Текст книги "Последняя из рода"

Глава 11 Потуги

– Это сработает?

– Не знаю, – ответил Этцель спокойно, будто даже в случае провала ничего серьёзного прозойти не могло. Мужчина сидел на деревянной табуретке и следил за тем, как маг протыкает иголкой крошечное детское тельце, а затем выкачивает кровь в полую трубку. От вида этой процедуры становилось не по себе, но ради перспективы вернуть магию можно примириться со всяким. Мужчина коснулся выжженного участка кожи на шее. Клеймённый. Всегда презиравший человеческую жизнь, он был вынужден окунуться в худшую из её версий, смириться с жалкой судьбой и радоваться, что остался жив. А ведь кто бы ни выбрал смерть и предпочёл эти мучения? День ото дня мужчину посещала мысль, что лучше всё закончить, перестать измываться над собой, сбросить рабский ошейник и умереть назло врагам, как вдруг появился Этцель и сказал, что может попытаться помочь. Уцепиться за соломинку перед падением, так ли это важно? Оказывается, даже в отчаянии все живые существа цепляются за жизнь. Наверное, это подсознательное. Никому не хочется покидать бренное тело, а всё потому, что «после» может оказаться ещё хуже. Вдруг на той стороне ждёт Шаах? Если верить легендам, все души магов принадлежат ему. Значит ли это, что на той стороне только муки?

Теперь мужчина сидел и ждал, пока маг завершит подготовку. Неподалёку покоился свежий труп, который пару часов назад был его хозяином. Самодовольный напыщенный урод, он оказался жалок и бессилен перед смертью, и клеймённый надеялся, что сейчас душонка этого мелкого феодала далеко не в Аридоне. Стоило радоваться кончине ублюдка, но даже сейчас, глядя на него, клеймённый испытывал напряжение. То ли боялся, что тот умер не окончательно и сейчас встанет, чтобы выпороть кнутом, то ли то, что всё происходящее сон. А, может, их вот-вот поймают Светоносцы? И будет ли тогда их смерть лёгкой? Может, маг, освободивший его, всего лишь безумец и мошенник? Может, надежда его ложная?

Как только Этцель закончил забор крови, он велел мужчине залезть на подготовленный стол.

– Выпей это, чтобы не чувствовать боли, – он предложил отвар, безобидно пахнущий травами, и клеймённый, пытаясь не выдать страха, опрокинул его в себя. Вскоре сознание начало плыть. Этцель помог мужчине улечься, на всякий случай связал его. Подготовив всё необходимое, он аккуратно, при помощи специальных инструментов отрезал часть плоти мертвеца, обработал её, затем взялся за мага. Вырезав то место, где раньше была метка, он сделал укол, введя мужчине кровь одного из младенцев. Несколько недель назад, когда Этцель недоглядел, малыш схватил один из инструментов и порезался. Однако его рана затянулась быстро, не осталось даже шрама, и маг не мог оставить без внимания такую способность к регенерации. Что, если сработает и на других, если эта кровь восстановит выжженное энергетическое ядро? Наложив на шею участок чужой кожи, Этцель срастил его при помощи эфира и осмотрел. Сработает ли? Оставалось подождать, чтобы проверить. Сколько лет попыток и разочарований! Этцелю казалось, что он ужасно постарел, хотя зеркало по-прежнему отражало красивое волевое лицо. Его мечта так и оставалась мечтой. Светоносцы продолжали лишать магов сил, а Этцель не находил лекарства. С недавних пор ему стало казаться, что время на исходе. Что-то надвигается, и если не поторопиться, маги рискуют исчезнуть вовсе. Дурные предзнаменования, вроде прилёта эрий и падежа скота, не остались без внимания. Этцель торопился, и между тем боялся допустить ошибку. Светоносцы шли то по его следам, то по следам Аэдана. В определённом смысле Этцель был даже рад, что сын путается под ногами и даёт ему шанс уйти.

Когда клеймённый пришёл в себя, Этцель успел избавиться от трупа. Разрубив его, он выбросил части оголодавшим псам, которых запер в соседней комнате и не кормил пару дней. Убедившись, что подопытный не проявляет буйной активности, маг развязал его. Мужчина сел и тут же ощупал шею.

– Как самочувствие?

– С-сила… я её чувствую. Она движется, растекается во мне…

Глаза подопытного округлились, на лице застыл почти безумный восторг, но Этцель не спешил радоваться. Мало ли что почудится после крепкого сна. Клеймённый на мгновение задумался, а затем вскинул руки. В этот же момент сильный порыв ветра ворвался в комнату и пронёсся, перевернув предметы, лежащие на столе.

– Сработало! – вскрикнул он и прыгнул на пол. – Сработало, я чувствую силу!

Этцель глянул на беспорядок без энтузиазма. Что этот несчастный себе позволяет? Он мог разбить колбы с настоями. Пусть теперь убирает. Однако клеймённый, словно младенец, создал в ладонях маленький ураган и смотрел на него, давя глупую улыбку, будто ничего чудеснее в жизни не видел. Этцель решил дать ему пару минут радости. Сработало, надо же. У него наконец получилось! Это всё изменит… прямо сейчас на его глазах происходит глобальная перестановка сил. Только маг подумал об этом, как вдруг заметил, что из носа мужчины сочится кровь. Тот, охваченный эйфорией и увлеченный испытанием вернувшихся сил, не обратил внимания, но Этцель насторожился. Что-то не так. Глаза клеймённого покраснели и опухли. Он опустил руки и посмотрел на Этцеля со смешанными чувствами тревоги и восторга.

– Мне как-то жарко. И в шею как будто иголки вонзаются. Так должно быть?

Этцель не знал. Мужчина утёр нос тыльной стороной ладони, и, увидев кровь, вздрогнул.

– Так должно быть? Ай! – он схватился за шею. – Первородная тьма… оно жжёт, жжёт, сделай что-нибудь!

Этцель наблюдал. Мужчина согнулся и схватился за стол, повалив с него оставшиеся предметы. Он жалобно простонал и поднял глаза на Этцеля, будто умолял. Маг не был ни в чём уверен. Оставалось сделать ставку на то, переживёт ли испытуемый побочный эффект или нет. Он не собирался шевелиться ради того, чтобы помочь ему. Кровь полилась у клеймённого из ушей, он упал на колени и начал задыхаться. Неужели все старания садалу в пасть? Кровь ведь излечила, Этцель сам видел, что магия вновь вернулась к носителю, но неужели плата – это жизнь?

Мужчина содрогался и хрипел, а кровь всё текла и текла. Густая, алая, она забилась в нос и глотку, не дала возможности дышать. Лицо клеймённого раздулось и налилось красным, глаза выкатились. Этцель продумал про запачканный пол. И почему они никогда не могут умереть красиво? Обязательно грязно, марко… извергая из себя всё, что можно. И он вынужден быть свидетелем этой мерзости. Испытуемый растянулся на полу и вскоре перестал подавать признаки жизни. Тогда Этцель вздохнул и разочарованно окинул взглядом комнату. Теперь самому убирать бардак. Ребёнок захныкал, но Этцель не бросился его успокаивать. Не сработало. Очередной провал, он рано обрадовался. Кровь близнеца хоть и позволила клеймённому вернуть силу, но забрала его жизнь. Бессмыслица. Она лекарство в той же степени, что и яд. Этцель чувствовал укол разочарования, но вместе с тем и радости. Он сдвинулся с мёртвой точки и теперь придумает, как довести лекарство до совершенства. «Возможно, нужна доза поменьше. Или её стоит с чем-то смешать». Останавливаться на достигнутом Этцель не собирался. Он чувствовал, что встал на правильный путь, осталось лишь пройти его, выведав все секреты. Маги научатся противостоять «красной каре», и тогда людишкам не поздоровится.

***

Король отправил с Харон новых людей, намекнув, что в этот раз они должны вернуться невредимыми и с виновницей, иначе столь легко верр не отделается. Игнорируя боль в осквернённом теле, Харон послушно обещала сделать всё, что в её силах, хотя и знала – это тщетно. Нынешние солдаты ничем не отличались от прежних: умели махать мечом, бесполезным в присутствии мага, жрать за троих и зариться на каждый округлый зад. С тех пор как Харон пришла в себя, она снова и снова думала о девчонке, о внезапной перемене и том, что лишь чудом осталась жива. Хотелось забыть эту историю, стереть из памяти наказание и продолжить осматривать веларов, поступающих в тюрьму, выполнять каждодневные, не требующие особых сил обязанности. Однотипные трудовые дни теперь казались блаженными. К тому же так хотелось увидеть Шэрон, единственную небезразличную душу, но времени на это не было. Смутно, но Харон помнила, как девушка пришла к ней после случившегося. Пребывая на грани бессознательного, Харон различала знакомый аромат гвоздики. Заботливые руки обрабатывали раны. Шэрон укрывала её, что-то шептала на ухо, но Харон не могла расслышать. Она растворялась в боли и не находила сил из неё вырваться. А когда пришла в себя, Шэрон уже не было.

У Харон мелькала мысль прийти к девушке во сне. Пока они находились близко, этот трюк иногда срабатывал, но Шэрон не спала те несчастные несколько часов перед отъездом, и Харон никак не могла до неё добраться. Она с тоской смотрела на окна дворца, думая, не выглядывает ли хотя бы из одного знакомое лицо. Пустая надежда. Наверняка Шэрон в тюрьме. Только Шааху известно, когда они свидятся.

Спина болела как проклятая. Каждое движение заставляло напрягаться и внутренне замирать. Хотя мази Периция облегчали участь, они не могли заставить Харон мгновенно забыть о проблеме. Нет, шрамы до конца не зарастут. Она, ничтожный и бесполезный раб, будет долго помнить о своей ошибке.

Король считал, будто успех поисковой операции зависит от наличия в их рядах Светоносца. Он отправил с ними мальчишку, едва вышедшего за порог обители Геула. Его звали Люпэн. Зелёный, хмурый, считающий себя важной персоной и смотрящий на Харон как на сдохшего садала, он сразу же вызвал неприязнь. Его вытянутое худощавое лицо не внушало доверия. Угловатость и болезненная тень отпечатали на нём клеймо затворника, лучшего из сыновей божьих. Харон видела подобные лица: ничем не пробиваемые, ни разу не тронутые радостью. Такое лицо было у Астрид, главы Ордена, однако даже оно казалось живее. В глазах Астрид пылала ненависть к ним, врагам человечества. Она сделала эту ненависть святой, годами бережно взращивала и использовала как оружие. Люпэн же просто казался предметом. Его, может, и выточил Бог, но будто забыл вложить душу. Юноша держался отстранённо, хотя ехал впереди и важно поднимал голову, преисполненный тем, что нёс святую волю не только Геула, но и короля. Харон испытывала странное, почти изощрённое удовольствие от его наивности, представляла, как нелепо он умрёт, столкнись они с той девчонкой снова. Возможно, «красная кара» способна остановить её, но только в умелых руках. Эти же руки ещё не знали практики.

– Клянусь, мы отыщем её и заставим предстать перед судом Божьим.

Так он сказал перед выездом, вызвав усмешки вояк и недоумение самой Харон. «Ты уж точно никого не отыщешь», – подумала она, зная, что лишь за полезные умения ей сохранили жизнь. Они начали поиски с той деревни, где нашли Гелату в прошлый раз, опросили местных, но никто ничего не знал. Объехали окрестности в попытке взять след, но никто не видел девушки и не помнил, чтобы такая проезжала. Как сквозь землю провалилась. Харон чувствовала одновременно радость и безысходность. Радость потому, что она умрёт не сразу, и безысходность потому, что всё-таки умрёт, если девчонка не будет поймана.

***

– Как вы здесь? Спокойно?

Аэдан взглянул на пожилую женщину, качающую в руках младенца. Тот уже заснул и выглядел таким безмятежным, что маг позавидовал. Каково это – спать и не знать проблем? Не ведать, что мир опасен и жесток, что боль придёт, как только научишься ходить.

– Да, как в склепе. Лишь крысы иногда донимают и змеи, но сейчас холодно, они не высовываются.

Аэдан понимающе кивнул. Многие маги, из тех, кто скрывается от Светоносцев, ушли в пещеры и теперь, избегая солнечного света, стали полноправными обитателями темноты. Совместными усилиями им удавалось поддерживать комфортные условия: стихийники обеспечивали водой и пропитанием, а также элементарным теплом, аэлуды сотворили необходимые вещи, ликийцы охотились, а верры заботились о том, чтобы убежище всегда было скрыто от глаз. Люди сюда не заглядывали, но иногда Аэдан со своей группой приводил новичков, тех, кого удавалось вытащить из лап смерти или отыскать на забытой богом земле. Вот и сегодня он привёл пятерых: трёх юнцов, ещё не разобравшихся в собственных способностях, едва не попавшего в капкан мужчину-умара и его младшую сестру. Их отдали на попечение старост, а пришедших распорядились накормить, так что теперь мужчины собрались у костров и травили рассказы о том, что происходит в мире. Аэдан не разделял их энтузиазма. Женщина продолжала качать дитё.

– Сколько мы ещё здесь просидим? Иногда кажется: я не доживу до новой эпохи.

– Сейчас снаружи опасно, Светоносцы повсюду. Рубят наших без разбору, никого не клеймят. Не оставлять ублюдков в живых – приказ короля.

– Не вы ли их спровоцировали? Ты и твой папаша…

Аэдан пожал плечами.

– Возможно. Зато скольких мы спасли. Многие из тех, что живут теперь с вами, могли быть уже мертвы.

Женщина поджала губы и промолчала. Тем временем Аэдан продолжал:

– Но мы не единственная проблема Светоносцев. К счастью или нет, кто-то набрался храбрости перейти им дорогу. Не знаю, друзья они или враги. Какие преследуют цели… У Светоносцев украли их главное оружие, теперь они ищут его. Я хочу найти раньше, но понятия не имею где. Не знаю, силён ли тот, кто его отнял, или просто удача на его стороне. Не знаю, захочет ли он использовать его против нас. Дай мне ответы, Итхира.

Женщина сощурилась, и Аэдан подумал, что за год, проведённый в темноте, она сильно постарела. Неподалёку гремели посудой. В воздухе растекался сладкий запах мяса.

– Если бы у таких, как я, и правда были все ответы. Знаешь, что такое судьба, мальчик?

В чёрных, похожих на рыбьи, глазах женщины вспыхнула искра, и Аэдану захотелось отвести взгляд.

– Разумеется.

– Судьбу нельзя изменить, что бы ты ни сделал. Любое действие приведёт тебя к неминуемому. Я думаю, ты полез на гору, недооценив её масштабы. Ты рискуешь нашим молодняком.

– Мы хорошо заметаем следы, Светоносцы нас не найдут.

– Как знать, как знать…

Итхира отложила спящего младенца на шкуры и потянулась к узелочку на поясе. Хорошенько встряхнув, она протянула его Аэдану. Мужчина запустил руку, сгрёб пальцами содержимое и раскинул перед женщиной. Та внимательно всмотрелась в узор, которым рассыпались кости.

– Ты прав, есть другие игроки. Я вижу двоих, но они далеко и цели у них разные.

– Какие? – уточнил маг.

– Этого я не могу сказать. Кости не дают конкретики, мальчик, только отвечают на общие вопросы.

– Где эти двое? – терпеливо спросил он.

– В разных концах. Один далеко на востоке, другой на западе.

– Они маги?

Итхира нахмурилась и выбросила ещё несколько костей.

– Я не могу сказать тебе, что они такое. Кости указывают на силу, но её происхождение мне неясно.

– У кого из них меч?

– Найти предмет трудно, если ты не связан с ним.

– Я слышал, что его украла девушка. Это чем-то поможет?

Итхира покачала головой.

– Нет. Я не знаю, где оружие Светоносцев.

Аэдан задумался.

– Кого из них мне стоит искать? Возможны ли союзники в их лице?

Итхира долго всматривалась в кости, так что мужчине стало не по себе. Враг и так силён, если появятся другие, им не выстоять. Против кого они пойдут?

– Ты встретишь их, сам того не желая, – наконец сказала женщина. – Возможно, один из них найдёт тебя полезным. Будь с ним, но опасайся. Опасайся обоих, потому что никто не побрезгует тем, чтобы принести тебя в жертву. Видишь? – Женщина нарисовала дугу тощим пальцем, показывая кости, что дальше всех лежали друг от друга. – Это руины. Кем бы ни были эти двое, они принесут в мир хаос, и выживут в этом хаосе лишь самые сильные. Что-то страшное надвигается.

Аэдан нахмурился.

– Видящие давно предсказывают войну или эпидемию, ссылаются на эрий как знак свыше, но ничего не происходит. Неужели ты с ними согласна?

– Происходит, – ответила женщина, – просто ты не видишь.

– Мы посеяли панику, а у Светоносцев украли меч. Это не столь знаменательные события, в глобальном смысле ничего не изменилось.

– Знаменательные ты не способен узреть, потому что они тебя не касаются. Ты не самый сильный игрок, и даже не твой отец. Побойся, Аэдан. Когда смерть придёт, она придёт за всеми.

Мужчина открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но чьи-то руки опустились ему на плечи, а женский голос ласково сказал:

– Поешь, а то ничего не оставят.

Аэдану не требовалось поворачиваться, чтобы узнать Каю. Ну конечно, она ждала его. Ихтира воспользовалась секундой и сгребла кости, снова убрав их в узелок, тем самым дав понять, что время вопросов закончено. Аэдан поднялся. Он не любил, когда кто-то вмешивался и когда вопросов становилось больше, чем ответов. Встретится с теми, кто опасен. Сила, происхождение которой неясно. Он надеялся, что Итхира укрепит надежду, а она посеяла сомнения. Кая улыбнулась и взяла его за руку. Тёплая, мягкая, как и всегда. Мужчины уже лопали кроличье рагу, так что Аэдан присоединился к ним. После ужина он уединился в нешироком углублении, походящем на отдельную комнату. Маги сделали много таких в пещере, чтобы не смущать видом друг друга. Они заменили им полноценные дома, создали иллюзию личного пространства. Внутри горело по факелу, а место, где должна была бы быть дверь, завешивала красная ткань.

Кая не спрашивала разрешения, чтобы войти. Она всегда делала то, что хотела, и за время отсутствия Аэдан ловил себя на мысли, что скучает по ней. Стройная, темноволосая, со светлым невинным лицом, обманчиво не соответствующим характеру, она была предметом интереса многих мужчин и раздражала их тем, что питала чувства к вечно отсутствующему, обременённому безумными мыслями Аэдану. Она была похожа на святую в той же мере, что на профессиональную развратительницу. Умела смотреть так, будто хотела сожрать сердце или, не раздумывая, отдать своё. Опустившись рядом, она скользнула пальцами по его груди.

– В этот раз вас не было долго. Я начала думать, что вас поймали.

Мужчина взял её руку в свою, внимательно посмотрел в светло-голубые глаза, прошёлся по пальцам и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

– Нас не поймают, у них есть проблемы поважнее. Но пришлось сделать лишний круг, чтобы никого не привести сюда.

– Вы кого-нибудь убили? Как в прошлый раз.

– Да. Но этого мало… когда снег сойдёт, мы устроим им бездну Шаахову. Прямо в сердце это грязного государства…

Рука мужчины переместилась девушке на грудь.

– Я хочу пойти с тобой, – Кая наклонилась. Аэдан обнял её за талию.

– Нет.

– Почему? Среди вас есть женщины.

– Они воительницы и знают, чем рискуют.

– Я тоже.

Аэдан усмехнулся.

– Нет.

Кая нахмурилась. Лицо её стало серьёзным.

– Ты настолько не веришь в меня? Неужели избегаешь? Или больше не хочешь?

Она залезла на него, и Аэдан откинулся на подушки.

– Хочу. Но эта жизнь не для тебя.

– А какая для меня? Торчать здесь, не видеть солнца? Ждать лучших времён и постоянно бояться?

– Тебе нечего бояться.

Девушка вцепилась ему в грудь.

– Ты эгоист. Я месяцами жду твоего возвращения и места себе не нахожу. Вижу в кошмарах, как Светоносцы ловят вас, как ваши головы летят. И самое жуткое то, что я не могу проверить, очередной это кошмар или на сей раз правда.

– Если я умру, ты узнаешь… – Аэдан поднял руку и дотронулся до медальона на шее девушки. Крошечный, напоминающий каплю крови, он связывал их, и пока оставался цел, извещал о том, что другой жив. Аэдан носил такой же.

– Надеюсь, этот день не настанет.

Аэдан улыбнулся со свойственной ему беспечностью и подался вперёд, чтобы дотянуться до девичьих губ. Кая охотно ответила на поцелуй. Она ждала его так долго, что теперь не намеревалась отпускать.

Глава 12 Форт

Следующие семь дней показались Хааре целым годом мучений. В особенно тёмные ночи она, словно параноик, прислушивалась к каждому шороху и вздрагивала от завывания ветра. Вдруг захороненные трупы каким-то образом соберутся и выползут из могилы, чтобы отомстить? Хаара знала, насколько зловредными могут быть призраки, и не горела желанием разбираться ещё и с их разлагающейся плотью. Временами девушке чудилось, что она видит мелькающие тени, будто мёртвые ждут момента напасть. Раньше она думала, что после Дэррада её ничего не напугает, но теперь уверенность пошатнулась. Стоило солнцу не появиться несколько дней, и Хаара начинала опасаться, что она до сих пор в лесу мертвецов, и ничего не закончилось. шархадарт обманули её… запутали, заставили верить в лучшее, наслали иллюзию на ослабевший разум, чтобы затем окунуть в пучину отчаяния. Может, её душа уже в одном из кристаллов, и она видит ужасный сон? Мужчины тоже были настороже, но Хаара отличалась дёрганностью. Цурий замечал, что она не в порядке, но списывал всё на шок от случившегося. Всё-таки Хаара – девушка, а они дольше переживают потрясения.

Со сциланцами сталкивались дважды, и оба раза те проскальзывали небольшими группками. Разделаться с ними удалось без потерь, но каждый раз наёмники рубили тела на несколько частей и закапывали лицами вниз, надеясь, что никакая сила не заставит их подняться снова. Это выглядело как паранойя. Ллар и его люди больше ничего не спрашивали, а между собой они не обсуждали. Просто делали по умолчанию. От бесконечного раскапывания земли у Хаары болели мышцы рук. Скрипя зубами, она старалась не обращаться внимания на всю мерзость собственной работы. Ещё год назад её бы вырвало. Непременно закружилась бы голова, стало бы тошно, невыносимо, а сейчас всё казалось временным неудобством. Человеческая жизнь потеряла цену. Люди превратились в куски мяса, и Хаара поняла, что перестала запоминать лица убитых. Даже если их призраки придут, она не различит голоса в общем гуле.

Через неделю Ллар объявил, что отряд оправляется в форт, а на смену им придёт седьмой. Воины обрадовались, потому что стены сулили сухость, тепло, воду и горячую пищу. Из-за вечных сквозняков у Хаары ломило спину, и она с упоением представляла огонь, у которого сможет погреться.

Пограничный форт оказался немногим больше Лакуды, но Хаару поразило количество людей, уместившееся в нём. Воины занимали чуть ли не каждый метр. Во дворе активно шли тренировки, внутри мужчины суетились, выполняя поручения командиров: подготавливали снаряжение, вели подсчёты, перетаскивали какие-то вещи, постоянно перекрикивались и отдавали распоряжения. Из женщин Хаара заметила лишь нескольких поварих и внутренне посочувствовала им. Страшно представить, сколько посягательств на день им приходилось выносить. Женщину с мечом в Эндагоне было встретить куда труднее, чем в Ревердасе. Хаара вообще сомневалась, что они есть. Она видела много девиц, занимавшихся тем, чем велело им общество, и ни одной подобной себе. Ни бойких трактирщиц, ни наёмниц. Если не считать возомнившую себя особенной дочку лорда, она бы не запомнила ни одну из них.

Поскольку из солдат Хаара была единственной девушкой, право помыться ей предоставили в последнюю очередь. Мужчины заходили группами, и ей пришлось дождаться, пока каждый из них очистится и переоденется, прежде чем зайти в умывальню самой.

– Вам просили передать, – сказала подошедшая к Хааре женщина и всучила какие-то тряпки. Недолго думая девушка сообразила, что это сменная одежда. Её собственная покрылась грязью и кровью настолько, что вызывала затруднения при передвижении. Несмотря на наличие щеколды, Хаара на всякий случай подпёрла дверь лавкой и только потом разделась. Несло от неё премерзко. Она осмотрела тело, обнаружила несколько новых синяков и ссадин. Оставшаяся для неё вода была холодной и мутной, но и такой Хаара обрадовалась. Сложнее всего пришлось с волосами. Девушка кое-как расплела мелкие косички и промыла их в надежде вернуть светлый оттенок. «Хорошо, что недлинные», – подумала она, заметив, однако, что пряди скоро дорастут до плеч.

Переодевшись в сухое, она окинула взглядом блузку с непривычно широкими рукавами. Благо штаны хотя бы пришлись впору, и ей не пришлось искать ремень. Кое-как выстирав свою одежду, Хаара развесила её вместе с остальной и вышла в коридор, прикинув, в какую сторону двинуться теперь. Она не отказалась бы от еды и потому пошла на едва уловимый запах тушеных овощей. Мужчин, включая Цурия и Хэльсина, она обнаружила в трапезной, уставленной рядами деревянных столов. Они придержали ей место и тарелку с сомнительного вида рагу. Хаара, теперь уже по-настоящему ощутив голод, набросилась на него, наслаждаясь тем, что рагу было тёплым.

– Мы уж забыли, как ты выглядишь. Надо же… вода меняет человека, – усмехнулся Цурий. Хаара бросила на него острый взгляд.

– Заткнись. Можно подумать, твоя рожа свежестью благоухала.

– Да, не спорю. Уверен, нам сейчас подкинут работёнку. Но ты держись поближе. Мне не нравятся, как эти солдатишки пялятся на тебя.

Хаара была так увлечена едой, что не обратила внимания на остальных. Однако девушка в рядах мужчин действительно вызывала интерес, и Хаара знала, что на «красоту» лица её никто не посмотрит, когда выбора нет. Логово зверя. Девушка сделала глубокий вдох. Она не хотела неприятностей, но морально готовилась к ним.

Цурий оказался прав, и после обеда их действительно отправили на посты. Прибывшие расположились на стене в качестве дозорных, и Хаара бросила взгляд на открывающуюся долину, где на горизонте виднелся вражеский лагерь. Чёрная от сырости земля была покрыта похожими на плешь пятнами снега. Девушка долго присматривалась к точкам, но не смогла ничего различить. Пространство жутко продувалось, и приходилось удерживать капюшон, чтобы тот не улетал с головы. В ушах противно свистело, а глаза уставали оттого, что их приходилось щурить.

– Нудное занятие – наблюдать, да?

Хаара обернулась на голос и увидела принца Расмуса. Она не услышала шагов и мысленно выругала себя за это. Никогда не знаешь, кто захочет ударить в спину. Расмус был укутан в тёплый плащ с меховой оборкой. Смотрел с прищуром, но спокойно, будто противостоял ветру, не боясь его режущих порывов. Копна чёрных прядей трепетала на лбу, а уголки губ приподнялись в едва заметной улыбке. Хаара присмотрелась к щетине, не защищавшей от мороза, и коже, ещё не испорченной ничьим лезвием. Её кольнула досада. Так бывало всегда, когда девушка видела красивые мужские лица. Словно непорочные, они оскверняли её своей чистотой и правильностью черт. Наверное, так и должны выглядеть дети королей. Ей просто не повезло родиться в Ревердасе.

– Что? – спросил Расмус, заметив, как его разглядывают.

– Ничего. Вы правы, нудное. Почему они стоят там? – Хаара бросила взор на виднеющиеся точки. Расмус подошёл ближе.

– Форт неприступен, сюда добраться можно только по мосту, но он слишком узок для армии, к тому же даёт возможность обстрелять приближающихся сверху. Осаждать нас бесполезно, они только потеряют людей. Не знаю, каков их план, но, раз они здесь, ожидать неприятностей стоит. Поэтому предпочитаю держать глаза в тылу. Предчувствие терзает.

– Думаете, им помогают? Маги…

– Если так, то у нас возникнут проблемы, и очень скоро.

– В форте много людей. Вы доверяете им?

– Конечно, это же мои воины.

– А нам?

Усмешка Расмуса стала шире.

– Не в полной мере.

– Глупо.

– Что?

– Наёмкам вообще не стоит доверять. Ваш командующий верно говорит: мы бегаем за золотом и сражаемся не за идею или собственную жизнь, а потому, что платят. Мы ненадёжны, особенно на поле боя.

– Вас всего трое. Даже если вы побежите, мы мало потеряем. И потом… почему наёмница так рьяно пытается вызвать во мне сомнения?

– Мыслю с позиции сильного. Но если угодно… я, конечно, скажу, что верна вам, потому что восхищаюсь, как и ваши подчинённые. Кстати, они говорят, что вы благороднейший из людей. Но, если честно, я не верю в благородство как явление. Мне проще представить, что вас любят из страха, или вы умны, раз заставили думать других, будто являетесь примером для подражания.

– Ты смело говоришь, учитывая разницу наших положений. Не опускаешь взгляд и даже по титулу не обращаешься.

– Да, мне показалось, вы такое приветствуете. И потом… глаза – отражение помыслов и чувств. Смотрю в ваши и пытаюсь понять, что вы за человек.

– И что ты видишь? – Расмус приблизился ещё на шаг, но Хаару это не смутило. В серых глаза мужчины смешались любопытными и серьёзность.

– Что вы пытаетесь отвлечься от тяжёлых дум, но удаётся с трудом. Полагаю, вы чувствуете ответственность за всё, что здесь происходит, и эта ответственность давит. Конечно, как принц, вы не можете этого показать, ведь стоит воинам ощутить ваше смятение, они переймут его.

– Как тебя зовут?

– Хаара.

– Хаара… что заставило тебя выбрать такую жизнь?

Девушка подумала обо всём, что случилось с ней за последний год, и поёжилась. Нет, всё началось ещё раньше. Не в день смерти Иландара и даже не в день их сражения.

– Ненависть и амбиции.

– Кого ты ненавидишь и чего хочешь достичь?

– Нет смысла говорить об этом. Я верю в то, что цель любит тишину. Кратчайший путь её достигнуть – не болтать лишнего. Посмотрим, куда выведет кривая.

– То, что ты сейчас здесь, как-то помогает тебе?

Хаара пожала плечами.

– Думаю, это полезный опыт. И деньги… куда же без них?

– Ладно. Тогда пожелаю тебе удачи. И постарайся выжить.

Хаара выдала подобие улыбки. До позднего вечера она простояла на посту одна, и, чтобы согреться, мерила шагами крошечное расстояние по ширине стены. В голову лезло всё подряд. Хаара вспоминала брата, Дэррад, уход Леоса, нападение трупа и, в конце концов, лицо Расмуса. Мысли вспыхивали сумбурные, погружая то в бездну отчаяния, то возвеличивая. С наступлением темноты ветер особенно неприятно обжигал, так что глаза начинали слезиться. Расмус явился снова, когда последние часы дежурства истекали. Хаара не знала, чем заслужила такое внимание, но принц протянул ей откупоренную флягу.

– Вот, поможет согреться. Ночами здесь невыносимо. Я мог бы предложить тебе женскую работу, но ты откажешься. За неё платят гроши.

– Верно. – Хаара хлебнула из фляги и почувствовала, как живительный эль приятно растекается по телу. – Спасибо.

– Заметила что-нибудь?

– Нет.

В темноте точки на горизонте растворились, а тускло освещаемый мост оставался пуст. Хаара надеялась, что враг не надумает приближаться. Хотелось покоя, и, если бы погода милосерднее отнеслась к солдатам, девушка бы вынесла ещё одно дежурство. Расмус отправился осведомиться о состоянии остальных, и Хаара дождалась, пока другие караульные их сменят. За ужином она молчаливо выслушивала причитания Хэльсина по поводу того, что на юге яйца мёрзнут не хуже, чем на севере. С наступлением ночи в форте не становилось тише. Вояки, пытаясь развлечь себя, травили байки, выпивали и пели, заставляя немногих присутствующих женщин потакать собственным прихотям. Хаара быстро устала от этого балагана и вышла в коридор, чтобы посмотреть, остались ли люди во дворе. В заляпанное окно было трудно различить, что происходит снаружи. Сбоку послышались шаги, и девушка обернулась, чтобы взглянуть на приближающегося.