Текст книги "Здесь эльфов нет!"

Здорово! Почему у всех нормальных людей черную полосу сменяет белая, а у меня наступает нежелательный, но закономерный итог – повезло Рину. Что ему не спалось?! Голова обессилено приложилась к его бедру. Пусть радуется: его мечта сбылась – одинокая, измученная человечка у его ног на коленях. Даже сопротивляться не буду.

– Мия?! – удивленно спросил лу. Надо же, помнит, как меня зовут!

– Ага, – отозвалась я снизу, смысла вставать с колен, чтобы посмотреть в глаза смерти не было.

– Что ты тут делаешь? – дурацкий вопрос. Действительно, что я могу делать ночью, одна, непонятно где?! Достопримечательности, блин, осматриваю!

– Да вот, на охоту ходила, – я показала прицепленный к моей спине хвост, – специально для тебя добывала. Это же съедобно? – неуверенно закончила я. Вдруг выяснится, что это хвост местной священной коровы, на которую без разрешения чихнуть нельзя, а я на ней верхом каталась.

– Мне? – еще больше удивился Медяшка. Хм, а настроен он вполне миролюбиво. Надо брать быка за рога, пока отори не пришел в себя и не припомнил нашу с ним взаимную «любовь».

– Тебе, тебе. Взамен ничего не прошу*, – я сунула мясо ему в руки, откуда оно тут же выпало. Ну, чистота продукта уже не моя забота.

– Ничего не просишь взамен?! – если Медь продолжит такими темпами, то челюсть у него скоро отвалится. Вместе с глазками. Можно еще поторговаться. Понаглее.

– Нет. И спасибо, что разрешил мне спать у тебя и донес до хатхи* – при этих словах я сложилась в компактный коврик и закрыла глаза. Будь, что будет.

Уже сквозь сон я почувствовала, как меня аккуратно подняли на руки и понесли. Не таким уж плохим этот Рин оказался на проверку. «Повторишь это завтра утром, если проснешься целой и невредимой», – напоследок отозвался мозг и затих.

Рин вышел из хатхи* и направился к озеру. Сегодня ночью будут летать паоты и он должен найти способ охоты на них. Приближается время Небесной Воды*, а одна такая туша способна обеспечить цвет мясом надолго. Его глаза различили неясное движение на переходе. Маленький уставший отори из последних сил пытался добраться до дома. Кто не досмотрел?! Детеныш мог погибнуть! Во время дня надо будет разобраться и определить наказание!

Отори сделал несколько шагов, но странный запах заставил его остановиться и насторожиться, а потом удивиться, когда он узнал маленькую самку, прибившуюся к цвету Ксана. Чувство многократно возросло, когда она сунула ему свежий хвост паоты. Поколения пытались научиться добывать этих животных, а она смогла! Невероятно! Что?! Она сделала это для него и ничего не просит взамен?! Хочет стать равной*, хоть и не достигла соответствующего возраста? Отори был заранее согласен. Он поднял Мию на руки, повесил за спину добычу и зашагал обратно в хатхи. Когда Ксан отойдет от тиса, будет весело и поздно! Теперь Рин никому не отдаст эту замечательную непонятную самочку, с нетерпением он будет ждать прихода кора-отори! Горловой рык самца победителя прозвучал в ночи.

Ну и сон мне приснился! Сказывается уже довольно долгое проживание в обществе совершенно непригодных для личной жизни мужчин. Ай, больно же! Вот это самое больно меня и разбудило. Кто-то страстно… жевал мое ухо! Похоже, уже дожевывает! Не глядя, ткнув за спину кулаком, я взвилась на дыбы и приняла боевую стойку из арсенала тай-бо. Ненадолго. Очень уж смешным было лицо Медяшки со стремительно наливающимся фингалом под глазом. Меня снова использовали в качестве плюшевого мишки, заодно решив перекусить.

– Ты едой пахнешь, – обиженно сказал Рин, усиленно нюхая воздух. В животе у него радостно заурчало. Что ж, теперь ясно, почему меня изначально бросили на продуктовый склад. Вовремя я решила вступиться за попранные было права национальных меньшинств на Коралу.

– Пойдем кушать? – предложила я отори. Мой собственный желудок проголосовал обеими руками «за». Ранний подъем этого наиважнейшего органа существенно затрудняет жизнь, особенно, если учесть, что мозг встает гораздо позже.

Мы вышли из хатхи вдвоем. Рина тепло поприветствовали собратья по цвету, на меня косились с подозрением. Понимаю, разделяю, ничего хорошего я вам не сделала, зато поглумилась предостаточно, но извиняться не буду!

– Цвет! Прислушайтесь! – заорал во всю свою широкую грудь Рин. Что он еще задумал? Собирается назначить меня любимой женой? Вот так сразу я не согласна! Где конфетно-букетный период и предложение хвоста и сердца?

– Эта отори, – он показал на меня, – с этого времени дня – наша! – счастливо закончил он. Быть любимой женой у одного еще куда ни шло, но у всего стада разом – увольте! Лу прислушались, но их физиономии выражались такой же скептицизм, какой пышным цветом цвел на моем лице.

– Вы видели хвост паоты? – спросил Рин у цвета.

– Ты нашел способ охоты на них? – с надеждой выкрикнул кто-то из толпы. Интуиция осторожно поскреблась остренькими коготочками о позвоночник. Дался Меди этот хвост, за своим бы лучше следил. Вон как мою лодыжку обвивает, цепь живая.

– Не я, она! – торжествующе взревел он, вздергивая мою руку и меня заодно вверх. – Ведь так, Мия? – глядя в эти сияющие надеждой глаза, мне оставалось только неуверенно промямлить:

– Согласна…

Гробовое молчание, а после могучий победный рык из более чем сотни глоток.

Увлеченно поедая незаконную вечернюю добычу и запивая ее местной водичкой, я напряженно размышляла о пользе и вреде лжи. С одной стороны, без хвоста ящерицы у меня вчера не было шансов остаться в живых. Свою «полезность» любому оторианскому цвету я оценивала трезво, и равнялась она единице. Вроде занятная вещица, но практической пользы от нее никакой. Вроде как бантик сбоку и прилепленное к нему черте что. С другой стороны, моя невинная шутка втянула меня в очередные неприятности, из которых, попав на Коралу, я носа не могу высунуть. Рин тоже отличился – не придумал ничего более умного, как представить меня всему цвету в качестве охотника-аса. Теперь все синенькие ждут от меня минимум по паоте в день!

В очередной раз подавившись от дружеского похлопывания по плечу и вежливо буркнув витиеватое послание отправиться проведать ежиков в тумане еще одному представителю хвостатого племени, я додумалась до чертовски гениальной идеи! Поговорить со своим мозгом! Мозг выслушал мою просьбу, дочавкал солидным куском мяса и ответил, что хозяйка у него дура, причем набитая. К вечеру он никакого отношения не имеет, ибо уже спал к тому времени (наглая ложь), и пожелал мне распутать ситуацию с наименьшими потерями. Для отори. На мне он поставил крест. Хорошо не закопал под могильную плиту!

Утопание тонущих, дело рук самих тонущих. Если так – займемся водными процедурами. По пути на озеро мне пришлось несколько раз дать словесное описание ежиков и пару раз нарисовать путь к местности, где они водятся. Может, от меня отстанут и дадут спокойно привести себя в порядок?! Мир большой, а уединиться негде. Эта открытая ранним утром истина получила доказательство через пять минут. Пока я плавала и ныряла, стараясь отыскать малейшие намеки на присутствие под водой летаюших ящериц, на берегу собралась небольшая толпа, на разные лады выкрикивающая мое имя. Пришлось прекращать занятия дайвингом, все равно вода сегодня мутная (кто-то до меня недавно активно плескался) и ничего не видно уже в тридцати сантиметрах от собственного носа.

Увидев меня, точнее мою голову над поверхностью воды, отори облегченно выдохнули, захлопали в ладоши и заулюлюкали.

– Что ты делала? – полюбопытствовал Рин, протягивая мне руку. Я отплыла подальше от конечности, туда, где вода доходила до подбородка. Необязательно аборигенам знать, что на мне, кроме естественного кожного и волосяного покрова ничего нет!

– Паот искала! – буркнула я. Раздражение, концентрирующееся вокруг меня, кипятило воду. Да и сама я была похожа на чайник, у которого давно сорвало свисток, а хозяин, как сидел в наушниках и ничего не слышал, так и продолжает сидеть.

– Нашла? – мечтательно улыбаясь, продолжил измываться надо мной Медяшка. Пришлось на секунду уйти под воду, чтобы остудить голову и спрятать озверевшее лицо. Мое. Туговато у синеволосых с чувством юмора.

– Да! – водичка теплая – остыла я ненамного.

Окунулась снова. Когда вынырнула, то обнаружила перед своим носом лес копий и костяных ножей. Кое-кто держал над головой камень. Я ошиблась. У них не туго с чувством юмора. У них его нет совсем! Как у льва, который третий день сидит под единственным в пустыне деревом с вашим тельцем на самой верхней ветке. Вы уже голос сорвали, объясняя ему, что к попытке надеть на него намордник и ошейник не следует так серьезно относиться, а он все равно сидит и догрызает тушку вашего сообщника. Синеволосые – полная противоположность красненьким.

– Рин, их здесь нет! Время смеха, ха-ха? – смех вышел кудахтающий. Не очень приятно быть живой мишенью. Вдруг у кого-нибудь из них рука дрогнет?!

– Обман! – выдохнул хвостатый, который уже по грудь залез в воду.

Увернуться от его рук я не успела. Он схватил меня за локоть и выволок на берег. А я голая! Моя одежда на соседних кустиках висит и машет на ветру остатками моего достоинства и чести. Визг стоял над озером минут пять. Прокричалась. Полегчало. Гордо выпрямив сутулую спину, виляя отощавшими бедрами не хуже модели на подиуме (зачем непонятно), переступая через пригнувшихся отори, я вошла обратно в воду.

– Кыш отсюда! – сказала я ледяным тоном Снежной Королевы и таким же простуженным сорванным голосом.

Отори медленно поползли. В ближайшие кусты. Но те были заняты, не менее впечатленными моими вокальными данными аборигенами всех мастей. Откуда они взяли дурную привычку подглядывать? Мама их в детстве не учила, что от этого занятия зрение садится, а то и вовсе глазки случайно веточками выколоть можно. Особенно, если немного помочь глазкам на веточки напороться.

– Мия, ты что? – Медяшка потряс ушами. Нечего было за руки хватать, ближе всех был в момент звукового удара, вот и получил по полной концертной программе.

– Рин, я без одежды! – обреченно ответила я, заранее понимая бесполезность попытки объяснить ему, что такое смущение, стыд и иже с ними.

– И что? Я тоже! – радостно оскалился Рин, стаскивая набедренную повязку.

Мой мозг залихватски присвистнул, сознание упало в обморок, задев по пути женственность, тут же залившуюся горючими слезами, глядя на такое богатство, которым она воспользоваться в личных интимных целях не может. Ну, а я – ушла под воду в полной нирване, вслед за окончательно съехавшей крышей…

– Мия, а Мия. Мия! – меня трясли. Долго и усердно. Кто посмел нарушить мое спокойствие? Захотели пары лишних зубов лишиться?!

– Мия! Хватит спать! – какой настойчивый будильник!

– Изыди, Сатана, не мешай блаженствовать, – для надежности подкрепила высказывание пинком ноги. Демон оказался проворный – отскочил.

– Я не Сатана, я – Рин! – возмутился отори.

Я открыла один глаз, осмотрела когтистую лапу перед ним, землю, закрыла снова. По мне, так братья близнецы с пресловутым Искусителем. Рогов не хватает для полноты образа.

Вставать все равно пришлось и снова лезть в озеро, потом надевать на мокрое тело сухую одежду. Все это сопровождалось конвоем из Рина и непрестанно шевелящихся и ругающихся кустов. С видимостью приличий все же легче. Одного не могу понять: они же охотники, так почему маскировка хромает на обе сломанные ноги и позвоночник вдобавок?

Медяшку крайне заинтересовало мое нижнее белье. Точнее его кружевная нижняя часть. Долго осматривал, хмурил брови, размышлял, после вернул мне в целости и сохранности. Слава Богу, а то у меня только два комплекта имеется, а носить местные кожаные модели, которым место в секс-шопе для извращенцев, не сильно улыбается.

По дороге на площадку за обедом абориген донимал меня вопросами, для чего на мне столько всего одето и классическим – где мой хвост! Заодно сообщил неприятное известие о смене цвета кожи. Частично. На лопатке, куда меня укусил светлячок, красовалось синее пятно размером с мою ладонь, похожее на спрута: от центра разбегалось несколько дорожек. Перепугалась я сильно, но убедившись, что оно не болит, не чешется, а ведет себя как стандартная татуировка, несколько успокоилась. Осторожнее надо быть в следующий раз с оторианскими народными методами лечения, то есть никаких следующих разов!

До вечера я тренировалась и думала. Выходило из рук вон плохо, так как первому усиленно мешало второе. Кроме того, в процесс наращивания мышечной массы вмешивались желающие поучаствовать в первой официальной охоте на паот. Уже не только лу.

Сломанный телефон разнес новость по всем цветам, превратив один хвост в несколько туш, а меня сделал национальным героем Коралу. Новенькие были посланы по старому адресу в неизвестные дали, ибо, насколько я знала, ни ежиков, ни тумана на розово-лиловой планете не существует. После тридцатого отори, осчастливленного порядковым номером в очереди алчущих развлечения неандертальцев, чувство затягивающейся на горле петли стало вполне очевидным.

Через несколько часов на открытом пространстве стало невыносимо. Я обливалась потом от жары, и пахло от меня прескверно. На озеро идти не хотелось. Тем более, что несколько хвостатых все время околачивались рядом, имитируя бурную деятельность: плетение кос, ковыряние в носу и ленивое почесывание в других частях тела. Угу, артисты Большого театра нашлись. Прислонив свою разморенную жарой тушку к первому попавшемуся дереву, я стала наблюдать за играми малышни. Синенькие подростки согнули молодое растение-симбионт и качались на нем парами.

Архимед, когда его осенило орал «Эврика». Я орала нечто нецензурное. Не берусь сказать на каком языке. Дети упали, взрослые – подскочили, а я, пробежав пару кругов по площадке от радости, понеслась искать Рина, оседлав случайно проходившего мимо хвостатого.

Медяшка обнаружился недалеко от озера, во все клыки распекая парочку аборигенов. Пришлось оторвать его от этой увлекательной руководящей работы. Мне нужен был транспорт понадежнее для доставки моей вип-персоны к местонахождению кора. Сменив Шестерку отечественного производства на Порш Каен, я почувствовала себя в полной безопасности.

Добрались мы быстро, благо, азы управления двуногим конем были освоены еще при владении Рыжиком. Кора удивились визиту, но остановить нас не подумали. Забежать в продуктовое хранилище и схватить находившиеся там мои вещи было делом трех секунд.

Как только мы финишировали на территории синеньких, я удалилась к озеру, чтобы почитать в спокойной обстановке.

Моя фэнтезийная книга, которая также являлась гостем этого мира, содержала на одной из своих страниц подробное описание процесса изготовления лука и стрел. Надеюсь, автор проявил должное рвение в изучении этого вопроса: в Википедию заглянул, а не вылил на бумагу плод своей буйной фантазии. Помню, когда читала, злилась, ругалась, что писатель уделяет такое количество различным мелочам, пролистывала страницы. Как найду отделение почты, так сразу и отправлю ему благодарственное письмо с извинениями за обугленные уши.

Итак, мне были нужны две деревяшки одинаковой длины для плеч лука, гибкие, но прочные; брусок для середины лука, где он не должен гнуться; клей; тетива и кожа для изготовления перчатки. Дерева в округе завались, клеем будет вездесущая черная жидкость, на перчатку кожу найдем, если нет, то пару отори раздену, все равно они не знают, что такое стеснение. Сложнее с тетивой… Хм…

Мозг ощерился и хитро подмигнул мне. Кое-кому скоро придется постричься. Налысо! Нагло вломившись в подглядывающие кусты, я схватила ближайшего лу за хвост и потребовала достать мне приглянувшееся растение, произраставшее сверху на больших ветвях над озером.

После тридцатого «не согласна» неандерталец озверел, спрыгнул с ветки, снеся половину растений, и протянул свои пять конечностей, чтобы слегка придушить меня. На его спасение, он при прыжке сбил именно то, что я искала. Я покровительственно похлопала аборигена по спине, конфисковала каменный ножик и принялась за работу.

Через несколько часов возле меня сушились склеенные заготовки для трех луков, и лежала вязанка собственноручно отточенных стрел с оперением из узких листьев ллосайи*. Дети помогали мне приматывать костяные наконечники. Маленькие отори быстро сообразили по описанию, что мне необходимо, и принесли очень тонкие молодые лианы вместе с обломками костей животных. Из всего этого богатства меня особенно впечатлил набор чьих-то нижних челюстей с острыми клыками почти в палец длиной. А я уже практически уверилась в отсутствии хищников в данной странной лесной эко системе.

Видимо, они, как и любые другие звери, не настолько глупы, чтобы ошиваться рядом с жилищем всеядных аборигенов. Они не посмотрят на размеры, мигом в пасти окажешься с отговоркой «нечего тут едой вонять». Не торопясь, насвистывая приятную нежную мелодию из классического репертуара Раммштайна, под визгливые восклицания хвостатой мелюзги я завершила работу. Какой приятный сегодня вечер – тишь да благодать! Была.

Только я собралась поужинать, как на площадку вывалилась толпа злобно переговаривающихся неандертальцев, увешанных различной мелкой живностью. Увидев меня с ломтем мяса в руке, орава двинулась прямо на меня! Я подавилась тем куском, который успела откусить и сделала попытку совершить побег…

Мысль о том, что им всем от меня понадобилось, занимала мою подвешенную вниз голову. Слава Богу, вместе с телом, а не по отдельности. Ноги были зажаты в руке хедхантера, который и поймал меня. Второй рукой с чем-то мелким, колючим, и очень недовольным таким положением вещей, он тыкал в мой многострадальный нос.

– Йожег? – спросил он.

Все. Я в ауте.

Смех одолел меня на долгие полчаса. За это время ретивые аборигены продемонстрировали мне кучу самых разных монстриков и монстров. По-моему, некоторых они сами первый раз в жизни видели.

– Что происходит? – через толпу протиснулся Рин.

Отори заметно стушевались и попытались незаметно рассредоточиться. Ну-ну, попробуй, спрячь больше двух метров мускулов и костей под фиговым листочком. И как объяснять существу без чувства юмора, что я пошутила насчет ловли ежиков?! А?! Такая задачка математическим уравнением не решается.

– Охота, – ответила я неопределенно и пожала плечами.

Лу сами принесли сюда зоопарк, пусть самостоятельно и выкручиваются.

– Мия обещала взять за паотами, если мы принесем йожегов. Мы принесли! – некоторым охотничкам пришлось вылезать из укрытия и заново ловить энергично разбегающуюся добычу.

Теперь уже Медяшка был уши в ползающих и частично летающих гадах. Я проследила глазами за помесью белки-летяги и дикобраза. С одним-то крылом особо не полетаешь. Куда делось второе оставалось только гадать. Не сильно напрягая мозги. Вон один хвостатый активно двигает челюстями. Синеволосый собрался высказаться по поводу устроенного бедлама, но вздрогнул всем телом, взвизгнул и стал крутиться вокруг себя. Что это с ним?!

– Снимите это с меня! – орал отори.

Дурак. Ровно через две секунды его вопль изменился на «слезайте с меня». Кучка из тридцати коралунцев с Рином на нижнем уровне слабо шевелилась. Я снова смеялась. Нет, я уже минут десять изображала из себя потомка кобылы со свиньей, стуча передним копытом по площадке и похрюкивая. Живот немилосердно болел. На этой веселой ноте мой первый вечер в высшем обществе лу был закончен. Я заняла место в хатхи Медяшки, а все пойманные ежики – в продуктовом хранилище. Закрывать его пришлось втроем. Повезет же кому-то утром. Во сне я, кажется, снова хихикала.

Все. Ухожу в монастырь. Не мужской, они и так тут как монахи-бенедектинцы живут. Стану матерью-настоятельницей первой женской обители в ином мире. Аж жарко стало, странно, что только со спины и на животе, где скрестились руки отори. Мой хребет щекотал хвост. А почему в количестве ДВУХ ШТУК?!

В этот момент Рин прижался ко мне еще крепче и сонно пробормотал на ухо «моя». Из хатхи я вылетела, превысив скорость звука, опрокинув по пути тазик с водой. Сначала бежали мои ноги, потом я, а дальше мой вопль. Немного позже из двери выглянул заспанный синенький и был сметен толпой подданных, спешивших проверить все ли у их обожаемого короля в порядке, но поскользнувшихся на луже. Если до этого Медяшка функционировал в нормальном режиме, то после их внезапного визита, его самочувствие резко ухудшилось.

Зашедшие на огонек тиса застали следующую картину: снесенную дверь Риновской хатхи, торчащие изнутри ноги с хвостами и меня, уже изредка всхлипывающую. Почесали голову, покосились, развернулись и ушли, нервно подергивая хвостами. Чего заходили – непонятно!

Очередной сюрприз мне преподнесла местная природа. Как человек образованный, я понимала, что близкие физические отношения между местными мужчинами и женщинами регулируются гормонами. Как и у людей, но схожесть женских вырабатываемых организмом ферментов меня поразила.

Эй, ты, там наверху. Да, тот самый всемогущий и всепрощающий, отправь сюда кого-нибудь мужского пола. Джонни Деппа можно, или Бреда Пита, дабы, следуя твоим же заветам, между прочим, мы могли счастливо плодиться и размножаться. Ыыыы! Да я и на Квазимодо согласна! А что?! Не надо мне тут нотации про нравственность читать, у меня молодой растущий организм, не обремененный никакими обязательствами!

Как не положено?! Хорошо, осторожнее буду со снами. Ага, не буду спать совсем. Еще одно такое подсознательное шведское кино, и я рискую завязать неуставные отношения с фельдмаршалом Рином и на собственной практике проверить совместимость отори и людей. При этой мысли проглоченный завтрак вежливо постучал по желудку и попросился на выход. Пришлось внять предупреждению и ограничиться планами на переселение в отдельное трехкомнатное хатхи со всеми удобствами в пентхаусе.

Ах, ты, черт! Совсем забыла с этой историей про тетиву. Не опоздать бы! Еще от караульных отделываться. О, на ловца и зверь бежит. Возле меня затормозил немного потрепанный Рин.

– Ты выбрала меня! – выпалил он.

– Не согласна! – ушла я в глухую оборону. Утро закончилось, гормоны присмирели и молчат в тряпочку. Зато Медяшка больно разговорчивый!

– Я почувствовал в начале времени дня! – недоверчиво сверкнув глазами, он обнюхал меня с ног до головы.

– А сейчас? – на всякий случай отступила от него подальше.

– Не чувствую… – бедолага совсем запутался.

Я загадочно фыркнула. С вступлением закончили, пора переходить к делу.

– Рин, сделай так, чтобы за мной никто не ходил на озеро, – сладким голоском пропела я, делая большие умилительные кошачьи глаза.

– Почему? – мгновенно насторожился хвостатый.

Между умом и сообразительностью знак равенства не ставим. Подвох Медяшка чувствует, уж не знаю каким местом.

– Паоту хочешь? – переходим к шантажу, раз по-хорошему не понимает.

– Хочу! – немедля отозвался отори.

– Мне нужна одна вещь, чтобы ее поймать, но я никому не хочу показывать эту вещь. Так, охотниками на паот будем ты и я, а если другие отори увидят, то каждый сможет поймать паоту! – заговорщицким шепотом объяснила свою просьбу. – А ну вон отсюда! – это уже в сторону троицы хвостатых. Будто я не вижу, в какую сторону у них уши развернуты!

– И что? – он меня не понял! Терпение, терпение и еще раз терпение!

– Паот мало! На всех не хватит! – я их, конечно, не считала, но вдруг?! Осторожность в малоизученном вопросе не помешает.

– Согласен… Лу не будут за тобой присматривать, но другие цвета…

– Разберусь сама! – крикнула я, уже убегая в сторону озера. Бросившихся за мной в погоню охотников Рин удержал, следуя своему слову. Славный мальчик!

Избавиться от аборигенов другого цвета было элементарно – отплыла на пару сотен метров вдоль берега озера. Обратно возвращалась осторожно, все больше под водой и к другому заходу в воду. Там, где обычно принимали водные процедуры кора, которым предстояло стать объектами моей охоты. Не совсем им, но кое-кому приближенному к цвету. Аккуратно срезав полое водное растение, наподобие нашего тростника, я сделала примитивную дыхательную трубку и залегла на дно в зарослях возле берега.

В книжке ясно написано, что для тетивы подойдет конский волос. Лошадей на Коралу нет, зато есть кое-кто еще с уймой косичек! Любой лу отдал бы их по распоряжению Рина, тем более что нужно всего три, но не люблю я простые задачки. И синий цвет мне не нравится. Желтый, он как-то глазу приятнее, успокаивает, знаете ли! Что успокаивает? Мою вредность и мстительность. Не собираюсь прощать всяким блондинистым канарейкам посягательства на мою собственность! Даже бывшую, благодаря ее стараниям!

Сколько мне еще лежать под водой?! Жабры скоро отрастут и плавники. Стоило выразить недовольство, как на берегу послышались невнятные звуки: речь, топот шагов, смех. Осторожно высунувшись из воды, я разглядела нескольких кора-отори, хохотавших под активную жестикуляцию тисы. Мало ей одного Ксана, так она еще и на мое почетное место главного клоуна посягает?! Не позволю отнимать внимание неандертальцев. Оно должно целиком и полностью принадлежать мне! Где там моя наживка…

Аборигены разделись, вошли в воду и принялись брызгаться. Тису удалось заманить поглубже с помощью браслета, подарка Рина, прицепленного к дыхательной трубке. Когда моя очаровательная аквариумная рыбка зашла по грудь – настало время действовать: я нырнула еще глубже и резко дернула ее на себя за ногу. Анкс, падая, зацепилась за хвост другого аборигена, тот третьего…

Мама, что тут началось! Визги, крики, мелькающие конечности, поднявшаяся муть со дна, и среди всего этого хаоса я, как уж на сковородке. Вдохнуть нельзя, выплыть нельзя, ничего не видно! То и дело когти проскальзывают в опасной близости от тела! Да к чертовой бабушке такую месть! Подмяв под себя непонятно кого и полоснув ножом наугад, авось попаду, я ретировалась подальше от этого клубка водяных змей по дну озера. Уже в кустах отдышалась через трубку и медленно поплыла в сторону лагеря лу.

Довольная и слегка усталая, я выползла на берег, чувствуя себя чистой и телом и душой. После ванны такой длительности ко мне ни одна грязь еще недели две не пристанет, а душа… Частично мучившая меня жажда мести удовлетворена, никто особо не пострадал. Отсутствия нескольких… косичек… даже… не заметят… Ага. Отсутствия половины волос разве что безнадежно слепой и безрукий не заметит! Как же это я так промахнулась?! И цвет подозрительный: красный с рыжими вкраплениями. Кому же из мужчин кора так не повезло?

Немного повалялась на берегу, изучая для общего развития членистоногую фауну розово-лилового мира, поразмышляла на тему возможного визита к отори с целью поиска жертвы подводной рыбалки. Пришла к выводу, что не стоит напрасно рисковать своей шкурой. Мой интерес вполне могут неверно истолковать. Особенно Ксан, который прекрасно знает о моих плавательных навыках. Пора возвращаться. Еще тетиву натягивать на заготовки, да потренироваться в стрельбе из лука не помешает.

В лагере, возле хатхи Рина, царило нездоровое возбуждение. Мои уши уловили отголоски разговоров об утреннем происшествии на озере. Хорошо, что я была вне подозрений: неандертальцы серьезно уверовали в неизвестного водного хищника. Можно перевести дух и поздравить себя с успешно завершенной разведывательно-диверсионной операцией. Рин, увидев меня, бросился ко мне и хорошенько встряхнул. Еле успела спрятать за спину руки с рыжими патлами. Не дай Всевышний увидит, не миновать тогда нагоняя за членовредительство собрату. И попробуй докажи, что я действовала из лучших побуждений!

– Живая! – пояснил он свои действия.

Беспокоится, переживает – приятно!

– Что случилось? – интересовалась я невинно.

– Вода стала опасной. Появился странный зверь! Кора сказали, – выпалил на одном дыхании мой синеволосый принц. Тоже мне кора, сороки-сплетники нашлись!

– Да?! Кто пострадал? – максимально удивленный тон, а сама пытаюсь компактнее собрать в кулаках волосы.

– Я! – возле стены хатхи появился Ксан.

Еееееееее… Пальцы разжались – косички упали на площадку в заросли за моей спиной.

– Аааааа… – слова попрятались за мысли, мысли за извилины, а извилины мигрировали вглубь серого вещества и залегли на дно. Слегка подергивался уголок моих губ, немного левый глаз и правую руку чуть-чуть свело судорогой.

– Мия? – ласково спросил Ксан, поглаживая коротко бритую поросль на передней части своей головы.

– Ыыыыыыы? – пролепетала я, судорожно дергая ногой, чтобы затолкать улики еще дальше в кусты. В данный момент времени я проклинала «великолепную» идею, заставившую меня совершить преступление против, в общем-то, не плохой личности.

– Мия! – прыгнув ко мне, Рыжик вытянул мои руки из-за спины.

Глаз задергался сильнее, плюс захотелось срочно посетить одно уединенное место. Ксан злобно рыкнул, обнаружив, что мои конечности пустые.

– Что?! – вызверилась я, – иди, ты, Ксан! Ежиков ловить! – дверь Риновской хатхи с оглушительным грохотом захлопнулась за мной, а на вид такая хлипкая!

Примерно час я просидела в доме. Дулась. Но зрители так и не появились. Обидно! Сделала вид, что плачу. Не помогло! Они там совсем зачерствели и обветрились на свежем воздухе? Кто будет меня успокаивать?! Зря я тут что ли оскорбленную невинность репетировала? Заревела в голос, подержав минут пять глаза открытыми. Выдавила две жалкие слезинки. М-да, негусто.

– Мия, – тихо проскользнул в комнату Рин.

– Что? – я обернулась, надев маску обиженного пятилетнего ребенка. Роль надо отыграть до конца!

– Что это? – скалясь улыбкой падшего (раз сто) ангела, спросил Медяшка, протягивая щепоть, с зажатыми в ней рыжими косичками…

Мои брови уползли за границу волосяного покрова и затормозили в районе затылка. Глаза с искренней любовью уставились на окно, а мозг просчитывал вероятность успешно добраться до пожарного выхода быстрее Рина…

Зависаю. Уже часа три. На ветке дерева. Опутана лианами и дополнительно завернута в огромный липкий лист. Витки импровизированной веревки начинаются от ступней и заканчиваются аккурат под носом. Нет никакой возможности пошевелиться или вякнуть что-нибудь злобное. Сама себе напоминаю куколку тутового шелкопряда. Только из них бабочки вылупляются, а из меня… тоже что-нибудь да вылупится… Потом.

На дерево я попала не из-за Ксана. Наоборот, Медяшка был так доволен моей выходкой, что чуть не затискал меня до полусмерти после того, как вынул мою верхнюю половину тела из окна, куда я успела не удачно сигануть. Рин пообещал ничего никому не рассказывать в обмен на пару подобных подлянок для некоторых хвостатых, которые успели ему крепко насолить. Эксплуататор! Шантажист! Ишь, чего удумал – меня под когти и чужое раздражение подставлять! Я до сих пор удивляюсь, как мне вчера удалось легким испугом отделаться. Да и отношения с незнакомыми отори портить не хочется. Мне тут еще очереди желающих притопить меня в ближайшей отхожей яме для полного набора счастливого попаданца не хватает. И так отношения с одним рыжим представителем коралунской нации испорчены окончательно и восстановлению не подлежат. На этом сером фоне даже тот факт, что мы с Рином оказались «два сапога – пара» не вызывал ожидаемого потока бурной радости и розовых соплей.