Текст книги "Шелковая лента"

Глава 7

Стефания сидела на постели, прижимая платок к губам. Злобные собаки мужа с рвались в комнату, заставляя сердце сжиматься от страха. Но они сюда не ворвутся – дверь заперта на ключ.

И все из-за письма, которое виконтесса попыталась послать в обход мужа. Ей удалось пробраться в деревню и тайком всучить его проезжему торговцу. Не бесплатно, разумеется, вместе с парой монет, выданных на бисер.

В итоге обозленный виконт метал гром и молнии. Он позвал жену, швырнул на стол смятое письмо и ледяным тоном поинтересовался, кто дозволил ей писать подобную гадость. Стефания заверила, она ничего такого не делала, всего лишь спрашивала совета у более опытной сестры. Ноэль обозвал Хлою шлюхой, и супруга не сдержалась, влепила ему пощечину. Его оказалась весомее.

Письмо полетело в камин.

– Скажу священнику, чтобы он занялся усмирением твоего дурного нрава, – пригрозил виконт. – Станешь шелковой!

Утирая кровь из разбитой губы, Стефания возразила:

– Это вам надлежит побеседовать со святым отцом. Уподобиться зверю из-за невинного письма! Заметьте, я не упоминала о двух мужьях, всего лишь хотела узнать больше о незнакомых вещах, раз они вам нравятся. Чем я заслужила подобное обращение? Тем, что не заперлась в келье, как монахиня? Бог видит все, милорд, он зачтет всем по делам их! – расправив плечи, пригрозила молодая женщина и подняла палец, призывая в свидетели небеса.

Виконт процедил:

– Лучше молчи, раз все равно думать не умеешь! Вам дали много воли, миледи, привив слишком мало добродетели.

И вот она сидела у себя, глотая слезы. Пока бежала сюда, униженная, раздавленная, наткнулась на собак. То ли муж их науськал, то ли они привыкли травить все, что движется, но Стефания едва успела укрыться за дверью, пожертвовав частью платья.

Близилось время ужина, но при одной мысли о еде тошнило.

Может, Стефания сама виновата? Она подняла руку на супруга, а Хлоя действительно не отличалась добродетелью. Виконтесса не раз осуждала ее, боялась, что сестра погубила душу.

Не стоило спрашивать в письме, муж прав насчет мозгов. Послание наверняка попадет в руки родителей. Да и кто поручится, что торговец не вскроет письмо, не поинтересуется содержанием? Тогда скандала не избежать, и повредит он не только Ноэлю. У них общая фамилия, Стефания отныне при муже, часть его.

Однако пощечина до сих пор жгла кожу, вызывая желание если не устыдить, то насолить супругу. Он мог обойтись словами, процитировать Священное Писание, а не бить. Слабая женщина против сильного мужчины.

В дверь постучали, однако виконтесса не спешила открывать. Она застыла, напряглась, как дикий зверь, напряженно прислушиваясь.

Лай смолк. То ли псам наскучило пугать жертву, то ли явился их хозяин.

Стук повторился.

Стефания неохотно встала, поплелась открывать – упорствуя, она делает только хуже.

В комнату вбежал Бонго и развалился на шкуре у камина. Вслед за ним, вопреки ожиданиям, вошел не виконт, а Сигмурт. Глянув на растрепанную невестку, он ворчливо укорил:

– Придумали, право, лезть ему под руку после проигранной тяжбы! Дело пустяковое, никакого урона, но испортило Ноэлю настроение. Что, ударил? Слышал, вы письмецо написали… За это?

– Какая вам разница? – окрысилась Стефания. Пусть не изображает фальшивой заботы! – Да, я негодная жена, да, Ноэль в своем праве. Вы-то зачем пришли?

– Затем, что вы себя голодом морите.

– Быстрее умру, быстрее отмучаюсь!

Ей вдруг действительно захотелось умереть, как тогда, в первое утро супружеской жизни, разом покончить с многодневным кошмаром, в который превратилась ее жизнь. Редкие глотки свежего воздуха – отлучки виконта и хлопоты по хозяйству, потом только молчать и терпеть, будь то чтение морали или супружеский долг.

Сигмурт осуждающе глянул на невестку и аккуратно потрогал ее распухшую губу. Стефания поморщилась и шумно втянула воздух сквозь зубы.

– Что, больно? Бывает и больнее.

– Знаю, – прошептала виконтесса.

Сигмурт задумчиво провел рукой по ее волосам.

– Пожалеть тебя, что ли? А то вечно глаза на мокром месте, всю неделю ревешь в три ручья. Смотри: не возьмет брат на свадьбу, если станешь с постным лицом встречать.

– Видеть его не могу: тошнит! – забывшись, проговорилась Стефания и зажала рот рукой.

Что она делает, о чем думает? Теперь виконт точно оставит ее в Овмене.

– Тошнит? – ухватился за последнее слово деверь и заглянул в глаза. – В прямом или переносном смысле?

Виконтесса промолчала. Она понимала, на что он намекал, но не могла сказать ничего определенного. Вроде, да, а, вроде, и нет. Рано судить, надо подождать.

– Ну, как? – не отставал Сигмурт.

Глаза его загорелись, рука легла на живот.

– Может быть, – смущенно пробормотала Стефания, обескураженная его вниманием.

Деверь взял ее на руки, усадили на постель и протянули чистый носовой платок. Определенно, условно беременная невестка нравилась ему больше обычной. Сигмурт казался заботливым мужем, таким, каким виконтесса представляла себе Ноэля.

– Задержка? Насколько? – нетерпеливо спросил он.

– Почти три недели, – чуть слышно пробормотала молодая женщина. – Только еще рано говорить, милорд…

Она умолчала о том, что ребенок может оказаться от мужа.

– Теперь понятно, отчего дуришь, – расплылся в улыбке Сигмурт. – По срокам, – он начал подсчитывать, – может статься, от меня. Ты сделала то, что я велел?

Он пристально глянул на нее и забрал платок из дрогнувших рук.

– Ну, я… – Стефания в отчаянье кусала губы. Как он себе это представляет? Она не Хлоя, не умеет дурить мужчин. – Я говорила, что у меня женские дни и голова болит, священник запретил до праздника. Только, – тяжкий вздох, – Ноэль не желает слушать.

Деверь расхохотался, привлек к себе, устроив ее голову на плече.

– Конечно! Ты говорила полную чушь! Ладно, – голос стал серьезнее, – спрошу потом, когда ты зачала. Но два к одному, ребенок мой.

– Я прелюбодейка!

Стефания отстранилась и закрыла лицо руками.

– Перестань! – Сигмурт обнял виконтессу, ласково погладил по спине. – Разве муж не поделил тебя со мной? Разве мы не вместе тобой обладали? Ну да, я старался иногда тайком от Ноэля – так ему бы поблагодарить за лечение твоих страхов. Скажи ведь, – он тронул невестку за кончик носа, – лучше стало? Или не нравилось? Ну, Стефания, кого из нас ты бы предпочла?

Виконтесса невольно улыбнулась. Соперничество, извечное мужское соперничество! Не в силах стать первенцем, Сигмурт хотел превзойти брата во всем другом, увести жену, сделать наследником своего сына. Стефания для него лишь средство, но деверь тысячу раз прав, за защитой она прибежит к нему. Больше не к кому. Только встанет ли он на ее сторону? Вряд ли. Сибелги не отпускают добычу и не ведают жалости. Стефания убедилась, под вкрадчивостью Сигмурта скрывается тот же северный характер.

У одного брата поводок короче, у другого – длиннее.

Сигмурт требовал ответа, и Стефания сказала то, что он ожидал услышать:

– Вас.

Торжествующая улыбка тронула губы младшего Сибелга. Он погладил невестку по волосам и поцеловал, осторожно коснувшись разбитой губы. Стефания не оттолкнула его. Она заслужила немного ласки, пусть не от мужа, пусть корыстной, но ведь Ноэль не способен даже на такую. А когда он все же проявляет к жене интерес, его прикосновения не отзываются ничем, кроме омерзения. Возможно, поэтому Стефания прикрыла глаза и робко ответила на один из поцелуев деверя. Мужу всегда доставались плотно сомкнутые губы.

– Боишься целоваться? Неужели веришь, что так продашь душу дьяволу? – насмешливо поинтересовался Сигмурт и снова приник к губам невестки. – Ладно, будет с тебя, пташка, – он отстранился. – Надеюсь, первую часть долга ты отдала. Хотя, кто знает, может, в твоем чреве девчонка. Брату скажешь через неделю – как раз уверишься, что не водянка. Иногда такое случается, да и не тошнит тебя. Хотя, говоришь, женских нет… – задумался деверь. – Словом, обождем.

Еще раз погладив невестку по животу, Сигмурт встал и направился к двери, свистом подозвав задремавшего Бонго.

– Если станет холодно, могу погреть постель. Хотя, сдается, братец тебя сегодня приберет, – усмехнулся младший Сибелг. – Может, и меня позовет развлечься.

– А разве?… Словом, когда ждешь ребенка, разве муж не перестает ходить к жене, – комкая юбки, осведомилась Стефания.

При мысли о новой двойной близости засосало под ложечкой.

Лишь бы беременна! Тогда Ноэль не посмеет.

– Ребенок – пока лишь предположение, но даже если да, с мужчиной можно. Вот когда живот станет необъятным, придется только язычком работать.

– Ваше поведение оставляет желать лучшего, – скривилась Стефания. – У вас манеры простолюдина.

– Да-а-а? – мурлыкнул Сигмурт и за пару шагов преодолел разделявшее их расстояние. – Ты сравнивала?

– Ваши пошлые шутки не уместны! – вспыхнула молодая женщина. – Ни вы, ни Ноэль не король, а я не фаворитка, чтобы собачонкой прыгать перед вами. Любовница знает, ради чего старается, а меня, супругу, унижают и ничего не дают взамен.

Деверь ответил на ее пылкую речь скупыми аплодисментами.

– Девочка, чтобы получить, надо уметь просить, а то всю жизнь будешь ползать, даже ребенок не поможет. Любовницами становятся умные девочки. Ладно, – смягчился Сигмурт, – родишь сына, подарю что-нибудь.

Он ушел, а Стефания в задумчивости подошла к окну, уставилась на кружащийся снег. Наверное, к утру все занесет. Дурно! Если по дорогам не проехать, не видать ей Грасса! Виконт ухватится за любой предлог, лишь бы не брать жену с собой.

Сигмурт ошибся: Ноэль не пожелал видеть в ту ночь супругу. Они встретились только за завтраком. Муж не удостоил Стефанию взглядом, лишь пробормотав, что «эта клуша опять опаздывает». Она промолчала, впрочем, как обычно.

Встав из-за стола, Ноэль обрадовал домочадцев новостью: к ним приезжает племянник, в замке все должно блестеть. Стефания не расстроилась. Все равно за окном метет, гулять в такую погоду невозможно, разве в церковь на воскресную службу съездить. От нее этого теперь никто не требовал, но привычка осталась.

* * *

Племянник Сибелгов, долговязый подросток, на вид чуть младше Хлои, возник в холле Овмена, словно привидение. Виной всему снег, облепивший путника. По традиции, мужчины путешествовали верхом, погода не оставила юному сэру Вестару Ойгмару ни единого шанса остаться сухим.

Завывая, словно разбойник, ветер хлопал входной дверью, занося с собой стужу и грозя потушить свечи. Ныряя в белую пургу, слуги носили вещи Вестара.

Стефания с супругом встречала юношу у лестницы. Кутаясь в шаль, молодая женщина мечтала оказаться у камина. Когда, наконец, прекратится вереница тюков? Можно подумать, Вестар собрался обосноваться в Овмене!

На губах – приветливая улыбка, мысли – далеко отсюда, на грядущей свадьбе сестры.

Стефания опасалась, что племянника выписали, чтобы приглядывать за ней. Мальчишка – но ведь мужчина. Она не раз заводила разговоры о предстоящей поездке, но виконт неизменно отмалчивался. Если узнает о беременности, и вовсе запрет. Стефания пока о ней молчала, но, похоже, горничная догадывалась. Немудрено, она меняла ей простыни и не находила ежемесячных следов. Лишь бы мужу не доложили раньше времени! Когда они пересекут границы Атвера, тогда можно, Ноэль обратно не отошлет.

Сигмурт пока хранил молчание, лишь временами вопросительно посматривая на невестку. А она и не подтверждала, и не опровергала, старательно обходила пикантный вопрос молчанием.

Овмен казался неподходящим местом для ребенка: слишком холодно и мрачно, но придется подыскать комнату для детской. Стефания уже придумала, чем велит обить ее, какой ковер постелет, каким пологом накроет колыбельку. Она выбрала нейтральный цвет, чтобы не пришлось менять после рождения младенца, хотя, разумеется, на радость мужчинам, хотела мальчика, наследника. Стефания выполнит свой долг, у мужа не останется поводов для упреков, заодно вырастет защитник, мамина опора. Наверное, тоже синеглазый, как Сибелги. Только вот кто его отец? Виконтесса пыталась подсчитать, но два месяца назад она была близка с обоими братьями. Удобнее считать, что ребенок от мужа, на том и порешила, успокоив совесть. Сердце предательски молчало, опровергая постулат о том, что женщина всегда знает, от кого зачато дитя. Одно Стефания знала точно: родится мальчик, соврет Сигмурту, будто он от него, иначе от долга не освободиться. Иногда виконтесса гадала, каким бы мужем и отцом оказался бы младший из братьев. Наверняка лучшим, чем Ноэль. При всей его грубости Стефания чувствовала скупую заботу. Та же постель, наверное, со временем бы у нее вышло. Остальное… У мужчин свои причуды, потерпела бы.

Наконец входная дверь закрылась, и Стефания вздохнула с облегчением.

– Добро пожаловать! – виконт смотрел на племянника свысока. – Надеюсь, сестра в полном здравии?

– Благодарение богу! Долгих вам лет жизни, дядя. И вам, дядя Сигмурт.

Вестар по очереди отвесил неглубокий поклон обоим. Потом пришел черед Стефании.

– Полагаю, вы леди Стефания?

Пытливые глаза пробежались по фигуре виконтессе и остановились на лице.

– Приехал бы на свадьбу, знал, – буркнул Ноэль. – Да, это твоя тетка. Не стой столбом, докажи, что родители не зря потратили деньги на гувернеров.

Смутившийся юноша подошел к Стефании и склонился над рукой, пробормотав, как рад с ней познакомится. Виконтесса ответила коротким: «Взаимно, сэр Ойгмар» и велела слуге забрать верхнюю одежду племянника.

От двери до ног Вестара тянулся мокрый след, у лестницы и вовсе образовалась лужица. Ничего, пока они обедают, прислуга уберет. До чего же пакостная погода! Ни проблеска голубого неба, ни лучика солнца – один ветер и снег. И так промозгло, что в муфте руки мерзнут. А ведь уже первая неделя марта, пора бы зиме отступить. Но здесь, в земле Атвер, она зубами держится за свои позиции, не желая отдавать ни дюйма.

И птиц не видно. В Грассе в марте уже появлялись певуньи, которые вместе с горожанами радовались солнышку, понемногу растапливавшему снег. Тут одни неприкаянные души подвывают на кладбищах на ветру, рвутся вместе с ним в комнаты. Грелка не помогает, нужно хотя бы три, чтобы не стучать зубами. Помнится, как-то Стефания спала и вовсе, завернувшись в полушубок.

Сквозняки тоже безбожные, свечи задувает.

Только собакам виконта хорошо, все нипочем.

Нет, определенно, ребенку в замке не место.

Без меховой куртки и шапки Вестар оказался еще тоньше, словно девушка. Глаза не сибелговские, карие, а в остальном похож. На лице только-только появился пушок, такой и брить не нужно. Дяди шутили, называли Вестара молокососом, юноша с жаром возражал, что он мужчина.

– Ой ли? – рассмеялся Ноэль. – А если проверю?

– Как? – недоуменно глянул на него племянник.

– Зверя хоть одного завалил? Крови не боишься? – продолжал потешаться виконт, перемигиваясь с братом.

– Не боюсь! Я зайцев травлю, – закипал Вестар.

Он едва сдерживался, чуть ли не сжимал кулаки.

– А с женщинами как? Или ангелок пока? Ты, – виконт обернулся к Стефании, – заткни уши, если скабрезности не по душе. Вестар не девчонка, чтобы слова подбирать.

– Да вы и с женщинами не подбираете, милорд, – улыбнулась супруга. – И ваши речи больше смущают юношу, нежели меня.

– Хорошо, беседуйте с ним сами. Надеюсь, Вестар произведет на вас благоприятное впечатление.

Пока Стефания пыталась ближе узнать племянника, выясняя, кто его родители, откуда он родом, часто ли бывает в Овмене, супруг и деверь обсуждали виды на урожай, доходы за прошедший год, налоги, как уплаченные, так и полученные.

Объехавший баронство Сигмурт заверил, что нашел только мелкие нарушения и поймал в лесу пару браконьеров. Он занимался текущими хозяйственными делами и контролировал управляющего. Дважды в год оба держали ответ перед Ноэлем. Сам виконт вел имущественные дела за пределами Атвера, участвовал в местных процессах в качестве судьи, распределял статьи расходов, по мере необходимости выполнял королевские поручения.

Лето Ноэль неизменно проводил при дворе, покидая Овмен с цветением яблонь, и возвращался к осеннему сезону охоты. Сигмурт то оставался в замке, замещая брата, то уезжал вместе с ним, но по своим заботам. Ни должности, ни влияния при дворе, в отличие от брата, он не имел, поэтому больше, нежели Ноэль, походил на традиционного крупного землевладельца. Виконт же заседал в Совете благородных – совещательном органе при короле, пару раз ездил посланником в соседние страны и заслужил высочайшее доверие фактически став хозяином всех Атверских земель. Только вот настоящим владетелем Овмена был Сигмурт, обеспечивавший брату крепкий надежный тыл из решенных вовремя хозяйственных дел. Ноэль не любил в них вникать, предпочитая своды законов и общественную жизнь.

Этим летом виконт собирался представить молодую супругу ко двору и, если ничего не помешает, сделать придворной дамой Ее величества. Стефания хорошенькая, а с красоты всегда можно собрать дивиденды, хотя бы снова отправиться куда-нибудь посланником. Подкладывать супругу под кого-то Ноэль не собирался, а вот пофлиртовать с королем она бы могла. На худой конец – с его секретарем, канцлером или казначеем.

Будущая облагодетельствованная супруга о планах мужа пока не знала. Она полагала, ее навечно запрут в мрачном холодном замке на краю земли. Мелкими глотками отпивая из кубка, Стефания думала о ребенке и, сдерживая улыбку, боролась с желанием сообщить о радостном известии здесь и сейчас. Почему-то в этот вьюжный вечер, когда злой ветер завывал в дымоходах, она окончательно уверилась в грядущем материнстве. Что-то внутри изменилось, появилось некое тепло, умиротворение, которого виконтесса не испытывала прежде.

После ужина играли в карты. Стефании разрешили присоединиться, только она раз за разом проигрывала, в итоге предпочла просто смотреть.

– Что-то ты бледная. И то ешь, то куска не запихнешь, – выигравший последнюю партию Ноэль велел супруге распорядиться насчет выпивки. – Тебе нездоровится?

– Вам показалось, милорд, – покачала головой Стефания и вышла.

Сигмурт проводил ее пристальным, недоверчивым взглядом, и тоже встал.

– Пойду, отолью. Не скучайте!

Он догнал невестку в темноте коридора, развернул за плечи и напрямую задал волновавший его вопрос.

– Все в руках божьих, – уклончиво ответила Стефания. – Когда придет срок, муж узнает первым.

Странное дело, она совсем не боялась, хотя прежде бы вздрогнула. Внутри крепла уверенность, что отныне в ее жизни начнется светлая полоса.

– Послушай меня, – деверь взял ее за подбородок и потеснил к стене, – не юли! Либо да, либо нет.

Прижатая к пыльной шпалере, виконтесса тянула время, не желая рушить собственные планы. Ее спасло появление служанки. Сигмурт тут же отступил, отстраненно осведомился, готова ли комната для племянника. Виконтесса ответила, поддержав игру. Со стороны казалось, будто они только что встретились.

Служанка прошла мимо, и Стефания, извинившись, скользнула на кухню. Взгляд деверя буравил спину. Благодарение богу, он не окликнул.

На следующий вечер виконт изъявил желание видеть супругу в постели. Стефания догадывалась, если звал к себе, значит, опять придется развлекать Сигмурта, но увиденное превзошло все ожидания. В спальне Ноэля Сибелга собралось трое. Братья сидели перед камином, а племянник мялся неподалеку. Завидев Стефанию, он нарочито развязно произнес:

– Она красивая.

Не ожидавшая подобных слов от казавшегося прежде вежливым и воспитанным племянника виконтесса опешила, а потом гневно взглянула на мужа. Почему он не поставит юнца на место? Но тот словно не замечал, подначивал:

– Судя по всему, женщины у тебя никогда не было.

– Была, – с жаром возразил племянник. – Горничная.

– И как?

Вестар промолчал, чем, по мнению дяди, расписался во лжи. Он и впрямь выглядел слишком смущенным.

– Хочешь познакомиться с настоящей женщиной? – взгляд Ноэля переместился на Стефанию. – Уверен, даже грудь правильно держать не умеешь. Ничего, научу, заодно покажу, что отличает мужчину от прыщавого юнца, не опозоришься, любитель вымышленных горничных.

Сообразив, на что намекает супруг, виконтесса вспыхнула и, сделав реверанс, холодно попрощалась:

– Спокойной ночи, милорд. В замке полно служанок, наверняка среди них найдется подходящая для сэра Вестара.

Гневный окрик мужа застал ее в коридоре, но Стефания и не подумала обернуться. Видит бог, она не собиралась слушать скабрезности и участвовать в мерзких развлечениях Ноэля. Удумал то же – сделать из нее учебник для племянника!

– Вы не расслышали, миледи?

Виконт нагнал жену и ухватил за руку, сжал до боли.

– Вы останетесь и сделаете все, что велю, – процедил он, сгреб в охапку и, не обращая внимания на протесты, затащил в спальню.

Стефания смутно догадывалась, ничего хорошего ее не ждет. Муж разозлился и непременно накажет. Когда Ноэль запер дверь на ключ и велел брату достать сундучок из-за ширмы, подозрения переросли в уверенность.

Язык присох к небу от мысли о грядущей боли и позоре. Лучше бы опять разделил ее с братом, чем унизил при Вестаре! Содержимое сундучка и вовсе сплошь пыточные орудия. Зачем мужчине какие-то приспособления, если самое главное дано ему от рождения? Выходит, любой рукотворный предмет создан для боли, наказания строптивых женщин.

– Тебе надо, ты и доставай, – хмурый Сигмурт не сдвинулся с места. – А лучше убери подальше и попроси у супруги прощения.

– Защищаешь ее? – Ноэль порывисто развернулся и вплотную подошел к брату. Притихший Вестар забился в угол, подальше от места будущей схватки. – Нравится чужая жена?

Стефания испуганно замерла. Безусловно, сундучок только повод, муж ревновал или что-то подозревал. А поначалу твердил: «Все общее». Она, как и племянник, ощущала витавшее в воздухе напряжение. Крохотная искра, и браться сцепятся. У обоих потемнели глаза, пальцы сжались в кулаки.

– Мне нравится, когда женщина стонет от удовольствия, а не от боли. Угомонись и заведи детей.

Пожалуй, виконтесса поставила бы на Сигмурта: он крепче, шире в плечах. Она помнила, как деверь завалил волка с одного удара. Видимо, Ноэль тоже сознавал превосходство младшего брата, раз не спешил нападать. Он криво усмехнулся:

– Не терплю, когда мне перечат.

– Хотел ударить? – Сигмурт сделал шаг вперед, провоцируя. – Ну, попробуй. Только не взыщи, если тоже получишь по роже.

– Даже не собирался, – неожиданно пошел на попятную виконт.

Значит, брат действительно сильнее, Ноэль не хотел опозориться.

Сигмурт покосился на племянника и в полголоса процедил:

– Хочешь, чтобы сестра узнала, а с ней и весь двор? Выстави его! Смотри, дойдет до короля, разом всего лишишься!

Ноэль помрачнел лицом.

– Что, не додумался своими мозгами? – продолжал напирать младший Сибелг. – Не с крестьянками развлекаешься!

– Можно подумать тебе не нравится? – ринулся в бой виконт. – Лезешь на мою супругу, словно оголодавший кобель.

Сигмурт шумно втянул воздух и вплотную подошел к брату.

– Расквашу нос, – предупредил он. – И, если уж сравнил, я не желторотый мальчонка, не чужой человек, в оргиях не участвую. И жена твоя не против.

Стефания хотела возразить, но раздумала. В некоторых ситуациях лучше не вмешиваться.

Ноэль еще раз шумно засопел и сдался. Он налил супруге эля, попросил прощения и поцеловал руку.

– Драгоценная жена, – приторно-сладкий голос выдавал ложь, – я не хотел унижать вас, наоборот, я выбрал вас как образец добропорядочности, достойный очей чистого юноши. Или полагаете, его надлежало кинуть в юдоль порока?

– Милорд, я не стану, – твердо заявила Стефания и отставила кружку на каминную полку.

Она не продажная девка, чтобы ублажать гостей мужа. Сигмурт прав, Ноэль перешел границы, хотя, видит бог, им и втроем не следовало. Единение тел предполагает единение душ, каждой по одной.

– Стесняетесь? – уговаривал виконт. – Полно, у вас великолепное тело, юношей надлежит воспитывать на прекрасном.

Он потянулся к поясу домашнего платья и развязал его, глазами попросив Сигмурта помочь. Тот, скрестив руки не груди, не спешил присоединиться.

Стефания оттолкнула мужа.

– Прискорбно, что мой муж привык общаться со шлюхами, – сквозь зубы процедила она.

Реакция виконта оказалась предсказуемой. Он побагровел и сжал жену в железных объятиях. Она истошно завизжала: «Пустите!» и вцепилась в его ладони, царапаясь, словно кошка.

– Вы будете делать то, что я изволю. Вы моя жена! – рявкнул Ноэль и кинул супругу на постель.

На его щеке красовались две неглубоких царапины, наискось, словно крест.

– Вы собираетесь меня изнасиловать? – захлебываясь от возмущения и обиды бросила ему в лицо Стефания.

Она выпрямилась, потирая висок, и волком смотрела на мужа. Может, имя Эверинов продается, честь – никогда. Отец и брат отомстят, когда узнают, это не развлечение на троих, врач не посмеет молчать. А если вздумает, Стефания заставит говорить. Во имя Всевышнего, она не умрет в занесенном снегом замке!

Ноэль подошел вплотную, заставив брезгливо отодвинуться, и процедил, потирая щеку:

– Я требую исполнения супружеского долга, миледи. Советую успокоиться, иначе вашей истерикой займусь я.

– Супружеский долг, полагаю, вы разделите на двоих? – тяжело дыша, выплюнула ему в лицо виконтесса.

– На троих, – осклабился супруг. – Позволю мальчику немного развлечься.

– Вы животное!

Стефания охнула, получив увесистую пощечину. Резкая боль заставила замолчать. Молодая женщина чувствовала, как стремительно наливается синяк, опухает щека: Ноэль ударил чуть ли не со всей силы.

– Вот так-то лучше, – довольно кивнул виконт. – Поговорю с врачом, пусть пропишет успокоительное. Надеюсь, приступ прошел.

Муж присел рядом с притихшей Стефанией, потянулся к ее волосам. Она испуганно дернулась, но Ноэль все-таки дотянулся и погладил по голове.

– Ты и вправду меня тревожишь. В первую брачную ночь себя так не вела.

– Еще бы, ты же ей троих пообещал, – подал голос Сигмурт, молчаливо наблюдавший за заведомо проигрышной борьбой Стефании с супругом. – Леди права, ты редкостная дрянь, Ноэль.

– Хочешь за дверь? – живо обернулся к нему брат.

– Хочу дать по роже. Пошел вон! – рявкнул Сигмурт на Вестара.

Испуганный племянник пущенным из арбалета болтом вылетел из спальни.

– Ну да, переборщил, вспылил, – Ноэль поцеловал в припухшую щеку. – Но сама виновата, не царапалась, не визжала, нормально бы поговорили. Ничего такого я не предлагал, обычное дело при дворе. Вдруг бы с невинным мальчиком понравилось? Он совсем ничего не умеет, постарается угодить.

– Я не такая! – возмутилась Стефания и скинула руку мужа. – Супружеский долг – таинство, не терпящее помощников.

– Оставить вас одних? – усмехнулся Сигмурт. Он по-прежнему стоял у камина, скрестив руки на груди. – Я никоим образом не муж.

– Лучше проводите меня до спальни, милорд.

Воспользовавшись моментом, Стефания перекатилась через широкое ложе. Теперь их с мужем разделяла кровать.

– И не в том смысле, о котором вы подумали, – она оправила подол с достоинством королевы. – Я беременна и нуждаюсь в покое. Придется на время забыть о забавах.

Ноэль на мгновенье опешил, а Сигмурт, воспользовавшись тем, что не видит брат, тепло улыбнулся невестке. Он хотел бы коснуться ее живота, но пока не мог, потерпит до коридора.

«Хорошо бы мальчик!» – пронеслось в головах обоих.

– Это хорошо, – довольно кивнул виконт. – Можешь идти. Но чтобы мальчик!

– Я уверена, что это сын, милорд. Доброй ночи!

Стефания вновь присела в реверансе и направилась к двери.

Наутро виконтесса нервничала и быстро встала из-за стола, сославшись на хозяйственные дела. Весь день она старалась не попадаться на глаза домашним, мучимая мыслями о прошедшей ночи, но к ужину успокоилась, ела и пила, как обычно, хотя за обедом клевала, как птичка. А вот виконту еда не нравилась, он даже не доел любимое мясо. Отправил в рот кусок, чуть не поперхнулся и выплюнул, обильно запив вином.

Потянувшись за хлебом, Стефания, задев рукавом, опрокинула бокал на колени мужа. И так неудачно, что, скатившись на пол, он разбился, осыпав виконта осколками.

– До чего же ты неуклюжая! – разразился бранью Ноэль.

Он промокнул салфеткой штаны и досадливо скривился – на камзоле и белой накрахмаленной рубашке остались кроваво-красные пятна.

– Простите, я нечаянно, – оправдывалась супруга.

Чертыхаясь и на чем свет стоит честя вторую половину, виконт поднялся из-за стола, чтобы переодеться и вытащить вонзившиеся в кожу осколки.

Проводив брата взглядом, Сигмурт подошел к Стефании, деловито вытиравшей скатерть, и, наклонившись, прошептал:

– Сдается мне, перченый кусок тоже специально припасен для брата. Мстите?

Невестка удивленно подняла на него глаза и одарила заученной светской улыбкой.

– О чем вы? Просто кухарка не доглядела.

– А в постели брата поджидают угли вместо грелки? – хмыкнул Сигмурт.

– Только если сам виконт того пожелает. Странные мысли приходят вам сегодня в голову! – тихо рассмеялась молодая женщина.

Однако деверь видел бегающий взгляд и настороженно поинтересовался:

– Что припасено для меня? Уксус вместо вина? Скажите сразу, я не люблю подобных сюрпризов и не верю в случайности.

– Ничего, – Стефания отвернулась.

– Ну, брату вы кровь пустили, – ухмыльнулся Сигмурт и тайком, чтобы не видел племянник, болезненно сжал локоть невестки.

Стефания ойкнула. Улыбка сошла с лица.

– Царапины – так мало, верно? – продолжал шептать деверь. – Даже не на лице. А вам так хотелось бы кое-что ему отрезать. Жаль, во время ужина нельзя, верно, Стефания?

– Уберите руку, милорд, мне больно, – громко, чтобы слышал Вестар, потребовала молодая женщина. – И говорите громче, чтобы ваш племянник не подумал предосудительного.

– Разве я причиняю вам боль, миледи? – поднял брови Сигмурт и, ослабив хватку, погладил. – Только случайно. Однако, надеюсь, ваша неуклюжесть не распространится на меня. Как самочувствие? – он переменил тему. – Вам надлежит заботиться о себе.

– Благодарю, не жалуюсь. Хотите еще вина, милорд? – Стефания вновь изображала радушную хозяйку.

– Того же, что пьете вы.

Он вернулся на место, и виконтесса с фальшивой учтивостью наполнила его бокал. Стефания продолжала улыбаться, когда вернулся муж, и гадала, кто сломает зуб о монетки в пироге. Сама она от него отказалась под предлогом дурноты.