Текст книги "Наваждение"

– Уж прямо, как роза. Ну, ладно. У меня есть подружка.

– Кто она?

– Неважно. Просто девушка.

– Как зовут?

– Вика.

– Победительница, значит? Смотри, как бы не уложила тебя на обе лопатки.

Эти его слова, брошенные вскользь, потом стали для меня пророческими. Но пока я пребывал в состоянии лёгкой эйфории, и цвёл, по выражению моего партнёра, как майская роза.

Я хотел поехать в Италию. Почему-то именно эта страна виделась мне полной любовной романтики пристанищем всех влюблённых. Я нашёл отличный маленький отель в небольшом городке, этакий приют для любящих сердец, и решил намекнуть Вике на возможность отдохнуть вместе. Я спросил её, когда у неё отпуск, потому что мог уйти в любой момент. Она сказала, что в августе. Тогда я спросил её, что она собирается делать, и она пожала плечами.

А на следующую нашу встречу я торжественно выложил перед ней две путёвки в полюбившийся мне отель. Я очень переживал, что она откажется под благовидным предлогом, и я буду выглядеть полным дураком, но она согласилась. Даже поцеловала меня в щёку, прощебетав, что всегда мечтала съездить в Италию. Я же, скромно потупив глаза, сказал, что хотел совместить приятное с полезным: предоставить ей возможность попрактиковаться в итальянском.

Надо сказать, что чем дольше длилось наше общение, тем больше новых нюансов появлялось. Вика совсем не была восторженной романтичной девушкой. Она не гнушалась просьбами, и не стеснялась напоминать, если я забывал их выполнять. Корысть в отношениях была для меня новой, потому что с Терезой речь ни о чём таком не шла. Вика постоянно ныла, что скучная работа в её конторе за гроши ей надоела, и просила меня найти ей место получше. Она теребила меня, чтобы я находил ей крупных заказчиков на переводы, просила свести с нужными людьми в издательствах.

Я покорно выполнял все её просьбы, не жалуясь и не раздражаясь. Более того, мне было приятно оказывать ей эти услуги, потому что так я чувствовал, что нужен ей. Ну, а в том, что она нужна мне, можно было не сомневаться.

Однажды я намекнул ей, что неплохо было бы, если бы она переехала ко мне. К тому времени я знал, что Вика не живёт с родителями и снимает квартиру. Мне казалось, что так будет гораздо лучше, во всяком случае, я так наивно думал. Я был уверен, что все женщины, заполучив мужчину в свои сети, так или иначе пытаются привязать его к себе покрепче, утвердиться в своих правах, получить хоть призрачную, но уверенность в том, что завтра их не бросят.

Но Вика думала иначе. Она довольно резко оборвала этот разговор, заявив, что ещё не время. При этом у неё было такое выражение лица, что я почёл за лучшее больше об этом не говорить.

Перед самым отъездом ко мне зашёл сын, попросить машину.

– Привет, па. Не одолжишь машину? Я слышал, ты уезжаешь. Решил развлечься?

– Просто хочу отдохнуть. Имею я право?

– Не вопрос. Имеешь. Куда едешь?

– В Италию. А зачем тебе машина? У тебя вроде своя есть…

– Да понимаешь, тут на днях я ехал по делам, ну и… короче, меня немного зацепило.

– Кто тебя зацепил?

– Столб.

– Круто. Зацепил столб. И как же ты умудрился? Небось, лез в то время под юбку одной из своих не особенно разборчивых девиц?

– Кстати, о девицах… Я слышал, такая не особенно разборчивая девица как раз завелась у тебя.

– Это не твоё дело. Я не просил тебя копаться в моей жизни. И потом, что значит, завелась? Она что, таракан что ли?

– Я и не копаюсь. Не пойму, что здесь скрывать? Ну, извини, выбрал неудачное выражение. Так завелась или нет?

– Не лезь ко мне! Завелась, не завелась… Следи за собой.

– Ладно, ладно, не думал, что это тебя так раздражает. В общем-то, всё нормально. Ты свободный, красивый, богатый. Так как насчёт машины?

– Бери. Только аккуратно. Чтобы ни одной царапины. А к моему приезду машина должна стоять в гараже. Берегись, если что не так!

– Спасибо. Век не забуду. Без машины никуда.

Матвей окончил институт в прошлом году, и Женька устроил его в какую-то контору, вроде бы рекламную, я не очень-то вникал. Матвей был доволен, работа ему нравилась, и я особенно не лез в его жизнь. Я немного жалел, что так разговаривал с ним, но после знакомства с Викой я всегда был слегка взвинчен. Как будто получил укол адреналина с длительным действием.

Я не знал, кто сказал ему про Вику, но прекрасно понимал, что шила в мешке не утаишь, и рано или поздно они должны были встретиться, если, конечно, она меня не бросит. Где-то в самой глубине души, куда я боялся заглядывать, я подумывал о женитьбе. Мне пришло в голову, что Вика не хочет переезжать ко мне, потому что надеется на что-то большее, чем просто совместное проживание.

Не желая искать истинную причину её отказа, я уцепился за эту мысль, и она поселилась во мне, всё чаще и чаще выныривая на поверхность. Но, как всегда бывает в таких случаях, я, старый холостяк, всё время сомневался и колебался, и всегда откладывал это решение на неопределённый срок. К тому же я не знал про её планы, она могла снова отказать мне, и тогда я бы почувствовал себя обманутым и отвергнутым. Я боялся этого, боялся причинить себе боль, а может, и ещё чего-то большего, чем боль, и просто плыл по течению, предпочитая питаться иллюзией, что я всё решаю сам.

Италия встретила нас тёплой погодой и весёлым гомоном. Мы взяли такси до отеля, и Вика с наслаждением торговалась с шофёром. Глаза у неё блестели, и я был чрезвычайно горд тем, что это я доставил ей столько наслаждения. Мне хотелось баловать её, как маленькую девочку, дарить подарки, да что подарки, я готов был подарить ей свою жизнь, если бы она того захотела.

Отель был небольшим, но весьма респектабельным. Он врос в скалу на самом берегу, и назывался что-то вроде «Маяк», или «На маяке». Я не пожалел денег на люкс, чтобы поразить Вику, и, когда мы вошли в номер, мне показалось, что это удалось.

Она упала на кровать, раскинув руки в стороны и мечтательно зажмурив глаза. Зрелище было таким захватывающим, что я бросил чемоданы на пороге и кинулся к ней. Мне не терпелось заняться любовью, я слышал шум моря, доносившийся из окна, и тот особенный морской запах, что бывает только в приморских странах. Всё это всколыхнуло во мне воспоминания о моей молодости и моей любви. Я снова был полон любви, надежд, я снова ощущал вкус жизни. Мне казалось, что любовь наполнила меня до краёв, и я готов был делиться ей со всем миром.

Потом Вика надела купальник, и мы спустились к пляжу, который находился прямо у подножия отеля. Несмотря на поздний час, здесь ещё были отдыхающие, по большей части парочки, которые привлекала тёплая ночь и мерное дыхание моря. Вика сбросила халатик и прыгнула в воду с небольшого камня.

Вскоре я потерял её из виду, и страшно разнервничался. Я ходил по каменистому плато взад-вперёд, как нервическая мамаша, потерявшая своё чадо, и ежеминутно смотрел на часы.

Вика появилась через пятнадцать минут, мокрая, стройная и красивая. Вода текла с неё ручьями, она отжимала волосы, и улыбалась мне. Зубы её в темноте блестели, как на рекламном ролике.

– Господи! Что за блажь на тебя нашла – плавать в темноте? Я чуть с ума не сошёл!

– Не нужно сходить с ума. Я прекрасно плаваю.

– Вижу, – проворчал я, ещё сердясь. – Где научилась?

– В детстве ходила в секцию по плаванию. Великой спортсменкой не стала, но имею разряд, так что не переживай. Кстати, есть удостоверение дайвера.

– Уж не знаю, кстати ли это.

– Обожаю дайвинг. Жаль, не часто удаётся поплавать с аквалангом.

– Ты где-то плавала?

– Да, однажды занесло в дайвинг-тур, ещё в институте. Незабываемые впечатления. С тех пор не доводилось.

– Ну, какие твои годы…

Она завернулась в халат, и мы уселись на большой плоский камень. Пели цикады, волны плескались о каменистый берег, вдалеке слышался тихий женский смех, я обнял Вику, и счастье снова заполнило меня, грозя выплеснуться через край.

Мы много ездили по побережью, посещая все экскурсии подряд: Вика была жадной до впечатлений. Она впитывала всё, как будто это была особенная наркотическая смесь. Вика таскала меня по магазинам и ресторанам, заставляя просто сорить деньгами. Я чувствовал, что она не поймёт и не примет ни малейшего проявления бережливости и экономии с моей стороны, и поэтому забыл о ценности денег, рассуждая о них как о простой бумаге.

От такого образа жизни я немного устал, и как-то решил остаться в отеле. Было страшно жарко, и я уговорил Вику провести день на пляже. Она неожиданно легко согласилась, и после обеда я лёг поспать в номере, а она отправилась загорать.

Проснулся я уже под вечер, в комнате было темно и тихо. Я позвал Вику, но она не отзывалась. Тогда я встал и прошёлся по нашему люксу. Её нигде не было. Я не мог представить, где она ходит, и спустился в холл. В принципе, особенно беспокоиться было не о чем, Вика запросто могла заболтаться с кем-нибудь из отдыхающих.

Я прошёлся по холлу, подошёл к бару и сел на диван, взяв в руки журнал. Чтобы не выглядеть белой вороной я заказал кофе и мартини. Я уже пил мартини, когда вдруг увидел Вику. Она появилась в глубине холла, рядом с молодым человеком, итальянцем. Не замечая меня, они уселись на высокие стулья и оживлённо болтали. Со своего места я не мог слышать, о чём они говорили, но Вика явно кокетничала. Она преувеличенно громко смеялась, откидывала назад волосы, намереваясь произвести впечатление.

По восхищённому взгляду юного итальянца я понял, что это ей удаётся как нельзя лучше. Парень вёл себя достаточно фривольно: он похлопывал Вику по руке, теребил её пальцы, надолго задерживал её ладонь в своей. Я не мог этого выносить. Вулкан во мне начинал закипать, грозя извергнуться лавой. В пылу злобы я опрокинул на себя чашку с кофе, и громко чертыхнулся. Итальянец повернул голову и одарил меня недоуменным взглядом. Вика при этом была занята своим коктейлем. Так как я продолжал злобно смотреть на него, он стал часто оборачиваться, и ему стало явно не по себе.

В конце концов Вика заметила это и тоже повернулась. Я улыбнулся ей. Она помахала мне рукой и что-то сказала итальянцу. Он закивал и снова заулыбался, очевидно, успокоившись. Я подумал, что она сказала ему, что я её папа. Они поболтали ещё пару минут, потом итальянец неохотно слез с табурета и ушёл, послав Вике на прощание воздушный поцелуй. Она подошла ко мне.

– Что всё это значит? – Я кипел негодованием.

– Ничего. Это Марио, он работает на пляже в прокате. И не смотри так, ты пугаешь людей.

– Уж не Марио ли я напугал?

– И его тоже. Он спросил, что за мрачный тип уставился на него?

– Скажите, пожалуйста! Мрачный тип! А ты не сказала ему, что я твой муж?

– Мой муж?! Что за глупость! Конечно, нет. Ты не мой муж, во-первых…

– А во-вторых?

– А во-вторых, я не твоя собственность. Мы просто болтали. Ты сам хотел, чтобы я практиковалась в языке. Ты ведёшь себя как круглый идиот! Что я такого сделала?

– Да нет, ничего. – Я и сам вдруг почувствовал себя страшно глупо. – Прости. Давай сходим вечером в местный ресторан. Я слышал, тут будет живая музыка. Очень хочется напиться.

– А при чём здесь живая музыка?

– И именно под живую музыку.

– Как хочешь. – Вика ещё дулась.

Я допил мартини, и мы поднялись в номер. Вика сразу пошла в душ, оставив меня наедине с моими мыслями. Когда она вышла, я сделал попытку обнять её, но она молча отстранилась.

– Ну хватит, я же попросил прощения…

– Я не сержусь. Просто ты испортил мне настроение.

– Я больше не буду. – Я сам себя не узнавал. Я унижался, я готов был ползать перед ней на коленях, как жалкий червяк, хотя не был ни в чём виноват.

Вика передёрнула плечами, показывая, что её раздражают мои самоуничижения.

– Давай не сейчас. Я же согласилась пойти с тобой в ресторан… Давай просто посидим в ресторане.

– Как хочешь. Я готов выполнять все твои желания, даже самые безумные.

– Это было твоё желание…

– А ты не хочешь?

– Хочу. Мне нравиться здешняя кухня.

Я немного успокоился и стал выбирать брюки и рубашку, попросив Вику мне помочь. Она равнодушно порылась в моём тряпье и бросила на кровать одежду.

– Думаю, это подойдёт. Прилично и не пафосно.

– Согласен.

Мы вышли из номера, почти помирившись.

В ресторане было свежо и уютно. Посетителей много, но столик на двоих нашёлся, в самом углу, возле окна. Окно было открыто, и снизу доносился рокот прибоя и запах водорослей.

Я церемонно подвинул стул Вике, и когда она села, сел сам и взял в руки меню.

Пока заказ выполнялся, я попросил принести бутылку вина и бутылку коньяка. Вика удивлённо приподняла бровь.

– Я же сказал, что хочу напиться.

Она промолчала. Я налил по фужеру вина, и мы выпили. Заиграла музыка, и раздалось пение. Грустная мелодичная песня на итальянском языке. Рояль стоял в другом конце зала, и в нашем краю звук был едва слышен.

Принесли заказ, и мы так же молча принялись за еду. Вино закончилось, и я принялся за коньяк. Вика пила из фужера медленными глотками, наслаждаясь напитком.

– Тебе нравиться музыка? – Она в первый раз за вечер задала вопрос.

– О да! Превосходный тенор!

– Не юродствуй!

– Я и не юродствую. Мне правда нравиться. – Я чувствовал, что пьянею.

– Пойдём поближе, в бар. Допьёшь бутылку там.

Я не возражал. Мы переместились поближе к тенору, на мягкий диван практически возле рояля. Тенор заливался соловьём, я пил, Вика молчала. Я не помню точно, сколько это продолжалось, потому что я заказывал ещё спиртное и откровенно напивался. Периодически у меня случались моменты просветления, и я ловил взгляд тенора, пристально смотрящий на Вику. Она улыбалась ему и хлопала в ладоши. Потом я снова погружался в омут беспамятства, а жизнь текла параллельно, сама по себе.

Вроде бы потом музыка смолкла, тенор сел за наш столик, и они начали беседовать с Викой, но это я помню очень смутно. Наконец кто-то толкнул меня в бок. Я встряхнулся. Это была Вика.

– Дорогой, ты чрезмерно нагрузился. Нехорошо спать у всех на глазах. Пойдём. – Она взяла меня под руку и сделала попытку приподнять.

На нетвёрдо стоящих ногах я встал и покорно пошёл за ней – я и сам чувствовал, что спать у всех на глазах очень стыдно. Стараясь не потерять равновесие, держась за Вику, я дошёл до нашего номера и рухнул на постель.

– Иди ко мне… – во мне вдруг пробудилось желание. – Но сначала дай мне выпить…

Вика открыла бутылку шампанского, и оно пеной стало вытекать из горлышка.

– Сейчас. – Вика нашла стаканы и разлила приятно шипящий напиток.

Мы выпили и поцеловались. Потом она налила новые порции, мы снова выпили, и я начал её раздевать. Мне удалось избавить её от платья, но она выскользнула из моих слабеющих рук и упорхнула в ванную.

А потом я ничего не помню… На меня надвинулась темнота и поглотила разум. Я провалился в чёрную яму, такую чёрную и беспросветную, что даже если очень старательно присматриваться, то ничего не увидишь. Абсолютная темнота владела мной бесконечно долгое время, пока не решила отпустить, и я вынырнул на поверхность. Здесь тоже стояла глубокая ночь. Не такая чёрная, как там, где я был, но всё же…

Я полежал немного, прислушиваясь к звукам, но, кажется, тишина была абсолютной, как будто я попал в мир предельных величин. Голова болела так, что мне казалось, что мои глаза искрят, как испорченный электрический провод. Я попытался сесть на кровати, и это мне удалось.

Вики опять не было, уже второй раз за сутки, и я отметил, что это начинает становиться системой. Кое-как я встал и проковылял в ванну. Там я включил душ и долго стоял под ним, приходя в себя. Меня тошнило.

Я пошарил в холодильнике и выпил залпом бутылку минералки. Стало немного легче, и я захотел на свежий воздух. На часах было около часу ночи, в принципе детское время для отдыхающих. Я вышел на улицу и спустился к воде. Море умиротворяющее шумело, и я почувствовал себя лучше. На пляже было пустынно, свет из отеля едва доставал досюда, и тут царил мрак, который нарушала огромная жёлтая луна.

Я пошёл по берегу, просто чтобы восстановить равновесие. Дойдя до большого валуна, я хотел повернуть обратно, потому что дальше начиналась узенькая тропинка, ведущая к крохотной песчаной бухточке, над которой угрожающе нависали скалы. Иногда здесь кто-нибудь купался, предпочитая песок камням, но обычно проход был закрыт из-за опасности схода булыжников.

Но неожиданно я услышал голоса. Это были мужчина и женщина, и они явно желали уединиться. Я усмехнулся про себя, и укорил за любопытство. Какое мне, собственно, дело? Но что-то удержало меня, заставляя прислушаться, а сердце предательски дрогнуло. Женский голос показался мне до боли знакомым, таким знакомым, что ошибка была исключена.

Я осторожно выглянул из-за валуна. Люди в бухточке не могли меня видеть, так как я находился в тени, а на них падал свет из окон ресторана. Это были мужчина и женщина. Мужчина был высок, строен, и абсолютно гол. Он походил на греческого бога, только что вышедшего из морской пучины. Я не видел лица, но мне показалось, что это сладкоголосый тенор, не так давно услаждавший наши уши.

Он смеялся и махал руками, призывая свою возлюбленную выйти из воды. Я закрыл глаза, я не хотел видеть, предпочитая не знать наверняка. Я хотел оставить себе шанс, и потому больше не смотрел в ту сторону. Но звуки в темноте хорошо слышны, и я услышал, против своей воли, что Наяда вышла к нему из морской пены, тихо смеясь.

Мгновение спустя раздались звуки, не оставляющие сомнений в том, чем они занимались. И этот голос, и эти противные хлюпающие звуки так и стоят до сих пор у меня в ушах.

Как раненое животное, я отполз в сторону, надеясь, что никто не заметил меня. Поодаль я встал и поспешил поскорее удалиться от этого места. Словно гонимый амоком, я пошёл по берегу в противоположную сторону, сам не зная, куда.

Я бродил, пока не начало светать, и на пляже не появились рабочие для уборки мусора. Мне трудно было заставить себя пойти в номер, но я сделал это. Всю ночь я пытался убедить себя, что это просто игра моего воображения. Здесь полно одиноких девушек и женщин, ищущих приключений. Этот тенор мог выбрать любую, и каждая из них почла бы это за счастье.

К утру мне удалось немного увериться в том, что я сильно перебрал накануне, вот мне и мерещится чёрт знает что.

Протрезвевший и спокойный, я вошёл в номер. Вика лежала в кровати и спала. Она так мирно и тихо дышала, что я устыдился своих подозрений. «Господи, старик, твоя ревность переходит все границы, – подумал я, – девочка права. Ты становишься просто невыносим!»

Я вздохнул с облегчением, разделся и нырнул в кровать. Вика сонно зашевелилась и открыла глаза:

– Где ты был?

Я посмотрел в её очи, и снова внутренний голос шепнул мне, что она не спала, что она пришла недавно, и не успела заснуть. Я увидел в её зрачках отблески страсти, взгляд был томным и рассеянным, как у удовлетворившего похоть зверя. Я нюхом чувствовал чужого мужчину, мои рецепторы впитывали запах чужой любви так остро, как бывает у животных.

Запах был неприятен мне, но я сдержался. Я слишком боялся потерять её, лишиться навсегда, поэтому я обнял её и прижал к себе. Это была наша последняя ночь в Италии, завтра нужно было в аэропорт, и я не хотел испортить конец сценой ревности. К тому же, чего бы я добился? Разлуки? Но разве её я хотел? А вдруг бы она бросила мне в лицо, что да, это была она, и что бы я с этим делал тогда?

В то утро я понял, что мне не под силу такая ноша, ноша нашего раздельного существования, и я наступил на хвост сам себе.

Утром Вика не спешила вставать, она время от времени бросала на меня изучающие взгляды, очевидно, не решив, подозреваю я её или нет? Я успокаивающе улыбался, и насторожённость её отпустила. Мы заказали завтрак в номер: вероятно, она ощущала вину. Мы пили кофе на веранде, тёплая жидкость приятно согревала внутри, и я отпустил свою обиду.

– Ты здорово набрался вчера. Даже не знала, что ты можешь так напиться. Ты был жутко забавным. Пытался горланить песни…

– Вот как? Это для меня новость. Я и петь-то не умею. Я вообще очень редко так напиваюсь. Прямо не знаю, что на меня нашло? Наваждение какое-то…

– Я вышла из ванной, а ты уже храпишь…

– И что ты делала?

– Пошла прогуляться. Спать совсем не хотелось…

Я отметил, что она сказала правду, и мне стало приятно.

– Долго гуляла?

– Да так… Встретила Виолетту… Ту толстушку, помнишь на пляже?

– Ну да, ну да…

– Пошли к ней, она угостила вином, показала купальник, который купила вчера. Хотела, чтобы я сказала своё мнение…

– И что ты сказала?

– Конечно, восхищалась… Она бы не поняла другого. А так… по-моему, это слишком для её возраста и размеров…

– Значит, лицемерила?

– Немного. А что такого? Все, так или иначе, лицемерят…

Я подумал, что это весьма глубокая мысль. Она касается и меня.

– Знаешь, – Вика помолчала немного, прежде чем продолжить, – мне кажется, что на Кубе море другое…

– На Кубе?! При чём здесь Куба?! – Я был искренне удивлён и чуть не поперхнулся кофе.

– Разве я не говорила тебе? Я родилась на Кубе…

Я не ожидал этого. Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Лавина эмоций и смутных догадок захлестнула меня, грозя снести совсем.

– Нет, ты не говорила… Каким ветром тебя тогда занесло в Москву?

Вика засмеялась.

– Да ничего романтичного. Всё очень просто. Мои родители работали в советском посольстве. Мама родила меня на Кубе. Вот и всё. А потом они уехали обратно, в Москву. Совсем простая история…

– Ну, не скажи… Кем они там работали?

– В обслуге, я не дочь дипломата. Отец сантехник, мать повар. Простая семья. После возвращения их взяли в министерство, где они и сейчас благополучно работают.

– Почему ты снимаешь квартиру? Вы не ладите?

– Я бы так не сказала. Просто я у них поздний ребёнок, маме было под сорок, когда я родилась… Многого не понимают. У нас слишком разные взгляды…

– И они так легко отпустили тебя?

– Да нет, не легко. Но им пришлось смириться. К тому же до института было слишком далеко добираться, пары поздно кончались. Ну, и мы пришли к компромиссу. Моя тётя уехала на север, к мужу, и попросила присмотреть за квартирой. Вот я и смотрю.

– Так ты не снимаешь её?

– Нет. Но если тётя вернётся, буду снимать… Это не принципиально. Разве что платить придётся.

Я сидел, как оглушённый. Её слова доносились до меня словно через вату. Господи, она родилась на Кубе! На Кубе! Мои предчувствия были неспроста… Как такое могло получиться? Я нутром чувствовал, что здесь что-то не так. Мой внутренний голос буквально бил в набат, призывая выяснить всё до конца. Но я решил не расспрашивать дальше. К тому же я чувствовал, что она всё сказала, и по её спокойному тону понял, что она ничего не скрывает. Обычная жизнь обычной девчонки. Подумаешь, родилась на Кубе. Но для меня это значило очень и очень много.

В аэропорту мы выглядели нежными влюблёнными. Вика прекратила сердиться, удовлетворившись приключением с тенором, моя голова была занята другими мыслями. Я знал, такое бывает: стоит какой-то идее завладеть нами, и мы уже не можем успокоиться, пока не проясним всё. Я из таких фанатиков. Тем более что это касалось непосредственно меня, моей жизни, и я не смог бы спокойно спать, если бы не узнал о происхождении Вики всё.

Я довёз её до дому, помог донести вещи, и поехал к себе. Мне хотелось побыть одному, поэтому я пропустил недоумённый Викин взгляд.

Дома я первым делом полез в потайной шкафчик и достал гашиш. Мне необходимо было покурить и успокоиться. Я раскурил сигарку и с наслаждением затянулся. Снова образ Терезы ожил предо мной, я вспоминал её движения, улыбку, особый наклон головы и привычку встряхивать волосами. Я понял, что через много лет судьба решила поймать меня, неизвестно пока, к худу или к добру.

Потом я залез в старый альбом с фото и достал пожелтевшую бумажку. Адрес на ней выцвел, но ещё можно было прочитать. Я долго смотрел на бумажку, прежде чем снова положить между страниц со старыми фотографиями. Призраки очнулись и смотрели на меня во все глаза.

Утром я отправился на работу, где с нетерпением сел дожидаться Женьки. У него была встреча с клиентом, и я не знал, куда себя девать. Секретарша задала мне пару вопросов, но я с досадой отмахнулся. Когда Женька появился, я готов был броситься к нему на шею.

– Привет! С самого утра тебя дожидаюсь.

– Что за нетерпение? С чего я тебе вдруг так резко понадобился?

– Понадобился, понадобился. – Мы прошли в Женькин кабинет.

– Ну, рассказывай. – Он закурил. – Кофе-то хоть попить можно?

– Пей хоть чай.

Женька позвал секретаршу и попросил сварить два кофе.

Я ждал, пока он возьмёт в руку чашку и сделает первый глоток.

– Я хотел спросить, вернее, попросить тебя об одном одолжении…

Женька молча пил кофе.

– Помнишь нашу поездку на Кубу?

– Такое разве забудешь!

– Мне нужен список всех работников посольства в тот период. – Я вопросительно посмотрел на Женьку, и добавил. – И адрес нашего тогдашнего шефа. Надеюсь, он жив. И ещё, – я протянул ему листок с фамилией, – эти люди сейчас работают в некоем министерстве, в обслуге, муж и жена, мне бы хотелось видеть их фото. И медицинскую карту.

– Ничего себе просьбочка! И зачем тебе это?

– Да так. Сугубо личная просьба. Пока не хочу говорить, но нужно кое-что выяснить…

– Сенсация? Журналистское расследование? Решил тряхнуть стариной?

– Не совсем так, но очень нужно… очень… прямо позарез. И прошу, помоги, но без лишних вопросов. Обещаю, тебе расскажу первому, если захочешь слушать. А пока просто сделай…

– Ну ладно, я попробую. Когда тебе это нужно?

– Чем скорее, тем лучше.

Женька подозрительно посмотрел на меня.

– Что-то ты мне не нравишься… Случилось что?

– Да всё нормально. Не бери в голову. – Я допил остатки кофе. – Так когда будет?

– Постараюсь завтра.

– Пойдёт. Завтра я жду.

Я встал из-за стола и собрался уйти.

– Как отдохнул? – Женькин вопрос застал меня в дверях.

– Нормально. Отлично.

– Ну, и слава Богу…

Я знал, что моя просьба необременительна для моего партнёра, потому что он имел многочисленные связи среди чиновников, ментов, и прочая, прочая. Поэтому я не особенно переживал, что загрузил его работой. Если бы он попросил меня о чём-либо, я тоже бы сделал без лишних вопросов. Так я понимал дружбу. Мужскую, во всяком случае.

Из машины я позвонил Вике и пригласил её пообедать. Она согласилась, и я забрал её возле конторы.

– Как дела? – Она лениво ковыряла вилкой салат.

– Нормально. А ты как? Втянулась в работу?

– Да так… Ты обещал составить мне протеже… забыл?

– Я ничего не забываю. Не всё так быстро делается, как тебе бы хотелось. Потерпи.

– Ладно. Не злись.

– Я не злюсь.

– У тебя вид, как у кактуса… Невероятно колючий и озабоченный.

Я усмехнулся.

– Ничего личного. Ешь, вкусно же…

– Аппетита нет…

– Ты вечером свободна? Зайдёшь? Или сходим куда?

– Нет. Завтра еду в командировку в какую-то дыру на неделю. Даже название не выговорю. Надо подготовиться.

– Вот как? А почему ты?

– А почему не я? У одной дети, у другой плети, третья болеет. Больше некому.

– Что ж… Веди там себя прилично. Я буду ждать. Не забывай, что даже кактусам требуется полив и тепло. Я люблю тебя.

– Не скучай. Я сразу позвоню.

– Всё равно буду скучать. – Я взял её руку в свои и поцеловал. – Ты моя радость. – Вика сжала пальцы.

– Пойдём, обед закончился.

Я подвёз её до конторы и поехал домой, чтобы грохнуться на диван и включить телевизор. Какое-то смутное предчувствие терзало меня. Какая-то нелепость, или что-то ещё, чего я не до конца понял. Господи! Я ведь даже не знал, любит ли она меня? Хоть немного? Что за жизнь она ведёт? Да и кто она вообще?

Утром я нарочно не торопился. Встал попозже, позавтракал, тщательно собрался. Я хотел, чтобы Женька был на работе.

Его машина стояла на стоянке, и я с облегчением вздохнул, что не придётся ждать.

Он стоял в приёмной и шутил с секретаршей.

– Привет! А я думал, ты с ночи придёшь!

– Я и сам так думал. Проспал, извини.

Мы зашли в его кабинет.

– Вот. Это то, что ты просил, – Женька протянул мне лист бумаги. – Здесь и список, и адрес нашего шефа. И его телефон. Насчёт фото я договорился, после обеда зайдёшь в то самое министерство, спросишь Ивана Дмитриевича, и он отведёт тебя в архив. Он же договорится и с поликлиникой.

– Ты мой герой!

– С тебя магарыч.

– Само собой! Как тебе удалось?

– Легко…

– Я иначе и не думал. Слушай, а это нынешний адрес с телефоном? Надеюсь, твой Ваня не болтун? Помни – это находка для шпиона.

– Обижаешь… я же профи.

– Извини, профи. Как-то не подумал. – Я сложил список и убрал в сумку. – А где он сейчас, наш шеф, я имею в виду, не знаешь?

– Ну, это ты у него спроси. Мне что-то не очень интересно. А сейчас извини, клиент должен вот-вот подойти, надо подготовиться. А насчёт Вани не беспокойся, проверенный кадр. Я ему сказал, что ты ведёшь негласное расследование для ТВ.

– Уже убежал. Только позвоню.

Я вышел из кабинета и прошёл к себе. Мои руки слегка дрожали от волнения, когда я набирал номер. Последовало несколько гудков, и, когда я уже отчаялся получить ответ, трубку сняли.

– Алё? – Голос был бодрым и весёлым. – Я вас слушаю.

– Здравствуйте, – я представился, – вы меня не помните?

В трубке повисла тишина.

– Признаться, нет, – сказал голос после паузы. – Вы уверены, что правильно позвонили?

– Уверен. – Я напомнил ему про Кубу. – Мне необходимо с вами встретиться. Это очень важно. Не бойтесь, это касается лично меня. Просто нужна ваша консультация. – Я услышал вздох облегчения.

– Ах, вот откуда ноги растут! Да, да, припоминаю! Лет-то сколько прошло!

– Да, так получилось… Может, пообедаем? – Я назвал один из престижных ресторанов, памятуя любовь нашего шефа к роскоши.

– С удовольствием. – Голос оживился, но тут же сник. – Хотя, знаете, можете прийти ко мне… Я живу один, думаю, так будет удобнее. Что-то я отвык от ресторанов…

– Как скажете. Это, конечно, лучше… Я сейчас буду, если вы не заняты.

– Нет, приходите.

Дверь открыл пожилой мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти. Он выглядел молодцом, и назвать его стариком язык не поворачивался.

– Проходите, молодой человек.

– Ну, не такой уж и молодой.

– По сравнению со мной вы ещё юноша.

– Не скромничайте, вы отлично выглядите.

– Стараюсь. – Он скромно потупился.

Мы прошли в небольшую кухню. Здесь было чисто и светло, и я выложил на стол презенты: бутылку дорогого коньяка, шикарную коробку конфет и пакет с фруктами.

– Зачем это? Ну, что вы? – Шеф засуетился, но я видел, что он доволен. – Выпьете чего-нибудь?

– Я за рулём.

– Тогда кофе.

– Не откажусь.

Он бросился заваривать кофе, а я думал, с чего начать.

– Знаете, а вы везунчик. – Шеф обернулся на меня. – Я ведь на днях уезжаю на ПМЖ в Германию… Так вот. Там, думаю, достать меня было бы несколько затруднительно…