Текст книги "Тайна острова Драконов"

Глава 3
Шрам берет все, что плохо лежит

– И давно ты тут живешь? – спросила я у попугая, примостившегося на вершине одного из старых надгробий.

Если очень сильно напрячь зрение, можно было разглядеть имя несчастного правителя – король Слепой Охотник. Помнится, я что-то слышала о таком. Это не он, случайно, когда кто-то из прислуги наступил на его домашнюю крысу, снял со всех слуг кожу, а головы отварил и съел? Птица в раздумьях скривила клюв. И наконец выдала:

– Тр-риста лет.

– Гром и молния! Тебе что, и вправду триста лет? – Я чуть было не подавилась бананом.

– Нет. – Стеклянные глазки попугая издевательски заблестели. – Но это же так солидно звучит, ты не находишь?

Значит, он может знать, когда они хоронили принца, догадалась я. Сразу попугай не расколется – к таким важным и самодовольным птицам сначала надо втереться в доверие, а уж потом выспрашивать всякие там королевские тайны.

– Между прочим, ты так и не сказал, как тебя зовут, – обвинила я пернатого и принялась расправляться с айвой, не будучи вовсе фанаткой фруктов: но с такой голодухи съела бы, пожалуй, и инжир, который просто ненавижу. Мне бы мясца, вина, хлеба свежего… Большего для счастья и не надо.

– Убийца Чистое Сер-рдце! – Попугай в устрашающей манере вскинул крыльями и нахохлился.

– А не слишком ли большое имя для такой маленькой птички? – усмехнулась я, прикладывая все свои силы для того, чтобы не рассмеяться, – так нелепо выглядела птица в момент своего самолюбования.

– В самый раз, – без тени смущения отозвался Чистый. Ага, вот, кстати, неплохой вариант для его сокращенного имени. Не ломать же мне каждый раз челюсть, произнося его бесконечно смешное «Убийца Чистое Сердце»!

– А меня зовут Шрам, – добродушно улыбнулась я.

В этот же самый момент птица не удержалась на надгробии и свалилась за него, подняв целую тучу пыли вперемешку с перьями.

– Эй, ты чего? – Я тут же метнулась за могилу и обнаружила лежащего кверху лапами попугая. Увлажнившиеся глаза Чистого вот-вот готовы были выскочить из орбит.

– Ты же та самая Шр-рам! – неразборчиво выдал он и попытался привести себя в вертикальное положение. Лапы попугая были такими короткими, а сам он – таким разжиревшим, что задуманное ему удалось выполнить далеко не сразу.

Гадая, где птица, которая всю свою жизнь провела на кладбище, могла слышать мое имя, я сделала пару шагов назад, чтобы не смущать пернатого.

– А что не так с «той самой Шрам»? – Я вопросительно изогнула бровь.

Были бы сейчас у пернатого свободные руки, он бы ткнул когтями мне в грудь.

– «Что не так»?! – передразнил он меня, занимаясь срочной чисткой перьев. – Ты же дочь Р-ржавого Гвоздя – вот что не так!

– Ну это я вроде бы в курсе. А чем тебе капитан Ржавый Гвоздь не угодил?

– Он же гр-роза всех морей! – встрепенулся попугай. – Я уж, до того как здесь обосновался, успел, знаешь ли, поплавать на кор-раблях и много чего знаю.

Интересно, почему все сразу вспоминают моего нерадивого папашу? Лично я всегда восторгалась матерью. У Ржавого Гвоздя магического потенциала – ноль, а я бы не смогла стать некроманткой, не будь у меня один из родителей, по меньшей мере, белым колдуном или колдуньей, а еще лучше – черным. Что там было в роду у Шеллака, мне так и не удалось выяснить ни у него, ни у наставника. Было похоже на то, что они ничего не знали про прошлое Шела. Ну или пытались убедить меня, что не знают.

С упоминанием имени моего отца разговор между мной и Чистым клеиться перестал. Попугай зажался, притворившись, что сейчас его ничего, кроме чистки перьев, не интересует. Айва внезапно стала пресной и безвкусной. Я забросила фрукт в кусты и вернулась к объекту исследования – свежей могилке принца Пера.

– Ignis, – тихонько попросила я, и над надгробием зажегся маленький мерцающий огонек.

Теперь, при свете, я могла быть уверенной, что точно не ошиблась. Это действительно была могила принца, убитого, по словам начальника, прошлым утром.

Церемонии погребения особ королевской крови проходили всегда пышно, богато, при большом скоплении народу. Не припоминаю, чтобы членов монаршей семьи хоронили так быстро. Эта история нравилась мне все меньше и меньше. Во время правления принц вроде бы был такой тихий (мало кто вообще видел, как он выглядит), а воды вокруг его смерти намутили, словно он такой из себя разгеройский герой.

И тут мозг выдал мне весьма интересную идею, к осуществлению которой призывал немедленно.

– Ну уж нет, – возразила я сама себе вслух, – это мерзко.

Только что умершие люди после воскрешения обладают одной небольшой, но весьма неприятной особенностью: они некоторое время еще не знают о том, что мертвы. Любопытство некоторое время боролось со здравым смыслом, пока не победило, причем с огромным перевесом.

Я вгрызлась ногтями в свеженасыпанную землю над могилой и остервенело принялась копать.

– Хмм, – раздалось рядом ворчание попугая. – Может, тебе лучше сказать, где лежит лопата?

Предложение мне понравилось, и я согласно кивнула, устало сев рядом с надгробием и вытерев со лба набежавший пот тыльной стороной ладони. Думаю, если бы пернатый меня не остановил, я бы так и копала ногтями. Не каждую же ночь я провожу в Мертвой лощине, а раз выдалась такая возможность, то грех ей не воспользоваться. И не каждую ночь я сбегаю из королевской тюрьмы за обвинение в убийстве наследного принца, а затем коротаю времечко с психованным попугаем.

Все необходимые мне приспособления королевские могильщики держали, как оказалось, в незапертом склепе на другом конце королевского кладбища. Они, по-видимому, понадеялись, что простой люд до смерти боится ходить в Мертвую лощину и уж тем более не станет проверять, все ли склепы на кладбище заперты заклинанием.

Довольный попугай сидел на верхушке склепа для хозяйственных нужд и щелкал клювом от удовольствия. Нацепленный на шпиль облинявший лавровый венок говорил о том, что этим склепом не занимались уже, по крайней мере, пару веков.

– А что здесь было раньше? – спросила я у Чистого и стала стучать лопатами по мраморному полу, чтобы выяснить, какая из них менее тупая.

– Личный склеп гр-рафа Душегуба, – пояснил пернатый. – Он здесь хор-ронил своих любимых кошек.

– Фу, гадость какая, – прокомментировала я.

– Еще и некр-романткой зовется, – хохотнул попугай и полетел обратно в сторону надгробия.

В темноте его перья цвета спелой сливы отливали красивым здоровым блеском. Некоторое время я наблюдала за тем, как уверенно планировал Чистый между надгробий, а потом поплелась следом за ним, волоча по земле лопату с расщепленной ручкой. Послушный огонек поплыл впереди, освещая путь.

Часы на башне ратуши пробили полночь.

Полночь, полнолуние, и я собираюсь выкапывать только что убиенного наследного принца. Нет, ну что за идиллия!

Земля на месте захоронения принца легко поддавалась, и не прошло и часа, как я уже стояла в могиле по пояс, а Убийца Чистое Сердце сидел на надгробии и командовал:

– Копай лучше по кр-раям, чтобы гр-роб потом было легче вытаскивать! Да нет, глупая, не там! Там вообще могила кор-роля Пр-роныры! Тебе его воскр-решать не нужно – он был садистом и любил птиц!

– Почему тебе он не нравится, если говоришь, что любил птиц? – Дыхание сбилось, но я нашла в себе силы поёрничать.

– Он любил их жар-реными! – в ужасе воскликнул попугай, и я рассмеялась.

Собеседником пернатый оказался приятным. Прежде я и подумать не могла, что мне будет так просто общаться с кем-то вроде него. Что и говорить – я всегда считала попугаев тупыми и ограниченными созданиями, способными только повторять: «Две холеры – три чумы! Прочь все женщины с кормы!»

В отличие от Шеллака, Чистый тараторил всякую чушь без остановки, и я все время ловила себя на мысли, что мне это нравится. Время за болтовней пролетело незаметно, и было даже удивительно, когда лопата наткнулась на что-то твердое. Я постучала еще пару раз, чтобы удостовериться, что это действительно гроб.

– Нет, все-таки никакая ты не некр-романтка, – выдал вдруг попугай, наблюдая за тем, как я руками бережно смахиваю остатки земли с богато украшенной крышки гроба.

– Это почему? – удивилась я.

– Настоящий некр-романт воздел бы р-руки к небу, сказал бы «Гр-ром и молния!», и земля над гр-робом тут же р-разверзлась бы.

Я захохотала и, не в силах больше стоять, оперлась на ручку лопаты. От монотонной напряженной работы болел живот и предплечье правой руки, а от смеха я получила не только двойную порцию удовольствия, но и боли.

– Послушай, пернатый, – начала я поучительным тоном, – во-первых, я не ведьма и не колдунья, и для того, чтобы произнести заклинание, мне нужна мертвая энергия. А чтобы получить мертвую энергию, – я развела руками, – нужно откопать мертвеца. Мои браслеты сейчас находятся в качестве улик в руках королевской полиции, так что энергии во мне ноль без палочки. – Про припрятанный в жилете стилет я тактично умолчала: он мне еще пригодится в смертельно опасных ситуациях.

– Это хор-рошо, – нахохлился попугай. – Это значит, что ты безобидней полевки.

– Сейчас безобидней, – поправила я собеседника и подмигнула ему. – Кто знает, может, хоть в мертвом состоянии наш наследный принц послужит благому делу.

В попытках открыть гроб я сломала себе пару ногтей, но спустя несколько минут в замке что-то щелкнуло, и задвижка аккуратно отъехала в сторону.

– Ты хоть знаешь, когда его хоронили?

– Тр-ри дня назад, – ответила птица, довольная, что владеет информацией, которой, увы, не владею я.

– Как три дня?! – От удивления я чуть было не выпустила тяжеленную крышку гроба и не оставила себя без пальцев. – Его же совсем недавно убили!

– Ну этого я тебе сказать не могу. Хор-ронили тайком – я такое впер-рвые видел.

– И ты даже не попытался выяснить, почему не было официальной церемонии?!

– А мне это зачем? Мне что живой пр-ринц, что мер-ртвый – одно и то же.

– Посейдон знает что… – ругнулась я и, поднапрягшись, наконец откинула крышку гроба.

Принц лежал в своей усыпальнице с премилым выражением лица и опущенными вдоль тела руками. Длинные волнистые волосы цвета переспелого каштана, которым позавидовала бы любая придворная красавица, спускались ниже лопаток и красиво лежали на широкой груди.

– И это он-то хилый и болезненный? – Я присвистнула.

Да уж, что-что, а поверить в то, что этот атлет с накачанными телесами и смазливой мордашкой и есть тот самый «маленький и слабенький» Пер Четвертый, я не могла. Все королевские регалии были при нем; в последний путь принца отправили в рубашке из чистейшего шелка, который производят только на Летучем острове, чем тот остров, кстати сказать, и кормится.

Недолго думая, я разорвала на груди принца рубашку стоимостью в табун лошадей. Бабочки там, конечно же, не было; а кожа в этом месте была мягче, чем у младенца.

– Кр-расивый, – рискнувший подлететь ко мне пернатый уселся у изголовья могилы и, по привычке склонив голову набок, принялся рассматривать мужчину.

На вид покойник был чуть младше Шеллака, что тоже не соответствовало моей информации о наследном принце, которого при жизни я ни разу не видела. Не такой уж он юный и зеленый, как о нем поговаривали.

– Ага, – поддакнула я и сверкнула зубами, – только мертвый.

– И как ты будешь его воскр-решать? – осведомился Чистый.

Затем попугай нагнулся почти вплотную к лицу принца, да так, что маленький хвостатый зад чуть его не перевесил. Пошатнувшись, пернатый с трудом вернулся в исходное положение.

– Заберу его мертвую энергию себе. Мне от этого ничего не будет – она мне очень даже пригодится; а вот он очнется и будет относительно живым до тех пор, пока снова не умрет. Или если его кто-то не убьет, – добавила я.

– Живее всех живых? – засомневался попугай, прищурившись.

Я убрала упавшую на лицо принца прядь волос и взглянула на попугая. Ему, кажется, вопрос о вечной жизни показался очень даже интересным.

– У него не будет души. Это раз. – Я загнула первый палец. – А это значит, что он не будет испытывать никаких человеческих эмоций. Ни голода, ни страха, ни боли – ничего. Во-вторых, – я загнула второй палец, – ему все время будет казаться, что кто-то зовет его обратно, и это будет бесить так, что очень даже вероятно, что он сам вскоре наложит на себя руки. И в-третьих, чтобы его по-настоящему оживить, потребуется не один некромант, а как минимум десять. Сам понимаешь, на всех островах едва ли сыщется десяток некромантов, желающих мне помочь. Да, и, в-четвертых, я совсем не горю желанием возвращать этого принца к жизни.

От моей занудной лекции попугай заметно помрачнел.

– Скучные вы, некр-романты, – заключил он и упорхнул.

Я тем временем подогнала огонек поближе к мертвому бледному телу. За три дня принц не успел бы испортиться, даже если бы очень захотел.

Навряд ли моему новому другу в ближайшее время понадобится погребальная рубашка, так что я без зазрения совести легким движением разорвала ее по швам. Податливый драконий шелк бесшумно разошелся, словно это была не ткань, а тонкая паутина.

Мысленно я попросила Посейдона, чтобы, когда умру, меня похоронили в такой же рубашке.

Резкими и частыми движениями я принялась нащупывать на груди принца точки, в которых у обычного человека происходит сплетение души. Осторожно надавив на очередной участок тела, почувствовала как кожа начала теплеть.

Впервые в жизни, забирая у мертвеца смерть, я немного смутилась. Конечно, много чего творя, я повидала всякого, но обычно моими жертвам были иссушенные трупы или рассыпавшиеся скелеты. Еще никогда в моих руках не было столь прекрасного тела, которое так сильно походило на живое, что невозможно было представить, что это не так. Казалось, будто мужчина прилег на секундочку, чтобы вздремнуть, и вот-вот проснется.

Слова древнего заклинания, слетавшие с моих губ, наверное, по звучанию больше напоминали молитву. Напряженную, отчаянную, бешеную.

– Deat vivit… – прошептала я первые слова.

Постепенно кожа под подушечками моих пальцев стала настолько горячей, что захотелось отдернуть руки. Но ритуал необходимо было завершить, и я сдержала мимолетный порыв.

В полуобморочном состоянии я чертила угольком на груди принца корявые руны. Хорошо еще, что труп не совсем свежий, а то от обилия хлынувшей в кровь энергии я бы точно потеряла рассудок.

Произнося последние слова заклинания, я уже не чувствовала под ногами землю. Покачнулась – и, обессиленная, свалилась прямо на мертвого Пера Четвертого, который в это мгновение пошевелился и шумно втянул носом воздух. Я почувствовала, как ходуном заходили его легкие, потекла по венам кровь.

Наставник предупреждал меня, что от избытка мертвой энергии и самой можно умереть. Что ж, не такая уж мучительная кончина – только вот больно нелепая, после того, что я уже успела пережить за прошедшие двадцать четыре часа.

И сильные руки принялись энергично отталкивать меня. Сопротивляться сил не было – хотелось все оставить как есть.

Более-менее пришла в себя, когда уже занимался рассвет. Блеклые лучи солнца озарили сначала мои руки с черными из-за могильной земли ногтями, затем порванную до бедра юбку, а после – стоящего на краю ямы принца. Я поморщилась и задрала голову наверх, чтобы получше рассмотреть того, кого на этот раз оживила, чуть не лишившись при этом жизни.

Возвышающийся надо мной принц был невозмутим. Сложив руки под грудью, он с подозрением разглядывал валяющуюся в его могиле некромантку.

– Что уставился? – возмутилась я и принялась отряхиваться от налипшей грязи.

– Так, пытаюсь вспомнить, что я забыл на кладбище с такой очаровательной девушкой в чьей-то свежей могиле. – Мужчину совершенно не волновал тот факт, что он был абсолютно голый. Или, судя по веселому взгляду, можно было даже предположить, что это его забавляло.

– Вообще-то это твоя могила, – беспечно пояснила я.

– То есть ты хочешь сказать, что копала ее для меня? – хмыкнул принц.

– Я хочу сказать, что выкопала тебя оттуда.

Еще и этот пернатый поганец ретировался куда-то, оставив меня наедине с моей жертвой. Хотя это еще как посмотреть, кто чьей жертвой в данный момент является.

Я встала в полный рост, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от боли. Ритуал, может, прошел и успешно, но отнюдь не безболезненно. Принц подал мне руку – на его манеры я не повелась и выбралась наверх сама.

– Вот, – я сунула воскресшему мантию, которой он был укрыт, – прикройся.

Поначалу на лице мужчины отразилось недоумение, но, поняв, что я имею в виду, он замотался в балахон. А затем спросил:

– Ты кто?

За последние сутки я уже слышала этот вопрос столько раз, что у меня на него скоро может появиться рвотный рефлекс.

– Шрам. Некромантка. Сбежала из тюрьмы, – смакуя каждое слово, перечислила я все свои заслуги. Лицо принца с каждым званием вытягивалось все сильнее и сильнее. – А ты – Пер Четвертый, наследный принц острова Туманов. И ты мертв.

– Это шутка? – нахмурился принц, потирая ладонью лоб и пытаясь вспомнить, что же произошло на самом деле.

– С этой дамочкой никаких шуток, пар-рниша!

Не пойми откуда на ветке багряника показалась синяя голова с желтой масочкой вокруг глаз. Мой пернатый знакомый так и светился от счастья – он сегодня был явно в ударе.

– А это кто? – Лицо наследного принца мялось, как готовая к работе глина. Он явно не совсем понимал, что происходит.

– Это мой подельник, – представила я попугая. – Убийца Чистое Сердце. Советую опасаться. Он, когда переборщит с джином, такой буйный! Думаешь, ему зря такое имя дали?

– Да! – подтвердил пернатый, с удовольствием включившись в игру. – Посейдон меня р-раз-р-рази!

И тут принц Пер наконец-то понял, что попал в компанию настоящих психов. Мужчина опасливо попятился назад.

– Осторожно! – вскрикнула я, но было уже поздно. – …Яма.

И принц удачно приземлился на самое дно могилы, из которой я только что вылезла.

– Не думаешь ли ты, что мы его чересчур напугали? – спросила я у попугая и приблизилась к краю могильной ямы.

Теперь мы поменялись местами: я стояла наверху, а принц беспомощным мешком с мукой валялся внизу. Будь он живым, точно сломал бы себе что-нибудь, а так лишь отделался легким испугом.

Мужчина стал медленно подниматься на четвереньки, а затем, оперевшись на локти, прижался лбом к крышке гроба.

– Эй, пр-ринц! – крикнул обосновавшийся у меня на плече попугай. – Ты как там, живой?

– Уйдите от меня, – глухо простонал мужчина.

– Нет, ну вы подумайте! – не унимался Чистый. – Шр-рам его воскр-ресила, а он, видите ли, ее пр-рогоняет!

– Пошли прочь, оба!!! – гаркнул принц так, что я аж на месте подпрыгнула, а попугай от испуга слетел с моего плеча.

– Ну не хочешь помощи – как хочешь, – и пернатый, что-то бормоча себе под клюв, скрылся в густых ветвях багряника.

Некоторое время я стояла над могильной ямой, не зная, что делать. С мужчинами-параноиками я еще как-то не сталкивалась, поэтому чувствовала себя неуютно. Сама я уже не припомню, когда наводила сырость в последний раз.

Отпускать принца во дворец было нельзя – он же вроде как мертвый. Если его найдут, полиции не составит труда с помощью какого-нибудь самого хиленького мага просканировать его ауру и добраться до меня, в какой бы дыре я ни пряталась. Да залезь хоть в берлогу к морскому дьяволу – и там откопают.

– Эй, ты. – Я нагнулась над ямой и дотянулась рукой до плеча принца.

Мускулистая спина мужчины вздрагивала от частых и судорожных рыданий.

– Ты мой кошмар, да? – простонал он. – Ты же уже пыталась убить меня – чего тебе еще надо?

Так, а с этого места поподробней, дражайший. Почему я тогда ничего не помню?

– Если я и пыталась убить тебя, то добилась в этом успеха. Ты мертв.

– Еще чего!

– Ну, раз ты такой умный, то докажи мне, что живой, – усмехнулась я, уперев руки в бока.

Дальнейший осмотр принцем своего тела только подтвердил мою правоту, и я вне себя от гордости наблюдала за этим удивительным действом.

– Ну что? Доволен?

– Так это ты меня воскресила? – Принц поднял на меня красные от слез глаза.

– Ага.

– А зачем убивала?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Ну… Э-э… Вообще-то я тебя не убивала.

– Не ври. Я помню тебя в моей комнате, эту маленькую подушку… Сначала ты наложила на меня заклятие обездвижения, а затем удушила. Ведь так?

От доводов убиенного принца я совсем растерялась. Как же так получается: я чисто физически не могла присутствовать во время его смерти у его постели, не говоря уж о том, чтобы собственноручно его задушить.

Боюсь, что уже скоро сама начну сомневаться в своем душевном здоровье.

– Ну… В общем, ладно, – выдала я наконец, – это уже не так важно.

– Как это не важно? – прохрипел Пер. – Тебе хорошо – не ты сейчас мертвая.

И тут меня осенило:

– Подожди, а откуда ты помнишь, как именно произошло твое убийство?

– А разве это важно? – Принц пожал плечами. – Помню, и все тут. Такое, знаешь ли, не забывается.

Ему определенно кто-то промыл мозги и внушил, что это я была смертью, пришедшей по его душу. Отлично! Теперь и принц думает, что я его убила!

– Знаешь, Пер, как тебя там, у меня совсем нет времени выслушивать твое нытье. Вылезай из могилы. Еще належишься там… позже.

Шумно сглотнув, принц легко выпрыгнул обратно из могильной ямы. Я бы тоже была не прочь иметь такое накачанное тело – и в драках пригодится, и дома по хозяйству. Подозреваю, что и у Шеллака в запасе кое-что имеется, но гад предпочитает не распространяться и никогда при мне голым не показывается. Чего совсем не скажешь про бесстыжую Шрам. Ну, по крайней мере, это можно зачесть как отсутствие комплексов.

– Мне нужно во дворец, – заявил принц.

– Вот те на! Ты им скажешь, что это я тебя удушила, дашь им на меня наводку – и прощай моя буйная головушка? Ну уж нет, принц, ты пойдешь со мной.

– Куда?

– Не куда, а к кому. К мужу моему, – сказала я и намертво вцепилась Перу в руку.

– Нет, мне нужно вернуться во дворец, – настаивал тот, таща меня в противоположную сторону.

– Тебе туда нельзя.

– Это еще почему?

– Потому что ты мертвый.

Принц на мгновение замер, пытаясь обмозговать сказанную мной фразу. И дураку было понятно, что Пер Четвертый не был знаком даже с азами некромагии и не мог знать элементарных вещей.

Ворчливым тоном, точно принц был пятилетним оболтусом, я принялась объяснять:

– Если ты будешь находиться долгое время вдали от мертвой энергии, то рассыплешься в прах. А на данный момент у тебя есть только два ее источника: кладбище и я. Так что, если ваше высочество не желает коротать тут холодные вечера, то отправится со мной.

– В логово к некромантам? – скривился принц.

Обрадовавшись, я потрепала мужчину по колючим щекам:

– Вот именно.

Уже второй день подряд я следовала совершенно ужасной традиции возвращаться домой на рассвете и оба раза чуть якорь не отбросила. Рассчитывать на то, что мне так же повезет и в третий раз, было бы настоящим безумием, поэтому по безлюдным городским переулкам я пробегала, накинув на себя и своего спутника морок. Со стороны обычного горожанина мы выглядели как заблудившаяся пара коз. Нелучшее прикрытие, знаю, но это было первое, что пришло в голову.

Одноглазая знахарка Форель – наша соседка – неторопливо развешивала по веревкам только что постиранное белье и окинула двух семенящих мимо рогатых подозрительным взглядом. На какое-то мгновение мне даже показалось, будто она что-то знает, но старуха лишь резко моргнула своим единственным глазом и отправилась обратно в дом за новой порцией белья.

– Вы что, живете на самой окраине? – послышался у меня над ухом шепот Пера.

Вместо ответа я громко проблеяла, и принц с глупыми вопросами больше не приставал.

Морок я осмелилась снять, только когда заперла за собой калитку. Смущали занавешенные окна в доме, точно там никого не было; и куры, запертые в сарае. Такой пренебрежительности домашним хозяйством Шеллак себе еще ни разу не позволял.

Встав перед дверью, я решительно постучалась. В отличие от предыдущего раза, я была не голая, но такая же грязная.

Никто не открывал, но в доме чувствовалось человеческое присутствие. Я некромантка, в конце концов, и сразу пойму, если в помещении находится кто-то покрупнее кошки.

– Чего стучишься? – Стоявший сзади полуобнаженный принц, одетый в одну погребальную мантию, тронул меня за плечо. – Видишь, дома никого нет?

– Из медузы тебе котлет! – огрызнулась я, продолжая молотить кулаками в дверь.

Я молилась про себя, чтобы это был Шел, а не устроивший мне засаду начальник королевской стражи. И тут я не выдержала и как заорала:

– Шел, чтоб печень твою каракатицы сожрали! Ты откроешь мне или нет?!!

Испугался даже жмущийся за моей спиной принц: я слышала, как он негромко ахнул.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился заспанный Шеллак.

– Ты что, – ужаснулась я, – дрых?!

Некромант ничего не сказал – только приоткрыл дверь пошире и впустил меня в дом. Позади послышалась какая-то возня: я обернулась, чтобы посмотреть, что происходит, и увидела стоявшего в дверном проходе Шеллака, не желающего пускать моего нового знакомого.

– Эй, пусти его! – зашипела я на мужчину, но тот и бровью не повел.

– И кого ты к нам приволокла, Шрам? – Шеллак даже не посмотрел в мою сторону.

– Это мой принц, – попыталась объяснить я. А какие еще аргументы могут быть, когда ты ни свет ни заря тащишь домой полуголого обалдевшего мужика?

– Ах, твой принц. Ну тогда это все объясняет. А где припаркован его белый конь, не подскажешь? В нашем курятнике?

– Нет, Шел, ты меня неправильно понял! Это принц. Пер Четвертый, понимаешь?

Некромант чуть воздухом не подавился:

– Шрам, ты что, белены объелась?! С какой стати ты его притащила? Он же тебя с потрохами сдаст!

А принц стоял на пороге дома, с интересом наблюдал за нашей семейной беседой и уже не надеялся, что его когда-нибудь впустят.

– Он считает, что это я его убила.

– И? – Шел явно не понимал, к чему я клоню.

– Я его не убивала. Начальник стражи сказал, что убийство произошло прошлым утром, а пернатый с кладбища сказал, что тело закопали три дня назад! – выпалила я на одном дыхании.

По сочувственному взгляду Шеллака я поняла, что он думает: девочка, да у тебя не все дома. Мужчина обреченно вздохнул и с неохотой пропустил принца в дом.

Я незаметно дала принцу «пять» и проводила в кухню.

– Тут у нас вчерашняя похлебка, – показала я, а затем, приоткрыв крышку котелка, понюхала и поморщилась. – Нет, вру, не вчерашняя. Тогда ладно. В бочонке под раковиной вино, хлеб на верхней полке.

Радости моей некромант явно не разделял. Он неслышно подошел ко мне сзади, мягко обхватил за запястье и шепнул на ухо:

– Ты не хочешь поговорить, Шрам?

– Сейчас вернусь, – пообещала я принцу и оставила его на кухне поедать наши отнюдь не королевские запасы.

В спальне не горела лампадка; а раз Шеллак не успел ее зажечь, то сон у него действительно был очень крепкий. Обычно некромант таких неосторожностей себе не позволяет.

– Как тебе удалось выбраться из тюрьмы? – спросил он, прищурившись.

– С помощью твоего стилета, – ухмыльнулась я. Потянулась за ножом, вынула его из тайника в голенище сапога и протянула мужчине: – Вот, возьми.

– Оставь себе. Он твой.

Шел слов на ветер не бросает, так что я воспользовалась его хорошим настроением и сунула оружие обратно. Чем морской дьявол не шутит?!

– И что ты планируешь делать с ним? – Некромант кивнул головой в сторону кухни, откуда доносилось довольное чавканье. Да, мертвецы голода не чувствуют, но, если уж видят еду, отказать себе в удовольствии не могут.

– Мне необходимо выяснить, кто его настоящий убийца.

– А затем?

– Сдать преступника в полицию, и пусть там разбираются, что с ним делать. А я буду официально невиновна, – выдала я Шелу свой гениальный план.

– Звучит заманчиво, – фыркнул мужчина, – только вот, Шрам, не скажешь ли, что у тебя делает вот это?

Он схватил меня за правую руку и резко дернул ее вверх. Хрустнули кости. На глазах выступили слезы боли.

Но меня волновало другое: я смотрела на руку, на нацепленный в королевской тюрьме браслет с рунами, значения которых я все никак не могла понять. Сжавшееся сердце тонкой корочкой льда покрыл леденящий кровь ужас.

– Не скажешь мне, откуда у тебя эта дрянь, Шрам?