Текст книги "Любовь, чакры и мармелад"
Автор книги: Ольга Никитина
Жанр: Эзотерика, Религия
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 16.
Эльдар родился одиннадцатого июля 1979 года в московском роддоме. Его матери Елене Витальевне Володарской было двадцать шесть лет. Отчество ему записали Александрович, но он никогда не знал, было ли оно настоящим именем его отца или мама просто выбрала на свой вкус. Первые сознательные годы жизни Эльдар с мамой помнил в общежитии. Потом они переехали к двоюродной сестре бабушки Эльдара, в коммунальную квартиру. Жили там долго и тесно. Потом перебрались в съемную двухкомнатную. Маме сдал ее один знакомый, дядя Вася. Дядя Вася часто приходил к ним в гости, и Эльдар его ненавидел. Дядя Вася учил его жизни, и однажды пообещал пять рублей, если Эльдар прочитает какую-то книгу. Эльдар твердил, что не хочет читать эту дурацкую книгу и пять рублей ему не нужны. Мужчина, высокий и как будто вырубленный, не оставлял его в покое. Но когда мама встала на сторону дяди Васи, Эльдар, расплакавшись, убежал к себе в комнату. Когда дядя Вася ушел, мама зашла в комнату и сказала, что Эльдар должен благодарить дядю Васю за то, что они живут в такой хорошей квартире и что они должны подружиться. Эльдар часто представлял, как сражает дядю Васю волшебным мечом. Когда дядя Вася неожиданно перестал приходить к ним в гости, мама только один раз спросила, не скучает ли по нему Эльдар. Услышав, категоричное «нет», она почему-то обрадовалась и повела Эльдара в кафе-мороженое. Вскоре они переехали в однокомнатную квартиру в Царицыно. Мама разделила комнату пестрым покрывалом, подвешенным на толстый карниз с шишечками по бокам. Одна половина стала комнатой Эльдара, другая-спальней мамы. Он был в восторге от этой идеи. Занавес казался ему дверью в сказочный мир. Когда у мамы было хорошее настроение, она устраивала ему кукольные спектакли, разговаривая разными голосами. Он замирал от восторга, лежа в своей постели на скрипящих пружинах, если воскресным утром занавес отодвигался и появлялась смеющаяся голова доброго клоуна в пестром колпаке.
Лето он проводил у бабушки с дедушкой, в Литве. Бабушка с дедушкой жили в одноэтажном кирпичном доме на окраине Вильнюса. Бабушка любила рассказывать, как строила дом сама, потому что ее первый муж, мамин отец, оказался никудышным плотником. Эльдару было сложно представить, как могла маленькая бабушка что-то строить, но он не спорил. В доме всегда пахло чистотой, хвоей и чем-то еще, что Эльдар долго не мог определить. Пока однажды не оказался в церкви. Там пахло так же, как в доме у бабушки-ладаном. Бабушка была учительницей русского языка и литературы. Она любила порядок, но она не просто хранила вещи. Она их превращала. На зеркальном трюмо, где под стеклом лежали семейные фотографии, сидел, свесив проволочные ножки, Шалтай-Болтай из яичной скорлупы. Прекрасная Царевна-Лебедь в платье из птичьих перьев и рыбной чешуи с длинной каштановой косой задумчиво смотрела со стены у книжного шкафа. Стрекоза с прозрачными крылышками из конфетной обертки стучала в спичечный домик Муравья. Лебедь, Рак и Щука-персонажи басни Крылова, искусно сделанные из бумаги и тканевых лоскутков, тянули в разные стороны повозку. Мама с бабушкой были не очень похожи. У мамы были большие задумчивые карие глаза, точно у куклы из Детского Мира, тонкие брови и короткие каштановые волосы, которые она всегда пышно укладывала. У бабушки глаза были зеленые, не очень большие, но какие-то цепкие и смеющиеся, и длинная толстая, почти черная, коса. Бабушка часто говорила, что мама похожа на своего отца. И всегда добавляла: «Такая же строптивая. И куда ей только в актрисы с таким характером. Там же кланяться каждому надо.»
Бабушку, Володарскую Антонину Борисовну, совсем еще девчонкой во время войны забрали из родного Мариуполя в трудовой лагерь. Единственной родственницей после окончания войны осталась ее двоюродная тетка, учительница музыки в Вильнюсе. Бабушка шепотом рассказывала Эльдару, что ее покойный дед был известным художником и жил во Франции, а бабушка была родом из Израиля. Эльдар не знал, было ли это правдой или бабушкиной фантазией. Она любила рассказывать истории о жизни в лагере, о своей тетке, о том, как едва не бросилась под поезд, но в последний момент, уже стоя на рельсах, увидела перед глазами лицо дочери и одумалась. Когда Эльдар спрашивал маму, правда ли все это, мама говорила, что бабушке пришлось тяжело в детстве, и в голове у нее выдумки переплелись с реальностью.
Каникулы были самым счастливым временем его детства. Бабушка и дед говорили по-русски. Эльдар знал всего несколько слов из литовского языка. Много лет спустя, в ашраме, читая киртаны на санскрите, Эльдар заметил частое сходство с литовскими словами. Заметил и удивился. А потом узнал, что литовский язык действительно близок к священному языку восточных мудрецов, даже ближе, чем русский. Когда Советский Союз распался, и Литва стала независимым государством, Эльдару было двенадцать лет. Он не понимал ничего из того, что происходило в политике, но помнил, что летом 1990 года не поехал на каникулы к бабушке, из за чего очень расстроился и втайне от мамы проревел всю ночь. Ему почему-то было страшно, что он больше никогда не увидит бабушку и деда. Той ночью он впервые в своей жизни молился богу, представляя его могущественным волшебником с белой пушистой бородой. Бабушка приехала к ним сама, осенью. Они с мамой подолгу сидели в кухне, разговаривая о чем-то, чего Эльдар не мог понять. Что-то о танках, коммунистах, восстании и том, что жизнь переворачивается с ног на голову… Но ему было не важно. Он отодвигал занавеску, разделявшую комнаты и смотрел на желтый свет, струившийся из-под двери в кухню. И был ужасно счастлив, что за дверью сидят бабушка с мамой, так близко от него. Иногда он заходил в кухню, притворяясь, что хочет пить. Они прекращали разговор и начинали давать ему наставления: не пей холодную воду, почему босиком, нет ли у него температуры. Он выпивал стакан воды, и уходил обратно в постель, совершенно счастливый оттого, что его молитвы исполнились.
Дед был высокий, кучерявый, с чувством юмора, немногословный. Он преподавал историю, но к тому времени, когда Эльдар подрос, уже вышел на пенсию. Он обожал свой старый автомобиль Волгу, и особенно любил ее чинить. От деда всегда пахло бензином и машинным маслом. У деда были крупные руки, шершавые, с мясистыми ладонями. Когда он мыл руки в железном умывальнике во дворе, ладони как-то особенно шуршали, смешиваясь со стрекотом воды и мыльной пены. Эльдара всегда завораживал этот звук и то, как постепенно сходила с ладоней деда черная копоть, которая, казалась несмываемой. Эльдар любил смотреть и слушать, как дед работал. Иногда мальчик подносил ему инструменты, а иногда дед разрешал поточить что-нибудь на специальном станке во дворе. Эльдар надевал защитные очки, чтобы искра не попала в глаз, и, преодолевая страх, подставлял предмет к бешено вращавшемуся колесу. Каждое воскресенье они ездили на рыбалку. Эльдар спрашивал, почему бабушка не ездила с ними, и дед отвечал, что женщинам нужно время на их женские штучки. Эльдару было любопытно, что же за «штучки» делала бабушка в их отсутствие. Однажды дед привез Эльдара после каникул в Москву из Вильнюса. Они прогулялись по Красной Площади, и дед рассказал, что в огромной яме прямо посреди площади однажды жил слон. Слона подарили царю. Он не знал, что с ним делать, и решил посадить в огромную яму в самом центре города. Дед рассказал, что в Москве существует множество тайных ходов под землей. Рассказал про слугу Петра Великого, который якобы изобрел эликсир бессмертия, но потом таинственно исчез и никто его больше не видел. Еще много интересного рассказал ему дед, но сказал, что все эти рассказы-тайна, которую Эльдар должен хранить. После экскурсии Эльдар проникся к городу Москве интересом и уважением. Он любил бродить по переулкам и узким улочкам и представлять, что у него под ногами, глубоко под землей, бегут таинственные подземелья и, может быть, даже спрятаны клады. Иногда он делился своими размышлениями с мамой, но она говорила: «Чушь какая! Займись-ка лучше делом.» И немедленно находила ему дело: убрать в комнате, перебрать крупу, выбить ковер или еще что-нибудь. Но именно за этими делами Эльдар предавался фантазиям. А еще у бабушки с дедом в доме был сундук. Он стоял в подвале, под полом, где хранились соленья и варенья в больших стеклянных банках. Сундук был покрыт толстым рыжим ковром, и на нем всегда висел замок. Эльдар решил, что именно в этом сундуке бабушка хранила свои «женские штучки». Но ни разу, как он ни просил, ему не позволили отпереть замок и заглянуть внутрь.
***
В школе Эльдар не пользовался популярностью. Он был болезненным, сопливым, замкнутым мальчишкой и на переменах предпочитал сидеть за партой, задумчиво чертя какие-то фигуры на тетрадных полях. Но попробуй его зацепить, и он, точно взбесившись, кидался в драку. Он кусался, царапался и щипался, пока его не отнимали от обидчика. Одна из таких драк случилась однажды, когда в Москве гостила у них бабушка. Она в тот же день отвела Эльдара в секцию карате.
–Хочешь драться, так по крайней мере дерись правильно!-сказала она.
В секции он долгое время считался перспективным. Тренер даже брал его с собой на показательные уроки. Эльдару нравился спорт, нравились тренировки на износ. Нравилось чувствовать собственную силу. Эльдар много выигрывал на соревнованиях, однажды даже вошел в сборную России. Ему тогда было четырнадцать лет. Обстановка дома была тяжелая-мама не приняла распад Союза, ругала всех и вся на чем свет стоит, участвовала в каких-то политических митингах, как она их называла. Для Эльдара это были шумные сборища у них в квартире. Стоял крик, каждый высказывал свое мнение и никто никого не слушал. Мужчины бегали курить на лестницу, громко хлопая дверьми. Эльдар проводил все свободное время в спортивном зале. Из подвального помещения секция в том году переехала в спортивный зал института, который они делили с баскетболистами и гимнастками. Эльдар просил разрешения потренироваться в углу и, как правило, ему разрешали. Зал был огромный, со шведской стенкой и длинными лавочками вдоль стен. На этих лавочках Эльдар подолгу растягивался, мечтая повторить знаменитый шпагат Ван Дамма из фильма «Кровавый спорт». Он привык к физической боли и не обратил внимания на неприятные ощущения сбоку колена. К концу тренировки колено раздуло, и тренер отправил его в медкабинет, находившийся в том же здании. Оказалось, надрыв связки. Два месяца без тренировок, пропущенный Чемпионат России. У деда обнаружили опухоль в желудке. Операция прошла успешно, и бабушка по телефону сообщила, что раскинула карты у деда на животе. Карты сказали: «все будет хорошо.» Впоследствии Эльдар часто размышлял над ее словами. Дед умер во сне, ночью после операции. Не выдержало сердце. Может, именно так и было хорошо для него?.. По космическим меркам… Дед был маме не родным отцом. Бабушка вышла замуж во второй раз через десять лет после рождения дочери. Бабушка не уставала повторять, что мама для деда всегда была как родная дочь. Мама на похоронах все время плакала. Бабушка, как-то сразу постаревшая и сжавшаяся, держала в руке кружевной платок, но не плакала, а ходила от одного гостя к другому, выслушивала соболезнования, что-то говорила. «Замечательный человек; не мучился; не могу поверить,-слышал Эльдар. Оказавшись рядом с ним, бабушка бессильно привалилась боком на угол кирпичной стены и сказала тихо, что не представляет, как жить дальше. Эльдар не плакал. На расстоянии, в Москве, новость прошла сквозь него, не вызвав эмоций. Было странно слышать холодное безысходное слово в сочетании с живым и дружелюбным «дедушка». Странно и как-то тревожно. Но не более того. Эльдар даже укорял себя за бесчувствие и одновременно гордился своей выдержкой. Когда он вошел в родной двор, даже в тишине которого как будто жужжал точильный станок, а перед гаражом по-прежнему чернели масляные кляксы, горло сжалось, и он убежал в дом, разрыдался на своей любимой мягкой постели в комнате со швейной машинкой, где пахло клеем ПВА и тканями. Он вспоминал все то, чего больше никогда не будет в его жизни. Добрых, незатейливых шуток-присказок, больших мягкий шершавых ладоней, историй о царях и подземных тоннелях, стука гаечного ключа и деда под машиной в гараже. И ощущения спокойствия. В его мире пробили дырку. Ее не залатаешь. С каждой новой потерей она будет расти. Пока он не лишится всего, что ему дорого. Запах ПВА смешивался с запахом дерева и хвои, охотничий рог все также свешивался на тонкой цепочке из-под настенных часов. Таким же невозмутимым мудрецом стоял книжный шкаф, и Эльдар даже разглядел блестящий белоснежный корешок его любимых «Сказок Гор». Мир как будто разомкнулся на мгновение, выпустив из своего лона человеческую жизнь, и снова сомкнулся, существуя дальше. Невозмутимо, равнодушно. Имеет ли смысл все, что делает человек?-подумал Эльдар, утирая слезы и надеясь, что мама не войдет в комнату. Ему было стыдно за свои слезы. Имеет ли смысл человеку что-то делать, если мир существует независимо от его действий?..
Бабушка ушла через год после смерти деда, в день его рождения. Она шла от дома к гаражу и упала замертво. Врачи так и не смогли определить точную причину смерти и написали «остановка сердца». А Эльдар всегда верил, что дед забрал ее к себе. Соскучился. Эльдар нашел ключ от сундука и с замиранием сердца поднял тяжелую крышку. На дне сундука под крахмальным постельным бельем лежали книги мадам Блаватской. Запрещенная литература. Даже после падения советской власти и смены режима бабушка не осмелилась достать книги из сундука. Тогда, в пятнадцать лет, Эльдар пролистал несколько томов. Многое он не понял, но то, что понял, его заинтересовало. «Однажды я вернусь к этому»,-сказал он себе.
Глава 17.
Отвыкший от необходимости планировать свою жизнь и заботиться о вещах гораздо более прозаических, чем обретение бессмертия, Эльдар предпочел не думать о них и в первую неделю пребывания в Москве. Он ждал, что Вселенная укажет ему путь, когда придет время. За годы в ашраме он скопил некоторую сумму из тех денег, что свами получали на общие нужды. Он планировал пожить в отеле одну-две недели, пока не найдет работу и не снимет квартиру. Гостиница, в которой он остановился, устраивала его во всех отношениях-уютный чистый отель на Таганской, в тихом дворе. Он попросил номер с просторной комнатой, чтобы хватало места для занятий йогой и медитаций. Купил электрическую конфорку и необходимые предметы посуды, чтобы готовить нехитрые блюда прямо в номере. Завтраки были включены в стоимость, и Эльдар нашел приемлемый для себя ассортимент фруктов, злаков и сыра. В отеле также был конференц-зал, в котором он мог пользоваться компьютером с доступом в интернет. Он продолжал вести «йогический» образ жизни и наблюдал за населением с безопасного расстояния. Он много бродил по городу, по тихим укромным переулкам, которые помнил с детства, размышлял и старался понять, каким стал город его детства и юности за его многолетнее отсутствие. Он нашел, что Москва изменилась к лучшему и стала напоминать европейские столицы, превратившись из одного громадного рынка в ухоженный мегаполис. Она стала более «причесанной», -думал он. Появились парковые аллеи с чистыми скамейками и цветочными клумбами, безымянные лавки и лотки сменились опрятными кофейнями, улицы стали чище, детские площадки походили на места для детей, а не для праздно шатавшихся алкоголиков. Город ему положительно нравился, хотя он быстро уставал от запруженных автомобилями дорог, заполненных людьми электричек, рвущих синеву неба высоток из стекла и бетона. Свами был прав,-думал он. Людям в мегаполисе необходимо узнать о возможностях йоги. Городская жизнь высасывает энергию и, если не знать, как ее восполнить, очень трудно обрести счастье. В такие моменты он наполнялся гордостью оттого, что собирался совершить нечто значимое для миллионов людей. Он откроет замечательный центр йоги-оазис в самом сердце Москвы. Люди будут приходить к нему за спокойствием, гармонией души и тела. Постепенно у него формировалось представление о том, каким должен быть его центр йоги. Большой зал для йоги и медитации, а лучше-два. Пара комнаток для индивидуальной практики-там человек сможет побыть наедине с самим собой, поразмышлять, сделать дыхательную практику или просто полежать в Шавасане. Скольким людям дома не хватает простого уединения-тишины. Обязательно должна быть кухня, где будут готовить простую, здоровую пищу. Было бы хорошо сделать несколько комнат для преподавателей. В одной из комнат он мог бы жить сам… На этом месте его мысли запинались, разбегались и становились спутанными и отрывочными. Об этом можно подумать после,-решал он. Когда будет сделано все самое необходимое. Но это были планы на будущее. Сначала же он собирался устроиться учителем йоги в какой-нибудь крупный центр. Он нисколько не сомневался в том, что педагог с его опытом и квалификацией будет востребован. Ему уже виделись заполненные группы учеников, семинары, выступления на фестивалях и, возможно, через несколько лет он сможет открыть центры духовного развития памяти Гуру по всему миру.
Первый же телефонный звонок в центр йоги принес Эльдару приглашение на собеседование и пробный урок. Во всех остальных студиях попросили выслать резюме, в некоторых даже-с видеозаписью урока. Одним требовалось определенное направление йоги, в других школах спрашивали, может ли он преподавать пилатес, или Тай-Чи. В конце концов, из обширного списка на двух листах у Эльдара осталось несколько потенциальных возможностей, ожидавших его резюме, и одно назначенное собеседование.
Эльдар родился и прожил двадцать пять лет в Москве. Он полагал, что легко сориентируется по названиям улиц, и быстро найдет адрес, по которому располагалась школа йоги. Через сорок минут плутания во всевозможных направлениях под дождем он понял, что слишком поторопился с выводами. Прохожие не смогли подсказать ему. Пришлось звонить в школу и просить сориентировать его по адресу.
–Посмотрите на гугл-карте,-посоветовал голос в трубке.
–У меня нет гугл-карты.
В трубке послышался сдавленный смешок. Когда он все-таки отыскал нужное здание, оказалось, что все это время он ходил вокруг, не замечая вывески на подъезде. Его проводили в кабинет, где прошло короткое собеседование с директором, после которого Эльдар получил время пробного урока.
–Если все получится, то возьмете группу раз в неделю. Ну, а будут люди, добавим и часов!-уверенно заявил директор и пожал Эльдару руку.
Прошла неделя, и стало очевидно, что Москва встречать блудного сына с распростертыми объятиями не намерена. Звонка после своего пробного урока с приглашением на постоянную работу Эльдар так и не получил. Школы, куда он отправил свое резюме, так и не перезвонили. Правда, двое представителей все-таки связались с ним-предложили прочесть лекцию на тему здорового питания и пройти трехлетний курс обучений в Университете йоги, чтобы после обучения работать в центре при том же Университете.
В конце недели Эльдар сам поехал в школу, чтобы выяснить причины таинственного молчания. Администратор увлеченно болтала с длинноволосым тренером в спортивном костюме. На вопрос постороннего она рассеянно бросила, что директора нет на месте. Услышав, по какому поводу пришел Эльдар, она приняла деловито-сосредоточенный вид, полистала бумаги у себя под носом и сообщила:
–Вам позвонят. Ждите.
Эльдар подождал. Потом позвонил сам. Снова не добился ответа. Позвонил позже. Когда он позвонил в шестой раз, ему сообщили, что открытых вакансий нет. Тогда он попробовал устроиться в фитнес-центр. Но им требовалась лицензия инструктора. Администратор в одном из центров с тонким детским голосом, вежливая и, видимо, сердобольная, посоветовала Эльдару попытать счастья в танцевальных студиях.
***
Воскресный день, хоть и ясный, колебался между легким бризом и сухим жаром, чередуя волны того и другого, словно невидимый великан дул время от времени на обожженную землю. Прогуливаясь вокруг Патриарших прудов, Эльдар ловил обрывки разговоров о сумасшедшей жаркой весне, температурном рекорде, глобальном потеплении и надеждах, что не случится того страшного смога, как несколько лет назад, когда горели леса. Деревья, мощные и развесистые, с сочными кронами цвели нежными крошечными соцветиями белых и розовых оттенков. Он уже приближался к шоссе, нырявшему под мост, намереваясь повернуть к площади Маяковского, когда вновь дунул великан, и ноздри защекотал крепкий травянисто-пряный цветочный запах. Мужчина остановился… замер. Запах, влетев в тело, неожиданно раскрылся, точно шкатулка, ворохом смутных полустертых воспоминаний. Эти цветы, с мохнатыми оранжевыми шляпками, росли у них на балконе. Вмиг возникла перед глазами мама с пластиковой бутылкой-лейкой в руках, в алом халате с голубыми цветами. Яркий всполох воспоминаний обжег душу. Аромат улетучился, но мужчина стоял, не двигаясь. Потрясенный открытием. Столько долгих лет он добросовестно выстраивал крепость, отрешавшую его от прошлого, от эфемерных переживаний и желаний физического мира. Ибо переживания и желания происходили от незнания иного и непонимания причин и следствий. А он понимал. Понимал, что желания ведут к зависимости. А зависимость-к страданиям. Но и страдания существуют лишь в голове страдающего. А для космической энергии минус и плюс едины. Эльдар был уверен, что возвращается в мир, закованным в броню высшего понимания, но оказалось, что он уязвим, точно еж, открывший брюшко. Он помрачнел и погрузился в апатию на четверть часа, сев под одним из деревьев с мощными узловатыми корнями. Но разум стремился оправдать себя, улестить застенчивое и чванливое эго, поэтому мысли бывшего свами потекли в ином направлении. Он задумался о роли воспоминаний в жизни человека и пришел к выводу, что именно воспоминания, даже самые крошечные и незначительные, формируют личность, делая его именно тем, кто он есть. Следовательно, человек, лишенный воспоминаний, существовать не может. Его мозг начнет создавать новые воспоминания, превращая его в новую личность, ибо именно воспоминания формируют вкусы, привычки и даже жизненный выбор. Он подумал: не оттого ли выбрал он оранжевые одежды свами, чтобы сохранить воспоминание о цветах на балконе. Зашелестела листва, овевая прохладой, крошечный лепесток медленно спланировал рядом с ним. Бывшего свами вдруг объяла горечь, словно тот лепесток был символом его жизни, всего того, во что он верил, чему посвятил жизнь. Он считал, что в ашрам его привело провидение, что, прожив миллионы жизней, его душа была готова подняться на новый уровень существования, приблизиться к чему-то неведомому… А вот теперь он видел другое объяснение: ему просто близок был оранжевый цвет, потому что воспоминание о цветах на балконе жило в его подсознании. Крошечная деталь, застрявшая в мозгу, определила его выбор. Нет никакого провидения. Нет никакой кармы. Нет никакого бессмертия. Все, чему он учился в ашраме, было ложью.
«Нет, этого не может быть»,-бормотал он, бредя мимо булочной, ночного клуба, театра, музыкального зала. Неслись, обгоняя друг друга, разноцветные автомобили по многополосному шоссе… Это все соблазны города. Я должен противостоять им. Он начал повторять свою мантру, но она звучала фальшиво, скользя по задворкам сознания, не производя эффекта. Люди обходили стороной сомнительного прохожего, бормотавшего что-то под нос. А он, смятенный суматохой в голове, где долгие годы стоял безупречный штиль, отчаянно искал спасительную мачту, на которой он пристанет к тихому острову. На углу, между колоннами у входа в метро он повернул голову и задержался взглядом на афише спектакля. Постоял, засомневавшись, приблизился к плакату, вгляделся в темноволосую танцовщицу, грациозно прильнувшую к статному блондину. «Фауст». Премьера в постановке Московского Балета Современного Танца.
–Элина! – прошептал он, и его вера, почти истлевшая, взмахнула крыльями. -Все не случайно. Вселенная дает ему знак, которого он ждал.
Он еще долго стоял, любуясь фотографией. Первым импульсивным желанием было-прийти на спектакль. Но, взлетев на крыльях одухотворения, к вечеру следующего дня, Эльдар медленно спланировал вниз, притянутый гравитацией сомнений. Что он мог предложить ей, купавшейся в славе и успехе. Он, бездомный пока еще, безработный. На что он мог надеяться? На то, что искра, промелькнувшая между ними, разгорится ярким пламенем?.. Но ведь помимо кислорода огню необходимо топливо. Образ девушки в голове Эльдара был соткан из обрывков разноцветных нитей, собранных урывками во время ее краткого пребывания в ашраме. Серьезная глубина взгляда, легкая улыбка, звонкий, почти детский смех за трапезным столом,-детали, проникая за фасад которых он чувствовал переплетения жизненной силы и нежности, дисциплины и страсти. Он видел цельную натуру, в которой внешняя красота черпала себя в красоте внутренней. Но при всем том он понимал, что жизнь в городе имеет свои правила. Стремление к самопознанию отходит на второй план перед грубой материей цивилизации и функционирования в обществе. Чем больше он об этом думал, тем острее сознавал свою беспомощность в условиях «большого мира». С каждым днем трещина, расколовшая плато его сознания, увеличивалась, каждый день приносил все новые вопросы и, хотя он строго придерживался распорядка, находя блаженное успокоение в часах медитации и хатха-йоги, в перерывах между этими часами, мысли его блуждали точно крошечные назойливые мушки. Его одолевало чувство вины за то, что мысли его не были больше чисты и возвышенны, как заповедовал Гуру. Эти тягостные для Эльдара душевные усилия постепенно спрессовались, выпестовав решение.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
