Текст книги "Ария"

Прибыв в Каюн, Ашхун забрал с собой оставленных пятьсот воинов и, пополнив запасы питьевой воды и продовольствия, ускоренным маршем пошёл на Толбе, чтобы соединиться с передовыми отрядами своей армии, которая по донесениям достигла Урсуна и направляется к Толбе. Ашхун понимал, что кровопролитной войны не избежать, если он не придумает другой способ захвата как столицы, так и самого Надула. Всю дорогу он размышлял и всматривался в карту, которую ему подарил наместник Толбе. От него Ашхун почерпнул много полезных сведений как о составе и предполагаемой численности вражеской армии, так и о вероятном местонахождении Надула в этот момент. Весь прошлый год Надул занимался укомплектованием своей новой армии из числа наёмников соседних государств, ему пришлось щедро раскошелиться золотом, потому что его не любили, а лишь золотом он мог купить верность солдат. Таким образом он собрал не более 70—80 тысяч солдат, а так как внутри страны рекрутов брать было неоткуда, (все мало мальски обученные военному делу мужчины, желающие обогатиться в ходе войны с северной страной остались лежать во рвах осаждённых городов и в последней битве в степи) Надул мог распоряжаться лишь остатками былой мощи. В совокупности вся его военная сила составляла не более 100—110 тысяч солдат, причём у него не было той боеспособной конницы, что прежде. Лёгкая кавалерия из соседнего государства – это всё, чем он располагал. Закончив комплектование своей новой армии, Надул направил её к северу от столицы, и разместил в трёх городах, лежащих полукругом к северо-западу, на север и северо-восток от столицы в ста – двухстах верстах. В это самое время Ашхун начал свой поход. По словам наместника Толбе сам Надул находился то в столице, то в этих городах наездом и инспектируя армию. Он всерьёз готовился к новой войне, в стране были подняты налоги и он готовил новых молодых рекрутов. Небесная империя была богата людскими ресурсами, климат был тёплый и в ней в изобилии произрастали многие посевные культуры. Армия наёмников Надулу была нужна для того, чтобы обезопасить себя от возможного внутреннего переворота, его враги не посмеют, зная, что он силён, а также на время, пока он взращивает новых молодых воинов. Скакать верхом, мастерски владеть мечом, палицей, копьём, стрелять из лука, на всё это нужно было время, чтобы обучиться. Через три – четыре года Надул рассчитывал получить новую собственную армию в триста – четыреста тысяч воинов и тогда ему не нужны будут наёмники в мирное время. Таковы были планы Надула и суждено ли им сбыться мы увидим дальше.

А пока он выколачивал деньги из населения, как только мог и жестоко подавлял всякое недовольство и мятежи. Тюрьмы были переполнены, и страна погрузилась в атмосферу террора. Надо отдать должное, Надул был деятельным и умным человеком, он развил кипучую деятельность по созданию новой армии. Он решил возродить «Чёрную дивизию», издав указ о создании элитного военного корпуса, прообраза современного суворовского училища, куда зачислялись рослые мальчики – подростки, обладающие недюженной силой и развитые не по летам. Многие родители были рады отдать своих сыновей на военную службу, так как им выплачивалось единовременное пособие и курсант получал с первого дня неплохое денежное довольствие. Наместник Толбе сказал, что где-то возле столицы Надул создал такой тренировочный лагерь для своих курсантов и часто появляется там лично. Ашхуна беспокоила мысль, что узнав о вторжении ариев, Надул снова ускользнет от него. Все эти дни он напряжённо размышлял, как обставить и схватить своего противника.

Прибыв в Толбе, Ашхун первым делом осведомился о состоянии мужа и ребёнка той женщины, которая просила их найти. Он посетил их дом и узнав, что они поправились и вся семья счастлива, Ашхун занялся подготовкой к походу на столицу. В городе его ждал эскадрон, оставленный в Урсуне с новостями из Рамуна. Многотысячная армия неделю назад достигла Урсуна и со дня на день передовые части прибудут в Толбе. В Урсуне оставлен небольшой гарнизон в 500 солдат. Ашхун отдал распоряжение командиру эскадрона, оставленного в Толбе забрать запасных лошадей и реквизировать у населения всех имеющихся лошадей в пользу армии, выдав им расписки. Когда будет одержана победа им будет выдана компенсация из казны Надула. Посадить солдат на лошадей и ускоренным маршем догонять его полк. В Толбе оставить усиленный гарнизон в 3000 солдат, который будет заниматься охраной и сопровождением возов с фуражом и продовольствием для наступающей армии. Также в Толбе будет размещён тыловой госпиталь для раненых. Следующим городом, куда направляется он и армия – город Кайсу, расположенный в 200 верстах на юго-восток от Толбе. Ашхун решил идти вперёд и брать всё, что возможно и действовать по обстановке. Безусловно, слухи о его армии стали распространятся и о внезапности нападения речь уже не шла. На следующее утро его четырёхтысячный кавалерийский полк выступил на Кайсу. Преодолевая за день в среднем 60—70 вёрст, и двигаясь налегке (брали с собой только запасного боевого коня, вьючных лошадей оставили в Толбе, чтобы на них могла ехать прибывшая пехота) через три дня вышли к Кайсу. Город встретил их закрытыми воротами и солдатами в бойницах стен. Город был средним по величине, и обнесён каменной стеной и представлял собой неприступную крепость для кавалерии. По его сведениям гарнизон насчитывал около 1200 – 1300 солдат. Ашхун не собирался брать приступом эту крепость и терять своих солдат и поэтому на следующий день приступил к переговорам. Подъехав к городским воротам на расстояние полёта стрелы, он оторвал кусок белой материи, привязал её к кончику стрелы и пустил её в ворота. Стрела попала в них и застряла в дереве. Затем он убрал лук и принялся ждать. Через полчаса ворота открылись и к нему навстречу выехали двое верхом. Ашхун и толмач выехали навстречу. Не доезжая двадцати шагов, они остановились друг против друга. Ашхун начал первым: «Я – Ашхун, хан объединённой арийской армии пришёл в вашу страну за Надулом, вашим императором, который причинил много бед моему народу. Со мной прибыла многочисленная армия, здесь лишь передовой конный отряд. Ваш город будет взят в любом случае. Если вы сдадите мне его сейчас, то вам всем будет сохранена жизнь, и я гарантирую, что город не будет разграблен. Всё, что нам нужно – это пища для моих солдат, корм для лошадей, быков и лояльность населения. Мы не собираемся присоединять ваши земли к своей и без того обширной и богатой империи. Мы хотим лишь наказать Надула и казнить его в присутствии его граждан и если возможно, найти и вернуть своих соотечественников, находящихся в рабстве. Если таковые имеются в вашем городе, выдадите их нам, в противном случае укрывателей будет ждать смертная казнь. Если вы подчинитесь этим требованиям, даю слово, город и гарнизон не пострадают. Гарнизон должен сложить оружие. Даю вам время на размышления до завтрашнего утра. Я всё сказал». Посланцы ответили, что передадут эти слова своему коменданту и не позже завтрашнего утра на этом же месте они передадут ответ.

На следующее утро городские ворота открылись и из ворот выехали три человека. Ашхун поджидал их на том же месте. Среди посланцев он увидел новое лицо – дородного мужчину в богато украшенной одежде, сидящем на породистом, холёном коне. Он представился, как военный комендант города и по совместительству наместник его императорского величества. Он начал говорить о неурожае, последовавшем после неудачной войны с северном соседом, о том, что городская казна пуста, солдаты сидят на одной бобовой похлёбке и просяной каше, что население влачит полуголодное существование, что всем надоел нынешний император и что на Городском Совете было решено отдать город великому полководцу, разгромившего могучую армию великой Небесной империи, что «Мы понимаем всю тщетность сопротивления», – и т. д. и т. п.

Ашхун выслушал все эти речи и затем ещё раз заверил наместника, что с ним самим, его гарнизоном ничего не случится, как ничего не стало с наместником Толбе, пусть он отправит туда своего человека и убедится в этом. На этом переговоры были закончены. Была дана команда кавалерии держать луки наготове и боевой колонной выступать в город. Для пояснения скажу, что боевая колонна конницы отличалась в построении от походной колонны. Всадники выстраивались и скакали рысью в виде ромба, не перекрывая друг другу сектор стрельбы и в случае нападения нанося противнику максимальный урон.

И таким манером воины Ашхуна вошли рысью в город, держа луки в одной руке, и поводья в другой. Но солдаты и не думали устраивать ловушку, они прекрасно были осведомлены о силе и мастерстве воинов Рамуна и весь гарнизон выстроился на площади, чтобы сложить оружие. Ашхун беспрепятственно разоружил их, поместив под стражу и стал дожидаться подкрепления из Толбе.

Находясь в Кайсу, Ашхун не терял времени даром, наместник старался угодить ему и предоставил всю информацию, известную ему о дворце императора, его тайных ходах и выходах, об интригах, царивших при дворе, о загородных резиденциях, о том, как охраняется дворец и много других полезных сведений. Когда то он жил в столице и был крупным чиновником при предыдущем старике императоре, но когда Надул пришёл к власти, счёл заблаговременно уехать из столицы и найти место в провинциальном городе. Поэтому он избежал политических репрессий и чисток, которые проводила тайная канцелярия императора против друзей и сторонников прежнего императора. Он подтвердил слова наместника Толбе, что императорская армия состоит сплошь из наёмников и располагается в трёх городах, самый ближайший из которых – Кирка, численностью населения около 150 тысяч жителей и находится на расстоянии 500 вёрст к юго-востоку. Также он рассказал, какие города находятся по пути, о численности их населения и гарнизонах, есть ли крепостные стены и какие препятствия следует преодолеть. Вообщем, этот пожилой чиновник оказался весьма полезным, и его презрение к Надулу было на руку. Заметно повеселев, Ашхун поблагодарил наместника и заверил его, что его город избежит участи других городов – изъятия для нужд армии продовольствия, скота и лошадей и что как только сюда придёт его армия, здесь останется лишь небольшой гарнизон, армия уйдёт на юг и он будет свободен в своих передвижениях и бразды правления городом останутся по-прежнему в его руках. Лишь охраной порядка займутся его люди, в остальном его права не будут ущемлены. Наместник поклонился в ответ и, поблагодарив, добавил, что более благородного и мудрого военачальника он не видел, и от всего сердца пожелал успехов и победы доблестной арийской армии. На этом аудиенция закончилась, и Ашхун обдумав всё как следует, отдал приказ выставить караулы, а остальным помыться, привести себя в порядок и отдыхать. Чем и занялся сам.

На третий день пребывания в Кайсу прибыл отряд, оставленный в Толбе, и привёз с собой ещё 4000 пехоты и запасных лошадей, везущих провиант, как для людей, так и для себя. К этому времени воины хорошо отдохнули, как и их боевые кони и объединённый конный корпус выступил из Кайсу на юг. Остальная армия шла за авангардом следом, и ей был дан приказ нигде не останавливаться по пути, кроме как для пополнения запасов продовольствия, фуража и воды.

Следующим городом на пути был небольшой населённый пункт, расположенный в двух днях пути на юго-восток. Это был городок районного масштаба, не представляющий собой никакой стратегической ценности и поэтому ничем не защищённый. При подходе к городу Ашхун приказал взять его в кольцо и начать наступление со всех сторон. Сопротивляющихся перебить, сдавшихся взять в плен, разоружить и запереть в городской тюрьме. Так и произошло. Встретив лишь слабое сопротивление кучки солдат, конница пронеслась вихрем по улицам, оставив трупы вражеских солдат на улицах, и заняла центр города и его окрестности. Был разбит временный лагерь. При допросе пленный комендант городка подтвердил данные, полученные у наместника Кайсу, и он был взят под стражу вместе с остальными сдавшимися солдатами. Пополнив запасы воды и пищи и оставив пятьсот солдат из состава пехоты и навьючив на освободившихся лошадей воду и провизию, сводный корпус продолжил путь, повернув на юг. То же самое произошло со следующим городком, находящемся в двух днях пути южнее. Там тоже было оставлено пятьсот солдат, и авангард Ашхуна двинулся дальше на юг. Внутренние небольшие города не обносились крепостными стенами и находились друг от друга на небольшом расстоянии – около ста вёрст и отряд Ашхуна шёл по дороге на юг скорым маршем, меняя лошадей на привалах, и таким образом миновал ещё два городка, оставив там небольшие гарнизоны по пятьсот человек. Он двигался так стремительно, что молва о нашествии ариев едва опережала его армию. Дело в том, что в те времена боевой конь, вообще лошадь была очень ценным приобретением, всё равно, что автомобиль сегодня, и вести распространялись медленно. Простые люди были неграмотные, и они не слали писем родственникам как сегодня. Разносчиками новостей были главным образом торговцы и государственные служащие, перевозившие депеши и различные государственные бумаги. Им выдавалась лошадь, и они перевозили депеши из города в город. В каждом городе был свой курьер и один курьер передавал депеши другому и возвращался в свой город, забирая новые депеши. Бывало, что курьер заболевал, и почта подолгу не перевозилась. Поэтому чем южнее проникал отряд Ашхуна, тем более внезапным становилось его вторжение. Два последних города вообще были взяты сходу и жители и солдаты были застигнуты врасплох. При допросе комендантов Ашхун понял, что им ничего не известно о вторжении ариев. Всю ночь он ворочался с боку на бок в размышлениях. Городок этот находился всего в двух днях пути от предполагаемого места дислокации армии Надула, части его армии. Комендант подтвердил, что около 20 тысяч наёмников квартирует в соседнем городе к югу. «Они вовсе не готовы к войне, разжирели на дармовом хлебе и погрязли в пороке», – добавил тот с негодованием.

Наутро 13-го дня, как они вышли из Кайсу Ашхун принял решение двинуться на Кирку, где располагалась часть армии Надула и разгромить её с ходу. Итак, 2000 солдат он оставил в городках по пути, и с ним была его отборная пятитысячная конница и 2 тысячи вспомогательной пехоты. Наутро он объявил о своём решении командирам стак и могучая орда двинулась дальше на Кирку.

При подходе к Кирке Ашхун выслал разведку, которая вернулась спустя два часа и доложила, что город довольно крупный и обнесён стеной. Однако враг ничего не знает о приближении нашей армии, часть его войск расположена за городом и живёт в походных шатрах, другая часть по-видимому внутри стен в казармах. Было велено готовиться к бою. План его был прост: подойти вплотную незаметно, выслать вперёд переодетый вооружённый отряд численностью сто всадников, чтобы он захватил городские ворота и удерживал их до подхода основных сил. Отряд должен быть разбит на две части: первая – переодетые лучники и вслед за ними две тысячи всадников и две тысячи поддерживающей пехоты на конях ворвутся в город с задачей захватить главный штаб и того, кто возглавляет армию. Сопротивляющихся перебить, сдающихся в плен разоружить и взять под стражу. Остальные стрелки вместе с Ашхуном займутся зачисткой прилегающей к городу территории, чтобы ни один враг не смог убежать. Занять все выходы из города и никого не выпускать. Так и было сделано.

Передовой отряд в сто всадников благополучно подошёл к воротам и с криками «Арии напали!» начали из луков перебивать охрану. Заняв внутренний двор, они начали методично расстреливать всех выбегающих солдат, сами являясь для противника двигающейся мишенью. Вскоре подоспела помощь, и многотысячная рать заполнила улицы города. Всё смешалось – крики, стоны, пыль, гул копыт, словно вихрь промчался по городу и завертелся, заклубился в оскале войны. Тем временем наш герой со своей конницей ворвался на территорию военного лагеря, перемахнув неглубокий ров и сбив хрупкое заграждение. Волна косматых коней, хрипящих от возбуждения и стремительного бега, свистящие тетивы и словно коршун на куропатку набросился отряд на врага, терзая его плоть и вырывая когтями мясо. Враг кричал, бежал куда глаза глядят и падал ниц растоптанный конём, другой выбегал из шатра и так и застывал со стрелой в горле с маской недоумения на лице. Разделившись в лагере на два отряда, Ашхун возглавил второй отряд и пустился дальше в обход города, неся смерть и разрушение. Первый отряд утюжил палатки, бегущих солдат не давая им опомниться и организоваться. Через час было всё кончено. Воины находили спрятавшихся, дрожащих от страха смерти наёмников Надула и гнали их в общую кучу пленённых. Ашхун тем временем прошёлся вокруг стены и занял другие ворота, приказав запереть их, и сам поспешил в центр города. Он поспел как раз вовремя, им навстречу попался отступающий конный отряд противника и на узкой улице они сшиблись лоб в лоб. Пошли в ход мечи, палаши, палицы, словом началась отчаянная рубка. Вскоре отряд врага был смят и повержен и Ашхун со своими людьми стал расстреливать из луков отступающих солдат из центра. Через час они пробились к центру, оставляя после себя кучи вражеских трупов. Стрелы закончились и силы были на исходе. Во рту всё спеклось, мучала жажда и руки больше не слушались. Когда они добрались до резиденции наместника, всё уже было кончено. Город был целиком в их руках. Ашхун въехал во двор, спешился и поднялся по ступеням резиденции. Кругом валялись трупы охраны. Сам наместник и военный комендант были связаны и злобно сверкали глазами. Ашхун взял поданный кувшин с водой и залпом выпил его до дна. Усевшись в кресло и вперив взгляд в военного коменданта, он пытался узнать, не сам Надул ли это.

– Я – верховный главнокомандующий объединённой армии Арии. Где находится ваш император?

Оба продолжали молчать. Ашхун посмотрел на коменданта и тот отвёл взгляд. «Молчит, а знает», – подумал Ашхун и, обратившись к двум воинам, стоявшим у них за спиной, кивнул в сторону коменданта: «Уведите его во двор и отрубите голову». Его схватили и увели. Наместник побледнел, и видно было, как мелкие капли пота выступили у него на лбу. Ашхун повторил свой вопрос: «Где ваш император?» Нижняя челюсть наместника задрожала и тот невнятно произнёс: «Я всё скажу, не убивайте!» Ашхун удовлетворённо кивнул, черты лица его смягчились – «Так-то лучше», – и приказал адъютанту развязать ему руки и подать воды. Тот отпил пару глотков, рука его при этом сильно дрожала.

– Я знаю, где он, я всё скажу при условии, если вы сохраните мне и моей семье жизнь.

– Я слушаю вас, обещаю, что в случае добровольного сотрудничества вас и вашу семью не тронут.

– Да. Хорошо. Значит, есть кроме столицы ещё одно место, где он часто бывает. Там живёт одна женщина. Это место он держит в тайне, но как говорится, шила в мешке не утаишь, – наместник ухмыльнулся, – об его интрижке стало известно всем приближённым ко двору, в том числе и мне.

Он придвинулся поближе и, понизив голос, проговорил: «Рапта. Так называется эта деревня. Он часто наведывается туда». При этом он довольно хмыкнул.

– Где это на карте? Покажите.

И подав знак адъютанту, Ашхун взял у него карту и расстелил на столе. Наместник указал ему городок приблизительно в 120 верстах отсюда и находящийся недалеко от столицы. «Хорошо. Теперь ещё вопрос. Укажите мне города, где дислоцирована остальная армия Надула». Наместник услужливо ткнул пальцем на карте. Информация совпадала с той, что дал ему наместник Кайсу.

– Хорошо. Вы говорите правду. Вам и вашей семье будет сохранена жизнь и оставлено принадлежащее вам имущество. А пока вы побудете под арестом, временно конечно. Извините, война есть война.

С этим словами Ашхун встал и покинул резиденцию.

Собрав трофеи и посчитав потери, Ашхун удовлетворённо хмыкнул – погибло в бою четверо армейских солдат и двое из его отряда тяжело ранено. Пятнадцать человек ранено не тяжело. Солдат противника взято в плен 514 человек, около 2000 ранено, остальные убиты. Такой успех компании окрылил его, он никак не ожидал, что как снег на голову свалится врагу. Невероятная удача! Ашхун дал на отдых солдатам один день и послал депешу догоняющей его армии о разгроме врага в Кирке, где сообщил о своих дальнейших планах. Следующим городом для атаки он выбрал Ханьши, расположенный по пути к городку, где жила любовница Надула. Он решил немедленно выступать, оставив в городе гарнизон из 1000 армейских солдат и всех раненых. И рано утром следующего дня его шеститысячный полк выступил. Ашхун не счёл нужным переодевать своих солдат, здесь они вполне походили на отряд чужеземных наемников, а из какой страны они никому не было дела. Они так стремительно продвигались, что обгоняли слухи и всё же пока Ашхун со своим войском рыскал вокруг столицы слухи о вторжении ариев постепенно стали наводнять столицу. Первым делом узнали об этом торговцы. Лавки стали закрываться, а цены на продукты расти. Затем прискакал на взмыленной лошади курьер государственной службы и доложил своему начальству, что на севере в нескольких городах замечена большая армия, двигающаяся на юг в сторону столицы империи. Что многие города уже взяты и скоро она будет здесь. В городе начался переполох, спешно стали отправляться курьеры в те города, где дислоцировалась армия императора. Никто не знал где сейчас арии, и пронёсся слух, что взята Кирка и в Кирку был отослан посланец, а до неё было 300 вёрст, расстояние не маленькое. Императора в это время не было в столице, и никто не знал, где он. Говорили, что он уехал инспектировать войска, но куда именно никто не знал. Тем временем Ашхун подошёл к Ханьши, отстоящий от Кирки к югу в двух-трёх днях конных переходов. Вперёд была послана разведка, которая захватила отряд наёмников, следующих из соседней деревни. Допрос их показал, что в самом Ханьши императора нет, а есть куча обленившихся солдат, забывших про военную службу.

– Их хоть голыми руками бери, они все завели по несколько жён из местных и там царит полнейший бардак. В самом городе расквартированы офицеры и солдаты постарше, а те, кто моложе ночуют в полевом лагере и соблюдают видимость армии. Когда приезжает император, заранее наводится порядок и проводятся учения, а в остальное время едят, пьют кислое молоко и посещают своих многочисленных жён, благо жалованье им выплачивается регулярно, – поведал один из пленных офицеров.

Сделав привал после марша, и дав отдохнуть своим солдатам, наутро Ашхун по своей заведённой привычке собрал командный состав и поставил задачу разгромить лагерь вражеской армии, и освободить народ Небесной империи от этого жалкого подобия армии. Действовать также как и при Кайсу, разделившись на два отряда. Командиры одобрили его план, поскольку поводов для сомнений в его командирской смекалке Ашхун ни разу не дал. Все беспрекословно верили в его военный гений и удачу.

Едва небо заалело на востоке, как конница Ашхуна ринулась на спавший лагерь. Добавлю только, что в отличие от Кирки, Ханьши не был укреплён как крепость, он не представлял какого-то особого значения, и армия там была расквартирована, потому что город находился недалеко от столицы, и прикрывал её с запада. Армия держалась в основном для острастки населения. Поэтому конница Ашхуна не встретила особого сопротивления и без трудностей вломилась как на территорию палаточного* лагеря, так и в город.

Первая волна прокатилась по улицам и лагерю, стреляя зажженной паклей, пропитанной в дёгте. Эти стрелы были предусмотрительно заготовлены ещё в Рамуне и прибегать ранее к ним не приходилось. Сейчас настало время летящего огня и палатки зажигались словно факелы, люди горели и падали, катаясь от боли по земле и умирая. Вторая волна просто расстреливала выбегающих солдат в одном исподнем, а третья добивала. Тоже происходило в городе. Словно коршуны из ночи полетели арии на спящий город и тысячи огненных стрел взмывали в небо и сыпались на дома, вызывая многочисленные пожары. Люди выбегали на улицу, не понимая, что происходит, в ужасе пытаясь потушить огонь. Выбегавшие солдаты спросонья путались в одежде, пытаясь надеть её на ходу, таращили глаза, пытаясь понять, что происходит. Вторая волна летела следом за первой и расстреливала растерявшихся, как охотник куропаток на лету. Третья волна накрыла город и те, кто выжил на улицах, были смяты и добиты. Это был не бой, а бойня. Через час всё было кончено, тысячи трупов наемников лежали на улицах, дворах, во дворе казармы, тюрьмы, городской управы и резиденции наместника. Ашхун велел трубить отбой. Подсчитывались потери, собирали раненых, приводили живых вражеских солдат и запирали их в тюрьме. Наместник и комендант были схвачены и приведены к Ашхуну на допрос. Он сидел на крыльце одного из домов и пил своё любимое кислое молоко. Вытерев губы, он спросил коменданта: «Где император?»

Комендант презрительно усмехнулся и ничего не ответил. Ашхун дал знак двоим воинам и те, оттащив его в сторону и бросив на колени, одним ударом отсекли ему голову. Всё повторялось как прежде. Дым от пожаров стлался по земле, треск пламени и красные от недосыпания глаза этого дикого воина сделали своё дело и наместник, задрожав всем телом, бросился на пол и начал ползать на коленях, прося, чтобы его пощадили. Он стонал и умолял, целуя сапог Ашхуна, чтобы его оставили в живых, и с большим трудом удалось его успокоить, дав воды. Зубы его стучали и клацали о чашку, на него было противно смотреть. Ашхун сказал:

– Я подарю тебе жизнь, презренный, если ты ответишь мне, где сейчас император.

Наместник заплакал и умоляюще заскулил:

– Не знаю, не знаю, клянусь, великий северный воин, не знаю. Никто не знает.

Ашхун нахмурился, и меж бровей его пролегла глубокая складка.

– Нет, нет, вы не поняли, я скажу, я всё скажу. Немногим известно, но я предполагаю…», – его тон стал вкрадчивым, – «что его императорское величество сейчас находится…», – вкрадчиво продолжал наместник – «у некой женщины, проживающей неподалёку отсюда».

– Где? – и Ашхун встал, взяв карту, и сунул её под нос наместника.

– Показывай, где.

Наместник внимательно посмотрел и указал тот маленький городок возле столицы, о котором сказал наместник Кирки: «Здесь, здесь она», – палец его дрожал и Ашхун понял, что тот не врёт. Информация была верной.

– Ты будешь жить.

С этими словами Ашхун выпрямился и, взяв с собой несколько человек и вскочив на коня тут же ускакал. Собрав своих командиров, он дал им следующие указания: полк отдыхает до вечера, пополняет припасы, возвращается в Кирку и ждёт его или распоряжений от него. Сам Ашхун берёт с собой сто воинов, запасных свежих лошадей и скачет в этот маленький городок, до которого три часа ходу. Дав час на передышку и пополнение запасов стрел и провианта, Ашхун и его отряд вскочили на коней и поскакали к своей цели.