Текст книги "Ничья"

Глава 7

– Ничья, Ничья, ну ты чего?

Словно кличка у собаки! И ведь огрызнуться, напомнить, что меня зовут Джанет, нельзя.

Не разделяя восторга Куколки, соляным столбом замерла посреди сада. Меня не обманешь мнимой свободой, я-то знала, вскоре придет Тебо, начнется отвратительный урок. Лучше бы помощник жреца ничего не показывал! Теперь от одной мысли о члене трясло. А Куколка… Пусть бегает, резвится. Скоро нас посадят в клетку, может статься, до конца дней не увидим зелени и голубого неба. Подарок заняла выжидательную позицию, то есть принимала солнечные ванны, но готовилась к худшему. И оно не замедлило появиться. Тебо в знакомом черном халате первой заметила Куколка и, ойкнув, поспешила спрятаться за беседкой. Наивная, там тоже достанут.

Странно, я не видела других девушек, предназначенных для продажи. Разве их не станут обучать с нами? Подарок тоже выглядела растерянной. Выходит, все пошло не так.

– Доброе утро! – беззаботно поздоровался Тебо и зачем-то подмигнул мне. – Я решил, занятия лучше проводить на свежем воздухе, чтобы не портился цвет лица. Ничья со мной уже знакома, – тут девушки дружно обернулись, заставив густо покраснеть, словно юноша знал меня в неприличном смысле, – для остальных представлюсь: Тебо. Я познакомлю вас с мужской и женской анатомией, преподам основы физической любви. Не стесняйтесь, скидывайте рубашки и забирайтесь в беседку.

Он первым подал пример, оставшись обнаженным.

– Смотрим, не отводим глаза. – Похоже, Тебо забавляла наша стыдливость. – Везде можно трогать, только ласково.

Молодой человек переступил через халат и поднялся в беседку. Он вел себя так, будто его… Словом, ничего бесстыже не болталось.

– Раздеваемся, девочки, иначе этим займусь я. Или хотите жреца?

Никто из нас не жаждал новой встречи с Эконом, поэтому рубашки дружно легли рядом с халатом. Тебо усадил нас, дрожащих, судорожно пытающихся прикрыться, на лавку, а сам остался стоять. Пользуясь ладонью вместо указки, он по очереди называл части своего тела, заострив особое внимание на области ниже пояса. Сейчас она выглядела иначе, нежели во время церемонии дефлорации. Тебо пояснил, это нормально, именно так выглядит мужское достоинство в покое. Во время возбуждения оно поднимается и становится больше.

– Чем выше, тем больше вас хотят, – весело добавил юноша. – А теперь узнаем, как все детально устроено. Внимательно запоминайте, иначе дальше придется нелегко.

Так против воли я узнала о крайней плоти и прочих премудростях чужого тела. Тебо говорил без малейшего стеснения, подходил к каждой максимально близко и приподнимал член, чтобы хорошо разглядели. Затем устроил опрос на закрепление материала. Разумеется, мы напряженно молчали. В отместку Тебо заставил трогать каждую часть, которую он загадывал.

– Вот, чуть сдвинь ее. – Он направлял мою руку, заставляя приоткрыть сокровенное. – Теперь коснись пальчиком. Мягко и нежно, верно? Ее очень легко поранить, поэтому не кусай. Ну, как она называется?

Я повторяла вслед за Тебо и щупала снова. Когда слово произносилось без запинки, молодой человек отпускал, и так по кругу. Потом каждой из нас доверили ощупать и описать член целиком.

– Не бойтесь приласкать, – подбадривал Тебо. – Говорите и гладьте, потягивайте, сжимайте, только помните о силе.

Я никогда не забуду, как робко коснулась его кожи. Дрожь сотрясала тело, язык заплетался. Но страх рано или поздно проходит, и в конце я пусть неуверенно, но тискала мужское достоинство, спокойно брала в руку.

– У Ничьей хорошо получается, – похвалил Тебо. – Давайте попросим ее лечь и на своем примере показать женскую анатомию.

Руки юноши скользили по моему телу, гоняя волны мурашек. Он монотонно сыпал словами, часть из которых я слышала в первый раз, трогал везде, где только возможно, даже там.

– Не напрягайся, расслабься. Хочешь, я тебе приятно сделаю? Девочки, смотрите, все просто. С мужчиной тоже можно такое сделать, потом расскажу, не сегодня.

Ощущения от его пальцев действительно изменились. Блаженства я не испытала, но в целом было приятно. Несмотря на возраст, Тебо весьма преуспел в некоторых вещах.

– К сожалению, Ничья девственница, поэтому только так. – Юноша убрал руку. – Зато вы сами убедились, мышцы ее расслабились. Сейчас я проделаю то же с остальными. Вы должны привыкнуть к мужчине.

Занятие закончилось самым возмутительным образом: Тебо ласкал двух девушек одновременно, а третья под его строгим руководством ласкала себя сама. Убедившись, что все трое сохранили девственность, помощник жреца накинул халат. Теперь он топорщился ниже пояса, но Тебо словно не замечал этого. Невольно порадовалась: нас собирались учить, пусть и отвратительным вещам, а не насиловать.

Следующее занятие состоялось завтра. На нем мы окончательно расстались со стеснением: Тебо показал, как правильно ласкать член мужчины. Практические занятия вышли одновременно унизительными и нелепыми. Я даже пожалела Тебо. Он постоянно шипел, одергивал и напоминал, что мы сучим не нить в прялке.

– Бестолочи, как есть, бестолочи! – повторял юноша, баюкая растревоженный неумелыми девчонками предмет. – Говорю же: нежно, никаких сухих ладоней! Подарок, ты лампу с джином трешь? Куколка, мужчина после такой ласки заснет. Ничья, ты бы еще сильнее сжимала, чтобы наверняка оторвать. Может, ртом у вас выйдет лучше? Я сейчас вернусь, ополоснусь, а вы вспоминайте движения. Основа такая же, частности подскажу.

Вопреки ожиданиям, я опустилась на колени второй по счету, видела чужие ошибки. Судя по вздоху Тебо, ничего хорошего он от меня не ждал.

– Если хоть чуточку приподнимется, свободна до завтра.

– А если нет?

С ответом я угадала:

– Будешь пробовать, пока хоть что-то не выйдет.

Как перед капитаном… Уставилась на член и вздохнула. Ладно, Тебо хотя бы не принуждал, насильно в рот не запихивал. Собравшись с духом, взялась за основание члена, приподняла его. Как в воду, Джанет, быстро и решительно! Странные ощущения, хочется выплюнуть. Толком я взяла в рот с третьей или четвертой попытки. Подташнивало, но умеренно. Я просто ем моллюска, всего лишь моллюска.

– Не надо глубоко, мне результат нужен, а не твое позеленевшее лицо.

Как мышцы-то затекли! Вроде, все верно делаю, а ничего не выходит, такой же вялый.

– Другой способ, Ничья!

Судя по тону, Тебо не надеялся на успех. Это, а так же желание скорее избавиться от пакости во рту (ну ладно, не пакости по сравнению с тем же жрецом) подстегнуло. Я удвоила усилия и добилась некоторого шевеления. Вроде, тверже стал.

– Вот, можешь же, когда хочешь!

Тебо отстранил меня и продемонстрировал приподнявшийся член остальным.

– Теперь Подарок. Закрепляй результат. А ты, Ничья, задержись, разговор есть. Посиди пока, посмотри.

Но я предпочла любоваться цветами. Насмотрюсь еще, вся жизнь впереди. Мысленно я перенеслась в Рьян. Как там родители, Нона, тетушка Нэт? Знали бы они, чем меня заставляют заниматься! Многие бы наверняка заявили, мне следовало кусаться, царапаться, но в голову врезались слова Подарка. От протеста мало толку, ничего не добьюсь. А вот если притворюсь покорной, войду в доверие… По щекам стекли слезы. Слезы отчаянья. Почему чувства мои не умерли, почему я окончательно не превратилась в вещь, раз стала ей на бумаге. Воспоминания о безмятежном (былые горести теперь казались смешными) детстве и отрочестве пронеслись перед глазами. Пусть тетя Нэт снова заставляла подрезать цветы и копать землю, пусть читала нотации, лишь бы не здесь! Интересно, действительно ли я сама навлекла на себя беду? Теперь не спросишь. Сборщицу я больше не видела, да и вряд ли бы она удовлетворила пустое любопытство.

– Ну вот, мы закончили.

Не заметила, как ко мне Тебо подошел. С его тела стекала вода, а расстегнутый халат демонстрировал абсолютное спокойствие снизу.

– Ручная работа и помощь девочек из моего гарема, – проследив за моим взглядом, усмехнулся юноша, но пояс затянул. – Новенькие мужчину удовлетворить не способны, только растревожить. Но поговорим о тебе.

Обернувшись, убедилась, Подарок и Куколка ушли, мы остались одни. Вечерело – занятия затянулись. Сад тонул в пламенеющих лучах клонившегося к западу солнца. За зеленой стеной уже тянулись к храму мужчины, желавшие вкусить безотказного удовольствия.

– Не бойся, я проведу особыми тропами, – угадал мои опасения Тебо. – Вот что я хотел тебе сказать…

Он замолчал и нахмурился, в задумчивости пожевав губы.

– Плохи твои дела, Ничья, нужно скорее тебя продать. Через три дня придет корабль, хорошо бы поспеть на него с прошлой партией девушек. Жрец основательно положил на тебя глаз, раздумал продавать, ждет, пока закончится обучение, чтобы снять сливки. Сама понимаешь, я могу взять в свой гарем, но ведь у него право брать любую. Зато на рынке Экон не властен.

Слушала и кивала, гадая с чего вдруг Тебо проявил такое сочувствие. Вряд ли оно бескорыстно. Угадала: за свои услуги помощник жреца требовал небольшую плату. Какую, он пока не говорил, но догадывалась. Пришлось согласиться. Вряд ли фантазии Тебо столь извращены, а если и да… Мысленно вздохнула. У него хотя бы инструмент меньше и тоньше.

– В таком случае нам придется тренироваться по ночам. Девушки на рынке должны соответствовать некоторыми требованиям, иначе покупатель вправе вернуть товар. Соврешь, будто у тебя бессонница, выйдешь на галерею, я тебя встречу. Заниматься можем или в гостевом доме, но тогда придется терпеть соседей за стенкой, или в садовой беседке. Я предпочел бы первое: так безопаснее, тебя примут за одну из высших наложниц.

– Так я и есть ваша наложница. – Нечего ходить вокруг да около, пусть озвучит цену. – Ведь в конце я должна вам дать.

– Дать слово выполнить поручение, – рассмеялся Тебо. – Нужно тайно передать записку одному человеку на рынке. Как, уж твоя забота. А насчет всего остального… – Улыбка стала еще шире, лукавее. – Помни о таране и перышке. Тут как карта выпадет.

Казалось, я изучила каждую жилку на члене Тебо, навсегда запомнила его вкус. Помощник жреца не остался в накладе, всякий раз получал толику удовольствия. Насчет перышка пошутил, не трогал. Да и когда, если мы в другом тренировались? Я честно старалась, отгоняла подальше тошноту и посторонние мысли. И в итоге вышло, я смогла дойти до конца. Делала, делала и вот. Сама не ожидала.

– Ну вот, можешь же!

Тебо с блаженным стоном повалился на постель и велел показать основные интимные позы, разумеется, без проникновения.

– Готова, можно на рынок, – вынес вердикт юноша и разрешил встать. – Спать не ложись, притворись только: я рано зайду, на рассвете.

До него от силы пара часов, что толку пытаться заснуть?

– В город со мной поедешь под видом сборщицы, – продолжал Тебо, – поэтому накрасься, улыбайся и веди себя уверенно. Настоящей сборщице я подсыпал в вино снотворного, на ее любовника подумают. Косметику тоже занесу, возьму у своих девиц. Главное, про письмо не забудь, оплати добром за добро. И никому о нем, ни единой душе! – шикнул юноша. – Найдут, выброси, съешь, только не отдавай.

Постараюсь по мере своих сил, хотя слабо представляю, как товар может спокойно расхаживать по рынку, разыскивая кого-либо, или отказываться отдать запрещенную вещь.

Наверное, девушкам, попавшим в Храм наслаждений, полагалось лишаться разума, но мой пока работал четко. Размяв затекшую шею, несколько раз сглотнула, стирая воспоминания о недавнем уроке, и осмелилась задать несколько вопросов.

– А что случится, если письмо попадет не в те руки?

Предупрежден – значит, вооружен. Я не хотела оказаться на виселице, лучше уж под жрецом. Противно, больно, зато не отправишься к праотцам. Если на то пошло, веревка тоже не халва, боли причиняет не меньше.

– Ничего хорошего, – нахмурился Тебо.

Он заложил руки за голову, вытянулся в струну, словно специально выставляя напоказ мужское достоинство. Перехватив мой взгляд, помощник жреца самодовольно улыбнулся:

– Нравится? С удовольствием бы покатал тебя, но нельзя.

– Вы действительно думаете, будто это, – указала на предмет, который недавно терзала, – способно понравиться?

– Еще как! – прыснул Тебо.

Из-за стены послышались страстные стоны. Точно такие же вскоре раздались слева. Две средние наложницы старательно изображали, будто изнывают от возбуждения. Вскоре к женским крикам присоединились мужские. Как звери!

– Учись! – поднял палец Тебо. – Хозяин должен думать, будто неподражаем в постели, даже если ты мечтаешь умереть.

Кстати об обучении…

– Разве выбранным для продажи девушкам не подобает оставаться чистыми?

Меня терзали смутные сомнения, что Тебо нарушил правила и получал бесплатное удовольствие. Пусть сначала ученицы неуклюжи, но постепенно они становятся ловчее. Прямое тому доказательство застыло на моей коже. Неприятно, пусть всего пара капель. Представляю, каково будет с хозяином! Подумала и усмехнулась. Уже смирилась, считаешь себя вещью? Но Подарок имела в виду совсем другое, когда говорила о покорности. Разве рынок не шанс выбраться? Речь не о побеге, я не настолько глупа, а о привлечении правильного внимания. Вдруг там случайно окажется путешественник, даже рьянец, разве он не поможет, не выкупит меня? Даже если нет, можно попытаться понравиться порядочному мужчине, который не станет принуждать… Дурочка! Мысленно потешалась над собственной наивностью. Разве мужчина откажется от исполнения запретных фантазий с той, которая не смеет ему отказать! Выходит, путь у меня один – получить свободу. Только вот добиваться ее я собиралась не телом. Даром отец оплачивал мое обучение, пора найти применение знаниям. Тот же побег неплох, если совершен в правильном месте в правильное же время.

– Ты и есть чистая.

Тебо сел и разочарованно вздохнул. Ему не давали покоя звуки за стеной, хотелось развлечься с девочкой, а тут наложница на продажу… Но способ он таки нашел. Великое небо, как же ненасытны мужчины! Теперь помощник жреца придерживал меня за затылок, не позволяя отстраниться. Делать того, что я делала, совсем не хотелось, но я старалась, памятуя об организованном Тебо отъезде. Видимо, разврат через воздух проник и в мою душу.

Не могу глубже, не могу! Могу. Даже не стошнило. Рука Тебо перестала надавливать, сам он тяжело дышал. Выходит, скоро. И вот, наконец, все. Помощник жреца не успел отстраниться, и я получила сполна.

– Хорошо-то как! – выдохнул Тебо и ладонью вытер мои губы. – У тебя отлично получилось, проснулась-таки дохлая рыба! Думаешь, приятно, когда три неумелые девицы без толку мучают член?

Уж всяко приятнее, нежели самим девушкам.

Нашарив в темноте сорочку, оделась. С бесплатными любовными утехами на сегодня покончено, да и надо поторапливаться, если Тебо собирался посадить на корабль.

– Отвечая на твой вопрос, – юноша тоже потянулся за халатом, – элитные девушки должны сохранить девственность. Ласки, не нарушающие ее, не запрещены, однако должны исходить исключительно от служителей храма. Они носят воспитательный характер. Допустимы однократные контакты с целью получения удовольствия. Анальное обучение не возбраняется и дополнительно заранее оплачивается покупателем. В данном случае акт с мужчиной не совершается, учитель довольствуется специальными предметами. Жрец – особое дело. По желанию он может отметить девушку, как хотел поступить с тобой. Таких наложниц покупают в первую очередь: раз девица привлекла внимание наместника Эроны, то станет жемчужиной любого гарема.

То есть мне еще повезло, Тебо мог провести полное обучение. Как хорошо, что никто не оставил в храме особую заявку!

Скользнув в темноту, вслед за провожатым поспешила к храму. Сегодня там особенно многолюдно, нужно проявить особую осторожность, чтобы меня не приняли за девочку для утех. Но рядом Тебо, он не даст в обиду.

– Завтра праздник, – пояснил столпотворение помощник жреца, – и богиня милостиво позволяет удовлетворить жажду бесплатно. Правда, с ограничениями: однократно, в супружеской позе и в общем зале. За все остальные утехи нужно платить. Завтра девочки после торжественной службы снова усладят своим телом страждущих, а в полночь ворота храма закроются. После наступят два дня отдыха. Праздник Эрон чрезвычайно утомителен для наложниц, особенно час ее рождения, когда все ограничения снимаются. Прежде у дверей храма случались драки, теперь Альцеста ведет предварительную запись и не пускает тех, кто просто так пришел попытать счастья.

Как хорошо, что я этого не увижу! Пиршество узаконенного разврата!

Внутрь попали, как и прежде, через потайную дверь.

Куколка и Подарок спали, одна на спине, другая – подложив руку под голову. Мое возвращение прошло незамеченным. Девушки знали, я с Тебо, и не волновались. Чем именно мы занимались, не спрашивали. Наверное, решили, будто помощник жреца готовил меня для собственного гарема. В лунном свете, проникавшем в комнату через зарешеченное окошко, Подарок казалась обнаженной. Невесомая рубашка обмоталась вокруг тела, вылепив налитую грудь. Задравшийся подол, словно торговец, выставил в лучшем свете крутой изгиб бедра, упругие ягодицы и низ живота. Не мужчина, тем не менее я залюбовалась. Подарок была прекрасна, понимаю, почему сборщица наградила ее таким именем. Не сомневаюсь, шатенка подарит женщине в алом долгожданную новую жизнь, выкупит из порочного мира. Подарка сложно представить на ложе торговца, она предназначена для самого императора, в крайнем случае принца. И пусть на родине девушка считалась перестарком, тут ее цена поднимется до небес.

Куколка тоже хороша, но ее очарование в необычной внешности. Почти прозрачная рубашка тоже беспристрастно обрисовала тело рыженькой, но не столь откровенно, как у Подарка, будто ткань подстраивалась под характер владелицы. Шатенка более смелая, сама раздвинула ноги в беседке, когда Тебо проводил первый урок. Да что там, мне показалось, она даже удовольствие от его действий получила, часто-часто дышала. Сдается, Подарок не так уж невинна в подобных вопросах. Куколка не такая. Она прикрывалась, как могла, краснела, бледнела. И тело у нее девичье, когда как у Подарка – женское. Нет, не плоское, не угловатое, толком не объяснишь, видеть нужно. Надеюсь, и Куколке достанется хороший хозяин.

Тебо не обманул: вскоре дверь осторожно приоткрылась, и в комнату скользнула тень. Она молча положила передо мной шкатулку, туфли и отрез алой ткани и торопливо удалилась. Вот и сбылась моя мечта, на пару часов стану сборщицей. Наводить красоту устроилась в дальнем конце комнаты. Начала с того, что скинула рубашку и замоталась в алый шифон. С ним мучилась долго, никак не получалось сделать красиво, да еще надежно закрепить. Затем пришло время косметики. Прежде я почти ей не пользовалась, многие вещи оказались незнакомыми, но надеялась, вышло сносно. В любом случае огрехи скроют предрассветные сумерки. Только закончила, как дверь снова отъехала, и в комнату заглянул Тебо. Поняла все без лишних слов и с туфлями в одной руке и шкатулкой в другой поспешила к нему. Помощник жреца кивком поблагодарил за сообразительность и взглядом велел передать ненужные вещи наложнице, маячившей за спиной господина. Странно, непривычно: Тебо юн, а уже господин. Ну да лучше выбросить из головы, равно как не вслушиваться в звуки оргии внизу. Впереди меня ждут корабль и новая жизнь.

Глава 8

Маскарад увенчался успехом. Я благополучно поднялась на палубу «Пантеры», надежно спрятав письмо Тебо на груди. Алая ткань сборщицы вернулась вместе с помощником жреца в храм. Предусмотрительный юноша прихватил «приданное» для девушек на продажу, и я переоделась в каюте капитана. Раньше не могла: у сопровождавших нас солдат возникли бы вопросы. А так ничего странного, сборщица провожает товар на рынок. На корабле все равно своя охрана, для них я буду товаром. Присутствие помощника жреца тоже никого не удивило: сборщица никогда не отвозила девушек на корабль одна. Словом, Тебо все хорошо продумал, даже монетку за молчание капитану сунул, велев особо тщательно присматривать за ценным товаром. Вот и растворилась сборщица, на земле была, а тут и не появлялась.

Не стану лукавить, возникала мысль сбежать по дороге, воспользоваться алыми одеждами. Только вот местности я не знаю, а храм рядом. Если поймают, сделают младшей наложницей. Вряд ли жрец простит сразу три тяжких преступления: побег, подлог и кражу. Что не сама вещи взяла, никто слушать не станет. Решение ступить на сходни приняла с трудом, с тоской проводила взглядом белые домики. Сбегу, обязательно сбегу, но позже.

Если прежде за девушек отвечала сборщица, теперь ее место занял торговец. Он принимал живой товар, заносил кличку и особые приметы в карточку и выдавал номер на кожаном шнурке. Его можно было носить и как кулон, и как браслет, кому где удобнее. Все это напоминало таблички, которые некогда нацепила на нас сборщица, но делалось с иной, практической целью. Через руки торговца проходили сотни девушек, запоминать клички всех никакой памяти не хватит. Да и проверять, не пропал ли кто, удобнее, достаточно выстроить живой товар по порядку. Я оказалась тридцать восьмой и получила номерок в каюте капитана, в порядке исключения. Торговец, энергичный плешивый мужчина с короткими усиками, конечно, удивился метаморфозе женщины в алом, оказавшейся вдруг рабыней, но воспринял ее молча. Выходит, тоже в доле.

Если дальше так пойдет, я скоро привыкну стоять голой перед незнакомыми людьми. Вот и сейчас уже не так старательно сжимала бедра и прятала грудь, когда торговец заносил мои приметы в карточку. Мне удалось одним глазком заглянуть в нее. На листе красовалось схематичное изображение женской фигуры спереди и сзади. Мужчина делал пометки против соответствующих частей тела, а наверху карточки проставлял рост, возраст, кличку и порядковый номер. Все очень быстро, сноровисто. Я для него товар, а не предмет вожделения, может, поэтому и не так стыдно.

Письмо Тебо во время осмотра спокойно лежало под грудой одежды. Раздевалась я за ширмой – в каюте капитана же, – там же одевалась, проблем не возникло. Убедившись, что конверт цел, повязала шнурок с номером на запястье, влезла в плотную рубаху и накинула сверху красный жилет на завязках. Вот, собственно, и все, не считая сандалий на плоской подошве. Помимо них в состав приданного входила кружка, кусок мыла и мочалка.

Нас держали не в трюме, а в особой пристройке на корме корабля. По сравнению с прежней теснотой нынешние условия казались сказочными. Во-первых, всего тридцать восемь девушек. Во-вторых, гамаки шире и не такие жесткие. В-третьих, отхожее место не отравляло воздух.

Плыть предстояло четыре дня. Лишь бы шторм не случился, а то захочется обратно в трюм.

Искоса рассматривала соседок, а они меня. Все, как на подбор, одна краше другой. Но ведь и я не хуже. Девушки в основном блондинки: ценили фрегийцы фарфоровую кожу. Но и я не единственная шатенка. Уселась на единственно свободную койку и задумалась. О чем? Одновременно обо всем и ни о чем: об оставшихся в храме подругах, доме, невольничьем рынке. Никто не мешал. Девушки предпочитали молчать, а не разговаривать. Я не возражала. Обсуждать нечего, не по десятому же разу жаловаться на горемычную судьбу. Все мы ждали, когда корабль причалит к берегу, полные страхов и потаенных надежд.

Рынок наслаждения – таково его официальное название – находился не в столице, даже не в крупном городе, как можно предположить, а в небольшой бухте, со всех сторон защищенной скалами. Из разговоров команды поняла, выбраться из нее можно то ли по специальной дороге, то ли и вовсе горному туннелю, который бдительно охраняли. Все продуманно: и рабыня не сбежит, и товар без оплаты не увезешь. С воды рынок напоминал восточный дворец – каменная стена, а над ней крыши разнообразных построек. Торговец обмолвился, что поведет нас в Павильон кувшинок:

– Товар качественный, нахваливать не нужно, сам себя продаст.

Тридцать восемь девушек связали одной веревкой и вывели на пристань. Торговец с важным видом вышагивал впереди, мы семеним за ним, стараясь не спотыкаться. Позади капитан и четыре головореза. Благодаря особенностям расположения Рынка наслаждения больше охраны не требовалось. Сбежать тут некуда, все равно поймают.

С точно таких же, как «Пантера», кораблей сгружали других девушек. Некоторых привезли в клетках, словно диких зверей. Они отличались особо смуглой, едва ли не черной кожей, и удивительной стройностью стана. Вокруг стоял невообразимый шум и гам. Торговцы перекрикивались, девушки плакали. Другие, не мы. Храм наслаждений забрал слезы, а тех несчастных привезли из родных домов сразу на продажу.

– Вы на них даже не смотрите, – по-своему ободрил нас торговец. – Они вам в подметки не годятся, девочки для борделя, а не гарема. Это я вам, Ага Сомбе, говорю. Тех в саду продадут, какой им павильон!

Слабое утешение – ощущать себя дорогой вещью.

После дороги даже самая распрекрасная девица теряла свою прелесть, поэтому нас отвели в рыночный гарем – так назывался дворец внутри дворца, с отдельными комнатами для отдыха, садиком, фонтаном и даже бассейном. Отделанный изразцами, он напоминал шкатулку с драгоценностями. Охраняли его столь же тщательно, как фамильные бриллианты. Девушек принимали строго по списку, всех стразу. Выпускать могли по отдельности, но только в сопровождении торговца. В остальном нам предоставлялась свобода действий. Правда, я понимала, что это только иллюзия. Во всех помещениях имелись потайные окошечки, позволявшие наблюдать за обитательницами гарема. Я обнаружила их совершенно случайно, когда разглядывала изразцы. Только вот предназначались они не только для стражи, но и для потенциальных покупателей. Не раз и не два, видела, как шторка отодвигалась. Разденется девушка, окунется в бассейн, а ее во всех подробностях изучают. Ляжет на массажный стол после парилки, и тут она вся на виду. Меня тоже оценивали, будто щупали. Там, на столе, и догадалась, для какой цели сделаны окошечки, вовсе не для слежки и пресечения побегов.

– Расслабься! – Сильная, мужеподобная массажистка уложила меня обратно на стол, когда я попыталась встать, прикрыться полотенцем. – Пусть мечтают о тебе, изнывают от желания, на торгах больше заплатят.

Она словно специально поворачивала меня к наблюдателям то одним, то другим местом и не жалела масла. В конце и вовсе принялась ласкать.

– Ну давай, давай, милая! А то решит, будто ты холодная ледышка. Не стесняйся, на моем столе все кончают.

Палец массажистки, как некогда Тебо, терзал нежный бугорок, временами спускался ниже, слегка погружаясь в лоно. Массажистка не зацикливалась на одном типе движений, пробовала то одно, то другое и, наверное, добилась своего – я не совсем понимала, каков конечный результат. К низу живота прилила кровь. Я дернулась, ощутив странное неудобство. Точно не могла описать, в чем оно заключалось. Смутно хочется чего-то и нельзя. Довольная массажистка капнула еще масла на руки и, широко раздвинув мои бедра, принялась за дело с удвоенной силой. Бугорок пульсировал от каждого ее прикосновения. Меня бросало то в жар, то в холод. По животу разбегались сладостные судороги. Все мои мысли, все ощущения сосредоточились под пальцами массажистки – сейчас она не ограничивалась одним. Еще, еще и еще. Так нестерпимо, что я, изогнувшись, вцепилась в лежанку. Горячее лоно готово было взорваться. Меня накрыло удушливой волной. Тяжело дыша, приподнялась на локтях и в изнеможении рухнула обратно на стол.

– Для первого раза неплохо, – скептически оценила фейерверк моих чувств массажистка.

Она отошла вымыть руки в тазу с розовой водой и, не оборачиваясь, прикрикнула:

– Ну, что разлеглась? Бери полотенце и уступи место другим. Все хотят понравиться будущему хозяину, а у меня руки не железные, чтобы сотни тереть. Чей торговец заплатил, тот товар и показываю. Тебя вот трое посмотрели.

Целых трое! А была убеждена, что один.

Пунцовая от стыда, завернулась в полотенце и посеменила к двери в бассейн – смывать позор и успокаивать нервы. Я впервые испытала запретное чувство, которое переживала с Тебо Подарок. Но как, почему? Я не хотела, это все та жуткая женщина! В воду залезла прямо в полотенце. Сидела в бассейне долго-долго, пока не замерзла. Зато жар между бедер унялся. Смирившись с возможными наблюдателями, вылезла и оделась. В который раз проверила, на месте ли письмо Тебо. Я опасалась оставлять его в спальне, носила с собой. Послание предназначалось некому Афрону, такому же торговцу, как Ага. Это немного облегчало задачу, но я по-прежнему смутно представляла, как передать письмо. В итоге решила подкараулить торговца у входа в рыночный гарем. Афрон обязательно появится, приведет или заберет девушек. Увы, мои предположения не сбылись, торговец в гарем не наведался. Я начинала паниковать. Завтра нас выставят на продажу, а письмо все еще у меня. Можно, конечно, его выбросить, но Тебо намекал, будто узнает, передала ли я его адресату, лучше не рисковать.

Ужин подали в спальню. Ее обстановка напоминала нашу комнату в храме – те же подушки, диван, только к ним прибавились матрасы на полу. Они лежали чуть ли не впритык друг к другу, разделенные лишь низкими переносными столиками для принятия пищи. Расположить иначе десятки девушек, товар разных торговцев, невозможно, приходилось жертвовать комфортом. Всего в рыночном гареме насчитывалось девять спален по сто человек каждая. Якобы имелись и отдельные комнаты, но их предоставляли за особую плату.

Опустив голову на матрас, долго не могла сомкнуть глаз. Неясная тревога, стыд и страх попеременно сменяли друг друга. Многие девушки тоже не спали, ворочались, хотя масляные светильники давно погасили. У двери каменными истуканами застыли стражники. Предусмотрительно, вдруг какая-то будущая рабыня решит попытать счастья? Решеток на окнах нет, они выходят на сад с фонтаном, выбраться легко. Дальше стена, но вдруг пленница с малолетства лазала по деревьям? За женщин стража нас не считала. Одна девчонка пробовала соблазнить, прошлась перед ними голая – ничего.

Заснуть удалось только под утро. Странно, спозаранку меня никто не разбудил, просто оставили завтрак у изголовья. Оказалось, торги Аги назначены на полдень. Едва я успела запихнуть в себя горстку орехов, запив их сквашенным молоком, как объявился торговец и развел кипучую деятельность.

– Быстрей, быстрей! – хлопал он в ладоши, пока мы в спешке собирали приданое и натягивали принесенные им белоснежные рубашки до пола с завязками на груди. – Опоздаем, сами локти кусать станете. Такие покупатели уедут, такой шанс! Вся элита пожаловала. Говорят, даже император тайно смотрит, выбирает.