Текст книги "Живые консоли"

23

– Как думаешь, что еще может помочь «Кишке длиной в 12 пальцев»? – спросила Вероника.

Она уже выключила воду и нежилась в теплых воздушных потоках, струившихся из тех же самых дырок в стенах.

– Смена названия, – после некоторых раздумий ответил Кассий. – Лексико-эстетическим анализом этого словосочетания выявляется его неблагоприятное воздействие на ассоциативно-эмоциональный настрой потенциального слушателя.

– Когда ты успел его провести? – усмехнулась девушка.

– Только что. На общедоступном узле филологов есть программа.

– Много ты понимаешь в человеческой психологии! Браун опрашивал своих знакомых критиков, предлагал пять или шесть названий. И они выбрали именно это!

Она вышла из ванной комнаты и, как была без одежды, легла на тренажер. Кассий задействовал процедуру анализа состояния ее организма и выявил легкую степень атрофии мышечных тканей в области плечевого сустава левой руки.

– Лечение? – уточнил Кассий.

– Мог бы не спрашивать, – проворчала Вероника.

Химический процессор замигал огоньками, синтезируя подходящую дозу стимулятора, затем добавил обезболивающий компонент и наполнил смесью шприц.

Доза беззвучно вошла под кожу, затем включилась интенсивная вибрация пораженного участка тела. Через несколько минут Кассий повторил анализ. На этот раз все признаки атрофии, разумеется, отсутствовали.

24

Лаборатория Рибосомы определенно нравилась Тиме своим творческим «беспорядком». В то же время хозяйка без труда отыскивала нужные ей предметы – вот что значит правильная организация рабочего пространства! «Это опыт», – подумал Тима и решил позаимствовать у нейрохимика расположение ее испытательных стендов и контрольных панелей.

Локальный тип освещения, когда особенно отчетливо было видно только самое важное, а все несущественное в данный момент скрывалось полумраком, также привел его в восторг.

– А ведь я тоже помню тебя, – с удивлением проговорила Рейнская, всматриваясь в коллегу. Он закрыл глаза, быстро прокручивая в памяти череду своих многочисленных знакомых, но среди них, канувших в небытие многие годы назад, ее лица не было. – Ты посещал курсы в Департаменте образования несколько лет назад!

– Да, конечно, – сказал Тима. – Как и ты, наверное.

– Я отняла у тебя запрещенную программу.

Так и есть. Виденное вблизи в течение минуты лицо Рибосомы, искаженное лихорадочным, испуганным восприятием совсем юного Тимы, ожило в его памяти благодаря словам нейрохимика. Тело на мгновение ослабло – вновь, как и тогда, смятое адреналиновой атакой и последовавшими за ней бегством и пленением.

– Все позади, – выдохнул он и улыбнулся. – Ты поступила правильно.

Рибосома приблизилась к нему и мягко охватила его теплыми руками. Подстроив фокусное расстояние глаз, он в деталях рассмотрел ее суженные черные зрачки в обрамлении карих радужек и розовато-желтых белков.

– Тебя поймали?

– Да, конечно. Но я ничуть не жалею об этом. Закон строг, но справедлив.

– А где твой приятель? Который убежал в другую сторону?

В попытке вспомнить, как его звали, Тима перебрал несколько имен, но нужное так и не промелькнуло.

– Не знаю, я больше никогда его не видел.

Образ его оставался тверд и не прогнулся под напором Рейнской: Тима в эти минуты как раз вспоминал «спасение» Ирины и блуждания по катакомбам. Рибосома замкнулась и отошла к столу, обозначив возврат на прежний (вполне официальный) уровень их служебных отношений.

– И все же я думаю включить такой тип психики, как у Гаметы, в программу обработки сигналов коры, – с усилием заметил он. Неуместные здесь мысленные образы прошлого он легко отбросил. – Как ни мало таких людей, они обладают равными с остальными гражданами правами и должны получать наслаждение.

– Правильно, – согласилась Рибосома. Она уселась на крутящееся кресло и задрала коротковатые, но стройные ноги на стол. – Если ты включишь меня в авторский коллектив, я с радостью предоставлю тебе исходный код процедуры…

Встретились два человека, случайно пересекшихся много лет назад – это маловероятно, но возможно, и не стоит превращать рядовой эпизод в событие.

– Разве она – не собственность корпорации?

– Собственность, конечно. Понимаешь, помимо контракта есть еще и негласный, нигде не обнародованный этический устав. Согласно нему… в общем, будет лучше, если ты поступишь так, как я тебе посоветую. Кстати, у меня найдутся и другие процедуры для генерации удовольствий, – улыбнулась она. – Ты знаешь, почему этот невежа, твой помощник, обозвал меня нимфоманкой?

– М-м…

– Он был отчасти прав – я тогда как раз испытывала стимуляторы половой активности.

– Химические?

– Нет, электрические.

Она приняла более пристойную позу и показала на экране замысловатую схему стимуляции коры, на которой особо ярко выделялась центральная зона (вполне, впрочем, мелкая по сравнению с участками, ответственными за манипулирование лицевыми мышцами).

– Вот, я отлаживала оптимальные частоту и амплитуду сигналов, обостряющих половые инстинкты. Сначала, конечно, на бионах, а потом на себе. Когда никакой опасности необратимых физиологических изменений мозга уже не было. Дрим зачем-то явился ко мне в горячую пору завершающих экспериментов (наверняка ведь знал, чем я занимаюсь), а теперь трубит на каждом углу, будто я его изнасиловала. Лицемер!

Тима несколько смутился, хотя Рейнская повествовала о своих «половых» опытах без малейшей неловкости. «Настоящий ученый», – вновь с уважением подумал молодой изобретатель.

– А что, на эту… м-м… подпрограмму тоже был спрос? – полюбопытствовал он.

– Еще какой! – осклабилась она. – Людей с расстройствами в «интимной сфере» намного больше, чем мазохистов. По меньшей мере в сто раз. Без принудительной стимуляции они просто не в состоянии совершить полноценный половой акт. Эту программу я тоже готова предоставить тебе – если ты согласен с моим условием, конечно.

– Разумеется, я согласен.

Тима почувствовал приятную приобщенность к некоему избранному корпоративному сообществу, члены которого посредством своих пионерских разработок властвуют над телами и душами клиентов. И ему было совсем не обидно, что какую-то часть будущего признания (оно обязательно придет к нему, как только новое поколение шлемов появится в продаже) придется отдать коллегам – талантливым нейрохимикам из компании «Живые консоли». Каждый из них положит свой «пластиковый блок» в замечательную конструкцию, которую он создаст – маленькую, умную насадку. И эта несущественная с виду деталь подарит людям подлинные ощущения восторга и скорби, ненависти и любви, а главное – подлинного наслаждения жизнью.

689-й

Многие произведения, восхваляемые за красоту и связность их построения, на самом деле отличаются не большим единством, чем пестрое собрание случайных мыслей, оживленных лишь единым духом и направляющихся к единой общей цели.

Ф. Шлегель. «Фрагменты»

1

Теплый шарик солнца лениво рассеивал угасающие, розовые лучи по скромному ландшафту – гладкой, неподвижной поверхности глубокого горного озера и паре невысоких, но заснеженных вершин рядом с берегом. Последний, разумеется, имел комфортный слой мелкого песка, подогретого до температуры человеческого тела.

– Я разговаривал с корреспондентом программы новостей на 822-м канале, – сказал Дюгем. Он прикрыл глаза ладонью и глядел на светило сквозь полупрозрачные пальцы. – Он обещал отснять сюжет о твоем новом клипе.

Вероника промолчала. Теплый воздух и водные игры расслабили ее настолько, что всякое движение (даже шевеление губами) казалось невозможным.

– Ты меня слышишь?

Она напряглась и выдала мычание, похожее на слово «угу». Дюгем удовлетворился этим и продолжал:

– Ублюдок обошелся мне в пятьсот евро. К тому же он не обещал, что сумеет протащить свой паршивый сюжет в вечерние новости.

– Зачем же ты с ним связался? – вторично напряглась и пробурчала Вероника.

– Другие еще дороже, – пояснил Дюгем. – А гарантий никто не дает. Но я думаю, он все равно постарается… Если сюжет о твоей команде пройдет в эфир, накину ему еще столько же. Он об этом знает.

2

Во всяком искусстве, во всякой науке есть обостренное восприятие того, верно или не верно некоторое отношение, и есть эмоциональная вспышка и возбуждение, следующие за ним. Это две вещи, а не одна. Именно в первом сильны специалисты и мастера, второе сопровождается телесными проявлениями, которые едва ли их беспокоят.

У. Джемс. «Что такое эмоция?»

Время приближалось к восьми часам вечера (рабочий день давно кончился), когда Тима понял, что на сегодня с него хватит. Дрим давно смылся, оставив его наедине с подопытным – он никогда не задерживался в лаборатории после четырех часов.

Тима стер с экрана внутреннюю сонную артерию, извилистым путем подающую кровь в мозг. В последние пять или шесть месяцев он постоянно возвращался к ней и подолгу рассматривал знакомые до каждого изгиба упругие стенки сосуда. Он не хотел устанавливать на консоли химический реактор, который бы стал производить эмоциональные стимуляторы – но пока, к сожалению, ничего другого придумать не смог. Электрическое раздражение коры не давало такого эффекта, на который он рассчитывал. Не хватало какой-то малости, уловить которую не могли самые чувствительные приборы корпорации, а без нее физиологическое наслаждение упорно балансировало на грани смертной муки, своей противоположности. Не переходя эту грань, но привнося в процесс такую значительную долю тревоги, что бионы чуть не в голос рыдали, открещиваясь от участия в опытах.

Завтра он должен был выступить перед коллегами и продемонстрировать все, чего достиг за полтора года претворения своего проекта в жизнь. Тима отложил в сторону эмулятор консоли, который безучастно вертел в руках, и приказал Чиппи отправить его домой. Но снимать шлем не стал (Ирина пока бродила где-то в Сети), в последний момент решив наведаться в питомник.

Ромка родился почти год назад.

Мальчик пока еще плохо владел телом и большую часть суток попросту спал, подключенный к системе жизнеобеспечения. Но все провода и устройства находились где-то там, в неведомой реальности, а здесь, в отдельной комнате питомника, которую Тима арендовал сразу после «рождения» ребенка (то есть его извлечения из автоклава), ничего подобного не было.

– А я уж думала, что ты забудешь, – сказала Ирина.

Она открыла оба окна и сидела перед колыбелью, подвешенной к потолку на длинных тросах. Ребенок проснулся и активно шевелил пухлыми ручонками, издавая бессмысленные, однако приятные звуки. «О чем я забыл?» – чуть было не сорвалось с Тиминого языка. В голове было пусто, словно из черепа выскоблили весь мозг.

– Разве я похож на утратившего постоянную память? – улыбнулся он.

Остановив колыбель, он пощекотал пальцем Ромкин подбородок, чем вызвал искреннюю радость ребенка. «Чистое удовольствие, – рассеянно подумал он. – Он радуется тому, что раздражение кожи вызвало щекотку. Стимуляция тактильных пар…» Тима сдернул со стола погремушку классической формы и вручил ее сыну, тут же заколотившему ею о край кроватки.

– Проблемы на работе? – поинтересовалась Ирина. – Какой-то ты в последнее время холодный. И вибровагина тебя не развлекает…

– Зачем она мне, когда есть ты?

Тима выкинул из головы опыты на бионах и поворошил кучку детской одежды, сложенной на столике перед окном. Мелкие размеры вещей насмешили его, он представил себя в микроскопических штанишках и громко хрюкнул. Звук вызвал у ребенка адекватный отклик – Ромка задвигал всеми четырьмя конечностями и оглушительно загукал.

– Мы уже неделю не спали дома, – негромко сказала жена. – Я смотрела лог-файл, ты вчера принял душ и сразу умчался в «Консоли». А ведь я просила тебя скинуть мне сигнал на отключение от Сети.

– Запамятовал, – пробормотал Тима. – А я как раз хотел предложить тебе отправиться в нашу квартирку на пятидесятом этаже! – солгал он.

Вскоре после подписания контракта молодая семья перебралась в более дорогие и комфортабельные апартаменты. Они находились в том же доме, но уже над поверхностью земли. Впрочем, камеры продолжали транслировать любимый обоими супругами небесный «пейзаж». Там имелись все дополнительные коммуникации – современные стенные порты, пищеводы, ответвления для отвода испражнений и даже пластиковая ванна неописуемых размеров, в которой можно было плескаться хоть сутки напролет. Но дороговизна воды, конечно, не позволяла этого делать.

«Сегодня ему ровно год, – внезапно вспомнил Тима, испытав подлинное облегчение. – Вот о чем она говорила, не забыл ли я».

– Может быть, все же не будем отключаться от Сети? – предложил он. – По-моему, последняя программа иннервации осязательных окончаний очень неплоха.

– Нет уж, сегодня давай по-настоящему, – уперлась жена с ласковой настойчивостью, и Тима смирился.

Хотя их коттедж в лесу, среди древних дубов, полный никчемных и нефункциональных безделушек, нравился ему намного больше. Может быть, Тима еще не забыл времена, когда у него не было ни одного лишнего евро, а о собственном узле приходилось только мечтать, лежа в темной комнате и глядя в низко нависший потолок.

– Я тут подумал, а не забрать ли нам Ромку из питомника, – неожиданно вырвалось у него. – Передадим часть управления клинике, пусть поддерживают его образ в нашем доме. Это совсем недорого, всего пара сотен в месяц.

– Ты хочешь совсем переселиться в Сеть?

– Н-ну, мне нравится наша ванна…

3

Вечеринка на крыше светящегося небоскреба протекала по своим извечным законам, когда все сначала накачиваются виртуальными алкогольными напитками (просто потому, что больше нечем занять верхние конечности во время бестолкового трепа), а затем, дав волю раскованной сексуальности, увлекают партнеров в долгий прыжок к голубой точке бассейна, чтобы успеть совокупиться во время нахождения в воздухе. Вторая стадия неуклонно приближалась.

– Ты чем-то озабочена? – хрипло сипела в Вероникино ухо потная Марианна.

На прошлой неделе она в бессчетный раз сменила половую ориентацию и вновь воспылала страстью к старой подруге. Вероника принимала ее ласки с холодной скукой. Марианна пока делала вид, что ничего не замечает, однако явно была готова в любой момент обидеться. Затащив подругу на широкий стол (самый популярный предмет мебели у разгоряченных пар), она принялась шарить у нее под майкой.

– Не видишь, она сегодня не в настроении, – строго сказал Васил.

Он подцепил Марианну за талию и оттащил влажное гибкое тело в сторону. Лицо его, обрамленное мужественной бородкой, пьяно кривилось. Пару раз овладев индифферентной Вероникой (вряд ли она при этом что-то соображала), он постоянно мечтал возбудить ее до такой степени, чтобы она сама стала приставать к нему, однако пока безуспешно. Но солист не терял надежды.

– Не в настроении? – вдруг озлилась Марианна и вскочила.

Своим резким движением она смогла привлечь внимание десятка посетителей крыши – знакомых и полузнакомых индивидов неопределенного рода занятий и обоих полов примерно поровну, не занятых ничем конкретным. Все они составляли так называемый «клан Дюгема». Когда-то он откопал их в Сети и призвал за какие-то мифические достоинства.

– Васил прав, – сказала Вероника и оправила майку. – У меня что-то ухо побаливает.

– А вагина у тебя не побаливает? – продолжала кипятиться Марианна. – Единственная подруга детства решила ее приласкать, – впервые за целый месяц, – а она нос воротит! Может, тебе мой лучший имитатор любовного пота не нравится?

– Да отстань ты, – поморщилась Вероника. Ей до смерти надоела эта толпа. Без Дюгема эти люди тотчас превращались в сборище неорганизованных идиотов, неспособных придумать достойное развлечение и тупо эксплуатирующих чужие находки.

– Ну ладно, тогда слушай, – сумрачно буркнула Марианна и уперла в бок ладонь. – Я вчера случайно посмотрела музыкальные новости по 154 каналу. А когда услышала, что говорят о вас, решила их записать…

– Что ты несешь? – насторожилась сценаристка. – Что за канал такой?

4

– Свет.

Потолок послушно вспыхнул. Тима нехотя снял с головы консоль и заказал сокращенное медицинское обследование. Рой датчиков облепил его расслабленное тело, собирая информацию о состоянии внутренних органов.

– Приходи, поплещемся в ванной! – послышался из ванной комнаты голос Ирины.

«Почему ребенок испытывал примитивную радость от прикосновения? – шевелился в Тиминой голове вопрос. – Выказывает ли он удовольствие, если „знает“, что от него не ожидают проявления чувств?» Изобретателю представился далекий питомник, в котором лежат в своих гравикроватках сотни тысяч младенцев. Длинные стеллажи с подключенными к системам жизнеобеспечения емкостями… Периодически вспыхивает (во время согласованного питания) и гаснет (во время сна) полезное для кожицы освещение… Квалифицированные дежурные бионы отслеживают на мониторах основные параметры системы (а за всеми вообще следит только медицинский сервер)…

Вряд ли Ромка, отключенный после ухода родителей от Сети, улыбается сам себе, глядя в пластиковую крышку над головой. Какой в этом смысл? Лучше вздремнуть или поиграть с погремушкой.

Невнятная, призрачная мысль пыталась прорваться в сознание Тимы.

– Ну, где ты?

Он спрыгнул с кресла, отстегнул все питающие и отводящие канюли и пояс, к которому крепилась дырявая «рукавица» вибровагины. Подчиняясь команде Чиппи, образовавшиеся на теле отверстия тут же затянулись биомембранами, имитирующими плоть. Как много замечательных вещей можно позволить себе за полновесные, почти неограниченные евро!

Уже на пути в ванную Тима принялся стягивать с себя пропотевшую майку, чтобы бросить ее в приемный раструб пневмопочты. Автоматика безошибочно распознает предмет и выдаст из другого отверстия эквивалентную замену (пусть кем-то уже ношеную, однако без единого микроба).

– А вот и я!

Тима эффектно возник в дверях ванной комнаты и с плеском и фырканьем запрыгнул в Иринины объятия.

– Осторожнее! – вдруг взвизгнула она и оттолкнула его с перекосившимся от боли лицом. – Ты опять забыл, что не в Сети?

– Прости, – пробормотал Тима и машинально ущипнул себя за ухо. Болевой порог, конечно, вновь был равен 100 процентам, и уменьшить его (отдав команду Чиппи) никак не получится.

– И не забывай об этом в постели, – улыбнулась жена и разгладила лицо струями хвойного экстракта, льющегося из стен. – А то я помню, что ты вытворял на прошлой неделе в нашем лесном домике.

– Я буду помнить.

Набрав в легкие воздух, Тима нырнул с закрытыми глазами, нащупал под водой скользкие Иринины пятки и пощекотал их. Но тут кислород в легких стремительно иссяк, и Тима с шумом вынырнул на поверхность. Едва он успел отдышаться, как был схвачен за уши и со смехом погружен обратно, в мутно-мыльные, горячие и пенные пучины.

5

Марианна выдержала зловещую паузу, словно дожидаясь, когда внимание застывших товарищей достигнет апогея, затем отчеканила:

– Музыкальный критик Злоказов выступил с обзором новинок, выложенных на ста популярных развлекательных узлах. Я, конечно, не думала, что ваш клип попадет в номинацию «Лучшая десятка дня Среднеевропейского сектора», но он все же упомянул команду «Кишка длиной в 12 пальцев»… Как наихудший бэнд недели! Он даже присудил вам приз «Прогнившие подмостки»! Вот!

Девушка сделала паузу, чтобы насладиться эффектом от своего выступления.

– Не знаю никаких Злоказовых, – задыхаясь от злости, проговорила Вероника. – Вольно же тебе смотреть всякие занюханные каналы!.. Сама такая!

– Точно, – поддакнул Васил. – Можно, я ее скину?

– И этот туда же. Силенок не хватит! – гнусно захохотала Марианна, с пьяными ужимками виляя бедром. – Бездарность! Козлетон!

– Она права, – поддакнул какой-то тип с расстегнутыми штанами, которого отвлекли от прыжка. Похотливо щупая подругу, коренастую девицу с вислыми асимметричными грудями, он спросил ее: – Не так ли, крошка? Я бы и то, наверное, лучше сценарий написал. Да и спел тоже. Ну, и сыграл, чего уж там.

– Точно, Боб.

– Включи запись! – крикнула Марианна программе. Та послушно развернула в воздухе проекционный куб, внутри которого возникла говорящая голова музыкального критика. «А замыкает нашу сотню новинок сектора, появившуюся сегодня, новый клип…»

Вероника молча шагнула к краю и развернулась лицом к застывшим в причудливых позах компаньонам.

– Васил, свяжи ей фиксатором ноги и подвесь за перила, чтобы мозг вправить. А вы еще меня узнаете! – выплюнула она, преодолевая эпатажный тенорок критика. В ней клокотала смесь бешенства пополам с унижением. – Вы еще приползете ко мне за автографом!

– В чем дело?

Куб тотчас испарился, будто его и не было. Со стороны входа (квадратной будки посреди крыши) возникла долговязая фигура Дюгема. Он обвел приятелей и подруг недовольным взглядом. Заметив свирепую Веронику, он направился к ней, отодвигая остолбеневших приятелей.

– Постой, девочка, не прыгай без меня, – произнес он.

Однако успел пройти едва ли половину отделявшего его от края расстояния, как Вероника оттолкнулась обеими ногами и полетела вниз, к далекому прямоугольнику бассейна. Дюгем подскочил к парапету и проводил ее удаляющуюся фигурку глазами: догнать подругу в воздухе, конечно, было уже невозможно.

– Кто ее огорчил?

– Все нормально, Кайл, – бодро сказал парень, который поддакнул мятежной Марианне, подхватил партнершу и пропал в черной пустоте.

Остальные неловко молчали, в том числе остывшая обидчица. Лишь Васил, вынимая из кармана шнур фиксатора, с упоением ткнул пальцем в Марианну и выдал витиеватое обвинение:

– Она достойна жестокой кары.