Текст книги "Край чудес"

– Курьером пришлете, – бросил Южин и со всей силы хлопнул дверью.

Стыдно ему не было, но, увидев Анну Леонидовну в рекомендованных друзьях фейсбука, Южин скрыл ее аккаунт, чтобы не натыкаться больше на этот жалостливый взгляд всеобщей бабушки. Личной бабушки у Южина не было. Никого не было. Только мама в домашних изумрудных сережках и отец с телефоном, что врос ему в ладонь.

– Хорошо все на учебе, – соврал Южин, хотя в последний раз заходил в универ, чтобы записать парочку сторис на фоне мраморной лестницы.

– А чего примчался тогда? – Отец огляделся в поисках дипломата, и мама тут же скрылась в кабинете. – Денег, небось, надо?

Южин ухмыльнулся и покачал головой.

– Нет, денег не надо.

– Ну чего тогда? – Отец подошел к дивану и навис над Южиным.

Седой уже, но такой же опасный, как был, словно поджарый пес, немолодой, зато натасканный. Южину даже захотелось поднять ноги с пола – вдруг вцепится?

– Повидаться нельзя?

Отец уставился тяжелым взглядом. Глаза у него были светлые и водянистые. Южину достались мамины – потемнее. Он весь был другим – выше и тонкокостнее, суше и инаковее во всем, даже в жестах и запахе. Будь они похожи, может, отец не смотрел бы на него как на враждебное маленькое существо – то ли бактерию, то ли паразита какого-то.

– А когда ты просто так приезжал? Сам-то можешь вспомнить?

– Вот сейчас приехал, – сказал Южин и глаз не отвел, хотя уже резало, еще чуть – и слезы выступят.

– Ну-ну, – покачал головой отец, но успокоился.

– Водитель тебя ждет, – сказала мама, ставя дипломат на столик у выхода. – Там пробки ужасные, поезжай уже.

Отец накинул пальто, влез в ботинки.

– Бывай, – сказал он Южину.

Тот дождался, пока мама запрет дверь, поднял на нее глаза. Она поправляла волосы у зеркала. Свежее каре с острым срезом. Станешь ли укладывать волосы, если собираешься провести вечер дома?

– Ты планируешь задержаться? – спросила она неожиданно тонким голосом.

Южин потер лицо.

– Нет, сейчас уже поеду.

Мама взяла с полки флакончик духов, распылила перед собой маслянистую взвесь и вошла в нее. Теперь вся комната пахла дорогой женщиной, собирающейся на свидание в дорогой ресторан. Вот и правильно.

Южин встал, чмокнул маму в сухую щеку и вышел из квартиры. В лифте он открыл чек-лист планов на день и поставил жирный минус рядом с пунктом: «разрешение на съемку ХЗБ через отца». План А провалился – наступило время плана Б.

Дома Южин наскоро разогрел кусок пиццы, плеснул вишневой колы в стакан и уселся за компом. В пальцах зудело нетерпение. От цели Южина отделяют пару кликов. Не мытьем, так катаньем. Не отцом, так старинным форумом «ХЗБ_1980». Форум Южин нашел, отправившись на домашнее обучение за распитие отцовского вискаря в учебной аудитории.

– Это вопиющее нарушение, – лютовала класснуха Ирина Венедиктовна и пыталась негодующе сморщиться, да закрепленный ботоксом лоб не поддавался.

Мама сердилась, ее пластика еще позволяла лицу эмоционировать.

– Мы могли бы отчислить Вячеслава! И были бы правы! – не унималась Ирина Венедиктовна.

А Южин стоял у окна, ковырял пальцем стекло и думал, что да – были бы правы, но нет, не могли бы. Отец спонсировал европейские каникулы для всей параллели. И для Ирины Венедиктовны тоже.

– Но, беря во внимание трудное семейное положение, мы готовы пойти вам навстречу… – тут же сбавила она обороты.

Во рту стало так кисло, что заломило зубы. Южин подхватил рюкзак и выскочил из кабинета быстрее, чем его успели окликнуть. И целый месяц сидел в квартире без права прогулок и пользования интернетом во внеучебное время. Почти как домашний арест, но без тысячи шагов в день, которые причитались арестанту. С десяти до четырех Южин скучал под аккомпанемент онлайн-трансляций из школы, делал вид, что вникает в алгоритмы решения тестов ЕГЭ, и всячески игнорировал переписки в учебных чатиках. В четыре к нему заходила мама, забирала ноутбук и звала обедать. Отец пропадал на службе, так что ковырялись в тарелках вдвоем.

После Южин скрывался в комнате, оставляя дверь открытой. Телефон у него отобрали, так что мама не стремилась проверять, чем он занят. Должен зубрить физику с обществознанием. Вот пусть и зубрит.

На поиски запасного телефона Южин вышел в первый же день. Стоило маме уехать на маникюр, как он начал методично перетряхивать полки. Где-то должен был заваляться забытый всеми айфон. Без потока информации, льющей из каждого телеграм-канала, без сменяющих друг друга сторис дальних знакомых и местечковых знаменитостей, без лавины обновлений и спама Южин чувствовал, как в удивительно пустой голове образуется полость и сама собой заполняется мыслями. Острыми, пугающими, безнадежными мыслями, от которых так легко спрятаться, просто открыв ленту новостей.

Телефон нашелся через неделю поисков. И две панические атаки. Лежал в нижнем ящике маминого шкафа, позади папок с техническими паспортами на холодильник и посудомойку. Он был завернут в замызганный пакет, да и сам выглядел как видавший виды. Непривычно маленький, из серого алюминия, с темным яблочком на задней крышке.

Южин повертел его в руках – старье, конечно, но деваться было некуда. В пакете нашлась и зарядка, и проводные наушники – полный набор для любителя олдскула. А еще кольцо – увесистая серебряная печатка, до того китчевая, что даже стильная. Южин сунул кольцо в карман, а телефон подключил к питанию. Подумал немного и решил порыться в папках. Вдруг отыщется забытая отцовская заначка. От лишних денег в период опалы только дурак откажется.

Денег Южин не нашел. Но среди документов на машину и дарственной на бабушкину квартиру лежал матовый файлик с ксерокопией полицейского рапорта. Южин пробежал глазами. И ничего нового не узнал. Сухим языком оперуполномоченного Сидорова был изложен рапорт о выезде по тревожному звонку.

Утром 12 сентября 2011 года в отделение № 342 по Северо-Восточному округу Москвы поступил вызов из недостроя по адресу: улица Клинская, дом 2, корпус 1. Звонивший представился сторожем и сообщил о теле, найденном в шахте лифта при плановом обходе строения. Дальше канцелярское бла-бла-бла. Оперуполномоченный Сидоров сообщал, что на место он прибыл раньше, чем карета скорой помощи. Он осмотрел тело. На вид погибший был несовершеннолетним, одет в черную куртку и джинсы, одна кроссовка слетела и валялась в стороне, вторая оставалась на ноге. При осмотре оперуполномоченный Сидоров отметил открытый перелом обеих нижних конечностей погибшего, а также неестественное положение торса, что свидетельствовало о возможном переломе позвоночника.

Указанных в рапорте фотоснимков с места происшествия Южин не нашел, да и не слишком стремился. Фантазия легко дорисовала картинки. И натекшую кровь, и посиневшее лицо, и язык прикушенный. Спасибо, оперуполномоченный Сидоров. По прибытии бригады скорой помощи им был засвидетельствован факт смерти. На основании чего было заведено уголовное дело и возбуждены следственные действия, необходимые для установления личности пострадавшего и причин случившегося.

На второй бумажке, аккуратно прикрепленной к первой, эти причины уже были сформулированы, а уголовное дело закрыто из-за отсутствия состава преступления. Характер падения доказывал, что погибший самостоятельно спрыгнул в пустую шахту лифта и скончался от полученных травм. Сразу или успев понять, что натворил, – в рапорте не уточнялось. Но и это Южин легко мог решить для себя сам. Он засунул бумаги в файл и поспешил хорошенько прибраться, чтобы мама не заметила следов грабежа.

Включить телефон он решился в кромешной темноте, когда все улеглись спать и даже отец перестал курсировать между постелью и балконом, где долго курил и разглядывал ночь в открытое окно. Южин лежал на застеленной кровати и слушал, как шлепают босые отцовские ступни об пол. А завтра придет команда клинеров, чтобы оттереть его следы с ламината. В темноте, лишенной любого света, даже огонька спящего ноутбука, Южин переставал чувствовать свое тело и становился шумом, заполняющим голову.

Почему отец не наденет тапки? Или носки хотя бы. Еще и курит так часто. Сколько надо курить, чтобы заработать рак? Рак-дурак. Поздно уже, спи давай, старперище. Ходит, блин. Встать сейчас и сказать ему: что ты ходишь, старперище? Вот ржака была бы. Стар-пе-ри-ще.

Отец скрипнул дверью спальни, и все затихло. Южин подождал еще немного, запустил руку под подушку, выудил телефон и вдавил кнопку включения. Экран послушно вспыхнул белым. Южин спрятал его под одеялом, будто мама могла увидеть запретное свечение через стену, а когда достал, размышляя, поймает ли старый аппарат их навороченный сигнал вайфая, телефон уже подключился к домашней сети и начал жадно обновлять приложения. На обоях стартового экрана красовалась совсем молодая еще Земфира. Южин ткнул в случайно попавшуюся иконку и оказался в галерее. С первого снимка на него смотрел Дэн. Он улыбался.

⁂

Как кольцо соскочило с пальца, Южин не заметил. Он привык крутить его – слишком свободное для указательного, но узкое для большого, перебрасывал из ладони в ладонь, ощущал ребристую тяжесть и податливое тепло – серебро быстро становилось теплым настолько, что переставало чувствоваться инородным. А здесь, в этой серости и грязи заброшки, кольцо стало почти горячим.

Или Южину хотелось так думать.

Искать новые смыслы там, где и старых-то не было. Вглядываться в бетонные стены и мазню на них, пытаться вычленить из переплетений знакомых всем трех букв тайное послание, оставленное Дэном.

Что-то же тянуло его сюда, что-то же не давало покоя. Но что? Южин не мог уловить. Он пялился в пыльный полумрак, вслушивался, как скрипит под ногами битая кирпичная крошка, и ничего не чувствовал, кроме злости. Тер глаза, чтобы мельтешащие по углам тени не сбивали с толку. Отпинывал со своего пути смятые пивные банки, а злость только множилась.

Пружина в Южине скручивалась медленно, но неотвратимо. Злость копилась. А потом упало кольцо. Прямо на мертвую псину. И пружину сорвало. Пнуть запуганного Костика было куда приятнее, чем пустую банку. Рвануть на громилу оператора – еще приятнее. И побежать потом, и испугаться бомжей.

– Если не можешь повлиять на стрессоры, сконцентрируйся на стрессе, – говорила нежнейшая тетушка, которую Южину приставили в качестве кризисного психолога. – Стресс нужно сгонять, чтобы закончить гормональную реакцию тела на проблемную ситуацию. Понимаешь?

Южин кивал и смотрел в сторону. Ромбы на ковре у дивана плохо сочетались с ромбами на обоях. Это бесило.

– Ты можешь заняться спортом. Бег отлично снимает стресс. Плавание более медитативно, если тебе подходит такой вариант, ты быстро почувствуешь расслабление.

Бегать Южин любил, плавать тоже. Но заниматься этим по совету мозгоправа не стал бы ни за какие деньги.

– Даже медленные прогулки на свежем воздухе отлично помогают справиться с негативным влиянием извне, – продолжила тетушка. – Общение с друзьями. Объятия. Слезы. Да, ты можешь плакать, когда тебе этого хочется.

Южин представил, как приходит домой, садится в гостиной и начинает рыдать, потом к нему присоединяется мама, потом отец. И вот они сидят втроем и снимают стресс через слезы, которые норма, Слава, плакать не стыдно, плакать полезно, давай обнимемся, потом поплачем и пойдем на прогулку. Обнявшись.

Он тогда рассмеялся, тетушка опешила и стала такой же розовой, как ее свитер. Нет, он не хочет об этом говорить. И ничего по этому поводу не чувствует. Нет, спасибо. Нет. Все в порядке. И помощь не нужна. Всего хорошего. И вам.

Расплакаться захотелось, когда громила оператор хмыкнул с презрением и ушел снимать бомжей, оставив Южина наедине с чувством собственной неполноценности. Сам всех притащил сюда, сам на всех крысишь и сам же зассал глянуть, кто там костер жжет.

Пружина внутри из ледяной стала обжигающей. Южин глянул на остальных – Кира застыла там, где ее оставил Тарас, только голову вжала в плечи и кулаки сунула в карманы толстовки. А проводник, наоборот, съежился, как прохудившийся мяч. Пинать его больше не хотелось.

Костик почувствовал его взгляд, потер ухо и зашептал себе под нос. Только сумасшедших им не хватало. Впрочем, чего ожидать от человека, верящего в наивные страшилки про громадину больницы? Поведется ли кто-то нормальный на ее запустение и забытость настолько, чтоб шляться тут в темноте без цели и смысла? Вот только Костик и мог повестись.

«А еще Дэн», – напомнил себе Южин, прислушиваясь, как эхом разносятся его шаги.

Он завернул в пустующий дверной проем, огляделся. На полу крохотного кабинета валялось тряпье – матрас, из которого вылез весь грязный синтепон, драное одеяло в бурых пятнах, куль растянутых свитеров и треников. Тут определенно кто-то обитал, прятался от холода, спал на матрасе, кутался в грязное барахло. И в любой момент этот кто-то мог вернуться. Южин отступил было, под ногами хрустнуло. Звук пронесся от пяток к затылку, расходясь по телу ледяной волной. Южин вытащил из кармана телефон, чуть не уронил его, но сумел включить фонарик. Под ногами у него валялась яичная скорлупа, серая от пыли, истоптанная в мелкую труху. Кто-то здесь не только спал, но и трапезничал.

– Твою же мать, – процедил Южин, злясь на себя за испуг.

Из дальнего угла недовольно заскрежетало в ответ. Как несмазанная дверца или велосипедная цепь. Протяжное кр-р-р. Недовольное кр-кр-кр. Южин дернулся, фонарик телефона прочертил испуганную кривую и выхватил из темноты два прищуренных глаза. Острый страх вонзился в мягкое. Под ребра впился раскаленный крюк, пропорол грудную клетку. Глаза смотрели на Южина не моргая. Кр-кр-кр. Кр-р-р. Можно было попятиться и побежать. Или закричать погромче. Но глаза смотрели, и Южин шагнул навстречу взгляду.

Фонарик на айфоне отличался особой яркостью. Он пробил сумрак комнаты и осветил половину стены. К глазам прибавились суховатый нос, острый подбородок и сжатые в полоску губы. И вихор, упавший на лоб. Южин задержал дыхание, и воздух в нем расширил легкие, выталкивая крюк страха из нутра. Нарисованное на стене лицо было фотографическим. Так рисуют на видосах в ютубе, а потом дают сравнить. Где фото, а где арт? Отгадаешь? Здесь было иначе. Где арт? А где живой человек, притихший в темноте?

– Шутники чертовы, – только и смог выдавить из себя Южин, подошел ближе, дотронулся до левого глаза, смотрящего в пустоту.

Рисовали кистью, а не баллончиком. Краска ложилась неровно, фактура придавала рисунку объем. Южин осветил углы. Где-то же должна быть подпись. Подписи не оказалось. Только скромные буквы по нижнему краю.

– Сторож, – прочитал Южин.

Слово заскребло в горле. Так вот ты какой. Прищур, морщины у рта, кустистые седые брови. Внимательно смотришь по сторонам. Следишь за гостями. Не бегать, не шуметь, не тискаться по углам. Иначе что? В глазах читалась холодная угроза. Иначе все.

Южин отошел, чтобы увидеть его целиком. Под ногами захрустело. Что же у тебя в берлоге так мусорно, дорогой наш сторож? Не углядел? В ответ закряхтело – кр-кр-кррр. Южин осветил углы – ничего. Ни одной железки, что могла скрести по бетону. Ни одних ног, топчущих скорлупу. Звук раздавался из ниоткуда. Требовательный, вопросительный скрежет. И нарисованные глаза начинали блестеть совсем уж живо.

– Южин!.. – позвали из коридора.

Он стряхнул оцепенение и отступил к выходу. Поворачиваться спиной не решился, так и пятился не моргая, чтобы сторож не успел соскользнуть со стены в миг, пока веки Южина опущены. И только скорлупа хрустела под подошвами. Кр-кр-кр.

– Есть там чего? – спросила Кира, когда они поравнялись.

Южин был выше ее сантиметров на десять. Но смотреть на нее сверху вниз не выходило. Кира даже подбородок не задирала, но у нее получалось пялиться ему прямо в глаза. Не сторож со стены, но тоже неплохо.

– Нету ничего, – буркнул Южин, отмечая про себя, что нос у Киры породистой лепки, отличный нос, хоть в целом и не красавица – слишком уж подвижное лицо, вон, уже собираются первые морщинки у губ и между бровями. Но глаза выразительные, тут ничего не скажешь. И волосы вьются, хоть она и прячет их под капюшоном. Если снять с нее мальчишеский прикид и немножко подкрасить, то будет вполне ничего. А еще отучить бы презрительно корчиться в ответ на любое слово, что ей не по нраву.

Южин сплюнул под ноги и двинулся по коридору. Собаку он заметил не сразу. Просто темнота уплотнилась, окружила его со всех сторон. Южину начало казаться, будто он идет в плотной воде и та заливается в глаза и уши. Тьма расходилась перед Южиным и сразу же смыкалась за его спиной. В носу свербело от пыли. Южин достал телефон и включил фонарик. Слабый луч не мог пробить завесу тьмы. Он только выхватывал сколотые бетонные плиты под ногами. Не почувствуй Южин сладковатый запах гнили, то споткнулся бы о пса, покорно лежащего там, где его оставили. Предварительно связав лапы проволокой. Будь это преступление, можно было бы подозревать серийного маньяка. А так просто бомжи развлекаются, что им еще тут делать?

Похожая на первую, как любой бесхозный пес похож на своего собрата, собака лежала, вытянув изувеченные лапы. Наверное, холодная и твердая. Или уже мягкая и податливая, как оставленная на подоконнике вчерашняя котлета. Тошнота поднялась к горлу вместе с непреодолимым желанием ткнуть пальцем косматый песий бок. Южин облизнул пересохшие губы. Все в нем кричало: не смей! Не думай даже! Она же уличная! Бешеная. Лишайная. Больная. Заразная. Не трогай, идиот.

Палец замер в воздухе.

Может, Дэн приходил сюда именно за этим? На ощупь потрогать что-то отвратительное. Не имеющее места в их идеальной жизни, в их лощеном доме, под крылом успешных родителей. Может, этим его зацепила заброшенная махина из бетона, сигаретных бычков, использованных презервативов и пыли?

Палец дернулся и уперся в собачий бок. Влажный мех, под ним холодная кожа и твердая плоть. Окоченевший собачий труп, ничего интересного, только руки не забудь помыть.

Южин медленно распрямился, заморгал, прогоняя внезапную дурноту. А когда картинка перед глазами перестала плыть, фонарик телефона выхватил из темноты холодный серебряный блеск. Кольцо валялось рядом с откинутой головой пса. Его наполовину прикрывало драное ухо. Южин поднял кольцо и остался сидеть на корточках, медленно осмысляя – это кольцо Дэна, а это собака, от которой они бежали всей оравой, пока не выдохлись.

– Мы ходим кругами, – наконец понял он и поднялся.

Вернувшийся от бомжей Тарас посмотрел на него со смесью усталости и скуки. Южин сунул ему под нос кольцо, удовлетворенно представил, как бактерии от сдохшего пса отправляются Тарасу прямо в носоглотку. Примите – распишитесь.

– Нашел? – тупо спросил он. – И где было?

– На полу валялось. – Южин ткнул пальцем в промежуток между головой пса и отодвинутым ухом.

– Да брось. – Тарас ухмыльнулся. – Небось в кармане лежало, ты нагнулся, оно и выскочило.

Южин сжал ладонь в кулак. Размахнуться и впечатать прямо в нос оператора, чтобы хрустнуло. А снимать кто за него будет, Славушка? Уж не ты ли, криворукий и косой? Это тебе не со штативом обзоры на новый мерч пилить.

– Мы снимали пса, и кольцо упало, – ровным голосом проговорил Южин. – Вот сюда. А потом мы вернулись, и я его нашел.

– Это другой пес, – насупился Тарас. – От того мы дернули. Там же костер погас.

– Который? – ехидно переспросил Южин. – Вот он горит, родимый.

– Это другой.

– Все-то у тебя другое, – не выдержал Южин. – Слышь, проводник, какого черта мы кругами ходим?

И обернулся на Костика, тот стоял к ним спиной, широко расставив ноги. От дальней стены, до которой не добирались отблески костра, отделилась фигура и медленно пошла им навстречу.

– Полкан, – чуть слышно проговорил Тарас, схватил Киру за руку и спрятал у себя за спиной, та даже пискнуть не успела.

Герой, мать твою.

Южин сунул руку в карман, нащупал пухлую пачку, перехваченную зажимом. Еще днем он снял с карты наличные, выбрав купюры поменьше, чтобы откупиться от жителей заброшки, если сценарий съемок пойдет не по плану. Въедливый голос белки Веры в его голове язвительно приплюсовал к расходам на фильм про Ховринку еще двадцать тысяч.

– Полкан! – повторил Тарас, но громче.

Тот был невысокий, но крепко сбитый, упакованный в маскировочный комбез с распахнутой курткой и охотничьи сапоги. На поясе у него висела короткая дубинка, и он оглаживал ее левой рукой, а правой ковырял в ухе.

– Потерялись, небось? – с ходу просипел Полкан.

У Южина даже в горле засвербело от его посаженного голоса. Это сколько надо курить, чтобы так забить связки? Еще поди самокрутки какие-нибудь, из газеты сделанные. Чтобы прямой наводкой свинца в легкие.

– Кружит нас, – плаксиво пожаловался Костик и засеменил навстречу Полкану.

Пока он шел, Тарас шумно выдохнул и глянул на Киру, кажется, улыбнулся ей ободряюще. Проверить, не обделался ли от страха Южин, никто желания не проявил. Зато деньги, предназначенные для позорного откупа, остались нетронутыми. И то хлеб.

– Мы тут снимаем, – тараторил Костик. – Ребята фильм делают. А я помогаю. Вожу их, показываю.

Полкан прогудел что-то ободряющее и взлохматил Костику жидкие волосенки.

– Небось, к висельнику водил? – спросил он, Костик закивал. – А сигаретку не оставил, прохвост такой?

Костик тоненько вскрикнул и прикрыл рот ладонью.

– Тихо ты, – ругнулся на него Полкан. – Тоже мне, проводник. Будет теперь вас кружить, пока не блеванете, – хохотнул, будто дверь старая скрипнула. – Что зыришь? Баста. Не пройдете теперь!

Костик испуганно обернулся на Южина. Тот закатил глаза и полез в карман. На ощупь выудил из пачки купюру, вынул и, не глядя, протянул проводнику. Он метнулся, выхватил из рук деньги и понес Полкану, задирая подбородок так высоко, что через кожу стал проступать тощий кадык.

– Сходишь к нему? Угостишь сигареткой? Сходишь? А? Ну сходи!

Полкан склонил голову набок, оценивающе посмотрел на Костика, потом на Южина, их глаза встретились. Южин не ожидал, что у пропитого бомжа будет такой цепкий взгляд. Спине стало липко от холодного пота. Полкан того и ждал. Взял из рук Костика деньги. Кивнул.

– Топайте, – разрешил он. – Я уж договорюсь, чтобы вас не кружило. Куда поведешь-то?

– На Край пойдем! – радостно ответил Костик. – Давайте, ребят, – махнул рукой, обогнул Полкана и уверенно пошел в глубь коридора. – Сейчас два пролета по боковой лестнице, а там через пожарный выход и на Край.

Полкан кивал в такт каждому его слову. Лежащая на полу дохлая собака потеряла всякий смысл и жуть. Никто больше не говорил звенящим шепотом. Жаль, Южин не успел разглядеть, во сколько ему обошелся этот спектакль, а то вычел бы полную стоимость из гонорара главной примы, вон, вышагивает, даже уши от гордости покраснели.

Южин толкнул в плечо замешкавшегося Тараса и двинулся следом за ушлым проводником. На ходу оглянулся:

– Снял бы хоть, как нас тут без штанов оставили.