Текст книги "Дуэлянты"

– Вот именно, что за землю. – Антонина Петровна села на стул и продолжила. – Вам известно, что многие землевладельцы дробят свои участки и стоят на них дачные дома, которые сдают внаем?

– Ах, мон, шер, оставьте эти глупости! – капризно воскликнул Сергей Васильевич. – Это хорошо под Петербургом или под Москвой! А здесь! Для кого вы настроите дачи?

– Поверьте мне: через несколько лет это окупиться. Горожане станут снимать дачные дома и у нас… Надо только потерпеть.

– Чего терпеть? Когда вам нечего будет одеть? Или…

Антонина Петровна не выдержала и перебила своего супруга:

– Вы бы лучше перестали делать карточные долги. Вот куда деньги уходят!

– Что-о-о! – возмутился Сергей Василевич. – Карточный долг – это долг чести! Вы что хотите сказать?

– Только то, чтобы вы перестали играть.

– Ах, мон шер, это выше моих сил… – признался супруг.

– Вы – безвольный и слабый человек! – в сердцах воскликнула Антонина Петровна, стремглав поднимаясь по лестнице в свои покои.

* * *

Не успела Лизавета разоблачить барыню и подать той пеньюар, как дверь спальни резко отворилась – на пороге стоял Сергей Васильевич, безумно вращая глазами.

Горничная сразу же почувствовала неладное и ретировалась.

– Пошла прочь! – прикрикнул на нее барин, вошел в комнату и затворил дверь.

– Что вам угодно, сударь? – спокойно поинтересовалась Антонина Петровна.

– Отчего же – сударь? А скажем, не Серж, как вы называли меня когда-то?!

– Так что вам угодно, Серж? – переспросила Антонина, предчувствуя семейный скандал.

– Вы изволили оскорбить меня, назвав безвольным и слабым!!!

– И что же? – Антонина воззрилась на своего супруга.

– Я категорически с вами не согласен!

– Как вам угодно… – холодно заметила она.

– Извольте лечь в постель! – взвизгнул Сергей Васильевич. – Разденьтесь, я желаю видеть вас обнаженной!

Антонина округлила глаза.

– С чего это вдруг?

– Вы не слышали, что я сказал?

– Нет, не слышала. Я – не рабыня, дабы исполнять вашу волю.

– Вы – моя жена и я вас хочу!!! – буквально завопил Сергей Васильевич, побагровев от гнева.

– А я вас – нет. Вы два года избегали меня, как женщину, а теперь у вас проснулись чувства?

– А хоть бы и так! Раздевайтесь!

– И не подумаю. Уходите!

– Что? Я – в своем доме! И получу, то, что желаю!!!

Сергей Васильевич, словно безумный, накинулся на жену и начал срывать в нее пеньюар. Антонина пыталась сопротивляться.

– Вы с ума сошли! Что вы делаете?! Опомнитесь!

– Я вас хочу!!! – ревел взбесившийся супруг, обуреваемый страстью.

Наконец Антонина изловчилась и оттолкнула от себя мужа, но тот быстро пришел в себя и снова налетел на нее.

Схватка была явно неравной: мужчина был сильней, несмотря на то, что старше и не в лучшей физической форме. Он завалил жену на кровать, срывая с нее остатки одежды, и взгромоздился на нее сверху.

– Я вас ненавижу! – шипела Антонина. – Вы ничтожество… Вам только горничных удовлетворять…

Последняя фраза окончательно добила «любвеобильного» супруга, он со всего размаха ударил жену по лицу.

Сознание помутилось: Антонина провалилась в темноту. Когда же она очнулась, то с удивлением обнаружила, что Сергей лежит на ней без признаков жизни.

Она выбралась из-под мужа, тот издал стон…

Антонина накинула халат, собрала волосы и посмотрела на себя в зеркало: на правой скуле виднелся синяк. Затем она подошла к кровати и перевернула своего супруга.

– Что с вами?

Сергей Васильевич снова издал стон.

– Доигрался… Герой-любовник! – Антонина распахнула дверь и громко закричала: – Лизавета, срочно пошли за доктором!!! Барину дурно!!!

* * *

Покуда Назар в срочном порядке верхом поскакал за доктором, Антонина Петровна попыталась привести супруга в надлежащий вид, по крайней мере, надеться на него брюки.

Лизавета принесла тазик с ледяной колодезной водой и протерла несостоявшемуся Казанове голову и грудь. Он снова застонал.

– Больно… больно в груди… жжет…

– Лизавета принеси настой из валерианы, пока доктор до нас доберется – не ровен час…

– Ах, барыня, – всполошилась горничная, – не приведи Господи…

Девушка перекрестилась и сделала вид, что не заметила синяка на лице хозяйки.

Вскоре приехал доктор. Он долго осматривал пациента и, наконец, вынес свой вердикт:

– Покой и только покой. Сердечко пошаливает. Требуется длительный постельный режим, не менее двух недель. И я выпишу вам капли, купить их можно в городе… в аптеке Борменталя…

Доктор сел за стол и быстрым размашистым профессиональным почерком написал рецепт. Антонина Петровна заплатила доктору за визит, поблагодарила его и велела Назару отвезти домой.

Сама же она призадумалась: «Сердце… Это последствия разгульной беззаботной жизни… А, если с мужем что-то случиться – что я буду делать с имением? Дела совсем плохи…»

Неожиданно ее осенило…

– Лизавета, побудь с барином…

Сама же Антонина направилась в кабинет мужа, перерыла все ящики в письменном столе, пока не нашла то, что искала – закладную на Ремизово. Бегло пробежав глазами по документу, она поняла: ее родовое гнездо, пусть хоть и скромное, заложено за три тысячи рублей. Антонина прекрасно знала, что банк никогда не дает под залог полную стоимость имущества и земельных угодий, а лишь половину… Значит, на торги имение пойдет не менее, чем за шесть тысяч…

– Так вот почему так суетился Варфоломей! Он хотел выгадать не менее тысячи… Тоже мне – благодетель…

Антонина сложила закладную, задвинула ящики стола и направилась к управляющему Федору Ильичу.

Тот как обычно занимался делами за конторским столом. Женщина вошла в небольшой кабинет управляющего, села на стул и без лишних слов положила перед ним закладную на Ремизово.

– Откуда у вас сей документ? – поинтересовался он. – Неужели сам Сергей Васильевич дал?

– Нет, Сергей Васильевич заболел. Доктор только что уехал и велел ему не вставать с постели две недели… – пояснила Антонина. – Я же собираюсь в город, дабы заказать капли, прописанные доктором, и хотела бы посетить банк. Насколько я понимаю, первая выплата по процентам через несколько дней?

– Да, это так. Но Сергей Васильевич не собирался их выплачивать. – Признался управляющий.

– Вы понимаете, что это – безумие! – возмутилась Антонина. – Ремизово стоит не менее шести тысяч ассигнациями!

– Да… – управляющий вздохнул. – Но что я могу сделать?

– Дайте мне денег на уплату процентов.

– Антонина Петровна, меня нанимал ваш супруг, и я буду держать ответ за финансовые дела перед ним.

Антонина смерила взглядом управляющего и сказала:

– А вы не задумывались о том, что Сергей Васильевич старше меня почти на двадцать лет? Мало того, доктор сказал, что у него больное сердце… Так что? Вы дадите мне денег?

Управляющий растерялся: он не знал, как поступить. В данном случае и дать денег нельзя, и не дать – тоже. Двоякая ситуация складывается… А, если с барином что случиться? Тогда уж точно Антонина Петровна его уволит.

– Хорошо. – Он открыл сейф и достал ассигнацию достоинством в сто рублей. – Вот прошу вас.

Антонина Петровна взяла банкноту, свернула ее и положила за лиф платья.

* * *

Ночь Сергей Васильевич провел в спальне своей супруги. Та же перебралась в комнату для гостей, оставив супруга на попечение Лизаветы.

Внезапная болезнь мужа придала ей решительности. Она во чтобы то ни стало решила вернуть Ремизово. Засыпая, Антонина поймала себя на мысли, что ей вовсе не жаль мужа…

Сон навалился быстро и тяжело. Ей снился Варфоломей, который преследовал ее везде и всюду, доставал из портмоне пять тысяч рублей, протягивал их и говорил:

– Возьми… возьми, а то и этого не получишь…

Неизвестно откуда появился Станислав, и Варфоломей тотчас исчез, словно растворился. Станислав обнял Антонину и начал целовать. Женщина и не собиралась сопротивляться…

Антонина проснулась рано, сладко потянулась, поймав себя на том, что отлично выспалась и совершенно не расстроена.

Она позвонила в колокольчик, вошла Дашка, прислуга, так как Лизавета не отходила от постели больного хозяина.

– Неси воды умыться, да из гардеробной принеси темно-вишневое дорожное платье с накидкой, шляпу с бежевой отделкой и шнурованные ботинки.

Дашка поклонилась и тотчас заторопилась выполнять приказ барыни.

* * *

Станислав Александрович пробудился ни свет ни заря. В Петербурге так рано он никогда не вставал с постели. Сейчас же ему не спалось: отчего-то он ощущал волнение, не находил места и должного занятия весь вечер намедни…

Станислав встал, накинул стеганый халат и прошелся по спальне. Сон, как рукой сняло.

– Часов семь – не больше… В Петербурге я раньше десяти и не вставал – вот что делает сельская жизнь с приличными людьми!

Он не стал звонить в колокольчик и звать Дормидонта, а просто сел в кресло и попытался собраться с мыслями. А мысли все были только об Антонине Петровне, прекрасной Диане-охотнице…

Станислав прекрасно понимал, что женщина – замужем и ее муж в добром здравии… На что он рассчитывал? Он и сам не знал… Но ощущал страстное желание увидеть ее вновь.

В комнате не сиделось, он решил пройтись по дому. Наконец, обойдя все коридоры и закутки, он прямо в домашнем виде вышел на воздух. Его обдало утренней августовской прохладой…

Так, стоя на веранде, он заметил Архипа, который направился во флигель Варфоломея.

– Вот парочка – гусь с гагарочкой… – недовольно проворчал Станислав. – И какие дела могут быть в такую-то рань?

События развивались стремительно: из флигеля вышел Варфоломей, облаченный в отличный шерстяной костюм, и велел Архипу заложить коляску.

Станислав Александрович буквально обомлел: его хозяина имения даже не уведомили ни о чем! Он прямо в домашних туфлях, быстро, если не сказать, опрометью, направился к флигелю.

– Варфоломей! – окликнул он управляющего.

Тот вздрогнул, явно не ожидая такого поворота событий, и медленно повернулся к барину.

– И куда это ты собрался, да еще в такую-то рань?

Управляющий откашлялся.

– Станислав Александрович, я не хотел вас беспокоить… Я – в Псков по делам мануфактуры.

– А почему мне ничего не сказали с вечера? Я что здесь – не хозяин?

Варфоломей, понимая, что попал впросак, и как мог, пытался умаслить хозяина.

– Станислав Александрович, я приношу свои извинения, но вчера я допоздна засиделся в конторе. Надобно съездить во Псков, возобновить договор на поставку льняных изделий… Неровен час – конкуренты обойдут.

Упоминание о конкурентах охладило гнев Станислава.

– Хорошо, поезжайте… А что в городе можно развлечься?

Варфоломей, понимая, куда клонит хозяин, явно преувеличил:

– Захолустье.

– Да, неужто? А мне, казалось, что Псков – большой город. Там одного купечества сколько обосновалось!

Варфоломей недовольно крякнул.

– Купечество… может быть. Действительно, купцов много. А вот, что до увеселений – увольте. Когда я бываю в городе мне не до этого…

* * *

Коляска Антонины Петровны выехала из имения Забродино. Рядом с барыней сидела Дашка, державшая барский саквояж, Антонина Петровна давно не была во Пскове и, хотя не собиралась задерживаться, предусмотрела все случаи: а вдруг в аптеке Борменталя не окажется выписанных земским доктором капель? Или фармацевт будет изготавливать их слишком долго? – так, что придется снимать номер в гостинице.

Назар правил лошадью, та резво бежала к развилке дороги. Неожиданно Антонина Петровна услышала скрип колес и топот лошадиных копыт: к развилке со стороны Матвеево-Орлово приближалась коляска.

Назар немного натянул поводья, дабы сдержать лошадь и пропустить мчавшуюся во весь опор незнакомую коляску. К его удивлению коляска притормозила рядом, Назар узнал Варфоломея, управляющего господина Матвеева.

– Мое почтение, Антонина Петровна! – слащаво улыбаясь, произнес управляющий.

Антонину Петровну слегка передернуло.

– И вам того же… – сдержанно ответила она на приветствие.

– Позвольте полюбопытствовать: куда вы направляетесь?

Антонина Петровна едва сдерживалась: «Каков наглец! Разговаривает со мной, как равный! Дворянин доморощенный!»

– В Псков, по делам, – коротко отрезала она.

– А как самочувствие Сергея Васильевича?

– Хворает… Назар, поезжай! – приказала Антонина Петровна, не желая более разговаривать с Варфоломеем.

Но тот не отставал, его коляска шла рядом с коляской Антонины Петровны – колесо в колесо.

– Позвольте сопровождать вас, сударыня!

– С чего бы это?

– Вы – молодая, красивая женщина, путешествуете одна! Мало ли что!

Антонина Петровна взяла у Дашки саквояж открыла его и быстро извлекла револьвер. Не успел Варфоломей опомниться, как женщина взвела курок и прицелилась ему прямо в голову.

– Еще слово и я выстрелю! – решительно заявила она.

Архип, видя такое дело, не на шутку струхнул и со всего маху хлестнул лошадь кнутом. Та понесла, только пыль столбом.

– Невыносимый человек! Так-то вот, поезжай прочь!

Удивленная Дашка очумело пялилась на свою хозяйку, та же положила револьвер обратно в саквояж и защелкнула изящный замочек.

– Чего удивлена? – Антонина Петровна заметила Дашкин дикий взгляд и рассмеялась.

– Неужто, барыня, вы б его пристрелили?

– Нет. Но очень хотелось.

Дальнейшая дорога до Пскова прошла без приключений, Антонина взирала на проплывающие окрестности. В верстах в десяти от города, она заметила оживленное строительство недалеко от дороги.

– Назар, поезжай вот туда! – Антонина указала на рабочих, таскавших бревна.

– Как угодно…

Коляска Антонины Петровны свернула с основной дороги и остановилась около работников.

Те, завидев богато одетую женщину, сразу же смекнули – здешняя помещица.

– Доброго утречка! – поприветствовали ее мужики.

– И вам того же… А что строите?

Вперед вышел бойкий мужик, одетый весьма исправно, из чего Антонина сделала вывод – старший.

– Дачи строим, сударыня. А вы, что интересуетесь?

– Да, очень! Хотела бы тоже построить на своих землях.

– Это можно, заказу наша артель завсегда рада.

– А как вас найти? – поинтересовалась Антонина.

– Строительством в здешних местах занимается купец Дюжев Иван Панфилович. Контора его находится в городе…

Когда коляска снова выехала на дорогу, ведущую в город, Антонина еще раз убедилась: Ремизово надобно спасать!

* * *

Архип почти загнал лошадь, когда коляска управляющего въехала в город.

– Осади, осади! Кобыла-то вся в мыле! Торопиться более некуда! – приказал Варфоломей.

Архип натянул поводья.

– Поезжай к банку. Она туда непременно приедет, я не сомневаюсь.

Действительно, Антонина Петровна тотчас направилась в банк и уплатила залоговый процент. После этого она села в коляску и направилась в аптеку Борменталя. Ее встретил важный на вид, в очках, фармацевт. Женщина протянула ему рецепт.

– Да, сделать можно. Но придется подождать. Капли будут готовы завтра, не ранее полудня.

– А раньше нельзя?

– Увы, сударыня…

Антонина заплатила аванс за капли и решила снять номер в ближайшей гостинице.

– Сударь, а нет ли поблизости приличной гостиницы? – Поинтересовалась она.

– А как же! Недалеко, за углом – «Цезарь». И ресторан там приличный.

Антонина поблагодарила словоохотливого фармацевта и направилась в «Цезарь».

«Цезарь» встретил ее аляповатым фасадом. По всей видимости, хозяин гостиницы был поклонником римской культуры и оттого перед зданием пестрили всевозможные статуи римских богов, а перед входом возвышался невероятно безвкусный фонтан.

Антонина невольно застыла от удивления, раздумывая покидать коляску или же – нет? Но покуда она колебалась, из дверей гостиницы появился человек в форменной одежде и тотчас подскочил к помещице.

– Сударыня, милости просим в «Цезарь»! Наша гостиница – лучшая в городе.

Не успела Антонина и слова сказать, как предприимчивый и услужливый швейцар уже помогал ей выйти из коляски и проводил в холл здешнего заведения. Женщина огляделась: холл соответствовал названию гостиной. Около стены стоял «позолоченный» Гай Юлий Цезарь с лавровым венком на челе… Но о том, что эта статуя – Гай Юлий можно было только догадываться, вероятно для ее создания позировал кто-то из местных актеров.

Антонина Петровна разместилась в небольшом сравнительно недорогом номере, интерьер которого тщетно пытался передать вкусы времен величия Рима.

Кровать, с избытком задрапированная прозрачной тканью, выглядела излишне громоздкой в небольшом номере. Безвкусная лепнина, украшавшая потолок, казалось того и гляди свалиться прямо на голову постояльцу. А шторы! Антонина занавесила их плотнее, ибо ткань из которой они были изготовлены, явно не предназначалась для подобных целей и выглядела слишком легкой…

Антонина приняла ванную, немного полежала на кровати, придя в себя после утомительной дороги, и решила спуститься в ресторан, дабы поужинать. Она облачилась в дорожное платье, другого наряда она не захватила, та как не намеривалась надолго задерживаться в городе.

Она вошла в ресторан, приличный по словам фармацевта. Предприимчивый метрдотель, правда, несколько потрепанного вида, разместил ее за столиком и подал здешнее меню.

Антонина бегло просматривала бесхитростные блюда и выбрала привычные названия. Пока официант удалился, дабы обслужить посетительницу, в зал вошел мужчина. Антонина сначала не обратила на него ни малейшего внимания.

Тот же напротив, заметив женщину, направился прямо к ней.

– Добрый вечер, Антонина Петровна! Надеюсь, в данный момент, вы – не при оружии?

Женщина вздрогнула и отвлеклась от своих мыслей – перед ней стоял Варфоломей, она невольно пожалела, что револьвер – в саквояже, а тот – в номере.

– Что вам угодно? Вы хотите мне испортить аппетит? Так вот я слишком голодна, дабы обращать на вас внимание.

Управляющий рассмеялся.

– Вы позволите мне присесть?

Антонина колебалась, но все же утвердительно кивнула.

– Вы прибыли во Псков по делам имения Ремизово? – напрямик спросил Варфоломей.

– А вам-то что? Вы слишком любопытны.

– Согласен, но я уж очень заинтересован в этом имении.

– Не трудно догадаться, – заметила Антонина и принялась за ужин.

Варфоломей также сделал заказ.

– Как рыба? – поинтересовался он.

– Отменная. Вы что следите за мной? И потому решили остановиться в той же гостинице, что и я?

Управляющий рассмеялся.

– Это с какой стороны посмотреть. Во-первых, «Цезарь» – единственная приличная гостиница в городе, остальные просто ужасны. А во-вторых, я действительно искал встречи с вами.

– Вы опять будете предлагать мне за Ремизово пять тысяч рублей? – предположила Антонина, ловко расправляясь с рыбой.

– Да. Подумайте сами – обстоятельства против вас! Ваш муж болен, всем известно, что он не следит за своим здоровьем. А, если вы останетесь вдовой? Что вы станете делать? Ведь дела в Забродино оставляют желать лучшего!

Антонина молчала, понимая, что Варфоломей в общем-то прав… Но ей так не хотелось расставаться с Ремизово!

Неожиданно она предложила:

– Я не хочу продавать имение. А в случае, как вы изволили выразиться: если стану вдовой, то предлагаю вам совместное дело.

Варфоломей напрягся.

– Позвольте? – удивился он: как это женщина вообще может что-то предлагать?

– Вы не ослышались. Я знаю, для чего вы скупаете земли. Скоро дачные поселки станут весьма выгодными. Но это произойдет не завтра, а через несколько лет… В десяти верстах от города видела, как некая артель строит дачи. Вы ведь также хотите поступить?

Варфоломей чуть куском не подавился.

– Вы слишком умны, Антонина Петровна, чтобы вам лгать…

– Не стоит лгать, иначе мы не договоримся.

Управляющий удивленно вскинул брови: ну что за женщина? Он явно недооценил ее, принимая за особу недалекого ума.

– Я готов выслушать ваше предложение.

– Мы организуем с вами артель, наподобие той, что строит дачи… Доходы пополам, застройка на моих землях.

Управляющий снова удивился.

– Но требуется вложение капитала… А ваши дела оставляют желать лучшего…

– Возможно. Но я достану денег. Итак, вы согласны?

– Да. – Ответил Варфоломей, четко осознавая, что дал согласие лишь бы дождаться благоприятного момента и завладеть Ремизово.

Антонина прекрасно понимала, что твориться в душе у собеседника и также решила воспользоваться случаем… А там – как Бог даст…

* * *

Ночь Антонина провела беспокойно, уж больно плохо ей спалось на чужой постели. Она невольно вспомнила Ремизово, в то время когда были живы родители. Отец Антонины умер рано, ей едва исполнилось десять лет. Матушка три года назад ушла в мир иной, будучи уверенной, что дочь надежно пристроена. Но как она ошибалась…

Антонина пыталась вспомнить: была ли любовь между родителями? Перед ней проплыла череда событий из давнего детства…. Тогда ей казалось, что она самая счастливая девочка, окруженная заботой вниманием и любящими родителями.

В то время Антонина не замечала, а может быть, и не придавала значения тому, что отец часто уезжал… Куда? – она не знала. Матушка говорила, что в город по делам… Теперь же, спустя годы, Антонина могла только догадываться об истинных делах своего родителя.

Утром она поднялась с головной болью и не в духе, завтракать не хотелось. Она спустилась в ресторан и заказала крепкий чай с французскими пирожными. Немного подкрепившись, Антонина приказала Дашке собираться, затем оплатила счета за номер, заехала в аптеку Борменталя за лекарством для мужа …

Коляска, поскрипывая рессорой, двигалась по направлению к Забродино. Назар, молча, погонял лошадь; Дашка дремала в обнимку с саквояжем; Антонина же была раздираема сомнениями и противоречивыми чувствами.

Лекарство лежало в саквояже, но у Антонины возникало непреодолимое желание достать его и выбросить… Она устыдилась своих мыслей, понимая, что тем самым желает смерти мужу… Но так оно и было. С тех пор как Антонина повстречала красавца Станислава в лесу, она начала ощущать по отношению к мужу не просто равнодушие, безразличие, порой и презрение, как к никчемному человеку, а к своему стыду – ненависть.

Антонина пыталась разобраться в себе: естественно она не могла не привести лекарство, ибо тогда Сергей будет обречен. Сколько он еще проживет? – до следующего сердечного приступа? Но ей так хотелось от него освободиться…

«Может, действительно подать на развод… И сколько это подлиться: год, два? Такие дела быстро не делаются… А годы идут… А что, если наплевать на все нормы приличия? И попросту упасть в объятия Станислава? А муж? А пусть думает, что хочет…»

Антонина задремала. Ей приснился Станислав, он страстно целовал ее в губы…

* * *

Коляска подъехала к усадьбе, когда уже начали сгущаться сумерки. Назар помог хозяйке спуститься на землю. Из дома вышла Лизавета.

– Доброго здоровья, барыня… – Робко начала она.

Антонина напряглась.

– Что случилось?

– Не волнуйтесь. Сергею Васильевичу полегчало, я его бульоном покормила, почивает он…

– Хорошо. Иди в дом.

Лизавета поклонилась и спешно удалилась.

Антонина поднялась в комнату для гостей, в которой теперь расположилась. Она позвонила в колокольчик, вошла Лизавета.

– Помоги расшнуровать корсет… – Попросила барыня. – Но что же ты медлишь? – удивилась она.

– Вот, – Лизавета протянула Антонине конверт.

– Что это? – Удивилась та.

– Сегодня днем доставили из Матвеево-Орлово, от господина Матвеева.

Антонина удивилась.

– Странно… Ладно, положи на секретер. Лучше помоги раздеться.

Лизавета ловко разоблачила хозяйку и подала домашний халат.

– Наконец-то, можно свободно вздохнуть. Иди, Лизавета…

Но горничная не уходила. Антонина удивилась.

– Что еще?

– Сергей Василевич звал вас все утро, а потом всхлипывал как-то странно, словно плакал…

Антонина промолчала, подумав: «Наверное, совесть мучает… Деньги-то все промотал…»

– Иди, иди, Лизавета. Я хочу отдохнуть. Завтра капли начни давать…

Горничная откланялась и удалилась. Антонина взяла письмо, присланное Матвеевым, и отчего-то медлила его распечатывать.

– Что в нем может быть? Отчего именно сегодня?

Наконец она взяла ножницы и вскрыла конверт, по комнате тотчас разнесся запах ароматизированной дорогой бумаги.

– Каков щеголь, – заметила Антонина и начала читать письмо.

«Дорогая Антонина Петровна!

Я долго думал, как начать сие послание: «Уважаемая» – вероятно, слишком официально, «любимая» – поспешно и чрезмерно смело… Поэтому, – дорогая… Я вынужден признаться, что постоянно думаю о вас. Поверьте, хоть я и прожил всю свою жизнь в столице, но так и не научился писать изящные письма женщинам, увы… Оттого сразу же откроюсь: умоляю вас о встрече! В любой день, в любое время удобное для вас!

Станислав»

Антонину охватило волнение: случилось то, о чем она мечтала – Станислав желает ее, так же как и она его! Это очевидно! Но… Она же замужем… Но только сегодня она решила пренебречь всеми формальностями и упасть в объятия Станислава…

Как же поступить?

* * *

Утром Антонина навестила своего супруга. Лизавета покормила его с ложки, затем дала прописанные земским доктором капли. Антонина заметила, что Сергей Василевич сильно осунулся за эти дни и резко постарел.

– А, мон шер, это вы… – промямлил он, глядя на жену. – Вы так же свежи и очаровательны, как и пять лет назад, когда я впервые вас увидел.

Глаза барина увлажнились. Лизавета, понимая, что грядет семейная сцена, откланялась и удалилась.

– Посиди со мной, Антонина…

Женщина удивилась: за время семейной жизни муж почти не называл ее по имени – все «мон шер» на французский лад или «душа моя».

– Хорошо. Вам нельзя волноваться.

– Да уж теперь все равно…

Антонина вздрогнула и не на шутку испугалась.

– Нельзя так говорить! – воскликнула она в негодовании.

– Хочу повиниться перед тобой: я был невнимателен к тебе, не уделял должного внимания… А ты обижалась на меня, правильно делала. Женившись на молоденькой, надобно ее баловать, по балам возить, дарить подарки… Я же не желал менять свою жизнь… – признался Сергей Васильевич.

Антонина почувствовала, что от этих слов от души отлегло, вся обида, копившая на мужа вот уже несколько лет, исчезла.

– Да, вы были ко мне несправедливы, забывая обо мне. Но что теперь об этом говорить – прошлого не вернуть.

Антонина вздохнула…

– Увы, не вернуть… – Словно эхо, вторил ей супруг. – Но как бы хотелось. Поверь мне.

Антонина хотела возразить, но Сергей Васильевич перебил ее:

– Мне нет оправдания… Я сегодня видел сон – немного мне осталось.

Антонина почувствовала, как из глаз потекли слезы.

– Не говори так. Попьешь лекарство, оно непременно поможет.

– Дай Бог… Иди, я хочу отдохнуть.

Сергей Васильевич закрыл глаза, вероятно, успокоительные капли подействовали…

Антонина удалилась в комнату для гостей, так как муж по-прежнему занимал ее покои. Она сожалела о болезни мужа, но, в конце концов, он сам виноват, что не умеет контролировать свои эмоции.

Невольно Антонина вспомнила отвратительную сцену, когда супруг в порыве гнева и своей похоти, срывал с нее одежду, а потом грубо овладел ею… Антонину затрясло от гнева, к горлу подступила тошнота.

– Господи, как же мы спали вместе после свадьбы? – удивилась она. – Теперь он кается! А что делать мне?! Ремизово заложено, финансовые дела расстроены! Господи, за что мне всё это?..

Женщина упала на кровать и разрыдалась. Неожиданно ей пришла мысль:

– Поеду к Станиславу, все расскажу и попрошу денег взаймы. Другого пути нет.

Она приказала Дашке приготовить амазонку, а Назару седлать Северина. Вскоре Антонина Петровна скакала по лесной дороге в направлении в Матвеево-Орлово.

* * *

Как только всадница появилась на дороге, ведущей к усадьбе, прислуга тотчас сообщила об этом барину. Станислав чрезвычайно удивился: неужели Антонина? – вот так запросто, без всяких формальностей и предупреждения? Он, право, не знал, что и думать… Может, сие обстоятельство приписать своей неотразимости? В Петербурге Станислав, пожалуй, так бы и поступил, но не здесь. Он прекрасно понимал, что имеет дело с женщиной решительной, умной и гордой – вероятнее всего, ее скоропалительный визит вызвал крайними обстоятельствами… И он не ошибся.

Конюший взял Северина за поводья. Из дома спешно появился хозяин.

– Антонина Петровна! Я счастлив видеть вас!

– Благодарю, Станислав Александрович, уверяю вас – это взаимно.

Станислав помог женщине спешиться.

– Я понимаю, что мой визит – полная неожиданность… – начала гостья, но хозяин вежливо ее перебил:

– Двери моего дома всегда открыты для вас.

Женщина несколько смутилась, она не ожидала подобной реакции Станислава… И еще раз убедилась, что именно он сможет помочь.

– Прошу вас, в дом…

Антонина и Станислав расположились в гостиной. Прислуга подала чаю, но гостья была так взволнована, что даже не прикоснулась к угощению.

– Простите меня, за дерзость, – сказал Станислав, – но вы явно чем-то взволнованы.

– Да, вы совершенно правы: я действительно взволнована. Дело в том… – Антонина замялась и внимательно посмотрела на собеседника. От этого взгляда у Станислава буквально все заклокотало внутри, он невольно сознал: еще момент и он наброситься на Антонину прямо в гостиной.

– Говорите, не таитесь от меня…

– Собственно, я потому и приехала к вам, Станислав Александрович. Вы же знаете, что мой супруг погряз в карточных долгах?

– Увы, сударыня, хоть я – совсем недавно в этих местах, но уже наслышан.

– Это не для кого – не секрет. Долги его огромны… Мы – на гране разорения, как не прискорбно мне признаться…

– О, боже! Какая безответственность! – Негодовал Станислав.

– Да, безответственность, – согласилась гостья, – и эгоизм.

– Вероятно, вам нужны деньги? – тотчас предположил Станислав.

– Мне неловко признаться, но – да… Мне нужна довольно солидная сумма. Дело в том, что… – Антонина не смогла более говорить спокойно и заплакала.

– О, умоляю, вас, успокойтесь! Этот человек не стоит ваших слез!

– Не стоит… Но он оставит меня нищей, я закончу свои дни в городской богадельне… – Антонина разрыдалась пуще прежнего.

– Вам надобно подать прошение в Церковное ведомство о разводе.

– Я думала об этом. Но бракоразводные дела решаются крайне медленно, и за это время я останусь ни с чем…

– Возмутительно! – воскликнул Станислав. – Надо срочно что-то предпринять!

– Поэтому-то я – здесь. Мне не к кому более обратиться, так как Сергей Васильевич должен всем помещикам в округе.

– Говорите, я сделаю все, что в моих силах! – Заверил Станислав.

– Я не сомневалась в вас… – призналась Антонина. – Муж заложил мое имение Ремизово. Оно, конечно, почти не дает дохода, но я знаю, что в моду входят дачи.

Станислав, хоть и прожил всю свою жизнь, как беззаботный рантье, сразу же понял, куда клонит гостья.

– Вы хотите выкупить Ремизово и построить на нем дачи?

– Да. Но я одна не справлюсь, а муж же ничего не желает слушать. Для него – главное сиюминутное удовольствие, а что будет потом – неважно.

– За какую сумму ваш супруг заложил Ремизово?

– За три тысячи рублей…

– Немного. Насколько мне известно, в предместьях Петербурга ведется бурное дачное строительство. Купцы и зажиточные мещане охотно покупают дачи или снимают в аренду на сезон. В ваших словах я вижу здравый смысл.