Текст книги "Найдите Ребекку"

Он открыл окно и спрыгнул в хлюпающую влагу по-прежнему неухоженного заднего сада. Она не подошла к окну. Не помахала на прощанье рукой. Кристофер срезал путь через кусты и побежал к дому отца под проливным дождем.

Глава 10

Он переоделся ко сну. Залез под одеяло и выключил лампу. Но решение было уже принято. Нужно ее увидеть. Кристофер выскочил из кровати и нащупал одежду, аккуратно сложенную на стуле рядом с кроватью. Через полминуты он был уже одет и готов идти. Свет луны покрывал квартиру тонкой мерцающей белой пленкой, и этого было вполне достаточно, чтобы найти путь из квартиры.

Он ехал на велосипеде сквозь огни города. Фара высвечивала перед ним тоннель белого света, подсвечивая узкую дорогу и растущие вдоль нее кусты. В ночном воздухе висело густое летнее тепло.

Кристофер подъехал к дому отца и слез с велосипеда. От его рук на руле остались влажные и липкие следы. Он прислонил велосипед к кусту и направился в сторону дома родителей Ребекки. Дорогу освещали лишь месяц и звезды.

Кристофер остановился и достал из кармана пачку сигарет. Положил одну в рот. Коробок спичек у него в руке был из бара, где работала Сандрин. Кристофер убрал его обратно в карман и выбросил сигарету. Он понимал, под каким давлением находится Ребекка, но, несомненно, правильнее всего было отклонить предложение Джонатана Даррелла. Кристофер положил руку на затылок, взял прядь волос и потянул. Боль вернула его обратно в реальность, где он стоял посреди темной дороги. Он пошел дальше и вскоре увидел дом за растущими по периметру черно-зелеными кустами.

Он протиснулся сквозь дыру в изгороди в задней части сада, не обращая внимания на ветки, царапающие шею и уши. Спрятавшись в высокой траве, он осмотрелся, как делал всегда, прежде чем бросить в окно Ребекки камешек. Внизу горел слабый свет. Но скорее всего все спали. Было уже за полночь. Сегодня она его не ждала, так что нужно было найти что-то достаточно увесистое, чтобы ее разбудить – Ребекку, но не ее родителей. Кристофер двинулся вперед, нащупывая в траве и мягкой земле камни. Вскоре он нашел несколько подходящих и бросил первый в ее окно, единственное на втором этаже. Первый бросок удался, и он снова сел, дожидаясь ее появления. Прошло полминуты. Обычно она просыпалась от первого же камня. Он бросил еще один, но на этот раз промахнулся. Тихо выругавшись, взялся за третий. Этот попал с громким стуком, и Кристофер опять наклонился, ожидая, что покажется сердитое лицо. Но ответа не было.

Он вонзил пальцы в рыхлую землю заросшего сада. И встал, чтобы вернуться через кусты к дому отца. Задняя дверь дома открылась – в метрах пяти от него. Из нее показалось двойное дуло дробовика. Кристофер побежал к кустам. Ружье прогремело, и он замер, отчасти ожидая обжигающей боли из-за пуль в спине.

– Ну-ка стой, – произнес Пьер Кассин. – Повернись. Это был предупреждающий. Следующий будет прямо в голову.

Иди дальше. Не останавливайся. Кассин был пьян, это было ясно по его путаной речи, и у него оставался всего один выстрел. Кристофер повернулся, подняв руки. Свет из открытой двери за спиной у Пьера Кассина осветил его лицо.

– Немчура.

Кристофер простоял несколько секунд, дожидаясь, что Кассин заговорит.

– Простите, что пробрался к вам в сад, месье Кассин. Я просто хотел повидаться с Ребеккой.

– О, понимаю, – со смехом ответил Кассин. – Меня греет мысль, что в этом мире еще существует истинная любовь, причем она ползает именно по моему саду. – Кристофер не дергался и не двигался, он стоял, подняв руки над головой, и ветер лизал ему затылок. – Наверное, тебе интересно, что я теперь собираюсь с тобой сделать? Пожалуй, мне следует сдать тебя в полицию.

– Простите, месье Кассин. Я сожалею. Этого больше не повторится.

– Ты больше не придешь к моей дочери только потому, что я вышел и направил на тебя ружье?

Кристофер снова посмотрел на Кассина. Его лицо напоминало черную дыру, подсвеченную по сторонам. Его руки дрожали, но дробовик был направлен прямо Кристоферу в грудь.

– Где Ребекка? Она здесь?

Ветер с силой обдувал дом.

– Нет, ее нет. Заходи, я расскажу тебе, где она, – сказал Кассин и махнул ружьем, приглашая войти в дом. Кристофер услышал, как за ним захлопнулась дверь. Кассин велел ему проходить дальше, в гостиную.

– Я не видел тебя в этом доме уже много лет, но уверен, ты ориентируешься в нем не хуже меня.

Он прошел в гостиную, освещенную по углам тусклыми лампами. Комната была залита мерцающим золотистым полусветом. Когда-то роскошная, мебель казалась изношенной и потертой, на стенах висели картины Кассина, изображающие летние дни и листья на ветру. В слабом свете Кристофер мог различить только силуэты. Кассин указал ему на стул возле камина. Сам он сел напротив, в большое кресло, и взял бокал с виски. Его огромные плечи опустились, и оборванная пижама висела на нем, словно лохмотья на гниющем пугале. Однажды Ребекка рассказывала, каким красивым был ее отец в молодости и как ее мать влюбилась в него с первого же взгляда. Теперь в это было сложно поверить. Он смотрел на Кристофера.

– Хочешь выпить? – спросил он, подняв бокал.

– Нет, спасибо.

– Вообще-то, когда человек предлагает тебе выпить в собственном доме, отказываться не следует. Итак, хочешь выпить, молодой человек?

Кристофер поколебался несколько секунд.

– Да, пожалуйста.

– Хорошо. Я так ненавижу пить в одиночку.

У него по-прежнему был сильный французский акцент. Он говорил таким голосом, будто вот-вот собирается прочистить горло, но никогда этого не делал. Он подошел к шкафу, достал бокал для виски, наполнил его до краев и протянул Кристоферу.

– Спасибо, месье Кассин.

Коричневая жидкость выплескивалась из бокала. Кассин жестом предложил Кристоферу выпить, он поднес бокал к губам и сделал глоток.

– Это все, на что ты способен? Допивай.

– Месье Кассин, тут очень много…

– Я сказал, допивай!

Кристофер посмотрел на хозяина дома и на ружье, лежавшее у него на коленях. Поднес бокал к губам и сделал самый огромный глоток, на который только был способен, залпом допивая виски. Ощущения были ужасные, словно он пил пылающий гравий, но Кристофер даже не поморщился.

– Ну, давай обсудим, что ты здесь делаешь, несмотря на то что… Хм, как бы тебе сказать? Тебе тут не рады?

– Я сожалею, месье Кассин…

– Ты повторяешься, парень! – заорал Кассин. – Говоришь одно и то же! Тебе не жаль, о нет, совсем не жаль. Если бы в сад вышла Ребекка, а не я, тебе было бы жаль?

– Нет.

– Значит, нечего мне тут рассказывать про сожаления. Это утомляет. Унижает нас обоих.

– Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать. – Кристофер подержал бокал у рта, потом поставил его. Глаза Кассина превратились в узкие щелочки, и он жестом приказал пить дальше. Кристофер сделал еще глоток. – Хорошо, вы правы. Я не сожалею.

– Ну наконец я услышал ответ мужчины. – Лицо Кассина было непроницаемым, твердым. Он допил виски и налил себе еще. – Значит, тебе нравится моя дочь? Или это любовь? – Кассин закурил, в воздухе повис густой, тяжелый дым. Он наклонился вперед: – Так что ты знаешь о любви, парень? Расскажи мне о любви.

Кристофер сделал еще один глоток дешевого виски, плескавшегося в бокале.

– Я не претендую на экспертное мнение, – поморщившись, сказал он.

– Позволь тогда я расскажу тебе кое-что о любви, – процедил отец Ребекки. – Это чистая ложь, сотворенная женщинами ради власти над мужчинами этого мира. Я знаю, какие мысли у тебя в голове, парень, и это просто смешно. Ты любишь Ребекку, и она любит тебя? Ты знаешь, где она сегодня? Знаешь? – Кристофер покачал головой. – Она на приеме у лорда Даррелла. Как ты знаешь, молодому мистеру Дарреллу очень приглянулась Ребекка. – У Кристофера внутри все упало. – Так что ты там говорил, парень?

Кристофер уставился в серо-черную грязь камина.

– Ты ее не интересуешь. Можешь больше не ползать по моему саду. Скоро она выйдет замуж и войдет в самую богатую семью острова.

– Она не любит его. Как она может?

– Снова ты болтаешь про эту чушь. Любви нет, мой мальчик, любви нет. Есть только это, – он ударил себя по груди. – И это, – он поднял бокал и отхлебнул еще виски. – Нет лучшей причины для брака, чем деньги, лучшей причины, чем возможность ухаживать за своими родителями в старости.

Он умолк и сделал огромный глоток.

– Вы меня отпустите?

– Я еще не решил. – Он поднял дробовик и снова положил его себе на колени. – А теперь скажи, как ты думаешь, почему я не позволяю тебе видеться со своей дочерью?

– Не знаю.

– Ой, хватит уже, почему ты каждый раз заставляешь меня переспрашивать дважды? Ты что, не можешь ответить на несколько вопросов как мужчина? Так как ты думаешь, почему я не позволяю тебе видеться с дочерью?

– Из-за моего отца, потому что вы ненавидите немцев.

– Хорошо, хорошо. Хорошее начало. Еще мне не нравится, как ты воровато копошишься в моем саду, словно маленькая грязная нацистская крыса. Почему я должен подпускать тебя к дочери? Отдавать ее тебе?

– Она не ваша, чтобы ее отдавать.

Кассин рассмеялся и затянулся сигаретой.

– Сколько тебе лет, двадцать? Ты наивный дурак. Ты говоришь о любви, видимо, это Ребекка сказала тебе, что тебя любит и хочет быть только с тобой? – У него на губах снова заиграла улыбка. Кристофер хотел ответить, но Кассин заговорил снова: – Только сегодня она обсуждала с матерью, как ждет свадьбу и как желает, чтобы Джонатан Даррелл стал ее мужем.

Слова поразили Кристофера, как пули. Кассин лгал. Иначе быть не могло. Если он клюнет, то Кассин победит. Эти ужасные слова зависли между ними, словно тина на поверхности пруда.

– А вы, месье Кассин? Получается, испытали все это на себе?

– Я знаю, что существует на самом деле, а что нет. – Он снова затянулся и наклонился вперед. – Я оставил дом в твоем возрасте и отправился в Париж заниматься искусством. Познакомился с месье Моне и месье Ренуаром, работал с ними обоими. Это было чудесное время. Время… открытий. – Он поднял бокал и пристально на него посмотрел. – Когда я понял, что никогда не смогу стать так же хорош, как они. Хотя у меня тоже был свой талант. Знаешь, какой? Женщины. Женщины давались мне легко, и вскоре я понял, что с этим талантом мне вовсе не обязательно быть богатым самому. В Париже было множество дам, которые хотели видеть рядом с собой молодого художника, и я давал им желаемое. А они, в свою очередь, давали мне свободу, чтобы заниматься искусством. Я путешествовал по всей Европе, от Парижа и Рима до Берлина и Вены. И везде всегда были женщины, богатые женщины.

Кристофер осмотрел комнату и задался вопросом, куда подевались все деньги. Лампа в углу мерцала, отбрасывая тень на лицо Кассина. Он явно наслаждался происходящим. Кристофер сделал еще один глоток виски и посмотрел на собеседника.

– Я жил в Париже с женщиной, задолго до твоего рождения, до войны. С чудесной женщиной. Богатой. Моя жена, Марджери, мать Ребекки, была ее племянницей. – Кассин усмехнулся. – Она была красавицей, но не больше. Марджери должна была унаследовать семейное состояние. Я начал за ней ухаживать. Разумеется, ее тетя об этом не знала. – Кассин сделал еще один глоток и посмотрел на пол между ними. – Золотое было время, лучшее в моей жизни. Но Марджери переехала обратно сюда, на Джерси, в дом своей семьи.

Тяжело было поверить, что этот человек – отец Ребекки.

– Она… Она уехала, и я остался в Париже с ее тетей. Но потом началась война, и я исполнил свой долг, с честью служил во Фландрии, пока не получил пулю в ногу и не вернулся домой. Должен сказать, мне повезло больше, чем большинству моих друзей. Твой отец и его приятели хорошо позаботились о… О многих из них. – Кристофер смотрел ему в глаза не моргая. – А теперь этот безумец, Гитлер… Хочет уничтожить все, к чему прикасается. Твои люди когда-нибудь успокоятся? – сквозь зубы процедил он.

– Меня не интересует политика.

– Думаешь, живя здесь, ты можешь изменить свою суть? Ты – один из них. Ты правда думаешь, что я мог бы отдать дочь тебе? Грязному фрицу?

– Я родился немцем, но живу здесь. Моя мать была с Джерси. Я живу здесь с шести лет.

– О, да какая разница? Ты навсегда останешься одним из них, всегда будешь здесь чужим, и сам это знаешь. – Кассин откинулся на спинку кресла, поставил бокал и направил на Кристофера ружье. Кристофер вжался в стул. – Ты понимаешь, что я мог бы сейчас пристрелить тебя, парень? Пристрелить и сказать, что ты вломился в мой дом. Никто ничего не узнает.

– Прошу, месье Кассин. Я сожалею…

– Я велел тебе больше так не говорить! – проревел Кассин. – Я же сказал. Так что, ты сожалеешь?

– О чем?

– Ты сожалеешь, нацистская крыса?

– Нет, нет, я не сожалею.

– Хорошо, хотя бы это ты признаешь. Мы хотя бы честны друг с другом. А теперь соберись. Посмотри, на буфете сзади тебя лежит листок бумаги. Да, парень, вон там. Возьми его и ручку. Сейчас мы напишем письмо Ребекке, расскажем ей о твоих истинных чувствах. Думаю, она имеет право знать. Верно?

Кристофер взял бумагу и ручку. Ружье по-прежнему было направлено прямо на него.

– Итак…

– Заткнись. Говорить буду я. А ты пиши. Ты ведь умеешь писать, правда? Да, подложи ту книгу. Это не должно выглядеть… Небрежно. – Кассин опустил дробовик на колени, взял бокал с виски и начал диктовать: – Дорогая Ребекка… Пиши, парень, пиши!

– Ладно, ладно.

– Дорогая Ребекка, я не могу сказать тебе это лично, потому что меня переполняет чувство вины. – Лицо у Кассина было суровое, неумолимое. – В последнее время я много размышлял над нашими отношениями. И вынужден сказать, что больше нам видеться не следует. Я чувствую себя очень виноватым с тех пор, как переспал с Сандрин. – Кристофер посмотрел на Кассина, раскрыв рот от изумления. Вскочил с места, забыв, где находится. Кассин улыбнулся и взмахом ружья приказал ему сесть на место. Он рухнул обратно на стул. – Я беру полную ответственность за свои действия и не могу списать их на свою растущую алкогольную зависимость. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и теперь понимаю, что недостаточно хорош для тебя, особенно если учесть инфекцию, которую я подхватил после того случая. – Кристофер уронил ручку. Кассин снова поднял ружье. – Продолжай писать или я вызову полицию и скажу, что подстрелил грабителя. Выбирай, парень!

У Кристофера свело все мускулы, тело словно обмякло. Кассин продолжил:

– Я знаю, ты обдумываешь предложение о замужестве от Джонатана Даррелла. И меня утешает, что ты нашла достойного поклонника. Я желаю вам с ним всего самого наилучшего. Твой, и так далее, и так далее. Никаких выходок, парень. Подпиши, и если я увижу в письме хоть что-нибудь подозрительное, какой-нибудь шифр…

– Нет там никакого шифра, посмотрите сами, старый вы ублюдок!

– Давай сюда. – Кассин просмотрел письмо. – Отлично. Для Ребекки это станет неприятным шоком, но ее хотя бы сможет утешить Джонатан. И ее семья, разумеется.

Кристофер чувствовал себя измотанным и опустошенным. Он встал.

– Я пойду.

Он знал, что делать дальше. Нельзя позволить Кассину победить.

– Да, выметайся, – позволил Кассин. Кристофер поспешил в полумраке к входной двери. Когда он вышел, слова Кассина еще эхом звучали у него в голове: – Держись подальше от моей дочери. Если я еще раз увижу тебя с ней рядом, то убью. Слышал? Ты слышал, парень?

Кристофер закрыл за собой дверь, выбежал в сад и наклонился вперед, тяжело дыша.

Глава 11

Спотыкаясь, он ковылял обратно к своему дому, а вокруг свистел ветер, и волны бились на пляже, звоном отдаваясь у него в ушах. В глазах помутнело, а во рту стоял привкус виски, смешиваясь с желчью, подкатившей к горлу. Света больше не было. Луна и звезды погасли. Он по памяти брел по дороге к дому отца. Споткнулся обо что-то твердое и скорчился на дороге. Потом встал, почувствовав тупую боль в колене. Она усилилась, когда он попытался опереться на левую ногу, и он потащился, подволакивая ее за собой. Останавливаться было нельзя. Дом был впереди. Кристофер не видел его, но знал, что он там.

– Я должен ее найти, – сказал он, то ли вслух, то ли про себя. Дорога повернула налево, и он вместе с ней – глаза уже привыкли к темноте. Дом был там. Свет не горел. Он увидел свой велосипед, все еще стоящий у куста, где он его оставил. Теперь он был ни к чему.

Кристофер приложил руку ко лбу, покрытому горячим соленым потом. Боль в ноге отдавалась во всем теле, но он не обращал внимания, или пытался не обращать, и поторопился к входной двери. Дома было абсолютно тихо, не считая его грохочущего дыхания. Он положил обе руки на стену и покрался в сторону кухни. Ему было проще двигаться, держась за твердую опору, чтобы не создавать лишнего шума. Он сел за кухонный стол, пульс наконец замедлился. Я должен увидеться с ней сегодня. Сегодня же. Сейчас.

Адреналин иссяк. Комната пошатывалась, словно он сидел на шатком плоту посреди бурного моря. Левая штанина порвалась, по колену растекалось темное пятно крови. Он взял столовую салфетку, висевшую у него на спинке стула, и промокнул ссадину сквозь порванные брюки. Скатерть упала на пол. Кристофер не стал ее поднимать. Колено сильно болело, но, похоже, перелома не было. Наверху было тихо, и он прокрался вдоль стены в кабинет. Ключи от машины лежали на столе. Он положил их в карман. Прокрался обратно по спящему дому и вышел на улицу.

Дом Дарреллов в Сент-Бреладе был в сорока пяти минутах езды на машине, если ехать днем. Он глянул на часы. В темноте было почти ничего не видно, но, похоже, сейчас около часа ночи, может, позже. Ребекка с матерью до сих пор не вернулись домой, и ему пришло в голову их дождаться. Только где? К их дому он возвращаться точно не собирался. Наверное, лучше всего поехать прямо туда, ведь там какая-то вечеринка. Самого Кассина они решили не брать, потому что он способен испортить любое мероприятие. Кристофер повернул ключ зажигания, машина затряслась, закашляла и завелась, и он увидел, что в комнате его отца зажегся свет. Открылось окно.

– Папа, мне нужно взять машину. Экстренная ситуация! – крикнул он, резко выскочил на дорогу, не дожидаясь ответа, и уехал прочь, не сомневаясь в своих действиях. Уверенность в собственной правоте заставляла его двигаться дальше. Извинения перед отцом и все остальное подождут.

Свет фар освещал десять-пятнадцать метров дороги. В зеркале заднего вида была лишь темнота. Кристофер думал о Кассине, о ружье и о виски. Фары на долю секунды осветили корову, стоявшую на дороге, и он резко повернул руль в сторону. Машина вильнула в темноту, продираясь сквозь кусты и угодив в канаву, руль ударил Кристофера в грудь, автомобиль перевернулся и лег набок. В его голове промелькнули мысли о Ребекке, ее отце и долгом пути в Сент-Брелад, а потом он провалился во тьму.

* * *

Александра была рядом с отцом. Она плакала. Стефан наклонился к Кристоферу, попав в его поле зрения. Кристофер почувствовал, что его левый глаз закрыт. Он не смог открыть его, а потом почувствовал боль – сперва она щекотала позвоночник, а потом накрыла его огромной волной. Он изогнул спину и увидел, как поднялась и опустилась белая простыня на его груди. Почувствовал, как отец взял его за руку, почувствовал тепло его пальцев. Вместо слов у Кристофера вышло лишь бормотание да покачивание головой. Стефан успокоил его, положив руку ему на лоб. Он попытался сесть, но упал назад. Зрение прояснилось, когда усилилась боль, и он поднял руку, чтобы ощупать опухший глаз.

– Прости за машину, папа.

– Нет-нет, это ерунда. Даже не беспокойся.

– Я должен был… Я должен был остановить ее. – Зрение снова затуманилось, и свет усилился, размыв всех присутствующих и все вокруг. – Это ее отец, месье Кассин. Я должен был…

Его снова окутала тьма.

Очнувшись, он увидел сестру и отца, они спали на стульях в противоположных концах комнаты. В глазах прояснилось, боль немного успокоилась. Он понаблюдал, как они спят, и снова закрыл глаза.

Когда он проснулся, то увидел Александру.

– Где отец?

Она приложила руку к его лбу.

– Ему пришлось уехать. Скоро вернется. Он был здесь со мной всю ночь. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – солгал он. Левая рука и левая нога были в толстом белом гипсе, а такой сильной головной боли он не чувствовал ни разу в жизни.

– Злится насчет машины? Что он сказал?

– Это его правда не волнует. Мы так переживали. Почему ты это сделал, Кристофер? Нам передали одежду, в которой тебя нашли. Она пропахла виски.

– Я… Мне пришлось. Я этого не планировал. – Когда он начинал говорить, пульс ускорялся вновь. – Кто меня нашел?

– Мистер Бейнс. Ты чуть не переехал одну из его коров.

Он уже собирался попросить Александру передать мистеру Бейнсу извинения, когда в комнату вошла Ребекка. Она была одна и держала букет цветов.

– Думаю, вы хотите поговорить наедине, – догадалась Алекс и ушла.

Ребекка выглядела усталой, ее глаза опухли. Она села рядом с кроватью. Он попытался приподняться, но не смог.

– Как ты себя чувствуешь? Я так расстроилась, когда узнала, что случилось.

– Нормально. Врачи говорят, я скоро поправлюсь. Ты как?

– Я получила твое письмо. Отец передал. – Вечернее солнце в окне подсвечивало каждую пылинку, превращая ее в драгоценную песчинку. Ребекка была еще прекраснее, чем он мог вообразить.

Кристофер снова попытался сесть, но почувствовал в боку укол острой боли и откинулся обратно.

– То, что я там написал, – неправда… Я…

Она взяла его за руку.

– Тише, Кристофер, – прошептала она. – Я знаю. Знаю, кто ты. – Она поднесла его руку к губам, поцеловала и приложила к щеке. – Ах, Кристофер, как ты мог подумать, что я вообще в это поверю? Поверю словам моего отца? Ты всегда был лучшим, что было в моей жизни. Я всегда это знала, просто ненадолго забыла. Ты навсегда в моем сердце, с первой секунды знакомства. Я любила тебя всю жизнь. В тот вечер я поехала к Джонатану, чтобы сказать ему, что разрываю помолвку, что я не люблю его и хочу быть с тобой. – Ребекка наклонилась и поцеловала его. Было больно. Но Кристоферу было плевать. – Мне всегда был и будешь нужен только ты, Кристофер.