Текст книги "Дикарка, или Замуж за лесника"

Глава 5

Отец действительно купил ей квартиру. Еще в сентябре она жила вместе с семьей в поселке, а в октябре уже имела собственную квартиру в новой девятиэтажке в самом центре города. До института теперь ей было всего лишь полчаса ходьбы. Света просто не верила своему счастью. С самого рождения ее окружали чуждые ей, мучающие ее люди. Сначала родная мать-алкашка над ней издевалась, потом, в три года, она попала в семью дяди, где ее вынуждены были терпеть. Но наконец-то возле нее не было никого нелюбящего, и можно было расслабиться! Одна! Она совершенно одна, без чуждых ей людей! Без их постылого влияния!

Маленькая однокомнатная квартирка стала для нее прибежищем, ее настоящим домом. Первое время она обустраивала ее, отмывала, наводила уют.

– Я буду заезжать к тебе! – пообещал ей отец, помогавший перевозить ей вещи, но Свету его обещание не обрадовало. Зачем ей это надо? Вот еще! Она с содроганием вспоминала последние недели, которые жила вместе с семьей. Мать, почувствовав свое скорое освобождение от девчонки, которая всегда была для нее обузой, совсем перестала себя сдерживать и постоянно раздражалась на нее. Марина же будто отгородилась от нее невидимой стеной, а отец, тщетно пытающийся найти подходящий вариант квартиры, постоянно был на взводе. Света кругом чувствовала себя виноватой и практически не выходила из своей комнаты, стараясь не попадаться никому на глаза. Никто с ней так и не поговорил о ее происхождении и о том, как она появилась в их семье. После того случая с солдатом мать совсем отвернулась от нее. Свете было очень тяжело. Если бы она хотя бы знала, что отец подыскивает ей квартиру, то это наполнило бы ее надеждой, но родители не посвящали ее в свои планы. Они, казалось, вместе с Мариной взяли и отрезали ее от себя, объявили ей бойкот. Их молчание убивало Свету. Она постоянно пребывала в мрачном состоянии и не хотела жить. Если бы не частые отлучки в лес да начавшаяся в сентябре учеба, она бы не выжила.

– Свет, посмотри, у нас в институте дискотека будет на Новый год! Ты пойдешь? Мы с Генкой идем, – Оля показала на большое объявление у входа.

– Пойду, – кивнула Света. – Я теперь живу рядом и потому могу позволить себе такое удовольствие.

– Может, ты там себе кого-нибудь найдешь…

Света только улыбнулась в ответ, но подруга попала в точку – она действительно надеялась познакомиться на дискотеке с каким-нибудь парнем. Пожив немного одна, осмыслив всю свою жизнь, Света поняла, насколько одинокой и несчастной была все годы своего существования, несмотря на то что жила все-таки с родственниками, а не в детдоме. С самого рождения она была лишена любви и ласки. Ее никто никогда не любил, никому она не была нужна. Родная мать растила ее в нечеловеческих условиях, дядя и его жена просто терпели ее, двоюродная сестра тяготилась ею. Сейчас она ушла от них, и ей хотелось создать с кем-то теплые, любящие отношения, чтобы наконец-то чувствовать свою принадлежность кому-то, найти приют своей душе, почувствовать любовь.

Она не звонила своим родственникам, не приезжала к ним, и мать с Мариной как будто забыли о ней. Один только отец, то есть дядя, иногда заезжал к ней, чтобы снабдить ее деньгами. Света деньги брала – надо же ей было на что-то жить, но неизменно при этом чувствовала неловкость. Скорей бы уже самой зарабатывать, чтобы ни от кого не зависеть…

Когда первые восторги по поводу отдельного проживания немного улеглись, Света начала понимать, что ей не хватает леса, не хватает открытых свободных пространств степей. Ее дом находился в центре города, и в открытые окна постоянно доносился шум дорог. Магазины, рынки, институт, парки, скверы – все было рядом, но, выйдя на балкон, она с содроганием смотрела со своего девятого этажа на бесконечные дома, на вереницы машин на дорогах и людей на тротуарах. Она осознала, что стала заложницей этой квартирки и никуда ей не деться от окружающего ее со всех сторон шумного города. Пойти некуда, кругом одни дома, дороги и люди. И даже если отправиться погулять в парк или сквер, то будешь ходить там кругами по асфальтированным дорожкам, как цирковая лошадь. Такие прогулки казались ей какими-то искусственными, и она с тоской смотрела со своего балкона вдаль за дома, на горизонт, где виднелись покрытые лесами холмы и открытые участки степи. Город, казалось, лишал ее жизненных ресурсов. Она чувствовала себя в плену у окружающих ее со всех сторон шумных, наполненными ядовитыми выхлопами каменных джунглей. И даже учеба на так обожаемом ею лесном факультете не совсем освобождала ее от тоски по свободе. Часто она думала о том, что наличие любимого человека могло бы спасти ее от этой тоски. Она с замиранием сердца наблюдала за развитием отношений между Генкой и Олей, и ей тоже хотелось, чтобы в ее жизни появился какой-то человек, который бы так же преданно и нежно, как Генка Олю, любил ее. И вообще ей хотелось узнать, какого это, когда тебя любят. В ней с детства сидело это безграничное желание любви, чтоб кто-то всегда был рядом, чтоб заботился о ней, выслушивал ее, чтоб она могла рассказать о себе кому-то все-все, поделиться и чувствовать при этом, что ее понимают… В большом многолюдном городе она чувствовала свое одиночество гораздо острее, чем в поселке, где имела возможность бывать на дикой природе. К новому году, когда она прожила в своей квартирке уже несколько месяцев, она поняла, что если в ее жизни не возникнет любви, или у нее не будет возможности бывать на природе, то она сойдет с ума от одиночества и безысходности в этих каменных загазованных джунглях.

Новогодняя дискотека приближалась, и Света ждала ее с большой надеждой. Она чувствовала, что ее просто переполняет желание любить и быть любимой. Это желание буквально разрывало ее на части, и она не находила себе места. Откуда это все вообще в ней взялось? Еще летом, когда она гуляла на практике с Ваней, а потом у себя в поселке с солдатом, ничего в ней такого не было. Но сейчас в ней все невыносимей разрасталось желание любви. Казалось, что она уже кого-то любит, и что ее кто-то любит. Но где он, объект ее любви? Кто он?

Она осознавала, что вся ее жизнь похожа на сплошную задержку дыхания, постоянное подавление себя, сдерживание, уход от жизни. Только в лесу или в степи она начинала дышать, раскрываться, расслабляться полностью и получала неизменное утешение и вновь могла жить дальше. Она как будто впитывала в себя бесстрастие природы, и сама становилась бесстрастной. Но сейчас ни леса, ни степи рядом не было, и она задыхалась без них. Вот если бы в ее жизни была взаимная любовь, то тогда бы все было бы по-другому, тогда бы она не тосковала в этом ужасном шумном городе.

За неделю до дискотеки Света не выдержала и отправилась на вокзал, чтобы сесть на какую-нибудь электричку, которая бы увезла ее из города в пригород. Ей было все равно, в какую сторону ехать – лишь бы выехать за пределы давящих на нее каменных джунглей. Она села в первую попавшуюся электричку и долго ехала, глядя с облегчением в окно, за которым городские улицы и дома постепенно сменялись сначала поселками, потом дачами. Она вышла на конечной станции под названием Серебряная Речка, и сразу же ее окружила тишина. Повсюду искрился снег. Чистый воздух, яркое солнце, а за станцией виднеются пятиэтажные дома поселка. Но Света не пошла в сторону поселка, а отправилась через степь к дачам, стоящим на краю замерзшей, покрытой снегом речки. Она шла по утоптанной тропинке, и никак не могла надышаться чистым воздухом, не могла наглядеться на безлюдное, открытое пространство степи. Наконец-то она на природе! И как же тут тихо… Вот окончит она институт и обязательно обменяет свою городскую квартирку на квартиру в пригороде. Обязательно это сделает.

Небо над головой было огромным – в городе такого неба не увидишь. Тишина, огромное небо, искрящиеся, покрытые снегом просторы… Она чувствовала, как тишина и бесстрастие безлюдной природы наполняют ее, а тоска и невыносимая жажда любви покидают. Наконец-то в ее душу снова входит покой. Наконец-то…

Грохот музыки оглушал, от него даже закладывало уши, цветомузыка мигала – новогодняя дискотека была в самом разгаре. Огромный зал был полон танцующих студентов. Оля, Генка, Света вытанцовывали в одном кружке с отличницами Леной и Оксаной, а любительница мужского пола Аня зажигала поодаль среди группы больших накаченных парней.

Света заметила, что Оля то и дело обеспокоенно посматривает на нее. Подруга с недавних пор как будто стала опекать ее. У Оли был Генка и она чувствовала что-то похожее на вину перед Светой из-за того, что та все еще одинока. Света удивлялась Олиной опеке, считая, что подруга ведет себя по отношению к ней, как заботливая и даже несколько навязчивая мамаша. И это Оля еще не знала, в каких условиях ее подруга жила до трех лет, что ее родители, так охотно купившие ей квартиру на самом деле ей не родные. Но Света и не думала делиться с Олей своей тайной. И так подруга ведет себя с ней почему-то, как с маленькой. Опекает ее, жалеет, и даже в последнее время не по имени ее зовет, а просто «Малыш».

«Малыш, ты в столовую пойдешь с нами?»

«Генка, помоги Малышу донести сумку!»

«Малыш, ты что это опять загрустила?»

– Малыш? – удивилась Света, когда Оля назвала ее так впервые. – Мы с тобой ровесницы, и я ростом тебя выше. Это ты у нас маленькая, а я высокая. Это тебя надо называть Малышом!

– Нее, Светик! Ты посмотри на меня и на себя! Я выгляжу гораздо взрослее и уверенней тебя, а ты еще наивная, глупая девчонка. В лесу хочешь жить, о леснике мечтаешь. У меня все гораздо прозаичней и реальней – я крепко стою на ногах, а ты еще нет.

– Это, наверное, из-за того, что ты самая старшая в семье. Тебе приходилось нянчиться со своими младшими сестрами, а я сама младшей была.

– Не, тут другое. Ты в принципе малышка… Как будто тебя не донянчили, не дорастили.

Если бы Оля знала, как она была права! Ее слова будто открыли Свете глаза на себя саму. Недонянченная, недорощенная, не согретая любовью, ищущая утешения не у людей, а у природы… Интересно, а способна ли она сама на любовь? Или ей теперь всю жизнь будет хотеться, чтоб кто-то дорастил ее, и донянчил, любя при этом безгранично? А ведь именно этого ей и хочется! Хочется кого-то сильного рядом, жертвенно и самозабвенно любящего. Материнской любви она не получила, и теперь уж и не получит никогда, но если появится в ее жизни любящий мужчина, то… Но разве можно встретить такого мужчину, чтобы он нянчился с женщиной?

За размышлениями Света не заметила, как заиграла медленная музыка. Генка тут же обнял Олю за талию, и они вдвоем закружились в парном танце. Оля, несмотря на довольный вид, беспокойно посматривала в ее сторону, как будто она оставила маленького ребенка и занялась собой. Вот еще! Света растерянно посмотрела по сторонам. Медленная музыка застала ее врасплох. Вдруг ее сейчас пригласят на танец? Вон Лену с Оксаной уже пригласили, и Аня, конечно, тоже медленно кружится с очередным ухажером…

Одна среди танцующих пар, Света чувствовала себя неловко и решила отойти к стене, чтобы не так бросаться в глаза. Но в этот момент кто-то молча потянул ее за руку, приглашая, таким образом, на танец. Это был крупный парень с бычьей шеей и литыми, выпирающими из-под рубашки мышцами. Он притянул Свету к себе, хотя она и не дала согласия на танец, и стал медленно, как и все вокруг, кружиться с ней. Девушка чувствовала под своими ладонями его мощные мышцы, чувствовала, как он плотно прижимает ее к себе, к своему животу, бедрам. Он смотрел ей в глаза, он дышал ей в лицо. На мгновение ей показалось, что она попала во власть любящей силы, что она достигла прибежища… Что-то твердое упиралось ей в промежность, но она не сразу поняла, что происходит. Но это непонимание длилось недолго. В самой середине танца, она уперлась в грудь похотливого парня руками, сдвинула свои бедра в сторону, чтобы тот не смог тыкаться в нее своим членом, и со всей злостью, на которую была способна, перекрикивая музыку, проорала ему в ухо:

– Убери свои руки с меня! Отпусти!

Она была готова к сопротивлению, но парень тут же выпустил ее из своих железных объятий и с сожалением сказал:

– Очень жаль! Мы с вами могли бы продолжить знакомство!

Все вокруг танцевали, и Оля с удивлением смотрела, как ее подруга, оттолкнув большого парня, с расстроенным лицом идет среди медленно кружащихся пар к выходу. Оставленный студент, поскорее ушел в сторону, чтобы не «светиться» среди мирно танцующих парней и девушек.

На следующий день Света пришла в институт с заплаканными глазами. Оля уже сидела на своем месте и обеспокоенно смотрела, как она, похудевшая за ночь, приближается к ней.

– Светик, что случилось? Почему ты так рано ушла с дискотеки? – словно заботливая наседка, кинулась она с вопросами, когда Света уселась возле нее. – Тебя тот парень обидел? Да?

– Да это какой-то козел, а не парень! Извращенец! – Света в двух словах рассказала о том, что произошло вчера.

– Фу, какой придурок! Просто гад! – возмутилась Оля.

– Ага! А я еще надеялась познакомиться с кем-нибудь на дискотеке. Познакомилась, называется… У тебя с Генкой совсем все по-другому, у вас любовь… А это что такое? Так противно! Ты не представляешь, как это противно! – у Светы на глаза навернулись слезы. – И почему мне везет на каких-то мерзких дураков? Нет, чтоб встретить нормального парня, типа такого, как Генка, так нет же! Кстати, что-то твоего жениха не видно… Где это он?

– Да мне с утра захотелось что-то пахлавы – просто умираю, как хочу! Ну и он вызвался сбегать в булочную…

– А что это такое – пахлава?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Это такая восточная сладость в виде слоенного пирога с орехами и медом. Она пропитана маслом и очень вкусная, сладкая! В булочной продается на углу, где памятник.

– Пахлава… – Свете даже название показалось вкусным, и она почувствовала, что тоже хочет поесть этой самой пахлавы. У нее даже в животе заурчало. Конечно, она ведь даже позавтракать не успела сегодня.

– А как Генка доехал вчера? – поинтересовалась она. – Или вы не до конца были на дискотеке? Вы раньше ушли?

– Не, мы до самого конца там отрывались, а потом ко мне ночевать пошли, – ответила Оля, и Света сразу представила, как они спят у Оли в комнате на разных кроватях и долго разговаривают перед сном.

– А как же его родители? Они не волновались, что он всю ночь где-то пропадает?

– Так он предупредил их, что останется ночевать у друзей.

– А-а… А о тебе его папа с мамой не знают?

– Нет. Зачем им знать? Еще их нам не хватало…

Из коридора послышался звонок на пару и тут же в аудиторию вошел Генка с сумкой через плечо и пакетом в руках, в котором, видимо, была та самая сладкая пахлава. Света почувствовала, как у нее потекли слюнки, а живот снова свело от голода. Вечно Оля соблазнит ее какой-нибудь едой! Если бы не подруга, то она бы о еде вообще не думала! Света покосилась на невысокую пухленькую подружку и подумала, что если та будет постоянно жрать, то со временем растолстеет. Она уже сейчас выглядит пышкой, а что дальше будет? Однако в большую перемену Света тоже сбегала в булочную на углу и купила себе две пахлавы, вкус которых показался ей с голодухи просто божественным.

На Новый год, как и многие студенты с периферии, Оля уехала домой к родителям, а Генка остался скучать по ней в городе. Света тоже осталась в городе. Сидеть постоянно в квартире ей было тошно, и потому она выходила на улицу и бродила по городским закоулкам, избегая шумных улиц. Часто она каталась на лыжах в парке или на набережной, но большой городской парк и длинная набережная казались ей слишком маленькими по сравнению с теми открытыми пространствами за городом, где она раньше каталась, уезжая далеко в лес. Она нарезала круг за кругом, несясь, словно стрела, вперед, обгоняя медлительных, не привыкших к открытым местам горожан-лыжников, и удивлялась, что здесь даже мужчины ездят на лыжах недостаточно быстро. С такой скоростью разве доедешь до леса? Езда по парку снова и снова напоминала ей искусственный манеж, по которому она перемещается словно цирковая лошадь. Ограниченность территории казалась ей тюрьмой. Она тосковала по свободным пространствам, по лесу, где чистый, прозрачный воздух и такая успокоительная, бесстрастная тишина. В городе тишины никогда не было.

Пару раз за каникулы Света не выдерживала и отправлялась на вокзал, чтобы сесть на ближайшую электричку и отправиться куда-нибудь за город, туда, где нет бесконечных зданий, дорог с изрыгающими выхлопы машинами и автобусами. Но она уже поняла, что, несмотря на то что получает за городом успокоение, обратная дорога портит все хорошие впечатления. Каждый раз приходилось дожидаться запаздывающую электричку, потом ехать в ней долго обратно, потом идти полчаса от вокзала до дома по все тем же городским шумным улицам. Впечатления от свободного пригорода быстро улетучивались под натиском усталости. Свету хоть и тянуло куда-то на свободу за город, но мысли о том, что потом надо оттуда возвращаться, сдерживали ее порывы уезжать из города. Ей казалось, что она все больше и больше погрязает в искусственной городской среде и становится похожа не на свободную дикую лошадь, а на цирковую лошадку в узде, скачущую по кругу ограниченного манежа…

Оля вернулась к зимней сессии. Свежая, румяная, веселая она пришла в институт, и Генка был вне себя от счастья. Он смотрел на нее и улыбался, как дурак. Аж противно смотреть на него было… Света старалась не глядеть в его сторону. Интересно, а если бы у нее самой был парень, и он так же противно смотрел бы на нее, как Генка на Олю, то понравилось бы ей это?

– Малыш! – обратилась к Свете Оля, уведя ее от восторженного Генки в сторону. – У нас в соседнем селе есть молодой лесник. Он неженатый! Я ему о тебе сказала и он захотел с тобой познакомиться!

Света испуганно уставилась на подругу.

– Да что ты испугалась? Он нормальный парень. Настоящий мужик. А! Подожди! Я тебе фотографию его привезла! – Оля полезла к себе в сумку. – Вот сейчас, сейчас… Я ее куда-то сюда сунула… А! Вот! Гляди!

Подруга сунула Свете под нос фотографию крепкого, большого парня в форме лесничего. Он стоял на фоне леса, улыбался какой-то кривой улыбкой. Несомненно, он был красив, но его кривая улыбка портила все впечатление…

– Летом поедешь ко мне в село, и я тебя познакомлю с ним.

Света вдруг покраснела, потом побледнела… Парень на фотографии не нравился ей. Он был каким-то грубым, совсем не романтичным. И вообще он уже совсем взрослый…

– А сколько ему лет? – без энтузиазма спросила она Олю.

– Ему это… Сейчас, посчитаю… – подруга подкатила глаза и начала загибать пальцы. – Так… Когда я в школу пошла, он уже учился в последнем классе… Это значит он старше нас лет на девять. В самый раз!

Оля посмотрела на испуганную Свету и сочувственно улыбнулась:

– Да ты не бойся, Малыш! Все будет хорошо! Поедешь ко мне, познакомишься с ним, и если он тебе не понравится, то и пес с ним! Никто тебя не принуждает! Но вдруг все срастется? Ты же мечтала выйти замуж за лесника! А он самый настоящий лесник. Живет в соседнем селе, кругом леса…

– Кругом леса… – немного оживилась Света. – А я уж в газету объявление хотела дать, что хочу познакомиться с лесником для серьезных отношений…

– Бедная Малыш! – с жалостью воскликнула Оля. – Да лесники не читают такие газеты! Они ж лесники! Их надо искать в лесах, а не на страницах газет! Вот съездим на практику, сдадим там все, и я тебя к себе повезу. Посмотришь на мое село, ну и с Алексеем познакомишься.

– Алексеем?

– Ну да. Его зовут Алексей. Но у нас все его просто Лешкой называют.

– А почему он так долго не женится? Ему же уже под тридцать.

– Всякое бывает… Мой отец, например, только в тридцать женился. А Лешка…. Он в лесах пропадает целыми днями. Я думаю, что он такой же дикарь, как и ты, и постоянно бежит от людей в лес.

Света еще раз посмотрела на фотографию Алексея, и его кривая улыбка уже не показалась ей такой уж отталкивающей как в первый раз.

Глава 6

Весной их группе, как и в прошлом году, выделили день для прохождения медосмотра. В кабинете гинеколога принимала все та же пожилая врач. И медсестра здесь тоже была пожилая. Они обе благосклонно относились к застенчивой Свете, приветливо ей улыбались, и, учитывая то, что она еще девочка, не сажали ее в страшное гинекологическое кресло, а осматривали на кушетке. Единственное, что Свете приходилось оголять в этом кабинете так это грудь, которую врач дотошно мяла, но к счастью, ничего не находила. Обе женщины расспрашивали Свету об учебе и вообще вели себя так, как будто они не медперсонал, а две добрые бабушки. Свете очень нравилось, что они так к ней относятся. В их присутствии она каждый раз чувствовала себя маленькой хорошей девочкой и даже думала о том, что ее если бы была жива ее умершая бабушка, то она была бы именно такая, как эти врач и медсестра.

Но эти пожилые врач и медсестра не ко всем студенткам относились так же приветливо, как к Свете. В прошлом году, например, они грозно обличили Аню за аморальное поведение. Они тогда учились только на первом курсе, но Аня, как выяснилось, не будучи замужем уже вовсю вела половую жизнь, и у нее даже нашли какую-то инфекцию, передающуюся половым путем. Еще несколько девчонок получили строгий разнос за то, что они оказались не девственницами в свои семнадцать-восемнадцать лет.

В этом году все повторялось. Все девушки, еще не ведущие половую жизнь, выходили от гинеколога и ее медсестры довольные и спокойные, а все, кого угораздило потерять девственность, вылетали оттуда красные, опозоренные и злые. Аня в этот раз опять вышла красная и взвинченная.

– Что за гадкие бабки в этом кабинете сидят! – возмущенно сказала она, ожидающим у двери своей очереди девушкам. – Опять докопались до меня! Лекцию мне прочли о вреде беспорядочного секса, и о том, что секс возможен только в браке. Интересно! А если я не хочу так рано замуж выходить? Куда мне замуж, если я студентка? Ни кола, ни двора, родители обеспечивают… «Нельзя половой жизнью жить вне брака» – скривив лицо, процитировал она старенькую врачиху. – А если хочется? Если очень хочется?

Света с интересом слушала Анины возмущенные речи и думала о том, что если бы ее саму вот так обличили, то она бы проваливалась со стыда и молчала бы как рыба, а не возмущалась громко на весь коридор. Света только не понимала одного, как это Ане удается жить половой жизнью, если она живет с родителями? Девушка до сих пор помнила, какое омерзение отобразилось на лице ее матери, когда она застала ее в тот момент, когда солдат расстегнул халат на ее груди и навалился на нее. Света тогда чуть от стыда не провалилась, хотя виноват был он.

Оля вышла от врача с невозмутимым лицом, и Света с улыбкой посмотрела на подругу, подумав, что той тоже нечего стыдиться в этом кабинете. Света была уверена в целомудрии Оли, и даже не допускала мысли о том, что у той с Генкой может быть что-то большее, кроме хождений за ручку и мимолетных, стыдливых поцелуев. Она знала, что Генка часто остается ночевать у Оли, но была уверена, что они спят на разных кроватях. В ее воображении постоянно были эти две кровати, стоящие у противоположных стен комнаты, и она представляла себе лежащих Олю и Генку в этих кроватях и в темноте допоздна разговаривающих между собой. Света знала, что Оля может рассказать Генке абсолютно все, и мечтала, что и у нее рано или поздно появится тот самый человек, которому она тоже сможет рассказывать все-все. Может быть, тот самый человек, это лесник Алексей, с которым ее обещала познакомить Оля? Девушка часто всматривалась в его фотографию, и он с каждым разом нравился ей все больше и больше. Она разглядела, что он хорошо сложен, что у него сильные руки, широкие плечи, проницательный взгляд. Оля сказала, что он постоянно пропадает в лесу, и ее воображение рисовало ей несчастного одинокого человека, ищущего на природе, так же, как и она, утешения и сил на то, чтобы жить.

Света с Олей хотели на летней практике снова заселиться в том же составе, что и в том году: они вдвоем, Лена с Оксаной и Аня. Но потом выяснилось, что Аня больше не учится с ними, так как перевелась на экономический факультет.

– Она с самого начала хотела на экономический, – просветила их Лена, – но баллов не добрала и потому поступила на наш факультет. А теперь там место освободилось, и ее взяли.

– Как можно с нашего замечательного факультета переводиться на какой-то дурацкий экономический? – удивилась Света, когда узнала об этом. – Там же ничего интересного! Вот у нас – да! А там что? Сидеть только и считать.

– Ты дурочка, малыш! – словно на несмышленыша посмотрела на нее Оля. – С экономическим образованием гораздо легче трудоустроиться, чем с нашим. Кроме лесхоза никуда не воткнешься. Ты вообще-то в городе живешь, и не знаю, куда ты будешь потом устраиваться?

– Как это куда? А ландшафтный дизайн? Я уже все обдумала! Если с твоим Алексеем у меня не срастется, то я тогда в городе пойду работать ландшафтным дизайнером. Буду проекты составлять. Я от девчонок с пятого курса слышала, что это актуально сейчас. Многие богатые хотят, чтоб у них вокруг дома была красота, но не знают, не умеют, как это все устроить. А если с Алексеем все получится, то я к нему перееду и буду с ним жить у леса. Там же и на работу куда-нибудь устроюсь. У него домик есть свой, да?

– Вообще-то есть. А в соседнем дворе живут его родители – хорошие люди, кстати.

– Это хорошо…

Планировалось, что сразу после летней практики Оля поедет домой к себе в село и возьмет с собой Свету, чтобы познакомить ее с Алексеем. Света с нетерпением ждала этого, но одновременно и боялась. Она представляла, как это все будет проходить, и ей становилось страшно. Она приедет специально, чтобы познакомиться с парнем… Не спонтанно где-то встретит его, а приедет специально. Что они друг другу скажут? Как вообще все будет?

В том году студентам разрешили уезжать на выходные домой. Все были рады этому, и на субботу и воскресенье общежитие практически пустело. В нем оставалось только несколько человек с пятого курса, да Света, которая была рада остаться в тишине и одиночестве. Но вообще-то, если бы Оля взяла ее с собой в свое село, то она бы поехала с ней, потому что, несмотря на страх, ей очень хотелось познакомиться с лесником Алексеем, образ которого непрестанно будоражил ее душу. Она даже будто уже заочно влюбилась в него.

– Подожди, не торопись, – остановила ее Оля, когда Света в первые же выходные стала проситься поехать с ней. – Пусть практика закончится, и тогда уж мы поедем ко мне на неделю, а то и больше. На пару дней ехать как-то несерьезно. Вдруг мы его вообще не застанем в эти дни? Он ведь целыми днями в лесу пропадает.

– Целыми днями в лесу… – Света мечтательно подкатила глаза. – Какой он счастливый!

– Не завидуй! У тебя самой сейчас все возможности постоянно по лесу блуждать. Ты только пообещай мне, пожалуйста, что будешь осторожна! Столько уже всяких случаев было с любительницами природы. Пойдут в лес, а потом их трупы изнасилованные находят… – Оля сказала это с таким озабоченным лицом, как будто она Светина мамаша, а не ее ровесница.

– Твоим детям очень повезет, что у них будет такая мама, как ты – улыбнулась Света, глядя на кругленькое и большеглазое лицо подруги.

– Ну ты сказала… – у Оли от услышанных слов порозовели ее маленькие аккуратные ушки, а Света подумала, что если Олины дети будут похожи на Олю, а не на Генку, то они будут настоящими милашками.

Вечером по пятницам, в общежитие уже никого не было – все разъезжались по домам. Небывалая тишина устанавливалась во всем здании, и Света наслаждалась покоем. Рано утром на рассвете она уходила в лес и бродила по нему практически до самого вечера. Собирала грибы, ела ягоды, и чувствовала себя отшельницей. С собой она брала бутылку деревенского молока и хлеб – этим и питалась весь день. А вечером перед сном долго плавала в пруду, и ей казалось, что она почти в раю. Почти. Если бы не постоянная тоска по любви, то ее счастье было бы полным. Она часто вспоминала своего прошлогоднего дружка Ваню, и, бывало, прохаживалась мимо его дома, чтобы как бы невзначай встретиться с ним, но Ваня не встречался. А ей так хотелось снова погулять вместе с ним по ночному селу! Иногда ей казалось, что и в него она немного влюблена. В него, в далекого лесника Алексея… Но нет, она понимала, что это все ерунда. Никого из них она не любит. Просто хочется ей любить, пришла пора, а любви нет, и неизвестно, когда она будет…

Вечером в воскресенье, часть студентов возвращалась на практику, и в общежитии становилось шумно. А утром в понедельник приезжали остальные студенты. Снова всю неделю была практика, снова они ходили по лесу целыми группами за преподавателями, снова сидели за тетрадями и учебниками. А по средам ближе к вечеру вся их группа отправлялась в баню. Это было настоящим развлечением. Почему-то именно в бане девчонкам было особенно весело, и они без конца хохотали. Голые, в пене, с мокрыми волосами и распаренными лицами, они подшучивали друг над другом, а некоторые из них перекрикивались через деревянную стенку с парнями. Свете голая Оля напоминала хорошенького розового кругленького поросеночка с маленькими розовыми ушками.

– Я возле тебя выгляжу, как Дон Кихот возле Санчо Панса, – сказала она как-то подруге при очередном мытье в бане.

– Ты что, Малыш? Мы с тобой девушки, а те двое были мужиками! – смывая с себя пену, воскликнула Оля.

– Да я не про это! – засмеялась Света, старательно оттирающая мыльной мочалкой свою шею. – Я про комплекцию! Ты маленькая и пухленькая, а я длинная и худая!

– Ааа… Ну да. Тогда я и возле своего длинного и худого Генки тоже выгляжу, как Санчо Панса возле Дона Кихота.

– Да нет… Нет… Что-то я неправильно сравнила… Ты возле Генки выглядишь как девушка возле парня. У тебя вон, какая грудь красивая! Высокая, пышная. А у меня не выросло ничего – мелочь какая-то.

– У тебя еще грудь все-таки есть, и бедра красивые, и ноги, и вообще ты очень даже… А у Оксанки видела, какая грудь? Прыщики какие-то!

– Ну да, а у Ленки спина сутулая, как у старухи.

– А у меня бедер нет. Вот смотрю на тебя и завидую. Попа так попа, а у меня – никакого вида, – Оля повернулась к Свете своим маленьким голым упругим задом, демонстрируя, какой он у нее неинтересный.

– Зато у тебя есть любовь, – хмыкнула Света. – Генка тебя любит, а у меня с моими бедрами никакого счастья…

– Не переживай! – Оля подставила таз под струю горячей воды. – Вот практика закончится, мы поедем ко мне, и ты там познакомишься с Алексеем. Мне кажется, что он как увидит тебя, так сразу влюбится. Хотя, я думаю, что он уже по фотографии в тебя влюбился.