Текст книги "Школа темных. Богиня хаоса"

– Хорошо. Спасибо за табуреточку.

– Можешь взять ее и носить с собой. Только не теряй, она явно еще не раз понадобится.

Надо выпускать мини-копии Кроста, чтобы носить с собой как антистресс. И, когда совсем хреново, спасаться его шуточками. В отличие от Бастиана они у него хотя бы не ранят так сильно. Или это просто потому что я не подпускаю его слишком близко, в то время как ди Файру открыты все дороги?

Я одновременно и боялась встретить Бастиана на обратном пути, и надеялась увидеть. А еще ужасно ревновала, потому что он где-то там пил кофе с Ясперой и, возможно, обсуждал, какая я злая и нехорошая. Но врываться в комнату отдыха и доказывать, что я не имею ни малейшего отношения к скандалам Аннабет и остальной школы, было бы глупо. Поэтому я побрела на поиски Катарины, которой все еще была должна экскурсию.

Я нашла принцессу там же, где мы встречались перед завтраком. Видимо, проводив Аннабет к лекарю, Рина не нашла ничего лучше, чем ждать меня на единственном месте, которое знала.

– Ты успела поесть? – спросила я.

– Нет. Я проторчала у лекаря полчаса, а потом не нашла дорогу в столовую, – призналась она.

– И я не успела. Как назло, в комнате никаких запасов. Надо будет сходить в город и что-нибудь купить.

– В город? Я тоже смогу пойти?

– Полагаю, что со мной – вполне.

– О, я буду ждать!

Катарина буквально светилась от любопытства и почти силой потащила меня на экскурсию. Словно не она прожигала меня взглядом за то, что Бастиан ее бросил!

– Здесь жилая часть. Вон там душевые, здесь комнаты для занятий и комната отдыха. И вот это столовая.

Я вспомнила, как точно так же Надин проводила экскурсию по школе для меня. Рассказывала, где что находится, какие здесь порядки. Познакомила меня с крыльями. А потом умерла.

– Как Аннабет? Она в лазарете?

– Да, лекарка что-то дала ей, и она уснула. Мне показалось, девушка расстроилась.

– Ну, над ней же поиздевались перед всей школой. Есть из-за чего.

– Здесь часто так бывает?

– Да, здесь же заперта куча богатых сильных магов с дурным характером. И не такое бывает.

Я показала принцессе библиотеку, несколько пустых аудиторий и провела в святая святых – хранилище крыльев. Которое, правда, оказалось закрыто. Я испытала сожаление, а Катарина, наоборот, жутко обрадовалась.

– Ни за что не выберу крылогонки. Захват флага звучит интересно.

Я поморщилась: вспомнила соревнование и самый эпичный провал нашей команды. А на крылогонки меня, наверное, не пустят теперь.

Катарину что-то мучило, только поначалу она не решалась спросить. А вот позже, когда мы спустились, чтобы выйти в сад и погулять вокруг школы, Катарина не выдержала:

– Деллин… а со мной такое может случиться?

– Позорный столб в столовой? Вряд ли, на тебе же артефакт Кроста. Он узнает, если тебе захотят навредить, и придет на помощь. Ты слишком важна для того, что мы делаем.

– Директор наказал Лорелей? Он ее отчислил?

Погода выдалась чудесная. Солнышко ласково припекало, небо было чистым и умиротворенным. Ни туч, ни грозы, ни единого облачка!

– Нет. Пригрозил, что отчислит, и отпустил.

– Что?! – ахнула принцесса. – Как так?! Почему?!

Я пожала плечами.

– Она умрет. Когда магия выходит из-под контроля, ее нужно сдерживать. Здесь этому учат и терпят всплески. Лорелей нельзя выпускать в общество, поэтому после отчисления она отправится в закрытую школу и может не пережить курс там.

– Но она… она ужасна! Она угрожала тебе при всех! Сделала такое с этой девушкой…

– Да. На первом курсе Лорелей по просьбе Бастиана не позволила мне сшить платье для бала. А потом она застукала нас целующимися в подсобке. Когда Аннабет отказалась со мной дружить, ее пригрела Лорелей. Но, как видишь, дружба продлилась недолго.

– И почему магистр ее оставил?

Ноги сами несли меня к часовне. Большой парк территории школы был исхожен вдоль и поперек, но эта тропинка оставалась самой любимой. Да и Катарине было интересно.

– Он любит их. То есть вас. Нас… Адептов, которых учит. Которых спасает. Ему нравится с нами возиться, хоть Кейман и постоянно ворчит, что мы его достали. Но он вытаскивает каждого, прощает косяки, до последнего тянет с отчислением. Но на самом деле он влюблен в работу. Я так думаю.

– Я думала, они с Бастианом ненавидят друг друга.

– Да, – кивнула я.

Причем не факт, что из этой ненависти не торчат мои уши.

– Но все же он не избавился от него, хотя мог тысячу раз. Искал подходы, рычаги давления. Я не знаю, насколько неуправляемым был Бастиан, когда пришел в школу, но могу себе представить. А сейчас он другой. Не без помощи Кроста.

Я помню ту сволочь, которая устроила мне неласковый прием в школе. Помню астральную проекцию, из последних сил цепляющуюся за жизнь. Помню нелюдимого помолвленного дракона. И помню влюбленного парня, самого обычного, пригласившего меня на выпускной. Это как будто четыре разных человека.

И пятый – сегодняшний.

– Да что там, я думаю, Крост даже меня в глубине души любит. Где-то о-о-очень глубоко и в те времена, когда я ничего не ломаю, ни с кем не дерусь и ничего не поджигаю. Короче, такое выдается крайне редко.

– А ты?

– Я?

– Ты что-нибудь чувствуешь?

– Не лезь туда, куда тебя не просят, – буркнула я, отворачиваясь к часовне.

Рассказать, что я чувствую к Кросту? На это не хватит тетради, только рассказ получится грустный и безнадежный. Гораздо интереснее, как он умудряется еще что-то чувствовать. Я хотя бы провела большую часть времени в бессознанке.

– Извини. – Катарина явно пожалела, что спросила.

– Я очень много сделала ему. Слишком много, чтобы иметь право на какие-то чувства.

– Что сделала?

– Тебе лучше не знать, если хочешь выспаться перед первым учебным днем.

Мы заглянули в часовню, но не стали там задерживаться. Побродили по саду, посмотрели на лес, постояли на берегу бурной речки, слушая шум воды и подставляясь прохладным брызгам. Потом отправились на обед, чтобы поесть в числе первых. К нам просто-напросто никто не успел пристать с вопросами, хотя парочка первокурсников удивленно таращились.

– Пойдем еще гулять?! – взмолилась Катарина. – Немного! До ужина! А потом я буду готовиться к первому учебному дню, а ты поможешь мне собраться.

Боги, если бы я знала, что превращусь в няньку восторженной принцессы, то продолжила бы изображать буйнопомешанную на чердаке у Кроста. Ела бы из мисочки, пускала слюни, издавая нечленораздельные многозначительные звуки. И не знала горя.

– Это Бастиан? – спросила Катарина, когда мы удалялись от школы, чтобы облюбовать беседку, скрытую от посторонних глаз густой листвой.

Нотки интереса в голосе принцессы меня насторожили. Она не отрываясь смотрела туда, где от крыльца до экипажа с огненными лисицами быстро шел Бастиан.

– Что между вами?

– Уже ничего.

– Ты сказала, он бросил тебя? Почему?

– Так бывает, Рина. Иногда люди меняются и больше не хотят быть вместе.

– Тогда… – слегка неуверенно протянула принцесса. – Ты не станешь возражать, если я попытаюсь восстановить наши добрые отношения? И, возможно, нам удастся склеить то, что однажды разбилось…

– Только попробуй, и я тебе расскажу, что делают с принцессами, которые лезут на мое место!

– Что, превратишь меня в свою фрейлину?

Я поморщилась. Мгновенная вспышка ярости утихла и оставила после себя неприятное послевкусие.

– Нет. Устрою примитивную женскую драку, а потом мы обе будем драить пол в кабинете Кроста.

Катарина улыбнулась. Хитренько так, сверкнула глазками и даже засияла.

– Похоже, между вами совсем не «ничего», да, Деллин?

– Похоже, ты не такая уж наивная дурочка, какой хочешь казаться, да, Катарина?

– Я принцесса. Меня не учили магии и тому, что делать, если тебя привязали голой к столбу, но я не наивна.

– Идем внутрь. Скоро гроза.

– Откуда ты знаешь? – Принцесса посмотрела в абсолютно чистое небо.

– Знаю, – улыбнулась я. – Идем.

Остаток дня я развлекалась тем, что слушала раскаты грома, подхватывала бушующую энергию шторма и щедро подливала магии. Молнии сверкали над школой с такой силой, что в один момент прямо в книге, что я читала, появился крошечный листок пергамента.

«Радость, ты мне мешаешь».

Я хихикнула и успокоилась. Гроза, правда, не собиралась делать то же самое, а только набирала обороты и из хаотичной и непредсказуемой бури превратилась в затяжную непогоду со шквалистым ветром, хлестким дождем и потусторонними завываниями ветра.

– Жизнь так изменилась, – задумчиво протянула Катарина.

Она все время до ужина просидела у окна.

– А Штормхолд все тот же.

– Идем на ужин. – Я поднялась.

Не рассказывать же принцессе, каким ее Штормхолд был в лучшие времена Акориона. Сейчас он казался мирным и совершенно безопасным, но то был последний светлый час перед длинной ночью.

А еще я сподобилась прочесть статью Аннабет до конца и ощутила острое желание закурить. О чем она думала, описывая адептов школы как самовлюбленных, ошалевших от переполняющей их магии, неконтролируемых богачей? И на что надеялась, когда писала, что «стоит лишь помахать толстеньким кошельком перед дирекцией школы – и перед тобой открыты любые двери»? Кейман-то ей что сделал? Она полгода работала уборщицей в закрытой школе, чтобы вернуться сюда, и теперь вот так одним движением все разрушила? Я имела обоснованные сомнения, что вообще хоть раз ее еще увижу. Если Аннабет не едет в закрытую школу, то я плохо знаю Кроста.

За ужином не удалось отвертеться от внимания. Мало кто решался спросить о крыльях напрямую, но почти все мало-мальски знакомые подошли, чтобы поздороваться и рассмотреть меня поближе. В конце концов теплый салат с охотничьими колбасками безнадежно остыл, и я уныло ждала горячее, пока Катарина с удовольствием молотила все, до чего могла дотянуться.

А принцесса хорошо кушает.

Когда передо мной на столе появилась тарелка с рыбой, я так увлеклась, что не заметила возникшей вдруг тишины. Внимание всех, включая Рину, было приковано к чему-то возле дверей. Обернувшись, я увидела Аннабет.

Опустив голову, она судорожно пыталась спрятаться от всеобщего внимания и приткнуться уже хоть к чьему-то столику. Прошлый, где сейчас сидела Лорелей, по понятным причинам можно было не рассматривать.

И хотя свободные места еще были, едва Аннабет с надеждой устремлялась к очередному, оно тут же оказывалось демонстративно занято: кто-то ставил сумку, кто-то клал ноги, занимая сразу два места, а один старшекурсник просто испарил стул, и запахло паленым деревом.

Пожав плечами, я вернулась к ужину, чтобы еще и горячее не превратилось в холодное.

Но вместо безжизненного и пустого взгляда коварно убиенной ради трапезы рыбы я встретила взгляд совсем других глаз: принцесса смотрела с таким выражением, словно была готова вот-вот разреветься.

– Что? – Я малодушно сделала вид, что понятия не имею, к чему она сейчас ведет.

– Деллин… а давай…

– Нет.

– Но почему?!

– Потому что.

– Мне ее жалко.

– Помоги деньгами.

– Ты не можешь быть так жестока!

– А ты – так наивна. В следующий раз она напишет что-нибудь о тебе. Или пронюхает, кто ты, и попытается снова подлизаться к Лорелей с этой информацией. Или заревнует тебя к Бастиану и сольет Даркхолду.

– Мне кажется, она не станет так поступать.

– Можешь найти свободный столик и сесть с ней.

– Деллин! – Рина шмыгнула носом и вытерла глаза. – Пожалуйста!

Интересно, она сейчас и вправду так сочувствовала бедной, всеми ненавидимой Аннабет или играла, чтобы меня проняло?

Но меня не проняло. Я уткнулась в тарелку, сосредоточившись на еде. Только ужинать под умоляющим жалостливым взглядом оказалось практически невозможно. Катарина молчала, но я почти слышала у себя в голове ее писк «Пожалуйста, Деллин, ну пожалуйста!».

А Аннабет меж тем растерянно стояла, озираясь. Смотрела то на адептов, то оглядывалась на выход, словно не могла решить, позорно сбежать или еще раз попытаться куда-то приткнуться.

Один из огневиков не удержался и отпихнул ее, когда Аннабет оказалась слишком близко.

– Деллин… – еще раз взмолилась принцесса.

Нет, поесть мне сегодня не дадут.

Отбросив вилку, я протянула руку и с грохотом отодвинула от стола свободный стул. Ножки со скрипом и визгом проехались по полу, и все шепотки стихли, а взгляды переместились к нашему столику.

Аннабет играла в привидение: неслышно и неуверенно подошла и с абсолютно прямой спиной села. Она явно ждала, что я сейчас выдерну из-под ее задницы стул или что-то вроде этого.

Воцарилась самая неловкая пауза на свете. Даже когда Лорелей с подружками застала нас с Бастианом целующимися в подсобке, тишина не была такой напряженной и одновременно красноречивой.

– Привет, – Катарина робко попыталась разрядить обстановку. – меня зовут Рина Роял.

– Аннабет.

– Ты учишься на факультете воды, да? На третьем курсе? А я на первом среди воздушников. Только приехала в школу. Деллин мне помогает.

Перед Аннабет появилась тарелка с салатом, а я поняла, что кусок в горло не лезет. Рыба из нежнейшего и вкуснейшего блюда превратилась в башмак, никак не желающий проваливаться в желудок. Почти полная тарелка исчезла, и появился десерт, к которому я даже не собиралась притрагиваться.

Катарина оставила попытки наладить диалог, а еще, кажется, стушевалась от всеобщего внимания. Поэтому ужин проходил молча. Если это вообще можно было назвать ужином.

Я бы все отдала, чтобы снова оказаться за столиком вместе с Бриной. Пусть достает меня намеками о брате, выпытывает подробности наших отношений, рассказывает сплетни и предвкушает бал. Впору признать мой столик несчастливым: за ним не задерживаются соседи. Эйген погиб, Брина в закрытой школе, теперь вот Аннабет вернулась. Я старалась на нее не смотреть, она тоже сидела уткнувшись в тарелку. Раньше мне нравилось бывать в столовой, но теперь, похоже, славные деньки прошли.

И еще невольно вспоминалось, как мы с Бастианом выпросили ключи от кухни на каникулах и варили глинтвейн. Запороли первую партию, потому что целовались, и хорошенько его прокипятили, а остальным сказали, что случайно переборщили с крупицами.

Какой-то парень, кажется третьекурсник-водник, проходя мимо нашего столика, остановился. Прежде чем я успела вынырнуть из мыслей и сообразить, что происходит, он вдруг произнес:

– Напиши еще, как погано здесь кормят.

И вылил в тарелку с десертом Аннабет остывший чай с листьями мяты и черникой.

Принцесса ахнула, Аннабет не шевельнулась, а я поморщилась при виде размокшего в чайно-травяной бурде пирожного и задумчиво посмотрела в спину уходящему сокурснику.

– Я не писала, – вдруг тихо, но твердо сказала Аннабет. – Это Дриадна. Я рассказывала ей… просто делилась. А она все напечатала.

– Ну что? – не удержалась я. – Как тебе быть в центре внимания?

Не дожидаясь ответа или реакции, убрала из-под ее носа тарелку с бурдой и поставила собственную. Я вряд ли сегодня впихну в себя хоть кусок. И оставаться здесь больше не могу, а Катарина – большая девочка, способная после ужина самостоятельно отправиться спать.

По дороге к выходу я нагнала водника и похлопала по плечу.

– Что-то ты, мудак, плохо кушаешь, – процедила сквозь зубы, впечатывая в его ошалевшую физиономию тарелку.

Чай с кусками крема стекал на рубашку и пиджак, оставляя безобразные следы.

А мне слегка полегчало. Достаточно для того, чтобы не превратить грозу за окном в апокалипсис.

– Бастиан! Мне еще никогда не было так страшно.

– Спокойно, Крис, – лениво отвечает он. – Что страшного?

– Как проходит инициация? Тебе хоть что-то отец рассказал?

– Нет. Никто не знает, Совет определяет ритуал в самый последний момент.

– А если я не пройду? Если моя сила настолько мала, что мне нет смысла учиться? Я почти не чувствую ее, у меня нет связи с огнем…

– Эй, – он берет ее за руку, – тебе не пришло бы приглашение, если бы ты не чувствовала магию. Все будет нормально.

Кристина вымученно улыбается.

Они пересекают площадь, усыпанную народом: в теплые не дождливые деньки здесь собираются тысячи горожан. Шумит ярмарка, отовсюду доносится музыка. Мелодии смешиваются в один огромный гвалт, в котором невозможно разговаривать.

– Стой, Крис. – Бастиан тянет ее не к храму, а в сторону палаток. – Еще рано.

Она подняла его на рассвете, возбужденная и взволнованная перед инициацией. Мама умилялась, глядя на совсем взрослых влюбленных детей, которым не терпелось получить заветный пропуск в Школу Огня. Попытки объяснить, что никто не пустит их в храм до назначенного времени, провалились, и пришлось идти.

– Нас выгонят, если явимся слишком рано. Это же храм, а не ресторан.

– А если придем поздно? – немного нервно хихикает Кристина.

– Тогда папа достанет нас из-под земли и устроит индивидуальную инициацию ремнем. Давай что-нибудь съедим, я даже не успел позавтракать.

– Я бы съела мороженое.

– Крис…

– Что? – Она счастливо смеется, и ему становится чуть легче: нервозность Крис перед испытанием передалась и ему. – Я хочу мороженого! Вдруг это мой последний шанс его поесть?

– Не говори ерунды. Идем искать мороженое.

Несмотря на утренний час, народу – тьма. Пока Крис выбирает мороженое и стоит за ним в огромной очереди из детей и девчонок, Бастиан присматривается к лотку с самоцветами. Он так и не купил кольцо, не нашел подходящего для Кристины. Если бы было чуть больше денег… можно было бы заказать. Он всегда хотел подарить ей магическое, с кристаллом, внутри которого была бы заперта магия огня. Такое было у мамы: темный камень с идеальными гранями и пылающий внутри огонек. Такое кольцо погаснет лишь со смертью владельца.

Но о таком остается только мечтать, пока он не король, пока нет доступа к основным средствам дома ди Файр, за каждую потраченную монету приходится отчитываться перед отцом. И если мелкие подарки и ухаживания он одобряет, то покупку безделушки ценой в дом вряд ли оценит.

Поэтому он присматривается к украшениям из самоцветов, впрочем зная, что Кристина все равно обрадуется. Нужно только найти что-то нестандартное… что-то, подходящее ей.

За прилавком стоит джахнейка жутковатого вида. Хотя такой она кажется здесь, в Штормхолде, для Джахнея глубоко посаженные глаза, высокий рост и темная кожа – совсем не экзотика.

– Помочь вам, милорд? – опытная торговка мгновенно признаёт в нем не обычного зеваку.

– Возможно. Я ищу подарок для девушки.

Тут его взгляд падает на одно из украшений, и на секунду Бастиан чувствует удивление, а потом понимает: вот оно!

– Хочу вон то.

Это сердце: анатомическое, из чистейшего рубина, с золотыми прожилками. Когда на него падает свет, золото бросает на кроваво-красный кристалл блики, до боли напоминающие всполохи огня.

– Драконье сердце? – хитро улыбается торговка. – О, это уникальный экземпляр, единственный в мире, я думаю. Память о драконах, рубиновый символ, выполненный по чертежам лорда Киглстера.

– Это кто?

– О, он знает все о драконах! В Джахнее лорд Киглстер – очень уважаемый маг. Он с самой юности изучает драконов. Собирает экспедиции для поиска останков… он сделал это кольцо для меня, утверждая, что скопировал его с настоящего драконьего сердца, единственного, в котором еще бьется магия огня!

Бастиан усмехнулся. На кого-то сказки о драконах и таинственных экспедициях и могли подействовать, заставив выложить кругленькую сумму, но он хотел кольцо не из-за легенды. Ему нужна была улыбка Кристины, а еще ее согласие выйти замуж после окончания школы. А драконы – последнее, что интересовало наследника ди Файров.

– Хорошо, я возьму.

– Подожди-и-и, – хитро прищурилась торговка. – Я будущее вижу, покажи мне невесту, скажу, подойдет ли вещица.

– Да хватит. – Он поморщился. – Заплачу, сколько попросишь.

– Покажи! – потребовала джахнейка. – Сам потом скажешь спасибо! Я всегда вижу, какое женщине подойдет украшение. Что ты так смотришь? Не веришь? Своим прорицателям вы верите, а джахнейцы – все, как один, мошенники, думаешь?

– Ладно, ладно, – проворчал Бастиан, – не кипятись. Вон она. Вторая в очереди за мороженым. Рыжая.

Лицо женщины вдруг меняется: с хитрого на озабоченное. Она переводит взгляд почему-то на грудь Бастиана и спешно начинает собираться.

– Не продам. Извините, милорд. Не ваша вещь. И не девушки.

– Что?!

Со вздохом женщина замирает.

– Нет ее в твоем будущем. Корона есть. Сердце есть, а в нем – только смерть. У нее темные волосы и крылья, а…

– Замолчи! – рычит Бастиан. – Кольцо дай. Я плачу.

Вместо этого торговка продолжает судорожно собираться, словно увидела привидение. Продолжая бормотать свою чушь.

– ДАЙ МНЕ КОЛЬЦО!

Палатка вдруг вспыхивает огнем, так мгновенно и быстро, что Бастиан отшатывается, а торговка начинает истошно вопить. Несколько стражников-водников, на бегу растирая крупицы, спешат на помощь.

– Бастиан…

Крис испуганно роняет рожок с мороженым, но во всеобщей суматохе и панике этого никто не замечает.

– Тише… Все нормально. Я не сдержался, Крис, все хорошо…

Она прижимается к нему и почему-то дрожит, как во время лихорадки.

– Бастиан…

В голосе безумный страх.

– Что?

– Это сделала я… я слышала, что она сказала… это моя магия.