Текст книги "Игра на жизнь"

Глава 8

Арлайн

Устроившись на заднем дворе трактира, развлекалась тем, что метала нож в наспех нарисованную на стене сарая мишень.

Скука! Даже не так, Скука с большой буквы.

По совету Гордона, мы свернули с тракта на одну из второстепенных дорог и оказались здесь, в забытом богами месте.

– Есть не хочешь? – донесся до меня приглушенный вопрос Гордона.

Интересно, чем он так занят, даже не отчитал меня за нож.

В красках представила, как приятель хмурится и обирает оружие: «Хватит портить хорошую вещь!» Так нет, как приехали, засел возле пустых пивных бочек, чем-то занят.

Принюхалась и покачала головой:

– Вряд ли.

Из кухни несло кислой капустой. После нее в лучшем случае болел живот, а в худшем вас со всеми полагающимися почестями похоронят на ближайшем деревенском погосте. Ничего страшного, поберегу фигуру. Все равно мы здесь ненадолго, самим отдохнуть, лошадей напоить. Вдобавок вдруг на кухне сменится повариха, и в меню появится та же фасоль. От нее с непривычки тоже пучило живот, зато вкусно и сытно.

Эх, сейчас бы пирога с крольчатиной!

Сглотнула слюну и сосредоточилась на мишени.

Йех! Попала!

Подняла нож и направилась к Гордону. Сейчас узнаем, чем таким важным он занят. Притих, спрятался от меня.

– Эй, что ты там делаешь?

Застигнутый на месте преступления приятель торопливо спрятал чернильницу, засунул незаконченное письмо за пазуху и напустил на себя невинный вид.

– Ничего.

– Гордон, ну покажи!

Сдается, у кое-кого завелась дама сердца. Теперь понятно, почему мы здесь остановились: рядом с трактиром почтовая станция, и Гордон туда сбегал, пока я занималась лошадьми. Получил послание и сочиняет ответ.

– Это личное. Стихи.

Рассмеялась:

– Вот уж не думала, что ты любитель поэзии!

Точно влюбился. Когда только успел! Жалко, бедняжку – представляю, какие у него там стихи. Ничего, сейчас поправим, уберем сравнения с горными козами и высокими горами. Если я не спешила замуж, это вовсе не значило, что требовала того же от друзей. Наоборот, только порадовалась, если Гордон обрел свое счастье.

– Ну, – замялся приятель, – ты многого обо мне не знаешь.

И кинул быстрый, испуганный взгляд на седельную сумку. Оттуда торчал краешек другого письма, вероятно, того, которое он забрал на почтовом дворе.

Нахмурилась. Там не любовные признания, а что-то, не предназначенное для моих глаз. Инструкции Алхены? Не сомневаюсь, сестрица приказала следить за мной в оба глаза. Странно, что меня еще нигде не задержали под благовидным предлогом. Или все впереди, Гордон и Алхена сообща готовят мне ловушку?

– Дай мне, пожалуйста, оба письма.

Гордон отвел глаза. Да что с ним такое?

– Ты мне не доверяешь?

– Скорее, ты мне, – усмехнулся приятель и попытался сменить тему. – Если верить карте, тут неподалеку есть…

Но сейчас меня волновало исключительно содержимое сумки Гордона. Сделав вид, будто направляюсь в конюшню, ловко выдернула письмо.

– Отдай! Арли!

Гордон попытался отобрать его, но поздно, я уже развернула сложенную треугольником бумагу, пробежала глазами… Приятель переписывался вовсе не с Алхеной, хотя речь в письме действительно шла обо мне. Только вот лучше бы я этого не читала!

– Ну, – смяла пальцами бумагу, – и когда ты собирался мне рассказать, если вообще собирался?

Гордон пристыженно молчал.

– Ты согласился? – напирала я.

– Видишь ли, – он крайне осторожно подбирал слова, – я обязан… Словом, как и у тебя, у меня есть долг перед государством. Наши обычаи строже ваших, сыновья не перечат отцам.

– Короче!

Со всей силы запустила бумажный комок в кусты.

Рот заполнила горечь.

А я-то считала его другом, верила!..

– Я частично согласен с отцом.

Отринув стыд, Гордон перешел в наступление.

– Женщины не должны сражаться. Мы обязательно соберем армию, отвоюем Лиэну, но пока тебе и твоей сестре лучше перебраться в безопасное место.

– И выйти замуж за тебя и твоего папочку? – язвительно продолжила я, закипая от ярости. – Каждой деве по паре, да?

Предатель! Или просто мужчина? Отец тоже меня просватал, не умер бы, глядишь, заставил выйти за Фарнафа.

Вовремя, ничего не скажешь, овдовел Брайан Шеттар! Когда только успел? Тело жены еще не остыло, а он уже новую присмотрел. И как ловко! У самого наследник имеется, нового не требуется, можно и Алхену взять, с ее-то приданым! А для детишек я имеюсь, нарожаю от Гордона шеттарят, которые будут править новым королевством. Не сомневаюсь, ушлый Брайн найдет общий язык с Кентигерном, выгодно поделит с ним Лиэну.

Но самое мерзкое другое: Шеттар-старший предлагал меня похитить. Мол, в чужой стороне, в плену я быстро успокоюсь. С налезшим на глаза пузом – тем более. Брайн открыто писал сыну, чтобы тот поторопился, «оседлал лиэнскую кобылку и дал всходы».

– Хорош сын, по матери не слезинки не пролил!

– Арли, я…

– Куда тебе, когда всходами надо заниматься! Ты не стесняйся, чего тянуть, начни прямо сейчас. Хорошо постараешься, через девять месяцев примеришь корону.

Не в силах больше его видеть, вскочила на лошади и понеслась прочь. Плевать на седло, на то, что сотру ноги до крови, хочу оказаться как можно дальше отсюда!

Слезы застилали глаза.

Кто угодно, только не Гордон! Он казался мне другим, честным, правильным. Возможно, потому что был другом Алистера. Единственный не запрещал мне драться и вообще… А в итоге он лгал, лгал все это время!

Судя по содержанию, письмо явно не первое. Радовало лишь то, что Гордон не одобрял моральных принципов папеньки, соглашался жениться, но полюбовно, без насилия. В ответ отец клеймил его трусом, напоминал, что на пути к власти все средства хороши. Ну и попрекал бездельем, не без этого. Мол, пока род Шеттаров сражался за трон Угорья, Гордон жирел в покое в Лиэрне, зря проедал деньги. Правда, Брайн забыл уточнить, что деньги не его, а наши, да и вернуться на родину он сына не просил. Мать, и то похоронили без него. Наверняка под предлогом: лучше лиэнскую принцессу окучивай.

Увлеченная размышлениями о человеческой подлости, обнаружила, что сбилась с пути и заехала на земли очередного феодала. Вон и родовое гнездо, заросло бурьяном, но это податям не помеха, крестьяне регулярно платят приказчику.

Возле подобия изгороди – череды острых кольев, соединенных веревкой, – играли дети. Позабыв о письме и ссоре с Гордоном, остановилась, с улыбкой наблюдая за их возней. Такие милые! Только вот улыбка быстро сползла с моего лица. Рагна! Та, которую я сначала приняла за девочку лет десяти, оказалась подростком с уже наметившимися формами, казавшимися несуразными на фоне неестественной худобы. С синяками под глазами, в разодранном платьишке, едва прикрывавшим покрытые ссадинами коленки, она походила на изможденную узницу.

Ощутив на себе мой пристальный взгляд, девочка отпрянула к изгороди. Сжавшись в ожидании удара, она не сводила с меня огромных, словно блюдца, глаз.

А вот мальчик не спасовал, смело шагнул в мою сторону. На лице читалась решимость во что бы то ни стало защитить сестренку. Ему было от силы лет восемь, но смотрел он как взрослый, исподлобья, сурово. По правой руке от запястья до локтя змеился уродливый шрам.

– Откуда это у тебя? – указала на рубец.

Мальчик угрюмо молчал.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда!

Попыталась погладить его по голове, но он увернулся. Мальчик явно не доверял мне и, судя по всему, у него имелись на то веские причины. Но какой садист измывался над детьми? И где – всего в неделе пути от столицы! Плевать на Гордона, на его отца, я обязана разобраться.

– Как тебя зовут? – отчаявшись разговорить мальчика, обратилась к его старшей сестре.

– Герда, – пролепетала она, еще сильнее втянув голову в плечи.

– Хочешь, дам тебе монетку?

Потянулась к кошельку и продемонстрировала медяк. Но вместо того, чтобы обрадоваться, девочка побледнела и замотала головой.

– Не хочу, чтобы меня снова трогали!

– Кто трогал, где?

– Господин. Он зажал меня в углу и потрогал под юбкой. А потом монетку дал.

Девочка беззвучно расплакалась.

Найду и убью! Медленно. Потом воскрешу и снова убью. Оставалось надеяться, что девочку он ограничился ласками.

– Я не хочу тебя трогать. – Медленно, очень медленно, чтобы не напугать детей еще больше, соскользнула с седла. – Я заплачу за то, что ты со мной немного поговоришь.

– Просто поговорю? – недоверчиво переспросила девочка.

Кивнула и протянула деньги. Костлявые пальчики жадно стиснули добычу. На лице Герды мелькнуло подобие улыбки, тут же сменившейся привычным страхом.

Спасибо тебе, Кентигерн! Ты заставил меня выбраться из башни, увидеть настоящую Лиэну.

Неудивительно, что колдун нашел немало сторонников. Родители Герды тоже наверняка перешли бы на его сторону, посулили Кентигерн им землю и избавление от мерзавцев, пристававших к их детям. Откуда бедолагам было знать, что вместо вожделенного благополучия они попадут в силки Марис и Шелока!

А ведь все могло сложится иначе, если… Прежде мне казалось, будто боги непогрешимы. Теперь я убедилась, им свойственны те же слабости, что и людям, только последствия ошибок несопоставимы.

– Как зовут твоего брата?

– Асмус.

Осмелев, Герда погладила мою лошадь.

– Она не кусается?

– Что ты, она смирная!

Лишь бы только Гордон не объявился в самую неподходящую минуту! Выяснять отношения при детях не хотелось. К тому же я задалась целью узнать имя того похотливого господина, а при Гордоне девочка замкнется в себе, а то и вовсе сбежит.

Дождавшись, пока Герда вдоволь нагладит лошадь – складывалось впечатление, будто она видела ее впервые, – задала один из волновавших меня вопросов:

– Откуда у Асмуса уродливый шрам на руке?

– Это все сеньор Раже!

Губы Герды плотно сжались, в глазах плескалась злоба. Асмус тоже вновь стиснул кулаки. Оба ненавидели этого человека.

– А кто он такой?

– Управляющий сеньора барона.

– Он бил маму! – вклинился в разговор Асмус.

Его тельце затряслось от воскресших мучительных воспоминаний.

Настоящий мужчина, даром что маленький, не побоялся вступиться за мать!

– А твой отец?.. Он умер, да?

Если за женщину некому заступиться, она вдова.

– У меня нет отца, – насупился Асмус и отошел в сторону, пиная попадавшиеся по дороге камушки.

– У нас разные отцы, – опустив глаза, призналась Герда. – Мой действительно умер, а братишка от сеньора Раже. Мама раньше в господском доме убиралась. Он избил ее из-за меня. Ну, он хотел, чтобы я разделась… Не надо было маме ничего рассказывать!

Девочка закрыла лицо руками, замотала головой.

– Уж лучше бы я деньги взяла и позволила! Это не больно, чуток потерпеть… Не пришлось бы продавать овец!

Причитания переросли в неясные всхлипы, а я с пугающей четкостью поняла, что убью управляющего. Судить такого – зря тратить время, выкрутится, откупится.

– Он подати поднял?

Всхлипывая, Герда кивнула.

– Сказал, со свету сживет.

Еще посмотрим, кто кого!

– Что-то меня жажда замучила. Не напоишь меня и лошадку?

Надо взглянуть на дом Герды, понять, правда ли то, что она говорит. Заодно немного успокоюсь, а то ведь действительно убью.

* * *

Разваливающаяся ферма разрешила все сомнения. Достатком тут и не пахло. Из всего хозяйства – коза, истошно кричавшая в опустевшем загоне для овец.

Внутри оказалось не лучше: земляной пол, полинявшие тюфяки вместо кроватей и стульев.

Первым делом Герда поспешила к очагу, проверить, не потухли ли угли. Затем принесла мне воды в древней, помнившей еще моего деда деревянной кружке:

– Колодезная.

Поблагодарив, выпила. Вкусная! Подумать только, вода в лачуге вкуснее воды во дворце!

От хлеба отказалась – я пришла сюда не за тем, чтобы объедать бедняков. Хотела убедиться, убедилась, теперь можно и к управляющему.

Кинула в опустевшую кружку серебряную монету. Пожертвовала бы и золотой, но излишняя щедрость порой во вред, возникнут подозрения, вопросы, откуда, мол, у нищих такая, не ограбили ли кого.

– Это вам на новых овец и тебе на приданое.

Большей радости мне видеть не доводилось. В порыве благодарности Герда прильнула губами к моей руке:

– Как вы великодушны, сеньора!

С трудом высвободившись, приказала:

– А теперь веди меня к сеньору Раже.

– Нет, нет, только не к нему! – замахала руками Герда.

Глаза ее от ужаса превратились в два блюдца.

– Не бойся, он тебе ничего не сделает, – заверила я.

А вот я ему… О, фантазия что-то разгулялась!

* * *

Управляющий барона занимал недавно отремонтированный двухэтажный дом в господском парке, явно возведенный не на скромное жалование. Стоило посмотреть на ветшавшее день ото дня дворянское гнездо, так и без рассказов Герды становилось понятно, чем он промышлял. Пользуясь тем, что барон вечно в отъезде, управляющий богател за счет дополнительных поборов и увеличивавшейся по его усмотрению арендной платы за землю.

Мне открыл слуга, важный, словно церемониймейстер:

– Вы по какому вопросу?

Не «тыкал», сообразил, я не из местных. Или просто испугался разъяренной девицы, демонстративно выставившей вместо кулона нож. С такой лучше не спорить!

– По личному!

Оттолкнув вяло сопротивлявшегося слугу, ворвалась внутрь и, методично прочесывая комнату за комнатой, наконец обнаружила хозяина дома в столовой.

– Вы сеньор Раже? – ткнула в управляющего пальцем.

К Дрегону хорошие манеры, я не на светском рауте!

Любитель распускать руки оказался лысеющим мужчиной неопределенного возраста, с круглым брюшком и заплывшими от жира глазками. Довершал образ слюнявчик, повязанный на шее, чтобы ненароком не испачкать батистовую рубашку с кружевными манжетами. Изысканная, утонченная, она смотрелась на нем как на корове седло.

– Кто тут еще? – недовольно пробурчал управляющий, не удостоив меня взглядом. – Канцен, я же велел никого не пускать!

Слуга ответил тяжким вздохом и бессвязной фразой:

– Но ведь она же…

После и вовсе предпочел скрыться с глаз долой.

Да, любят здешнего управляющего, даже собственный слуга спит и видит, как от него избавиться.

Убедившись, что уходить я не намерена, Раже снизошел до того, чтобы обратить на меня внимание:

– Ну, что вам угодно?

«Я занят, приходите позже, – читалось между строк. – А лучше – никогда».

– Мне угодно знать, по какому праву вы дурно обращаетесь с женщинами и детьми. Почему люди у вас мрут от голода прямо на дороге? – Кровь прилила к щекам, гнев мешал говорить, я практически задыхалась. – По какому праву…

– А вам-то какое дело? – грубо оборвал меня управляющий. – Не хватало, чтобы какая-то пигалица указывала, что мне делать! Канцен, проводи!

И он вернулся к прерванному обеду, посчитав, что дело улажено.

– Нет, я не уйду!

Шагнула к столу и без приглашения уселась на ближайший стул.

– А я говорю, уйдете!

Глазки Раже сузились до щелочек, тяжелый кулак опустился на скатерть. Звякнула посуда.

И бровью не повела. Я тебе не крестьянка, только тронь!

– Да кто вы вообще такая? – сообразив, что на испуг меня не возьмешь, управляющий сменил тактику. – Я всю округу знаю… Дочка какого-то арендатора?

– Оно и видно, что дальше своей округи, – я намеренно произнесла последнее слово с пренебрежением, – вы не высовывались, иначе бы давно упали на колени и целовали мне руки.

– Этого еще не хватало! Чтобы я встал на колени перед какой-то девчонкой!

Ничего, встанешь. Еще о пощаде просить будешь, только вряд ли я снизойду.

– Вон отсюда!

Побагровевший Раже попытался силой выдворить меня из столовой, но наткнулся на острие ножа. Изумленно захлопав поросячьими глазками, управляющий остолбенел.

– У меня и меч есть, могу голову отрубить. Хотите? – с показным спокойствием предложила я.

На самом деле ситуация могла разрешиться не в мою пользу. Раже мужчина крепкий, ну как выбьет нож или ударит в живот? К тому же при всей нелюбви к господину Канцен получал жалование и намерен получать его впредь, то есть в случае конфликта встанет на сторону хозяина. Да и меч не при мне, в седельной сумке, которая осталась на заднем дворе трактира. Надо вернуться, забрать.

– Кто вы такая? – оправившись от потрясения, взвизгнул Раже и поспешил отгородиться от меня стулом. Трус несчастный! – Разбойница?

– Наследная принцесса.

– Кто-о-о?

Казалось, его глаза вылезут из орбит.

Прости, сестра, придется раскрыть мое инкогнито. Наверняка трюк с мнимой болезнью уже раскусили.

На непредвиденный случай имелось у меня фамильное колечко с печаткой, его я и сунула под нос бесновавшемуся Роже.

– Да накой мне?..

Булькнув, словно рыба, он подавился собственным вопросом и бухнулся на колени, попытался поцеловать руку. Брезгливо оттолкнула его и спрятала кольцо.

– Ваше высочество, я не знал! Да если бы я только…

Раже продолжал усердно полировать пол собственным телом. Он был настолько жалок, что даже казнить расхотелось. Но и прощать я тоже не собиралась.

– Чтобы завтра в округе не было ни одного голодного! А пока подайте письменный прибор – хочу сочинить пару писем. Первое – вашему господину. Как его зовут?

– Барон Эрон Дорджет, ваше высочество, – пролепетал Раже.

Судя по выражению лица, он уже осязал затягивавшуюся на горле петлю.

– Прекрасно! Я подробно опишу, в каком состоянии застала его имение. Не забуду и о совращении малолетних, изнасилованиях…

– Корыстные бабы все врут! – стремясь спасти свою шкуру, запричитал Раже. – Они сами в постель ложились, чтобы платежи списать. А коли детишки после родились, разве я виноват? Да и доказать еще надо, что от меня детишки. Народ тут блудливый, каждая вторая от ветра в подоле принесла.

– Судья разберется, – «обнадежила» управляющего. – И ветер найдут, и виновных накажут. Вы, главное, никуда не уезжайте, а то вдруг за беглого преступника примут? Сами знаете, таких на перекрестках сразу вешают.

Раже намек понял. Затрясся весь, закивал.

Я оказалась человечна: попросила публично всыпать не чистому на руку развратному управляющему двадцать ударов плетью и обязать выплатить крупный денежный штраф в пользу государства.

– Учтите, – пригрозила Роже, запечатав письмо, – я лично прослежу за исполнением наказания!

Немного покривила душой: не до того в ближайшие месяцы будет, а вот письма отправлю сама. Знаю, куда они пойдут, оставь я их здесь!

– Может, отобедаете?

Управляющий окончательно скис, даже брюшко от страданий опало.

Покачала головой:

– Боюсь, ваши разносолы мне не по вкусу.

Еще подсыплет чего! Этот от страха может.

* * *

На выезде из заросшего бурьяном парка барона Дорджета столкнулась с Гордоном. Разыскал-таки, женишок! И седло мое прихватил, сумки, позаботился.

– Ну, что нового скажешь?

Хмуро покосилась на бывшего приятеля. Судя по лицу, раскаивался, хотел помириться.

Седло и сумки забрала – тут не до гордости. От короткой скачки и так ноги квадратные, представляю, что с ними через пару десятков километров стало. В сумках опять же меч, вещи.

– Я в этом не участвую, Арли, честное слово! – преградив мне дорогу, чтобы вновь не сбежала, выпалил Гордон.

Усмехнулась в ответ:

– Я заметила. То письмо… По нему же сразу видно, что ты против.

– Да, – засопел Гордон; ему явно было неуютно оправдываться, горцев такому не учили, – я против насилия, похищения и… Но остальное, Арли, мы могли бы…

– Нет.

Один политический брак не лучше другого. Если выбирать, то Фарнафа: он тоже Акмелур по отцу, лиэнец. А делить любимую страну я не позволю!

– Значит, так. – Пора расставить все точки. – Если ты поехал со мной, чтобы шпионить или склонять к замужеству, смело поворачивай назад, я не пропаду. А если даже пропаду, невелика потеря! Женишься на Алхене, кинешь к ее ногам каменный трон Угорья. Или отец твой кинет, без разницы. А если ты мне друг, категорично откажись от планов на меня и сестру, помогай, а не интригуй за спиной.

– Я-то против, – засопел Гордон, – но отец… Ты не понимаешь, ты не угорянка…

– То есть прощай?

Добираться до Добиса одной тяжело, но придется.

Еще жальче дружбы. Гордон неплохой парень, с ним легко и весело. Не как с мужем – как с приятелем. Повторюсь, я неправильная принцесса, без любви замуж не хочу. Сейчас – тем более. Мне только-только подарили силу, доверили опасную миссию…

Мрачный, словно туча, Гордон пару раз порывался что-то сказать, но каждый раз раздумал.

– А гори оно все синем пламенем! – наконец в сердцах махнул рукой он. – Я ему не кукла, чтобы мне указывать! И женщина не скотина, чтобы ее продавать, похищать. Словом, я за тебя, Арли, даже если меня вычеркнут из списков рода.

Хмыкнула:

– Спасибо, что в скотину не записал! А то тут есть один субъект, вы бы с ним поладили.

И рассказала о маленьком приключении в доме Роже.

Глава 9

Арлайн

За владениями барона Дорджета дорога начинался длинный вытянутый овраг. Некогда здесь протекала река, теперь от нее осталось лишь высохшее русло, по которому пролегла дорога в Оду – средоточие местной жизни. Однако я предпочла ехать по верху: мало ли что? По дну оврага, конечно, быстрее, но меня смущали странные, не внушавшие доверия холмы по обеим сторонам. Того и гляди обвалятся! Гордон сказал, подобным способом у них хоронили мертвых – забрасывали камнями и ветками, а сверху присыпали землей.

– Но тут нет угорской общины, – растерянно заметил он.

– Тебе виднее…

В порыве раскаянья приятель поведал мне много интересного. К примеру, о беглецах из Угорья. Они перебрались в Лиэну, спасаясь от кровной мести или потеряв все в ходе междоусобных войн, формально приняли наше подданство, но сердцем оставались горцам. Именно такие общины, раскиданные по стране, помогали Гордону общаться с отцом. Наивная, я и понятия не имела о голубиной почте, полагала, существует только обычная, государственная. А следовало бы догадаться, секретные сведения ей не доверяют.

У Гордона имелся при себе перстень с гербом Шеттаром – пропуск в закрытый мир местных угорцев. Они же служили связными: помогали получать и отправлять письма. Гордон их при себе не держал, сжигал. Мне сильно повезло того, он не успел избавиться от очередного. Теперь-то я вспомнила, у владельца того трактира были угорские черты. Тогда понятно, почему мы там остановились.

– А ты все угорские общины в стране знаешь?

Спросила не только из любопытства: они могли нам помочь.

– Увы! – развел руками Гордон. – Перед отъездом отец снабдил меня кое-какими сведениями, но они могли устареть. Вдобавок далеко не все любят Шеттаров. Вдруг мой дед или дядя прирезал кого-то из их родственников, отобрал ферму?

Понимающе кивнула. В Угорье все крайне запутанно. Вроде, народ один, а по факту… Хотя в Лиэне тоже не все гладко, один из моих несостоявшихся родственничков переметнулся на сторону Кентигерна. Человек сомнительной репутации, он и прежде доставлял нам немало хлопот, а теперь с удовольствием отомстит. Кто, если не граф Тамарид, помог Кентигерну проникнуть во дворец? Сомневаюсь, будто колдун проделал все при помощи магии. Если бы все было так просто, жила бы я при Кентигерне Первом. Вероятнее всего, граф снабдил его подобной схемой дворца, провел через какой-нибудь тайный ход, а потом уже Кентигерн разыграл эффектную сцену в сокровищнице. Что характерно, стоило сменить расписание караулов и разжаловать пару офицеров, замуровать все подозрительные двери, как явления прекратились, за целый год ничего. Это вселяло надежду, не хотелось бы столкнуться с Кентигерном нос к носу в самом неподходящем месте.

– Отец сильно тебя накажет?

Поежившись, проехала мимо очередного холма-кургана. Посмотришь на такой – мысли о загробном мире лезут, о Мериаде с его взглядом Смерти.

Гордон пожал плечами.

– Нужно всегда готовиться к худшему, особенно когда мешаешь расширить владения клана. Но не беспокойся, я не пропаду, – подмигнул приятель. – Завербуюсь наемником и… Словом, устроюсь. Лучше о себе подумай. Вся конспирация насмарку!

Вздохнула:

– Там дети, не могла я проехать мимо.

Знаю, следовало написать губернатору, но у Раже все схвачено, не удивлюсь, если он прикормил местных судий, чтобы спокойно вершить свои дела.

Да что уж теперь! Кентигерн и так в курсе моих намерений, глупо полагать, что, отчаявшись поймать в ловушку в Ване, он не примется разыскивать меня по всей Лиэне.

И все же не давали мне покоя странные холмы. Ладно бы один – их тут множество.

– Давай рискнем, – указала Гордону на показавшуюся вдали деревеньку. – Вдруг они нас не четвертуют.

Заодно немного разомнем ноги и поедим. Сдается, в Оду мы будем к вечеру, у тому времени у меня желудок к позвоночнику прилипнет.

Деревенька оказалась совсем маленькой – в пять домов. Зато все чистенькие, с резными украшениями на стрехах.

– Не наши, – вынес однозначный вердикт Гордон, пристально разглядывая одну из деревянных птиц.

И на привычные крестьянские дома не похоже.

Чуть поодаль, на скамейке у третьего дома сидела пожилая женщина в затейливом головном уборе – рогатом чепце с вышивкой. Воспользовавшись погожим днем, она рукодельничала на улице. Осторожно приблизилась, поздоровалась. Женщина ответила улыбкой – уже хорошо. И про странный вид ничего не спросила – еще лучше. Зато охотно согласилась накормить. Бесплатно:

– Вздумали тоже, за такое деньги давать!

Пока она ловко орудовала в непривычной круглой печи, метала на стол нехитрые угощения, осмотрелась. Внутри дом оказался столь же занятным, что и снаружи. Во-первых, та самая печка в центре. Во-вторых, все в узорчатых половичках, даже стены. В-третьих, почти всю мебель заменяли сундуки, даже спала хозяйка дома на сундуке, огромном, словно гроб.

– А что у вас тут за могилы? Ну, у реки.

Суп из крупы оказался необыкновенно вкусным, наваристым. Я, принцесса, за обе щеки уплетала еду бедняков. Хотя по сравнению с тушеной капустой… О, тот запах еще долго станет меня преследовать!

– О, они старые-престарые, от дедов остались. Вот и я старая, – хозяйка улыбнулась беззубой улыбкой, – скоро и мне курган насыплют, если найдется кому. Сами видите, вымерла деревня, не стало молодых. А раньше…

Она тяжко вздохнула и пододвинула Гордону тарелку с серым хлебом:

– Вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь!

– Спасибо, – с набитым ртом ответил он.

Объест же старушку! Уплетает, словно неделю не ел. Да и я хороша: девушке положено клевать как птичке с легким оттенком обреченности на лице. Мол, как я устала от вашей еды, только из уважения к вам одну ложечку. А так я питаюсь воздухом и пыльцой.

– А не расскажете про могилы подробнее? Мы собираем народные предания.

Ну Гордон, ну лис! Молодец, нашел способ и любопытство удовлетворить, и лишних подозрений не вызвать.

– Предания – это хорошо, – кивнула хозяйка. – Уж запишите подробно, сделайте милость! Сами видите, почти одинцев не осталось. Вы, поди, о таком народе и не слышали.

Что верно, то верно.

– Вы основали Оду? – предположил Гордон и, пользуясь чужой добротой, положил себе добавки.

Хозяйка кивнула.

– Некогда большой город был!

А теперь дыра, которой нет на карте учебника землеописания.

– Давным-давно по дну оврага протекала бурная Ода. Каждый год она разливалась по соседним лугам. Чтобы задобрить ее, люди приносили жертвы по весне – пускали венки по воде. На одном берегу Оды жили мы, одинцы, а на другом – грайды. Они пришли из-за гор, хотели завоевать нашу землю, только ничего не вышло. Была страшная битва. Все грайды полегли, но и у нас почти никого не осталось.

– Так те курганы?..

– Память о той битве. Поговаривают, будто стоило упокоиться в земле последней косточке, как Ода высохла. Случилось это задолго до моего рождения. Да что там, моей прабабки! Я, сами видите, совсем лиэнка, только чаплык и остался.

– Чап… Что?

– Чаплык.

Хозяйка похлопала себя по рогатому чепцу.

– Некогда его носили все замужние одийки. А невестка моя, вот не хочет, уродливо ей, неудобно. В город вместе с сыном подалась, бросили меня одну…

Она смахнула с глаз скупую слезу.

– Но что это я о грустном. Красивая вы пара, сразу видно, недавно поженились, светитесь от счастья, как Гиэр и Арида.

– Мы вовсе не… – начал было Гордон, но я вовремя наступила ему на ногу.

Пусть считает нас мужем и женой. Хозяйка старомодная, не поймет.

– В детстве я носила на их могилки цветы.

Взгляд хозяйки затуманился. Сдается, ей вспомнилась собственная молодость, знакомство с будущим мужем.

– Арида была одной из грайдов, Гиэр – старшим сыном нашего старосты. Впервые он увидел ее, когда она спустилась к реке за водой. «Это наша река», – сурово сдвинул брови Гиэр. Он стоял на одном берегу, она на другом. Арида подняла голову, выпрямилась и посмотрела на него. Взгляд ее был кроток и решителен одновременно, вмиг забрал сердце Гиэра. Арида ответила на его чувства. Они встречались на рассвете, когда любимая спускалась к реке за водой, посылали друг другу записки вместе с игривыми птичками. Дошло до того, что, презрев волю родных, влюбленные решили пожениться. Это сейчас их ни во что не ставят, а прежде шли на поклон к старшим. Разрешат – женишься. Нет – возьмешь в мужья или жены того, на кого укажут. А ослушаешься – проклянут.

Собственно, ничего не изменилось, Гордон тому пример. Да и меня за отказ выйти за Фарнафа по головке не погладили. Представляю, что было бы, если бы я вышла за, допустим, внебрачного сына Кентигерна! А тут и вовсе общинный строй, темные люди камнями могли забросать.

– В ту ночь река бушевала. Шел дождь, но Гиэр все равно отвязал спрятанную в зарослях лодку. Арида ждала его с замиранием сердца. Влюбленные обговаривали план побега, когда услышали крики. Им пришлось спешно проститься. Она поспешила к себе домой, он – к себе, на другой берег. Гиэр с трудом справлялся с бурным потоком. Его лодку бросало из стороны в сторону, но он все же сумел причалить к берегу.

Увы, беда всегда приходит, откуда ее не ждешь! Гиэр поскользнулся на мокрой траве и скатился вниз. Вода тут же поглотила его. Бедняжка Арида, не раздумывая, прыгнула следом, надеясь спасти любимого, но куда там! Река и ее утянула на дно.

Спустя пару дней тела прибило к берегу. Возлюбленных похоронили напротив друг друга на разных берегах: даже смерть не смогла соединить их.

Какая печальная и одновременно романтичная история! Только вот оказаться на месте Ариды я не хотела. Не мое это – книжная любовь до гроба. Броситься в реку, так глупо погибнуть – не понимаю! Тем не менее я прогулялась к последнему пристанищу Ариды, посидела там немного, глядя на предполагаемую могилу Гиэра по ту сторону оврага.

Интересно, оживают ли по ночам души усопших? Может, в полночный час они сидят рядышком на каком-нибудь камне или, взявшись за руки, гуляют по руслу некогда разлучавшей их Оды.

Хмыкнула.

Как же, смилостивится Мериад! У него для душ один путь – к Дрегону. Черствый и жестокий он. Смерть – этим все сказано.

* * *

Между тем…

Дурманящий тяжелый запах духов разлился по комнате.

Кентигерн отложил исписанные убористым почерком листы и обернулся.

– Я не ждал вас сегодня.