Текст книги "Найдите Ребекку"

Глава 7

Они приехали на «Лертер банхоф», центральный вокзал Берлина, погожим апрельским утром 1938 года, за три дня до свадьбы, которой Кристофер уже не надеялся увидеть. Ули женился на двадцатичетырехлетней учительнице Каролине. Они были знакомы всего три месяца. Все были в шоке, кроме отца Кристофера, который заявил, что его брат уже ничем не сможет его удивить.

С похорон их бабушки прошло семь лет. С тех пор они не бывали в Германии. Вернувшись в город своего рождения, Стефан не проявил никаких эмоций.

– Честно говоря, кажется, будто мы вернулись домой, – сказала Александра, когда они сошли с поезда.

– Люблю Берлин, – ответил ей отец, коротко вздохнув. – Но теперь это совсем другой город.

Мимо них по платформе прошла шеренга школьников, одетых в светло-коричневую униформу гитлерюгенда[3]3
  Молодежная организация Национал-социалистической немецкой рабочей партии.


[Закрыть]. Они стояли и смотрели, как идут дети.

Александра пожала плечами.

– Ничем не отличаются от скаутов.

Стефан ничего не ответил и поднял сумки. Вслед за ним они вышли к трамваю, который подошел через несколько секунд, и поехали в отель. Новый немецкий флаг, черная свастика в белом кругу на красном фоне, был повсюду. Возле вокзала развевалось на ветру не меньше двадцати штук.

Трамвай оказался переполнен, и они стояли с сумками в ногах, держась за петли, свисающие с приделанного к потолку шеста.

– Так здорово, – восхитилась Алекс.

Кристофер рассматривал равнодушные лица пассажиров. Молодой человек небрежно прислонился к окну, читая газету. На передней странице был изображен гротескный еврей, убивающий плачущего ребенка, а под рисунком был заголовок «Евреи – наша беда». Кристофер встал перед сестрой, отгородив ее от газеты, а трамвай поехал дальше.

Ули с Каролиной ждали их в холле отеля. Каролина обняла всех по очереди. Они видели ее лишь на тусклых черно-белых фотографиях, и всегда с Ули. Она и Ули в ресторане, улыбаются и держат бокалы с пивом. Она и Ули на пляже озера Ванзе. Она была миниатюрной девушкой, с длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, молодой и красивой, всего на пять лет старше Кристофера. Стефан вполне годился ей в отцы. Кристофер обнял Ули и принялся шлепать его ладонью по плечу, пока дядя не отпустил его. Ули схватил Александру и поднял в воздух.

– Так чудесно наконец с вами познакомиться, – сказала Каролина. – У нас впереди насыщенный день, экскурсии. Боюсь, нет времени на усталость. Так что относите чемоданы наверх и возвращайтесь сюда. Хорошо, Стефан?

– Разумеется, Каролина. Мы все так хотим узнать тебя поближе, что не готовы ждать ни минуты.

Они отнесли вещи наверх и уже через пять минут загрузились в машину к Ули. Стефан сел впереди, с братом.

– Я никогда не была на Джерси, – сказала Каролина, когда Ули завел машину. – Очень бы хотела туда поехать. Судя по рассказам, там чудесно, но совсем иначе, чем здесь.

– Совсем иначе, – согласился Кристофер.

– Здесь изумительно, – восхитилась Алекс. – Никогда не думала, что есть места, подобные Лондону, но здесь даже лучше.

Кристофер не вслушивался в беседу, пока они ехали. Он мог лишь посматривать из окна на величественный город, в котором мог бы расти. Мог бы знать широкие улицы, переполненные трамваями, машинами и поездами, а не изумленно пялиться на них, как турист. Они припарковались и пошли к Штадтшлосс, королевскому дворцу.

– По-моему, вполне может поспорить с вашим Букингемским, – пошутил Ули.

Александра стояла, держась за руки с Каролиной.

– Невероятно, – восхитился Кристофер.

Они направились к бульвару Унтер-ден-Линден и Бранденбургским воротам, где Ули взял на себя роль гида.

– Вот она, квадрига, – объявил он, жестом указав на огромное сооружение с колесницей и четверкой лошадей наверху. – Это центр рейха, центр новой Германии. – Он привлек к себе Каролину. – Это символ нового начала для всех нас. – Каролина обняла его. – Оглянитесь, посмотрите на ось Восток-Запад[4]4
  Ось Восток-Запад – часть проекта Гитлера по перестройке Берлина в «столицу мира Германию», одна из двух широких транспортных осей, пересекавших город. По проекту ее длина должна была составить 50 км.


[Закрыть]. Простирается до самого горизонта.

Зеленые деревья, перемежающиеся флагами нацистской партии, простирались на многие мили.

– Ой, смотрите, – сказала Каролина, – смена караула. Нам повезло.

Солдаты в серой униформе заступили на пост в точное время. На плечах они несли длинные винтовки.

– Не уверен, что хочу на это смотреть, – заявил отец Кристофера.

– Хорошо, Стефан, нам как раз пора поужинать. Мы хотим отвести вас в особое место.

Стоял теплый и ясный вечер, и они отправились ужинать в уличное кафе. Они ели под звуки живой музыки, играла группа. Люди вставали из-за столов, чтобы потанцевать во дворике. Мысли Кристофера заполнила Ребекка. Им никогда не быть вдвоем в этом странном, чудесном месте, теплом и приветливом для него, но крайне враждебном к таким, как она. Впрочем, мы и сейчас не вместе и вряд ли когда-нибудь будем. Его охватили противоречивые чувства.

После ужина Ули пригласил Алекс на танец, и хотя она отказалась, он потащил ее за собой. Каролина спросила у Кристофера разрешения потанцевать с его отцом.

– Буду только рад. Это пойдет старику на пользу.

Стефан взял ее за руку и вывел во дворик. Они танцевали, вокруг мигали огни, и вечер плавно превращался в ночь.

В ночь перед свадьбой Ули собрал мальчишник. Александра осталась у Каролины, а остальные отправились с Ули и компанией его друзей в берлинскую ночь, чтобы провести «последний бурный кутеж», как называл это сам Ули. Его друзей, которым было по тридцать семь лет, казалось, больше интересовали разговоры о детях или свадьбе на следующий день, чем кутеж, – во всяком случае, сначала.

Кристофер ненадолго остался один, когда к нему подошел Ули.

– Ну как, хорошо проводишь время со стариками?

– Прекрасно, – заверил его Кристофер. Они чокнулись пивными бокалами. – Ему, похоже, тоже весело, – он показал на своего отца, сидящего в углу с двумя друзьями Ули.

– Рад видеть, что он наконец немного выпустил пар. – Ули наклонился поближе. – Что произошло в Лондоне? Вы мне так и не рассказали. Вы не нашли ее?

– Нет. Мы поехали через несколько недель после моего первого письма. Отец потерял с ней связь за несколько месяцев до этого. – Кристофер повернулся и поставил бокал с пивом на барную стойку позади себя. – Ее там не было. Мы пришли к ней домой. Ее кузина Мавис внезапно умерла за полгода до этого. Муж Мавис вернулся в Шотландию, не оставив нового адреса.

– А Ребекка?

– Никаких следов. Словно ее вообще никогда не существовало. Ее даже никто не знал.

Отец Кристофера не слышал их разговора и громко хохотал над какой-то шуткой.

– А он? – продолжил Ули. – У вас наладились отношения?

– Стало лучше. Понадобилось время. Он признал, что совершил ошибку и что ему не следовало прятать от меня письма.

– И попытался ее исправить. На это способны немногие мужчины.

– Да. Таких, как он, немного.

– Думаю, тебе пора забыть Ребекку Кассин.

– Да, я все время это себе твержу.

За ужином Кристофер сидел между отцом, который, похоже, искренне настроился хорошо провести время, и приятелем Ули Вернером, юристом из Дрездена.

– Ну, как вам Берлин? Роскошный мегаполис, правда?

Значок со свастикой на груди у Вернера говорил о его членстве в партии. Такие значки носили несколько мужчин из приятелей Ули.

– Невероятно, – согласился Кристофер. – Никогда не видел ничего подобного.

– Всего несколько лет назад он был совершенно другим. Пока к власти не пришли национал-социалисты, и еще маячила угроза большевиков. Ужасное было время. Рад, что ты этого не видел. И понимаю, почему отец вас отсюда увез.

– На Джерси было чудесно.

– Я говорил с твоим отцом – судя по его рассказам, это прекрасное место. Но ты не чувствуешь себя опьяненным бурлящей жизнью этого города?

– Чувствую, что опьянен, но чем – не пойму.

– Для немцев сейчас настало потрясающее время. Тебе нужно вернуться сюда и стать частью революции. Партия! Мы пытаемся изменить мир, работаем ради лучшего будущего. – Он поднял бокал пива и сделал большой глоток. – Вступать в партию вовсе не обязательно. Твой дядя говорит, что никогда не станет ее членом, но при этом он – образцовый патриот своей страны.

– Я знаю.

Но Вернер, похоже, его не слушал.

– Это настоящая революция, чудесная бескровная революция. Только посмотри на город: все снова в порядке, все аккуратно, и люди работают. Наконец можно снова гордиться, что ты немец.

Вернер посмотрел на него, ожидая какой-то реплики для продолжения разговора. Но Кристофер не хотел продолжать. Он хотел спросить, почему частью этого прекрасного общества не могут стать все, но не стал.

– Как думаешь, почему он это сделал? Что такого особенного в Каролине?

Вернер поднес к губам бокал пива.

– Думаю, рано или поздно просто приходит время, Кристофер. Сейчас ты молод, но однажды поймешь. Мы все женимся по разным причинам: кто-то из-за любви, кто-то из-за денег или власти, а кто-то просто не хочет быть забытым или брошенным. – Он предложил Кристоферу сигарету и закурил сам. – Но я встречался с Каролиной уже несколько раз. Она – чудесная девушка, и Ули с ней очень счастлив.

Ули тем временем допивал третью рюмку водки.

– А ты почему женился, Вернер?

– Еще поговорим об этом, мой друг. Еще поговорим.

Глава 8

Кристофер очнулся от мертвого сна без сновидений и сразу почувствовал ее рядом. Наступило утро после его двадцатого дня рождения. Он лежал на спине, а она на боку, от него отвернувшись. Он приподнял одеяло и увидел плавный изгиб спины – она подтянула ноги так высоко, что они почти касались локтей, которые сжала перед собой. Ее мягкие волосы беспорядочно рассыпались по плечам и казались золотыми на фоне светло-коричневой кожи. Он никогда не осознавал, какая она маленькая, какая хрупкая. Он протянул было руку, чтобы прикоснуться к ее волосам, но остановился. Отдернул руку обратно и безвольно опустил на живот. Она слегка дернула ногами, резко выдохнув, почти захрапев, а потом подтянула их обратно. Кристофер замер. Уйти он не мог, они были в его комнате, в квартире, которую они снимали с другом Томом. Он сел в кровати, главным образом из-за рефлекторного чувства стыда, и рядом заворочалась Сандрин. Она перевернулась к нему лицом и открыла глаза с благородным изяществом, которого он прежде не замечал.

– Доброе утро, – поздоровалась она.

– Доброе утро, – ответил он. Закашлял и отвернулся. Несколько долгих секунд они молчали. Он глянул из-за плеча на Сандрин, которая перевернулась на спину. Он хотел, чтобы кто-нибудь из них что-то сказал. Он вылез из кровати, совершенно голый, и обернулся полотенцем.

– Ты как? – наконец выдавил он.

– Хорошо, а ты? – Ее голос был равнодушен, почти бесстрастен. Мелкий ливень лизал окна снаружи, размывая вид.

– Тоже хорошо.

Кристофер натянул трусы и зачем-то взял расческу. Потом сразу положил ее обратно. В дверь постучали.

– Да? – спросил он.

– К тебе пришли. Твоя сестра, – сказал Том и закрыл за собой дверь.

– Моя сестра, Александра, хочет…

– Я слышала, – перебила Сандрин. – Я сейчас уйду, только дай мне минутку одеться.

– Давай я выйду и с ней поговорю. Я вернусь. Извини, пожалуйста.

Она прижала колени к груди, натянула до подбородка одеяло и провела руками по бокам Кристофера. Он надел брюки и сел на кровать. Протянул руку к ее лицу. Было приятно. Она прильнула к его ладони теплой, гладкой щекой.

– Сандрин, прости. Возможно, прошлая ночь была ошибкой. Я просто пока не могу сказать.

В дверь снова постучали, на этот раз громче.

– Она говорит, это важно.

Он убрал руку и показал в сторону двери.

– Сейчас, только узнаю, в чем дело. Я вернусь.

Он застегнул рубашку и открыл дверь, ровно настолько, чтобы проскользнуть наружу и снова закрыть ее. Александра сидела за кухонным столом вместе с Томом, который казался взволнованным и сразу извинился, а потом ушел в свою комнату, когда к ним присоединился Кристофер.

– Что такое? Все в порядке? Ты выглядишь…

– Я хочу, чтобы ты поехал со мной, прямо сейчас, – ответила она. – Ты готов? Я приехала за тобой на машине…

– Что случилось? Что-то с отцом?

– Он в порядке. Кое-что другое. Я не могу тебе сейчас сказать. Я должна показать тебе. Пожалуйста, собирайся и поехали.

Он вернулся в свою комнату. Сандрин сидела на кровати, полностью одетая.

– Мне придется уехать. Похоже, что-то случилось.

– Что такое? – искренне обеспокоилась Сандрин.

– Не знаю. Она не говорит, но мне нужно уходить прямо сейчас. – Он натянул вчерашние носки. – Прости, но я не смогу тебя проводить.

– Я готова. Выйду вместе с тобой.

Кристофер бросил шнурки, так и не завязав.

– Нет, там моя сестра. Что-то случилось. Я не хочу ее расстраивать.

– Расстраивать ее? О чем ты? Ты стыдишься меня?

Он подошел к кровати, возле которой она стояла, и обхватил ладонями ее локти.

– Нет, конечно, просто не хочу усложнять ситуацию. Если действительно случилось что-то серьезное… – Он убрал руки. – Пожалуйста, ты можешь выйти, когда мы уйдем?

– Может, мне просто вылезти из окна и спуститься по водосточной трубе?

– Мне не до шуток, – произнес Кристофер. Она снова села на кровать. Он положил руку на дверную ручку и повернулся: – Извини. Мне надо идти. Поговорим позже, ладно?

– Конечно. Иди. Надеюсь, все в порядке, – ее голос звучал отдаленно, словно она была в другой комнате и говорила через стену.

– Хорошо. Пока. – Он ушел, оставив ее одну в своей кровати.

Кристофер и Александра спустились по лестнице на улицу. Она раскрыла свой маленький зонтик, чтобы дойти до машины.

– Что такое, Алекс? Что происходит?

– Сама не знаю. Отец сказал привезти тебя, потому что ему надо сообщить нам обоим что-то очень важное. Больше я ничего не знаю, клянусь. – Она вставила ключ в зажигание, и машина с урчанием завелась. – Кристофер, с кем ты разговаривал? У тебя в комнате кто-то был?

– Нет, разумеется. Давай, поехали домой.

Во время поездки они не разговаривали. Он думал о Сандрин, как она сидит одна в его комнате, а потом выходит, закрывает за собой дверь и идет домой.

Тем временем дождь прекратился. Алекс подъехала к дому. Они вместе вошли в тихий дом. Алекс жестом указала ему на закрытую кухонную дверь в конце коридора. За столом сидела Ребекка. Она стала выше, под сто шестьдесят сантиметров, примерно по плечо Кристоферу. Ее образ, который он себе представлял, не шел ни в какое сравнение с ее настоящей красотой. На ней было длинное платье, оно идеально сочеталось с ее шляпкой, прямо как в модных журналах, которые любила разглядывать Александра.

– Сюрприз, – прошептала она.

Ребекка поцеловала Кристофера в щеку и обняла его за шею и плечи. С ней был молодой человек. Блондин с загорелым лицом, он казался Кристоферу смутно знакомым. Ее спутник пристально наблюдал, пока она не разомкнула объятья.

– Кристофер, это Джонатан. Джонатан, это мой самый старый и дорогой друг, Кристофер Зелер.

Джонатан встал, обменялся с Кристофером крепким рукопожатием и молча сел на место.

– Ну как? – спросил Стефан. – Как вам сюрприз?

– Потрясающе.

Кто этот человек? – думал Кристофер. – Что он делает в доме моего отца?

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– Приехали на пароме вчера вечером. – На ней был макияж. Раньше он никогда не видел на ее лице косметики. Накрашенные ногти сияли розовым, а шляпа лежала на кухонном столе рядом со стулом, на котором она сидела, рядом со стулом, на котором она сидела всегда.

– Я так рад тебя видеть и познакомиться с тобой, Джонатан, – сказал Кристофер и отошел от нее. – Сколько лет мы не виделись?

– Четыре года. Нужно многое наверстать.

– Где ты была? Мы…

– Мы оказались в Лондоне, – перебил его отец. – И пытались отыскать тебя, по адресу, который ты указала в письмах. Тебя там не было. Это было в июне 1937-го, год назад.

– Вы пытались отыскать меня? Я переехала в Саутгемптон в феврале 1937-го. Джонатан помог мне найти работу и жилье. – Джонатан приобнял ее. – Поверить не могу, что мы потерялись, – продолжила она. – Было бы так здорово вас повидать.

– Пойдем, Алекс, пусть эти трое поговорят, – сказал Стефан.

– Если честно, я надеялась, что мы сходим погулять, – призналась Ребекка. – На пляж, до Львиной Гривы или Разъяренной Лошади?

Джонатан сидел на месте.

– Что это за места, Ребекка? Я редко бывал в этой части острова.

– Ты из Сент-Брелада? – уточнил Кристофер, хотя прекрасно знал, где живет Джонатан Даррелл, сын предыдущего бейлифа[5]5
  Должностное лицо, представляющее лорда в его землях.


[Закрыть] Джерси.

– Да, – ответил Джонатан. – Странно, конечно, было приехать в Лондон, встретить девушку с родного острова и жениться на ней, но Ребекка обезоружила меня с первой же встречи.

– Дождь почти закончился. Можем идти гулять, – предложил Кристофер. Он чувствовал себя глупо. Глупо из-за разрывающей его острой, бурлящей ревности. Находиться с ними рядом было нелегко, но ведь он так мечтал увидеть Ребекку.

Он вывел их из дома на улицу. Смотреть на нее казалось неправильным. Она была красивее, чем когда-либо. Они повернули на дорогу, спускавшуюся к морю, дорогу, которая шла мимо дома ее родителей. Ребекка шла между ними. Он думал, это будет проще.

– Я так скучала по тебе все эти годы, – начала Ребекка.

Он чувствовал рядом с собой Сандрин и представлял Джонатана Даррелла, склонившего колено.

– Значит, вы женитесь? Это чудесно.

– Да, мы вернулись, чтобы пожениться. Сначала будем жить в нашем доме, пока мое дело не пойдет в гору, а потом переедем в собственное жилье, – ответил Джонатан.

– Поздравляю. Очень за вас рад.

Показался дом родителей Ребекки. Входная дверь была покрашена свежей краской.

– Оставлю вас вдвоем, поговорите. Пойду пока в дом. – Джонатан снова пожал Кристоферу руку и направился ко входу.

Кристофер не бывал там больше десяти лет.

– Он знаком с твоими родителями?

– Они дважды приезжали к нам в прошлом году.

– Как все изменилось… Какие у вас с ними отношения?

– Лучше. Стало легче, когда мы перестали жить вместе, лицом к лицу. – Она вздохнула и продолжила: – Я рада, что уехала в Англию. Других вариантов не было. Моя кузина Мавис не хотела с ними видеться, когда они приезжали. Она говорила, что мы интересуем их лишь из-за Джонатана, что они просто хотят посмотреть, какую выгоду могут извлечь для себя. Но все изменилось, когда она умерла и я переехала в Саутгемптон.

Кристофер молчал. Ветер с пролива постепенно усиливался. Он почувствовал знакомый запах. Интересно, а Ребекке он все еще знаком? У них под ногами был твердый влажный песок.

– Я так скучал, когда ты уехала.

– Почему ты мне не писал? Я так и не поняла…

– Отец не отдавал мне письма. Прятал. Я узнал про них только случайно. Однажды вечером услышал, как он рассказывал про них Ули.

– Что? – Она остановилась. Ее лицо напряглось. – Ты не получал моих писем?

– Я впервые увидел их только в прошлом году. К тому времени ты уже переехала.

– Это сильно меняет… дело.

Она говорила медленно, почти шепотом.

– Когда я узнал, что отец скрывал от меня твои письма, то почувствовал, что подвел тебя, потому что обещал всегда быть рядом, несмотря ни на что.

– Тебе было всего пятнадцать, и ты сделал очень многое. Без тебя я бы не справилась. – Она взяла его за руку. Это было неправильно, но он не мог отказать себе в этом удовольствии. Он подумал о Сандрин и попытался сосредоточиться на ней, а не на Ребекке. – Я очень много думала о тебе тогда. Никогда тебя не забывала. Джонатану пришлось очень много сделать, чтобы с тобой сравниться. Никогда не думала, что мы с тобой когда-нибудь снова окажемся вдвоем на этом пляже, а я буду опять жить с родителями.

– И станешь невестой сына самого богатого человека на острове?

– Да. Иногда мне кажется, все это сон. Будто я проснусь и снова окажусь в домике на дереве с Александрой.

– Он еще на месте, держится. Ули хорошо постарался. Знаешь, что он женился?

Кристоферу хотелось, чтобы она протянула к нему руки, обхватила его лицо и поцеловала. Они проговорили еще минут десять, но потом за ней пришел Джонатан и сообщил, что пора обедать.

Кристофер стоял в одиночестве и наблюдал, как они возвращаются к дому. Он остался на пляже и сидел там, пока не начался шквалистый ветер и опять не закапал дождь.

Глава 9

Через два дня он нашел у себя под дверью письмо. Том наклонился поднять его, но Кристофер опередил друга. Это был сложенный листок бумаги. Было написано всего одно предложение.

Гунд де визне бин Львиной Гриве скез

Подписи не было. Она была не нужна. Кристофер сжал письмо в руке. Она выходит замуж. Что плохого во встрече? Том спросил, от кого письмо, теребя тремя пальцами несуществующую бороду.

– От Ребекки. Она хочет встретиться.

– Будь осторожен. Она помолвлена, и не с кем-нибудь, а с чертовым Джонатаном Дарреллом.

– Я знаю, что делаю, – ответил Кристофер. Он не рассказал о записке отцу, хотя и хотелось. Он заранее знал, что скажет Стефан, и понимал, что тот прав.

Он пришел на десять минут раньше, но Ребекка уже ждала его. Новое платье подчеркивало изгибы ее тела. Приближаясь, Кристофер судорожно поправил галстук. Он не мог оторвать взгляда от ее лица. Глаза влекли, словно песня сирены. Она сидела на скале с видом на Львиную Гриву.

– Кристофер, прекрасно выглядишь. Как же здорово снова оказаться с тобой.

– Почему мы вообще назвали это место Львиной Гривой? По-моему, больше напоминает пучок торчащих из моря черных морковок.

– А по-моему, Львиная Грива звучит лучше.

Оба любовались бесконечным очарованием моря. Было сложно подобрать слова. Нужно было столько сказать друг другу…

– Расскажи, что ты делала в Англии. Где ты была?

– Мавис жила в Кенсингтоне. Она вышла замуж за барристера[6]6
  Барристер – категория адвокатов в Великобритании и странах Содружества.


[Закрыть], и я жила с ними и их маленьким сыном Альфредом. Работала няней за жилье и еду, пока не нашла работу в одном из местных ресторанов. Ужасно было, когда она умерла. Так внезапно. Я рада, что этого не видела. Ее нашел Эдвард.

– Что было после похорон?

– Я встретила Джонатана за несколько месяцев до этого. К тому времени мы уже встречались, хотя я еще не была готова к свадьбе. – Слова вонзились в него, словно лезвия. Кристофер пытался этого не показывать, а Ребекка, даже если и заметила, продолжила говорить: – Он нашел для меня работу в яхт-клубе и квартиру, которую я делила с другими девушками, которые там работали. Я прожила в этом месте больше года, и вот я снова здесь, с тобой.

– Каково тебе пришлось, когда ты уехала? Тебе было всего пятнадцать. Наверное, ты была в ужасе.

– Сначала да, но, думаю, тогда я могла привыкнуть практически ко всему. Мавис была ко мне очень добра. Заботилась обо мне сильнее, чем мои собственные отец и мать. Я очень ей благодарна.

– Но теперь ты снова живешь с родителями.

– Только до свадьбы. Они стали вести себя лучше, большую часть времени. Отец больше не смеет поднимать на меня руку. Знает, как будет выглядеть перед Дарреллами, его новыми дорогими родственниками. Меня тошнит, как мать и отец перед ними лебезят, но это мои родители – я не могу от них отказаться. – Она смотрела на водный простор перед ними. Солнце раннего июля блестело на гребнях волн, которые вздымались, словно золотистая глазурь на огромном торте. – Они стали меньше пить, а ведь казалось, хуже было уже и некуда. Я видела, как это на них сказывается. Они стали больше похожи на моих бабушку и дедушку. Когда-то они были такими красивыми, я видела на старых фотографиях.

Он сидел рядом с ней на скале, и его рука лежала лишь в нескольких сантиметрах от нее.

– Твой отъезд стал для меня шоком. Помню, мне казалось, жизнь кончилась. А сейчас эти детские мысли кажутся такой ерундой, правда?

– Нет, разумеется, нет. – Они все еще не прикасались друг к другу. – Нет, Кристофер, мы были друг для друга центром вселенной. По-моему, это очень мило.

– Но мы были очень молоды.

– Да, разумеется, все в жизни меняется.

– Забавно, мне казалось, ничто не изменилось. Кажется, на этом острове все всегда по-прежнему.

– Но я вернулась, верно?

– Да, и выходишь замуж. И, пожалуй, ты права. – Он был снова рад, что она выходит замуж. Сказав это вслух, он возвел для них обоих границу, которой следовало придерживаться. – Так расскажи, как вы познакомились? Где?

– Я рассказывала тебе, что работала официанткой. Нас познакомила подруга, когда услышала, что он тоже с Джерси. Не могу сказать, что он сразу запал мне в душу. – Из ее голоса пропали эмоции, словно она повторяла историю, рассказанную уже много раз. – Но он добивался меня, как это делают, наверное, все мужчины. Узнал, где я живу, посылал мне цветы и даже подружился с Эдвардом, мужем Мавис, чтобы узнать меня получше.

– Какой он? Я слышал, что его родителей очень уважают на острове. Незнаком лично, но отец с ними встречался.

– Не такой выдающийся, как они. Застенчивый и довольно серьезный, но мне было очень хорошо с ним в Англии. Уверена, он станет прекрасным мужем.

– Мои поздравления.

– Спасибо. Ну а ты? Наверняка за тобой бегают все девушки острова. Ты вырос таким красавчиком.

Она положила руку ему на плечо и сразу же убрала ее.

– О да, все девушки острова. Знаешь ли, замучился отваживать их, чтобы не будили по ночам мою семью. Целые толпы дежурят возле моего дома.

– Нет, серьезно. Я слышала, ты встречаешься с той девушкой из «Красного Льва», Сандрин? Я с ней незнакома, но слышала, что она настоящая красотка.

– Встречаюсь – слишком сильно сказано.

– Ты говоришь прямо как Ули. Ты что, собираешься быть вечным холостяком, как и он?

– Сейчас он женат.

– Ты понимаешь, о чем я. Не уходите от ответа, мастер Зелер.

– Я чувствую себя как на полицейском допросе. Скажем так, я все еще жду свою единственную. Сандрин замечательная и очень хорошая, но… Не думаю, что она та самая – во всяком случае, сейчас.

Солнце село, и с моря потянулись облака. Кристофер глубоко вздохнул. Что я теряю?

– Если честно, я думал, что моя единственная – ты… Знаю, звучит глупо, особенно теперь, когда ты нашла человека, с которым действительно хочешь быть.

– Ах, Кристофер, ты такой хороший. Твоей девушке очень повезет, кем бы она ни была. Возможно, все могло быть иначе… – Он встал, и она схватила его за запястье. – Сядь, пожалуйста.

– Так когда праздник?

– Мы еще не выбрали дату, – теперь она говорила почти шепотом, едва слышным на усилившемся ветру. – Мне тебя не жаль, в этом нет нужды. Я любила тебя очень долго, но не думала, что сюда вернусь. Когда ты не стал отвечать на мои письма… Я пыталась тебя забыть. Думала, так будет лучше, особенно для тебя. Удерживать тебя было ни к чему. Твой отец был прав.

– Ты никогда меня не удерживала.

– Я уехала, Кристофер. И не хотела отрывать тебя от дома и от семьи. Я была к этому не готова. Просто это было не наше время.

– Понимаю. У нас с отцом наладились отношения. Но не сразу.

– Я рада.

Закапал дождь. Сначала мелкие капли заставили их подняться на ноги, а потом превратились в ливень, промочивший их насквозь. Одежда намокла и прилипла к телу, и они двинулись в сторону домов. Ребекка сняла туфли и зашагала впереди него босиком. Остановилась возле дома родителей и дождалась его. Все еще лил дождь, волосы Ребекки прилипли к голове, и струйки воды стекали по гладкой коже ее лица.

– Давай зайдем ко мне, родителей нет. Точно говорю.

Она поспешила к входу. Он стоял в нерешительности. Она открыла дверь и исчезла внутри.

Дверь оставалась открытой. Он пошел за ней следом. Горела лампа, слабо освещая темнеющий вечер. Он никогда не видел никого прекраснее Ребекки. Без размышлений он направился к ней, обхватил ее и крепко прижал к себе. И почувствовал, как его обнимают ее руки. Его ладони легли ей на спину, он нащупал мокрые складки платья. Снаружи лил дождь, но они были в безопасности в доме ее родителей. Из всех мест, где можно переждать дождь, они выбрали это. Прошло полминуты, прежде чем она откинула голову назад, и они разомкнули объятья. Она пробормотала:

– Нужно тебя высушить.

Ребекка провела его через коридор, явно обклеенный новыми обоями, к лестнице с новой ковровой дорожкой. Он остановился возле ступеней. Она махнула рукой, приглашая его идти следом. Света было совсем мало, лишь от тусклой лампы из коридора. Ребекка подошла к двери своей комнаты, взялась за ручку. Кристофер еще никогда не был в ее спальне. Она распахнула дверь, и он увидел железную кровать, стоявшую под окном и не убранную с прошлой ночи, и старый комод с зеркалом. Они по-прежнему молчали. Она подошла к нему, взяла его за руки. Он почувствовал, как участилось его дыхание, и слышал, как часто задышала она. Ребекка подняла руки вверх.

– Поможешь? – прошептала она, и он наклонился назад, чтобы расстегнуть крючки на спине ее платья, один за другим. Она стояла молча, пока он возился с крючками, а потом – с поясом. Он потянул платье вниз, но она мягко перенаправила его, и он стянул его через голову. Потом точно так же стащил нижнюю юбку, и она опустила руки и приблизилась к нему, оставшись в одном нижнем белье. Грубо сорвала с него галстук и принялась за рубашку. Тщательно расстегнула каждую пуговку, а потом стянула ее, обнажив его голый торс. Взяла со стула полотенце, вытерла его грудь и руки, а потом волосы. Она была всего в нескольких сантиметрах и передала ему полотенце. Сперва он вытер ей руки, потом переключился на волосы и наконец перешел к груди и плоскому животу.

Он вернул ей полотенце, и она снова положила его на стул позади себя. Несколько секунд они стояли, замерев. Он думал, что делать дальше. Она потянулась к нему, расстегнула ремень, и тот со стуком упал на пол. Помогла ему с брюками, и они сползли вниз. Он поочередно поднял ноги, она подняла брюки с пола и швырнула в другой конец комнаты. Потом она сняла с него трусы, и он остался совсем голым. Ребекка закинула руку за спину и расстегнула бюстгальтер. Стянула белье и оказалась перед ним нагой. Он положил руку ей на плечо, почувствовал ее тепло. Она накрыла его ладонь своей, он шагнул к ней и обнял ее за талию. Их губы соприкоснулись, ее язык скользнул к нему в рот. Секунды сливались в минуты, снаружи слышались лишь звуки дождя и моря. Они все еще стояли возле кровати, когда раздался шум подъезжающей к дому машины. Он отпрянул.

– Ты же говорила, они не вернутся.

– Я правда так думала. Тебе нужно уходить, немедленно. Тебя не должны здесь застать.

Она уже надевала нижнее белье.

Теперь шумели возле двери, и она открылась. Внутрь вошли несколько человек.

– Как я отсюда выберусь? Не могу же я спорхнуть вниз по лестнице и прошествовать мимо них.

Кристофер надел брюки.

– А окно? Ты можешь спуститься по водостоку.

Он подошел к окну. Высота была меньше шести метров. Внизу звучали голоса обоих ее родителей и Джонатана. Через несколько секунд Кристофер уже полностью оделся. Она подошла к двери, крикнула, что спустится через минуту. Он открыл окно, вытащил одну ногу и втянул обратно.

– Что ты делаешь? Уходи, пожалуйста.

Он прошел по комнате и снова ее поцеловал.

– Я должен был как следует попрощаться.