Текст книги "Убить археолога"

– Ну да, погост, – так же тихо ответил старший, – а смотрите-ка, ни одной мухи, ни одного комара, ни одной стрекозы! Словно вымерло всё…

– Да, тишина действительно гробовая, – вполголоса заметил Лопоухов.

– Всё ещё не боишься туда идти? – вполне серьёзно обратился к нему Анатолий. – Как бы всё это для тебя плачевно не кончилось…

– Без риска никак не получается! – в ответ отчаянно прошептал Семендяй. – Жизнь такая! – и постарался перевести всё на шутку, – кто в картишки не рискует, тот шампанское не пьёт!

– Ну, тогда сам смотри, – оставив бесполезные уговоры, махнул рукой Михаил. – Дело твоё!

Наконец, братья присмотрели подходящее место у берега, и Анатолий направил лодку туда. Несколькими точными взмахами вёсел он причалил лодку, все выбрались на сушу, с удовольствием разминая затекшие ноги, и первым делом накрепко привязали своё судёнышко к огромному пню, торчащему на берегу неподалёку от кромки воды. Но как только они разогнулись, Михаил чётко скомандовал, обращаясь к Семендяю:

– Перво-наперво надо пойти к Байному – откуп бросить!

– Раз надо – значит, бросим! – охотно согласился Лопоухов, не очень, впрочем, понимая пока, кто такой этот Байный – лесник, может?..

А потом все трое дружно занялись обустройством места для ночлега, так как день уже почти закончился, и двигаться куда-то на ночь глядя не имело никакого смысла.

– Здесь палатку разобьём, а утром пораньше я схожу, посмотрю кабаньи тропы – куда они тут на водопой ходят, – распорядился Анатолий, имея в виду кабанов.

Михаил с Семендяем молча и единогласно признали его старшинство в их малочисленной компании.

Место было красивое, что и говорить. Савёловы не забыли захватить удочки, поэтому пока двое быстро наловили речных рыбёшек, третий насобирал хвороста и всякого сушняка, развёл костёр, и уже совсем скоро наши охотники наслаждались отменной ушицей! Поужинав, решили не сидеть допоздна, чтобы с утра пораньше пойти разведать, что к чему, и посмотреть направление.

А бдительный Коряга с тоской наблюдал, как неугомонный Гробокопатель повсюду таскает с собой не только книги, но и ритуальный кошкоподобный кинжал колдуна.

– Ладно, Лопоухов, – злорадно прогнусавил Коряга, поскольку у него дважды была перебита носовая перегородка, – погуляй напоследок, скоро для тебя всё закончится…

И раздосадованный Коряга отправился в лагерь егеря.

На подступах к лагерю – вроде бы ещё в лесу, но вроде бы уже на территории охотхозяйства – стоял старый могучий высохший дуб с дуплом фантастических размеров. Среди охотников ходило поверье – кто денежный откуп в дупло не бросит, тому охоты не будет. В дупле, как было известно, жил дух охоты, и прозывался он – Байный чёрт. Никто из охотников, да и вообще никто, не знал, откуда повёлся такой порядок, но все подчинялись ему беспрекословно и с трепетом душевным бросали туда свою денежку – с традициями, как говорится, не поспоришь!

Лихой Борис Леонтьевич стоял перед дубом на широко расставленных ногах со скрещенными на груди руками и упрямо склонённой головой. Из-под насупленных бровей он мрачно смотрел на дупло. Но вдруг на мгновенье его взгляд стрельнул в сторону Чёртова кладбища, и в обычно жёстких глазах его промелькнул суеверный страх.

– Ладно, не обеднею, – выдавил он, наконец.

Порывшись в карманах, он нагрёб кучу денег, но выбрав только мелочь, поднял руку и бросил монетки в дупло. В это время к нему подошли Леонид и Иван Случко. Борис Леонтьевич выразительно кивнул им в сторону дуба, приглашая последовать своему примеру. Чуриков уже им всё объяснил, поэтому сейчас лишних слов не требовалось.

– Лишь бы охота удалась, – не слишком уверенно промямлил Леонид и тоже швырнул в дупло какие-то копейки.

– А я атеист! И глупостями заниматься не намерен! – со злостью проговорил Случко и демонстративно зашагал прочь от дуба.

– Эй, Сучок! Вернись! Тубе что – рубля жалко? – попытался вернуть его Леонид, с опаской поглядывая по сторонам, словно опасался чужих ушей.

– Нет! – даже не оглянулся Сучок.

А ведь было самое время договориться насчёт охоты с Байным чёртом!

Ещё немного потоптавшись у дуба, отец с сыном тоже, наконец, ушли. Переждав их, Коряга подковылял к иссохшему исполину и заглянул в дупло. Дупло было просторное, хорошее! С чем бы его сравнить? Да вот хоть, к примеру – трое взрослых мужчин свободно могли бы поставить там стол, чтобы перекинуться в картишки или, ещё лучше, распить бутылочку! И им не было бы тесно! Вот такое это было замечательное дупло!

В дупле сидел Байный, скрючив ноги на манер казахского бая, и деловито пересчитывал деньги, ссыпая их в увесистый кошелёк. Правда, кошелёк этот очень напоминал мешок для картошки, в который свободно помещалось пят ведер корнеплодов, но, в конце концов, какой иметь кошелёк – это личное дело каждого! Дело вкуса, как говорится. Досчитав очередную горсть – бумажные денежки были любовно рассортированы в отдельные кучки! – Байный с неохотой оторвался от своего занятия и с недовольным видом повернулся к Коряге:

– Чего мешаешь? Не видишь – я занят? – и ехидно добавил, будто только что догадался, – да ты, никак, тоже за кабаном пришёл?

Корягу такой недружелюбный приём несколько задел, но ссориться с Байным – в его планы не входило. Однако он не утерпел и тоже подпустил в голос немного сарказма:

– Ты ведь не в городе – в дупле живёшь! Деньги-то тебе зачем?

– Так тебе всё и расскажи, – развёл Байный лапами, – ишь, любопытный какой! Говори быстро, зачем пришёл, и больше не отвлекай меня, я очень, очень занят!

– Послушай, занятой! – начал сердиться Коряга, – я пришёл потому, что мне одного мерзкого типа надо на охоте до смерти замотать!

– Если деньги не заплатит – и так замотаю!

– А если заплатит? – обеспокоенно уточнил Коряга.

– Тогда пусть охотится – тут один порядок для всех! – отрезал Байный.

– А если я заплачу? – вкрадчиво спросил бес.

– Тогда делай с ним, что хочешь – мешать не буду, равнодушно ответил чёрт.

– А чего ты такой жадный-то стал? – заскулил Коряга, без особой надежды шаря по своим карманам, ну откуда у беса деньги? – Одичал что ли совсем в своём пеньке?

– Не одичал, а прозрел! И душа моя красотою наполнилась… – мечтательно произнёс Байный и с любовным блеском в затуманившихся глазках нежно погладил свой кошелёк.

Вот это новости! Такого поворота Коряга никак не ожидал!

– Это ты о чём бормочешь? Не понял я… – и он с огромным облегчением протянул Байному юбилейный рубль, неизвестного какого года выпуска, который Коряга давным-давно подобрал на улице просто потому, что уж очень красиво новенькая монетка блестела и сверкала.

– Ну и тупой ты, Коряга! Ну и тупой… прямо как американец! – с интонацией Михаила Задорнова подпустил шпильку Байный и озабоченно попробовал монету на зуб. Затем по-деловому объяснил всё-таки, – жениться я тут собираюсь! По любви! Вот и подкапливаю денежки для банной Злодейки, чтобы она согласилась моей женой стать. Теперь понял?

– Понял, – с сочувствием поцокал языком Коряга, – да только как же это тебя так вляпаться угораздило?

Коряга уже видал эту оригинальную «даму», возлюбленную Байного. Это была не красавица-русалка, или какая-нибудь там нимфа, а самая настоящая злобная склочница с отвратительным характером. Она давно уже прижилась в бане егеря и столько пакостей всем его гостям наделала, что её так и прозвали – банная Злодейка, или просто Злыдня. М-да-а… вляпался Байный… Но, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет! Да к тому же ещё одна истина существует для всех без исключения – любовь зла…

– Ничего ты в женщинах, Коряга, не понимаешь, – немного обиделся Байный. – Злыдня – женщина особенная! К ней особый подход надобен! Её всякая глупая романтика не интересует – ей денежный чёрт нужен! Да что тебе говорить! …Так что у меня все шансы есть, – гордо подбоченясь, заявил Банный.

– А если она не согласится? – ударил Коряга по мечтам Банного и не удержался, подкусил, – она, конечно, дама зловредная, но всё-таки красивая, а ты себя в зеркало видал?

– Не порти мне настроение, Коряга, – Байный обиженно отвернулся, – с морды воды не пить, а деньги – аргумент весомый и ценный, и в ком угодно пламя любви разжечь могут! – и, спохватившись, добавил, – да и сам я ещё хоть куда, в самом расцвете сил! Так что у нас очень даже гармоничный союз может быть! А ты от зависти всякие гадости мне говоришь, вот!

Но видно было, что слова Коряги его задели. Он немного подумал насчёт своей красоты, а потом убеждённо повторил:

– Да и зачем ей моя красота? Я, конечно, уже не так молод, как раньше, но зато я умный, опытный и надёжный для брака! – тут Байный стеснительно потупился, – а ещё я песни ей сочиняю, пою по утрам…

– Да ведь ты только что сказал, что ей не нужна всякая глупая романтика! – Коряга подловил чёрта на слове.

Да у него и вообще просто челюсть отвисла, как только он представил себе этот ежедневный утренний концерт!

– Дурак ты, Коряга! – беззлобно ругнулся Байный. – Нужна – не нужна… Женщина ведь! Деньги деньгами, но тут галантерейное обращение требуется…

– Да ведь у тебя музыкального слуха нет! – не сдавался Коряга, – да и голос – не очень…

– Да причём тут голос?! – рассердился Байный, – тут душа нужна и сердечное томление! Вот, послушай!

Он уцепился лапами за грязную рубаху в области сердца, вполне артистически отставил одну ног и, закатив глаза, заблеял от избытка переполнявших его чувств:

 
Несравненная Злыдня моя!
О, коварная радость моя!
Просыпаюсь с мечтой про тебя!
Только счастья мне нет без тебя!
Ты свой взор на меня обрати,
И поймёшь – нам с тобой по пути!
Вся жилплощадь моя – для тебя!
Все червонцы мои – для тебя!
С потрохами я весь – для тебя!
Ты отвергнуть не сможешь меня,
Байный – это судьбина твоя!
О, прекрасная Злыдня моя-я-я-я-я!
 

– Ну, как тебе?

Корягу внутри просто в трубочку скручивало как от такого кошмарного исполнения, так и от самого опуса. Как-то не впечатлило его всё это… Будь он бабой – ни за что не повёлся бы на такую лабуду! Но кто их поймёт, этих женщин… Однако обижать Байного не хотелось, поэтому он осторожно и обтекаемо спросил:

– Ну а ей-то нравится?

– Она мне ещё не сказала… – засмущался Байный, – всё-таки женщина, стесняется пока свои чувства обнажить…

– Да, да, конечно, – неопределённо пробормотал Коряга, не желая продолжать дальше этот глупый разговор. – Ладно, пойду я, не буду тебе мешать!

– Конечно! Иди, иди! – обрадовался Байный, выпроваживая загостившегося Корягу, и снова взялся пересчитывать денежки.

Коряга переместился в компанию Лихого и прочей челяди. Здесь беседовали про охоту, о том, о сём, и незаметно перешёл на странную смерть лесничего Россомахи.

– Егор, а ты случаем не знаешь, – как бы между прочим поинтересовался Лихой, – – кто от Россомахи головушку отделил?

– Да разное говорят, – ответил Егор, и взгляд его сразу стал колючим. – Я думаю, что без нечистого тут не обошлось!

– Ты мне, Чуриков, сказки не рассказывай! – усмехнулся Борис Леонтьевич. – Скажи честно – кто Григория убил?

– Из людей? Или из нечисти? – Егор прикинулся непонимающим.

– Из людей, – терпеливо повторил Лихой.

– Да пойми ты, Борис Леонтьевич, что не убивали его люди! – откинув притворство, горячо воскликнул егерь. – Точнее, убили-то его люди, но люди здесь совсем не причём!

– Егор, опомнись, – что ты несёшь? Ещё раз спрашиваю – кто убил лесничего? – повысил голос Борис Леонтьевич.

– Ну да, да, – сбивчиво заторопился Егор, – это из деревенских кто-то, но только это не они – это на них колдун покойный морок наслал! Видно, не угодил ему Россомаха, или обидел чем…

– Так значит – не знаешь? – раздражённо переспросил Лихой.

Ему уже поперёк горла были все эти байки про всякую нечисть! Однако нечего сказать, хитромудренькие нынче убийцы пошли – хорошую придумали отмазку!

– Ладно, оставим это пока! А браконьеров кто замочил – тоже не знаешь?

– Нет, не знаю! – мгновенно ответил Егор.

– Ну а нас-то тут никто не положит? Нас-то тут никто не замочит? – неприятно ухмыльнувшись, задал Лихой самый важный для себя вопрос.

– А кому вас тут мочить? – растерялся Егор.

– Не знаю, не знаю… – задумчиво произнёс Борис Леонтьевич, – но что-то мне в этот раз неспокойно…

Спать разбрелись по всему стану – у кого к чему больше душа лежала. Лихой с сыном ушли в гостиницу, а все остальные забрался на сеновал, с удовольствием зарывшись в душистое сено! Сеном в особо снежные зимы Егор лосей подкармливал, вот и заготовлял его ежегодно, благо, что травы вокруг было немеряно! Только Случко упрямо отделился от всех и пошёл ночевать в баню, несмотря на предостережение егеря.

У старшего Лихого было как-то муторно на душе, никак не проходила непонятная тревога. Он всегда доверял своей интуиции, но теперь не понимал, откуда исходит его беспокойство, и это его очень напрягало. Перед сном он проверил, хорошо ли закрыта комната Леонида, и на всякий случай закрыл на замок свой номер. Но нервозность не уходила, и уже лёжа в постели, Борис Леонидович очень пожалел о том, что взял с собой Леонида. Что-то в этот раз было не так! …Но дневная усталость взяла своё, вскоре сон сморил Лихого, и он отключился.

Когда все успокоились, Коряга не спеша прошёлся по всей территории охотхозяйства. Полюбоваться тут было на что – замечательное место! Правда, общую картину благоденствия немного портили – они злобно оскалились, увидев Корягу, и угрожающе негромко зарычали. Бес не стал искушать судьбу и быстренько спрятался за банной трубой.

А собаки были как на подбор – рабочие, выносливые, специально выведенные для охоты на норных, диких животных и птиц. Егор умел обращаться с собаками, любил их, и они платили ему той же монетой.

Не считая небольшого инцидента с собаками, Коряге очень понравилось это большое хозяйство – здесь не водились всякие противные домовые, а так же не было опасных для жизни электрических проводов и омерзительных котов. К тому же – Егор хоть и не был закоренелым выпивохой, но был не прочь пропустить иной раз стаканчик-другой, и поэтому кое-какой запас благородных напитков у него в заначке имелся. Вот Коряга и позволил себе приложиться к этому запасу, опрокинув рюмашку – гуляй, рванина, от рубля и выше! Сразу мысли его воспарили, на душе стало легко и радостно – ну, всё, Лопоухов, крышка тебе! …С непривычки бес моментально опьянел и через секунду уже вовсю захрапенивал – с присвистываниями, придыханиями, подхрюкиваниями и прочими замысловатыми переборами!

Но, тем не менее, проснулся Коряга рано, когда все другие ещё спали и последние сны досматривали. Он со всевозможными предосторожностями забрался на самую высокую сосну, боясь сорваться вниз и повредиться ещё раз. Забрался он туда по очень важному делу – посмотреть, куда уводит кабанья тропа, и далеко ли от неё до стоянки Лопоухова. Проведя анализ местности, Коряга пришёл к неутешительным выводам – почуяв опасность, кабан рванёт в другую сторону от Лопоухова, и раздосадованному бесу это очень не понравилось. Да уж, эти дикие свиньи не так глупы, как хотелось бы…

Тут до обострённого слуха Коряги донеслось из-за бани жуткое блеяние, всполошившее всех собак. Это была утренняя серенада упорного ухажёра Злыдни – нежная, романтическая и исполненная страсти. Но на самого Корягу вокал Байного оказал резко отрицательное действие:

– О, великий Сатана, ну почему он так орёт по утрам! Как будто самому визжащему обезьяну прищемили щипцами… э-э-э… его мужское достоинство, и никак не отпускают! И этим он надеется очаровать разборчивую невесту!

Не переставая ворчать, недовольный Коряга сполз с сосны. А собаки своим лаем вокруг бани перебудили всех обитателей лагеря! Народ проснулся, засобирался, и все дружно подтянулись к столу. Перед выходом из дома надо было основательно подкрепиться.

Пока ещё разговор был ни о чём, – так, словно ещё не проснулись окончательно, перебрасывались какими-то словечками и фразочками! Но вдруг один из таджиков сказал:

– А я так и не смог выспаться! Всю ночь меня кто-то за рукав дёргал!

– Тебя-то хоть за рукав дёргали, а меня прямо за ногу из бани выдернули! – мигом отозвался Сучок и со злостью оглядел всех присутствующих, – вот узнаю, кто надо мной так подшутил…

И всем стало ясно без дальнейших пояснений – что будет сделано с тем, кто так неудачно подшутил над этим бандитом. Но Егор не напугался угроз Сучка и спокойно ему ответил:

– А я говорил вам вчера, в баню – не соваться!

Сучок хотел было что-то вякнуть, но Лихой так грозно глянул на своего помощника, что тот мгновенно заткнулся и благоразумно не стал раздувать скандал.

После этого все быстренько свернулись, взяли собак и приготовленное с вечера снаряжение и направились к пункту назначения.

– Погоним кабанов в сторону Хитрованки, так что ждать их там надо, – распорядился егерь.

Каждый уже знал своё место в этой охоте, и все до единого, начиная с Бориса Леонтьевича, беспрекословно выполняли все последующие распоряжения Егора.

На рассвете, вскоре после того, как группа охотников под руководством Чурикова покинула территорию базы, Лопоухов с братьями Савёловыми добрался до легендарного дуба, в который каждый бросил свой откуп.

– На удачную охоту!

– Чтобы кабан попался!

– За охоту! – коротко пожелал Лопоухов и бросил Байному щедрую денежку.

Байный с любовью разгладил большую красновато-розоватую купюру:

– За такую деньгу – кабана не жалко! – мечтательно произнёс он, глядя вслед удаляющейся троице.

…Услышали лай собак и наши трое охотников.

– Это лайки егеря, – внимательно вслушиваясь в далёкий лай, определил Анатолий. – Они у Егора на кабана натасканы.

– А что – Егор один охотится? – поинтересовался Семендяй, – не страшно, одному-то на кабана?

– А что ему может помешать? У него собаки лучше любого помощника! – довольно равнодушно ответил Михаил, затем добавил, – я тут вышку смотровую знаю рядом с подкормочной площадкой, во-о-н за тем полем! – указал он направление Лопоухову, – оттуда всё видно. Там загон будет, я туда буду передвигаться.

– Ну и нам туда же надо, – подержал брата Анатолий, – кабанов к засаде лайки погонят.

И все трое двинулись в сторону хитрованского загона. А пока шли, тоже скучно не было – братья целую лекцию прочитали Семендяю про кабанов. И Семендяй ещё раз убедился в том, что не напрасно приехали они сюда, поскольку кабан преимущественно водится в болотистых местностях, богатых водой, – как лесистых, так и поросших камышом и кустарником. Так что по всем показателям выходило, что место здесь для кабанов – просто идеальное!

Коряга изо всех сил гнался за кабанами, которые никак не хотели бежать в загон, а некоторые из них даже набрасывались на собак. Нет, так дело не пойдёт! Коряга в отчаянии отломил упругую ветку дерева и, вооружившись ею, запрыгнул на холку самого бешеного вепря, стараясь развернуть его в направлении Лопоухова, но так, чтобы при этом кабана обязательно увидел Иван Случко. Кабан в неистовстве пытался сбросить Корягу, но бес сидел крепко, намертво вцепившись в длинную шерсть на спине зверя, да ещё и хлестал больно, поэтому животное, в конце концов, вынуждено было подчиниться.

– В ту сторону двигай, свинья ты этакая! Да не туда, дикарь ты неотёсанный! – вопил на него Коряга, и кабан – вопреки направлению организованной травли – развернулся всё-таки в сторону Случко.

Случко увидел кабана, обрадовался, встрепенулся… но только прицелился, как Коряга ловко увернул вепря из-под выстрела!

– Да куда же ты, безмозглая зверюга? – прошипел Случко и, не выдержав напряжения и забыв все наставления Егора, направился в сторону кабана.

Егерь заметил, что Случко отходит, и поневоле увязался за ним, для большей безопасности держа наизготовку ружьё с оптическим прицелом. Всё-таки он был сейчас в ответе за каждого человека – ведь все они полностью доверились его сноровке и умению.

А бес без передышки гнал «своего» кабана к Лопоухову. И вот Лопоухов увидел этого великолепного зверя, – ну наконец-то! Коряга вздохнул с облегчением – одна часть дела сделана!

Братья тоже заметили несущегося на них зверя.

– Сюда идёт. Прямо на нас, – констатировал Анатолий.

– Никак прицелиться не могу, – с недоумением в голосе отозвался Михаил. – Как-то он странно бежит! Не по прямой летит, а вроде как петляет меж сосен!

А Коряга действительно петлял между деревьев во избежание выстрела в упор. Рано ещё было для выстрела. Бес хоть и не видел, но прекрасно знал, что следом за ним так же петляют по лесу Случко, собака и егерь, у которого давно уже сбился прицел.

– Да он что, взбесился что ли? Ну, куда его, заразу, несёт? – громко ругался Случко. – Грибочков, что ли каких объелся?

– Ближе подойти надо! – крикнул ему Егор. – Сейчас собака его загонит!

– Семендяй, осторожно! Кабан в твою сторону чешет! – заорал Семендяю с вышки Михаил, стараясь поймать кабана в прицел, но Коряга заметил этот маневр и снова ловко увёл своего «коня» из-под выстрела. Потом бес обернулся – проверить, всё ли там, сзади, идёт по плану? – и с радостью убедился, что Случко бежит за ними следом.

А теперь – внимание! Наступает самый ответственный момент всей продуманной операции! Коряга остановился в кустах, поджидая, когда Случко окажется точно напротив Лопоухого. Кабан порывался бежать, вставал на дыбы, но Коряга так лихо осадил его, что бедная зверушка теперь только нервно рыла землю копытами.

Лопоухов потерял кабана из поля зрения и с недоумением спрашивал Анатолия:

– А куда он подевался-то? Только что здесь был – и как сквозь землю провалился! Куда он пропал?

– Да чёрт его знает, – последовал лаконичный ответ. – Ты, Симеоныч, лучше ружьё убери, а будь наготове с ножом, если он внезапно выскочит, а я буду с ружьём караулить.

– Хорошо, – Лопоухов отбросил ружьё и моментально выхватил ритуальный кинжал колдуна, который всё ещё сохранял поразительно острую заточку, и притаился за стволом ближайшего дерева. Коряга тоже заметил этот маневр Лопоухого. Но вот, наконец-то, и Случко появился, тоже целится в кабана. Коряга, как великий стратег вёл свою продуманную тактику – он выждал ещё пару секунд и направил кабана в сторону Случко. А Лопоухов не видел Случко. Он видел только так необходимого ему кабана! Оторвавшись от дерева, он припустил к кабану, продолжавшему петлять и кружить средь стволов буквально на расстоянии вытянутой руки!

На одно короткое мгновенье Случко потерял кабана из виду, а когда кабан выскочил совсем близко, даже прицелиться не успел! Егерь тоже хотел выстрелить, но хитроумный кабан опять шустро юркнул в кусты. Лопоухов, тоже потеряв вепря из поля зрения, пошёл медленнее, держа кинжал наизготовку.

Так, замечательно! Вот он, наивысший момент справедливости и возмездия! Коряга опять выждал, чтобы на этот раз расстояние между Случко и Лопоухим сократилось до минимума, и со всей силы хлестанул кабана, направив его на Семендяя! Егор выстрелил, но, естественно, промахнулся. Испуганное напонуженное животное резко развернулось и, увидев Случко, набросилось на него и несколько раз яростно мотануло его своими убийственными клыками.

– Не туда, скотина! – отчаянно завопил Коряга, но было уже поздно.

Придавленный кабаном Случко стрелять теперь уже никак не мог. Коряга был просто в бешенстве – из-за какой-то глупой свиньи сорвалась вся так хорошо задуманная операция по устранению Лопоухого! В порыве злости Коряга опять огрел кабана со всей дури! С налившимися злобой глазами кабан снова развернулся и, увидев на этот раз Семендяя, яростно понёсся к нему! Но Семендяй был готов к этому и потому успел увернуться, намереваясь всадить кинжал в грудь кабана. Но тут кабан снова нырнул в кусты! Коряга услышал выстрел и почувствовал резкую боль, а загнанный кабан – свалился замертво. Это Анатолий так удачно смог поставить точку в сегодняшней охоте!

Коряга потрогал голову и обнаружил, что у него не стало одного уха – оно было полностью отсечено от головы выстрелом, словно лезвием срезано! Он сполз с бесполезно убитого кабана и от ужасной боли на своей несчастной черепушке просто свалился на землю, рыдая и подвывая – ему было не только нестерпимо больно, но и нестерпимо обидно оттого, что все усилия оказались напрасными, да ещё и он в который уже раз ни за что пострадал! Очень, очень было Коряге больно, горько и обидно! И он отключился…

Егор Чуриков и Анатолий Савёлов одновременно подбежали к лежащему неподвижно окровавленному Случко. Егерь пытался прощупать пульс, которого уже не было, и, раскрыв веки Ивана, с надеждой всматривался в неподвижные глаза, всем сердцем желая увидеть там хоть малейший признак жизни.

– Насмерть!

Растерзанный диким вепрем Случко был мёртв.

– Ну что? Помочь его донести? – спросил подоспевший Лопоухов, поняв, что перед ним егерь.

Рядом топтался Анатолий, ожидая распоряжений Егора. Тут уже и Михаил подбежал, обеспокоенно глядя на безрадостную картину.

– Вы, мужики, откуда? – спросил Егор, узнав Савёловых в лицо, а вот третий был ему совсем не знаком.

– Из Каннибалвки мы, – ответил за всех троих Михаил.

– Вот что, ребята, – огляделся по сторонам егерь, которому совсем не хотелось ввязываться в разборки с Лихим, поскольку он знал, чем они заканчиваются, – забирайте своего кабана и без лишнего шума уходите отсюда! Я вас не видел, в вы – меня не видели! Ясно?

– Ясно! – без лишних слов подтвердили братья.

Лопоухов тоже понятливо кивнул, хотя ему совершенно ничего не было ясно. Почему егерь так странно повёл себя? Ведь человек погиб, и этот факт всё равно не скрыть! А, впрочем, какая ему теперь разница – главное, что у него теперь будет свежая кровь кабана!

По-быстрому срубили подходящий стволик, Егор помог нашим мужичкам привязать к нему кабанью тушу и сразу ушёл, даже не попрощавшись.

– Надо сегодня же сваливать отсюда, – рассудительно сказал Анатолий, – пока этот труп с нашим присутствием не связали.

– Свалим, когда тушу разделаем, – полу-приказным тоном ответил Семендяй.

…Коряга очнулся, только когда услышал голоса, но в его голове всё гудело и путалось. Он даже слов не различал, – понял только, что то к месту трагедии вернулся егерь с Борисом Леонтьевичем, Леонидом и остальными прихлебаями.

Лихой сам осмотрел тело Случко, опустившись рядом с ним на колени.

– Не повезло нашему Случко… – тихо произнёс Леонид.

– Это всего лишь несчастный случай, – прокомментировал отец, поднимаясь с земли, – что же… полицию вызывать мы, конечно не станем… – и распорядился, – похороните его здесь!

И старательные таджики вместе с Леонидом и Крыней начали торопливо раскапывать землю ножами. Старший Лихой стоял над ними мрачнее тучи. Плохое предчувствие сбылось! Сразу пропал весь азарт к охоте, несмотря на то, что они очень удачно подстрелили трёх кабанов. В другое время радости бы предела не было, а теперь…

– Сегодня разделаем туши, а завтра будем уезжать, – отчеканивая каждое слово, сказал Лихой, потом тяжело посмотрел на Егора, – а если тебя будут спрашивать, говори, что в глаза его никогда не видел!

– Понятно, – кивнул Егор и кое-как сглотнул ком в горле, – хотя и так ведь видно – несчастный случай, виноватых тут нет.

– С меня довольно этих несчастных случаев, – со сдерживаемой злостью ответил Лихой, – завтра вернусь домой, а там меня уже из-за Биты ждут!

Егор ничего на это не сказал, только молча повернулся и пошёл прочь, высвистывая собак, смачно сделав с досады выразительный жест на пальцах – незаметно для других.

А никому уже не нужный Случко был вскоре закопан и для надёжности даже завален камнями – чтобы дикие звери не добрались до останков. …А тяжело израненный Коряга опять потерял сознание…

На базу вся группа вернулась в самом мрачном настроении. Так же молча, без обычной радости, начали разделывать сегодняшние трофеи.

– Егор, а зачем вы с Сучком пошли в ту сторону? За кабаном, что ли? Непонятно как-то… – вдруг спохватившись, спросил егеря Леонид.

– Ну да, за кабаном, – неторопливо начал объяснять Егор. – Он как-то от всего стада отбился, и мы думали, что быстро его добудем! А он как-то странно в соснах кружить начал – то ли заблудился, то ли испугался…

– А как же Иван его не увидел? – продолжал допытываться Леонид.

– Увидел, да поздно! Кабан из кустов пулей выскочил и сразу запорол его, Иван даже ни разу выстрелить не успел.

– Послушать тебя – так это не кабан, а прямо шпион какой-то из засады, – невесело пошутил Крыня.

– Да я сам впервые такое видел! Чёрт его знает, этого кабана! Просто как бес попутал, честное слово! – развёл руками Егор.

– Не надо было близко к нему подходить, – мрачно изрёк Лихой, ведь он тоже по-своему переживал смерть не совсем постороннего для себя человека.

– Да кто же мог такое предвидеть? – возразил Егор, – сидел себе где-то в кустах, притаившись, как мышь, а потом как камень из рогатки вылетел!

– Егор, ты хоть сам слышишь, что говоришь? Да где ж ты такое видел, чтобы загнанный кабан сидел в кустах, притаившись, как мышь? – поинтересовался Лихой, с подозрением глядя на егеря в упор.

– Сегодня вот на охоте и видел! – не сдавался Чуриков. – Правда, в первый раз!

– Ну, ладно… – глубоко вздохнул Борис Леонтьевич, – …что же, раз так… на нет и суда нет!

Он встал, разлил по стаканам всем поровну и произнёс, подняв свой стакан:

– Давайте – за упокой его души!

– Мир праху его! Пусть земля будет ему пухом! Спи спокойно! – негромко зазвучало в ответ со всех сторон стола.

Все встали. Выпили, не чокаясь. Минуту помолчали. Ну а потом уж пошло обычное застолье.

– А ничего, что мы его вот так – не по-христиански похоронили? – озвучил Егор мучивший всех вопрос.

– По-христиански хоронят христиан! – сразу расставил все точки над i Борис Леонтьевич, – а Случко – кто? Да он, поди-ка, ни разу в жизни в церковь не зашёл! Так что – прибрали его, помянули, и довольно об этом. Для него и так нормально будет!

Снова наполнили стаканы, но на этот раз уже все с облегчением чокнулись «бокалами». Аппетитно запахло шашлыками и жареной печенью, Крыня с упоением нарезал огурцы и помидоры, кромсал краюху хлеба, и всеобщее гнетущее настроение как-то вдруг переменилось! Люди, пережившие шок от смерти почти что друга, расслабились, захмелели – и никому уже не хотелось думать о так нелепо погибшем Случко! Так закончился ещё один день, и, в конце концов, все разошлись на ночлег.

Семендяй и его новые кореши-приятели тоже разделывали кабана и обсуждали происшествие в лесу.

– И откуда только взялся этот Случко? – негодовал Анатолий.

– Поохотиться приехал к Чурикову. Наверное, и сам Лихой там же со всей своей гоп-компанией! – предположил Михаил.

Лопоухов, конечно, многого не знал, но им, местным жителям, хорошо были известны все уголовники из окружения Лихого, строго стоявшие на защите интересов своего хозяина – и не дай бог посягнуть кому-нибудь на эти интересы! Но Лихой с товарищами был где-то там, далеко, и мысли Семендяя были совсем не о нём! Семендяю было очень не по себе от того, что буквально у него на глазах так страшно погиб человек. У него прямо в глазах стояло видение – как кабан, мчавшийся на него, вдруг ни с того, ни с сего развернулся и напал на Случко! А ведь на месте Случко мог оказаться он сам! У Семендяя прямо мороз по коже прошёл!