Текст книги "Девушка из дома на набережной"

В августе она уехала отдыхать вместе с Лёвой на Капри, затем был Венецианский кинофестиваль, с которого она вернулась более уверенная в себе. Но через год эта уверенность снова исчезла. Проект, над которым работала Лара весь год, – продюсирование фильма начинающего вгиковского режиссёра, Лев посчитал провальным и забраковал. Уже тогда в их отношениях всё трещало по швам, и Лара, не скрывая злости, бросила и Льва, и ВГИК, уйдя в свободное плавание по океану шоу-бизнеса. Каково же было её удивление, когда через месяц она услышала по радио о начале съёмок именно того фильма, которым занималась. Через год фильм вышел на экраны, в титрах Лара не значилась.

Тогда она работала на киностудии, снимавшей сериалы. Большую часть времени Лара проводила на работе, лишь изредка общаясь с друзьями, заводя ничего не значащие романы. Она занималась не только продюсированием, а всем, что было интересно: иногда заменяла заболевших статистов, мелькала в незначительных эпизодах, была ассистентом режиссёра, участвовала в написании сценариев. Всё это дало ей богатый опыт и укрепило желание когда-нибудь попытаться вернуться во ВГИК, осуществить свою мечту, которая была убрана на дальнюю полку. Работа Ларе нравилась, приносила неплохой доход, но она понимала, что это мелкий корм по сравнению с прибылью от полнометражного фильма.

Через пару месяцев после выхода фильма Лёва появился снова и предложил сотрудничество. Поначалу Лара послала его подальше, но потом согласилась, сообразив, что потеряет деньги и бесценный опыт. Два года спустя она открыла свой продюсерский центр – не без помощи Лёвы, которому до сих пор принадлежали двадцать восемь процентов её компании. Лара не раз пыталась выкупить его долю, но Лёва не соглашался.

***

Щедро покрыв лицо пудрой, скрывшей следы слёз, но не утяжеляющей макияж, Лара подкрасила губы и как ни в чём не бывало с очаровательной улыбкой вернулась к столику.

– Ты такая красивая, Лара, – сказал Стас, любуясь ею. И, заметив, что зрачки блестят, подумал: «Неужели плакала?»

– Разве это так важно?

– Для женщины, думаю, да. Впрочем, любому мужчине приятно иметь рядом красивую женщину.

– Как украшение, да?

– Опять твой цинизм. Осталось ли что-нибудь ценное?

– Самое ценное – это любовь, здоровье, доверие, друзья… Думаю, всё это есть в Москве, но в таком ограниченном количестве, что это кажется неправдой… Так что давай не будет об этом говорить.

– А о чём?

– Не знаю. Как твой бизнес?

– Хорошо. А твой как?

– Тоже неплохо. Раскручиваю сейчас молодого актёра.

– Перспективный?

– Да.

– У тебя есть хоть какие-нибудь основания-то верить в успех?

– Да, моя собственная уверенность.

– Звучит как явный блёф.

– В любом деле может быть прокол. Если на него посмотреть со стороны, ну что из него будет – актёр в массовке… Но понимаешь, мальчик оказался в удачное время в нужном место.

Стас громко засмеялся, но ему не понравилось, что Лара общается теперь с ним на равных. Ещё десять лет назад Лара смотрела ему в рот, ловя каждое слово, каждую букву, и всё это казалось ей Библией, законом, по которому надо жить. Он был её учителем, а сейчас она пытается учить его. Она рассказывает ему что-то, чего он не знает. И дело даже не в том, что он живёт в Лос-Анджелесе, а она – в Москве, а в том, что теперь она стала другой. Ущемлённым от этого он себя не чувствовал, но понимал, что с каждым годом Лара становится всё менее зависимой от него, даже если сама того не замечает.

– Мне здесь нравится. Очень камерная обстановка, – сказал Стас.

– Поэтому я и выбрала этот ресторан, чтобы никто не мешал.

– Ты хочешь сказать, что обычно бываешь тут на интимных свиданиях?

– Не пытайся быть столь проницательным, у тебя это не получится.

– Разве тебе есть что скрывать от меня?

– Брось, сомневаюсь, что тебе будет приятно слышать о моих мужчинах.

– Мне всё равно.

– Другого ответа я от тебя не ожидала. – В это мгновение зазвонил Ларин телефон. – Извини.

– Конечно.

– Алло. – Номер звонившего Ларе был незнаком.

– Привет. А ты сердцеедка. В клубе молоденький мальчик, сегодня совершенно другой мужчина и обещанное свидание мне. Лара, разве так можно? Ты разобьёшь мне сердце.

– Рома, неужели это ты?

Услышав это имя, Стас напрягся. Неприятно было слушать, как она разговаривает в его присутствии с другим. Одно дело – говорить с ней о ком-то, а другое – понимать, что сейчас этот кто-то звонит и она отвечает на звонок. Значит, кто он, Стас, для неё? Она всегда посвящала время только ему, а теперь появился кто-то ещё, с кем она разговаривает. Да и кто этот Рома? Стас почему-то всегда был уверен, что Лара будет ждать его всю жизнь. Ему это очень льстило, хотя Стас не особенно верил в глубину Лариных чувств, считая её любовь легкомысленной. В то же самое время он никогда не мог отказать себе в удовольствии позвонить Ларе и предложить встретиться, зная, что она побежит к нему по первому зову. Он играл ею как лёгкодоступной любимой игрушкой, это забавляло и раздражало его одновременно. Он даже не пытался разыгрывать влюблённого мужчину, зная, что всегда одержит верх над ней. И как бы Лара ни пыталась изменить их отношения, у неё ничего не получалось.

Однажды он задумался: что будет, если она встретит кого-то и полюбит так же сильно? Но в ту же минуту Стас уверил себя в том, что такого никогда не произойдёт и даже если она кого-то встретит, то никогда не сотрёт телефон Стаса из своей записной книжки, и они по-прежнему будут общаться. Хотя, по правде, он надеялся держать её в качестве постоянной московской любовницы всю жизнь – скорее всю Ларину жизнь, до тех пор, пока не станет противно с ней спать и появляться в обществе. По его холодному подсчёту, в запасе было ещё минимум лет пятнадцать нормальной жизни.

– Да я, красавица. Хороший ресторан.

– Ты здесь? – Лара огляделась, думая, что Рома стоит где-нибудь в холле, потому что в комнате, где они ужинали со Стасом, никого больше не было.

– Нет.

– Откуда ты знаешь, что я в ресторане?

– Догадался.

– Подожди, но откуда ты знаешь, что я не одна?

– Лара, ну как такая красивая женщина может быть вечером одна?

– Слишком лестно.

– Это же правда. Красивая женщина, в красивом вечернем платье, дорогой шубе, туфлях на каблуках, от неё пахнет роскошными духами, её глаза горят.

– Рома, – почти умоляюще сказала Лара, – перестань. Ты где-то тут? Выходи!

– Не выйду! – Он рассмеялся. – Ты помнишь, это фраза из фильма.

– Нет. Но где же ты?

– Ай, я так драконю тебя.

– Видел меня и не подошёл поздороваться.

– Да, я видел тебя в моих мыслях, красавица, в моих мечтах. И ты мне казалась сказочной феей, выплывшей из-за облаков, поэтому мне так легко всё представить. Но всё-таки сейчас не об этом. Что ты делаешь сегодня вечером?

– Уже вечер.

– Хорошо, что ты делаешь ночью? Можно тебя украсть?

– Нескромный вопрос. Впрочем, я занята.

– То есть тебя уже кто-то украл на эту ночь?

– Или я кого-то.

– Так ты охотница?

– Да, бываю иногда.

– Когда же будешь охотиться на меня?

– Не знаю, у меня всё расписано.

– Найди время, пожалуйста, а то я украду тебя сам.

– Рома, это смешно.

– Лара, я серьёзно. Когда мы сможем увидеться?

– Давай попробуем на следующей неделе. Я тебе позвоню.

– Отлично. Хорошего вечера, красавица. Не сомневаюсь, что он будет особенным.

– Спасибо, я тоже не сомневаюсь.

– Такая уверенность мне нравится.

– Пока.

Лара положила трубку. Стас уловил в её взгляде удовлетворение собой, но не сказал ни слова. Несколько минут они молча сидели, глядя друг на друга.

– Это так, один знакомый, звонил поздороваться.

– Мне это неинтересно.

– Я знаю. Мне тоже всё равно – это же просто знакомый.

«Если женщина называет мужчину подряд „просто знакомым“ значит ли, что это не так?» – подумал Стас и удивился самому себе.

– Понимаешь… – Лара начала словно оправдываться перед Стасом, видя его равнодушное выражение лица и принимая это за глупую ревность. – Он никто. Я познакомилась с ним в ресторане, а про тебя я ничего не стала ему говорить. Зачем я буду объяснять постороннему человеку, кто ты и как много для меня значишь? Было бы смешно, если бы я начала объяснять ему мои чувства к тебе. Ты прекрасно знаешь, что я могу сказать любому человеку на этой планете, как сильно люблю тебя.

Стас сидел с невозмутимым лицом. Этот бред он слышал уже в миллиардный раз и эти слова были так же пусты, как и безразличны ему. А Лара, говоря всё это, понимала, что с каждым годом слова даются ей всё тяжелее. Словно язык деревенел, когда она заговаривала со Стасом о своих чувствах. Когда ей было шестнадцать, она могла кричать о своей любви на любом углу, где угодно. Ей хотелось, чтобы весь мир знал о её чувствах. А сейчас она понимала, что весь мир умещается только в нём одном – Стасе, но именно до него не было возможности докричаться. Достаточно было одного взгляда Стаса, пресыщенного, но в то же время желающего, чтобы она прекратила говорить и покорно склонила голову. В глазах Лары снова показались слёзы. «Боже мой, – подумал Стас, – ну к чему эта комедия? Давай, детка, поехали в наш любимый отель. Довольно на сегодня сантиментов. Я просто хочу трахаться».

– Стас, я знаю, что ты любишь свободу, независимость, но объясни мне, пожалуйста, неужели ты никогда не думал, что в один прекрасный день можешь остаться один?

– Хм… – задумался он. «Этим меня не возьмёшь, дорогая. Слишком лёгкий заход». Стас решил, что Лара просто хочет сыграть на его чувствах. – Думал, конечно, но где гарантия, что тот, кто любит тебя в начале пути, будет так же любить в конце? И будет ли всё это искренне?

– Ты не хочешь жениться, потому что боишься корысти?

– Лара, я вообще не говорил, что хочу жениться, я не собираюсь жениться.

– Да, я знаю. Но ведь бывает, что люди меняют свои принципы.

– Это не принцип, это просто нежелание. – Внезапно Стас подумал, что, наверное, не стоит так резко ломать её надежды на будущее, ведь таким образом он может сломать своё собственное, ближайшее – сегодняшнюю ночь. И после недолгой паузы сказал: – Печать в паспорте – это не главное. Думаю, ты согласишься со мной: чтобы жить вместе, она не нужна.

Стас рассчитал всё правильно, и это подействовало. В глазах Лары появился огонёк надежды, той за которую она цеплялась каждую их встречу.

Через какое-то время Стас попросил счёт. Они вышли из ресторана, сели в арендованную Стасом машину и поехали в сторону Тверской.

Лара предложила прогуляться. Стас припарковал машину в одном из переулков. Было начало одиннадцатого. Стас шёл торопясь и ежась от холода, Лара наслаждалась прогулкой. Она шла и чувствовала на себе взгляды прохожих, думая, что женщины завидуют ей, потому что с ней рядом был самый красивый, самым обаятельный и лучший мужчина на свете. Во всяком случае, так казалось Ларе. Однако нужно сказать, что Стас действительно был красивым мужчиной: высокий загорелый брюнет с греческим профилем. В его тридцать девять лет он выглядел на «чуть за тридцать». Стас поддерживал себя в форме благодаря любви к сёрфингу, йоге, кун-фу и ежегодной двухнедельной травяной диете. Он обладал достаточно хорошим вкусом в выборе одежды и пристрастием к дорогим итальянским маркам.

Они дошли до отеля «Националь». Лара остановилась, обняла Стаса и, поцеловав его шею, сказала:

– Обожаю этот отель. Мне иногда кажется, что мы так и проведём всю жизнь в нём: ты будешь приезжать, а я буду тебя ждать. В этом есть какая-то романтика. Мы как будто двоё любовников, встречающихся украдкой.

– Да, – проговорил Стас.

Потом посмотрел на неё – её взгляд показался ему таким же детско-влюблённым, как тогда, когда ей было шестнадцать лет. Стас подумал, что в эту минуту лучше уйти, сделав ей в последний раз больно, разорвать всё навсегда. Но её тело было так близко, доступно, беззащитно и по-прежнему манило к себе. Стас понимал, что в очередной раз, получив всё, он не оставит ей ничего. «Зачем мне это нужно? – размышлял он. – Потом она будет писать письма, полные воспоминаний о прошлом, какой-то возвышенной непонятной любви, мечтать о следующей встрече…»

Лара тем временем говорила, что ощущает себя будто в кино.

Стас посмотрел на неё снова.

– Девочка моя, – прошептал он, склоняясь над её ухом, и поцеловал её волосы, шею.

– Пойдём. Чувствуешь, как я вся дрожу, и вовсе не от холода, – сказала Лара. – А завтра давай ко мне. Позавтракаем вместе?

– Позавтракать? Лар, не получится – у меня самолет через несколько часов.

– Через несколько, это во сколько?

– В четыре утра. Я должен быть в аэропорту в два.

– Что? Стас, и ты весь вечер молчал об этом? Как ты мог? – Она ударила его по руке.

– Лара, я был так очарован тобой, что просто забыл о времени.

– А сейчас ты хотел со мной переспать и потом спокойно сказать: «Собирай вещи, мы уходим…»? Стас, я что, девочка по вызову?

– Нет, прости. Ты же знаешь, я смотрю на тебя и теряю голову. – Он обнял её и почувствовал, что она плачет.

– Господи, ну почему же ты всё время делаешь мне больно?

– Лара, извини, я не должен был тебе звонить. Я не хотел звонить. Я уже пять дней в Москве, работал, но каждую минуту думал о тебе. Знал, что не надо тебя тревожить, что всё это лучше оставить в прошлом, но меня тянет к тебе как магнитом. Я не могу не звонить тебе, когда сам в Москве.

– Когда ты в Москве… – повторила Лара. Вот оно, название «московская любовница», и так, наверное, будет всегда.

– Лара, если не хочешь, пойдём куда-нибудь выпить. – Лара взглянула на него и поняла: он врёт. Вовсе не этого ему хотелось, но и не секса на одну ночь. А чего тогда?

– Нет, я хочу. Я хочу, чтобы этот вечер закончился волшебно и я ни о чём потом не жалела. Хотя… Да, давай, выпьем что-нибудь у тебя в номере, – с акцентом на слове «выпьем» произнесла Лара.

– Что ты хочешь? Шампанского?

– Нет, лучше виски. Шампанское слишком лёгкое, его не пьют, когда так тяжело.

– Лара! – Стас обнял её.

***

В час ночи Лара выбежала из отеля, по её лицу текли слёзы. Она слышала, как Стас пытался догнать её, крича «Лара, Лара!», но не остановилась и не обернулась. Лара поймала такси, быстро села в машину и поехала домой, где, выпив виски и выкурив несколько сигарет одну за другой, легла в кровать. Но заснуть ей не удалось – она постоянно думала о Стасе.

Глава 9

Ночью раздался звонок в дверь. Что-то в последнее время эти неожиданные звонки стали слишком частыми, подумала Лара. В какую-то секунду она готова была броситься к двери, думая, что это Стас, который передумал уезжать и решил остаться с ней. «Надолго ли? – пронеслась мысль, но Лара тут же охладила себя разумным объяснением, почему он мог вернуться. – Наверное, рейс отменили. Ну и пусть, ещё один день, – оправдала она себя. – Прожгу всё, а потом буду собирать себя по кусочкам».

Кто-то продолжал настойчиво звонить в дверь. И Лара поняла, что, скорее всего, ошиблась, Стас никогда так не сделает – ему не свойственны эти безумные порывы, когда не разум, а эмоции берут верх. Он всегда с лёгкостью уезжал и с такой же лёгкостью возвращался, как будто и не было ничего.

«Так кто же это? – недоумевала Лара. – Почти три часа ночи. Не жди ничего хорошего, подруга». Она накинула халат и направилась к двери. Посмотрев в глазок и увидев, кто стоит за дверью, подумала: «Может, не открывать?» Но это была плохая идея, потому что «она наверняка видела свет в окнах».

– Мама! Какими судьбами?! – воскликнула Лара, пытаясь сделать вид, что появление Елены Петровны – приятная неожиданность.

На пороге стояла женщина в белоснежном норковом жакете, чёрных брюках-капри и высоких чёрных лаковых сапогах на тонкой шпильке, подчёркивающих стройность ног. В одной руке она держала тёмно-коричневый чемодан с монограммой «Louis Vuitton», а в другой – сигарету.

– Привет, Лар! – сказала Елена Петровна, улыбнувшись и послав дочери воздушный поцелуй. – Я к тебе – поругалась с Марком.

– Мама, заходи, – пригласила Лара, когда Елена Петровна уже почти зашла в коридор. Женщина поставила чемодан возле стены и начала расстёгивать жакет, не выпуская из пальцев сигарету. – Ну почему, когда ты поссоришься с очередным любовником, прибегаешь ко мне? Чем тебе плох твой дом?

– Ах, Лара, дочка, в Швейцарии так скучно. И потом… эта квартира тоже мой дом. Я жила здесь с твоим отцом. Впрочем, сейчас не об этом. Ты знаешь, они вообще там не пьют, эти старушки. Играют в бридж и смотрят на меня с презрением. Я не могу сидеть два часа на одном и том же месте, ну разве что на… Ну ты понимаешь, о чём я.

Лара неприятно поморщилась.

– Не будь занудой, тебе уже не пятнадцать, я могу с тобой шутить на подобные темы.

Лара следила, как Елена Петровна уверенной походкой прошла по коридору, мельком заглянула в спальню, затем в гостиную, там присела на диван и критическим взглядом окинула комнату, словно пытаясь понять, а одна ли Лара.

– Ни сигареты, а говно какое-то, – Елена Петровна достала карманную пепельницу, потушила сигарету, но тут же закурила новую, – купила целый блок в Шереметьево. Слушай, ну и таможенники у вас… раньше у меня был дипломатический паспорт и меня проводили через специальный коридор, без каких-либо досмотров. А сегодня кошмар, очереди, дети орут… и всем плевать на то, что я устала.

– Мама, ты только о российской таможне хотела поговорить? У тебя ещё какие-то проблемы? Тебя лишили привилегий в спа или гольф-клубе?

– Лара, ну что ты так сразу с порога… Лучше дай мне водки с мартини.

– Мама, ты приезжаешь ко мне в три часа ночи и просишь, чтобы я тебе готовила коктейль, пока ты наберёшься храбрости сообщить, что у тебя случилось.

– Лара, не будь такой. У тебя тоже проблемы, дочка?

– А у кого их нет? – отрезала Лара и отправилась на кухню делать коктейль.

Принеся коктейль, Лара подала бокал матери и, внимательно посмотрев на неё, села в кресло напротив.

– Ты опять блондинка.

– Да, ты же знаешь, это мой натуральный цвет.

– Мам, я с трудом помню, что ещё натурального у тебя осталось. Ты опять делала подтяжку на лице?

– Да, совсем немного. Ты же знаешь, в Швейцарии отличные пластические хирурги, всё делают идеально.

– Ты мне это говорила десять лет назад, и тогда всё было действительно идеально, а сейчас ты похожа на куклу Барби. Ты подсела на эти подтяжки, как на наркотик.

– Нет, Лар, что ты… Я делаю их так, от случая к случаю, когда вижу, что время приходит.

– По-моему, оно у тебя приходит каждые полгода. Я от тебя получаю по двадцать е-майлов в неделю о новинках пластической хирургии и косметологии, и каждый раз ты уверяешь меня, что всё это безопасно и работает долгие годы. Так почему ты делаешь их часто? Тебе некуда девать деньги бывшего мужа? Отдай их мне.

– Если бы некуда было их девать… ага.

– Что? – Лара уловила во взгляде матери тот страх и нерешительность, который появлялся всегда, когда у Елены Петровны случалось что-то, чего она не могла предвидеть и изменить. – Что случилось, мама?

– Лара, я не хочу об этом говорить сейчас. Я же с дороги, устала. Давай лучше пойдём спать, а завтра я тебе всё расскажу.

– Завтра у меня куча работы, и слушать тебя не будет времени, так что выкладывай всё сейчас – или жди до следующих выходных.

– Нет, в следующие выходные уже будет поздно.

– Что! – строго сказала Лара, словно приказывая матери говорить всё немедленно.

– Ты понимаешь, Марк решил открыть собственный бизнес, ну и ему понадобились деньги. Он взял кредит в банке под залог моего дома… то есть я взяла кредит на своё имя под залог дома.

– Мама, ну как ты могла так поступить? Что за глупости в твоём возрасте?

– Но Марк показал мне бизнес-план. Его проект должен был окупиться очень быстро. Он обещал мне вернуть всё деньги, даже с процентами. Мы ведь живём вместе… то есть жили.

– Что значит «жили»? Ты его выгнала?

– Нет, он сам уехал. Оставил мне письмо, в котором просит его не винить, что он не может мне смотреть в глаза после того, как разорил меня.

– Как это «разорил»?

– Банк потребовал деньги назад. Естественно, у Марка их не было, у меня на счетах тоже не так много. В общем, они продали дом с аукциона, плюс мне пришлось продать несколько картин Влада, которые он коллекционировал. Ты же знаешь, мой бывший муж всегда покупал дорогие картины. Уже несколько раз они меня спасали – вот и сейчас.

– Боже мой, мама, как это могло случиться? Как?!

– Вот так, дочка. У меня почти ничего не осталось.

– Кошмар, какой кошмар! И где этот идиот теперь?

– Не говори о нём так – всё-таки он меня любил.

– Да твой Марк проходимец. Я уверена, что он проделал какую-то аферу и забрал все денежки. Он обыкновенный альфонс и аферист.

– Нет, не может быть, я в нём уверена. Мы прожили вместе три чудесных года.

– На твои деньги. Да так, что ты лишилась дома. Где ты теперь будешь жить?

– У меня осталась московская квартира – та маленькая, двухкомнатная на Смоленской.

– Эта конура…

– Дело даже не в этом, понимаешь… – Мать сделала паузу. – Оказалось, что у Марка остались незакрытыми многие кредиты, а все они были на моё имя – я просто не в силах за них заплатить. Я звонила кое-кому из старых друзей, но они не хотят меня слышать.

– Ещё бы! Ты со всеми своими мужиками обращалась как с игрушками и бросала их беспощадно. Удивляюсь вообще, как ты ещё с Владом так долго жила, тем более что он был в курсе относительно твоих похождений.

– Лара, хватит корить меня. У меня одна жизнь, и я хочу прожить её так, как мне хочется. Я довольно настрадалась в детстве, чтобы отказывать себе в чём-то в зрелом возрасте. Ты, моя дочь, вместо того чтобы помочь мне и посочувствовать, говоришь, что вся моя жизнь была сплошной ошибкой. А она такой не была – она просто была другой.

– Как ты могла получать удовольствие от того, что жила с одним мужчиной и параллельно спала с другим, а то и с третьим? В чём прелесть, мама?

– Ха-ха, – рассмеялась Елена Петровна. – Я спала только с теми, за кем не была замужем. – Но, заметив недовольное лицо Лары, перестала смеяться и добавила серьёзно: – Окажешься в моей ситуации – поймёшь.

– Не очень бы хотелось. Предпочитаю оставаться в неведении.

– Не строй из себя святую!

– Когда дело доходит до серьёзных чувств, надо сразу решать, с кем ты хочешь быть, и не разрываться на части.

– А если это невозможно? Влад давал мне всё: любовь, деньги, нужные связи. А с другими у меня был отличный секс.

– Мама, не хочу слышать об этом. Теперь ты сама видишь, к чему всё это привело.

– Хочешь сказать, что я сама во всём виновата?

– Да. Кто же ещё, как не ты?

– Я жертва обстоятельств.

– Ты жертва собственных жертв и своих же страстей и пороков.

– Такие громкие слова. Бред. Лара, скажи, где мне достать денег?

– Не знаю. Заведи срочно нового богатого любовника. Ты приехала по адресу – в Москве их много. Только одна проблема: шестидесятилетние тут не котируются, это не в моде. Хотя тебе, мама, под силу всё изменить. Не удивлюсь, если через полгода наши олигархи побросают своих молодых любовниц и переключатся на старушек – вот будет забавно.

– А ты стала жестокой.

– Забавно, только недавно слышала это от Стаса.

– Неужели Стас приезжал в Москву? – с сарказмом поинтересовалась Елена Петровна.

– Да. – Лара поняла, что лучше было этого не говорить, потому что Елена Петровна знала, что это больное место Лары.

– И после этого ты говорила всю эту проповедь, Лара. Да чем ты лучше? Ты бежишь к своему Стасу каждый раз, когда он приезжает в Москву, спишь с ним, и он уезжает, удовлетворённый, а ты сидишь оплёванная. Почему ты не можешь сказать ему «нет»? Он женится на другой, а ты всё равно будешь спать с ним.

– Он не женится, мама, ты знаешь.

– А если? И тебе будет плевать, женат он или нет. А сама выйдешь замуж, станешь делать то же самое, ещё с большим наслаждением: «Ах, я не вышла за Стаса замуж, я отдала свою руку другому, но зато его я люблю». Ты же не Татьяна Ларина!

– Мама, прошу тебя, перестань, мне и так больно.

– Тебе больно? А мне не больно слышать подобные упреки от единственной дочери? Я прошу у тебя помощи, совета, сочувствия и готова посочувствовать тебе, а что слышу?

Услышав все эти слова, Елена Петровна на какой-то момент вернулась в то время, когда с Ларой у неё имелись разногласия. Она всё ещё не могла смириться с тем, что Лара живёт сейчас своей собственной, взрослой жизнью и теперь они на равных.

– Лара, Лара… – Она посмотрела на дочь. – Ведь я желаю тебе только добра.

– Добра? Мама, я помню, что произошло в последний раз, когда ты мне желала добра. Теперь благодаря этому я не могу иметь детей!

Мать взглянула на неё.

– Ты всё ещё помнишь это?

– Всё ещё?! Я всё ещё это помню?! Ты схватила меня за руку и привела к своему врачу, даже не спросив меня, хочу ли я делать аборт. А я не хотела!

– Что же ты тогда мне не сказала об этом? Всё-таки тебе шестнадцать лет было…

– Вот именно, шестнадцать! Кого мне было тогда ещё слушать, как не тебя. Ничего не объясняя, ты всё решила за меня, посчитав, что так будет лучше для нас обеих.

– Но так было лучше. Что бы ты делала одна с ребёнком на руках?

– Родила бы его для себя.

– В качестве чего, игрушки? В шестнадцать лет девочки понятия не имеют, что такое ребёнок. А это бессонные ночи, кормление, страх…

– Но и счастье же, мам. Неужели, ты не была рада моему появлению?

– У меня был твой отец. – Елена Петровна задумалась. Где-то она понимала, что рассуждать так неправильно, особенно спустя годы, как Юрия не стало. Ведь сейчас Лара – единственное, кто напоминал о нём. Иногда Ларе стоило засмотреться в сторону, задуматься – и она становилась во всём похожей на отца. Не внешностью, а именно этой глубиной сосредоточенностью. После смерти Юрия, Елена Петровна долго не могла понять, что делать в жизни, в том числе, что теперь делать с ребёнком. Ни с малышкой, доченькой, Ларочкой, звёздочкой, как её называли дома, а именно с ребёнком. Лара была долгожданной для отца. Материнский инстинкт у Елены Петровны не отсутствовал, но был потухшим. Начал расцветать к концу первого года жизни Лары, но со смертью мужа – исчез и никогда не вернулся. Елена Петровна растила Лару ни как дочь, а как человека, живущего с ней под одной крышей, который по воле случая, зависит от неё. Поэтому и понять восторг Лары по поводу незапланированной беременности не могла. Елена Петровна ни думала о каком-то другом более правильном разрешении лариной проблемы, чем аборт. Сейчас? Лара явно дала понять, что жалеет об этом, и, видимо, держит на неё обиду. По своей натуре, Елена Петровна не любила оправдываться в содеянном, но в этой ситуации, даже не представляла, как это сделать. Поэтому и не нашла ничего другого, кроме, как сказать, – А Стас на тебе никогда бы не женился!

– К чёрту мама, мне всё это надоело! Я, конечно, не могу тебя сейчас ночью выгнать на улицу, но, пожалуйста, завтра утром, когда поеду на работу, перебирайся к себе на Смоленскую. Наши отношения прекрасны только на расстоянии.

– Лара, это и моя квартира! Здесь жили твоя бабушка и твой отец!

– Мама, не надо патетики! Эта квартира ходила по рукам от одной семьи к другой. Я купила её на свои собственные деньги.

– А как же мои долги? – Елена Петровна умоляюще посмотрела на Лару. – Мне больше не у кого просить помощи.

– Сколько тебе нужно?

– Видишь ли, – Елена Петровна потёрла ладонями, недовольно взглянув на старый маникюр, Маркуша и я особенно не считали деньги. К тому же, Швейцария, ты же знаешь, как там всё дорого. Ещё я недавно подарила Марку новую гоночную машину, они дороже стоят, чем обычные. Но тут Елена Петровна заметила нетерпеливый почти рассерженный взгляд Лары и поняла, что эта преамбула ни к чему.

– И где же сейчас эта машина?

– Он на ней уехал.

– Мама! – Лара картинно схватилась за голову, как будто собиралась рвать на себе волосы. – Чёрт возьми, что за наивность, что за глупость, как ты могла?! Сколько всего вместе?

– Ну, ещё кое-какие счета – всего где-то около полумиллиона евро, может, чуть больше.

– Ну почему, почему ты вечно попадаешь в подобные истории? Мама, чёрт возьми, то я тебя вытаскиваю из больниц, то отыскиваю твоих любовников на курортах с другими девицами, теперь я должна искать для тебя деньги. У меня нет такой суммы наличными, у меня вообще нет свободных денег.

– А твой бизнес? Ты же хорошо зарабатываешь.

– Мама, а ты думаешь, что мне тоже надо на что-то жить, платить зарплату сотрудникам?

– Да, но ты могла бы, к примеру, продать пару своих машин.

– Мама, я могу продать хоть все свои машины, но нужной суммы не наберу.

– Лара, меня в тюрьму посадят…

Лара посмотрела на мать, ей стало жалко её.

– Боже мой, мама, ну что мне делать. Ладно, оставайся ночевать, завтра что-нибудь попытаюсь придумать. Мы можем оплатить хотя бы половину?

– Не знаю. Я им уже это двадцать раз обещала – вряд ли они теперь будут так долго ждать. Я вообще с трудом выбралась в Россию, они не хотели меня выпускать, но я сказала, что у меня дочь умирает, мне нужно её навестить.

– Спасибо, мама, лучше этого придумать было нельзя.

– Должна же была я как-то выкрутиться. Лара… – Елена Петровна жалобно взглянула на дочь, но тут же отвела взгляд, поскольку знала, что собирается спросить дочь о невозможном. – А может, продать эту квартиру?

– Никогда!

Лара развернулась и ушла к себе в спальню.