Текст книги "Разлуки и встречи. Люди ветра"

– Тогда я не понимаю, почему вы решили возглавлять армию Эскайоры, – растерянно произнесла девушка. Она и не думала, что этот спокойный и вежливый мужчина смог железной рукой объединить кочевые племена, а потом вдруг так запросто бросить дело всей своей жизни на волю судьбы.

– Король Лингерийл был моим другом…

– Нет, – оборвала Анариэль. – Дружба отступает, когда на вас ответственность за целый народ.

– Тогда, потому что я чувствую себя в ответственности не только за Кэлл.

– Хотите сказать, вы в случае поражения не смогли бы договориться с Каорой, чтобы сохранить Кэлл? Не верю.

Лорд Ги усмехнулся и предложил следующий вариант:

– Быть может, я заскучал – последние лет двадцать моя жизнь была спокойной и размеренной, никаких завоеваний.

Анариэль рассмеялась:

– Если бы на вашем месте был кто-то вроде меня, я бы ещё поверила. Но если бы такое сказал, например, мой отец, я бы точно знала, что он лжёт. Пагубная страсть к приключениям вам не настолько свойственна.

– Что ж, я, наверное, просто считаю эту войну своей. Вы хотите найти того, кто её развязал – я тоже. Вы правы, я иду не из любви к приключениям или к погибшему другу. Я не хочу, чтобы за нашими спинами кто-то распоряжался жизнями наших стран. Ведь если даже мы выиграем эту войну, но не обнаружим её зачинщика, пройдет десяток-другой лет, и мы снова столкнемся с войной.

– Вот это – веская причина, – совершенно серьёзно согласилась девушка.

Некоторое время они ехали молча, потом лорд Ги провел пальцами по бровям и негромко продолжил:

– Этой ночью мне приснился странный сон. Во сне я стоял перед троном Эскайоры, на котором сидел мёртвый король, и спорил с кем-то в темноте за его спиной. Не могу вспомнить, о чем мы разговаривали, но я чувствую, что это было важно, и что этот сон – предостережение. Вот только о чём? Я хотел спросить вас, леди, быть может, это был вещий сон?

– Это вопрос не ко мне, извините. Мой дар – прошлое, а не будущее, я не умею отличать вещий сон от обычного. Но, мне кажется, что такому воину как вы, стоит прислушиваться к интуиции, и, если вы думаете, что этот сон был предостережением, вам следует быть очень осторожным и внимательным в Эскайоре.

В полдень того же дня они въезжали в столицу Эскайоры. За городскими воротами их ждала вытянутая площадь, от которой расходились четыре дороги. Площадь была заполнена народом: кто-то вышел встретить родных, и радовался, увидев их живыми, кто-то выкрикивал приветствия лорду Кэлла и троим из выживших офицеров, которые оказались главами местных знатных семейств, кто-то плакал, не увидев своих мужчин среди вернувшихся. Но большинство стояли молча и внимательно всматривались в небольшой отряд, будто пытались прочитать по их лицам, что ожидает их всех в будущем. Выживших встречала делегация из нескольких седовласых жрецов и генералов. После того, как отзвучали приветствия, большая часть отряда разошлись по домам и казармам, а лорд Кэлла с офицерами и Анариэль отправились дальше.

Минут через десять они подъехали к замку. Конечно, он не был таким фантастическим, как замок Эйвор, но внушал уважение своими высокими белыми стенами и тяжелыми очертаниями. Впрочем, вблизи оказалось, что замок не так уж и груб. На стенах были вырезаны гигантские сцены битв богов и чудовищ, ворота обрамлял рельефный портал, а внутрь замка от ворот тянулась изящная колоннада. Во внутренний двор замка выходил резной балкон, с двух сторон от которого спускались широкие спиральные лестницы. И на этом балконе их ждали королева и принцесса Эскайоры.

Королева, немолодая, но очень красивая женщина, была бледна и заплакана. Полностью чёрный без единого украшения наряд и чёрное тонкое покрывало делали её фигуру настолько хрупкой, что, казалось её может унести любым порывом ветра. Анариэль знала имя того ветра, что уже унес душу королевы, имя ему было «утрата». Принцесса же была в меру грустна, но при этом ослепительно молода и красива. Здесь было всё, что требуется принцессе: точёная фигурка, золотые волосы, кукольное личико и громадные голубые глаза. Белое платье с чёрной каймой не производило впечатления траурного наряда, а на золоте волос сверкала золотая корона.

Анариэль предусмотрительно затесалась в ряды офицеров, как только увидела, что выражение лица лорда стало непроницаемо официальным, поэтому теперь у неё была возможность рассматривать хозяек замка из-за широких спин офицеров, оставаясь незамеченной. Приветственные речи её интересовали мало, но то, как принцесса восторженно хвалила воинское искусство лорда Кэлла, настораживало. Битву они, по сути, проиграли с колоссальными потерями, король мертв, а война продолжается, – тут нечему радоваться, нечем восторгаться. Но, с другой стороны, принцессе сейчас очень нужно удачно выйти замуж, а тут готовый король, сильный, умный, ещё не старый… Задумавшись, она чуть не пропустила момент, когда приветствие закончилось, и лорд Кэлла поднялся по лестнице на балкон и вместе с хозяйками замка прошёл внутрь. Она уже собралась отправиться с офицерами в какой-нибудь трактир, когда к ней подошел слуга и, почтительно поклонившись, пригласил проследовать за ним в гостевые покои.

Идя по коридорам замка за слугой, Анариэль придирчиво осматривала всё вокруг, и то, что интерьер замка говорил не только о величии, но и об идеальном вкусе, раздражало её ещё больше. Оказавшись в предоставленных в её распоряжение покоях, она не могла найти себе места. Она металась по ним, как зверь в клетке, и только полчаса спустя, смогла успокоиться настолько, чтобы задать себе вопрос, что же её так взбесило. Ответ был прост и неутешителен. Её выводила из себя мысль о том, что в этот самый момент лорд Ги находится на аудиенции у принцессы. У юной ослепительно красивой принцессы, муж которой станет королём Эскайоры. У принцессы, которая прекрасно понимает, что без сильного мужчины на троне ей не выиграть войны и не сохранить своё королевство. У девушки, которая смотрит на него, как на героя всех сказок сразу.

– А чего ты, собственно, хотела? – спрашивала она у своего отражения в большом зеркале в богатой раме. – Ты думала, он, свободный, амбициозный мужчина сойдёт с ума от любви к тебе? Будет бросать цветы тебе под ноги, и трепетать от одного твоего взгляда? Что он предпочтёт общество странницы трону? А вечно изменчивый ветер юной девушке королевских кровей?

Как ни неприятно было это осознавать, но она действительно ожидала чего-то подобного. То, как Гийонара вёл себя с ней на протяжении всего их недолгого знакомства, как он говорил с ней, как смотрел на неё, – всё это было для неё ново. Всё это смущало её, выбивало из привычной картины мира, но всё это бережно собиралось в её сердце, рождая ответное чувство. И теперь она жутко, безнадежно ревновала лорда к женщине из его мира, к идеальной, если быть честным, партии для него.

Стук в дверь вырвал её из мрачных размышлений. Анариэль ответила: «Войдите!» – и в дверь тихо вошли три служанки. Две аккуратно несли вечернее платье из тёмно-синего бархата, а третья, поклонившись, произнесла:

– Ее Высочество, принцесса Клалин, просит передать Вам, леди, приглашение на бал, сегодня вечером.

– Бал? – такого Анариэль не ожидала.

– Бал в честь славной битвы, погубившей врага короля Эскайоры, и в память великого короля Лингерийла.

– Боюсь, мне придется огорчить её Высочество отказом. В этой битве также пал мой брат, и потеря ещё слишком свежа, – вежливо ответила Анариэль, изо всех сил стараясь подавить душащую её ярость. Она устраивает бал! Бал в честь славной битвы! Или в честь помолвки?

Служанка, однако, без малейшей запинки продолжила:

– Лорд Кэлла, также просил передать Вам, в случае отказа эту записку, – она протянула ей сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув записку, Анариэль прочитала: «Я прошу вашего прощения, за то, что тревожу Вас, когда Вы ещё не отдохнули от долгой дороги, но на балу, который состоится сегодня вечером, я смогу представить вас людям, которые несомненно помогут Вам в Ваших дальнейших поисках. Сделать это в другой день будет затруднительно, тем более, что сегодня вечером они все соберутся в одном месте. Я понимаю, что для Вас, скорее всего, неприятен этот праздник так скоро после гибели близкого Вам человека, но всё же, простите мне мою дерзость, я надеюсь на то, что Вы украсите этот вечер своим присутствием. В таком случае, он станет менее несносен и тяжек и для меня. Ваш покорный слуга, Ги.»

– Хорошо, я принимаю приглашение, – как можно спокойнее отозвалась Ани. – А это платье…

– О, Его Светлость приказал доставить Вам его, – обрадовалась девушка. – Мы поможем вам одеться и сделать прическу…

– Нет. Вы оставите платье и можете быть свободны. Оденусь я сама, – отрезала Анариэль. Несчастная служанка, не ожидавшая такого резкого отказа, присела, моргнула, а потом все трое в мгновение ока бесшумно выскочили за дверь.

Наследница Октавиона довольно усмехнулась, она ещё не разучилась говорить с челядью.

Она ещё раз перечитала записку и на этот раз позволила себе покраснеть. «Вы украсите этот вечер своим присутствием», «я тревожу Вас», – без сомнений, это лорд Ги пригласил её на бал, принцесса вряд ли бы вспомнила о ней. И платье… Она подошла к большой кровати, на которой девушки разложили платье. Темно-синий бархат прекрасно подходил к её белой коже и цвету глаз. Покрой платья был довольно простым: длинные рукава с разрезами вдоль плеч, глубокий вырез на груди и на спине, длинный, расширяющийся к низу подол. Анариэль приняла приготовленную для неё ванну и начала готовиться к балу.

Платье подошло идеально. Рядом с платьем она нашла сверток с туфельками в тон, невысокий каблук которых также её обрадовал. Но этого было недостаточно. Она не собиралась прийти на бал в весьма простом, хоть и красивом, платье. Красивые плечи и глубокий вырез, несомненно, будут пользоваться успехом у мужчин, но ничего не скажут о ней. А ей, фигурально выражаясь, совсем не хотелось быть на этом балу с открытой спиной. Ей нужно было, чтобы те люди, которым её представит лорд Ги видели в ней не мимолетную прихоть лорда, а женщину, которая обладает определенной властью, женщину, которая может постоять за себя, и которой выгодно оказать услугу. Поэтому, недолго думая, она закрыла глаза и протянула свои руки навстречу ветру. Погружаясь всё глубже в его родное дыхание, она вспоминала свои комнаты в замке Эйвор, свой будуар, комод, в котором хранились особые вещи, бесценные сами по себе и дорогие ей, подарки отца и Фреда.

Через пять минут на столике рядом с ней лежали серьги в виде сапфировых звезд, кулон на тонкой цепочке, изображающий синюю звезду, восходящую над филигранным серебряным полумесяцем, и шаль. Эту шаль ей когда-то давно подарил Фредерик. Он заказывал её за семь морей, ажурную, сплетённую из тончайшей чёрной пряжи островных шелкопрядов. В узлы чёрных нитей были искусно вплетены маленькие бриллианты, из-за чего шаль сверкала как звездное небо. Даже в мире Октавиона эта вещь была редкостью и стоила как замок со слугами и стражниками, а в других мирах Анариэль не встречала ничего подобного.

4

Зал был полон. Сверкали дорогие украшения и яркие платья. Женщины в Эскайоре предпочитали открытые спины и высокие прически, которые украшали перьями, цветами, бабочками, блестками, и из-за этого присутствующие на балу дамы в основном напоминали свечки или бутоны цветов. Мужчины в свою очередь старались подчеркнуть костюмом своё мужество, поэтому то тут, то там раздавалось бряцанье деталей их гардероба, которые должны были предназначаться для защиты, но были так богато украшены, что превращались в театральный реквизит. Ощущение войны здесь было мимолетно и явно немодно. Чёрные ленты и кружева, означающие скорбь, терялись в яркости костюмов.

Анариэль неспешно шла по залу, ощущая спиной чужие взгляды: ревнивые и возмущенные – женщин, и изредка восхищенные, а, в основном, оценивающие – мужчин. Она знала, что будет выделяться, хотя и не предполагала, что настолько сильно. Её темное платье без малейших украшений, и чёрная кружевная шаль, прикрывающая спину, – составляли полную противоположность царящим вокруг ярким нарядам. Но, в то же время, чёрное кружево, казалось, готово было в любой момент соскользнуть с хрупких плеч женщины, а бриллианты завораживающе переливались холодными искрами при каждом её движении и, буквально приковывали к себе взгляды. Да ещё её прическа… Хотя слово прическа было бы не совсем уместно. Анариэль не любила путаться в собственных волосах во время драки, поэтому предпочитала короткую стрижку, только прикрывающую шею. То есть это когда у неё находилось время и желание, в остальных случаях она просто обрезала волосы подвернувшимся под руку кинжалом. Её тёмные волосы были вьющимися и весьма своевольными, и казалось, что уложить их можно только приклеив или прибив гвоздями, к тому же, стоило, к примеру, залезть на крепостную стену, как любая, самая тщательная укладка исчезала, так что девушка предоставляла ветру быть своим единственным куафером, и этот вечер не стал исключением. А уж её туфли, гуманно подобранные лордом Ги, просто таки объявляли войну местным красоткам. Безусловно, их тонкие высокие каблуки были мучительно красивы и изгибали ногу очень изящным манером, но вот походка от этих приспособлений, мягко говоря, страдала. Анариэль же двигалась как всегда плавно, грациозно и легко, что не могло остаться незамеченным окружающими мужчинами. Ещё в детстве она твердо усвоила урок: если твой вечерний наряд не позволит тебе в нужный момент выпрыгнуть в окно, пробежать по тёмному саду и вскочить на коня – то он не стоит даже примерки, ибо в жизни может случиться что угодно. Поэтому она прощала окружающим их приверженность модам, но сама одевалась так, как ей нравилось, что вызывало интерес мужчин и жгучую ненависть женщин.

Наконец, она увидела лорда Ги, который заметив её, быстро сказал что-то высокому седому вельможе, с которым беседовал, и пошел ей навстречу. В отличие от большинства мужчин в зале, он был одет в чёрное. На его широком поясе висел меч в простых тёмных ножнах. Ни колец, ни цепи, ни короны, – ему не было нужды напоминать окружающим, кто он и какую роль играет. Статный мужчина, он шёл по залу прямо, уверенно, и женщины провожали его такими взглядами, что Анариэль невольно удивилась, как ему удалось до сих пор остаться неженатым. Подойдя к ней, он поцеловал ей руку, и произнес:

– Я рад, что Вы приняли мое приглашение и осветили этот вечер своим присутствием.

Он говорил это всё с тем же спокойным официальным выражением лица, только его глаза смотрели на девушку с восхищением, и в том, как он дотронулся до её руки, было столько нежности, что она даже перестала замечать злобные взгляды окружающих дам, и её ответная вежливая фраза вышла совершенно искренней и непринужденной.

Они шли по залу рука в руке, люди расступались перед ними, лорд Ги знакомил её с какими-то важными и серьёзными кавалерами, но её мысли были заняты другим. Пока выработанный в детстве светский автопилот принцессы поддерживал вежливую беседу и запоминал нужные имена и лица, часть Анариэль сосредоточилась на приятном чувстве от того, как галантно её сопровождал лорд Ги, на его легкой улыбке и тепле его глаз, а часть – слушала. «Эта женщина», – без сомнения, эти слова уже зазвучали в зале. В свете её так называли везде, кроме, естественно, Октавиона. Её отношения с дамами были постоянны и взаимны: она презирала их, они ненавидели её. В сущности, большинство встречавшихся ей женщин, будь то крестьянки, горожанки или дамы света, – были похожи своими устремлениями и интеллектом на куриц. Различалась только дороговизна перьев и вид курятника. Но цели были одни: самые красивые перья, самый сильный самец, самые пушистые цыплята, самый теплый насест. Да ещё, страх, вечный страх старости. Анариэль не терпела ни курятников, ни клеток. Она не боялась старости, потому что у неё не было шансов до неё дожить. Человеческое тело не рассчитано на битвы, погони, дороги ветра и колдовство. Оно просто истончается, сжигается изнутри, и, либо она погибала в битве, когда силы отказывали ей, либо быстро сгорала за несколько дней после очередной тяжелой битвы. Такова была судьба всех стихийников, чьим призванием были дороги и участие в жизнях людей. Мужчины, правда, выдерживали дольше и даже иногда обзаводились шикарной сединой. А женское тело было нежнее и слабее. Впрочем, Анариэль пару раз воплощалась в мужском теле ради интереса, но ей больше нравилось женское.

Что же, теперь здесь будут вовсю обсуждать новую фаворитку лорда Ги, появившуюся неизвестно откуда, но уже опирающуюся на руку самого завидного жениха континента. Она была уверена, что Гийонара также заметил, что её появление и их близость вызвали бурю в местном обществе, и теперь пыталась понять, зачем ему это понадобилось. Может, он действительно хотел провести этот вечер с ней? Или ему понадобилось подразнить наследницу трона, смотревшую на него такими сияющими глазами? Или он так тонко намекает, что лучше будет появляться на балах с первой встречной, чем попадётся в сети к какой-нибудь из местных охотниц?

Однако, эти мысли напрочь вылетели из головы девушки, когда Ги пригласил её на танец. Было невозможно встречать его взгляд, чувствовать тепло его рук и размышлять о чём-то столь меркантильном одновременно. Анариэль стоило большого труда не забыть, что она не в Октавионе, а в чужом мире, где пробудет совсем недолго, и танцует она не с мужчиной, назначенным ей самой судьбой, а со случайным попутчиком, с которым она завтра простится.

После такого ей захотелось подышать свежим воздухом, и лорд Ги проводил её на один из балконов, выходящий в сад. Анариэль с радостью окунулась в ночную прохладу, пытаясь остановить неумолимо кружащуюся голову. Но кровь стучала у неё в висках, а пальцы сделались холодными, как лёд. И, как ни стыдно ей было это признать, всё это было из-за того, что Гийонара стоял всего в паре шагов от неё. Вот он сделал шаг. Еще один. Его руки прикоснулись к её плечам, и она приникла к его груди. Почти против воли, по крайней мере, часть её всё ещё пыталась сопротивляться этому.

В дверях появился гвардеец.

– Прошу прощения, лорд Кэлла, Её Высочество хочет видеть Вас на совете.

Негодяй щелкнул каблуками и вышел, встав за дверью, чтобы сопровождать лорда.

Гийонара поморщился, отошёл на шаг и тихо спросил:

– Скажите, Вы сможете последовать за мной так, чтобы Вас никто не заметил. Мне не даёт покоя дурное предчувствие, но если Вы устали, я не буду настаивать, только скажите.

– Нет, я не устала, – Анариэль даже улыбнулась, хотя и слегка наигранно. – И да, я могу сделаться невидимой. Идите, я скоро догоню Вас.

Когда лорд Ги ушёл, Анариэль разочарованно вздохнула, сделала шаг и стала ветром.

Вскоре она догнала лорда и его провожатого, идущих по коридорам замка. Тёплый ветер взъерошил волосы лорда Ги, а в его голове раздался тихий голос Анариэль: «Я с вами. Если захотите ко мне обратиться, просто подумайте о том, что хотите сказать и назовите меня по имени. Не обязательно сильно сосредотачиваться на этой мысли, просто позовите меня, и я услышу». «Я понял Вас, Анариэль, благодарю, что согласились сопровождать меня», – мысленно отозвался лорд.

Анариэль немного разбиралась в психологии. Она знала, что большинству людей очень не понравится, если они узнают, что для человека ветра все их мысли как на ладони. Поэтому приходилось немного смягчать эту опасную тему упоминанием имени. На самом же деле, лорд с тем же успехом мог вообще не знать, как её зовут, но, стоило ей сосредоточить свое внимание на нём, как все его сформулированные мысли становились для неё доступны. Были, конечно, и глубинные мысли, и ещё не сформированные, но умение читать их недоступно человеку. И, если честно, большую часть мыслей Анариэль просто не хотелось читать.

В данный момент лорд думал в основном о том, какая муха укусила принцессу, что она созвала совет вечером, а не утром, как собиралась. Периодически эти размышления прерывались воспоминаниями о запахе волос Анариэль. Она же, улавливая эти мысли, готова была простить то, как их беспардонно прервали.

Наконец гвардеец открыл перед лордом тяжёлые, обитые плотной тканью двери, и они попали в небольшой ярко освещённый зал. Посередине противоположной стены стояло большое деревянное кресло, отдалённо напоминающее трон. Его занимала принцесса всё в том же белом с чёрной каймой платье. Единственным её украшением была золотая корона на распущенных волосах, и Анариэль тихо порадовалась, что они не столкнулись на балу, ведь их общий подход к вечернему наряду мог вызвать нешуточный скандал. По правую руку от принцессы стоял совершенно седой старец в жреческом балахоне, по левую – пожилой военачальник с очень усталыми глазами. Перед троном выстроились несколько жрецов, в том числе и молодой высокий мужчина с лучистыми серыми глазами, воеводы и парочка богато разодетых не то купцов, не то послов. Лорд Ги также окинул быстрым взглядом собравшихся и остановился перед самым троном, слегка наклонив голову в поклоне, после чего занял своё место между воинами и, всё-таки, послами.

«Анариэль, будьте осторожны! Большинство жрецов здесь не опасны, но тот молодой жрец, Валиос, он обладает большой магической силой, несмотря на свою молодость. Как бы он не заметил Вас…»

«Не волнуйтесь», – ветер ласково коснулся его щеки, – «Здесь нет никакой магии, только ветер. Они не почувствуют меня, не заметят, ветер их не потревожит, мало ли сквозняков в старом замке».

Принцесса, тем временем, как и собиралась, произнесла заготовленную речь о войне и общей великой потере в лице её отца. Седой жрец подхватил, сказав про то, как тяжела будет борьба с тёмными магами врага, как нужно им всем благословение богов, и как важно объединить усилия. При этом он многозначительно смотрел на послов, которые прекрасно понимали, что в Эскайоре сосредоточены основные силы жреческого ордена, а значит, если они не объединят свои армии с армией Эскайоры, благословения богов им не видать. Анариэль слушала то, что говорили эти люди, и в то же время прислушивалась к мысленным комментариям лорда Ги, которые были очень полезны для чужака, не знающего местных правил игры. Потом заговорил военачальник, он скорбел о гибели короля и признавал, что теперь в Эскайоре не найдётся рыцаря и правителя, который смог бы повести за собой объединенную армию союзников и победить в этой ужасной войне. «Поскольку сам он от старости уже не удержит меч, а остальные, по его мнению, слишком неопытны. И чтобы доказать свою доблесть, они будут соревноваться друг с другом и толкать других в яму, вместо того, чтобы действовать сообща, – а вот в этом он прав,» – пронеслось в мыслях лорда. Он вышел вперед и произнёс ответную речь, что он, лорд Кэлла, в память о погибшем друге готов взять на себя ответственность командования союзной армией и предоставляет себя и своих людей на службу Эскайоре.

Он как раз собирался перейти к торжественной клятве, как свет в зале померк. В сгустившейся тени в левом дальнем углу зала взорвался столп фиолетового пламени, на вершине которого все увидели огромную голову женщины. Она была очень красива, практически совершенна. Темно-красные волосы струились шелковыми локонами, огромные тёмные глаза её завораживали своим бездонным влажным блеском, а алые губы, резко выделявшиеся на белоснежной коже, пылали страстью. Низкий грудной голос разрушил наступившую в зале тишину.

– Какая жалость! Лорд Кэлла, могучий и мудрый, отдаёт себя на службу девчонке, – голос проникал во все углы зала, забирался в души ко всем присутствующим, пробуждая в них странные, тёмные мысли. – Это возмутительно! Ваше место, лорд, не в прислужниках, Вы должны сидеть на троне Эскайоры. Ведь только Вы сможете повести армию и, более того…

Женщина обольстительно улыбнулась, казалось, для неё в этом зале нет никого, кроме лорда Кэлла, её голос зазвучал многообещающе:

– С небольшой помощью, Вы выиграете эту войну, я обещаю Вам. О, я уже вижу это, как лорд Кэлла становится королём, нет, императором всего континента, великим и могущественным. Вы даже сможете оставить себе эту принцессу, хотя, уверена, не одна сотня прекраснейших женщин будет сражаться за право войти в Ваш гарем.

– Кто ты такая? – голос Ги прозвучал резко и хрипло, его рука лежала на мече, он весь был натянут, как струна.

– Всего лишь волшебница, которая может быть полезной Вам, лорд. Мои советы, моя сила и мудрость приведут вас к славной победе. Вам стоит лишь признать меня своим союзником, прислушаться ко мне, и весь мир будет у Ваших ног! – её слова покоряли, разжигали алчные костры в душе. На какое-то мгновение Гийонара захотел этого, поверил в это. Если бы не война, не знание, какими жертвами даётся власть наяву, и как мало она стоит по сравнению с жизнями людей. Если бы не смертный ужас в глазах принцессы, не теплое дыхание ветра-Анариэль, окружившее его защитной стеной. Если бы не тысяча других «но», может, тогда бы он не устоял перед искушением и согласился.

– Нет. Я не приму твою помощь, – твердо ответил лорд.

Пламя в углу яростно полыхнуло.

– Ну что ж, тогда мой тебе совет, лорд Кэлла, возвращайся в свой город, пока он у тебя есть. Не ходи на эту войну, если не хочешь её выиграть со мною. Ибо смерть ожидает любого, кто решит бросить вызов войне, но не дерзнет стать её повелителем, – слова эти прозвучали зло и страшно.

– Нет. Я не отступлю. Я поведу армию именем принцессы и, клянусь, я выиграю эту войну. Но никогда не соглашусь стать чьей-либо марионеткой, ведьма! Убирайся в преисподнюю, откуда ты явилась!

Лицо женщины превратилось в маску гнева.

– Глупец, теперь весь твой путь превратится в преисподнюю. Ты увидишь, как заполыхает твой город, как чёрные орды хлынут на улицы Эскайоры, как весь этот мир потонет в крови!

Пламя взметнулось до потолка и с громким хлопком исчезло. Тени рассеялись. Постепенно люди в зале начали приходить в себя.

«Интересно, как столько жрецов прохлопали это прелестное явление?» – прозвучал в голове лорда язвительный голос Анариэль. И пока другие не очнулись, он громко задал этот вопрос:

– Алвир, что это было? Как чья-то магия смогла проникнуть в замок, незамеченной вами? Или тебе уже являлась эта ведьма, и ты не устоял перед искушением?

Старый жрец аж затрясся от негодования:

– Я помню свой долг, Гийонара! Эта магия сильнее и искуснее всего, что мне доводилось встречать, только поэтому ей удалось проникнуть сюда. Но больше она не сможет это сделать, клянусь Вам, Ваше Высочество, – с этими словами старик повернулся к принцессе и склонил голову, признавая свою вину.

Однако внимание Анариэль и лорда было сосредоточено на Валиосе. Молодой жрец хмурился так, будто не мог простить себе допущенную оплошность. «Он что-то почувствовал», – прошептал ветер, – «И ещё он не верит в то, что кто-то ещё из жрецов может отследить и блокировать эту магию. Ваш дурной сон становится явью».

Лорд Ги шёл по темным коридорам замка. Один, если не считать сопровождавшего его ветра. Замок был огромен, так что в его коридорах можно было заблудиться, если бы не стража.

«Вы считаете, Анариэль, она сможет выполнить свою угрозу?» – думал лорд.

«Она попытается – это точно. Боюсь, теперь вам придётся опасаться не только армии врага, но и беречь спину. У Вас, случаем нет парочки бастардов или дюжины любовниц, которыми Вас могли бы шантажировать?»

«Нет. Все мои родственники мертвы, старые друзья, в основном, тоже. А мой побратим вполне способен сам о себе позаботиться».

«Хотела бы я познакомиться с человеком, которого Вы назвали братом, и о котором Вы так отзываетесь».

«Надеюсь, у Вас будет такая возможность».

«Не нравится мне это…»

На пути лорда встали два закованных в латы стражника. Они стояли так, что пройти мимо них было нельзя, и оба смотрели себе под ноги.

– В чем дело? – грозно спросил Гийонара.

Ни слова не говоря, стражники кинулись с обнаженными мечами на лорда. Гийонара успел выхватить свой меч, он увернулся от одного, парировал удар второго, впечатавшись плечом в стену. И тут он увидел их глаза.

– Берсерки! – глаза обоих стражников заволокло кровавой пеленой, только зрачки тускло светились красным, да мелькали блики от висящих на стенах коридора факелов. Не отвлекаясь на размышления о том, как свихнулись эти двое, лорд отбивался от них. Вот ему удалось выбить меч у одного, ранить в плечо другого, но берсерки не чувствовали боли и продолжали нападать, как бешеные псы. Только когда Ги отрубил одному из них голову и пронзил сердце другому, они утихли. Из-за поворота послышались приближающиеся шаги.

– Подмога…

«Не нам!» – резко выдохнул ветер. Анариэль вышла из теней коридора так буднично, словно всё это время просто шла рядом с лордом. Она подняла меч одного из стражников, когда из-за поворота выбежали ещё двое с мечам наголо. Глаза их даже в неверном свете факелов сияли красным. С другой стороны коридора, откуда пришёл лорд, тоже зазвучали шаги.

– Проклятье, – прорычал Ги, отбиваясь, – тут даже на подмогу не позовешь – неизвестно, кто явится.

– Хотелось бы мне знать, чем сейчас заняты эти драконовы жрецы! – Анариэль дралась почти наравне с мужчиной, но она явно не получала от этого удовольствия. – Этими болванами движет та же магия, что была в зале.

– Вы можете её отсечь? – в голосе лорда звучала очень приятная надежда, но пришлось его разочаровать:

– Нет. Я здесь не хозяйка. Замок пропитан магией жрецов и не допустит моего вмешательства. К тому же, эти куклы слепы, а мне бы не хотелось показывать врагу все свои возможности до того, как я подберусь к нему поближе.

Драться становилось неудобно. Каменный пол стал скользким от крови, под ногами валялось уже восемь трупов свихнувшихся стражников. Но они продолжали отбиваться от ещё четверых. Снова послышались шаги, но прежде чем Гийонара успел в очередной раз выругаться, из-за поворота вылетел запыхавшийся Валиос. Путаясь в балахоне, жрец, не теряя времени на выяснение обстоятельств, вытянул перед собой обе руки и прокричал что-то срывающимся голосом. Берсерки замерли на месте, и лорд немедленно снёс голову ближайшему из них. Жрец поперхнулся, прокашлялся, выдохнул ещё пару свистящих слов, и оставшиеся трое упали замертво. И только тогда Валиос поскользнулся и рухнул на пол. Лорд Ги вытер свой меч о плащ ближайшего покойника, убрал его в ножны и помог подняться жрецу. Молодой человек кое-как справился со своими длинными ногами и широким балахоном, но, встав, немедленно оперся рукою о стену, лицо его было пепельно-серым.