообще не понимал, что происходит. Я ему очень благодарен.

Меня всегда в жизни больше всего интересовали женщины. Женщины и возможность писать. Я люблю женщин. И поэтому, когда «Сноб» попросил меня написать что-нибудь, я подумал: «А что я могу написать?». Мне было 25 лет. Я не читал журналы и находился в вакууме, поэтому стал смотреть, что пишут. Посмотрел «Сноб», где все крутые карьеристы, профессионалы, инсайдеры, и я – 25-летний юноша, который ничего толком не знает. И пока смотрел, наткнулся на разбор каких-то отношений и подумал, что понимаю в этом. Я с раннего возраста (очень раннего) стремился к женщинам, и что-то я к 25 годам разобрал. И я написал первую статью. Это был своеобразный анализ, как донести до женщины информацию так, чтобы она поняла нас.

Что главное в женщине? Чтобы рядом с ней мужчина чувствовал себя мужчиной. Желательно гениальным мужчиной. Должно быть ощущение, что она закроет ряд тех вопросов, которые женщине даются проще. Вообще, все строится на ощущениях. Я пишу об этом в книге. Бесхозная женщина – если она не готовит, не убирает, не стирает, – мимо. Никто не может понять, что дело не в том, что она не убирает, не готовит и не стирает. Мужчине надо ощущать, что, если потребуется, она сможет это сделать. Она должна увидеть бумажку на полу, горничная ведь не может каждый день приходить. Я говорю о том, что мужчина хочет ощущать себя большим, сильным, гениальным, что касается творчества, а женщина должна давать ощущение, что она закроет бытовые вопросы. Что еще… Секс должен радовать, без него никуда. И еще должно быть ощущение, что она выберет тебя. Есть у меня такая фраза, которую часто цитируют: «Женщины, следуйте за своим мужчиной, мужчины, следуйте за своим планом».

Этот подход можно назвать патриархальным. Я вырос в Англии и могу сказать, чем хороши англичане. Они в традиции, которые у них длятся 400 лет минимум, прекрасно внедряют новшества. Почему бы и в отношениях не взять что-то из того, что кажется человеку традиционным, и немножко это обновить.

В Англии я жил лет с десяти. Это было прекрасное время. И я ощущаю своим домом Англию. Она меня вырастила, я ей очень благодарен за образование, за менталитет. Вот встреча с Англией очень повлияла на мою жизнь. Имея этот опыт, я смотрю на Россию, на людей немножко с другой стороны. Я живу здесь лет десять, уже обрусел, но до сих пор сталкиваюсь с тем, что есть этот конфликт менталитетов.

В России не уважаются границы, privacy. Русские считают, что с англичанами невозможно дружить, что они такие чопорные и закрытые. На самом деле это не так. Период вхождения в дружбу у англичан происходит намного дольше, и у них есть уважение границ. Наблюдая же за русскими, могу сказать что одна из основных черт – это «авось». Я помню кризис 2008 года, и мой папа говорил: «Не, щас все отскочит назад, все будет нормально». И все взрослые вокруг говорили то же самое, хотя даже мне в мои 18 лет было понятно, что сейчас все пойдет прахом. Так оно, собственно, и случилось.

Сейчас я уже не пишу на английском, потому что чувство языка потеряно. Вопрос, хочу ли я снова вернуться в Англию, болезненный для меня, – да, хочу.

В моей жизни были настоящие Музы. Это не значит, что мы были вместе. У меня есть целые циклы, посвященные отдельным женщинам. Были и мимолетные истории, которые тоже вдохновляли на какое-то творчество, давали ощущение, что я должен о них рассказать, как-то резюмировать. Мы, мужчины, очень ленивые. Нам дают толчок женщина, любовь.

Большинство моих историй основано на личных чувствах. Я сейчас пишу про очень тяжелое время в моей жизни. И мне приходится вернуться туда, я снова начинаю переживать. Я писал два дня и потом проснулся в аду, внутри было все настолько темно и бесцветно, что я лежал где-то до 2 часов дня и смотрел в потолок. Не знаю, почему я решил вернуться в прошлое. Меня как-то само вернуло: я засыпал, и вдруг в голове начал наворачиваться текст. И я, конечно, сел за компьютер и начал его писать.

Сам по себе текст очень терапевтичен. Часто мне приходят отзывы, что после прочтения моих историй возникает ощущение, как будто прошел психотерапевта. Хотя когда я это все писал, никаких психотерапевтов в моей жизни не было. Кроме тех случаев, когда сами психотерапевты обращались ко мне с просьбой помочь разобрать какие-то кейсы. Но я не профессионал.

Я очень много учился. Я считаю, что чем больше ты учишься, тем лучше. Я не всегда рассказываю о своем образовании, чтобы собеседник напротив чувствовал себя комфортнее. Я кинорежиссер по образованию, которое получил в Англии, и кинорежиссер по психотипу, а все кинорежиссеры – это изначально писатели. Также я продюсер кино и телевидения – это я уже в России учился, в КиТе. Еще изучал историю искусств в Кембридже.

Меня периодически спрашивают, откуда в моих текстах такие интересные речевые обороты. Да просто так выхватывает голова. Кстати, когда у меня были сомнения насчет этого и я думал, как мне захватить вдохновение, понять, как оно работает, и взять его в свои руки, а не чтобы оно меня брало, Вася Быков мне сказал: «Расслабься, просто так работает твой мозг, ты будешь всегда так писать, не парься». Мы же живем и ходим, смотрим, слушаем, говорим, и эта информация просто в меня впитывается. У меня есть блокнотик, куда я всегда что-то подзаписываю. Иногда это помогает вдохновению, когда нужна передышка, и я всегда могу оттуда что-то взять – это уже такая ремесленная техника.

Я только недавно начал любить свои работы. Меня всегда увлекал процесс, поэтому я не всегда понимал, насколько можно читать то или иное произведение. Из любимых у меня, например, «Не поехала» – есть такая короткая проза, я считаю, что она неплохая. Еще есть такой текст – «Кто придумал это ваше «расставаться». Есть тексты, про которые я точно знаю, что они проверены и хороши. Я уже не спешу, когда их читаю. Раньше мне во время читки говорили: «Тормозни, ты слишком быстро их читаешь!». А я не понимал, что читаю их быстро, потому что хотел побыстрее закончить, так как считал их занудными. Сейчас я занимаюсь только прозой, осенью выйдет моя первая художественная книга, а весной вторая, а следующей осенью третья. Это будут сборники рассказов.

Не могу сказать, что у меня есть любимые авторы. Есть книги, которые я выделяю. Потому что не всегда все попадает в точку, что-то бывает чуть слабее. Это нормально. У меня тоже есть проходящие тексты. Вот, например, Сартр «Тошнота» – перечитываю третий раз точно. По языку мне нравится Курт Воннегут. Я сейчас разыгрывал книгу «Колыбель для кошки», я считаю, что каждый пишущий человек должен ее прочитать. Я думаю, гениальность не в том, про что ты рассказываешь, а в том, как ты это делаешь. И «Колыбель для кошки» – это про «как», и смысла там очень много. Глубокая и тонкая книга. Из русских, конечно, очень богатый язык у Набокова – супербогатый и русский, и английский. Конечно, мы очень простые по сравнению с людьми того времени. Понятное дело, что я читал «Мастера и Маргариту». Я прочитал ее лет в 11 и уже тогда увидел переход, когда Булгаков начинал писать про любовь: язык становится легким, парящим. Мне нравится, когда автор начинает закручивать, играть со словом – талант его настолько велик, что он заигрывает с ним. Также лет в 11 мама мне дала в руки книгу Буковского со словами: «Возьми, сынок, тебе очень понравится». И мне действительно очень понравилось. Помню, я читал какие-то короткие рассказы. Хороший у него язык. Он пишет до точки, ничего лишнего. Грязный реализм. Еще есть такая книга «Спроси у пыли» автора Джона Фанте. Тоже такая книга на разрыв – видно, что написана в отчаянии и пьянстве.

Вообще, я читаю книги, которые наполняют мыслями, вопросами, знанием. Например, научпоп. Это книги, которые помогают мне понять себя и мир лучше. Я делал подкаст совместно со «Сторителом», мы разбирали Конрада Лоренца «Агрессия, или Так называемое зло», Луиджи Зойя «Отец», «Тысячеликий герой» Джозефа Кэмпбелла. Есть такая книга «Человек убежденный. Личность, власть и массовое движение» – просто бери ее и делай революцию. Не знаю, как ее опубликовали. Я думаю, что каждый должен ее прочесть. Если бы ее прочел каждый десятый в России, то все резко бы поменялось. Люди бы осознали те вещи, которые происходят вокруг, они бы не смогли жить в той реальности, в которой живут.

Понятно, что я читал Фрейда, Ницше. Одна из моих любимых книг «Антихрист». Мысль Ницше вообще никак не попадала в то время. Он был настолько впереди всех, что, наверное, отчасти поэтому сошел с ума. При этом, когда ты читаешь его текст, ты понимаешь, насколько он образован, какой у него шикарный хлесткий юмор. «Так говорил Заратустра» тоже стоит всем почитать.

Если говорить о книгах о любви, об отношениях мужчины и женщины, то не могу сказать, что прочитал на эту тему много книг. Все внутри оказалось.

Анастасия Татулова

Идейный вдохновитель и владелец сети семейных кафе-кондитерских «АндерСон»

Какие встречи меня меняли? Полезно иногда такие вопросы задавать – мы же в обычной жизни бежим-бежим и не задумываемся над какими-то вещами. Мне кажется, самая главная встреча, которая на меня повлияла, – это встреча с моим папой. Во мне очень много от папы, в том числе и этот сложный характер, когда невозможно ограничиться просто перестановкой мебели в квартире, а нужно мир вокруг менять. Я, может быть, и хотела бы, чтобы этого во мне не было, потому что тогда моя жизнь была бы намного спокойнее, но деваться некуда.

Папа очень много всегда работал, меня всегда последней забирали из садика, а сестру из яслей. Папа говорил: «Я Родине служу», и к этому нужно было относиться с пониманием и уважением. Мне кажется, все идет оттуда – из детства. Хотя я вот думаю иногда: он ведь Родине служил, а где сейчас эта Родина? Хочется ее как-то тряхнуть, сказать: «Ты чего подводишь меня?».

Мой папа из династийной военной семьи. Он начинал службу на Севере, испытывал подводные лодки, строил их – он был инженер-кораблестроитель. Он ушел два года назад в звании вице-адмирала, похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. Папа был совершенно незаурядным человеком, которого всегда волновали не собственные интересы, а чтобы было «как нужно». И меня он воспитал так же – я не могу заниматься только собственной жизнью.

Какие еще были встречи… Я вообще не очень люблю общаться, я интроверт, причем такой настоящий. И раньше, когда меня запихивали куда-то – на учебу, тренинг или еще куда-нибудь, и там нужно было за руки со всеми взяться, со всеми познакомиться, для меня это было кошмаром всей жизни. Мой личный персональный ад – это когда всех согнали в одно помещение и заставили обниматься. Когда я куда-то езжу, я очень расстраиваюсь, если меня узнают. А сейчас это стало еще критичнее, потому что узнают больше, и я очень от этого страдаю. Я сама в себе, я не хочу ни с кем общаться, не хочу, чтобы меня дергали с какими-то вопросами.

Мне не доставляет удовольствия общение с людьми. Я с гораздо большим удовольствием читаю книжки, мне писать легче, чем говорить. Но когда-то я начала задумываться, что если сделать над собой усилие и преодолеть момент первого знакомства, то жизнь приобретет другие краски. Каждый человек несет что-то, чему я могу научиться. И с того момента, как я начала это осознавать, качество моего общения стало несоизмеримо выше. Это произошло во многом благодаря «Сколково», там я впервые подумала, что общение – это важно.

Я училась на факультете журналистики в МГУ и была так себе студентом. Да и время такое было, когда никто не учился. Это была ужасная нищета – начало 90-х. Каждый – и студенты, и преподаватели – зарабатывал деньги как мог, чтобы на батон хватило. Поэтому понятие «студенческие годы» меня не затронуло – не осталось ни позитивного следа, ни каких-то полезных для жизни вещей.

А первое мое настоящее студенчество случилось в сорок лет, когда я поступила в «Сколково». У меня были опасения, что там тоже будут все активные, будут кричать «давайте», пить по ночам и тому подобное – я совсем не такая и так не люблю. Первые два дня мне каждые пять минут хотелось уйти, но я это пересилила и поняла, что это невероятно круто, когда ты попадаешь в самообучающееся сообщество. То есть ты учишься от других людей даже больше, чем от преподавателей. Это очень многое изменило во мне, я на очень многие вещи стала по-другому смотреть.

Из самого полезного, что со мной случилось в «Сколково», было то, что в моей маленькой группе было два человека-собственника и два человека – генеральных директора. Я сначала подумала, что это странно – я же с предпринимателями хотела общаться. А потом поняла, что это, в принципе, самое ценное, что случилось. Я получила взгляд других людей, увидела, почему им непонятно, что предприниматель говорит, почему они считают предпринимателей чокнутыми. Этого ведь много в российском бизнесе – когда генеральные директора или топ-менеджеры говорят: «Да он вообще всю компанию развалил, он микроменеджментом занимается». Такие стереотипные вещи очень часто повторяются. А в «Сколково» мы проработали вместе пять месяцев, и эти люди, которые работали с нами как с предпринимателями, стали понимать, почему предприниматель делает те или иные вещи, почему кажется, что он делает какие-то нелогичные вещи или меняет направление. С одной стороны, топ-менеджеры многое поняли, а с другой – я поняла, что мне нужно по-другому разговаривать, по-другому доносить информацию. Это очень помогло и в развитии моем, и в развитии компании.

Я несколько лет назад дошла до понимания того, что человеку всегда нужен второй. В бизнесе и вообще в любых партнерских отношениях он должен быть. Если ты первый, то у тебя должен быть второй, если ты второй, то у тебя должен быть первый. Один стратег, второй тактик, один визуал, другой аудиал – это очень важная штука. Например, я очень хороший стартапер – я могу придумать, быстро реализовать, но при этом я плохой операционщик. И когда я пытаюсь заниматься операционкой, все вокруг меня мучаются, потому что я это пытаюсь делать так же, как я стартаплю. Мне нужно все быстро – чтобы «дедлайн вчера», а в операционке нужен человек, который идет за тобой. Можно провести аналогию со вспахиванием земли: ты идешь, пашешь, а за тобой кто-то сразу сеет. В невспаханную землю посадить нельзя, а если будешь только пахать, у тебя тоже ничего не вырастет. Поэтому важно, чтобы был второй. Мне очень повезло со вторым – я с ним работаю уже одиннадцатый год. У меня в компании есть генеральный директор и мой партнер, которого я позвала работать со мной десять лет назад, и он все это время работает вторым и прикрывает тыл очень здорово. Очень важно, когда у тебя за – спиной есть человек, который подстрахует, когда ты падаешь.

Касательно коммуникации между генеральным директором и собственником самое важное, что я поняла, – это что есть очень большое сопротивление. Когда ты толкаешь куда-то компанию или команду, когда говоришь: «Побежали туда, там за горой есть озеро!» – ты почему-то знаешь, что там есть озеро. У предпринимателя есть какой-то ген, который ему позволяет видеть немного по-другому. И он точно знает, что там есть озеро. А люди, которых ты зовешь бежать, озера не видят, они видят только гору и говорят: «Ты с ума сошел? Мы сейчас разобьемся». И нужно уделять этому внимание, особенно в начале работы команды, когда они с тобой еще никуда не бегали и поэтому думают, что ты тащишь туда, где все сейчас разобьются. Это, наверное, самый очевидный пример. Он очень простой, но этого никто никогда не делает, потому что кажется, что все и так друг друга отлично понимают.

Для понимания нужен диалог, и его нужно учиться выстраивать. Это тоже сложно. Нужно понимать, как нарабатывать доверие. Еще важно, чтобы люди, стоящие за собственником, понимали, что они не тащатся сзади вагоном, а идут в связке, как альпинисты. Это значит, что ты человека наверху тоже страхуешь, – ты не ждешь от него, что он тебя будет вечно спасать, тянуть. В противном случае это хреновое партнерство. Как в браке – если ты что-то все время требуешь от человека, то это деструктивно. Надо понимать, что связка должна быть выгодной, комфортной и безопасной для двоих людей. А если один считает, что только второй ему что-то должен, связка не идет или идет ограниченное время, а потом с треском падает.

Так как я интроверт, я всегда считала, что я какой-то не такой предприниматель. Каким должен быть предприниматель? Как Тиньков или Илон Маск – харизматичным, который выходит на трибуну и всех зажигает. А для меня самое страшное – это корпоративные мероприятия. Я, конечно, это все делаю, но мне это адски тяжело, мне потом два дня нужно просто лежать молча.

Меня однажды спас Рубен Варданян, даже не зная этого. Я как-то была на очень маленькой, камерной лекции, и он сказал две вещи, которые меня спасли. Я думаю, эти вещи могут предпринимателям помочь, я всегда стараюсь этим делиться. Варданян сказал, что почти все хорошие предприниматели, которых он знает, – интроверты. Я так обрадовалась: «Боже мой, я не псих!». А еще он сказал, что предпринимательство – это некоторым образом шизофрения. У предпринимателя особым образом устроен мозг, и такой человек действительно ненормальный. С этим просто нужно смириться. И тем людям, которые живут с предпринимателями, нужно понимать, что предприниматели немножко чокнутые. И самим предпринимателям нужно про себя это знать и немножко контролировать.

После этих слов мне полегчало. Я поняла, что я не одна такая и, оказывается, это научно доказанный факт. Важно ценить, когда жизнь в нужный момент притягивает нужных людей, которые говорят тебе нужные слова. Это и есть настоящее везение, а без везения предпринимателю вообще ни-куда.

Книжные персонажи, которые больше всего на меня повлияли, – это Карлсон, Винни-Пух и Ослик. На мой взгляд, эти книжки – великие, они в любом возрасте актуальны. Карлсон умеет оставаться пусть и эгоистичным, но ребенком, с прикольным взглядом на мир. Это очень классно, когда взрослые люди умеют играть. Мы часто видим это в кафе: придумаем какие-нибудь мульки вроде бы для детей, а они на самом деле все для взрослых, потому что взрослых заколебала их взрослая жизнь.

У нас в стране так много серьезного. У нас даже праздники серьезные: «День независимости», «День Конституции», 1 Мая, 9 Мая. Мы живем все время в каком-то отчаянии. А у других людей в мире очень много позитивных праздников. Например, в Голландии есть «День флажков» – это день, когда привозят первую селедку. Я селедку страшно люблю и много лет езжу на этот праздник. И этот праздник ни про что – он просто про селедку. Просто люди выходят потусоваться. А у нас нужно отмечать Великую победу великого народа… Я победу не умаляю, но я считаю, что нам нужны другие праздники и другие радости. Нам нужно в какой-то другой цвет покрасить подъездные стены, иначе радости вообще нет. А если ее нет, то зачем жить?

И в равновесие этому всему есть Ослик. Я, когда впадаю в отчаяние – почему я в таком унынии живу, все время пытаюсь не скатиться в Осла. В «Винни-Пухе» есть много великолепных выражений, их просто не все знают. Например, там есть момент, когда Ослика затащило в водоворот и он кружится под мостом в этом водовороте, и никак не может выплыть. А сверху стоят Пятачок с Винни-Пухом, и Винни-Пух говорит: «Ослик, давай мы будем сейчас кидать в тебя камнями, чтобы тебя прибило к берегу?». Ослик отвечает: «Если я захочу, чтобы меня прибило камнями, я вам об этом сообщу». Эта книжка с очень тонким стебом – таким хорошим и добрым.

Я очень люблю детские книжки, при этом я очень много читаю и бизнес-литературы, и прочее, но в детских книжках есть много того, чего не хватает стране – тонкого радостного стеба. Это особенно актуально, когда вообще не хватает радости. А иногда просто хочется радости: шампанского по утрам, море послушать, на лавочке посидеть, чтобы просто солнце было.