Текст книги "Ковчег Могущества"

Догадливый Камос тотчас ввел его в курс дела:

– О, Верховный жрец, перед тобой – наследник нашего солнцеподобного фараона, прибывший сегодня на Элефантину и пожелавший посетить вечернюю молитву в твоем храме.

Пожилой жрец немало подивился услышанному. Попав на службу в храм Гора совсем еще мальчиком, он видел однажды, много лет назад, фараона Тутмоса IV, заглянувшего ненадолго на Элефантину при возвращении из Нубии после очередной военной победы. С тех пор никто из фараонов и их наследников никогда не посещал забытый богами остров, служивший своеобразным форпостом между Та-Кеметом и Нубией. Даже наместник Мермос предпочитал останавливаться в Эдфе, а не на затерянном вдали от мира каменистом острове.

Выдержав паузу, дабы предоставить жрецу возможность прийти в себя, Тутмос, жестом подозвав Хранителя драгоценностей и приняв от него футляр, наконец произнес:

– Мне необходимо поговорить с тобой, жрец. Где мы можем уединиться?

– Следуй за мной, эрпатор, – ответил, сопроводив свои слова легким поклоном, главный служитель храма, после чего жестом увлек Тутмоса за собой к незаметной двери, скрытой за массивной, украшенной орнаментальным рисунком колонной.

Укрывшись вдвоем со жрецом от лишних глаз и ушей в довольно тесной комнатушке, Тутмос прямо с порога перешел к делу:

– Скажи, жрец, доспех, украшающий храмовое изваяние Гора, – тот самый, в котором он сражался с Сетом?

Жрец снисходительно улыбнулся:

– О нет, эрпатор, это всего лишь копия. Местонахождение подлинного доспеха Гора никому не известно…

– Жаль… – притворно вздохнул Тутмос. – Просто я буквально пару дней назад прошел обряд Посвящения в храме «Миллионов лет», и тамошний жрец, Неферхеб, открыл мне некую тайну…

На высоком лбу собеседника вздулась и запульсировала синяя жилка, однако он выдавил из себя лишь пару ничего не значащих фраз:

– Я наслышан о Неферхебе: он – один из тех, кто считается посвященным в тайны богов. Однако никому до сих пор неведомо, являются ли эти «тайны» истиной или же всего лишь вымыслом жрецов, желающих сохранить свое влияние на фараона.

– Возможно, ты прав, – легко согласился эрпатор, – но что ты скажешь на это?…

С этими словами он снял с шеи цепочку с подвешенным к ней миниатюрным ключиком из желтого металла, и жрец мгновенно изменился в лице.

– Позволь мне, око солнца, посмотреть этот ключ, – задыхаясь от волнения, попросил он и, когда эрпатор вручил ему цепочку, в полном потрясении прошептал: – Металл богов!.. В том нет сомнений… Открывай футляр, эрпатор. Я догадываюсь, что в нем…

Тутмос вставил ключик в замок и, трижды повернув вправо и один раз – влево, откинул крышку футляра. Взору жреца предстал во всей своей красе божественный жезл в виде кобры.

– Откуда он у тебя? – с придыханием спросил жрец, протягивая к жезлу руку. – Неужели… сам Неферхеб?!

Тутмос кивнул:

– Я тоже постиг некоторые тайны богов, и Неферхеб убедился в этом.

– Хорошо, допустим… – все еще не веря собственным глазам и ушам, глухо проговорил жрец. – Но я должен проверить. Следуй за мной, эрпатор.

Тутмос долго шел за жрецом по узким извилистым коридорам, освещенным скудным светом масляных ламп, и наконец тот остановился перед обитой металлом дверью с висящим на ней замком внушительных размеров. Жрец снял с пояса длинный ключ, вставил в замок, провернул несколько раз и толкнул дверь – та скрипнула и отворилась, обнаружив за собой кромешную тьму. Освещая путь предусмотрительно захваченной масляной лампой, жрец решительно шагнул вперед, и Тутмос, последовав за ним, оказался в полупустом просторном помещении. Пока он осматривался, священнослужитель поставил лампу на каменный пол и запер дверь изнутри.

– Сюда позволено входить только мне и тем, кто… постиг тайны богов, – проговорил он, выразительно взглянув на Тутмоса. – Идем, око солнца, доспех хранится здесь…

Держа лампу в вытянутой правой руке, жрец подвел эрпатора к высокой, в человеческий рост, статуе Гора, выполненной из золотистого оникса. На торсе изваяния красовался точно такой же доспех, каким Тутмос видел его во время своего путешествия в прошлое.

Эрпатор извлек из футляра жезл и молча протянул жрецу. Тот отпрянул.

– Нет-нет! Ты должен проверить все сам! – в смятении воскликнул он.

– Согласен. Но для этого я должен, вероятно, надеть доспех?

– Я вижу, ты и впрямь хорошо осведомлен, – озабоченно покачал головой жрец, отступая чуть назад и предоставляя эрпатору полную свободу действий.

Тутмос подошел к статуе и аккуратно снял с нее доспех. Выглядевший со стороны достаточно увесистым, в действительности он оказался почти невесомым. Тутмос решительно надел доспех поверх туники и тотчас ощутил сквозь тонкую ткань приятную прохладу металла.

– Теперь не хватает только ковчега, на который я должен поместить жезл, – обернулся он к жрецу.

– Теперь нет никаких сомнений – ты действительно посвящен, – издал священнослужитель вздох облегчения. – Но по поводу ковчега вынужден тебя разочаровать, эрпатор: он хранится в другом месте. Правда, у меня есть его копия, и я сейчас предоставлю ее тебе. Только имей в виду: она годится лишь для ритуала проверки и привести божественное оружие в действие не сможет. – С этими словами он скрылся ненадолго в полумраке помещения и вернулся уже с небольшим ковчегом в руках: – Вот возьми…

Тутмос с готовностью принял деревянный ковчег: тот тоже оказался достаточно легким и выглядел точно так же, как в Чертоге богов. Со знанием дела он установил ковчег перед статуей и поместил жезл в имеющееся на его крышке специальное отверстие между золотыми хаммететами. Оба – и жрец, и эрпатор – замерли в ожидании…

Вскоре один за другим из хаммететов взметнулись лучи. Устремившись в сторону Тутмоса, они начали медленно «ощупывать» камни, украшавшие доспех. Первый ряд – рубин, топаз, изумруд. Второй ряд – карбункул, сапфир и алмаз. Третий ряд – яхонт, агат, аметист. Четвертый ряд – хризолит, оникс и яспис. Эрпатор стоял, затаив дыхание. Лучи же, «пересчитав» камни, исчезли столь же внезапно, как и появились.

Верховный жрец храма опустился перед эрпатором на колени.

– Истинный ковчег Гора хранится в Нубии, око солнца, – покорно поведал он. – Но это, увы, все, что я знаю…

Тутмос поднял жреца и, глядя прямо в глаза, спросил:

– Где именно мне искать ковчег? Нубия большая…

– Уповай на помощь богов, эрпатор, – посоветовал жрец.

И в следующее же мгновение сознание Тутмоса неожиданно помутилось. Он начал стремительно проваливаться в черную бездну, напоминающую длинный коридор, в конце которого сиял яркий, ослепительный свет. «Неужели мое Ба, как предсказывала Нитоприс, обрело способность отделяться от тела независимо от моего желания?…» – успел лишь подумать эрпатор, а его душа уже достигла знакомых Врат.

Бог времени Татенен, узнав эрпатора в лицо, без лишних вопросов распахнул пред ним священные Врата, и Тутмос, вернее, его душа, вновь переместилась в прошлое…

Плато Гиза-Ростау, XXXV век до н. э.

Гор сосредоточенно изучал чертежи, предоставленные ему самыми именитыми зодчими Та-Кемета. Его походный шатер, разбитый на плато, расположенном неподалеку от Инебу-Хеджа, слабо освещался последними лучами солнца, поэтому явившийся на его зов слуга наполнил светильники кунжутным маслом и зажег фитили. В шатре стало заметно светлее.

Гор еще раз бегло просмотрел выполненные на папирусе чертежи и недовольно воззрился на зодчих.

– Все, что вы мне здесь предлагаете, никуда не годится, – сурово резюмировал он. – Я же предупреждал, что хочу увековечить память Ра и его великих потомков именно на этом месте, на этом плато! Но будущее сооружение должно стать не только храмом, где египтяне будут возносить кекх[84]84
  Кекх – обращение к богу.


[Закрыть] моим предкам и почитать моих соратников, павших в борьбе с ненавистным Сетом, – оно еще должно вызывать у них, простых смертных, священный трепет или, если хотите, восторг. Это сооружение должно пережить века! Дабы наглядно показать потомкам, какие великие правители и великие мастера жили в наше время в Та-Кемете!..

Неожиданно из рядов растерянно переглядывающихся зодчих вышел, сжимая в руке свиток, совсем еще молодой мужчина.

– Позволь, о, великий Гор, ознакомить тебя с моими задумками, – сказал он, почтительно поклонившись.

Гор удивленно взглянул на него.

– Уж если уважаемые и почтенные мужи не смогли заинтересовать меня своими предложениями, так неужели ты, будучи никому не известным и столь молодым, на что-то надеешься? – скептически вопросил он.

– И тем не менее нижайше прошу выслушать меня, о, повелитель, – еще раз поклонился мужчина. И, дождавшись милостивого кивка Гора, начал воодушевленно излагать свою мысль:

– Поскольку божественный Ра спустился на Землю на Золотом диске из туманности Та-Урса, находящейся в созвездии Царя звезд, я побеседовал со жрецами, владеющими большими познаниями по части небесных светил. Так вот, Царь звезд, или, как его теперь называют, созвездие Ориона, имеет воображаемый пояс из трех ночных светил – Кушака, Жемчужного пояса и просто Пояса. И расположены три эти звезды в созвездии вот таким образом… – с этими словами он развернул на столе, за которым сидел Гор, свиток папируса. Пока тот разглядывал рисунок, молодой зодчий продолжил: – Именно поэтому я и хочу предложить вам возвести вместо одного храма сразу три! Один из них посвятить Великому Ра, другой – Осирису и его супруге Исиде, а третий – тебе, о, великий повелитель! Причем расположить их здесь, на плато, сообразно расположению всех трех звезд в созвездии Орион[85]85
  Действительно, расположение пирамид Хуфу, Хафры (Хеопса) и Менкаура на плато Гиза весьма схоже с расположением звезд в поясе Ориона. Доказано, что эти пирамиды, а также второстепенные, расположенные в комплексе, построены ранее XXVI века до н. э., официальной датировки погребения фараона Хеопса. Вероятнее всего, он приказал уничтожить более древние картуши в пирамиде и поставить на их место свои, таким образом «приватизировал» сооружение. Что касается изначального предназначения пирамид, существует версия, что пирамида Хеопса ранее была храмом Осириса, пирамида Хуфу – храмом Ра, о более раннем назначении пирамиды Менкаура официальных предположений, увы, нет. Изначально перед храмами богов располагалась Храмовая площадь, на которой впоследствии, примерно в XXVI веке до н. э., был воздвигнут Сфинкс. Схема комплекса в Гизе, приведенная вначале произведения, – предположение-реконструкция автора.


[Закрыть]…

Гор, оторвавшись от свитка, перебил оратора удивленным вопросом:

– Я не ослышался? Ты сказал, что третий храм следует посвятить мне?!

– Совершенно верно, о, повелитель! Ведь именно ты, обладатель гордого прозвища Неч-атеф и наш мудрый правитель, избавил нас, твоих подданных, от коварного и подлого Сета! Народ Та-Кемета чтит тебя как сына солнечного Ра и искренне предан тебе, о, повелитиль!..

Зодчие, успевшие окружить стол Гора плотным кольцом, дружно закивали в знак согласия и поддержали предложение молодого коллеги одобрительными возгласами.

– А вокруг трех основных храмов можно будет построить так называемые «второстепенные» – посвященные Гебу, Нут и сегерам, отдавших жизнь за них и за тебя, повелитель, – добавил оратор в заключение.

– Что ж, мне нравится твое предложение, зодчий, – подытожил Гор. – Назови свое имя.

– Меня зовут Ростау[86]86
  Так называлось плато Гиза в Древнем царстве.


[Закрыть], о, божественный…

* * *

– О, великие боги! Что с тобой, эрпатор?! – восклицал испуганно жрец, пытаясь привести наследника фараона в чувство.

Перед мысленным взором Тутмоса со скоростью света вновь промелькнули Врата, ослепительный свет, длинный коридор и… он открыл глаза.

– Я только что видел Гора, Бога света, и зодчего Ростау, – произнес он потрясенно. – Того самого, что построил пирамиды в Гизе…

Жрец помог эрпатору подняться.

– Твои видения, око солнца, происходят по воле богов, даже не сомневайся, – заключил он уверенно. – А это, в свою очередь, еще раз подтверждает, что ты – живое воплощение Гора на Земле.

Тутмос прикоснулся к Золотому доспеху на груди и с сожалением произнес:

– Я не могу вынести доспех из храма: это не жезл – его утаить невозможно…

– Так и не надо утаивать! – убежденно воскликнул Верховный жрец. – Ты достоин его, поэтому смело можешь предстать в нем перед своей свитой. Я же готов прилюдно подтвердить, что ты – избранник богов и живое воплощение Гора на Земле!..

Глава 4

Появление Тутмоса в Золотом доспехе произвело на его спутников ошеломляющее впечатление. Большинство сегеров, в том числе Хранитель драгоценностей, рухнули на колени как подкошенные, буквально лишившись дара речи. Хафра же впал в состояние оцепенения и застыл, подобно храмовым изваяниям богов, уставившись на эрпатора немигающими глазами. Голову сверлила лишь одна мысль: «Который из двух Золотых доспехов подлинный? Тот, что на эрпаторе, или тот, что на статуе Гора?» Один лишь Камос, несмотря на безмерное удивление облачением наследника, приблизился к нему и спросил:

– Что означает твой новый наряд, Тутмос? Зачем ты нацепил на себя этот нагрудник?

В этот момент от алтаря, от статуи Гора, раздался торжественный голос Верховного жреца:

– Богам было угодно причислить нашего эрпатора к избранным и посвятить в свои тайны! Он – воплощение на Земле самого Гора!.. – Голос жреца звучал уверенно, каждое слово отчетливо разносилось по всему храмовому залу.

Камос, испытав внезапно прилив неведомых ему доселе возвышенных чувств и повинуясь им, опустился перед эрпатором на колени и не менее торжественно, чем жрец, провозгласил:

– Да будет так!

– Мы навек – твои верные слуги, о, божественный! – последовал его примеру и Хафра. Про себя же подумал: «Так можно объявить воплощением бога кого угодно… А где доказательства? Что, если Золотой нагрудник на эрпаторе – всего лишь искусная подделка? Или все-таки наследник и впрямь решил заполучить все древние реликвии, дабы обрести безграничную власть? Но зачем? Неужели для того, чтобы свергнуть фараона, родного отца?! А почему бы, кстати, и нет?… Любой египтянин, узнав, что эрпатор – земное воплощение Гора, пойдет за ним слепо и беспрекословно… И смена правителя в Та-Кемете произойдет, таким образом, без излишнего кровопролития…»

* * *

Представив на мгновение удивленные и потрясенные лица Нахмина и его воинов в момент, когда он предстанет перед ними в Золотом доспехе, Тутмос почувствовал себя отчего-то неловко и, поразмыслив, решил доспех пока снять. Сегеров же, весьма растрогавших его проявлением верности и преданности, он попросил сохранить услышанное от жреца в тайне хотя бы до утра, дабы не будоражить сей ошеломляющей новостью воинов гарнизона Элефантины. О местном населении он не беспокоился: ивримы исповедывали единобожие.

Ночь у эрпатора выдалась бессонной. Он почти не сомкнул глаз, пытаясь разобраться в себе, своих чувствах, желаниях и стремлениях. «Я владею жезлом и доспехом, но что же дальше? – мысленно вопрошал себя Тутмос. – Отправляться на поиски ковчега в Нубию? Однако ни один из Верховных жрецов не в состоянии указать мне его местонахождение даже приблизительно… А что, если ковчег вообще уже утрачен навсегда? Погиб, например, в огне или варварски уничтожен невеждами?… Хорошо, предположим, что я все-таки найду его… И как же мне надлежит поступить с древними реликвиями далее? Воплощением бога Гора меня здесь, на Элефантине, уже объявили, значит, скоро молва об этом достигнет и Инебу-Хеджа. Как, интересно, отреагирует по сему поводу отец? Не воспримет ли своеобразным покушением на его трон? Но я ни в коем случае не хочу узурпировать власть! Я всего-навсего хочу стать хранителем Ковчега Могущества!.. Надо будет постараться объяснить отцу, что я желаю лишь одного – служить богам и охранять древние реликвии… Он должен поверить мне…»

С этой мыслью Тутмос и заснул, когда за окном уже забрезжил рассвет.

* * *

Недолгий сон эрпатора был прерван поутру шумным вторжением в его покои Камоса: лишь ему, по старой дружбе, дозволялась подобная дерзость.

– Прости, око солнца, что разбудил, но у меня плохие новости: в Нубии – восстание! – срывающимся от волнения голосом сообщил сегер. – Наместник Мермос прислал на Элефантину гонца с депешей, в которой умоляет начальника гарнизона о помощи. Нахмин просит принять его…

Тутмос мгновенно поднялся:

– Прикажи позвать Хранителя гардероба…

Эрпатор умел приводить себя в порядок по-военному быстро, поэтому уже очень скоро принял Нахмина, и тот подробно доложил ему о событиях, произошедших в Нубии.

Сначала мятеж охватил южные области, примыкающие к землям Унешек и Шуа, а затем распространился практически по всей стране: местные феодалы, заручившись поддержкой племенных царей, вознамерились отделиться от подвластной Та-Кемету Нубии, дабы править своими территориями самостоятельно. Разрастаясь неслыханными темпами, восстание охватило вскоре Напату и теперь стремительно приближалось к северным областям Нубии, угрожая Куббану, Ибриму и, возможно, даже уже Небехту – резиденции самого наместника.

Для противостояния мятежникам наместник Мермос в срочном порядке сформировал временную армию, навербовав жителей из северных земель Нубии: лишь там египетское влияние укоренилось столь сильно, что местное население не только не поддержало мятежных единоплеменников, но даже и само требовало жестокого их наказания. Мермос лично произвел смотр наемников и пришел к выводу, что в целом новоиспеченное войско должно отлично справиться с возложенной на него вспомогательной функцией: поддерживать продвижение профессиональных армейских частей в глубь южных территорий.

Однако людей, увы, по-прежнему не хватало, а оголять территории, прилегающие к Небехту, Мермос категорически не хотел – из опасения, что ливийские племена, воспользовавшись ситуацией, могут нанести по резиденции наместника неожиданный и сокрушительный удар. Потому, собственно, и отправил гонца на Элефантину с просьбой о помощи.

В заключение Нахмин подчеркнул, что вверенный ему гарнизон находится в постоянной боевой готовности, поэтому он может отдать приказ о погрузке на корабли и отправке в Нубию в любой момент.

Выслушав начальника гарнизона Элефантины до конца, эрпатор похвалил его за хорошую работу, после чего изъявил вдруг желание принять личное участие в предстоящих военных действиях.

…Отправляясь в Абидос с целью прохождения обряда Посвящения в храме «Миллионов лет», Тутмос и предположить не мог, что ему придется выступать с военным походом в Нубию, поэтому и о соответствующем боевом облачении, разумеется, не позаботился: прихватил в дорогу лишь меч. И вот теперь он стоял перед выбором: облачиться ему в Золотой доспех Гора или же воспользоваться амуницией арсенала местного гарнизона?

Сомнения наследника разрешил все тот же вездесущий Камос, который явился в покои эрпатора вместе с Хранителем гардероба, благоговейно несущим на вытянутых руках священный доспех.

– Надень его, око солнца, и произнеси в нем для воинов напутственную речь, – посоветовал Камос. Заметив же, что Тутмос колеблется, «участливо» осведомился: – Ты сомневаешься, что достоин доверия богов?

Эрпатор вздохнул: чего греха таить, сомнения действительно имели место быть. Однако было и желание облачиться в нагрудник, повести за собой войско и разгромить мятежников, дабы снискать хотя бы толику военной славы деда.

В силу относительно малых размеров острова до Нахмина уже докатился слух, что накануне Верховный жрец храма Гора вручил эрпатору Золотой доспех и объявил его земным воплощением бога. Будучи же человеком глубоко верующим, начальник гарнизона, естественно, ни на минуту не засомневался, что так оно есть.

Поэтому когда Тутмос предстал перед выстроившимся на центральной площади гарнизоном в Золотом доспехе, выступать с напутственной речью ему не пришлось: воины гарнизона, в большинстве своем египтяне по происхождению, все как один пали перед ним на колени. Нахмин же, от природы не славящийся красноречием, приблизился к эрпатору и коротко, но вдохновенно произнес:

– О, божественный, я и мои воины приносим тебе клятву верности! Веди же нас вперед, на войну с мятежниками!

Сразу после этого воины гарнизона поднялись с колен и дружно ударили мечами о щиты, выразив тем самым единодушное согласие со словами командира. Коротко, но с чувством всех поблагодарив, Тутмос отдал приказ подниматься на корабли и отправляться в Небехт, дабы объединиться там с силами наместника.

Добравшись до места, эрпатор в окружении свиты отправился во дворец Мермоса, дабы засвидетельствовать тому свое почтение как номарху, преданному короне Та-Кемета. Наместник, никак не ожидавший увидеть эрпатора, ибо вообще не знал о его путешествии из Нижнего Египта на Элефантину, был безмерно потрясен прибытием наследника в Небехт, да еще в качестве командующего гарнизоном. Несколько растерявшись, он тем не менее поспешил навстречу с самым радостным выражением лица, какое только смог изобразить. Заметив же на том военную экипировку, дополненную Золотым доспехом, Мермос вновь растерялся и даже стушевался.

Будучи человеком умным, проницательным и деликатным, эрпатор, видя замешательство номарха, решил избавить его от лишних речей.

– Фараон не единожды рассказывал мне, – доброжелательно проговорил он, – что Небехт процветает и богатеет с каждым годом. И теперь я, видимо, смогу убедиться в том воочию. Правда, мне было бы намного приятнее посетить твою резиденцию, Мермос, в мирное время, а не в период мятежей и военных действий, но так уж получилось. Я прибыл на остров Элефантина с целью посещения древних святынь аккурат накануне получения Нахмином твоей депеши с просьбой о помощи.

Мермос догадался, какую именно из святынь острова возжелал посетить эрпатор: любому египтянину было известно, что на Элефантине расположен храм Гора, возраст которого насчитывает уже более тысячи лет, и что тамошние жрецы из поколения в поколение чтут и славят Бога света.

– Око солнца, я тоже несказанно рад видеть тебя, тем паче в ипостаси военачальника, – поспешил он заверить наследника. – Мне, к сожалению, никто не сообщил о твоем визите на Элефантину, иначе я непременно отправил бы туда своего советника, дабы он умолил тебя посетить Небехт. Тем не менее в силу сложившейся ситуации ты все равно прибыл, и, повторяю, я безмерно рад, что именно сын фараона возглавит войско. Уверен: сие обстоятельство необычайно укрепит боевой дух воинов, и они быстро уничтожат мятежников.

Тутмос сдержанно кивнул и перешел к делу:

– Я хотел бы, Мермос, учинить смотр сформированной тобой армии, а затем обговорить план действий с военачальниками.

– Всенепременно, око солнца! Но прежде я прошу тебя отужинать со мной. Да и отдохнуть тебе не помешало бы. А делами займемся завтра с утра.

Резонно рассудив, что наместник прав, эрпатор согласился с его предложением.

Пока эрпатор принимал ванну с плавающими лепестками роз, Мермос пригласил к себе Нахмина, к коему за без малого двадцать лет закомства успел проникнуться безграничным доверием.

– Что это значит, Нахмин? – набросился он на начальника гарнизона с вопросами, едва тот перешпгнул порог его покоев. – Как ты оказался в одной компании с эрпатором? Это что – уловка фараона? Аменхотеп перестал доверять мне?…

Нахмин добродушно рассмеялся:

– Ах, вот что тебя беспокоит! Не волнуйся, Мермос, думаю, фараон доверяет тебе по-прежнему. Для него ведь важно, чтобы налоги в казну поступали исправно, а такие пустяки, как, скажем, мятежи и войны, если и начнут его интересовать и волновать, то, полагаю, лишь тогда, когда нубийцы начнут опустошать земли Та-Кемета. А этого произойти не должно, не так ли?

– Да-да, ты, как всегда, прав, – облегченно вздохнул наместник. – А я ведь, кстати, не отправлял пока гонца в столицу с донесением о восстаниях…

– И правильно сделал, – вновь успокоил его Нахмин. – Не стоит беспокоить солнцеподобного подобными мелочами. Надеюсь, мы тут быстро управимся…

Последнее замечание старого вояки и вовсе привело наместника в прекрасное расположение духа. На радостях он даже решил угостить приятеля дорогим вином, привезенным по случаю из царства хеттов.

– Отличное вино, – одобрил Нахмин, отведав хмельного напитка из золотистой ониксовой чаши. – Давно не пил такого! Наверно, не меньше пятидесяти серебряных дебенов за бочку стоит?

Мермос небрежно кивнул, после чего, тоже пригубив немного вина, заговорщически понизил голос:

– А теперь расскажи мне правду: зачем все-таки эрпатор пожаловал на Элефантину?…

– Да я, признаться, и сам толком не понял, – развел руками Нахмин. – Он прибыл с малочисленной свитой на корабле «Маат». Кажется, из Абидоса… Я поселил его в доме богатого купца. А в тот же день вечером он посетил со своими спутниками храм Гора и наутро предстал передо мной и гарнизоном в золотом нагруднике. Причем, я заметил, точно в таком же, каким украшена статуя Гора в том храме…

– Что значит – точно в таком же? – удивленно перебил собеседника наместник. – Он что же, заранее заказал копию божественного доспеха?!

– Вряд ли… Думаю, наоборот: копия – это в храме, на статуе. А настоящий нагрудник Гора жрецы наверняка прятали в каком-нибудь из своих тайных хранилищ и…

– …и теперь решили отдать Тутмосу, – закончил за Нахмина фразу Мермос. – Интересно вот только, почему?!

– Этого я не знаю, – вновь развел руками начальник гарнизона. – Я – воин и не привык задавать лишних вопросов. Мое дело – получать приказы и исполнять их. И если Верховный жрец Элефантины объявил Тутмоса земным воплощением Гора, я не собираюсь подвергать его слова сомнению.

– Что ж… На завтра по желанию эрпатора у нас назначен смотр здешней армии, – подытожил беседу Мермос, – и, думаю, моим воинам и наемникам будет полезно узнать, что их новый главнокомандующий – живое воплощение бога Гора.