Текст книги "Там, где растает мой след"

Они подошли к дому Жени. Балкон ее был по-прежнему пуст, как и другие.

– Здесь, кроме Джины, никто не живет? – спросил Фил.

– Один сосед точно есть, зовут Джузеппе, он приезжает на выходные.

– Сегодня пятница, может, он уже тут?

– Нет еще. Если бы приехал, там сидела бы Лаура. – Она указала на балкон, слева от Жениного, всего их на этаже было три.

– Жена?

– Попугай какаду. Джузеппе завел его, когда развелся. Назвал Лаурой в честь возлюбленной Петрарки. Джузеппе хотел красивую, но молчаливую птицу, поэтому приобрел девочку, они редко разговаривают. Но ему попалась болтушка. Сначала это раздражало, потом Джузеппе привык и теперь обсуждает с птицей все новости, включая политические.

– В подъезд без ключа можно попасть?

– Да. Есть кодовый замок. Комбинацию я знаю.

Они обошли дом, и Фил увидел во дворе машину. Маленький старый «фиат». Значит, в доме на девять квартир все же кто-то есть.

Когда они зашли внутрь, Фил подивился. Подъезд оказался красивым, с дубовыми лестницами, потолочной мозаикой, узким витражным окном, тянувшимся по боковой стене от первого этажа до третьего, последнего.

– Тут останавливался Пастернак, когда приезжал в город, – сообщила Лида. – На перилах были нацарапаны гвоздем строчки из его стихотворения. Закрасили.

Порывшись в памяти, Фил нашел там прозвучавшую фамилию. Кажется, писатель, автор «Доктора Живаго». Он, получается, еще и стихи писал. Надо запомнить для общего развития.

– Не стыдно было представителю творческой интеллигенции портить имущество?

– Это не он сделал, – улыбнулась Лида, начав подъем по лестнице. – Мы с Женькой, когда напились. Это было пять лет назад. Кстати, Пастернак жил в квартире над ней. Поэтому мы нацарапали: «По дому ходит привиденье, весь день шаги над головой…»

Фил вздохнул. Вышло тяжко, он не хотел этого.

– Я так много болтаю, потому что переживаю, – чуть смутилась Лида.

– Болтай. Я просто не могу разговор поддержать. В стихах не разбираюсь.

Он понял, какая из квартир сейчас обитаема. В ней кто-то очень громко смотрел телевизор. Глуховатый человек, скорее всего, пожилой, он и не заметит, что кто-то ходит по подъезду. Камер в нем нет. Это хорошо, можно незаметно вскрыть дверь. Фил сделает это, останется на шухере, а Лида обследует квартиру. Дальнейшие их действия зависят от того, что покажет осмотр.

Они дошли до двери, позвонили. Как и следовало ожидать, им не открыли.

– Набери Женю еще раз, – велел Фил.

– Думаешь, она забыла телефон дома, а сама ушла? Даже если так, мы ничего не услышим, тут дверь толстенная. Женя квартиру у наследника умершего ювелира купила. Он очень боялся, что его ограбят, поэтому еще и ставни укрепил и всегда держал их закрытыми.

– Дом чудаков.

– Поэтому подруга именно в нем и поселилась.

– Я попробую вскрыть замок, но не обещаю результата. Он, наверное, мудреный в такой двери, а я только с простыми дела имел.

– Не ты ли себя называл законопослушным гражданином? – ахнула Лида. – А сам взломщик!

– Я слесарем в институте подрабатывал, – и это было правдой. Фил вскрывал замки за деньги, для него это было раз плюнуть. Но его чуть не втянули в криминальный бизнес, связанный с угоном машин (Гудди как раз об этом говорил, когда склонял друга к взлому дедушкиного сейфа), и пришлось искать другое средство заработка.

– Если нас поймают, то заберут в полицию… А мне туда нельзя!

Пришла очередь Фила удивляться:

– Что ты натворила?

– Я нелегал. Виза моя кончилась полтора месяца назад, и я боюсь депортации.

– Это не дело. Хочешь, помогу с документами? Есть знакомые.

Он отошел от двери и стал думать, что можно было бы использовать в качестве отмычки. Обычно он справлялся при помощи обычной проволоки, но сейчас и ее взять было неоткуда. Тут Лида схватила его за руку и зашептала:

– Фил, там кто-то поднимается!

– Полиция отследила твой панический сигнал, – подколол ее он, чем разозлил. Она больно ткнула Фила кулаком в плечо и отошла от него, чтобы посмотреть вниз. Из уст Лиды вырвался вздох облегчения.

– Это Маршал!

– Жуков?

– У тебя ужасное чувство юмора, – сердито буркнула Лида. – Маршал – друг Жени. И ее натурщик.

Парень тем временем поднялся на этаж. Увидев Лиду, широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. На фоне иссиня-черного лица они казались неестественными. Напоминали виниры некоторых российских звезд, что перестарались в приукрашивании себя.

– Чао, Лиде, – поздоровался с дамой Маршал, Филу же приветливо кивнул. – Джи-Джи дома? – спросил он по-английски.

– Мы не знаем, – ответила ему Лида, с ударением на «е». – Пришли в гости, а она не открывает.

– И трубку не берет? – Она кивнула. – Я звонил ей весь день, не ответила. Но я все равно поехал.

– Маршал живет в Пизе, – просветила Фила Лидия. – А родом он из Сенегала.

В последние годы мигранты буквально наводнили Европу. В Пизе их было очень много. Куда ни глянь, везде компании африканцев. Фил слышал, что они творят разные безобразия, но, по его мнению, парни выглядели безобидно. Пизанские точно. Это не парижские наглецы, не барселонские забияки. Тоскана умиротворяла в том числе мигрантов, окультуривала их. У Маршала, к примеру, вид был интеллигентный. Одет красиво, в бежевое и розовое, коротко стрижен, на носу очки в тонкой оправе. Из украшений тонкое серебряное колечко на мизинце, а не тонны поддельного золота и фальшивые «ролексы».

– У тебя, случайно, нет ключа от квартиры? – спросила у Маршала Лида.

– Нет, но я знаю, где она прячет запасной.

Парень наклонился и достал его из-под коврика.

– В нашем с ней советском детстве все так прятали ключи, – улыбнулась Лида.

– Бывший хозяин квартиры, ювелир, не скончайся он тогда, умер бы от инфаркта сейчас.

Она отмахнулась от Фила и вошла в квартиру – Маршал, отперев дверь, пропустил даму вперед.

– Женя, ты дома? – крикнула она, машинально скинув в прихожей кеды. Еще одна неискоренимая привычка выросших в СССР. Следующее поколение уже не такое, Фил, например, мог пройтись по дому в обуви. А молодежь вообще в ней на кроватях валялась.

Джина Костелло на зов подруги не откликнулась. Ее дома не оказалось. А телефон, как они и думали, лежал. Обычный, кнопочный. Не старый, а устаревший. Такими обычно довольствуются отвергающие прогресс пожилые люди. К их числу, как понял Фил, относится мама Лиды. Но Евгения еще молода и, судя по ноутбуку, лежащему на журнальном столике, продвинута: у нее мощный игровой комп предпоследнего поколения.

– Она не пользуется смартфонами? – поинтересовался Фил.

– Интернетом. Поэтому ее вполне устраивает ее трубка.

– А это тогда зачем? – Он указал на заинтересовавший его ноутбук.

– Для конструирования одежды, дизайна, рисования.

– Значит, африканского Аполлона запечатлевают не на холсте? А я так хотел посмотреть…

– У меня есть несколько фотографий, я тебе потом покажу. Пойдемте отсюда, пока нас не застукали.

Никто с ней не стал спорить. Маршалу тоже неприятности были не нужны. Фил же решил, что вернется в квартиру ночью и проведет осмотр без свидетелей. Он уже понял, что с Евгенией случилась беда и ее нужно спасать…

Если еще не поздно!

Глава 4

Они сидели в баре и пили ром. Они – это Фил и Маршал. Лида же пошла домой, чтобы переодеться, и должна была вот-вот присоединиться к мужчинам.

– Вы давно знакомы с Джиной? – спросил Фил, долив себе рома. Взял сразу бутылку, чтобы не дергать бармена.

– Полтора года. Я только переехал в Италию, был дикий, забитый, очень боялся белых, а особенно в форме. Дали бы мне волю, сидел бы в хостеле безвылазно. Но пришлось выходить, чтобы искать работу – пособие на нашу семью получал отец и пропивал почти все деньги. Другие устраивались куда-то. Кто на стройку, кто на свалку. А куда еще без образования? Мы даже писать не могли, читали по слогам, считали только до ста. И это на французском, который тут никому не нужен.

– Сейчас ты отлично знаешь английский.

– Выучил, я способный. Да и время было на занятия, не работал же. Отец меня уже колотить стал за это. И тут мне повстречалась она – Джинни. Подошла ко мне на площади Чудес. Я бутылки подбирал, чтоб сдать. Она протянула мне свою, спросила, как зовут. После этого сказала, что я очень красивый, и предложила работу.

– Кажется, я понял какую.

– Ты неправильно понял, как и я. Тоже решил, что богатая белая леди хочет покувыркаться с черным пареньком. А позирование – это так, предлог. Она наливала мне вина, осыпала комплиментами, прежде чем раздеть. Но я все равно стеснялся. А еще не знал, что делать, когда мы окажемся в кровати: я был девственником.

– А ведь это мечта каждого пацана – потерять девственность с красивой взрослой женщиной. – Фил припомнил, что тоже фантазировал об этом в подростковом возрасте. Но в его случае взрослой женщиной была двадцатитрехлетняя учительница сестры.

– Откуда ты знаешь, что она красивая? – услышал он голос за спиной. Это Лида подкралась в своих мягких кожаных балетках. – В квартире нет ни одной фотографии.

– Моя фантазия, наконец, включилась. Я представил Джину томной блондинкой с точеной фигурой.

– Нет, она темноволосая и полненькая, но красивая, да.

Он знал это, но легче было соврать. Пока он не будет раскрывать карты, а может, это и не понадобится.

– Пойду руки помою, – бросила Лида и снова скрылась. А мужчины вернулись к разговору.

– Ты не удивился, когда не дождался приставаний? – полюбопытствовал Фил.

– Я попробовал пристать сам. Боялся, что меня больше не позовут, и я снова окажусь безработным. Но Джи-Джи погладила меня по голове и сказала: «Милый мальчик, ЭТО мне не нужно!» Я понял, что не только от меня – вообще. Джина не встречалась с мужчинами, как у вас русских говорят, ради здоровья. Секс ее не интересовал. В моем нагом теле она видела красоту, и только. А ты посмотри на меня, я худой, со шрамами, – он задрал футболку и показал их. – И даже для африканца слишком черный.

– Ты все еще ей позируешь?

– Если попросит и уже без оплаты. Я работаю фотографом, делаю успехи в этом, и все это благодаря Джи-Джи. Она научила меня видеть красоту там, где на первый взгляд ее и нет.

– Сегодня ты зачем к ней приехал, если не секрет?

– За помощью. Хотел, чтоб она подсказала, как лучше отредактировать фотографии.

– Легче было отправить их на электронку, но…

– Джина не пользуется интернетом, – закончил за него Маршал. Он пил меньше Фила, но хмелел быстрее. С непривычки, наверное.

– Почему, не говорила?

– Придумывала постоянно разные версии. То не хочет быть как все. То он мешает нормально жить, отвлекает от главного. А мне казалось, Джина скрывается от мира. Засела в маленьком городке для пенсионеров, ведет затворническую жизнь, общается с узким кругом людей.

– Не пользуется интернетом, чтобы ее не отследили!

Нет, он не сказал это вслух, только про себя. Он давно сделал такой вывод, еще до того, как попал в квартиру Джины. Фил много знал об этой синьоре, потому что именно она была его объектом.

Из уборной вернулась Лида. В платьице в обтяжку и очередной струящейся накидке (только эта была короткой и симметричной) Филу она понравилась больше. И в платье, по его мнению, Лиде было лучше, чем в штанах: видны ноги, которые хоть куда.

– Мальчики, вы не наклюкались еще? – спросила она, усевшись за стол со стаканом минералки.

– О, я знаю это слово… – хихикнул Маршал. – Накилюкалис! Я – да. – Парень отставил стакан, в котором остался лишь подтаявший лед. – Поеду домой. Скоро последний автобус уйдет.

– Обменяемся телефонами, – предложила Лида. – Если Джина кому-то из нас ответит, пусть он даст знать…

Он оставил номер, душевно попрощался с обоими и убежал на свой автобус.

– Выпьешь что-нибудь? – спросил у Лиды Филипп. Он надеялся на положительный ответ, и не потому, что в компании накидываться веселее, просто хотел, чтоб она потеряла над собой контроль хотя бы чуть-чуть.

– Нет, не хочу.

– А я с вашего позволения… – Он налил себе рома, но на этот раз разбавил его вишневым соком. Ему нужно сохранять ясность рассудка, впереди еще один визит в квартиру Джины.

– Я ни капли не успокоилась, – проговорила Лида.

– Естественно, ведь пижамы в квартире нет. Телефон есть, а ее нет.

– Ты успел проверить?

– Везде посмотрел, в том числе в корзине с грязным бельем. Получается, Женя вышла из дома в пижаме и тапочках. Они ведь носила их?

– Да. Шлепки с золотыми пряжками.

– А на балконе недоеденная конфета. Она валяется на столе, тогда как в доме идеальная чистота, все вещи на своих местах.

– Женя аккуратистка, да. Что не вяжется с ее взбалмошной натурой.

– Значит, она сидела на балконе, лакомилась конфетой, курила и вдруг увидела кого-то на улице. Скорее всего, это было ночью, потому что на наскоро смятой сигарете нет отпечатка губной помады…

– То есть Женя уже сняла макияж, – поняла Лида. – Днем она всегда была при параде, даже если сидела дома. Но шоколад ночами она редко ела, только если не могла уснуть.

– Женя отбросила конфетку, смяла сигарету и выбежала из квартиры в пижаме и тапочках. Телефон и ключи она не взяла. Дверь просто захлопнула, зная, где лежит запасной.

– Что такого она могла увидеть?

– Не знаю, ты мне скажи. Женя – твоя подруга.

– Если что-то нехорошее, преступление, например, она бы позвонила в полицию, правильно?

– А если наоборот?

– Что? – не поняла Лида.

– Хорошее увидела. Странника, искателя, мужскую версию Ассоль?

– Не делай из нее наивную дурочку. Человек фантазировал, развлекая себя. Она не верила в принцев и не ждала их из-за горизонта…

– А кого ждала?

– Опять не поняла, – простонала Лида.

– Женя скрывалась от кого-то.

– С чего ты взял?

– У меня возникла такая мысль. Как и у Маршала. Если б Джина продала бизнес и уехала сюда в семьдесят, я бы понял. Но в сорок пять, когда ты на пике…

– Ты кто такой, черт возьми? – Лида напряглась.

– Человек с логическим мышлением, к которому ты обратилась за помощью. Если переживаешь за подругу, нужно что-то предпринимать, а не вздыхать и охать. – Он придвинулся ближе к ней. – От кого скрывалась Женя? Кого опасалась?

– Я не знаю.

«Врешь», – едва не выпалил Фил, но в последний момент сдержался. Что-то разошелся он! Ведет себя как следователь на допросе. Мягче нужно.

– А кто знает? – уже другим тоном проговорил Фил. – Если есть такой человек, обратись к нему.

– У Жени есть психотерапевт. Я тоже к нему хожу, точнее, к ней. Но Амалия сохранит врачебную тайну.

– Она тоже русская?

– Армянка. Но язык знает. – Лидия поерзала на стуле. – Вот ты говоришь, она скрывалась от кого-то… Но даже если так, и Женя увидела этого своего…

– Назовем его врагом.

– Давай так. – Она быстро поднесла ко рту бутылку и сделала жадный глоток. – Кто же бежит на врага, от которого прячешься? Еще среди ночи, когда город спит, и ты беззащитный!

– Но Женя не была беззащитной. У нее имелся пистолет. Однозарядный, маленький. Она его купила в антикварном магазине, но так как это не просто старинная безделица, а оружие, его пришлось зарегистрировать. – Фил видел в полицейской базе отметку. – Женя пистолет в шкатулке хранила. Сейчас она пуста.

Лида смотрела на него широко раскрытыми глазами. В них страх.

– Я не знала об этом, – прошептала она. На сей раз Фил ей поверил. – И шкатулку не видела.

– Она на видном месте стоит.

– Раньше не стояла.

– Значит, достала, потому что узнала об опасности. От кого, интересно?

И воззрился на Лиду. Она встретила его взгляд спокойно. Выдержала его. Успела собраться, взять себя в руки. Почему она так упрямо хранит чужую тайну? Клятва на крови была, не иначе…

– Ответь мне только на один вопрос, – проговорил Фил, допив ром с соком. Все, на сегодня хватит. – Кем был тот мужчина в белом?

– Опять ты за свое? Не знаю я его!

– А Женя?

– Возможно. Этот мужчина напомнил мне одного нашего политика. Теперь бывшего. В прошлый раз, когда мы напились и нацарапали на перилах строчку из стихотворения Пастернака, его показали по телевизору. Женя увидела и воскликнула: «Не может быть!» Потом: «Как он изменился!» Я спросила, откуда она знает Кондратьева, она ответила: «В молодости пересекались».

– Кондратьев? – Он достал из кармана телефон. – А зовут как?

– Валерий. Он был губернатором не помню какой области. Рвался в большую политику, но что-то пошло не так, и его с политической арены изгнали.

Филипп тут же нашел информацию о Кондратьеве в интернете. Ее было немного, но это не беда. Он найдет еще, извлечет из скрытых источников, но позже. Сейчас его интересовали только фото политика. Они имелись, пусть и старые.

– На первый взгляд совсем не похож, – пробормотал Фил.

– А я тебе о чем? Может, это не он вовсе?

– Политик – упитанный, с прической «бабушкина радость», а мужик в белом худой, лысый…

– А ножками болтает, как Кондратьев. – Фил вспомнил, что яхтсмен действительно так делал, сидя на парапете. – Его раньше часто по телевизору показывали, и я замечала, что у него конечности всегда в движении. Стоит – пританцовывает на месте, посадят, сучит ножонками. Вроде не маленький ростом, специально подбирает их и болтает, как ребенок.

– Не солидно для политика. Но с устоявшимися привычками трудно бороться. Имидж сменить, это пожалуйста: пополнеть, отрастить волосы, научиться улыбаться…

– Думаешь, не умел?

– На глаза посмотри, неживые. А рот широко и натурально растянут. Не доработали с Кондратьевым имиджмейкеры, нужно было искусственные слезы использовать перед выходом в люди. С ними глаза блестят.

– Так это его мы вчера видели на набережной или нет?

– Его, сто процентов. Я могу в уме корректировать портреты. Убирать лишнее или прибавлять. В том числе распознаю пластику. У нашего господина была операция по изменению носа, но еще до того, как он подался в политику. Скорее всего, его внешность облагораживали, и не только зубы вставили, но подправили подбородок, ноздри сузили, убрали горбинку.

– Уйдя в тень, Валерий Павлович просто похудел и обрил голову?

– Да. Но кое-что с ним произошло против воли, а именно: Кондратьев получил травму шеи, и теперь не может нормально держать голову.

– Я этого не заметила.

– Это в глаза не бросается. Но я обратил внимание, что яхтсмен (сразу так его прозвал) крутит головой с заминками. Как, к примеру, старая дверная ручка, когда ее поворачивают, заедает, так и его шея.

– Из-за чего так происходит?

– Сухожилия повреждены.

– Как у Наташки из «Тихого Дона»? – всплеснула руками Лида.

– Это персонаж сериала о мафиози с ангельским терпением?

– Опять шутишь? – А он не шутил! Действительно подумал так. Дон – это глава мафиозного клана, а о них много всего снято. – Героиня книги Шолохова (но сериал тоже есть), которая себе горло косой порезала. И нет, не этой косой, – Лида дернула его за хвост. – А садовым инструментом.

– Из-за чего?

– Неразделенной любви.

– Можно было не спрашивать. – Фил решил выпить эспрессо и дал знак бармену, указав на кофемашину и крохотную чашку. Тот все понял. – Ты рассказала Евгении о яхтсмене?

– Как зашла домой, позвонила.

– Как она восприняла эту новость?

– Странно. Долго молчала, потом выпалила: «Ты, скорее всего, обозналась!» – и отключилась.

Лида неожиданно сморщилась.

– Что такое?

– Желудок заболел, от нервов, наверное.

– Все болезни от них. Попросить таблетку у администратора?

– У меня есть, – она достала из сумки упаковку, выдавила на ладонь сразу две капсулы. – Надо домой топать и ложиться. – Лида приняла лекарство. – Может, зря мы Женю ищем? Что, если она хотела сбежать, исчезнуть?

– В пижаме и тапках?

– А что? Эффектно. По-киношному. Как раз в ее стиле. – Она встала из-за стола, покряхтывая, перекинула сумку через плечо. – Пойду.

– Подожди, я провожу. – Лида не возражала. – Только сбегаю в номер, захвачу куртку. Две минуты!

И он заторопился к себе. Не за курткой, хотя и ее взял, а за аппаратурой для следственных изысканий. Ее было немного, вся компактная, в походном чемоданчике размером с чехол для фотокамеры. Он помещался в карман обычной поясной или заплечной сумки.

Сейчас отведет Лиду домой, потом отправится на разведку. Если сосед Жени не приехал, то отлично. Но коли он в своей приморской резиденции, а еще и говорящий его попугай на балконе, то придется ждать глубокой ночи.

Фил уложился в две минуты. Спустившись в бар, залпом выпил эспрессо, расплатился за него и направился к выходу, приобняв Лиду. Он сделал это машинально, не сразу поняв, почему она с таким вопросом на него посмотрела. Если бы дама отстранилась, он извинился бы, но она только обняла свои руки, согнутые в локтях. То ли закрылась, то ли боль в животе попыталась успокоить.

– Когда ты возвращаешься домой? – спросила она тихо.

– В Стамбул в понедельник. Я там живу, в своей квартире, но… Это не дом.

– А где он?

– Там, где сердце. Откуда это? Из рекламы? Фильма? Неважно. Мое сердце осталось в Баку.

– Тогда почему Стамбул?

– Это один из мировых бизнес-центров, и оттуда летает много самолетов, удобно для работы. А в Баку я обязательно вернусь, но в старости. Выкуплю дом своего прадеда, открою на рынке палатку… – Фил болтал, выглядел расслабленно, но бдительности не терял. – Но я могу и передумать и вместо Баку выбрать Марина-ди-Пиза. Мне все больше нравится это местечко.

– Оно не для тебя. А вот бакинский рынок – да. Уверена, ты останешься энергичным и деятельным до старости, а твой сложный характер сделается просто невыносимым. Станешь грозой округи, дедом Филом.

– Вот спасибо.

– Да я шучу. В твоем неуместном стиле. – Она остановилась, когда они дошли до ее дома, развернулась к нему всем корпусом, но рук не расцепила. – Если Женя объявится до твоего отъезда, пообещай поужинать с нами у нее дома. Она накроет стол на балконе, мы будем есть, смотреть на море и фантазировать.

– Договорились. Тебе оставить мой номер?

– Не надо. Если что, я позвоню в твой отель и оставлю сообщение. А ты можешь прийти и кинуть в окно камешек. Обещаю, я выгляну.

– Бона ноте, Лиде, – с ударением на «е».

– Спокойной ночи, Филипп. – Она легонько коснулась его щеки губами, а после скрылась за углом дома.

Кто бы знал, как ему хотелось последовать за ней и просто посидеть в обнимку. Он видел, она измучилась за день и плохо себя чувствует, но он мог укрыть ее пледом, заварить чай, протереть вспотевший лоб, если понадобится. Жаль, ему нужно спешить. Да и не позволила бы Лида ему войти! Ведь она никого не хочет пускать в свою жизнь.

Фил достал телефон, хотел позвонить Борисычу, но передумал. Надо добыть еще информации перед тем, как наводить шухер. И начать прямо сейчас. Сказано – сделано. Фил запустил с телефона программу «Ржавый червь», ввел в поиск «Кондратьев Валерий Павлович» и добавил дополнительные исходные. После этого продолжил свой путь.

До нужного места оставалось топать минут десять. На освещенный променад он решил не выходить, а идти дворами. Но пришлось вывернуть на набережную, поскольку неподалеку от дома чудаков стояли две машины с мигалками. Они загораживали путь.

– Какой кошмар! – услышал Фил дрожащий мужской голос. – Я не могу поверить в это!

Говорил мужчина по-итальянски, который Фил все лучше понимал. Проживи он в этой стране еще неделю, начал бы сносно говорить на нем и забыл бы большинство слов сразу, как уехал.

– Синьор? – обратился он к пухленькому мужичку в домашнем халате, накинутом поверх рубашки и брюк. Он бегал по кругу, взмахивая руками, точно крыльями. – Что случилось?

– Вы не поверите! – Теперь он утопил свое симпатичное лицо с круглыми щеками в ладоши. – Убийство!

– А-яй-яй.

– Если б я знал, что тут такое творится, ни за что не купил бы квартиру!

– Где?

– В этом городе, доме, – и указал на тот, где жила Женя.

– Как вас зовут?

– Джузеппе! – Тот самый сосед с попугаем, понятно. – А вас? – Фил представился. Поняв, что перед ним иностранец, Джузеппе перешел на вполне сносный английский: – Мне говорили, тихий город, тут можно расслабиться после тяжелой трудовой недели, и что оказывается?

Он вытащил из нагрудного кармана платок, очень красивый, шелковый, и промокнул им пот на лбу.

– Я только приехал, – продолжил он. – Решил приготовить себе ужин… Моя кухня вот, – пухляш указал на боковое окно с поднятыми жалюзи и распахнутой створкой. – Я выглянул и вижу тучи птиц. Они кружат над крышей заброшенного здания! – Оно находилось в нескольких метрах, и сейчас его огораживали полицейские. – Там не только чайки, но и вороны. Они орут, дерутся.

– Не поделили добычу?

– Я так же подумал. Посветил в окно, показалось, они разрывают мешок с пищевыми отходами… Но откуда мешку взяться на крыше? Не с неба же он упал? Значит, крупная птица свалилась. Или кошка забралась и сдохла там. Решил сходить посмотреть.

– И что же увидели?

– Труп человеческий, – выдохнул Джузеппе и снова принялся утираться. Пот на его лице выступал мгновенно. – Уже полежавший. С запашком.

– Как вы поняли, что человек умер не своей смертью?

– В боку зияющая рана! И в ней… – он передернулся, – копошились птицы.

– Какой ужас.

Мужчина закивал. Лысина у него тоже была влажной. Но Джузеппе пах не потом, а ванилином. Наверное, готовил себе какой-то десерт.

– Вы не узнали мертвеца?

– Как не узнать? На крыше моя соседка.

Только бы он не сказал…

Но он сказал:

– Ее зовут Джинни!