Текст книги "История Центральной Европы с древних времен до ХХ века. Кипящий котел народов и религий на территории между Германией и Россией"

Пока два замечательных короля заново устанавливали великую средневековую традицию Польши Пястов, двум поколениям литовских правителей удалось сделать последнюю языческую страну в Европе самым большим государством в Центрально-Восточной Европе. Они добились этого путем почти непрекращающейся борьбы на двух фронтах: защищая то, что осталось от свободных балтийских племен, от немецких рыцарей из завоеванных Пруссии и Ливонии, и в то же время расширяя территорию своего государства в противоположном направлении, несмотря на противодействие татар и растущую мощь Москвы, в то время как русское население там оставалось практически пассивным.

К решению этой сложнейшей задачи, в результате которого произошло радикальное изменение карты Европы и появился ее крупнейший политический игрок за пределами Германской империи, приступил первый выдающийся представитель династии Пукувера – его сын Витень. Но решающие успехи были достигнуты главным образом его братом Гедимином, который стал князем после него в 13 15 г., а после смерти последнего в 1341 г. его дело было продолжено многочисленными сыновьями Гедимина.

Гедимин даже лучше, чем его предшественники, начиная с князя Миндовга, понимал, что он не сможет ни создать настоящую европейскую державу, ни даже обеспечить мирное существование народу Литвы, не обратив его в христианскую веру. Еще в 1321 г. он начал переговоры с папским престолом, избегая опасного посредничества Тевтонского ордена и используя монахов-францисканцев для доставки писем в Авиньон. Ввиду некоторых сомнений относительно подлинности материала источников трудно определить, то ли сомнения литовцев, то ли интриги немцев привели весь этот план к провалу, хотя папские гонцы приезжали в Вильнюс (Вильно) – недавно основанную Гедимином столицу; в 1323 г. был заключен мир с его немецкими соседями.

Несколькими годами позже, несмотря на свой временный союз с Польшей, Гедимин снова оказался в чрезвычайно сложном положении, так как регулярные набеги тевтонских рыцарей проникали глубоко во владения Литвы; те использовали язычество ее населения как предлог для крестовых походов, которые привлекали участников со всей Западной Европы. Но помимо постоянной деятельности по организации обороны страны вдоль западной границы, rex Lithwinorum et multorum Ruthenorum, как гордо называл себя великий князь Литовский, он продолжал расширять свои владения в восточном направлении, связывая главные белорусские княжества с Литвой. Этими княжествами были Полоцкое, где уже было установлено литовское влияние, и Витебское, князь которого отдал свою дочь замуж за наследника Гедимина. Гедимин также включил в состав своих владений небольшие территории, все еще находившиеся под властью татар, до границ Волыни и Киевщины.

После нескольких лет внутреннего кризиса, которые последовали за смертью Гедимина, его самые выдающиеся сыновья Ольгерд и Кейстут решили проблему престолонаследия. В 1345 г. они заключили договор, по которому все государство, включая княжества их собственных братьев, оказалось под их совместной властью. Преданно сотрудничая друг с другом в течение более 30 лет, они поделили между собой две главные проблемы внешней политики Литвы. Ольгерд как старший партнер с резиденцией в Вильнюсе управлял делами на Востоке, а Кейстут из Тракая организовывал оборону от немцев. Однако часто они вместе противостояли растущей опасности или, в свою очередь, совершали вторжения на территорию Тевтонского ордена. Иногда литовские князья терпели серьезные поражения и видели, как большой приграничный регион их страны практически превращался в пустошь, но они по-прежнему оказывали сопротивление нашествию тех, кто был в те времена самой сильной военной державой в Центральной Европе.

Время от времени снова появлялись планы обращения Литвы в христианство, включая ее двух великих правителей, возможно при посредничестве Польши или даже Венгрии. Но существовал еще один конфликт с этими дружественными католическими соседями, который оказался серьезным препятствием. Это было соперничество за владение Галицией и, по крайней мере, Волынью. Эта продолжительная борьба, начавшаяся незадолго до смерти Гедимина, была лишь частью гораздо большей проблемы, которую Ольгерд в сжатой форме изложил в своем амбициозном заявлении: omnius Russia (лат. вся Русь) должна принадлежать Литве.

В первую очередь это был вызов татарам. Их держава в Европе, Золотая Орда, начала распадаться, но они все еще сопротивлялись наступлению Литвы. Наконец великая победа, одержанная Ольгердом в 1363 г., объединила Киевское государство с большей частью земель, которые позднее под его властью будут названы Украиной, что тем самым приблизило к нему Черное море. Он был достаточно мудр, чтобы оставить значительную автономию всем русским территориям, просто заменив их местных князей на членов своей семьи. Один из его сыновей, например, воцарился в Киеве после долгого перерыва, когда этот город уже не играл никакой исторической роли. Так как большая часть территории древнего Киевского государства теперь была так или иначе связана с Литвой, могло показаться, что Великое княжество Литовское – продолжение этого государства под властью Литвы.

На самом деле эта власть носила чисто политический характер, так как литовские князья, правившие на русских землях, не только принимали православную веру, перенимали язык и в целом более развитую культуру своих новых подданных, но и существовала возможность того, что сама Литва, намного меньшая по площади и населению, чем ее приобретенные владения на востоке и юге, попадет под влияние Руси и под угрозой католического Запада обратится в греческую православную веру. Однако у литовцев и их династии был и православный соперник. Москва тоже пыталась объединить «все Руси» под своей властью, и общая вера была действительно очень важным активом. С другой стороны, Москва сама еще находилась под татарским владычеством и не была еще полностью освобождена от татарского ига, и это было одним из преимуществ власти литовцев, которая была самодержавной в центре государства, но, тем не менее, уважительнее относилась к местным традициям, чем деспотичные московские князья.

Поэтому различные княжества даже в Великой Руси встали в этом конфликте на сторону язычников-литовцев, несмотря на негодование церковных властей во главе с митрополитом, находившимся в Москве. Тверь особенно стремилась получить защиту у Литвы, и именно с этим и другими русскими союзниками Ольгерд, женатый вторым браком на тверской княжне, три раза доходил до Москвы, однако не смог захватить город и нанести решающее поражение своему восточному соседу. Поэтому различные княжества, включая Смоленское, колебались между двумя враждебными державами.

Положение Литвы, находившейся между двумя в равной степени непримиримыми врагами в добавление к татарам, набеги которых не прекращались, и колебания между западным и восточным влиянием достигли особенно критической отметки, когда в 1377 г. Ольгерд умер. Тогда стало очевидно, что внутренняя политическая структура огромного королевства тоже довольно слаба и зависела исключительно от сотрудничества двоих необычно одаренных братьев, которые прекрасно дополняли друг друга. Один из 12 сыновей Ольгерда по имени Ягайло должен был продолжить такое сотрудничество с Кейстутом, а позднее – с самым выдающимся из сыновей Кейстута Витовтом. Но отношения между дядей и племянником не были такими же гармоничными, как в предыдущей паре, а их взаимное недоверие, на котором умело играл Тевтонский орден, вскоре привело к разрушительной гражданской войне.

Сначала Кейстут – старый герой-язычник, закаленный многими годами борьбы с немцами, – нанес поражение Ягайло и, захватив Вильнюс, изгнал его в Витебск, который тот унаследовал от своей матери в 1381 г. Но на следующий год Кейстут был, в свою очередь, разгромлен племянником и убит в тюрьме. Его сын Витовт бежал в Пруссию и пытался возвратить себе свою вотчину с помощью рыцарей-крестоносцев, которым он уступил провинцию Жемайтию, территориально связывавшую две балтийские колонии немецких рыцарей – Пруссию и Ливонию. Крещеный католик Витовт, посаженный на литовский трон с помощью Тевтонского ордена, сделал бы остальную страну немецким протекторатом.

Политика Ягайло казалась неопределенной. Сам он начал вести переговоры с орденом, давая обещания, аналогичные тем, которые давал его кузен. И в то же время он рассматривал возможность поворота на Восток, хотя оказалось выдумкой то, что в какой-то момент он принял, как и многие его братья, православную веру. Он был готов сотрудничать с татарами в борьбе с Москвой, но он не присоединился к ним в решающем военном походе в 1380 г., который закончился знаменитой победой Дмитрия Донского, прозванного так в память о сражении на Дону. И он полностью понимал, что некоторые литовские князья, уже принявшие православие, особенно его брат Андрей Полоцкий, в союзе с Москвой, если не с немцами, готовы выступить против него. В своих княжествах – некоторые из них находились далеко от Вильнюса – они могли в любой момент бросить вызов власти великого князя Литовского, как это сделал Витовт.

Расширение границ Литвы, почти уникальное по быстроте и успешности, таким образом оказалось не по плечу одним литовцам и династии, которая, несмотря на выдающиеся качества многих своих представителей, была слишком разобщена из-за мелких раздоров между ее различными ветвями, чтобы выступить единым фронтом под командованием одного военачальника. К моменту, когда Тевтонский орден достиг зенита своего могущества под руководством Великого магистра Винриха фон Книпроде (1351–1382), пока Москва впервые попыталась вернуть власть татар в Восточной Европе (в конце 1370-х – начале 1380-х гг.), Литва, которая по площади была больше каждого из этих двух государств, состояла из слабо связанных между собой территорий с различным по национальности и вере населением, была исключена из европейского сообщества из-за своего официально признанного язычества и обречена на уничтожение или распад на мелкие части. Сравнительно небольшая группа этнических литовцев стала бы главной жертвой, но и вся Центрально-Восточная Европа пострадала бы от хаоса из-за немецкого, московского и, возможно, татарского вмешательства.

Но в эти критические годы, особенно в 1384 г., когда Ягайло предпринял шаги по умиротворению Тевтонского ордена после сомнительного примирения с Витовтом, он уже вел тайные переговоры с поляками, которые должны были совершенно изменить всю ситуацию. Сын Ольгерда понял, что единственный способ спасти свою страну и ее высокие традиции, равно как и свое личное положение, – это прийти к соглашению с единственным соседом, который мог помочь перестроить Литву как христианское государство, не уничтожая ее идентичность. Союз Польши и Литвы с ее русскими землями в добавление к тем, которые уже были связаны с Польшей, действительно мог создать новую великую державу, включавшую большую и важную часть Центрально-Восточной Европы, достаточно сильную, чтобы остановить натиск и немцев, и московитов. Поразительный успех плана, который мог показаться почти фантастическим, стал поворотным пунктом в истории не только этого региона, но и Европы. Вместе со столь многими другими изменениями, произошедшими около 1378 г. и в последующие годы, он ознаменовал начало новой исторической эпохи.

Часть третья
Развитие в эпоху Ренессанса

Глава 8
Времена Владислава Ягайло и Сигизмунда Люксембурга

В настоящее время все большее признание получает тот факт, что в ходе европейской истории по-настоящему Средние века закончились к концу XIV в. и отделены от современной эпохи в собственном смысле этого слова двумя веками переходного периода, которые соответствуют расцвету Ренессанса и его политических концепций. Это особенно очевидно в истории Центрально-Восточной Европы; здесь это было создание и развитие федеральной системы Ягеллонов, которая подала пример для этих двух веков.

Это было нечто гораздо большее, чем союз (уния) Польши и Литвы под властью династии, основанной Ягайло – в Польше его звали Ягелло, – союз, который на протяжении более двух веков пережил угасание этого королевского рода в 1572 г. С самого начала он включал все русские земли, которые сейчас называются Белоруссией и Украиной[28]28
  И некоторые другие русские земли, в частности Смоленское княжество.


[Закрыть], и такое политическое образование, простиравшееся от Балтийского до Черного моря, привлекало небольшие соседние территории из-за возможностей свободного, автономного развития, гарантированного его структурой. На балтийских берегах эта уния постепенно расширилась, включив в свой состав немецкие колониальные государства в Пруссии и Ливонии либо напрямую, либо в форме феодальных владений. В регионе Черного моря Дунайские княжества, особенно Молдавия, а также временно Крым находились в сфере влияния унии. А в период наивысшего могущества Ягеллонов члены этой династии были королями Чехии и Венгрии. Вся Центрально-Восточная Европа, свободная от Германской, Османской и Московской империй, таким образом была объединена в политическую систему, которая защищала эту свободу.

Еще более эффективно эта система способствовала прогрессу и распространению западной культуры в Центрально-Восточной Европе не посредством немецкого влияния, находившегося теперь в упадке, а путем прямого сотрудничества с латинским миром, который в это время был мощным стимулом к развитию отдельных национальных культур в различных частях всего этого региона. В целом это был оплот католицизма, в котором благосклонно относились к воссоединению православного населения с Римом и на который оказывали влияние противоборствующие религиозные течения Реформации. Эти течения, равно как и тренды Ренессанса, достигли восточных границ Союза Ягеллонов. Созданная одной династией, эта федерация развивалась с растущим участием представителей составляющих ее народов и тем самым стимулировала парламентскую форму правления в абсолютистских державах.

Когда великий князь Литовский Ягайло был принят как муж королевы Ядвиги ее польскими советниками и ее матерью, вдовой Людовика Венгерского, весь этот проект показался просто еще одной династической комбинацией, какими были многие другие договоры о наследном праве в том же веке. Но когда молодая королева сама согласилась бросить своего австрийского жениха, это была жертва, внушенная ей желанием таким образом обратить последнее языческое государство в Европе в христианство. Обращение в христианство не только Ягайло и его династии, но и литовского народа было действительно первым условием, которое вынужден был принять великий князь, когда 14 августа 1385 г. он подписал Кревский договор с польскими делегатами. Более того, он пообещал вернуть утраченные территории обоих государств – явная ссылка на завоевания Тевтонского ордена – и объединить эти государства тем, что называлось terras suas Lithuaniae et Russiae Coronae Regni Poloniae perpetuo applicare.

Эту краткую, но важную формулировку нелегко истолковать. Сравнение с аналогичными современными текстами указывает на то, что было решено, что различные литовские и русские княжества, которые с той поры признали главенство Великого княжества Литовского, теперь становились феодальными владениями польской короны, которую должен был получить Ягайло благодаря своему браку. Собственно говоря, сразу же после свадьбы, которая состоялась в Кракове 18 февраля 1386 г. (а ей предшествовало крещение Ягайло и принятие христианского имени Владислав) и за которой последовала его коронация как короля Польши Владислава II, различные члены его династии, правившие различными землями его королевства, официально принесли феодальную присягу короне, королю и королеве Польши.

В феврале 1387 г. король возвратился в Литву, где теперь без труда была принята католическая вера. В Вильнюсе была основана епархия (город теперь назывался Вильна на латыни и Вильно – на польском языке), а церкви и литовскому рыцарству были дарованы хартии вольностей по польскому образцу. В это же время королева предприняла военный поход в Галицкую землю. Лишь один из венгерских губернаторов попытался оказать сопротивление, и весь этот регион со столицей Львовом был возвращен Польше почти без применения силы и сразу же получил обычные привилегии. И именно здесь впервые была принята феодальная присяга князя Молдавии, за которой последовал тесный союз с Валахией. В это время на севере последний смоленский князь стал еще одним вассалом, а Новгородская республика была, видимо, готова принять одного из братьев Ягайло в качестве правящего князя.

Эти успехи, полностью изменившие карту Европы, были, разумеется, вызовом давним противникам Польши и Литвы. Москва попыталась посеять рознь среди литовских князей – своих соседей, но главную оппозицию представлял Тевтонский орден. И снова Витовт выступил в качестве соответствующего инструмента. Он тоже подписал Кревский договор и принес необходимую присягу, но был сильно разочарован, когда король выбрал одного из его братьев в качестве своего помощника в самой важной части Литвы вместо этого замечательного честолюбивого кузена. Поэтому Витовт во второй раз бежал к тевтонским рыцарям зимой 1389/90 г. Надеясь также на помощь Великого княжества Московского, великий князь которого Василий I женился на его дочери, он снова попытался завоевать Литву при поддержке немцев. Сделав вид, что обращение страны в христианство на самом деле не завершено, орден продолжал организовывать крестовые походы даже с участием французских и английских рыцарей. Но Вильно был защищен с польской помощью, и через два года безрезультатных боев королю удалось вернуть своего кузена. Они примирились по Островскому соглашению в 1392 г., по которому Витовту не только была возвращена его вотчина, но и было доверено управление литовскими и русскими землями Великого княжества Литовского.

Сначала он объединил все эти земли под своей властью, убрав местных князей – даже тех, которые были братьями Ягайло, – и заменил их своими губернаторами. Затем он начал проводить внешнюю политику, инициативную и многостороннюю, но не всегда согласованную с интересами федерации и выходящую за рамки возможностей самой Литвы. Заинтересованный главным образом в экспансии Литвы на восток, он был готов умиротворять Тевтонский орден не только за счет Польши, которую рыцари-крестоносцы планировали разделить посредством тайных переговоров с Люксембургами и одним из силезских князей, но и принести в жертву важную литовскую землю Жемайтию, как он делал это раньше, и отказаться от многообещающей возможности сотрудничества с духовенством Ливонии. Сепаратный мир, который заключил Витовт с орденом в 1398 г. не без надежды стать независимым королем Литвы, должен был способствовать его вмешательству в проблемы татар. Поддерживая противников Тамерлана в Золотой Орде, он надеялся контролировать всю Восточную Европу.

Королева Ядвига, которая на протяжении этих решающих лет содействовала мирному сотрудничеству всех членов династии, была встревожена честолюбивыми замыслами Витовта и предсказала, что его военный поход против ставленников Тамерлана закончится неудачей. Действительно, Витовт понес сокрушительное поражение в битве на Ворскле в августе 1399 г., несмотря на поддержку многих польских рыцарей[29]29
  В составе войска Витовта, кроме войск Великого княжества Литовского, сражались поляки, рыцари Тевтонского ордена, воины из Молдавского княжества и татарский отряд Тохтамыша.


[Закрыть]. Тогда ему пришлось ограничиться защитой довоенной границы вдоль реки Днепра и черноморского побережья, до которой он дошел в своих предыдущих военных походах. За несколько недель до этого, 17 июля, королева Польши умерла вскоре после своей новорожденной дочери. Ситуация была теперь благоприятной для справедливого решения спорных вопросов о структуре Польско-Литовского союза и личной роли Витовта, которое Ядвига тщательно подготовила.

В новом соглашении, заключенном с королем Владиславом II Ягайло в конце 1400 г., Витовт, понимавший, что Литва не сможет выстоять в одиночку, согласился с идеей, что она останется постоянно под польской короной, но как возрожденная страна на своих землях. Везде, где еще существовали феодальные княжества, они теперь признавались феодальными владениями Великого княжества Литовского, которое в целом продолжало быть феодальным владением Польского королевства. Витовт должен был выступать в роли великого князя от имени короля. На практике такое соглашение гарантировало Литве не только полную независимость, но и развитие в направлении полного равенства. В равной степени важным был тот факт, что в начале 1401 г. исправленная таким образом уния была утверждена в хартиях, выпущенных представителями обоих государств, обещавших друг другу полную поддержку в борьбе со всеми врагами. Это была уже не династическая сделка, а реальная федерация.

Такое развитие событий стало возможным, потому что литовцы быстро делали успехи не только в участии в управлении своим государством, но и в области культуры, извлекая выгоду в обоих отношениях из своего тесного союза с Польшей. В это также сделала решающий вклад королева Ядвига, вклад, который полностью проявился только после ее смерти. Она не только поощряла обращение Литвы в христианство и поддерживала проекты религиозного объединения с православными русскими, но и хотела также реорганизовать Краковский университет, пришедший в упадок после смерти своего основателя Казимира III Великого, и сделать его центром западного культурного влияния и миссионерской деятельности в восточной части федерации. Основав сначала факультет для литовцев в Пражском университете, она получила у папы Бонифация IX, с которым она часто сотрудничала, разрешение добавить в Краковский университет факультет богословия. Как полный studium generale по образцу Сорбонны этот университет вновь открылся в 1400 г., получив богатые дары по завещанию королевы, и вскоре привлек много литовцев, один из которых стал его вторым ректором.

Королеву Ядвигу ее современники считали святой, и даже с мирской точки зрения ее достижения и роль в истории едва ли можно переоценить. Преданная идее мира, она старалась отодвинуть неизбежный конфликт с Тевтонским орденом и прийти к какому-нибудь взаимопониманию с династией Люксембургов – не только с королем Чехии (1378–1419) Вацлавом IV, германским (1378–1400) и, формально, римским королем (претендентом на трон императора Священной Римской империи), но и с Сигизмундом, у которого она не потребовала свое венгерское наследство после смерти ее сестры Марии – его супруги. Но когда она сама умерла бездетной, казалось сомнительным, чтобы Ягайло получил какие-либо наследственные права в Польше. На самом деле его переизбрали, но, когда позднее у него появились дети в других браках, проблема их преемничества стала дополнительным камнем преткновения в урегулировании конституциональных вопросов федерации.