Текст книги "Всеобщая история стран и народов мира. Избранное"

Эта обновленная Римская империя захватывала пространство земель около 25 тысяч кв. миль, ее границы можно определить так: на севере и западе – Эйдер, Северное море, Атлантический океан; на юге – Эбро, Лири или Гарильяно и Драва; на востоке – Дунай или Тиса и Эльба. Численность населения империи не может быть выражена строго определенным числом.

Империя Карла Великого 814 г.

Наименование Великого император Карл заслужил и своей правительственной деятельностью, и воинскими подвигами: хотя все воинские предприятия совершались под его верховным руководством, он принимал личное участие лишь в очень немногих больших сражениях. Как истинно великий человек, он был одновременно и воином, и государственным деятелем, и полководцем, и правителем; завоевание, не сопряженное с высшей государственной целью, не могло бы послужить основой славы, способной удовлетворить сознание западного человека. Чтобы править государством, необходимо умение соединять и руководить, и в высшей степени интересно, какие именно средства единения Карл умел пустить в ход и применить к своему государству, столь пестрому и разноплеменному.

Наиболее действенным из этих средств единения была личность самого государя. В лице Карла, в высшем и влиятельнейшем положении, во главе общества появился наиболее замечательный по уму и характеру человек того времени: один из тех, кто умеет окружать себя умными и знающими советниками, привязывать их к себе и при этом обладает настолько острым взглядом и тонким чутьем ко всему разумному и полезному, что может с пользой применить умный совет на деле. А Карл, в довершение того, признав что-либо необходимым, умел это необходимое быстро приводить в исполнение или же с терпеливой энергией постепенно добивался того, что выполнялось само собой. Карл в высокой степени обладал качеством, которым отличаются все великие люди – Александры и Цезари: быстротой действия и неутомимостью.

Публичное провозглашение Карла Великого членами ордена на Майском поле. Гравюра из журнала Pittoresque, Париж, 1836 г.

О быстроте действия свидетельствует история его походов, но и помимо их он в мирное время много путешествовал; а его влечение к деятельности было неистощимо: кому не известен рассказ о том, как он во время одевания велел изложить сущность какой-то тяжбы и тут же ее разрешил. Он и за столом приказывал себе читать; редко случалось, чтобы он проспал всю ночь; и чуть только ему не спалось – он поднимался и начинал упражняться в трудном искусстве писания, которое, по германским воззрениям, почиталось почему-то несовместимым с воинским ремеслом. Любознательность его была поразительна, стремление к познанию доходило до наивного любопытства. Как все деятельные натуры, он любил правильность жизни. Он терпеть не мог пьянства и был умерен в питье и еде; на его столе не бывало более четырех блюд; посты он соблюдал неохотно, хотя был благочестив и любил блюсти церковные обряды. Одевался он тоже всегда очень просто и просторно, подобно всем франкам, и только в церковные праздники или при больших церемониях менял простую одежду на богатый наряд. При этом очень любил телесные упражнения, верховую езду, плавание, охоту и те менее стеснительные общественные отношения, которые устанавливаются на охоте или при подобных упражнениях. Будучи очень живого темперамента, обладая умением и любя хорошо говорить, Карл ощущал потребность в большом и разнообразном обществе. Он прекрасно говорил на немецком и латинском языках; греческий он понимал, но не говорил на нем. «Голос его, – так рассказывает Эйнхард, – был чистый и звонкий, но не соответствовал его статному, крепкому телосложению». Рост его он определяет так: «7 его ступней в вышину» – т. е. он был хорошего роста, выше среднего, но не такой великан, каким его обычно представляют.

При нем в его стране не было определенной столицы, как Константинополь в Восточной Римской империи, или Багдад в халифате; обычно он пребывал в одном из городов на Рейне: в Аахене, Ингельхайме, Нимвегене, – и тут собирал свою семью. «Но здесь, – говорил Эйнхард, – в своей семейной жизни этот счастливый человек испытал превратности судьбы». В чем именно они состояли, он не говорит; но хорошо известен источник этих неприятностей и досад, которые крылись в разнузданности нравов, еще со времен Меровингов господствовавшей при дворе франкских королей, от которой даже у этого великого государя не хватало сил отречься. Эта сторона его жизни не встречала особенного порицания среди окружавшего его духовенства, и сам Эйнхард говорит об этом как о чем-то естественном. Из трех сыновей Карла его пережил только младший, Людовик. Воля такого выдающегося государя среди еще не сложившейся государственной и общественной жизни была мало чем ограничена; однако государство Карла не было деспотией, хотя решающее слово всюду произносилось самим императором. Древним действенным средством единения были съезды или рейхстаги (Reichstage), которые, хотя и не сложились еще в определенную форму, собирались дважды в год под председательством государя, которому они служили важным подспорьем в законодательной деятельности. Рейхстаги происходили осенью в виде меньших, предварительных собраний, и весной, в виде заключительных общих собраний. На подобные собрания добровольно съезжались сначала светские сановники, а потом и духовные, архиепископы и епископы, которые пользовались здесь большим влиянием и значением как люди просвещенные, привычные к государственным делам и к их коллегиальному обсуждению. На них сходилось много всякого люда, который, однако, здесь только выражал свое сочувствие, когда ему в простой и разумной форме объявлялось о том или другом решении короля или рейхстага. Законодательная деятельность Карла была обширна. Находились люди, которые укоряли его в том, что его законодательство было самовластным, что в его время не было издано никаких общих сборников права. На эти укоры можно ответить, что никакие общие сборники законов для такого несложившегося государства с разнородным населением были невозможны. Его личные указы, капитулярии, в той форме, в которой выходили из императорской канцелярии, были направлены на частности, поддававшиеся общему упорядочению, как, например, в области народного хозяйства, религиозной жизни, правосудия. Гуманное направление капитулярий характеризуется тем, что волшебники, ведьмы и ведуны (tempestuarii, т. е. наводившие бури и грозы) вместо прежних варварских наказаний отдавались духовным лицам для назидания; или же знаменательным указом 805 г., по которому в мирное время никто не должен был носить оружия. Старый обычай, о котором упоминает Тацит, даже на народные собрания приходить с оружием, начинал исчезать ввиду упрочившегося мирного общественного состояния.

Великая заслуга Карла заключается в том, что он сумел привести в порядок и применить на практике правильное управление страной, которое способствовало ее умиротворению. И если первым средством объединения империи считается личность императора Карла, а вторым – его рейхстаги, то третьим средством объединения разнородных составных частей империи были, несомненно, поставленные им чиновники.

Старинные народные вожди, герцоги и в Аквитании, и в Баварии, и в стране лангобардов, и всюду, где возможно, были устранены. Все государство было поделено на округа (Gau), всюду были поставлены королевские чиновники, графы для сбора войск, управления и правосудия. Их должность была бенефицием, т. е. должностью, порученной государем и сопряженной с обязанностями, проистекавшими из понятия о бенефиции или лене. Правосудие, относившееся к обязанностям графа, было неодинаково при большом разнообразии народов, их судебных обычаев и правовых воззрений на огромном пространстве империи.

Заслуживает упоминания обстоятельство, что уже в те времена затруднительная обязанность, побуждавшая всех свободных людей собираться на частые судебные съезды, была облегчена назначением шеффенов, выборных из свободного населения, которые на суде у графа являлись представителями свободного населения. Графства на границах, в марках – Испанской, Британской, Датской, Сербской, Аварской, Фриульской – имели военное устройство, были подчинены маркграфам и застроены укрепленными замками с сильными гарнизонами. С обычной осмотрительностью Карл заботился и о постройке внушительного флота, в котором особенно нуждались постоянно угрожаемые берега Италии и смежных с ней островов. Весьма затруднительно при громадных пространствах и протяженных путях сообщения было наблюдение за чиновничеством. Для этого была установлена должность особых «посланцев»: missi dominici, наблюдавших за судопроизводством и военным делом, и missi fiscalini, наблюдавших за управлением вообще. Эти посланцы всюду проводили волю государя, идею государственного единства. Существеннейшим средством единения было привилегированное положение, которое выпало на долю франкской национальности: из нее (хотя и не исключительно) избирались преимущественно высшие чиновники, графы и чиновники-посланцы. Карл старался, где было возможно, избирать высших сановников и не из франков. В этом отношении было особенно ценно то, что немалое участие в управлении принимали духовные лица и что при замещении различных духовных должностей никакого предпочтения определенной национальности не давалось.

Католическая церковь и единообразное воспитание, которое она давала, были одним из важнейших связующих начал в империи и составляли одно из важнейших правительственных средств Карла.

Знамя Рима – символ духовной и светской власти. Прорисовка мозаики из апсиды триклиния Льва III в Латеранском соборе с изображением св. Петра, Карла Великого, папы Льва III. До 816 г.

Церковь представляла для этого еще плохо организованного государства громадное преимущество уже вполне сложившегося организма. Не только при искоренении язычества в Саксонии, но и во многих других случаях церковь шла рука об руку с Карлом. Ему она обязана чрезвычайно многим и не без основания причла его к лику праведников, хотя в строгом смысле христианского учения он не может быть отнесен к этому разряду. Прежде всего, Франкфуртским капитулярием 798 г. он обеспечил внешнее положение духовенства, обратив обычную уплату десятины на пользу церкви в государственный закон. Еще большую услугу Карл оказал духовенству, тщательно следя, чтобы оно соответствовало своему высокому призванию. Реформа франкской церкви, начатая еще Бонифацием, была в значительной степени расширена епископом Хродегангом Мецским (около 760 г.), который и для белого духовенства вменил в обязанность канонический образ жизни. Клирики кафедральных церквей были обязаны жить по определенным правилам и притом в общежитии, как монахи. Карл старался поощрять развитие проповеди на народном языке, дабы все народы его страны действительно могли проникнуться духом христианства; а т. к. далеко не все духовные лица были в состоянии составлять проповеди на народном языке, то он распорядился создать особые сборники проповедей в помощь проповедникам и составление поручил Павлу Диакону, сыну Варнефрида. И вообще, он очень близко к сердцу принимал образование духовенства, как о том свидетельствует известная поучительная история, рассказанная одним санкт-галленским монахом. Император зашел в школу для клириков и стал прислушиваться к вопросам учителя; оказалось, что дети богатых семей отвечали хуже, а дети бедных лучше. По окончании вопросов император обратился к ученикам с речью и сказал им прямо относительно их будущего, что не станет обращать внимания на лица и положения и бедным, но отличившимся в учении, раздаст лучшие епархии. Так из немногого, случайно сохранившегося о Карле, можно узнать его светлый взгляд на все, что было важно для образования. Он и церковное пение очень ценил. «На Пасхе 787 г., – повествует один из современников, – произошел спор между певцами-галлами и певцами-римлянами. Галлы утверждали, что они поют лучше, а римляне – что исполняют церковные песнопения по предписаниям св. папы Григория. Спор дошел до самого короля Карла, который решил его в пользу григорьевских напевов». Папа Адриан прислал к нему двоих ученейших певцов римской церкви. Из них он одного отправил в Мец, а другого в Суассон; все франкские певцы должны были научиться римскому напеву. Обучение шло так успешно, что вскоре оказалось, что учившиеся в Меце певцы стали настолько же выше других галльских певцов, насколько римские были выше мецских… «А в другой раз, – сообщает тот же исторический источник, – король вывез с собой учителей математики и счетной науки из Рима во франкскую землю и повсюду распространил изучение этих наук». Незаурядный государственный талант Карла Великого способствовал расцвету культуры.

По отношению к церковной иерархии Карл сохранял свое положение самодержца в полной неприкосновенности. Приняв новый титул римского императора, он отчасти стал главой церкви, и его друг папа Адриан не напрасно, хотя и с другими целями, указывал ему на пример императора Константина: он не выносил высокомерия духовных сановников, не избавлял духовных лиц от взимания податей и, подобно своему деду, хотя и не с такой же суровостью, поддерживал свое право свободно распоряжаться земельными владениями того или другого монастыря, т. е. не признавал коллективного права церкви на недвижимые имущества. Он сам назначал епископов на места и снабжал их бенефициями, с которыми одновременно были сопряжены определенные обязательства. Он не затруднялся даже входить во внутренние дела церкви, как, например, в догматический спор об адопционизме, который вызвал местные соборы в Регенсбурге 792 г., во Франкфурте 794 г. и был отвергнут как еретическое учение.

К почетнейшим чертам характера этого замечательного человека относится его живой интерес к науке и духовному развитию. Именно это личное увлечение придавало силу и значение его усилиям на пользу народного образования. Его учителем и ближайшим доверенным лицом в этом направлении был англосакс Алкуин из Нортумберленда, который с несколькими учениками прибыл ко двору франкского короля и был посажен им в аббаты Турского монастыря. Это было нечто вроде ученого общества, собиравшегося при особе Карла, – целая академия, члены которой носили классические и библейские имена. Даже женщины при дворе Карла принимали участие в этом обществе. Ревность Карла к науке выразилась как нельзя лучше в прекрасном желании, которое он однажды высказал, заметив, что был бы счастлив, если бы в его царстве нашлось 12 мужей, подобных святому Августину и святому Иерониму, на что Алкуин весьма остроумно ответил ему: «У самого Господа, владыки неба и земли, было их только двое, а ты желаешь их иметь двенадцать!»

Многосторонняя административная деятельность Карла в основном была направлена на побуждение народа к практической деятельности – занятия сельским хозяйством, промышленностью, торговлей. Он создал для этого все условия – безопасность от внешних вторжений и внутренний порядок, насколько это было возможно в то время преобладания грубой силы и, насколько это было в его власти, поощрял развитие отдельных отраслей промышленности. Он сам, как крупнейший землевладелец, был разумным и прекрасным хозяином; его имения представляли собой образцовые хозяйственные заведения. От своих управителей он требовал точного отчета: если они провинились, то должны были явиться в резиденцию короля «и отвечать своей спиной или понести иное наказание, какое угодно будет назначить королеве». По старому обычаю королеве в этой части управления принадлежала значительная самостоятельная роль. Хищных зверей, особенно волков, велено было преследовать и истреблять. Еще за два года до смерти Карла появилось подробное законоположение, посвященное обработке земли – знаменитый Capitulare de villis (812 г.).

Портрет Алкуина (Альбинуса Флакка), английского монаха из Йорка

Главным считалось умножение и улучшение путей сообщения, и выполнить это было легче единовластному правителю большого государства, чем правителям разрозненных владений. Карл обратил внимание прежде всего на улучшение водных сообщений – и в 793 г. появился грандиозный для того времени проект соединения каналом Дунайского и Рейнского бассейнов. Проект не был приведен в исполнение из-за невозможности добыть достаточное количество необходимых рабочих рук. Неудачно окончилось и другое благодетельное предприятие – постройка постоянного моста через Рейн у Майнца. Его строили 10 лет и построили так прочно, что, по словам Эйнхарда, «все считали, что этого моста на век хватит»; но пожар 813 г. уничтожил это прекрасное сооружение в течение каких-то трех часов. Считается, что мост подожгли лодочники, занимавшиеся перевозом через реку – весьма выгодным до постройки переправы промыслом. План замены этого моста каменным так и не осуществился.

Торговля того времени в основном находилась в руках двух племен: фризов и иудеев. Фризы жили во внутренних городах – Майнце, Вормсе, Кёльне, где о них до сих пор напоминают названия некоторых улиц, а фризские (фряжские) сукна всюду были в цене и составляли важную статью торговли с восточными странами. За морем торговля была сосредоточена в руках евреев, в то время более искусных в мореплавании.

Водяные часы, которые Харун ар-Рашид послал императору Карлу Великому в 807 г. н. э.

В правление Карла они пользовались такой веротерпимостью, какой ни до него, ни после него им никто не оказывал. Им разрешалось строить синагоги во многих городах, например, в Кёльне и Нарбонне, они даже могли занимать общественные должности. Даже при Карле находился иудей Исаак в качестве толмача, которому давались важные поручения, поскольку Карл через Массилию завел непосредственные отношения с Востоком и даже обменялся посольствами с одним из аббасидских государей, халифом Харуном ар-Рашидом. При этих посольствах государи обменялись дарами: при франкском дворе можно было полюбоваться большим слоном Абу ал-Аббасом и превосходной арабской потешной палаткой – подарками халифа.

Особенно все дивились диковинным часам, не поддающимся описанию даже такого искусного писателя, как Эйнхард. Это были водяные часы из бронзы, они обозначались 12 медными шариками, которые звонко ударяли о нижний металлический тазик, и 12 всадниками, которые в конце каждого часа выезжали из особых ниш. «Да и другого диковинного было много в тех часах, что теперь и пересказать было бы трудно», – замечал современник. Упоминается также, что Харун признал за своим далеким союзником нечто вроде права защиты христиан, живших в Иерусалиме. Можно предположить, что со стороны Харуна это было более любезностью, нежели актом, имеющим какое бы то ни было политическое значение.

Это блестящее государство, связавшее воедино столько сильных народов и давшее им государственный строй, страдало только одним недостатком – оно основывалось на разуме и воле одного великого деятеля.

Когда Карл приблизился к старости, злая судьба, тяготевшая над его домашней жизнью, лишила его сыновей Карла и Пипина, и разделение государства на три части, предпринятое им в 806 г., оказалось излишним.

Трон Карла Великого в кафедральном соборе Аахена, Германия

В 813 г. император созвал большой съезд государственных чинов в Аахене, где предпочитал жить в последние годы. На этот съезд явились богатые и знатные землевладельцы, высшие духовные и светские сановники и представители власти; много было и иного люда, который хоть и не был представителем народа, но, по крайней мере, заменял его. На этом торжественном собрании Карл возложил венец на главу своего единственного сына и наследника. «Многая лета императору Людовику!» – возгласила толпа вслед за вельможами и знатью. О каком бы то ни было участии духовенства или папском содействии при этом не было речи, акт венчания Людовика был более неожиданным, чем акт венчания Карла в 800 г. «Хвала тебе, Господи, – сказал император Карл, – что ты даровал моим очам возможность видеть моего сына на моем престоле!» Затем поручил своему коронованному наследнику его братьев и отправил его в Аквитанию, где Людовик и правил со славой.