Текст книги "Врата пустоты. Зов пустоты"

Глава 8

Время до вечера тянулось мучительно долго. Пьер то появлялся, то исчезал снова, а мы с Филом бродили из угла в угол. На душе было неспокойно. Да и разве могло быть иначе? Я думала об Анри, вспоминала наше знакомство. Я ведь с первой встречи поняла, что это – мой человек. Пусть еще не возлюбленный, но мой. Оказывается, так иногда бывает. А сейчас над его головой нависла угроза, которую я, как ни старалась, никак не могла отвести. Снова и снова возвращалась к этой мысли. Два дня. Сегодня и завтра. Послезавтра будет уже поздно что-то менять. Сегодня – визит в башню. Завтра… Завтра мне нужно посетить судью на улице Семи Прях. И я не удивлюсь, если именно его назначат судить Анри.

Фил молчал. Я могла только догадываться, что за мысли бродят в его голове, он только что потерял обоих родителей и может лишиться брата. Но он оказался сильнее, чем я думала. Филипп ничем не выдавал того, что творилось в душе. Он то листал книги и старые газеты, найденные на полках, то подолгу замирал у окна, напряженно думая о чем-то. И я старалась не мешать. У каждого свои методы справляться с горем. Видимо, это был его способ.

А вот вечером я не знала, что делать. Да, мы с Пьером собирались в башню. Но ведь стоит заикнуться об этом, как Фил потащится за нами, а нам надо было как-то оставить его дома. Проблему решил Пьер. Ему стоило щелкнуть пальцами – и Филипп отчаянно зевнул, пожелал нам спокойной ночи и ушел в комнату.

– А ты сильный маг, – заметила я.

– Просто полезное заклинание, – пожал плечами Лафир. – Правда, не всегда действует. Собирайтесь, мадемуазель. Нас ждет далекое путешествие. Советую отдать предпочтение темным тонам и удобным юбкам.

Мой гардероб был скуден, но нужное платье в нем все-таки нашлось. Темно-коричневого цвета – то самое, которое служило формой в коллеже на первом курсе в сочетании с белым кружевным воротничком и манжетами. Воротничок теперь в прошлом, а платье осталось. Оно доходило до середины лодыжки, открывая туфли, и при этом не считалось неприличным. Волосы я собрала в пучок, лицо прикрыла вуалеткой. Вот и все, что сейчас могла себе позволить.

– Отлично выглядишь, Полли. – Пьер оценил мой наряд. – Что ж, нам пора.

Сам он тоже выбрал темный тон костюма. Сейчас Пьер походил на служащего средней руки, не особо богатого, чтобы сорить деньгами, но и не слишком бедного, чтобы экономить на одежде. Он предложил мне руку, и мы двинулись вдоль улиц столицы. Шли пешком, чтобы не привлекать внимание. И, видимо, чтобы никто не смог затем подтвердить, что мы подъезжали к башне света. По дороге говорили мало.

– Наш план таков, – шептал Пьер на ушко с таким видом, как будто говорит комплименты. – Я купил амулет невидимости. Увы, малозарядный. Надо заставить охрану открыть ворота и проникнуть внутрь.

– Как заставить? – спросила я.

– Подумаем на месте. Знаешь, дорогая Полли, иногда стоит положиться на удачу. А удача любит смелых. Не находишь?

Я не знала, что ему сказать. Наверное, никогда об этом не задумывалась. До недавнего времени моя жизнь была спокойной и размеренной. Мне не приходилось надеяться на удачу – я и так имела все, о чем могла мечтать. Кто же знал, что все может рухнуть в один момент?

– Не думай слишком много. – Пьер сразу заметил, что я его не слушаю. – Поверь, непрошеные мысли – как яд. Разъедают сердце и душу. А еще очень быстро пускают корни. Захочешь вырвать из сердца – и не сможешь, потом выкорчевывать приходится только с частичками души.

Я качнула головой. Больше всего меня заботило, получится ли провернуть нашу безумную затею. Еще несколько поворотов – и мы очутились у светлой башни. Я иногда бывала здесь раньше и видела башню снаружи, но никогда – изнутри. Впрочем, башня – это крайне условное название. Лучше сказать мини-городок, который вырос вокруг высокого здания со шпилем, флаг на котором сейчас был украшен черными лентами в знак траура. Вокруг башни селились те, кто в ней работал. Здесь же располагались и казармы. Но войти внутрь могли немногие.

– Слушай меня, – остановился Пьер и мигом стал серьезным. – Сейчас ты должна будешь отвлечь охрану.

– Я?

– Ты. Мне важно попасть внутрь. Вот медальон.

Мне на шею опустилась тонкая цепочка.

– Сумеешь одурачить охранников – догонишь, – усмехнулся Пьер и толкнул меня в спину. Я пошатнулась и едва удержалась на ногах, вскрикнув от неожиданности. Увы, этого хватило. Один из двух стражников, замерших у ворот башни, кинулся ко мне, в то время как второй оставался на посту.

– Чем могу помочь, мадемуазель? – угрюмо спросил он.

– Там! – Я развернулась и указала рукой за спину. – Там был мужчина, и мне показалось… Мне показалось, что он хочет убить вас.

– Убить меня? – поразился тот.

– Да. У него было оружие, и он шел сюда, но, видимо, я его спугнула.

Маг сдержанно кивнул, приказал мне оставаться на месте и помчался в направлении, противоположном тому, в каком исчез Пьер. Он скрылся за углом, а я кинулась ко второму стражнику.

– Помогите! – закричала на ходу. – На вашего напарника напали!

Тот ожидаемо помчался на помощь, а я активировала медальон и шмыгнула за ворота. Мне следовало бы подумать, что защита на башне не только физическая – что такое двое магов? – но и магическая. Однако задумалась я об этом тогда, когда чуждая магия скользнула по телу. Ожидала звона колоколов, рева защитных заклинаний – одним словом, чего-то, что выдаст мое присутствие, и уже собиралась бежать прочь, но… ничего не случилось. Зато я почувствовала, как на запястье сжимаются невидимые пальцы. Это мог быть только один человек.

– Быстрее, нам еще оттуда выбираться, – пробормотал Пьер, увлекая меня куда-то за башню. Откуда ему известно, куда идти? Я начинала сомневаться, что мой новый знакомый так прост, как написано в его рекомендациях, потому что он действовал четко и уверенно. Вместо парадного входа – небольшая дверца на кухню. Вместо главных залов – хозяйственное крыло.

– Магистра убили в кабинете на вершине башни, – продолжал бубнить Пьер, пока мы поднимались по ступеням винтовой лестницы. – Пошевеливайся, Полли! Иначе мы присоединимся к твоему жениху.

Я начинала задыхаться от бега, но еще несколько витков – и мы очутились перед наглухо закрытой дверью. Впрочем, Пьера это не остановило. Он опустил ладонь на замок, прошептал что-то – и замок щелкнул, открываясь. Пьер вошел в комнату первым. Я поспешила за ним, запоздало понимая, что наша невидимость уже не действует. Дверь закрылась, отрезая нас от внешнего мира.

– Здесь сильная защита, медальоны бесполезны, – на ходу говорил Пьер, а я оглядывалась по сторонам. О том, что здесь было совершено преступление, говорили только зеркала, по светлому обычаю завешенные тканью. Делалось это для того, чтобы сыщики и тайная служба могли считать с зеркал то, что произошло в комнате. Именно к одному из них и направился Пьер, пока я изучала книжный шкаф с книгами, выставленными в алфавитном порядке, большой стол с разбросанными по нему листами, чернильницу с засохшими чернилами…

– Полли, сюда, – позвал Пьер. – Мне нужно, чтобы ты поделилась со мной магией.

– Да, конечно, – поспешила к нему и замерла рядом. Правда, я не знала, зачем Пьеру светлый магический источник. Он же сам явно не темный. Или я ошиблась? Но Пьер уже замер, закрыл глаза и перебирал пальцами, будто паук, который ткет паутину. Зеркало перед ним занавешивала ткань, но вдруг она соскользнула на пол, а стекло засветилось мерным белым сиянием.

Я ощутила, как из меня по капле утекают силы, а Пьер читал заклинания – одно за другим. Отражение в зеркале пошло рябью, и на миг я увидела магистра Таймуса – таким, каким его помнила. Высоким, седовласым, с хитрым прищуром глаз. Вдруг Таймус в отражении схватился за горло и сполз на пол. Он забился в конвульсиях – и замер. Рядом никого не было.

– Странно, – прошептал Пьер. – Как могло совершиться убийство без убийцы? Надо быть воистину сильным магом, чтобы возвести щит такого уровня, чтобы зеркальный лабиринт не уловил сильных вспышек магии.

– Но Анри тут нет, – указала на очевидное.

– Мы не можем этого знать точно. В комнате определенно есть кто-то. Но кто? Где? Взгляни, Таймус будто пытался разжать чьи-то пальцы.

– А может, если мы посмотрим дальше, увидим, как вбежал Анри?

– Это не докажет того, что он не мог выйти из комнаты мгновением ранее.

Пьер отступил, зеркало погасло, и он снова накрыл его тканью. Затем прошелся по комнате, словно прислушиваясь к своим ощущениям.

– Нет, ни следа, – буркнул себе под нос. – Чисто вымели дворняги проклятые.

И принюхался сам, будто пес. Я оробела, стало вдруг не по себе. Пьер, казалось, это почувствовал – обернулся, улыбнулся.

– Все в порядке, Полли, – сказал мягко. – Я просто работаю.

Я отступила, чтобы не мешать, но на самом деле, чтобы оказаться от него как можно дальше. Сейчас я почти боялась Пьера. Его лицо изменилось – черты лица стали резче, жестче, и сам он начал казаться старше. Я закусила губу. С кем мы связались? Впрочем, кем бы ни был Пьер, что бы мне ни почудилось – я готова была на что угодно, чтобы спасти Анри.

– Уходим, – вдруг сказал Пьер. – Здесь больше ничего.

Мы выскользнули из комнаты. Вошли-то мы под пологом невидимости, а как выйдем? Но оказалось, что стоило нам спуститься по лестнице – и медальоны снова заработали. Мы медленно и степенно дошли до ворот, стараясь не столкнуться ни с кем по пути. Стражники уже вернулись на пост, и ворота снова оказались недоступными. Тогда Пьер поднял с земли камень поувесистее, прицелился, размахнулся – и кинул через забор. Камень поднял такой шум, будто рухнула как минимум глыба. Стражники снова бросились туда, а мы миновали ворота и поспешили скрыться в противоположном направлении.

– Думаешь, нас не заметили? – спросила я, снимая с шеи медальон, пока рядом нет посторонних.

– Заметили, конечно, – ответил Пьер, и внутри все похолодело. – Но не найдут. Я позаботился, создал с тем камнем ложный след. Плохо то, что мы узнали не так много, как я рассчитывал. В кабинете пусто. И все выводы можно свести к одному: действовал сильный маг. Вряд ли темный, иначе бы защитный купол раньше отреагировал на его магию. И вряд ли чужой, потому что мы – исключение из правил. Охрану ослабили из-за смерти Таймуса, слишком много посторонних людей приходит в башню.

– Скверно, – прошептала я.

– Да, нехорошо. Но сейчас надо все обдумать и решить, как строить защиту. А еще мне хотелось бы навестить коллег, поэтому только провожу тебя до дома.

– Я сама дойду.

– Нет!

Разве с ним можно было спорить? Пьер подхватил меня под локоток и почти потащил к дому. Я едва успевала перебирать ногами и пару раз чуть не упала, но он вовремя удерживал меня на грани падения. О том, что произошло в светлой башне, я старалась не думать, но вопросов было все больше и больше. Как Пьер сумел обмануть защиту? Как проверил, что видели зеркала, если для этого нужен огромный магический потенциал, столь редкий в Гарандии, и особое разрешение? А главное, почему нас даже не пытались остановить? И если он мог справиться сам, зачем ему понадобилась я? От такого количества вопросов голова болела немилосердно. Я чувствовала себя разбитой, хотелось поскорее прийти домой и лечь, иначе, казалось, не устою на ногах. Пьер оставил меня у самой двери.

– До утра не покидай квартиру, хорошо? – попросил почти ласково и исчез, будто и не было. Я постояла минуту – и вошла в дом. Поднялась по ступенькам, открыла дверь…

– Где ты была? – раздалось из темноты.

Фил? Он же должен был спать до утра.

– Я? Мм, – замялась, не зная, что сказать.

– Ты и Пьер.

И в его глазах мелькнула почти что обида. Не за себя, за брата. Видимо, в силу возраста решил, что Пьер специально усыпил его, чтобы утащить меня на свидание.

– Мы ходили в башню света, – решила признаться прежде, чем Фил додумает все остальное.

– Что?

Такого ответа Филипп не ожидал. Он удивленно заморгал, как большой совенок. А я улыбнулась. Забавный он, когда не хмурится.

– Да. – Пришлось рассказывать все от начала до конца. – Пьер считал, что там мы найдем следы настоящего убийцы. Вот только, если верить зеркалам, в комнате магистр был один. Пьер говорил, убийца мог поднять щиты, и тогда зеркало его не уловило.

– Подожди. Если Пьер смотрел в зеркало, не найдут ли вас по нему?

– Я думаю, что нет.

Филипп посмотрел мне в глаза – и все понял. Он задумчиво кивнул.

– Странная у Пьера магия, да? – спросил тихо.

– Очень странная, – согласилась я. – Ты даже не представляешь себе насколько. Иначе мы вряд ли вышли бы из светлой башни живыми.

– А зачем он водил туда тебя?

– Этого я так и не поняла.

Фил снова задумался о чем-то своем. Он кусал губы, пытаясь поймать какую-то мысль, но мысль не давалась. А я спросила:

– Ты давно проснулся?

– Где-то за полчаса до твоего возвращения. Сам виноват, проглядел заклинание, а оно было достаточно простым. И не светлым, поэтому и не заметил.

– А каким? Темным?

– Нейтральным скорее. Они хорошо маскируются, но это меня не оправдывает.

И Филипп снова обиженно насупился. Видимо, считал, что мы должны были взять его с собой.

– Прости, – сказала я. – Ты бы не отпустил нас вдвоем.

– Не отпустил бы, – согласился тот. – Но в следующий раз вы меня не проведете.

– Следующего раза не будет.

О том, что я собиралась совершить еще одну крайне опасную вылазку, я решила не говорить. Хотя, думаю, Фил и так догадывался, что не удержусь. Но пока что мы оба молчали, будто это было нашей общей тайной. И о судье только думали, а не говорили.

– Давай спать, – почти взмолилась я.

– Я выспался.

– А я лягу.

Быстро переоделась в гостиной, пока хозяин комнаты временно отсутствовал, и едва удержалась от соблазна заглянуть в его стол и бумаги. Нет, нельзя! Спать, спать, спать!

Глава 9

В котором часу вернулся Пьер, я не знала. Только утром мы встретились на кухоньке – я искала остатки вчерашней еды, а Пьер, кажется, лишал ее нас.

– Доброе утро, – сказала растерянно.

– Доброе. – Защитник лучился благодушием. – Прошу простить, я позаимствовал ваши припасы. Сегодня же куплю что-то из продуктов. Правда, повар из меня тот еще.

– А я вообще готовить не умею.

И к чему мне было это умение? Вот только оказалось, что в жизни бывает всякое. И, видимо, это «всякое» сейчас наступило для меня.

– Это дело нехитрое. – Пьер пожал плечами. – Вари себе и вари. Кстати, я достал для тебя пропуск на завтрашнее заседание суда.

И помахал передо мной тонким кусочком серебристого картона с печатью магистрата. Темного.

– Как тебе это удалось? – Едва удержалась, чтобы не выхватить пропуск из его пальцев.

– Не скажу, что сложно, – не люблю лгать. Но иногда связи решают все. Со мной училось много талантливых личностей. И уж они-то не коз по селам ищут.

Я улыбнулась. В историю с козой верилось все меньше, но выводить лжеца на чистую воду пока что не собиралась. Пусть! В том, что Пьер преследует какие-то свои цели, я уже не сомневалась. Захочет – расскажет. Главное, чтобы спас Анри.

– Я уйду ненадолго, – сказала ему. – Хочу поговорить со знакомым отца, пока есть время до суда. Филу не говори, пусть спит.

Филипп и правда еще дремал. Последние дни вымотали его. А может, это вчерашнее заклинание снова набрало силу? Как бы там ни было, я не стала его будить. Вместо этого оделась и уже шла к двери, когда в спину долетел вопрос:

– Скажи хоть, где тебя искать, если пропадешь?

– Филипп знает адрес, – ответила я. – До встречи.

И поспешила прочь, пока Пьер не решил меня проводить. Гастон Вайхес, один из верховных судей Гарандии… Я не ждала от этого человека сочувствия, но, раз дядя Раймон советовал с ним поговорить, значит, надо решиться и сделать это.

День выдался теплый и солнечный. Я спешила вдоль узеньких улочек столицы в надежде, что месье Вайхес окажется дома. Сегодня был выходной, но я понимала, что у судьи могут быть свои дела. Улица Семи Прях находилась достаточно далеко от дома Пьера, поэтому, когда я туда добралась, солнце было уже высоко, а по лбу катились бисеринки пота. Все-таки в накидке было жарко.

Серый каменный дом за решетчатым забором мог принадлежать кому угодно: как горожанину средней руки, так и зажиточному торговцу. Но меньше всего на свете можно было представить, что здесь живет судья. Я мысленно вознесла мольбу светлым богам – и взялась за молоточек. Какое-то время в доме царила тишина. Затем послышались тяжелые шаги – твердые, решительные, а когда я увидела мужчину, который открыл дверь, сомнения исчезли. Передо мной был сам верховный судья.

Ему можно было дать как сорок, так и все пятьдесят. На голове наметились глубокие залысины. В темных волосах мелькала седина. У плотно сжатых губ также наметились жесткие морщинки. Он глянул на меня суровым взглядом, и захотелось стать маленькой и незаметной.

– Чему обязан? – гаркнул в лицо.

– Месье Вайхес? – растерянно спросила я.

– Нет, его дедушка.

– Простите? – изумленно захлопала ресницами.

– Он самый, мадемуазель. Чем могу служить?

– Я от маркиза Раймона Авертаса, – пробормотала, понимая, что в горле откуда-то взялся ком.

– А! – Взгляд судьи стал еще строже. – Входите.

И пропустил меня в дом. Внутри было душно – неужели он не пользуется охлаждающими заклинаниями? Царил полумрак – маленькие окошки за тяжелыми шторами плохо пропускали свет. Я оглядывалась по сторонам. Не хотелось бы жить в таком доме.

– Сюда. – Вайхес указал на дверь в гостиную. – Проходите, присаживайтесь, мадемуазель…

– Полина.

Судья кивнул, будто и не сомневался, кто перед ним. Сказал ли ему маркиз мое настоящее имя? Откуда мне знать… Но даже если не говорил, судья все понял, готова поклясться в этом. Я присела на темно-серый диван с небрежно наброшенной накидкой. Вайхес взял стул, поставил его напротив – и я сразу почувствовала себя на допросе.

– Итак, мадемуазель? Что привело вас в мою обитель?

– Я… – замялась немного. – Я думала, маркиз Авертас…

– Маркиз изложил мне суть проблемы, но хотелось бы услышать от вас.

– Я уверена в невиновности Анри Вейрана, – наконец отыскала слова. – Но никак не могу ее доказать. Помогите мне.

– Помогите… – Судья поднялся со стула и начал прохаживаться передо мной. – Вы не можете не понимать, мадемуазель Полина, что дело серьезное.

– Я понимаю, – опустила взгляд.

– Сомневаюсь. Опасно и недальновидно в него вмешиваться, но…

– Но? – Я в надежде уставилась на Вайхеса.

– Я мог бы помочь вам. Мое слово является решающим при вынесении приговора, знаете ли, и судить вашего… гм… друга буду именно я.

– Помогите! – Не помня себя, кинулась к нему. – Помогите, умоляю вас! Я заплачу, сколько скажете, любые деньги.

– Милочка, кто вам сказал, что меня интересуют деньги?

И Вайхес прошелся по мне таким взглядом, что кожа покрылась мурашками. Я сделала шаг назад.

– Что вы имеете в виду? – спросила тихо.

– Только то, что денег у меня достаточно. Но, учитывая вашу молододсть и красоту…

Вайхес шагнул ко мне, сжал рукой подбородок, вгляделся в лицо. Я едва сдерживалась, чтобы не вырваться. Он испытывает меня? Или говорит серьезно?

– Скажу прямо – в качестве платы мне нужны вы.

– Я? Вы шутите?

– Мадемуазель, разве верховный судья может шутить?

И ладонь Вайхеса прошлась по лифу платья, сжала грудь. Я размахнулась и ударила. Звон пощечины наполнил комнату – и оборвался на высокой ноте.

– Ах ты дрянь! – Вайхес кинулся ко мне, но я была быстрее и бросилась к двери с такой скоростью, что едва не упала, запутавшись в подоле платья. – Грязная девка! Сама придешь, если не хочешь, чтобы твоего дружка казнили. Сама!

Но я не слушала его. Бежала, бежала, бежала. Казалось, что за мной кто-то гонится. Я понимала, что это не так. Дыхание сбивалось. Глупая! Какая же я глупая! Теперь Анри будет только хуже. Вайхес ни за что не вынесет справедливый приговор, пока…

Вот только о его условии нельзя и думать. Я прекрасно это понимала. Нет никаких гарантий, что он сдержит данное слово. А Анри? Разве потом я смогла бы посмотреть в глаза жениху? Нет, никогда! Я свернула за угол – и едва не сбила с ног человека в сером балахоне.

– Простите, – пролепетала, с трудом удерживаясь на ногах.

– Смотрите, куда бежите, мадемуазель, – прошелестел хриплый, словно неживой голос. – Иначе придется плакать над разбитыми коленками.

И фигура двинулась дальше. Я не видела лица говорившего, его скрывал капюшон, вот только мороз пробежал по коже, и посреди летнего дня стало холодно. Коленки? Если бы все закончилось коленками! Слезы покатились по щекам. Я зло вытирала их ладонями. Хватит! Хватит рыдать, хватит быть слабой. Так ничего не удастся изменить. Надоело чувствовать себя пустым местом – и быть им тоже надоело. Уже почти у порога дома еще раз вытерла лицо краем накидки и поспешила в нашу квартирку. Завтра в полдень состоится суд, а у нас по-прежнему нет ни одного шанса спасти Анри. Ни единого!

Толкнула дверь. Странно, но две комнатушки уже стали привычными. Пьера ожидаемо не было, зато Филипп возился на кухне, пытаясь сделать что-то с продуктами. Значит, Пьер, как и обещал, сходил за покупками.

– Полли? – Фил обернулся, отодвинув в сторону тарелку с кривыми бутербродами. – Где ты была? Пьер сказал, что я должен знать. Ты же не…

– И что ты ответил Пьеру? – спросила устало, присаживаясь к столу.

– Что понятия не имею.

– Правильно, не надо ему знать.

– Значит, ты была у судьи. – Филипп тут же нахмурился.

– Была, – кивнула обессиленно. – И знаешь, сколько сейчас стоит свобода человека?

– Сколько?

И кто меня тянул за язык? Но Фил ждал ответа, и я сказала:

– Она стоит моей чести.

Щеки мальчишки покраснели от гнева.

– Надеюсь, ты не согласилась? – спросил он, едва сдерживая злость.

– Конечно нет. Но теперь, боюсь, судья сделает все, чтобы Анри ответил за чужое преступление. Что я наделала!

Уронила голову на руки. Филипп несмело коснулся моего плеча.

– Ты поступила правильно, – ответил он. – Все сделала верно, слышишь? Я бы тоже пошел к этому… Вайхесу и тоже бы не согласился. Поэтому не убивайся так. Завтра… завтра все станет ясно, да?

– Да.

Филипп поднялся и отошел к окну. Он смотрел на залитую солнцем улицу и на фоне солнечных лучей казался таким же чуждым, как цветы на снегу. Наверное, я сама казалась такой же. Хотелось одного – чтобы все это закончилось. Но – нет, не закончится. Даже с судом над Анри, потому что я не остановлюсь, пока не узнаю, кто настоящий убийца, кто сделал так, чтобы мой жених сейчас гнил в тюрьме, а я сама… едва не стала падшей девкой.

– Знаешь, мне снилась мама, – вдруг заговорил Филипп. – Она звала меня, а я испугался и убежал. Странно, да? Вроде бы и жить невыносимо, и умирать страшно.

– Не говори так, – подошла к нему, обняла за плечи. – Надо жить, Фил.

– Ради чего?

Я не знала ответа, но сказала:

– Ради самой жизни. Ради меня, если хочешь. Я не выдержу, если с тобой что-то случится.

– Спасибо.

И снова отвернулся к окну, а я искала ответ на его же вопрос. Ради чего? Ради мести? Ради того, чтобы поквитаться с врагами? Спасти все, что еще можно спасти. Хлопнула входная дверь, и в кухню ввалился сияющий Пьер.

– О, ты вернулась! – затараторил радостно. – Держи.

И протянул мне едва распустившуюся розу. Я взяла цветок и поднесла к лицу. Он пах так, что кружилась голова. Непрошеная улыбка появилась сама собой.

– Благодарю, – ответила от души. – Куда бы ее поставить?

Мы вместе принялись искать вазу или бутылку, или хоть что-нибудь. Для этого пришлось перевернуть всю кухню. Фил измазался в муке – и где он только ее нашел? Пьер достал из шкафа какую-то кастрюлю, надел на голову и принялся декламировать стихи поэтов древности. Выходило до того уморительно, что мы едва не забыли о причине поисков. Затем все-таки решили: отобрали у Пьера кастрюлю и налили в нее воды. Чем не ваза? К столу садились втроем, запыхавшиеся от поисков и довольные. Сразу стало все равно, что у нас нет изысканных блюд, а только бутерброды, созданные благодаря упорству Филиппа. Впрочем, бутерброды долго не прожили – мы проглотили их в один миг.

Я была благодарна Пьеру, кем бы он ни был, потому что камень на сердце снова будто стал легче. Нет, я не забыла о суде и судье, но то и дело отвлекалась на его шутки, смеялась, как последний раз в жизни. И Фил перестал хмуриться, снова начал походить на себя самого.

Легли мы рано. И я готова была поклясться, что Пьер каким-то образом применил к нам магию, потому что глаза слипались так, что я едва нашла кровать и даже не переоделась. Зато ночь снова выдалась неспокойной. Мне снился зал, залитый светом свечей. Здесь не было никого, но передо мной находилась большая дверь, скованная цепями. Я насчитала семь замков на этих цепях. Подошла ближе, коснулась цепей – и воздух загудел.

– Что тебе нужно в моей обители? – раздался голос, который уже слышала где-то. Хриплый, напоминающий шелест осенних листьев. Я обернулась, но увидела только тень.

– Мне нужна истина, – ответила я. – И помощь.

– У пустоты не просят помощи, девочка. – Мой невидимый собеседник будто подошел ближе, потому что голос стал более отчетливым. – Но ты зовешь меня, и я приду.

Тень дунула – и свечи разом погасли. Я вскрикнула и открыла глаза. За окном было светло. В комнате стоял аромат розы – Пьер ночью перенес кастрюлю на наш столик. И мне предстояло самое страшное – суд над Анри.