Текст книги "Время жестоких чудес"

Ксеня продолжала нести в себе смерть, но глядя в глаза случайным прохожим, она почему-то успокаивалась. Она поняла, что в этом городе смерть притаилась внутри каждого.

В Мурманске смерть была как бы снаружи, она воспринималась как неизбежное зло и враг. Она была слишком близка, слишком понятна. Заполярье – суровое место.

В Петербурге смерть ходила бок о бок с поэтами и писателями, они шутили с ней, воспевали ее, заигрывали с ней и в конце концов погибали на нелепых дуэлях. В Петербурге Ксеня вдруг почувствовала, что двадцать один год – это много. Достаточно много, чтобы начать смотреть в лицо смерти. Что она такая не одна. Да, она живет с зародышем смерти внутри, но каждый человек несет в себе такой зародыш, и она, кажется, понемногу перестает воспринимать это как личное проклятие.

Андрей Кульчицкий, Андрюша, кем же ты был? Ссыльным или странником? По доброй ли воле ты поехал на север или тебя выгнали, вырвали, как ветер вырывает парашютное семечко из головки одуванчика?

Ксенины мысли прыгали с одного на другое. Она вспоминала лицо сестры, ее родинку над верхней губой и черные ресницы. Лицо сестры заслоняла собачья морда с мохнатыми бровями и почти настоящей улыбкой. Ксеня чуть сильнее нажимала на кошачью спину, и Парсек беспокойно дрыгал лапой во сне. Как там Грымза? Кто с ней гуляет по утрам и вечерам?

«Я заберу тебя», – пообещала она собаке, и теперь ее обдало жаром от невыполненного обещания. Она провела рукой по Парсекову хвосту, кот дернулся, но глаз не открыл. Собака и кот в дедовом – в ее – доме – как они уживутся?

Лицо матери замаячило где-то на периферии сознания, не в фокусе. Ксеня вспоминала ее живую мимику, ее постоянно бегающий взгляд, ее тонкие нервные руки. Голос. Последний разговор.

Ксеня стиснула зубы. Называется ли то, что она сейчас испытывает, «скучать по родным»? И кто ей родной? Ксеня не знала. По Грымзе она точно соскучилась. Она вздохнула, опустила колени и выпрямилась в кресле, потягиваясь.

И в этот момент зазвонил телефон.

Ксеня слушала. Раз. Два. Три. Парсек открыл глаза, приподнялся и оперся передними лапами о Ксенины колени, выгибая спину. Потом склонил набок голову, будто спрашивая: «Ты возьмешь трубку?»

Ксеня пыталась по звуку определить звонившего. Она прикрыла глаза и слушала тон телефонной трели. Бред, конечно. Но все же. Оксанка? Может, Сашка? Ксеня стиснула зубы. Мама? Может, опять староста – мало ли, еще кто из преподавателей заболел или уехал? Сейчас все больше и больше людей уезжают.

Кот несильно, но чувствительно выпустил когти в Ксенину ногу.

– Ай! – Ксеня смахнула Парсека на пол, – да беру, беру.

Услышав в трубке Полинин голос и первые ее слова, Ксеня почувствовала себя так, будто ее вынули из собственного тела.

Ксеня думала, что увезла зародыш смерти из Мурманска с собой.

Выходит, она ошибалась?

Глава 5

Это же просто перфокарты

Санкт-Петербург, январь 2005 года

Первым делом Сашка открыл веб-страницу электронной энциклопедии.

Интернет сильно изменился за последние пару лет: все больше информации появлялось в открытом доступе. Конечно, Сашка не рассчитывал найти исчерпывающие данные о работе секретного подразделения, но он надеялся хотя бы узнать, что из себя представляют Конышев Евгений и Образов Константин.

Электронная энциклопедия оказалась скупа на информацию. Конышев Евгений Викторович – невысокий полноватый дядька, похожий на Карлсона, смущенно улыбался Сашке с черно-белого фото. Родился в 1942-м в эвакуации, вернулся в Ленинград в 50-х, учился, женился, работал в Карачаево-Черкесии, преподавал сначала на матмехе, затем получил должность заведующего кафедрой физики медицинского института. Список статей, название кандидатской и докторской диссертаций Сашка пробежал глазами по диагонали: в абракадабре из физических терминов он понимал в лучшем случае предлоги.