Текст книги "Другая сестра"

Принесли апероль, и в ожидании Мики она не заметила, как вытянула через трубочку полбокала.

Мика вернулся, а Эля уже забыла, о чем они говорили до его ухода. Она не могла думать ни о чем, кроме его реакции, когда он обратит внимание на свой мобильник и прочитает сообщение. Но Мика первым делом обрадовался материализовавшемуся перед ним бокалу с темным пивом и торопливо примкнул губами к белой пене.

Эля опомнилась и, подняв бокал, торжественно объявила:

– За твою книгу! Пусть ее ждет большой успех!

– Спасибо большое. Главное – настроиться на последнюю главу. Это всегда очень волнительно.

– Представляю, – закивала Эля.

– А как у тебя? Пишешь картины?

Мика задал вопрос и машинально проверил телефон. Эля не сводила с него глаз, пытаясь прочесть по мимике реакцию на полученное сообщение. Мика быстро настрочил ответ, который Эля никак не могла разглядеть, и снова обратил внимание на собеседницу.

– У меня все прекрасно. Моя наставница, Нонна – ты знаешь ее, – очень меня хвалит.

Эля запнулась, потому что мобильник Мики снова дернулся. Он не постеснялся тут же ответить на сообщение.

– Так-так-так! И что же ты сейчас пишешь? – спросил он, все еще не отрывая взгляда от телефона.

– Портрет одной из участниц нашего клуба. У нее очень необычная внешность, она метиска. Кофейная кожа, светлые окрашенные волосы, большие глаза и, конечно же, чувственные губы. В общем, она настолько аутентична, что ее изображение само по себе никого не оставило бы равнодушным. Но Нонна сказала, что в этой работе очень хорошо заметен и мой рост.

– Что-то долго несут твой салат, – не к месту ляпнул Мика.

– Что?.. Ну-у, я бы не сказала… К тому же народу немало… А ты торопишься?

– Просто хотел вечером вернуться к роману. А до этого нужно еще заскочить в одно место.

– Я думала, ты свободен сегодня, – Эля решила не скрывать разочарования.

– Полчасика еще посидим, – успокоил ее Мика. – Я еще кофе, пожалуй, закажу.

Ровно через двадцать пять минут, еще до того, как группа, красовавшаяся на афише заведения, начала настраивать инструменты к вечернему выступлению, Мику сдуло из бара.

Эля вышла на улицу сильно обескураженной. Еще даже не успело стемнеть. Она ожидала чего угодно, но точно не того, что спустя непродолжительное время после расставания Мика не просто не поддастся ностальгии, но и сбежит со встречи с ней прямиком на свидание к новой возлюбленной.

Это было обидно, но, прислушавшись к себе, Эля поняла, что еще больнее не стало. Наоборот, появились конкретика и завершенность. Он не обижен и не хочет ее проучить. Просто взял и перевернул страницу под названием Эля. Может быть, оно и к лучшему, что она не родила от человека, который так запросто ее забыл.

Боль и ощущение пустоты переполняли ее, пытаясь вытеснить друг друга. Она стояла, растерянно глядя на проносящееся перед ее глазами Садовое, и не могла сообразить, в какую сторону ей идти. Куда вообще лучше податься в субботу в восемь вечера, когда самое короткое и неоднозначное свидание в твоей жизни осталось позади?

Вибрация телефона вывела ее из оцепенения.

– Алло.

– Элик, как ты?

– Не спрашивай.

– Что случилось?

– Он как будто бросил меня во второй раз.

– Придурок!

– Нет, он не виноват.

– Ладно, хрен с ним. Эль, что ответила Линда?

– В принципе, она не против, но у нее проблема со временем. Тоже вся в работе, как и я.

– Студия забронирована на завтра и на понедельник. Понедельник – нерабочий, День Победы. Управитесь за два дня?

– Постараемся. А ты?

– Я улетаю завтра. Сорян, девчонки, там работы непочатый край. Мишель прислала мне фотографии галереи – не те, с выгодного ракурса, которые сделал арендодатель, а отражающие реальное положение вещей. В общем, у нас меньше двух месяцев, чтобы превратить эту площадь в конфетку. Даже такой талантливой художнице, как Мишель, плевать на эстетику помещения, а мне – нет! Поэтому я завтра же ночью вылетаю в Нью-Йорк.

У Эли в груди стрельнула тупая боль: она опять одна, совсем.

– Нонночка, может, выпьем сегодня? На прощанье…

– Лапуль, я бы с удовольствием, но никак не могу. Я же только час назад увидела эти фотки. А до этого думала, что у меня впереди две недели, чтобы завершить московские дела.

– Мне будет очень не хватать тебя.

– Так, не раскисать! Настройся на серьезную работу!

– Нонна, а как же поза? В какой позе мне рисовать Линду? Ты же обещала помочь…

– Я помогла с помещением, остальное не успеваю. Форс-мажор, прости! Но на этот счет я спокойна, доверяю твоему художественному чутью.

– Спасибо, Нонна…

– Жду фотографию результата! Целую! Будем на связи! Выше голову!

6

Каждая ночь с ней была искуплением. Ее поцелуи и ласки – то нежные, то исступленные – как будто раз за разом убеждали его: «Ты не плохой, ты не причинил мне боли, не сделал ничего ужасного». В благодарность он потакал ее желаниям, не уставая, гладил ее всю в поисках новых очагов удовольствия, которое делил с ней, сливаясь в общем экстазе. Удивительно, насколько яркой и красочной может быть близость с человеком, к которому не испытываешь любви. Неужели чувство вины, радость безнаказанности и благодарность могут перетекать в такие яркие ощущения? Сколько еще доз ему понадобится, чтобы расплатиться за свой поступок, чтобы убедиться, что он не сделал ей больно, что она не держит обиды на него и его друзей, за которых он тоже чувствовал ответственность?

Но сегодня, сорвавшись к ней, он ранил другого человека – несравнимо более близкую и все еще любимую Элю. Просто в истории с ней поставлена жирная точка, размазывать которую не было никакого смысла, вот он и оставил ее одну, полную надежд то ли на счастливое воссоединение, то ли на возможность просто быть рядом. Он поступил эгоистично, что совсем не свойственно его характеру, но сделал это осознанно, ощущая всю наигранность и неестественность их встречи и считая, что это пойдет на пользу им обоим. Осадок вины остался, скорее всего, от того, что ему было куда идти и на кого отвлечься, а Эле, судя по всему, нет.

Несомненно, Аглая послужила ему хорошей таблеткой от тоски по Эле. Вся эта заварушка от похода в стрипбар до интрижки с откуда ни возьмись появившейся в штате телеканала танцовщицей отвлекали его от мыслей о бывшей возлюбленной и ее кровавом поступке.

Что же побудило его так легко согласиться на встречу с Элей? Природная доброта и хорошее расположение духа в тот момент, когда она позвонила. Он закончил предпоследнюю главу книги, и ему не терпелось поскорее это отметить. Естественно, наутро хмельная радость поутихла, и он усомнился в уместности назначенного свидания. Но он был свободен и не подозревал, что Аглая вот так внезапно, в своей непринужденной манере, позовет его в гости. Выходит, Эля – прошлое, Аглая – настоящее, а впереди его ждет что-то еще. Неизвестность больше пугала, чем манила, а значит, он еще не до конца отпустил прошлое. Аглая – плавный безболезненный переход в будущее, как бы цинично это ни звучало.

– Останешься? – спросила Аглая после того, как уже в третий раз изможденно откинулась на соседнюю подушку.

– Нет, – слишком быстро отозвался Мика.

Остаться до утра – чересчур стремительное приглашение к сближению, которого он не планировал. К тому же его почему-то не покидало ощущение, что с минуты на минуту в этой квартире появится кто-то еще – слишком просторной она была для одной лишь молодой миниатюрной девушки. Зайдя на кухню, чтобы попить, он заметил в раковине две чашки с недопитым кофе и по маленькой ложечке в каждой из них. Даже если Аглая пила из двух чашек, она могла бы обойтись и одной ложкой. Значит, утром здесь был кто-то еще. Кто-то, переночевавший накануне? Даже при ее раскрепощенности это перебор. Проводить ночь с разными мужчинами – это одно, завтракать с каждым из них – уже слишком. Но все эти мысли были мимолетными. Включая логику, Мика понимал, что раз Аглая так легко приглашает его к себе и в будни, и в выходные, то, скорее всего, она и впрямь безраздельно владеет всей жилплощадью.

– Очень жаль. Было бы здорово повторить утром.

– Да, пожалуй. Но мне нужно поработать.

Мика действительно мысленно находился уже в эпилоге своей второй книги, и ему не терпелось «переложить его на бумагу». Потом он приступит к редактуре – именно она и станет следующим этапом после Эли и Аглаи. Вот ради чего он будет существовать, чем будет дышать. Его книга станет его главным делом и наверняка тем, чем так и не стал первый роман – пропуском в мир признанных писателей и большой литературы, способом обретения бесперебойного источника счастья внутри самого себя. Ведь когда любимое дело начнет приносить ему доход, тогда он обретет душевный покой и почувствует себя на своем месте. Зря Эля говорила, что он плывет по течению, а не живет на результат. Да, он ставил на писательство все, не имея плана, кроме как продолжать трудиться на телевидении в скромной должности, но далеко не каждый может похвастаться даже такой целью. Но в одном все-таки Эля была права: если ни один роман так и не станет бестселлером, он смирится с долей среднестатистического человека, у которого никогда не будет собственной квартиры, хорошей машины и приличных сбережений на старость.

В целом он не так сильно отличался от других людей. Для его друга Дэна таким же вопросом жизни и смерти было открытие частной психологической практики, хотя у него уже было все для достойной жизни благодаря тестю, который обеспечил молодую семью хорошей квартирой и автомобилем.

Вот почему еще его тянуло к Аглае: она не знала про его пока еще тайное хобби, а значит, не станет жалеть, называть неудачником и бесперспективным мечтателем. Вообще, она была крайне непохожа на человека, который навязывает свои правила другому. Она сама жила не так, как принято, и ни за что не стала бы лезть с нравоучениями.

Сколько же семей распадается вот из-за таких завышенных ожиданий и требований соответствовать тому или иному стандарту! Нет, Эля не перебарщивала с этим, во многом принимала его и пыталась понять. Но в итоге совершила непоправимый поступок, самым страшным образом показав ему, насколько он не вписывается в ее планы. Просто взяла и убила нерожденного ребенка, лишь бы уберечь его и себя от папаши-неудачника.

Внутри стала нарастать злость на Элю, и, чтобы разрядиться и не позволить этому чувству сбить его творческий настрой, он стянул с Аглаи одеяло, навис над ней и, медленно спустившись подбородком по ее животу, позволил ей закинуть ноги ему на плечи.

– Все-таки решил задержаться? – радостно констатировала она, задыхаясь от подкатывающих волн удовольствия.

Через двадцать минут Мика уже быстро шагал в направлении метро.

Было нечто опьяняющее в этих отношениях без обязательств. На часах – полночь с субботы на воскресенье, он – свободен, как океанский бриз, теплые улицы полны гуляющей беззаботной молодежи.

В центре народу еще больше. Такое оживление свойственно москвичам, умеющим ценить теплые вечера и ночи поздней весной или ранней осенью, когда лето будто решает задержаться или внезапно вернуться где-нибудь в середине октября.

На волне всеобщего воодушевления Мика передумал идти домой. Он вспомнил о друзьях, которые могли бы сейчас составить ему компанию, но почему-то оба они в последнее время куда-то провалились и не стремились выходить на связь. Как будто вся эта ситуация сначала сделала их сообщниками, а потом, когда угроза миновала, раскидала в разные стороны. Он достал телефон и набрал номер первого из них, кого нашел в последних исходящих вызовах.

– Дэныч! – радостно воскликнул он. – Как ты? Не разбудил?

– Да нет, – послышался немного усталый голос друга. – Только закончил онлайн-консультацию.

– Так ты на Арбате?

Даже Мика знал, что Надя на дух не переносит любые движения, связанные с работой, в пределах дома.

– Да, собираюсь уже уходить.

– Домой?

– Не знаю, – усмехнулся Дэн.

– Слушай, я не хочу быть тем самым искусителем…

– Сделай одолжение, будь. Сегодня можно.

– Тогда расскажешь при встрече.

– В «Карете»?

– Ага. Буду там минут через пять.

– Отлично, я тоже.

Мика встретил Дэна у входа в заведение, внутрь они зашли вместе.

В полуподвальном пабе кипела жизнь. Народу было больше, чем обычно, громко играла музыка, но даже она не заглушала знакомого раскатистого гогота. Друзья многозначительно переглянулись, с трудом скрывая улыбки, и направились к угловому столику, где Вэл развлекал компанию студентов байками, коих у него в запасе имелось неограниченное количество. Заметив приближающихся к нему товарищей, он неподдельно обрадовался и привстал, раскинув широкие ладони, но тут же плюхнулся обратно на деревянную скамейку. Батарея пустых пивных бутылок на столе оправдывала его неустойчивость.

– А вот и мои пацаны! – радостно объявил он. – Ну-ка, подвиньтесь, ребзя!

Молодежь уступила места вновь пришедшим и разбрелась по небольшому полутемному залу пивной.

– Как тут модно стало, – огляделся Мика, присаживаясь.

– И не говори! Второй день гудеж.

– Почему-то так и подумал, что ты тут с пятницы.

– Ну, почти. Завидуй молча, Дэныч! Рад вас видеть! Приятный сюрприз! Эй! – Вэл окликнул официанта, чтобы поскорее организовать друзьям выпивку.

У Мики на душе потеплело. Вот чего ему давно не хватало: нормальных мужских посиделок под пиво. Таких, какие были до роковой поездки в область. И даже до отношений с Элей. Радость Вэла была искренней, Дэн тоже выглядел довольным. В воздухе витала надежда на то, что переломный момент, угрожавший их дружбе и доверительным отношениям, остался позади.

– Давайте за встречу! – Вэл поднял кружку. – Только погодите, вы, случайно, не стихушничать хотели? Что-то я дня три ни от кого из вас ничего не слышал.

– Не волнуйся, – Мика поднес стакан к кружке Вэла, – мы сами созвонились пять минут назад. Если бы не нашли тебя тут, непременно вызвонили бы.

– А, ну ладно. Я-то вас не хотел отвлекать. Ты же сказал, что все майские будешь корпеть над книгой. А у Дэна Надюха, наверное, кипишует.

– Я и писал. Кстати, почти закончил, – самодовольно улыбнулся Мика. – Но сегодня захотелось прогуляться перед последним рывком.

– И про Надю в точку – хоть вообще дома не появляйся, – вставил Дэн.

Мику тронула забота друга. Вэл, несомненно, предпочел бы провести время с ними, но пожертвовал своим комфортом в пользу их интересов. И вдруг, чудесным образом, они все встретились и одинаково этому рады.

Про Аглаю тем вечером не было сказано ни слова. Дэн немного поворчал насчет Нади и околачивающегося у них дома второй день тестя, из-за которого ему пришлось провести в офисе почти всю субботу. Выпили за будущий успех второй рукописи Мики. Много смеялись над шутками Вэла, как в старые времена.

Мика наслаждался обществом друзей и душевным равновесием, которое посетило его в этот непростой период. На смену глубокому потрясению пришли непринужденное общение с Аглаей, мощный рывок в работе над книгой, восстановление баланса в отношениях с друзьями, и именно сейчас, находясь в абсолютно ясном сознании, несмотря на две выпитые пинты пива, он чувствовал в себе силы и настрой закончить рукопись. Поблагодарив друзей за компанию, он расплатился и принялся пробираться через плотную толпу тусующихся, мысленно обнимая и благодаря каждого за то, что он является частью этого волшебного вечера.

В два часа ночи на улице все еще было оживленно, но он уже не замечал происходящего вокруг, уверенно шагая в направлении дома. Едва заметно шевеля губами, он пробовал на вкус последние строчки, которые совсем скоро перенесет на виртуальную бумагу. Сегодня он встретит рассвет, а завтра приступит к редактуре.

7

Утром во вторник она застала его на офисной кухне, колдующим над кофемашиной с круассаном в зубах, и им удалось перекинуться парой слов.

– Ты прямо весь светишься, – заметила Регина.

– Да, на выходных закончил один очень важный для меня проект.

– Хм, поэтому так рано сбежал в пятницу?

– Отчасти, – без колебания ответил Мика. – Правда, домой попал не сразу – появилось настроение пропустить по бокальчику с друзьями.

– Да? С кем же? Ведь была уже ночь.

– Очень оживленная ночь, между прочим. Я застал Дэна в офисе, и мы пошли в ближайший бар на Арбате. А там нашли и Вэла.

– В офисе? Так поздно?

– Не здесь. У него небольшой кабинет неподалеку для частной практики.

– А, да, я слышала что-то такое… А Вэл в баре завсегдатай?

– Не то слово. Его там можно найти почти каждый вечер. Расслабляется после работы.

– Как называется бар? – с максимально безразличным видом спросила Регина.

– «Карета». – Мика с наслаждением сделал глоток ароматного капучино. – Ладно, пойду посмотрю расписание съемок. Увидимся.

Регина заняла его место у кофемашины и выбрала кнопку «Американо».

Благодаря разговорчивому Мике она теперь примерно знает, когда и где можно застать Вэла. Подобраться к нему оказалось сложнее всего. Он никак не выделял ее среди остальных сотрудниц, а их деятельность на канале почти не пересекалась. Он чаще всего появлялся на работе ближе к обеду и занимался исключительно вечерними новостями. А туда попадали уже готовые сюжеты. То есть он видел ее работу, но никак ее не комментировал. Не то чтобы Вэл полностью игнорировал лже-Аглаю, но не придавал ее присутствию той значимости, которая проскальзывала в отношении к ней Дэна и Мики, которые, очевидно, чувствовали вину за случившееся. Она легко разгадала обоих и нашла подход к каждому из них. Вэл же либо смотрел сквозь нее с равнодушным пренебрежением, либо отпускал шуточки ровно так же, как и в адрес любой другой молодой сотрудницы. Вообще, в работе он был довольно резок и категоричен, что объяснялось высокой степенью ответственности за прайм-тайм. Но все уважали его и ценили за профессионализм и прямоту. Даже Регина, которая, по сути, была самозванкой, а не полноценной сотрудницей канала, заботящейся о карьерном росте, боялась его разочаровать. Почему-то ей хотелось, чтобы их общение началось с похвалы в ее адрес, чтобы он заметил в ней хорошего специалиста.

Ее работы и впрямь получались неплохими для новичка. В этом была немалая заслуга настоящей Аглаи, которая удаленно писала все сюжеты и постоянно консультировала сестру. Даже написала для нее словарь-шпаргалку по телекухне. Но и природная проницательность и общительность Регины делали свое дело. К тому же она быстро училась и все меньше прибегала к помощи сестры.

Лишний раз и не хотелось этого делать, потому что та становилась все более резкой и раздражительной от затворничества, нереализованности и отсутствия ощущения отмщенности. Поняв, как много времени займет реализация плана Регины, и усомнившись в его эффективности, Аглая не на шутку психанула. Регина посоветовала сестре устроиться еще на какую-нибудь работу, чтобы не сходить с ума в четырех стенах, на что Аглая истерично ответила:

– Как я, по-твоему, буду числиться на двух работах одновременно? К тому же моя трудовая – на телеканале!

– Вот именно, – спокойно ответила Регина. – Стаж идет, я стараюсь, как могу. А ты можешь заняться чем угодно. Если хочешь, устройся под моим именем.

Не меньше Аглая злилась, когда ей приходилось ретироваться из квартиры за пять минут.

– Сейчас придет Мика, – говорила ей сестра. – Вот ключи, срочно дуй отсюда.

Регине здорово подфартило: соседка по этажу, увлеченная индийской философией, в общей сложности по полгода проводила на Гоа и оставляла Регине ключи, чтобы та кормила рыбок и поливала цветы. Естественно, это стало обязанностью Аглаи, особенно с учетом того, что ей часто приходилось ночевать в чужой квартире. Регина искренне недоумевала по поводу недовольства сестры. Что ей стоит пройтись по этажу и побыть несколько часов в чистой, комфортной, немного пропитанной благовониями квартире, где ее никто не побеспокоит? Зато сама она тем временем могла провести время с пользой, в том числе и на благо их общему делу.

Мика приезжал к ней уже дважды. И один раз Дэн. Забавно, что Дэн позвонил ей в ту самую субботу, через несколько часов после отъезда Мики. У него был очень усталый и нетрезвый голос, и Регина продиктовала ему адрес. Хорошо, что сестра в тот вечер так и заночевала у соседки.

Поначалу Регина ожидала закономерных вопросов от двух друзей, с которыми она поочередно вступала в связь. Но оказалось, что их дружба не подразумевает обсуждение сексуальной жизни. Что ж, так даже интереснее. Чем ниже у них степень взаимного доверия, тем ошеломительнее будет разоблачение, которое она тщательно готовила.

Изначально Вэл казался Регине самой легкой мишенью: не женат, раскрепощен, не особо разборчив на первый взгляд, усерднее всех пялился на нее в клубе. Но намного проще оказалось подловить тех, кто испытал немалый шок от случившегося и даже мучился чувством вины.

Мика нуждался в ней, как в лекарстве, терапевтический эффект от их встреч был налицо. Пациент исцелялся так стремительно, что она даже задумывалась о других возможных способах удержать его возле себя. Похоже, его радовала легкость: полное отсутствие обязательств и вытекающих из них упреков. Ему нужен был партнер, друг на все случаи жизни, который не будет задавать лишних вопросов и навешивать свои проблемы.

С Дэном вышло еще проще. Неудовлетворенный семейной жизнью и зашуганный собственной женой, он готов был схватиться за любую соломинку, которая хотя бы ненадолго помогала ему приподняться над рутиной и несправедливостью окружающей действительности. Ему, так же как и Мике, было важно отсутствие обязательств и риска погрузиться в нежелательные отношения. Все, чего он хотел – это отомстить жене, ненадолго занявшись тем, в чем его постоянно беспричинно обвиняли. Именно это двигало им и в клубе. Не считая внушительного подогрева спиртным и возбуждающими препаратами, конечно же.

Не преследуй она личные цели, скорее всего, попыталась бы убедить сестру, что ребята, накинувшиеся на нее возле клуба, в общем-то, неплохие, неопасные для общества и, скорее всего, так или иначе сами накажут себя за содеянное. Но обещание сестре дано, а смутно вырисовывающийся план занимал все мысли.

И очередным пунктом этого плана был Вэл – ходячее похотливое животное. Что скрывать, именно он главным образом фигурировал в ее фантазиях, когда она раз за разом пересматривала запись надругательства над сестрой. Как так вышло, что он сам еще не предложил ей повторить свою часть оргии, увидев ее на канале? Даже если он не сразу ее узнал, у друзей наверняка состоялся хотя бы один разговор о ней.

В тот день, когда она пришла на беседу к Дэну и застала их троих в кабинете, они замолчали на полуслове и уставились на нее: Дэн и Мика со страхом и волнением, а Вэл – с удивлением и пренебрежением. От этого взгляда у нее внутри все поднялось, она с трудом сдержала разлившуюся по венам похоть.

Но так вышло, что того, кто разжигал в ней самый большой костер эмоций, пришлось оставить на десерт, начав с более простых, но не менее вкусных блюд. Ей нравились сдержанность и скромность Мики и ум и напускная серьезность Дэна. Она готова была любить всех троих – сначала поодиночке, а потом одновременно. Это и станет эмоциональным апогеем и главным инструментом мести, помимо уже имеющейся у нее видеозаписи.

У ее плана не было дедлайна – время покажет, как будут развиваться события и как скоро она получит моральное и физическое удовлетворение от каждого. Сейчас она только в начале пути и упивается всем происходящим: каждой реакцией, каждой близостью и каждым неосторожным взглядом, брошенным в ее сторону кем-нибудь из них.

Регина радовалась своей изобретательности и предвкушала развязку, прокручивая в голове ее разнообразные варианты. Сестра оценит по достоинству хитроумный план, пусть сейчас она и негодует.

Сегодня состоялся выездной сюжет с Микой – их часто стали отправлять вместе. Впрочем, это всего лишь приятное совпадение. Они общались, как добрые приятели. Работать с Микой было легко. Он сам, в отличие от того же Дэна, никогда не пытался первым договориться о следующей встрече, но в нем чувствовалась спокойная уверенность в том, что Регина позаботится об этом. Сейчас он был максимально увлечен своим тайным проектом. Регина подозревала, что речь идет о книге – Дэн как-то обмолвился, что Мика на досуге пописывает. Поэтому именно сейчас было самое время позволить ему насладиться творческим триумфом и заняться Вэлом.

Она специально засиделась в офисе допоздна. Уже давно закончился вечерний выпуск, а Вэл все сидел и верстал что-то на завтра. Не заметить ее было невозможно, поскольку на весь опенспейс осталось не больше пяти сотрудников.

В районе десяти вечера по дороге к кулеру Вэл кинул ей короткую небрежную фразу:

– Сверхурочных не будет.

– Да я в курсе. Уже собираюсь…

У столов других сотрудников Вэл также остановился, чтобы перекинутся парой слов.

Сложно было спрогнозировать, как долго еще здоровяк пробудет в офисе и планирует ли наведаться сегодня в бар, но Регина все-таки решила попытать удачи. Покинув телецентр, она отправилась на Арбат, где не без труда нашла полуподвальное помещение со светящейся надписью «Карета» над неприметной дверью.

– Чем славится ваше заведение? – спросила она у длинноволосого чернявого бармена, присаживаясь за деревянную стойку.

– Наше пиво – самое вкусное на всем Арбате! И не только. Какое предпочитаете?

– Вишневое есть?

– Есть.

– Хорошо. Ненавижу эту горькую пену.

Бармен усмехнулся:

– Не распробовали просто. Нужно с хорошего начинать, чтобы полюбить. А у нас ассортимент даже интереснее, чем в чешских пабах!

– Плевать. Не распробовала – и ладно. Я вообще особо не пью.

– Зря, расслабляться надо.

– У меня другие способы.

– Наркотики, что ли? – как бы между делом уточнил молодой человек, наполняя пузатый бокал.

Регина налегла на барную стойку и заговорщически прошептала:

– Секс.

– И впрямь лучше, – согласился бармен, стрельнув на нее карими, почти черными глазами с новым интересом. И поставил перед ней напиток гранатового цвета.

Коротая ожидание, Регина наблюдала за грациозными движениями бармена. Темные волосы, убранные в хвост, модельная бородка, ровные зубы и угольный взгляд делали его похожим на холеного мексиканского мачо. Она решила, что если Вэл сегодня не появится, то она сделает то, чего не делала уже давно.

Регина уже прикидывала, стоит ли пригласить бармена домой, или воспользоваться квартирой соседки, или он раскошелится на ближайший отель на час, или вообще ограничиться подсобкой бара, но ровно в одиннадцать узкий входной проем перегородила грузная фигура Вэла. Он громко поздоровался с официантами и, не заметив Регину, прошел через весь зал к самому дальнему угловому столику. «Видать, насиженное место», – подумала Регина и повернулась, чтобы было удобнее на него смотреть.

Подняв руку, чтобы сделать заказ, он увидел ее, но, не выразив ни единой эмоции, едва заметно кивнул в знак приветствия. Интересные дела! Регина кинула взгляд сожаления на «мексиканца» и, прихватив свой бокал, направилась к столику Вэла.

– Можно я присяду? – спросила она, опускаясь на деревянный стул.

– Зачем это? – небрежно поинтересовался Вэл.

– Ну, мы вроде как коллеги, случайно встретились в баре. Почему бы не поболтать, не составить друг другу компанию?

– Случайно ли? – Вэл скорчил недоверчивую физиономию. – В офисе ты тоже засиделась случайно?

– Наверное, задерживаться на работе – мой удел. – Регина не собиралась становиться жертвой его пренебрежения и перешла в плавное наступление.

– А, ты про это? – проявил догадливость Вэл.

– Про все. Меня не пугают переработки.

– Как обычно, – бросил он направлявшемуся к нему официанту. Затем положил руки на стол и, глядя куда-то мимо Регины, сказал: – Я не имею ни малейшего понятия о том, какую игру ты ведешь, но мне она не интересна. Мне нет никакого дела до того, как ты оказалась на телеканале через неделю после нашей встречи в клубе. Пусть это даже будет совпадение.

– Это и есть совпадение. Неожиданное приятное совпадение.

– Что же тут приятного? Разве человеку, который решил начать новую жизнь, встать на путь исправления, приятно встречать такие приветы из недалекого прошлого на новой работе? Разве не лучше было бы, если бы никто не знал, чем ты занималась еще вчера? В Москве обнулить репутацию проще простого, а ты как будто рада тащить за собой шлейф сомнительной славы.

– Очень странно, но я слушаю тебя, и мне кажется, что ты пытаешься выставить все так, как будто мне должно быть стыдно, но никак не вам. Правильно я понимаю?

– Если не стыдно, то как минимум неприятно. А что касается нас – буду говорить лично за себя: я почти ни хрена не помню.

– Почти?

– Ну, до определенного момента смутная картинка еще как-то вырисовывается, а в остальном – парни помнят чуть больше. И им не по себе от этого. Как по мне – каждый получил, что хотел. Бесспорно, мы перебрали тогда, но и политика вашего титька-бара тоже направлена на то, чтобы никто не ушел нерасчехленным. Опять же, промолчу о сомнительных способах достижения этого эффекта.

Вэлу принесли литровую кружку пива, и он сделал долгий глоток, опустошив почти половину.

– Короче, если ты хочешь что-то конкретное сказать, то не мнись. Не нужно юлить. Все эти взгляды, вздохи… Мы твердолобые, с намеками у нас туго.

– Что же тут сказать? Ты мне интересен. Еще в клубе показался самым привлекательным. Прям мой типаж. Тогда я просто порадовалась, что повезло с клиентом, а сейчас радуюсь вдвойне тому, что наше короткое общение может продолжиться.

– Ну не знаю. Всему свое место и время.

– Хочешь сказать, мне место в борделе? А если я не считаю это постыдным и с удовольствием совмещаю две работы?

– Да ради бога, делай, что тебе угодно. Это же ты подсела ко мне за столик… Как по мне – пришла новенькая, и ладно. Справляешься, без нареканий – зашибись. Но если хочешь замутить какие-нибудь провокации, поиграться – лучше не стоит. Ни со мной, ни с моими друзьями. Они, в отличие от меня, вселили в себя какое-то чувство вины, и я не хотел бы, чтобы с твоей подачи оно культивировалось. Потому что никто из нас не сделал ничего противозаконного.

– Я никого ни в чем не обвиняю. А ты оправдываешься.

– Я бы оправдывался, если бы караулил тебя у работы, а потом пас до любимого бара, чтобы пристать с непрошеными разговорами. Но я всего лишь пытаюсь предугадать твои мотивы и сказать: расслабься уже! Тебе меня не сбить с толку, я вижу насквозь твою хитрую натуру! И если за кого-то и опасаюсь, то не за себя, а за своих друзей. Но благо и они сейчас в полном порядке.

– Валентин, ты ведешь себя как параноик. Это просто смешно. Я всего лишь хотела наладить с вами рабочие отношения. И выслеживать кого-то специально точно не стала бы. Именно совпадение, которое показалось мне вполне приятным, заставило меня заговорить с тобой. Да, я не самое скромное и зажатое существо на земле и прекрасно отдаю себе отчет в том, что мне выгоднее с вами подружиться, чем шугаться и сгорать от стыда каждый раз, сталкиваясь с кем-то из вас.