Книга: Мой год отдыха и релакса - Отесса Мошфег

26-летней безымянной героине Отессы Мошфег нет большого дела до мира. Ей хватает Манхэттена, странноватой подружки и арсенала лекарств, что свалит лошадь. При том при всем она воспринимается нами как жертва. Жертва чего? Времени с его достатком? Равнодушного отца и спитой матери? Или просто болезни под названием депрессия? Автор покажет ситуацию со всех этих сторон, а уж судите, как говорится, сами.

На вопрос "что же это за год такой?", скажу не без иронии "нет, не 2020". Это 2001 год с его начала и вплоть до сентября. В этот год героиню перестает интересовать мир за пределами квартиры. Ей не страшно, и она не в отчаянии, не страдает и не стыдится. Она ничего не хочет. Ничего, за исключением одного - спать. Весь год. В помощь ей вагон таблеток, горе-психолог и желанное забытие. После такой "терапии" она планирует обновиться, очиститься и незапятнанной предстать перед каким-то другим миром. Он и станет другим, но таким ли, каким ей представляется?

Мошфег не делает из своей героини идеальную жертву: бедную, терпящую лишения и пытающуюся всеми силами выкарабкаться. Возможно, этим отсеется ряд читателей, ведь спать в квартире на Ист-Сайде, потягивая ноги в лабутенах и накачиваясь текилой - немножечко так себе депрессия. Но медики здесь единогласны: депрессии по фиг на твой паспорт и кошелёк. Вспомним Флорана-Клода из уэльбековского "Серотонина". Он уверен, что мир сгнил и продолжать жить, значит, дышать миазмами. Он пытается удержать малейший интерес к жизни с помощью терапии, но в итоге даже психолог разводит руками - организм истребляет себя буквально сам. Человек пожил, посмотрел и понял, что больше не понимает мира с его пошлыми сиюминутными ценностями. Но как бы ни был этот мир ему противен, он пропитан им, как рентгеновскими лучами. Хандра переходит в депрессию, как медицинский диагноз, а дальше как с любой болезнью. У Мошфег героиня самодовольна и эгсцентрична, не склонна к всем навязанной эмпатии, да и общению как таковому. Она равнодушна. Ее приятельница Рива неуверенная в себе, завидующая "богатой и худой" подруге, при этом летящая, как мотылёк, к холодной правде о себе, а из уст героини она услышит много, даже её молчание похоже на усмешку или пощечину. При этом с привязанностями дела у Ривы обстоят много лучше. Она и компенсирует ГГ подсознательную потребность худо-бедно с миром коммуницировать.

Социопатия, дисморфофобия, токсичные отношения, бесконечные "Он сказал так, а я вот так, что он имел в виду?", мизогония, алкоголизм, пищевые расстройства - две героини, как две половины современного очень несовершенного мира. Обе по-своему "нецелые", в какой-то момент они сливаются воедино, и кажется, читатель вступает в мир галлюцинаций и раздвоений личности. Герой Уэльбека тонет, героиня Мошфег выплывает. Во всяком случае, ей так кажется.

Сглашусь с ведущими Книжного базара, что милениальская литература походит на"пережевывание соплей". Ну а что делать, если я и сама люблю этим заниматься? Причём пережевывать не только свои, но и чужие. Я читаю о перемещениях ГГ, а параллельно в моей голове проносится "поставить варить суп", "достать белье из машинки", "помыть холодильник" (вынув из него центнер чёртовых пакетов, в которые замотан каждый овощ, каждая травинка). Это не значит, что мне скучно читать, и мысли скачут куда-то прочь. Просто предметность этой книжной депрессии откликается во мне такой же предметностью, но только уже моего существования, как его там ни назови. В этом для меня неоспоримое принятие книги.

И да, присоединяюсь к остальным:

Лена Данэм, это не смешно, ну правда...

Мне очень понравилась завязка. Она воспринималась как свежая сатира на комедии нулевых. Перевернутая с ног на голову "Сплетница" или "Шопоголик". Но чем дальше в книгу, тем мрачнее все становилось. Спячка главной героини проходит под неимоверным количеством веществ, которые ей прописывает псевдо-психолог, которого она нашла в справочнике. Ей это подходит - она хочет спать, как можно больше. Это помогает ей заглушить боль утраты, одиночество, обиду на родителей и тот клубок комплексов и травм, который есть у каждого и который намного проще отодвинуть из поля зрения, чем распутывать.

Большую часть книги занимают описания того, как после очередного трехдневного сна главная героиня пытается понять, что она в этой бессознанке делала и где была. Это напоминает жалкую копию всех тех книг, которые выходили в те же самые нулевые в оранжевенькой серии Альтернатива. Конец до скрежета в зубах предсказуемый.

Автор дает нам сказку начала XXI века - накачайся таблетками, поспи и все пройдет. Но это не так. И у главной героини с таким подходом нет шансов на счастливую дальнейшую жизнь.

Я практически ничего от книги не ожидала. И в ответ она мне ничего не дала. Ее даже ругать не интересно. Скучно, предсказуемо, мрачно. Однозначно, не "охрененно смешно".

Есть проблемы белого геторосексуального мужчины, а есть проблемы белой богатой девчонки.

Девчонки с презрением ко всему миру, неоправданно высокой оценкой собственной внешности, единственной подругой, которую главная героиня постоянно опускает, и любовником, который ни в грош эту девчонку не ставит. У девчонки, конечно, моральная травма - оба ее родителя скоропостижно скончались, но она ни капли не унывает по этому поводу. Более того, в те редкие минуты, когда девчонка способна хоть что-то чувствовать, она будто бы и рада, что родители больше не обременяют ее.

У девочки нет имени, зато есть нехилое наследство, которое можно так легко и бесцельно спускать. Девочка не хочет работать над своими грустью и стрессом, не хочет идти к психотерапевту, но хочет бездумно закидываться лекарствами, полученными от сбрендевшего психиатра, который из раза в раз не может даже запомнить основную информацию о пациентке.

Психиатров в Нью-Йорке предостаточно, но мне трудно будет найти еще одного такого же безответственного и неадекватного, как доктор Таттл.

А вот что говорит сама доктор Таттл:

– В замкнутом пространстве, где много людей, передается множество психических заболеваний.

Главная героиня откровенно бесит. Она непоследовательна, чванлива, у нее отсутствуют эмпатия и планы на жизнь. Чего стоит одно только ее отношение к единственной подруге! (Но подходит ли тут само такое определение подобных отношений? Frenemy - вот что подошло бы.) Мошфег будто бы сама постоянно забывает, какие отношения она решила прописать между героиней и ее подругой: то ГГ жалеет ее, то она полна презрения, то она признается ей в любви, то всячески унижает ее.

Как-то вечером я сняла ее «Полароидом» и сунула снимок за раму зеркала в гостиной. Рива увидела в этом проявление любви, а на самом деле фото напоминало мне, как мало радости приносит мне ее общество, когда у меня возникало желание позвать ее к себе после просмотра очередного фильма.

«Да может быть человек просто выгорел!» - скажете вы, - «Недаром же книга так называется!» Но название книги - обманка. Здесь не будет никакой морали, выгоревший читатель не найдет здесь советов о помощи. Да и выгореть главная героиня точно не могла: она сама иронично признает, что вся ее работа состояла лишь в том, чтобы украшать своим присуствием помещение.

У меня не было ни грусти, ни сожалений, только досада, что я потратила столько времени на никчемную работу, когда могла просто спать и ничего не чувствовать.

Некая неизвестная мне Лена Данэм с обложки заливается слюнями, что этот роман «охрененно смешной». Кем бы ты ни была, Лена Данэм, у тебя определенно весьма специфичные вкусы. Такую книженцию не назовешь ни охрененной, ни смешной, ни уж тем более сочетанием этих двух слов.

Роман откровенно хочется сократить. Видно, как его действие буквально растягивали, чтобы оно соответствовало заранее придуманному кликбейтному заголовку и чтобы «дотянуло» до событий 11 сентября 2001 года. (Причем сами события освещаются буквально одной строчкой и - опять-таки, не затрагивают никаких эмоций у героини).

Восемь месяцев главная героиня откровенно страдает фигней, а потом на нее нисходит озарение, как же действительно начать жизнь по-новому, обнулиться, и оставшиеся четыре месяца перед нами проносятся за одну главу. (Может, Мофшег самой наскучило запихивать снотворные пилюли своей героине?)

Я верила, что у меня все наладится и исправится, если я смогу спать целыми днями.

Я шарахалась от всего, что могло затронуть мой интеллект либо вызвать у меня зависть и волнение. Я жила, зарыв голову в песок.

Книге этой я ставлю одну звезду и лишь потому, что до этого я сама наивно думала, что побег в сон - лучшее решение от всех проблем. Но героиня Отессы Мофшег послужила лушчим примером того, почему эта стратегия не работает.

Правду говорят, что иногда лучшее побуждение к действию - это старый добрый анти-пример.

Нечто осмысленное начинается только с седьмой главы. Аннотация обещает нам «Обломова» нового поколения. Это серьёзная заявка. Как-никак Обломов -- знаковый персонаж русской классики. Если это и так, то с огромной натяжкой. Наш Обломов такой же никчёмный, как и героиня этой книги, но он хотя бы симпатичный. Та же претензия и к подруге Риве, в некотором роде alter ego нашего Штольца: она в принципе человек хороший, но присмотришься -- и тоже отвратительна в своей мелочности и глупости.

А и правда, почему бы всем персонажам не сдохнуть? Для чего они живут? Чтобы уколоться и забыться химическим сном? Чтобы работать секретаршей у любовника, не меньшего мудака, чем тот, первый? Абсолютно никчёмная жизнь. Немедленно сдохнуть -- наилучший выход. Толку от них всё равно никакого, так по крайней мере перестали бы транжирить ресурсы планеты.

Так себе история. Временно надо отдохнуть от женских романов.

На обложке изображена какая-то ужасно знакомая женщина. Может, это Форнарина?

«Записка лежала на отцовском столе. Мать выдрала листок из желтой тетради. Сначала она писала крупными, четкими прописными буквами, но к концу они перешли в тесный, корявый курсив. Послание было абсолютно неоригинальным. Она написала, что не может справляться с жизненными проблемами, что чувствует себя чужой, странной, и это ей невыносимо, и она боится сойти с ума. «Прощайте», — добавила она в заключение. Далее шел список людей, которых она знала. Я оказалась шестой из двадцати пяти человек».

Даже непыльная работенка в галерее современного искусства становится непосильным бременем. Отношения с мужчинами - ну эээ, не отношения, а хрень какая-то, да и сосредоточиться на них все равно не получается.

«Наши ровесники, утверждала Рива, слишком банальные, слишком эмоциональные, слишком ревнивые. Я могла бы понять ее пренебрежительное отношение к ровесникам, но сама никогда не встречала такого парня. Все мои мужчины, молодые и не очень, были равнодушными и неприветливыми».

Лучшая и единственная подруга Рива - искренняя, неглупая, страдающая булимией и чрезвычайно назойливая. В какой-то момент ее карьера пойдет в гору, и она устроится на работу в одном из многочисленных офисов, в одной из башен-близнецов. Годом «отдыха и релакса» стал тот самый год и, ясное дело, это ружье выстрелит *дада, я без спойлеров*

«Как-то вечером я сняла ее «Полароидом» и сунула снимок за раму зеркала в гостиной. Рива увидела в этом проявление любви, а на самом деле фото напоминало мне, как мало радости приносит мне ее общество, когда у меня возникало желание позвать ее к себе после просмотра очередного фильма».

Безымянная девушка находит годного, совершенно безответственного терапевта, легко выписывающую даже самые бомбические препараты, увольняется и начинает экспериментировать со своим сном. В конце концов, она находит выход. Она избавится от всего лишнего (самым буквальным образом) и проспит год с перерывами на еду, поддерживающие в тонусе упражнения и санитарные процедуры. А уж потом решит, стоит ли ей вообще продолжать с собой возиться.

«...следовало проявлять осторожность, я это знала, но готова была идти на смертельный риск, если это обещало сон целыми днями и возможность стать совершенно другим человеком. И я рассчитывала, что достаточно умна, чтобы вовремя понять, смогут ли меня убить какие-то препараты. Меня предостерегут кошмары, прежде чем это произойдет, прежде чем у меня откажет сердце, или мой мозг взорвется, или наполнится кровью, или вытолкнет меня из окна седьмого этажа. Я верила, что у меня все наладится и исправится, если я смогу спать целыми днями».

Я не понимаю, как Мошфег удалось держать читателя (ну ок, меня)) в напряжении на протяжении 250 страниц, учитывая, что главная героиня тупо спит страниц 200. Это такой постельный хоррор, где главные друзья измученной души - таблетки, одеялко и подушка.

Вообще, я понимаю, что книга эта - про депрессию прежде всего. Что девчонка в беде, что это - самая настоящая проблема... Я заинтересовалась темой депрессии после того, как прочитала "Под стеклянным колпаком" Сильвии Платт. Меня эта книга обездвижила совершенно, очень глубокая и очень пронзительная история. И Отека Мошфег не имеет с ней ничего общего.... Сильвия Плата умела рассказать о страшном, и, хотя в ее рассказе тоже напрочь отсутствует жизнелюбие, сумела темой зацепить. Здесь - скучно.

План начинают приводить в исполнение.

Читатель наблюдает за процессом поглощения бесконечных стаканов кофе, бутылок вина, таблеток и фаст-фуда. С каждой страницей описания всё более липкие, грязные, тошнотворные. Словно ты сам ненароком оказался в пахгущей плесенью и нестиранным бельём квартире, увидел залежи мусора, пустые жестяные банки... Хочется бежать подальше, подальше от узнавания состояния безнадеги. Когда прошлое вцепилось в рёбра, ломает их, хватает своими когтистыми руками сердце и на быт становится плевать. Это показное равнодушие почти проигравшего, когда любое новое усилие оборачивается катастрофой.

Автор любезно проводит экскурсию в прошлое героини. Её детство (неуютное, холодное, давящее), оставившее в наследство две смерти родителей. Мать постаралась передать дочке ещё и собственную неудовлетворённость жизнью. Успешно. Юность полную надежд, непонимания и болезненной привязанности к человеку, который не способен на глубину чувств. Никакой цинизм, самоирония и объективная оценка ситуации не спасают от поселившейся внутри боли. Зрелость. Работа в сфере искусства, разочарованная потерянность в современных перфомансах и "актах творения". Интересный контраст между авторами, на которые героиня делала акцент в период учёбы (Пикассо, Хогарт) с тем арт-миром, с которым ей пришлось столкнуться (морозильные камеры и мёртвые животные). Если предположить, что искусство вопреки всему в любой период отражает внутреннюю суть поколения, то картинка оказывается весьма печальной.

Она пьёт таблетки, мечтает заснуть и вспоминает. Разговаривает с подругой, такой же больной и несчастной, но упорно цепляющейся за карьеру и внешний фасад благополучия. Худоба и респектабельность - идеал Ривы, Кейт Мосс - её икона, но к этому прилагается булимия, роман с замужним мужчиной и такая же пустота. Героиня подругу осуждает но зависит от неё не меньше.

В ожидании блаженного забытия она смотрит фильмы. На видеоплеере, упорно отрицая прогресс. Всегда что-то старое, на первый взгляд без системы: боевики, романтические комедии, мелодрамы, приключения. Но если прочитать названия ещё раз, то это культовые истории, знакомые, понятные, предсказуемые. Запланированные эмоции, никаких сюрпризов.

Безнадега настолько всеобъемлющая, что смех прорывается против воли, за ним приходит страх, страх сочувствия и понимания состояния.

У героини не было ничего, за что нужно было держаться. Отложенные деньги, не такая уж зеачимая работа, нет семьи, друзей и цели. Пустота, в которую позволительно провалиться. Это не воспринимаешь слабостью. Это был выбор, безумный, жуткий, невероятный свободный выбор. Большинство людей и такого себе позволить не могут.

Книга про тёмные грани идеальных глянцевых картинок и общей пустоте попыток подогнать себя под норму. Никакой романтизации, никакой симпатии. Чистая эмпатия и ужас. Принимать с осторожностью.