Текст книги "Последнее желание гейши"

– Попили кофе, и она поехала домой.

– К себе домой или к Афродите?

– Сказала, что к себе, а что?

– Ее видели у дома покойной около половины десятого утра… – Митрофан прищурился. – Уж не она ли та самая девушка, которая жила у Афродиты?

– Я не знаю, – упрямо сжал губы Саша.

– Больше вы ее не видели?

– Нет.

– Она не приезжала?

– Нет.

– Пропустила работу? Насколько я знаю, этой ночью ваш бордель принимал иностранных гостей… – Митрофан вопросительно посмотрел на охранника, ожидая ответа, но парень продолжал играть в молчанку. – Так видели вы ночью Марго или нет?

– Нет. Ее здесь не было. Я не знаю, где она.

Митрофан подошел к парню вплотную, приблизил свое грубое лицо к точеному смуглому лицу Саши и шепотом спросил:

– Кого вы прячете в доме?

– Никого.

– Врете, Александр. В особняке кроме Мадам и Кати есть еще кто-то. Кто?

– Я не знаю.

– Через час я приду с ордером и все равно узнаю… Так что? Это Марго?

Александ молчал.

– Не пойму, – устало сказал Митрофан, – что у нас имеет место: корпоративная солидарность или преступный сговор? Почему вы не хотите помочь следствию? Марго ничего не угрожает, просто я хочу с ней побеседовать…

В кармане охранника запиликал мобильный телефон («Черный бумер, черный бумер», везде одно и то же!). Александр посмотрел на дисплей, потом на окно особняка, затем на Голушко.

– У вас все, товарищ старший следователь? А то мне работать надо…

– Хозяйка боится, как бы вы не сболтнули лишнего? – насмешливо спросил Митрофан.

– Ни ей, ни мне нечего скрывать.

– Значит, вы оба с удовольствием придете в мой кабинет для дачи показаний…

– Вы собираетесь вызвать нас повесткой?

– Естественно…

– Я приду, а вот насчет Мадам… – Александр вполне доброжелательно посмотрел на Голушко и сказал с сожалением: – Вам она не по зубам, Митрофан Васильевич. Оставьте ее в покое…

Проговорив это, Саша развернулся и быстрым шагом направился к крыльцу дома.

Через секунду он скрылся за дверью, а Голушко остался стоять в саду в компании жирных голубей, грустных атлантов и своих мрачных мыслей.

Базиль

Изысканное двухэтажное здание «Экзотика» Базиль помнил с детства. Естественно, в те далекие послевоенные годы в этом особняке никакого борделя не было, в нем заседали комсомольские вожаки – «Штаб ВЛКСМ», кажется, такая табличка висела тогда на его фасаде. Мальчишкой он считал, что штабисты вселились в этот дворец не по праву, потому что такое роскошное строение должен занимать кто-то выдающийся, например маршал Жуков или писатель Шолохов, а то и сам товарищ Сталин, но не кучка вечно пьянствующих комсомольских вожаков.

Маленький Вася не мог смотреть на то, как эти вандалы заваливают каменные вазоны мусором, как отковыривают от крыльца мозаику, как выливают с балкона помои, не заботясь о том, что они ниспадают мутным водопадом на головы грустных атлантов. Вот именно атлантов Васе было жальче всего! Таких сильных, таких красивых и таких несчастных…

В хрущевские времена, когда в особняк вместо штабистов вселились коммунальщики (кто-то из отцов города решил, что в красивейшем здании города должен размещаться ЖЭК), атланты загрустили еще больше – теперь за их мускулистыми ногами вечно хмельные слесари прятали от начальства бутылки с портвейном.

В годы перестройки здание вообще заколотили. Сменяющие друг друга хозяева довели дом до аварийного состояния. Заколоченным он простоял несколько лет, пока его не выкупил какой-то богатей и не вернул ему звание дворца. Теперь дом смотрел на улицу не забитыми фанерой окнами, а новыми стеклопакетами. На крыше вместо ржавого железа появилась черепица. На виньетки, молдинги, бордюры вернулась позолота. Битые вазоны уступили место целым, мраморным, крыльцо обзавелось новым мозаичным покрытием. Даже атланты, чьи лица за последнее время из грустных превратились в отчаянные, повеселели. Короче говоря, дом обрел новое рождение!

Базиля все эти метаморфозы очень радовали, он с интересом следил за тем, как продвигаются реставрационные работы, но даже не пытался узнать, кто выкупил дом и зачем – был уверен, что какой-то толстосум решил устроить в старинном особняке вип-гостиницу или ресторан с казино. Оказывается, он ошибался! В любимом дворце его детства разместился элитный бордель… Не гостиница, не ресторан и даже не казино – публичный дом! Что ж, это лучше чем ЖЭК…

Пока Базиль рассматривал красивую черепицу на крыше особняка, из чугунных ворот вышел мужчина. В раздражении хлопнув створкой, он быстрым размашистым шагом направился к автобусной остановке. Мужчина был явно чем-то взбешен, потому что при ходьбе он бормотал себе под нос ругательства и качал головой.

– Митя, – окликнул сына Базиль. – Ты тут какими судьбами?

Митрофан, а это был именно он, поднял свои выпуклые глаза и непонимающе уставился на отца – он не ожидал встретить его здесь.

– Чего вытаращился? – спросил Базиль со смешком. – Отца не узнаешь?

Глаза сына взметнулись к небу, а из груди вырвался стон раненого вепря.

– Значит, узнаешь, это хорошо, – поддел его Базиль. – Только, похоже, не рад встрече…

– Ты следил за мной? – спросил Митя, предварительно сосчитав до десятка. – Я правильно понял?

– Нет, ты, как всегда, ошибся. Я пришел к Аделаиде, – он указал рукой на дверь комиссионного магазина, рядом с которой стоял. – Это здесь.

– Тогда извини, – буркнул Митрофан.

– Извиняю, но ты не ответил на мой вопрос…

– Я не помню, о чем ты спрашивал…

– Повторяю для склеротиков: ты тут какими судьбами?

– Только что посетил гнездо разврата, – сын ткнул большим пальцем себе за спину. – Бордель «Экзотик»… Побеседовал с хозяйкой гнезда и прикормленным ее воробьем!

– Девочек, конечно, не застал?

– Только повариху-иностранку.

– Ты, Митя, выбрал неправильное время для визита, – заметил Базиль. – Зачем пошел так рано? В утренние часы в подобных заведениях никого нет… Надо было к вечеру…

– У меня рабочий день до шести, если ты помнишь! А тратить на беседу с шалавами свое свободное время я не намерен!

– Вот и зря, – по привычке укорил сына Базиль, но вовремя прикусил язык. – В смысле… Мог бы послать кого… Леху, например, он бы с большой охотой сходил…

– Лиса тоже в курятник с большой охотой ходит, да ее не пускают!

– А надо было сделать так, чтоб пустили… – Базиль склонился к Митиному уху и зашептал: – Если б вы под видом клиента внедрили в «Экзотик» кого-нибудь из своих, тогда дело бы пошло лучше…

– Папа! – возмущенно возопил Митрофан.

– Что папа? Не правильно, что ли, говорю? Джеймс Бонд всегда так делал! И твой коллега Шарапов! Вспомни, как они банду Горбатого взяли…

– Даже если бы мне в голову пришла такая сумасшедшая мысль, – чеканя каждое слово, проговорил Митрофан. – Я все равно не смог ее осуществить…

– Почему?

– Во-первых, в «Экзотик» попасть с улицы так же трудно, как в спальню английской королевы…

– С этим я тебе помогу, это не проблема… А что со вторым пунктом?

– Во-вторых, на подготовку операции уйдет масса времени и денег, ни того, ни другого у нас нет. А в-третьих, где я возьму человека, который сыграет роль подсадной утки?

– Вот он я, – хлопнул себя в грудь Базиль. – Сам нашелся!

– Та-а-а-к, – протянул Митрофан. – Теперь мне ясно, зачем ты завел этот разговор…

– Ну так что? Мне готовится к операции? – азартно выкрикнул Василий.

Митрофан без слов достал из кармана наручники и сунул их отцу под нос.

– Ты чего это? – подозрительно спросил Базиль.

– Если еще раз услышу подобное, пристегну тебя ими к кровати!

– Не посмеешь…

– Посмею – не сомневайся!

– Но я же тебе помочь хочу!

– Не надо, папа! Я уже большой мальчик, сам справлюсь…

– Как справишься, Митя? У тебя даже нет ни одного свидетеля…

– Свидетели будут, – заверил отца Митрофан. – Сегодня наблюдение за домом установим, завтра всех экзотических бордельных птичек отловим, вручим им повестки… – Он глянул на свои наручные часы. – А сейчас я пойду к прокурору, попробую получить ордер на обыск… Так что, как говорил мой коллега Шарапов, покеда, папанька, покеда!

Взмахнув на прощание рукой, Митрофан понесся к остановке, где притормаживал нужный ему автобус номер «45».

Когда сына и след простыл, Базиль отошел от двери магазина (это была не Аделаидина комиссионка, он соврал) и прямой наводкой направился к «Экзотику». Естественно, он не собирался сейчас туда заваливаться, просто хотел провести разведку боем: попытаться сориентироваться по окнам, какое помещение где располагается, а также найти запасной выход из здания. Это надо знать – вдруг вечером придется спасаться бегством…

Решение проникнуть в «Экзотик» пришло в голову Базилю еще вчера, когда он просматривал папку с делом. В ней пока было всего несколько листов: пара рапортов, один протокол допроса, два с места преступления и несколько фотографий. Именно их Базиль изучил в первую очередь. На фотках была изображена жертва: красивая обнаженная девушка с крупным мужским членом. Посмотрев на нее несколько секунд, Базиль решил, что снимки не стоили того, чтобы из-за них рисковать своей шкурой (если бы Митя заметил, что отец прикасается к папке – такой бы тарарам устроил, почище снесшего половину Таиланда цунами!): оказалось, женщины с мужскими половыми органами лично ему, Базилю, не кажутся сексуально привлекательными… Более того, он никогда бы не смог лечь с такой в постель! Пусть лучше дурнушка, чем баба с яйцами…

Затем Базиль из чистого любопытства стал читать Митин рапорт. Сухой протокольный язык, коим излагалась краткая биография покойной, быстро ему надоел, поэтому Василий решил прекратить чтение на середине листа, но тут его глаз наткнулся на знакомую кличку – Моцарт… Знавал Базиль когда-то вора с таким «погонялом». В ту беспутную зиму, после которой он обрел сына, они частенько зависали вместе. Базиль и Моцарт были королями городских борделей! Первого девочки любили за красоту, второго за щедрость – лихой вор-карманник буквально осыпал деньгами каждую угодившую ему путану и одаривал королевскими подарками…

Да, тогда он был еще вором-карманником, а не вором в законе. Но все говорило о том, что Моцарт добьется многого.

Воровать он начал еще мальчишкой (тырил в автобусах кошельки), за что, собственно, и получил кликуху – даже в преступном мире знали историю маленького гения Амадея. Повзрослев, Моцарт стал работать на вокзалах, в сберкассах, потом в поездах дальнего следования. В девятнадцать лет первый раз сел. Освободившись, опять вернулся к своему ремеслу. К двадцати пяти годам – именно столько исполнилось Моцарту, когда он с Базилем познакомился, – парень имел хорошую репутацию, крепкие связи и горячее желание стать авторитетом…

Значит, он добился своего, чертяка!

Или это о другом Моцарте идет речь?

Базиль пробежал глазами весь рапорт до конца… Нет, это именно тот Моцарт из его прошлого… Того звали Алексей Мышкин и этого тоже.

Вот ведь совпадение! – удивленно подумал Базиль, найдя в рапорте знакомую фамилию. – Интересно, оно может помочь моему сыну?

Ответ пришел на следующий день, то есть сегодня, во время разговора с Митей. Сын говорил, что в «Экзотик» хрен прорвешься, быть может так оно и есть, но Базиль не сомневался, что старым друзьям Моцарта там будут рады. Он мог бы позвонить в бордель (телефон в деле имелся) и напроситься к Моцартовой супруге в гости…

Мысль была хорошей, но Базиль не стал ее озвучивать – понял, что сыну она не понравится. Поэтому старший Голушко решил действовать самостоятельно. Главное сейчас, чтобы Митя ничего не заподозрил. Завтра пусть. Или послезавтра! Но только не сейчас – естественно, никакими наручниками, ни к какой кровати он отца не пристегнет, но будет орать, топать ногами, из-за чего у него подскочит давление, и Базиль откажется от своей затеи, чтобы избавить сына от мук…

Значит, будем действовать осторожно, не привлекая внимания!

А сейчас позвоним!

Базиль достал из кармана свой телефон, нашел в памяти номер «Экзотика», нажал кнопку дозвона.

Трубку взяли мгновенно.

– Алло, – сказал мужчина на другом конце провода.

– Здрасьте, – осторожно поздоровался Базиль, он подумал, что не туда попал.

– Вам кого?

– Мне Мадам.

– Кто ее спрашивает?

– Скажите, приятель ее мужа.

– Ща позову…

Наступила тишина, очевидно, мужчина пошел звать хозяйку, а спустя несколько секунд в трубке раздалось:

– Я вас слушаю.

Голос был приятным, очень мелодичным, это Базиля порадовало – он любил женщин с красивыми голосами.

– У вас чарующий голос, мадам, – промурлыкал он вместо «здрасти».

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила та. – С кем имею честь?

– Вы меня не знаете, как, впрочем, и я вас, но когда-то я был очень дружен с вашим супругом… – Базиль сделал паузу в надежде, что Мадам ее заполнит, но нет, дама не собиралась говорить. – Я только недавно вернулся в город, хотел встретиться со старым другом, но узнал, что это невозможно… Моцарт сейчас во Владимире, правильно меня информировали?

– Правильно.

– Как он?

– Все в порядке.

– Я давно его не видел… – протянул Базиль, лихорадочно соображая, что бы еще сказать. – Он все такой же: худой, маленький забияка?

– Он немного поправился, – бесстрастно ответила Мадам.

– И все так же любит показывать карточные фокусы? – Когда-то именно Базиль обучил им Моцарта.

– Теперь он делает это редко…

– Может быть, нам с вами встретиться? Поговорить о Моцарте? – закинул удочку Базиль.

– Мы с таким же успехом можем поговорить о нем по телефону, – отбрила его Мадам. Похоже, она не доверяла взявшемуся из ниоткуда старому другу. – А вы, извините, кто? Как вас зовут?

– Мое имя вам ни о чем не скажет… Мы дружили с Моцартом еще до того, как вы поженились…

– Откуда вам известно, когда мы поженились? – ледяным тоном спросила Мадам.

– Мне это неизвестно, просто, когда я его знал, он был холост…

– И все же?

– Василий.

– Что «Василий»? – продолжала добивать Базиля Мадам. – Имя мне действительно ни о чем не говорит…

«Все! Кранты! – с тоской подумал он. – Она меня раскусила! Кого я, старый дурак, хотел провести? Жену самого Моцарта!»

– Что же вы молчите, Василий? Разве вам в ментовке не придумали легенду?

– Вы меня оскорбляете…

– Это вы меня оскорбляете! Считаете меня идиоткой, которая купится на ваши наскоро состряпанные сказочки… – Она уничижительно фыркнула. – Я знаю всех друзей Моцарта, знаю все их кликухи. А вы?

– Меня зовут Базиль, вы довольны?

– Базиль? – воскликнула Мадам совсем другим тоном. – Не может быть…

– В смысле?

– Ты на самом деле Базиль?

– А вы меня знаете? – осторожно спросил Василий.

– Боже! Он еще спрашивает! – Мадам расхохоталась. – Ты все так же хорош, а, Базик?

– Я старый усталый катала в отставке…

– Ушел-таки на покой, засранец?

– Но откуда вы меня знаете?

– Мы, Базик, когда-то встречались… В борделе у Кривой Матильды! Неужто ты меня не помнишь? – игриво спросила она.

– Я помню всех матильдиных девочек, – ответил Базиль, нисколько не погрешив против истины. – Но среди них не было Мадам Бовари…

– Это я сейчас Мадам, а тогда была Милашкой Зингер, помнишь такую?

– Милка, это ты? – не поверил своим ушам Базиль. – Та самая Милашка Зингер с конопушками на переносице?

– Ага, – хихикнула супруга Моцарта. – Не забыл, значит, меня…

Такую, пожалуй, забудешь! Милка была самой юной девочкой в притоне Кривой Матильды. И при этом самой развращенной: всегда готовой на любой секс с любым партером (с любым количеством партнеров). Блудница по призванию, она обожала свою работу… Про нее говорили – Милка трахается, как швейная машина «Зингер». Потом название немецкой фирмы стало ее прозвищем, и некоторые даже считали, что Зингер Милкина фамилия.

– Так, значит, ты вышла замуж за Моцарта? – воскликнул Базиль с нотками удивления в голосе. – Никогда бы не подумал…

– Почему?

– Ты же считала его заморышем…

– Глупая была, молодая. Мне тогда такие парни, как ты, нравились… Не поверишь, я в тебя даже была немного влюблена!

– Ты права – не поверю!

– Вот это ты зря, – она жеманно хихикнула. – Я только с тобой даром спала – а это о чем-то говорит… Помнишь, как мы…

Болтать со словоохотливой Милкой по телефону не входило в планы Базиля – дорого, да и незачем, ему надо было попасть в ее «Экзотик», поэтому он перебил ее восторженным воплем:

– Как я все же рад тебя слышать! Увидеть тоже не откажусь! Так что, Мила, давай все же встретимся. Нам есть о чем поговорить…

– Конечно, встретимся, Базик! Хочешь, прямо сейчас!

– Сейчас не могу, освобожусь только к вечеру…

– Вот и ладно! Приходи ко мне в «Экзотик» часам к девяти… Посмотришь заодно на моих девочек, оценишь, как специалист…

– Всех оценить не смогу – здоровье уже не то, – пошло схохмил Базиль.

– Бесстыдник, – пожурила его Мадам. – Ни капли не изменился…

– Итак, в девять?

– Буду рада тебя видеть…

– Диктуй адрес, приеду.

Она продиктовала, даже объяснила, как добраться. Потом они распрощались, и Базиль заторопился к остановке, ему надо было многое успеть: для начала заехать в магазин Аделаиды, прикупить какой-нибудь приличный свитерок, потом забежать к приятелю ювелиру, взять напрокат пару перстеньков, еще поспеть в парикмахерскую, в баню (горячей воды второй день нет), булочную. Затем заскочить домой, сготовить ужин, побриться, начистить ботинки и слинять до прихода сына.

Как ни странно, он все успел, даже сварганить на скорую руку котлеты. В шесть вечера Базиль уже стоял у зеркала в полной готовности: мытый, бритый, причесанный, наряженный. Выглядел он на все сто, даже на сто двадцать! Великолепный свитер, слегка потертые фирменные джинсы (никто же не знает, что их потер еще до Базиля прежний владелец), модные ботинки, элегантный платиновый перстень на мизинце и шейный платок, сколотый булавкой с крупным рубином, делали его похожим на эдакого английского дэнди… Джентльмена. Аристократа. Титулованную особу с Гарвардским дипломом, фамильным замком, конюшней, псарней и годовой рентой в несколько десятков тысяч фунтов… Базиль сам удивлялся, как ему удается так благородно выглядеть! Самое удивительное, что с каждым годом его внешность становилась все утонченнее. И если в молодости Вася Голушко был просто нагловатым красавчиком, эдаким обаятельным бандитом, то в старости стал интересным мужчиной с аристократичной внешностью и взглядом мыслителя.

Сегодня же Базиль выглядел просто как Тед Тернер или Майкл Кейн. Платок, что ли, придал его внешности такой лоск? Или булавка с рубином? А, может, и то и другое – до сегодняшнего дня он не носил шейных платков, а уж булавок с драгоценными камнями тем более.

Базиль лизнул указательный палец правой руки, провел им по бровям. Потом пригладил челку, выдернул из носа несколько волосков, проверил чисты ли уши. Вроде бы все! Образ завершен…

О черт! Как же он забыл о последнем штрихе! О самом важном штрихе! Без которого образ будет не законченным…

Каждый джентльмен должен приятно пахнуть. Приятно, ненавязчиво, изысканно, дорого. Но с этим, похоже, будут трудности, потому что в его распоряжении есть только небольшой флакончик поддельного «Эгоиста» от «Шанель». Запах был идентичен настоящему, но до безобразия быстро выветривался.

Базиль ринулся в ванную комнату. Быть может, у сына есть что-нибудь приличное. Он все же молодой мужчина, свободный, у него просто обязан быть хороший парфюм… В нынешние дни парни должны пахнуть не потом, порохом и конем, а хорошим одеколоном. Желательно мускусным, потому что именно этот запах сводит женщин с ума…

Сам Базиль больше любил свежие ароматы, и его очень устроил бы «Хьюго Босс», но ему почему-то казалось, что у Митрофана на полке стоит что-нибудь консервативное, типа «Библоса».

Он не угадал. На Митиной полке стоял ополовиненный флакон «Русского леса». Рядом с ним покоился тюбик с детским кремом, а чуть в стороне валялся непромытый, ощетинившийся рыжеватыми волосками «Жиллет». Все! Даже пены для бритья не было. Мылом он что ли физиономию мажет? Или вообще насухую скребется?

«Абзац, трендец, копец, – резюмировал Базиль. – Похоже, у Митюни нет ни одной даже самой завалящейся бабенки… Какой кошмар!»

Но горевать о судьбе сына было некогда – в скором времени он сам должен явиться, значит, Базилю надо спешно сматываться. Облившись своим «Эгоистом» и черкнув Мите записку «Иду с Аделаидой в ресторан. Буду поздно», он покинул квартиру.

Так как до назначенного времени было еще два часа, Базиль отправился в центр пешком. По дороге он зашел в сигарную лавку, купил толстую «кубинку», приличная зажигалка, слава создателю, у него была, так что на нее тратиться не пришлось – и так за сегодня почти всю свою заначку ухнул. А ведь ему еще надо приобрести цветы! Не может же он прийти к даме без букета…

«Веник» Базиль купил в соседнем с лавкой магазине. Три розы в окружении зеленых веточек, наподобие укропа и беленьких шариков, напоминающих пенопласт. Затем прошел около километра неспешным шагом, поглазел на витрины. Но так как до девяти оставался еще час, он решил немного посидеть в кафе «Бонапарт», что располагалось в здании, стоящем в десяти метрах от «Экзотика».

Базиль устроился за столиком у окна (из него прекрасно просматривался центральный вход в бордель), заказал сто граммов коньяка – кутить так кутить! В зале никого кроме него не было. То ли посетителей отпугивают цены, то ли плохое обслуживание: официантка, принесшая заказ, на его «спасибо» ответила равнодушным кивком, а потом и вовсе скрылась в подсобке. Через пару секунд Базиль услышал ее грубоватый голос:

– Второй день уже ее не вижу! Продала она ее, что ли?

– Может, в сервис отвезла, – ответил собеседник, судя по голосу, какой-то молодой мужчина.

– Не-е, ты че! Такие тачки быстро не ломаются! По ней же видно, что она нулевая… – Девушка по-собачьи заскулила и выдохнула. – А краси-и-и-вая!

– Че вам, бабам, такие малявки нравятся? Не машина, а коробка из-под телевизора… И цвет позорный – желтый!

– Нече ты, Пашка, не понимаешь! «Жучек» – самая клевая тачка! Я именно о такой мечтаю…

Базиль отставил свой коньяк в сторону и навострил уши – вдруг мечтательная официантка скажет нечто такое, что поможет Мите в расследовании. Но диалог продолжил парень.

– Сегодня ее весь день не было видно.

– Знаю, я через каждый час подбегаю, чтоб посмотреть, не появилась ли… У меня, Паш, к этой тачке какая-то нездоровая любовь – не вижу ее сутки, и мне сразу плохо…

– Она каждый вечер тебе глаза мозолит, не надоела?

– Вот вчера, например, ее уже не было…

– А позавчера была! Всю ночь простояла. Обычно часа в четыре ее уже нет, а тут до девяти задержалась… – Он гоготнул и весело добавил: – Видать, хозяйку тачки на сверхурочную работу оставили!

Официантка похихикала над шуткой своего собеседника, после чего они переключились на обсуждение более насущных проблем: когда прибавят зарплату, насколько и как на нее (такую смешную) жить…

Эти проблемы Базиля не волновали, поэтому он вернулся к своему коньяку. Пока пил, думал о том, что Мите стоит побеседовать с охранником этого заведения, парень он наблюдательный, быть может, окажется полезным свидетелем…

Тем временем часы над барной стойкой показали 20:50, значит, пора двигать – джентльмен не должен опаздывать. Сунув букет подмышку, Базиль покинул заведение.

Расстояние, отделяющее «Бонапарт» от «Экзотика», он преодолел за считаные секунды, а вот у ворот замешкался – они были заперты на электронный замок. Базиль растерялся: позвонить Милке он не мог, потому что телефон дома оставил (во-первых, чтобы Митя не доставал, а во-вторых, денег на соответствующий имиджу аппарат у него не было), а через забор он лезть стеснялся… Но тут на его счастье из-за угла дома вывернул симпатичный азиат с ведром в руке и направился к парковке.

– Молодой человек, – окликнул его Базиль. – Извините, вы не могли бы мне помочь…

– А чего вам надо? – спросил парень, приостанавливаясь.

– Вы тут работаете?

– Ну.

– Не могли бы вы меня впустить…

– На воротах справа от вас красная кнопка. Нажмите.

Сказав это, он скрылся за черной громадой джипа «Гранд-Чероки».

Не очень, однако, вежливый тут персонал! – подумал Базиль, после чего нажал на красную кнопку.

– Что вы хотите? – откликнулась кнопка мужским голосом.

– Меня ждут, впустите.

– Ваше имя?

– Василий Го… – Базиль во время прикусил язык и поспешно пробормотал: – В смысле, Базиль.

– Встаньте ближе к микрофону, он расположен над кнопкой, и повторите, я не расслышал.

– Я не намерен сто раз повторять одно и то же! – рявкнул Базиль. – Немедленно открывайте, меня ждет Мадам!

– Минутку…

Ворота открылись даже раньше, секунд через пятнадцать, а еще через десять на крыльцо выпорхнула сама Милашка Зингер.

– Базик! – взвизгнула она, кидаясь к нему. – Какой ты красавец!

– А уж ты… – Он замолчал, не находя слов. – Ты просто… Черт, если бы я не знал, что это точно ты, не узнал бы ни за что!

– Похорошела? – жеманно хихикнула она, поведя грудями.

– Просто красотка! – очень натурально соврал он.

На самом деле Милка из хорошенькой, но слегка простоватой девахи превратилась в карикатурную женщину-вамп. Огненные кудри, явно не натуральные негритянские губы, кричащий макияж, вываливающиеся из выреза сиськи, утянутая корсетом талия, монументальные бедра… Откуда только что взялось? Помнится, раньше она была худой и плоской, как черенок от швабры…

– Ты совсем не изменился, – продолжала кудахтать старая подружка. – Хотя нет, изменился… Похорошел! И выглядишь не больше, чем на пятьдесят пять…

– А ты, Милка, на все свои и выглядишь… – Он сделал паузу. – На все свои двадцать пять!

Конечно, тут он с лестью немного переборщил, но все же следовало признать, что Мадам держалась молодцом – ей нельзя было дать больше сорока, хотя на самом деле за пятьдесят ей уже перевалило. Гладкая розовая кожа: ни морщинок, ни мешков, ни пигментации. Яркие волосы, сочный рот, стоячая грудь, все свежее, юное, и только глаза выдавали возраст – тусклые усталые глаза старой шлюхи.

– Это тебе, – Базиль протянул ей букет.

– Как приятно… Спасибо, Базик… – Она так расчувствовалась, что чуть не задушила Василия в своих объятиях. – Мне сто лет не дарили цветов…

– Мы так и будем на пороге стоять? – весело спросил он. – Или все же пройдем в дом?

– В дом, конечно, в дом, – засуетилась она. – Ты обалдеешь, какая у меня там красота!

Она схватила его за руку и потащила внутрь. Сразу при входе Базиль обнаружил комнатку охраны и самого охранника, красивого черноволосого парня в строгом костюме.

– Цербер у тебя ничего, симпатичный, – заметил Базиль, пролетая по коридору вслед за стремительно несущейся Мадам.

– Милашка… Все мои девочки от него тащатся…

– А что за китаец у вас машины моет?

– Он кореец, брат нашей поварихи. И чтец, и жнец, и на дуде игрец. А если перевести: и садовник, и рабочий, и охранник, и сантехник. Жаль, в электрике не сечет, а то у нас постоянно лампочки гаснут – проводку плохо сделали…

За разговором они миновали коридор, прихожую и оказались в большой круглой комнате, обставленной дорогой кожаной мебелью.

– Красная гостиная. Здесь мы принимаем гостей… – сказала Мадам, усаживая Базиля в глубокое кресло.

Что ж, гостиная была что надо! Бархатные портьеры на стенах, толстый персидский ковер на полу, отличная мебель, прекрасные эротические гравюры, дубовая барная стойка с зеркальными фрагментами… Всего это было немного чересчур, – вычурно, шикарно, богато, – но производило впечатление. А главное, человеку, попавшую в эту гостиную, сразу становилось ясно, что находится он в роскошном борделе, а не где-то еще (в старых голливудских фильмах публичные дома выглядели именно так).

– Нравится? – спросила Мадам, широко раскинув руки, будто хотела обнять весь зал.

– Великолепно! А если сравнивать с притоном Кривой Матильды, в котором мы познакомились…

– Да уж! Матильдин притон был еще той дырой! – Она метнулась к стойке, схватила с полки два фужера и, поставив их перед собой, спросила: – Что будешь пить? Красное, белое? Коньяк, водку?

– Я бы с удовольствием выпил «Кровавую Матильду», но, боюсь, ты мне откажешь…

– О! Ты еще помнишь о том кошмарном спотыкаче? – Она хихикнула. – Вы все валились с двух порций, а Матильде было хоть бы хны!

Еще бы, ведь именно она изобрела сей коктейль. В состав его входило три ингредиента: красное вино, гранатовый сок и медицинский спирт. Крепость «Кровавой Матильды» зашкаливала за шестьдесят градусов, но пилась она удивительно легко, поэтому фирменный коктейль хозяйки притона пользовался огромным спросом.

– Давай тогда водочки? – предложила Мадам, отставляя фужеры в сторону. – С лимончиком?

– Отлично!

Мила жестом бывалого бармена разлила водку по стопкам, поставила их на поднос, поднесла к столу.

– Щас закусь какую-нибудь организуем.

– Не стоит – я не голоден…

– Я тоже, но поклевать чего-нибудь можно… – Она сделала ладоши рупором и гаркнула: – Катя!

На зов тут же примчалась хорошенькая кореянка.

– Что у тебя есть из поесть? – взяла быка за рога Мадам.

– Спаржа. Куриные желудки. Хе.

– Я ж тебя просила: не готовь ты столько корейских закусок, у гостей от них изжога.

– Но ведь жрут!

– Жрут, потому что я им вру, будто острое хорошо влияет на потенцию…

– Врите дальше, потому что ваши русские блины я готовить не умею.

– А что умеешь?

– Спаржу, куриные желудки, хе! – Катя широко улыбнулась и добавила: – Еще могу сделать бутерброды.

– Иди делай. И побыстрее, – по-военному четко отдала приказ хозяйка.

– Есть! – в тон ей ответила Катя, развернулась на пятках и промаршировала на кухню, высоко поднимая стройные ножки.

– Артистка! – улыбнулась Мадам. – Но хе готовит обалденно… А блины я могу и в кафе «Бонапарт» заказать – мы все там берем…

– Выпьем? – Базиль приблизил свою стопку к ее стопке. – За самую красивую, удачливую, страстную женщину на свете! За тебя, Милашка Зингер!

– И за тебя!

Они чокнулись, выпили, обменялись парочкой комплиментов. Мадам перенесла бутылку со стойки на столик, разлила по второй. Тут и Катя подоспела со своими наспех сварганенными бутербродами.

Мадам и Базиль опрокинули еще по одной стопке. Пила Милка с видимым удовольствием, но без страсти и азарта, значит, не спилась, как большинство ее коллег, что делает ей честь.

– Ты где пропадал, Базик? Я тебя сто лет не видела, думала, тебя грохнули…

– Жив, как видишь… Просто я много путешествовал, в город приезжал редко…

– Так и не женился?

– Нет, ты же знаешь, как я люблю свободу…

– И даже никому не обещал?

– Что за вопрос? Конечно, нет…

– Значит, врала, засранка, – хохотнула Мадам.

– Ты о ком?

– О Кувалде, помнишь, такую?

Услышав эту кличку, Базиль похолодел. Он совсем забыл, что Кувалда и Милка работали в одном притоне! Неужели эта ненормальная молотометательница рассказала обо всем своим подружкам? Если да, то ему конец!

– Кувалда, это большая дебелая бабенка с волосами цвета соломы? – как можно беспечнее спросил Базиль.