Текст книги "Жена моего босса"

Расцеловав Пашку, она поднялась со скамейки, встала на цыпочки, чтобы поцеловать долговязого Сашку. С ума сойти, как вымахали ее мальчишки! Уже не дотянешься так просто, чтобы поцеловать или, наоборот, влепить подзатыльник. Скоро станут совсем взрослыми, мужчинами, заживут какой-то отдельной от нее жизнью. Она же станет для них лишь надоедливой, вечно тревожащейся, докучливой мамашей. Ольга с грустной улыбкой подавила вздох, прижимаясь губами к прохладной, еще гладкой, не знавшей бритвы щеке Сашки.

Попрощавшись с сыновьями, Ольга отвернулась и быстро пошла к воротам. Черт знает почему, каждый раз, расставаясь с ними, она с трудом сглатывала ком в горле. Смутная тревога поселялась в душе, казалось, будто за время ее отсутствия случится что-то непоправимое, и ей уже не суждено будет больше увидеть мальчишек. «Глупости! – отчитывала она себя. – Ты просто сумасшедшая мамашка!»

– Мам, – окликнул ее вдруг Сашка.

– Что? – Она обернулась.

Весеннее солнце уже клонилось за горизонт, окрашивая рыжие волосы сыновей в совсем уж какой-то багровый, пламенеющий оттенок. Ее мальчишки – длинные, нескладные, длиннорукие – стояли в густой зелени ветвей. Ольга сощурилась: солнце било прямо в глаза, и под веками, наверное от этого яркого света, вскипали слезы.

– Мам, когда у Фухтели жеребенок родится, фотку пришлешь, а? – попросил Сашка.

– Конечно, – отозвалась она. – Обязательно пришлю. Ну, не скучайте. Скоро увидимся!

***

Руслан гнал по МКАДу в аэропорт Шереметьево. Миша, вдоволь отсмеявшись над его проржавевшей «пятеркой», распорядился поставить ее в гараж и хранить бережно, как раритет. Ему же выдал для служебных нужд новенький джип «Гранд Чероки». Сквозь высокие окна машины Руслану был виден раскинувшийся за бетонным отбойником огромный, сияющий огнями город. Высотки, автомобильные развязки, многоэтажные торговые центры, красочные рекламные щиты. В сгущавшихся сумерках сквозь мелкую морось дождя рябили и дрожали, дробясь, яркие вспышки огней, свет фонарей, теплое, уютное сияние освещенных окон. Город будущего, удивительный, гремящий, вечно несущийся куда-то ноев ковчег.

В аэропорту царила обычная суета. Люди, задрав головы, замирали у табло, беззвучно шевелили губами, волоча чемоданы, спешили на паспортный контроль, сверяли время по часам, топтались в кафе и магазинах. Руслан быстро нашел нужный выход из зала ВИП Голд и замер в толпе других встречающих. Одни держали в руках таблички с именем человека или названием фирмы. Другие приподнимались на носках, почти подпрыгивали, стараясь через головы впередистоящих разглядеть родных или друзей. Чуть поодаль вертели в руках автомобильные брелоки таксисты и частники.

Руслан уверен был, что узнает Чернецкую – столько раз видел ее на фотографиях в Мишином доме – и спокойно всматривался в проходивших через пластиковые воротца людей. Вдруг кто-то тронул его за рукав куртки, глубокий женский голос с чуть заметной хрипотцой произнес вопросительно:

– Руслан?..

Он обернулся и увидел рядом с собой девушку, которая прошла мимо несколько минут назад. Теперь понятно было, почему он не сразу узнал ее. На фотографиях тщательно причесанная, элегантно одетая Ольга выглядела старше, как-то солиднее, что ли. Сейчас же перед ним стояла совсем девчонка: тоненькая, светлая, «солнечная» – почему-то подумалось Руслану. В простых голубых джинсах, в наброшенной на плечи куртке, светлые волосы небрежно сколоты на затылке, зеленые глаза такие лучистые и прозрачные, словно она только что умылась холодной водой из родника. Ни следа усталости после перелета, ни тени недовольства за то, что он заставил себя разыскивать.

– Здравствуйте, – смущенно поздоровался Руслан. – Вы Ольга? Извините, я сразу не узнал…

– Ничего. Зато я сразу узнала, – она улыбнулась как-то странно, качнула головой, и ему вдруг отчего-то представилось, что волосы ее сейчас распадутся на две золотистые косы и Ольга, задумчиво нахмурившись, сожмет кончик одной из них зубами.

Глава 9

Горячие солнечные пятна на старом, растрескавшемся асфальте, дырчатая тень акации, лениво журчащая вода в арыке. Воздух разогрет, растоплен солнцем так сильно, что кажется осязаемым, облепляет тебя с ног до головы вязкой горячей массой. Откуда-то издалека, из пустыни, тянет раскаленным песком, с моря – солью и йодом.

Жарко, сонно, лениво. Скакалки, надоевшие, забытые, валяются на ступеньках. Маринка Буркова не дочертила мелком смешную рожицу на асфальте – и душно, и надоело.

– Оль, расскажи что-нибудь, а? – попросил кто-то из девчонок.

Как обычно, стайкой собрались вокруг подружки, расселись кружком: кто на корточках, кто на перевернутом ведре, кто прямо на земле. Оля, задумавшись, потрепала кончик косы и начала:

– Один французский моряк полюбил одну девушку, ее звали Мерседес.

– Ха-ха, как машину! – прыснула Маринка.

– Дура! Это машину назвали женским именем, – оборвала Оля. – Будете перебивать, я рассказывать не стану.

– Ну ладно, Оль, – загудели девчонки, – не обращай внимания. Давай дальше!

– Ну вот, и они решили пожениться. А в нее еще был влюблен один там рыбак, Фернан Мондего.

За Олей давно закрепилось звание главной дворовой рассказчицы. Благодаря маме-библиотекарше, научившей дочь читать чуть ли не в двухлетнем возрасте и таскавшей домой самые интересные книжки, Олина золотистая голова была под самую маковку набита захватывающими историями. Все девчонки слышали ее рассказы про роковую красавицу королеву Марго, про приключения отважного Зверобоя, про всадника без головы…

В самые жаркие часы, когда всех одолевала сонная лень и скакалки, резинки и мячи валялись без дела, Оля, словно местная Шехерезада, начинала очередную сказку. Но сегодня, едва она успела описать, как счастливо спасшийся из замка Иф и немыслимо разбогатевший Эдмон Дантес снова встретился с неверной Мерседес, дремотное спокойствие двора внезапно нарушилось – в подворотню вбежала стайка подростков.

Один из них – Абай – тащил в руках расписную деревяшку с прибитыми снизу колесиками. Скейт! Настоящий скейт, заграничный! Наверное, ему папа, матрос торгового судна, привез откуда-нибудь. Мальчишки принялись выделываться друг перед другом, пробуя новую игрушку. Вскакивали на скейт, отчаянно балансировали руками, шлепались в мягкую пыль, вставали, отряхивая шорты.

– Руслан! – заорал Абай, задрав голову вверх. – Руслан, выходи! Глянь, че у меня есть!

Хлопнула форточка, и через минуту из дома во двор сбежал по лестнице Руслан Логинов.

Руслан, высокий, гибкий и ловкий, безнадежно взрослый, четырнадцатилетний прекрасный принц с вечными ссадинами на дочерна загорелых ногах. У Руслана синие смеющиеся глаза на опаленном солнцем лице и веснушки, мелкие, едва заметные, на носу и скулах, как будто горячий ветер из пустыни осыпал его лицо песком. Руслан похож на всех книжных героев одновременно: на Тома Сойера, на Тимура, на Робин Гуда. Он сильный, ловкий и смелый. Он самый красивый из всех дворовых мальчишек. Он, конечно, не обращает на Олю ни малейшего внимания, не помнит даже, как ее зовут. Иногда заходит передать маме библиотечные книги, смотрит куда-то мимо, говорит:

– Привет… ты… в общем, передай маме книжки, пожалуйста!

И Оля потом часами листает прочитанную им книгу, продирается через взрослый сложный текст, ищет, не оставил ли он где рисунка на полях, не забыл ли случайно какой-нибудь записки. Но Руслан читает книги аккуратно, ей только раз посчастливилось найти между страницами деревянную школьную линейку, подписанную «Логинов Руслан 8 «Б».

Руслан сбежал по стершимся до блеска ступеням каменной лестницы и, не сбавляя темпа, лихо запрыгнул на скейт. Деревянная дощечка тут же пришла в движение, Руслан покачнулся, но быстро поймал равновесие, раскинул в сторону руки, чуть согнул в коленях ноги и покатился под уклон, в сторону подворотни. Ловкий, уверенный, смеющийся. Мальчишки восхищенно цокали языками:

– Во дает!

Оля, забыв о рассказе, зачарованно смотрела на удаляющегося паренька. Маринка толкнула ее в бок:

– Оль, ну че-то дальше-то? Оля! Ты че на него таращишься, влюбилась, что ли?

Девчонки тут же подхватили:

– Втюрилась! Олька втюрилась, ха-ха!

Оля, насупившись, поднялась на ноги, бросила сквозь зубы:

– Чего развыступались? Сами вы втюрились, дебилки!

Руслан, набирая скорость, летел к выезду из двора, не замечая разгоревшихся из-за него страстей. С улицы в подворотню, сверкая черным боком, въехала новенькая «шестерка». Руслан едва успел сориентироваться, резко наклониться вправо, оттолкнуться ногой и увернуться от автомобиля. Еще секунда, и машина зацепила бы его крылом.

– Вы че, пацаны, охренели, что ли, от жары – под колеса кидаетесь? – лениво бросил, выходя из машины, дядя Миша с третьего этажа. Он покрутил пальцем у виска, хлопнул дверцей и быстро пошел к дому.

Абай вздохнул завистливо:

– Вот это тачка!

– Да уж, покруче твоей доски, – весело отозвался Руслан. – Ну че, пацаны, погнали купаться?

И шумная ватага мальчишек, возбужденно гомоня, пронеслась через подворотню, убежала прочь.

Через два года, спрятавшись в той же подворотне, Оля провожала Руслана, навсегда уезжавшего из родного города. Была зима. Над разновысокими скатами крыш тяжело провисали ватными клочьями серые облака. Снежная замять крутилась между пристройками и амбарами, завивалась серебристой змеей. Оля терла покрасневшими руками озябшие на ветру щеки.

Во двор въехала светло-желтая «Волга» с черными шашечками, остановилась как раз на том месте, где раньше всегда поблескивала дяди-Мишина «девятка». Теперь завидного автомобиля там давно уже не было. Миша не появлялся в городе уже пару лет, исчез как-то ночью, когда к ним во двор наведалась милиция. А вскоре его отец продал замечательную машину.

Водитель такси не стал глушить двигатель, засигналил пронзительно. Хлопнула дверь подъезда, во двор вышел высокий горбоносый мужчина в черном пальто и меховой шапке. Теплый пар, поднимавшийся от его дыхания, тут же осел белыми звездочками на черных усах. Мужчина опустил в багажник старый, потертый чемодан с примотанной изолентой ручкой, обернулся на дом. Вскоре из дверей показался Руслан – в надвинутой на самые глаза вязаной шапке, обмотанный шарфом. Он шел чуть согнувшись под весом висевшего на спине тяжелого рюкзака. А все же помедлил перед машиной, обернулся, в последний раз окинул синим взглядом двор, старые дома, нелепые галерейки и пристройки, проржавевший велосипед у стены сарая.

«Уезжает, навсегда уезжает…» – рассеянно думала Оля. Она знала уже, что тетя Галя Логинова умерла и Руслан переезжает жить к отцу. В голове крутились бессвязные обрывки мыслей: «Никогда больше… а как же?.. А книжки?» Она прижалась к стене подворотни, даже сквозь пальто ощутив морозную стылость камня. Руслан качнул головой, повернулся к машине и вдруг увидел Олю, спросил безразлично:

– Ты что тут?

И она еле выдавила из себя:

– Варежку потеряла… Ищу…

– Варежку? – Он усмехнулся как-то не так, как обычно, невесело, стянул с рук вязаные рукавицы и протянул ей: – На вот, держи! Смотри, не теряй больше. Ну, счастливо!

Он нырнул в приоткрытую дверцу машины, автомобиль тронулся, свернул в подворотню и исчез, оставив за собой облачко морозного пара. Оля натянула варежки, еще теплые от ладоней Руслана, уткнулась в них лицом и отчаянно заревела.

Миша сказал ей по телефону: «Тебя встретит новый начальник охраны, Умаров. Наш земляк, кстати. Но ты его вряд ли помнишь, он уехал из города еще в середине восьмидесятых». Фамилия была ей незнакома, и Оля не обратила на слова мужа никакого внимания. Выходя в зал ожидания аэропорта, равнодушно скользнула взглядом по толпе встречающих, пытаясь сообразить, кто ее ожидает. И вдруг словно струя свежего ветра ударила в лицо в душном, затхлом помещении. Будто бы вокруг вдруг запахло не пресным кондиционированным воздухом, химическим кофе из автомата и множеством посторонних людей, а – солью, морем, горячим песком, цветущими акациями, инжиром, ветром.

Позже она удивлялась самой себе: как это возможно, с первого взгляда узнать человека, которого не видела двадцать лет, которого помнила подростком. А все-таки сразу поняла – он. Конечно, Руслан стал выше ростом, раздался в плечах. В фигуре не было больше юношеской тонкости, гибкости, она налилась силой, сделалась массивнее и мужественнее. Черты лица стали резче, без мальчишеской мягкости: высокие скулы, твердый, чуть тяжелый подбородок, решительно сжатый рот. А глаза, глаза остались прежними – изменчивыми, – то светло-голубыми, то пронзительно-синими на бронзовом, бронзово-загорелом лице.

Может быть, Оля так быстро узнала его потому, что тогда, в детстве, много лет носила в себе его образ – веселого бесшабашного мальчишки с какими-то несовременными рыцарскими идеалами. Этот образ сидел в голове как некий знак качества, мерка, которой она мерила всех окружавших ее особей мужского пола. И ни один не дотягивал до идеала – никто. Даже посмеивалась над собой: ну сколько можно, ты ведь взрослая уже, а до сих пор помнишь какого-то дворового героя с разбитыми коленками. Чуть ли не в ночь перед замужеством о нем вспоминала. А потом взяла себя в руки – ну хватит, все это детские глупости. И вдруг теперь, через столько лет, увидеть его снова…

Она подошла, поздоровалась. Он, конечно, не узнал ее: он и в те годы не обращал на нее, девчонку, младше на целых пять лет, ровно никакого внимания. И Ольга не стала напоминать, что они были когда-то знакомы – зачем?

Он отобрал у нее сумку, повел к машине. Ольга шла следом, разглядывая его каштановые, коротко остриженные густые волосы, гадала, что он делал все эти годы и как так случилось, что попал в охрану к ее мужу.

– Садитесь, – он распахнул перед ней заднюю дверцу машины.

– Если вы не возражаете… – она прошла вперед и взялась за ручку передней дверцы. – Я люблю сидеть впереди.

– Мне было бы спокойнее, если бы вы сели сзади, – бросил он почти враждебно, отчего-то не глядя на нее, уставившись в землю.

Ольга вспыхнула, упрямо качнула головой:

– Нет уж, я сяду там, где мне удобно. Простите за беспокойство.

Руслан пожал плечами, и Ольга опустилась на сиденье, захлопнула за собой дверцу. Он сел за руль, вставил ключ в зажигание, случайно задел локтем ее колени – и электрический разряд выстрелил в тело, снизу вверх. Оля вздрогнула и тут же разозлилась на себя и – еще больше – на Руслана.

Он вел машину молча, смотрел прямо на дорогу, но Ольга чувствовала, что краем глаза он наблюдает за ней неотрывно. Почему это, интересно, он так упрямо молчит? Обычно служившие у мужа телохранители в большинстве своем считали своим долгом развлекать ее беседой, ненавязчиво выпячивая в задушевном разговоре все свои сомнительные доблести. Этот же словно воды в рот набрал. Она рискнула нарушить тишину первой, стараясь не выдать голосом напряжения, поинтересовалась:

– Значит, теперь вы у нас главный по части безопасности?

– Да, с прошлого понедельника, – кивнул он.

– Миша поселил вас в домике охраны? – предположила она. – Это тяжело, наверное, когда приходится в прямом смысле слова жить на работе, вдали от близких.

Он отрицательно покачал головой:

– Это удобно. Я всегда могу контролировать ситуацию. А по близким мне скучать не приходится – за неимением таковых.

– Значит, вы отшельник? – пошутила она. – Волк-одиночка?

– Можно сказать и так, – он медленно повел своей крупной, царственной, гордой головой.

Оля почувствовала, как внутри закипает раздражение. В конце концов, мог бы хоть как-то поддержать беседу, просто из вежливости, чурбан угрюмый. Он ведь должен быть заинтересован в том, чтобы понравиться жене босса, от этого не в последнюю очередь зависит, например, его зарплата.

– О’кей, если вы не расположены разговаривать, я надоедать не буду, – бросила она.

– Знаете, мой отец чеченец научил меня такой пословице: «Не знаю, нет – одно слово; знаю, видел – тысяча слов», – ответил он, глядя на дорогу.

– Хм, в этом есть своя правда, – согласилась она. – Не болтать попусту, а если уж заговорил, отвечать за свои слова… Мне нравится такая позиция. Но как же тогда быть с общепринятой вежливостью?

– Вы спрашивайте, что хотите, если вам интересно. Если мне не понравится ваш вопрос, я не отвечу.

Оля хмыкнула. Забавно, то есть он счел ее слишком назойливой, любопытной? Миша, наоборот, часто упрекал ее в излишней сдержанности. Она знала, что многие их знакомые, новоиспеченные властители мира, считают ее высокомерной, неприветливой, оттого что при встрече Ольга не спешила интересоваться их делами. Ей же всегда казалось, что одолевать человека подобными вопросами означает проявлять бестактное любопытство, лезть не в свое дело. Захочется – расскажет сам. С этим же каменным гостем она сама вдруг оказалась в роли не в меру болтливого попутчика. Интересное ощущение, необычное.

– Остановите вон на той заправке, пожалуйста, – Ольга указала рукой на ярко белевшие в опустившихся сумерках стойки бензоколонки. – Мне нужно купить сигарет.

Он молча кивнул, припарковал автомобиль у заправочной станции.

Оля вышла из машины и, пройдя несколько шагов, заметила, что Руслан на небольшом расстоянии движется за ней следом. Да, видимо, сильно пообтрепала его судьба. Был таким веселым, бесшабашным, лихим мальчишкой – и вдруг молчаливый, сдержанный, сухой человек в футляре.

Она купила пачку «Мальборо», обернулась к Руслану:

– Давайте тогда уж выпьем кофе, раз все равно остановились?

Через несколько минут они стояли на улице возле высокого круглого металлического столика, пили обжигающе горячий кофе из бумажных стаканчиков. У края мощенной плитками площадки пахли удушливо и сладко окутанные пенной дымкой кусты. Впереди ревела никогда не спящая Кольцевая автодорога. Проносились мимо автомобили, трещали мотоциклы, пронзительно вереща, проскочила «Скорая помощь». За дорогой вырисовывался в прохладных фиолетовых весенних сумерках огромный город. Белыми громадами маячили многоэтажки спальных районов. Разноцветными теплыми квадратами светились окна. За спиной же равнодушно шумел едва подернутый зеленью лес. Налетавший ветер доносил запахи сырой, напоенной недавним дождем земли, молодой пробивающейся травы. Сквозь рев автомобилей можно было расслышать тонкую трель какой-то ночной птицы. Там, в лесу, шла совсем другая жизнь – неспешная, естественная, живая.

Руслан молча пил кофе. Левая его рука сжимала стаканчик, правая – крупная, красивого рисунка – спокойно лежала на столе. Он все так же избегал смотреть на Ольгу. И она гадала: почему? Неужели жена босса показалась ему такой отвратительной, надоедливой занудой?

– Раз уж вы разрешили спрашивать, – осторожно начала она, – мне показалось, вы не очень-то любите людей. Как же тогда вы выбрали такую профессию – быть всегда с кем-то рядом, охранять, защищать? Ведь такая работа предполагает тесный контакт…

– Я ее не выбирал, – усмехнулся он. – Так жизнь сложилась. У отставного военного не так много способов заработка.

«Вот этого раньше не было, – поняла она, вглядываясь в его лицо. – Вот этих морщин у рта, придающих усмешке горькое выражение. Тогда, в детстве, он хохотал заливисто и легко, во весь рот».

– А вы кем хотели стать в детстве? – спросила она.

– Хм, вы меня поймали, – невольно улыбнулся Руслан. – Я об этом уже лет пятнадцать не вспоминал. Вообще-то я хотел стать археологом, ездить на раскопки, находить какие-нибудь доисторические глиняные амфоры. Глупость, конечно.

– Почему глупость? – возразила Ольга. – Мне кажется, из вас получился бы хороший археолог: вы такой спокойный, сдержанный, у вас бы хватило терпения… А почему не стали?

– Сначала забрали в армию, попал в Афган. А потом уже как-то само собой вышло, что пошел в военное училище.

– Погодите, – помотала головой Ольга. – Вы хотите сказать, вам так понравилось на войне, что вы решили остаться в армии?

– Нет, на войне мне не понравилось, – возразил он. – Для этого нужно быть человеком особого склада, получать удовольствие, стреляя в людей. Хотя у нас в группе были и такие. Просто, когда поймешь, чего стоит, по сути, человеческая жизнь, все остальные занятия, вроде разбирания глиняных черепков, уже кажутся бессмысленными, идиотской потерей времени.

Они помолчали. Оля пыталась представить себе Руслана таким, каким она его помнила – легким, смешливым, ловким мальчишкой, облаченным в военную форму. Тяжелые берцы на ногах, потемневшее от пота кепи на остриженной голове. Вот он лежит на горячей растрескавшейся земле, сжимая побелевшими на суставах руками автомат, а вокруг все грохочет и взрывается. Что должно было произойти с ним там? Каким оружием выбило из его встрепанной головы романтические мальчишечьи мечты?

– Ну а вы? – Он вдруг обернулся к ней и, кажется, впервые заглянул прямо в глаза. И Оле стало отчего-то жарко от этого прямого синего взгляда. – Вы сами кем хотели стать в детстве?

– Вы ни за что не поверите, – засмеялась она. – Я хотела стать ветеринаром, лечить животных.

– Почему же не стали?

– Замуж вышла, – пожала Оля плечами.

– Ну, одно другому не мешает.

– В моем случае помешало. Как, думаете, Миша реагировал бы на благоухающую навозом супругу?

Оба рассмеялись. Слева вдруг надсадно металлически скрежетнуло. Руслан среагировал в долю секунды, схватив Олю за плечи, легко оттащил в сторону, загородил спиной от возможной опасности. Щекой она коснулась коротко остриженного, жесткого «ежика» его волос, почти уткнулась лицом в его холодную, пахнущую дождем куртку, ощутила крепкие, сильные руки на плечах. Руслан, не отпуская ее, обернулся. У бензоколонки недавно подъехавшая «Шкода» боком задела заправлявшуюся «Газель». Выскочивший из «Газели» в рабочем комбинезоне мужик, возмущенно жестикулируя, орал на водителя «Шкоды».

– Все хорошо, – тихо произнесла Ольга. – Это не по мою душу.

– Да. Извините, – хмуро бросил Руслан, отпуская ее. – Давайте все же поедем.

Остаток дороги прошел в молчании. Ольга, сжав губы, смотрела на убегавшую под колеса дорогу, на оранжевые огни фонарей. Уже у самого дома Ольга потерла ладони, подышала на пальцы, пожаловалась:

– Руки замерзли.

– Извините, варежек у меня с собой нет, – бросил Руслан, не глядя на нее.

И только в эту минуту она поняла, что он тоже ее узнал.