Текст книги "Дари"

Берег счастливых людей

Владивосток, 2021 год.

Как-то гуляю я по берегу счастливых людей. Осень. Холодные ветра до нас ещё не долетели, и воздух обнимает меня своей теплотой. Будний солнечный день. Сегодня счастливых немного. Иду вдоль кромки моря. Рассматриваю ракушки, удивляюсь их космической красоте, любуюсь зелёными прозрачными водорослями. Над головой летают счастливые чайки. Большие ракушки раскрыли свои объятья и украсили побережье необычными цветами чемоданчитой формы. Навстречу мне идёт мужчина в оранжевой куртке и, прикрыв глаза, улыбается. Улыбается не мне, а этому счастливому солнцу. «О, это берег счастливых людей!» – подумала я. Его улыбка моментально перепрыгивает ко мне, и я, напевая красивую мелодию и проваливаясь в счастливую песочную нирвану, иду дальше. Меня обгоняет счастливая парочка. Она – в лимонной жилетке, а он – в красной куртке, и оба друг другу улыбаются. Да тут собрались одни счастливые оптимисты! Я тоже в жёлтой куртке! Включаю художника. С высоты птичьего полёта на побережье гуляют в основном жёлтые, оранжевые и красные точки. Хотя… Вот ко мне приближается женщина в чёрной куртке. На голове капюшон, глаза не спрятаны под очки, лёгкий шарфик на шее. Идёт и улыбается мне такой хорошей, доброй улыбкой. Тоже счастливая.

Какой замечательный берег! Вот две дамы ругаются на своих «Леонардо». Не понимают, что на счастливом берегу невозможно не поваляться в песке, не набрать его во все карманы, не обсыпать песком друг друга. А ещё очень хочется построить крепость, а мамы не могут понять элементарного – очень нужна вода! Вот она, счастливая, рядом! «Море, поиграй с нами!» – кричат счастливые «Леонардо» и убегают от его неспешных волн. А был бы счастлив Леонардо из Винчи на этом берегу? Или время для этого «идеального» человека было на вес золота? И поэтому он предпочёл счастливый остров вдали от детей и семьи? Во мне, кажется, проснулся грустный философ. К счастью, мы ещё можем видеть то, что видел Леонардо 500 лет назад! У нас тоже есть берег счастливых людей. А вот что мы на этом счастливом берегу увидим, вот это уже загадка для каждого счастливчика. Может – крылья и «взлетим», а может – разрушенные замки из песка. «Грусть, уходи, что ты ко мне прицепилась?» Вот показались чёрные «вороны». Они похожи на людей в чёрных футлярах. Их двое: мужчина и женщина. Чёрные куртки, затянутые капюшоны на лицах и чёрные-пречёрные очки. Глаз не видно, и на лицах «маски».

– Не отдавай меня им! – закричала улыбка, – Я боюсь их!

– Не бойся, – успокаиваю я улыбку, – возможно, они только приехали на счастливый берег, и их души так спрессовались от городской суеты, что разучились улыбаться. Дай им время раскрыться.

– А может, это «Люди в чёрном»? – ляпнула фантазия.

– Фантазия, где твоя фантазия? В кинофильме «Люди в чёрном» Барри Зонненфельда стирали из памяти что-то страшно-космическое, а в счастье – что плохого?

– Извините, – тихо промолвила фантазия, – копир включился.

– И вправду что-то стёрли. Тоску навеяли, – сказала я вслед удаляющейся парочке.

«А где же тот мужчина в оранжевой куртке? – устремив взгляд вдаль, я пыталась разглядеть яркую оранжевую точку. – Он, наверное, местный гуру. Он-то может рассказать, как аккуратно стереть пыль с души, как правильно проветрить, просушить её от сырости, как зашить дырки, оставленные грызунами, и залатать места, съеденные молью. А потом подставить душу под солнце и зарядить её светлой здоровой космической энергией».

– О, квадрокоптер! Наверное, кому-то захотелось посмотреть на берег счастливых людей с высоты.

Интересно, как к этому относятся счастливые чайки?

Иду дальше. Эхо стало доносить до меня, отрывчато и не разборчиво, чью-то песню. Казалось, что кто-то поёт молитву на каком-то восточном языке. Присмотрелась: на горизонте у самого берега моря сидел мужчина. Он вытянул вперед ноги и немного покачивался вперёд-назад. Стала подходить ближе и различать отдельные слова. Мои уши уловили отборные маты.

«Наверное, это сумасшедший решил поговорить с морем один на один», – подумала я. Приблизилась ещё ближе и уже смогла рассмотреть внешность возмутителя спокойствия. Это был молодой мужчина лет тридцати пяти, с комплекцией греко-римского борца. Он был одет в чёрный спортивный костюм, был чист и опрятен. Его рыжие короткие волосы на непокрытой голове ярко искрились на солнце.

Он, то пел, то кричал. Кричал во весь голос, так надрывно до хрипоты, что его душа выворачивалась наизнанку без остатка, и ветер развивал её как истрёпанный сражениями боевой флаг. Подойдя совсем близко, я не сразу узнала песню, которую он исполнял. Огненный пришелец исторгал в пустой воздух «Песню Бена» на слова Марка Соболя и музыку Моисея Вайнберга:

«Простите солдатам последний грех, и в памяти не храня, печальных не ставьте над нами вех, какое мне дело до всех до вас? А вам до меня?».

Он не замечал окружающих, так как очень глубоко нырнул в себя и не работал на публику. Ему не нужны были аплодисменты, и он не вопрошал жалости. Я не слышала его слёз. Он просто, по-мужски, что-то выплёскивал из себя.

Его песня сразу прыгнула мне на язык, и я сменила свою пластинку. Я всё отдалялась от него, а эхо ещё долго доносило до меня сильное рычание этого могучего «Атланта».

– Мне хочется плакать, – сказала улыбка.

– Поплачь, раз хочется, – ответила я.

А вот и собака-улыбака! Собаки здесь тоже счастливые. Правда, не все. Забегают иногда бездомные собаки с грустными и просящими глазами.

Иду дальше, а меня муж на скамейке с улыбкой встречает.

– Здесь находится берег счастливых людей, – говорю я и целую его. – Ну что, поехали домой?

– Уже домой? – с грустью спрашивает улыбка.

– «Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь», – цитирую улыбке знаменитые строчки Николая Заболоцкого.

– Что? И ночью тоже? – решила уточнить улыбка.

– Ладно. Ночью буду спать, – успокоила я её.

Кто-то, прочитав рассказ, скажет: «Бред сивой кобылы». Кто-то спросит: «А где он, этот берег? Хочу туда!» И только мужчина в оранжевой куртке, прочитав рассказ, улыбнётся, ведь он знает, где находится эта точка во вселенной. А в вашем городе есть берег счастливых людей?

Муж, как обычно, добавил свою ложку дёгтя в мою большую бочку мёда.

– Про наркоманов, что ли? – спросил он, услышав название моего рассказа.

– Да, уж… Рассмешил.

Волшебная лавка Леонардо

Опять я стою на Невском проспекте и никак не могу найти дорогу к моей гостинице. Уже в третий раз выхожу на этот перекрёсток к дому компании «Зингер», и уже не смешно. Станция метро закрыта. Завтра День города, и предприняты меры безопасности. На улице темнеет, и от ходьбы уже болят ноги. «Какой-то Бермудский треугольник», – подумала я. – Граждане, здесь у вас люди случайно не пропадали?» Наваждение какое-то. Дай, думаю, успокоюсь, присяду на скамеечку, достану телефон и попробую найти дорогу по навигатору.

Над «Домом книги» загорелся шар. «Он похож на волшебный фонарь, – подумала я, – значит, Ридик Холмс где-то рядом и загадочно подсвечивает обложку моей новой книги». Так, о чём он мне написал в последнем отзыве на книгу «Андерсен в юбке»? Он сравнил меня со славным Нильсом – героем сказки шведской писательницы Сельмы Лагерлёф. О чём это он? Ведь в «Андерсене в юбке» я сама спасаюсь, такая женщина с комплексом жертвы, любящая поговорить сама с собой, схватить себя за волосы и, как барон Мюнхгаузен, спасти себя любимую. Такая любительница посмеяться в тишине над своей самоиронией.

Вокруг сказочно горят фонари и зажглись витрины в доме напротив. Уходить уже никуда не хочется, так бы и сидела. На улице май. Благоухает сирень. В городе на Неве белые ночи. Много отдыхающих вокруг, счастливых влюблённых парочек. Трубач в белом костюме забрался на парапет, и красивая мелодия заполняет всё вокруг. Как ты прекрасен и неповторим, Санкт-Петербург! И как тебе идёт этот счастливый адреналин, которым насыщен твой воздух.

Включила навигатор на телефоне, вбила адрес гостиницы и пошла.

В чужом городе трудно ориентироваться, вот и иду тупо по прибору. Захожу в арку какого-то старого дома и вижу сбоку вывеску «Волшебная лавка Леонардо» и лестницу, ведущую в подвальное помещение. Дверь дубовая с коваными чёрными петлями и ручкой-стучалкой, а над дверью висит старинный фонарь со свечой. Надо же, совсем недавно подумала о Леонардо да Винчи, и такая встреча. «Заглянуть, что ли? А может, это эпицентр Бермудского треугольника, где пропадают люди? – подумала я. – Пойду постучусь, может, они уже и не работают, а я боюсь попусту».

Спустилась, постучалась, дверь мне открыл мужчина невысокого роста с лицом, похожим на известного искусствоведа моды Александра Васильева. Мужчина, приятно улыбаясь, таким же приятным голосом сказал: «Я рад приветствовать вас в нашей волшебной лавке. Добро пожаловать». Надо заметить, что и в одежде хозяин лавки тоже подражал современному историку моды и источал лёгкий французский шарм. Я вошла в помещение и оказалась словно у коллекционера в гостях. Везде были разложены разные вещи, как старинные, так и современные, на стенах висели картины. На манекенах развешаны платья и шляпки. Свет был не яркий, приглушённый, кое-где горели лампы подсветки. Было тепло и уютно, пахло кофе и горьковатым запахом мандарина. У одной из стен стоял большой камин, два больших удобных кресла и маленький кофейный столик. Всё располагало для душевной неторопливой беседы.

– Приятно познакомиться, меня зовут Леонардо, – сказал хозяин лавки.

– Мне тоже приятно с вами познакомиться, меня зовут Ольга Гаутди, – ответила я.

– Что бы вы хотели посмотреть? – спросил он меня.

– Да я, собственно, заинтересовалась названием вашей лавки. Леонардо да Винчи для меня человек-загадка. Вот он меня в вашу лавку и затянул. Зашла полюбопытствовать, может, что нового увижу, восхищусь. Я в вашем городе несколько лет назад посетила выставку «Тайны да Винчи» в Петропавловской крепости. Вот так же, как сегодня, зашла в арку и неожиданно для себя увидела вывеску «Тайны да Винчи».

– И как, выставка понравилась?

– Очень, – ответила я.

– А волшебство было?

– Было. В самом конце экскурсии мне было предложено посетить зеркальную комнату Леонардо да Винчи. Она была представлена экскурсоводом как комната чудес. Что надо зайти в комнату, загадать желание, и оно сбудется.

– И что, сбылось?

– Сбылось.

– Значит, Леонардо вас любит, Ольга.

– Можно сказать и так.

Я медленно ходила по помещению, как по музею, и рассматривала экспонаты.

Моё внимание привлекло красивое платье с лейблом «Кожа от Китюр».

Оно всё было перфорировано дырочками разного размера и разной формы, такое элегантное, изысканное, филигранное и напомнило мне красивую бурую морскую водоросль.

– Какое красивое. Порой кажется, что дизайнеру и выдумывать ничего не надо. Достаточно просто прогуляться по берегу моря и найти нужные принты и фактуры для своих моделей. А дайвинг в тёплых морях? Это же показ мод! Там и фантазию будить не надо – она сама тебя разбудит, – сказала я.

– Хотите его примерить? – неожиданно для меня предложил Леонардо.

– Оно ведь, наверно, ужасно дорогое. Вы разрешаете мерить такие коллекционные вещи?

– Только для вас.

Я прошла в примерочную. Как только я его надела, я провалилась в жуткую депрессию и стала погружаться в серый. «Что это? Ведь оно такое красивое?» – роились мысли в мозгу. «Когда всплывать? У меня уже заканчивается воздух, мне нечем дышать!» – стучало в голове.

И вот, когда казалось, что уже всё, тону, я вдруг задышала. Это хозяин лавки, наблюдая за моим состоянием, расстегнул молнию на спине и освободил меня от оков платья.

– Что это было? – спросила я Леонардо. – Оно живое, что ли?

– Не совсем, оно просто – волшебное.

– В чём же его волшебство? Кто такое купит? Я чуть не умерла в нём, – с возмущением сказала я.

– Вы не поверите, но оно пользуется большим спросом.

– У кого же? – не сдавалась я.

– У чрезмерно счастливых людей.

«Странно звучит», – подумала я и медленно произнесла: – Чрезмерно счастливых…

– Счастье и несчастье – это как две противоположности. А поскольку некоторые граждане хотят быть постоянно счастливыми, то платье – это быстрый вариант почувствовать несчастье. А мы живём в мире скоростей – этим и объясняется спрос.

– Так ведь тут дозировку надо знать, умереть же можно?

– Можно, и умирают. Хотя к каждому платью прилагается подробнейшая инструкция по применению. Некоторым кажется, что если больше глотнуть несчастья, то можно и счастье потом дольше чувствовать.

– А у вас тут булгаковской чертовщинкой попахивает, – сказала я.

– Могу отсыпать немного, только для вас.

– Спасибо, у меня своя есть, – сказала я смеясь.

– А уголёк от сердца Данко вам не продать?

– О, у вас и Максим Горький побывал? Ко мне он тоже захаживал и отсыпал несколько угольков лет в семь.

– В семь? Это как? – спросил удивлённый Леонардо.

– Мама прочитала мне «Легенду о Данко» Максима Горького перед сном. Зажгло так, до сих пор периодически пшикаю водой на угольки, чтобы сильно не разгорались.

– А что же плохого в угольках Данко?

– Плохого ничего нет, но жить с ними тяжеловато. Представьте, что вам периодически кто-то в знак благодарности наступает на сердце и спрашивает: «А кто тебя просил выводить меня из леса, меня вполне всё устраивало?» «Так вы ж там погибли бы?» – спрашиваешь в ответ. «Возможно, – говорят тебе, – но ведь не погибли?»

Вот и начинаешь иной раз задумываться. Может, и вправду проще накрыть уголёк равнодушным взглядом и пройти мимо? Не помогать, когда не просят? Может, свобода не так проста, как кажется на первый взгляд? Недавно вышла вечером с собакой гулять. Иду по парку, смотрю, под деревом на земле сидит немолодая женщина в белой юбке. Темно уже, думаю, может, плохо человеку стало, спрашиваю: «У вас всё хорошо? Помощь не нужна?», а она мне таким счастливым голосом: «У меня всё хорошо!» «И слава Богу!» – также радостно подумала я. Вечно я приключений себе на одно место ищу.

Может, некоторые люди жалуются не потому, что им реально плохо, а потому, что у них такой стиль жизни? Зачем напрягаться, что-то созидать, поплакал – и всегда найдутся добрые люди и ещё уговаривать тебя будут принять помощь.

В дверь лавки кто-то постучался. Хозяин подошёл к двери и вернулся с запиской.

– Вам просили передать, – сказал он и протянул мне записку.

– Мне? Странно. Никто ведь не знает, что я здесь.

Развернула записку, читаю: «Я передумал. Меняю название новой книги на „Берег счастливых людей“, и пожалуйста, не пытайтесь спасти мир. Он об этом не просит. Ридик Холмс».

«Ха-ха! А всё-таки как он меня чувствует!» – подумала я.

– От кого это?

– Да есть у меня один знакомый волшебник Ридик Холмс, помогает мне по-дружески: освещает светом волшебного фонаря обложки моих книжек.

– Так вы писатель?

– И да, и нет. Вроде пишу рассказы, но это как наваждение, что ли. Хобби. Пишу только тогда, когда очень-очень захочется написать. Пишу, как чувствую. У меня даже было сомнение по этому поводу. Писать и ошибаться или не писать и не ошибаться. Писать стала совсем недавно. Началось всё со стихов. Просто полетели.

– И что, выбрали писать и ошибаться?

– Да. Есть у меня одна знакомая. Для меня она явилась человеком, который открыл клетку, где сидела моя жар-птица, и выпустила её на волю.

– Интересно, поделитесь историей?

– Произошло это лет десять назад. Вернулась я из санатория домой с жутким желанием рисовать. Сидит во мне это желание и никак не может вырваться на бумагу.

Тут мы с этой знакомой случайно созвонились, и я, зная, что она художник, говорю:

– Рита, я так хочу рисовать.

– Хочешь – рисуй! – отвечает мне она.

– Я не могу решиться, ведь всему в этой жизни надо учиться. Леонардо да Винчи советовал сначала досконально изучить предмет, окунуться в теорию, а уже потом приступать к практике.

– У меня скоро будет мастер-класс по рисованию правым полушарием, приходи, – пригласила она меня.

Я пришла и открыла для себя ещё один новый мир. Мир путешествия в картинку. Рита попросила присутствующих взять альбомный лист, разрезать его на четыре части и подготовить листки к рисованию, замазав их белой гуашью. Картинки мы рисовали очень быстро, чтобы не успел включиться наш разум. «Вы не должен думать в этот момент, что хотите нарисовать, – говорила нам она. – Можно рисовать зигзагами, спиралями, прямыми, просто штрихи, менять цвета, короче – творить всё, что вашей душеньке угодно». И мы творили. Когда рисунки подсохли, Рита предложила взять каждый рисунок в руки: «Что вы видите на картинке? Какие ассоциации рождаются? Дорисуйте и дополните образ». Так у меня родились картинки «Золотинки солнца», «Сёрфингистка», «Жар-птица», «Шаманка» и другие. А теперь мои картинки, пролежав десять лет в альбоме, красуются на обложках моих книг. Правда, «Сёрфингистку» я вставила в рамку и подарила своей подруге на день рождения. Ребята из «Ридеро» советуют не терять индивидуальность, вот и стараюсь.

– Выходит, Леонардо тоже ошибался? Иногда нужно просто себе разрешить? Или просто начать творить, а потом потихоньку двигаться к совершенству? Вы до сих пор рисуете?

– Я уже давно не рисовала, работа потом вновь накрыла с головой, а творчество не терпит суеты. Из этой истории я вынесла, что главное – начать и не бояться впускать в себя творчество. Ведь человек счастлив, когда сумел себя в чём-то реализовать. А Леонардо просто жил в другое время, наш век – мир широких возможностей, и грех не воспользоваться ими в плане самореализации.

– Не хотите ли кофе?

– Не откажусь.

Он поставил на столик две маленькие чашечки с блюдечками и включил кофеварку. Чашечки были из костяного белого фарфора, очень лёгкие, а с их поверхности на меня смотрели японские драконы, умело нарисованные мастером в перламутровых тонах фиолетового, розового и серого.

– Красивые, – сказала я, – надеюсь, они без волшебства?

– Как это? С волшебством, конечно, – сказал, загадочно улыбнувшись, хозяин лавки.

– Я после платья под впечатлением.

– А, это вам урок. Не надо примерять чужие платья, носите свои, – с назиданием произнёс Леонардо.

– Так кабы знать, где свои? Сразу и не поймёшь, – ответила я.

– Неправду говорите, вы его сразу почувствовали. Как только стали надевать. Я же наблюдал за вами. Почему не доверяете своим чувствам? Почему не остановились? – спросил хозяин волшебной лавки.

– А почему вы меня тогда не остановили? Вы ж знали, что же дальше со мной будет, – спросила я с укором.

– Знал, но очень хотел, чтобы вы обожглись о серый и в будущем обходили его стороной, – ответил Леонардо.

– Не очень уместно в гостях вспоминать такие истории, вы уж простите меня за мою болтливость, но всплыло в памяти. Знакомая моя как-то перед отъездом из Москвы решила прогуляться по старинным улочкам, насладиться атмосферой столицы. Зашла в магазинчик, купила сувениров родным, и тут к ней парень пристал, да такой репей оказался. Не может она от него никак отбиться. Парень ей и говорит: «Давайте хоть кофе с вами выпьем, приглашаю, вот как раз и кофейня». «Господи, как достал!» – подумала она и согласилась. Зашли в кафе, сели за столик. «Очнулась, – говорит она. – Сижу я за столиком – ни сумки, ни денег, ни паспорта, ни билета на самолёт, ни пакета с сувенирами». Вором-клофелинщиком парень оказался, она даже не заметила, как он ей в кофе снотворное добавил.

– А… Всё-таки боитесь со мной кофе пить? – и подмигивает мне.

– Так, времена какие, уже не знаешь, как людям доверять.

– Ну вот что за женщина? Ночью в подворотне зашла в волшебную лавку, сомневается, но пьёт кофе с незнакомцем, при этом рассказывает страшную историю и спрашивает у незнакомца: «Дяденька, вы же меня не отравите? Ведь я так верю в волшебников». Конечно, не буду я вас сейчас травить, ещё хочется немного порадоваться вашей вере в чудеса. Для меня вера в чудеса как бальзам на сердце. Как для автора отзыв читателя. Вам со сливками? – спросил хозяин лавки.

– Да, лейте уж ваши сливки. Гулять так гулять!

– О, уважаю. Включили храброго зайца?

– В жизни важно вовремя расслабиться, чтобы не организовать себе психологический затуп. Страх, волнение, суета уходят куда-то, и как-то всё само собой налаживается. У меня даже вещи потерянные быстро находятся, стоит просто отпустить потерю и сказать: «Значит, кому-то нужнее».

– Ладно, пейте кофе, будем считать, что оно придаст вам смелости. Смелость ведь вам не помешает?

– А как смелость может помешать? Она добавит моей решительности только шарма и сообразительности. Ведь страх порой парализует разум.

– Ну-ну, – засмеялся мой собеседник, – вы пейте, пейте. А почему вы сахар не кладёте? Не любите сладкое?

На столе в серебряной вазочке лежали небольшие прозрачные кристаллы и специальные щипчики.

– А я думала, это соль. Странный сахар, похож на конфеты-леденцы.

– Вы пробуйте, пробуйте, не стесняйтесь, у нас всё волшебное, – и улыбается.

– Я пробую, пробую, смелость уже подействовала, – с улыбкой отвечаю я.

Чувство тревоги от загадочности собеседника куда-то исчезло. «Вот это кофе, – подумала я, – и вправду волшебный». Я оставила пустую чашку на столике и стала дальше рассматривать коллекцию. Моё внимание привлекло полупрозрачное платье из нежно-оранжевого шифона. Оно манило своей лёгкостью и простотой. На нём была табличка «Кожа от Гогена».

– Хотите рискнуть? – лукаво посмотрел на меня мой искуситель.

– Хочу.

– И не боитесь очередного монстра?

– Поль Гоген – один из моих любимых художников, и его картины «Белая лошадь», «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идём?», «А ты ревнуешь?» невозможно забыть. Там живёт счастье. Не думаю, что в платье поселился «Крик» Эдварда Мунка.

– А если это «кожа» не от Поля Гогена? Вы невнимательны, там разве есть имя? – спросил Леонардо.

– Да уж, я иногда читаю и вижу то, что хочу увидеть. Что, предлагаете помолиться перед тем, как надеть?

– Я смотрю – кофе работает, – радостно произнёс хозяин лавки, – примеряйте.

Надев платье, я почувствовала такое душевное тепло, вспомнила столько счастливых моментов своей жизни, что разрыдалась.

– Снимайте платье не торопясь, с ним тоже надо осторожно. Пожадничаешь – и сойдёшь с ума.

– Каких два разных платья. Не знаю, как «От Китюр», по-моему, так баловство одно, а «Кожа от Гогена» – сказка! Эти два платья я бы сравнила с мёртвой и живой водой.

– Вы упомянули картину «Крик» Эдварда Мунка. Вы тоже считаете, что он сумасшедший? – спросил хозяин лавки.

– Нет, на мой взгляд, сумасшедший человек никогда не напишет про себя, что он сумасшедший. Это действительно крик, крик души от боли, от потери близкого человека. Хотя где та грань, за которой окружающие начинают считать тебя сумасшедшим? Наверное, эту картину может почувствовать только человек, который пережил эту боль или очень рядом соприкоснулся. Как мать в книге «Её». Тогда эта эмоция станет понятной, и ты перестанешь её бояться и сможешь восхититься творением художника.

– А вы не путаете художников, Ольга? Может, вы опять видите то, что хотите видеть? Я читал, что Эдвард Мунк, прогуливаясь с друзьями, был напуган кровавым закатом, и раздался «Крик», а вот «Чёрный квадрат» Казимира Малевича – это, возможно, эмоция от потери близкого человека. А у вас картина «Чёрный квадрат» какие вызывает эмоции? Вы её видели?

– О, это целая история. Как-то в гости пришла одна моя хорошая знакомая и говорит: «А знаешь ли, есть мнение, что «Чёрный квадрат» Малевича – это изображение солнца». Я опешила от такой ассоциации и ответила ей, что для меня это некая рамка, из которой мне хочется выпрыгнуть. Я поделилась с ней своим новым явлением природы. «Мне полетел стих», – сказала я. «Так это ты свои стихи мне в Ватсап присылала?» – удивилась она. «А ты напиши стих про зиму», – предложила она мне. « Я, про зиму? Я не умею писать лирические стихи», – сказала я.

– И как, получилось подружиться с лирикой? – поинтересовался Леонардо.

– Вы не поверите, но вечером пошла я гулять. На улице выпал снег. Уже стемнело. Пришла я на детскую площадку и села на скамейку под фонарь. И такое сочетание белого и чёрного вокруг, такой контраст. Сижу, и полетел стих «Зима». Его нельзя назвать лирическим, он, на мой взгляд, больше философский. Так в мою жизнь пришёл сборник стихов «Чёрный квадрат». Рамки, они ведь разные бывают.

– А вам ничего не напоминают эти строки Александра Блока: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»? – спросил Леонардо.

– Напоминают. Когда я села под фонарь, это было первое, что прилетело на ум, – призналась я. – Скажу больше: когда полетел стих, я перестала читать чужие стихи, чтобы копир не включился. Одна моя подруга высказала мнение, что ей в моих стихах не хватает рифмы и что её музыкальный слух не может этого терпеть. Ну что же делать? Это нормально – никто не обязан любить твоё творчество. Мне-то кажется, что в моих стихах есть некий ритм, мелодичность и рифма. А бывает, летит слово, которое так хорошо встанет, и будет таким хлёстким и эпатажным, но мне не хочется его использовать. Не хочется стирать картинку, уже нарисованную, и ломать содержание ради рифмы. Понятно, что стихосложению тоже надо учиться, но пока позволю я содержанию первенствовать над формой, а там видно будет.

Иду дальше и вижу следующий экспонат. В маленькой подарочной коробочке для колец в виде сердечка лежит советский пятачок, и под ним табличка «Пятак удачи».

– Ой, у меня такой есть. Он у меня с института. Я его под правую пятку в туфлю прятала на удачу, – говорю я.

– И помогал? – спрашивает Леонардо.

– Помогал, – отвечаю я, – но к нему обязательно рекомендую мандраж прикладывать.

– Это как? – спрашивает Леонардо.

– Я заметила, что если иду на экзамен с уверенностью сытой, что, мол, всё знаю, то обязательно засада какая-нибудь случится и получу обидную четвёрку. А если включу мандраж и немного сомнения, то будет пятёрка.

– А вы приглядитесь, может, это ваш пятачок и есть? – предложил мне Леонардо.

– Нет, мой пятачок дома в такой же коробочке лежит.

– Так вы же сами сказали, что видите порой то, что хотите видеть?

– А, вот вы про что. Хотите немного пофилософствовать на предмет видения? Что первично: материя или сознание?

– А кто нам помешает это сделать? – спросил Леонардо.

– Хорошо, раз вам нравится моя болтовня, слушайте. В институте у меня была преподаватель по философии. Женщина, уже перепрыгнувшая бальзаковский возраст, высокая, сухопарая, с длинными волнистыми рыжими волосами и тихим спокойным голосом. На лекциях высиживать было тяжеловато, так как философия – наука не из понятных, порой нудноватая, но как можно не полюбить любомудрие? Науку полезную и интересную.

Преподаватель мне очень нравилась, её улыбка напоминала мне улыбку Джоконды. Такая спокойная, еле уловимая улыбка, а когда она смеялась, мне казалось, что человек озаряет всё вокруг каким-то незримым светом. На экзамен по философии я шла без страха, а такое бывает со мной редко. Не то чтоб предмет я знала отлично, просто преподаватель как человек нравилась. Как-то раз я оказалась на дне рождения своей подруги, которая была меня младше на два года, и услышала рассказ её одноклассницы, которая, как оказалось, была мой сестрой по альма-матер. «Вы представляете, – говорила она, – эта преподаватель философии – энергетический вампир, она пьёт из меня энергию. Это просто какой-то ужас». «Да, уж, – сказала я, – как ты интересно рассказываешь про мою любимую преподавательницу философии».

– И что ж тут философского вы нашли? По мне, так сплошная психология.

– Меня поразили эти два портрета одной и той же женщины. Как будто я надела платье «От Гогена», а она платье «От Китюр». Как каждый человек по-разному видит и отражает реальность. Девушка была очень активной, жизнерадостной, и, возможно, спокойные вибрации преподавателя вступили в резонанс с её озорными волнами и вызвали такой шквал гнева.

– А что тут удивительного? Мир как раз и прекрасен своим единством и борьбой противоположностей.

– Так что же получается: кожа разная нужна, кожа разная важна? Кожу чужую не надевай, но пока её не наденешь – не поймёшь, что не твоя.

– Меня ваша железная логика радует всё больше и больше, – сказал Леонардо.

– Нормальная женская логика. У меня знакомая недавно на работу устраиваться пошла, и заставили её полиграф проходить. Это теперь мода у работодателей такая. Мероприятие не из приятных, я вам скажу, всякие вопросы задают, на откровение выманивают.

И вот специалист спрашивает знакомую:

– Вы умеете хранить тайны?

– Да, – отвечает она.

– А если ваша подруга поделится секретом, поделитесь ли вы этим секретом с другой подругой?

– Да, – отвечает она.

– А вы не находите, что сами себе противоречите, – опять задаёт вопрос специалист.

– Нет, я вам всё как на духу говорю, – сказала она и посмотрела на мужчину искренним взглядом.

Полиграф прошла, на работу взяли. «А почему?» – спросите вы. Отвечаю: «Потому что не врала! Секреты ведь тоже разными бывают».

Мы спокойно передвигались по лавке, рассматривая разные предметы.

– Обратите внимание на этот интереснейший экспонат. Это «Блюдце судьбы», – сказал Леонардо.

На синем бархате лежало маленькое блюдечко из тонкого фарфора донцем вверх, а на нём карандашом была нарисована чёрная стрелка.

– Не хотите соприкоснуться с ним и заглянуть в будущее?

– Представьте себе, не хочу, – не задумываясь ответила я.

– Как это? Вы с вашим любопытством и вдруг отказываетесь заглянуть в будущее? Почему? – спросил Леонардо.

– Потому что я знакома с этим изобретением ещё с детства. Женщины в нашем роду на Рождество любили собраться и погадать. Откуда оно взялось у нас – не знаю. Они доставали ватман с расчерченными кругами чисел и букв и блюдце, похожее на ваше. Потом вставали вокруг стола, каждая осторожно прикасалась к блюдцу пальцами руки. Кто-то начинал вызывать духа. «Мы вызываем дух Гоголя, ты здесь? – спрашивали они, и если блюдце начинало двигаться, продолжали спрашивать дальше: – Ты будешь с нами разговаривать?» Если Гоголь говорил «Да», то по очереди начинали задавать свои вопросы, если «Нет» или блюдце не двигалось, то уважительно прощались с духом и вызывали другого.

– Вы так интересно рассказываете, аж мурашки по телу побежали. А вы не хотите открыть гадальный салон? Я уверен, что ваш салон пользовался бы популярностью не меньше, чем моя лавка.

– Такая мысль меня уже посещала, – ответила я. – Вокруг меня образовалась целая компания одарённых женщин, и всех куда-то несёт.

– Так я не понял, планируете вы салон открывать или нет? Я бы вам гоголевских мёртвых душ предложил. Во все времена пользуются спросом.