Текст книги "[НЕ] Ангел"

нам Дед Мороз нарядит и зажжёт,

уже в пути машинки с кока-колами,

ещё чуть-чуть, и праздник к нам придёт,

и как-то неприлично невесёлыми

и бедными быть в этот новый год.

А если вы ещё и одиночеством

придавлены (депрессией, тоской)

да так, что новый год встречать не хочется

в квартире холостяцкой и пустой,

то надо очень срочно обязательно

(Нельзя же в светлый праздник без людей?)

найти для образцово-показательной

попойки – деньги, место и блядей.

Весь год жилось прекрасно без любимых, но –

все сходятся, не тратя время зря:

на праздник быть вдвоём необходимо нам

(До первого листка календаря)…

Как мне волком с тоски не выть

Как мне волком с тоски не выть,

как мне псом не идти по следу,

позабыть тебя, разлюбить,

и не ждать СМС – "Я еду"?

Как вестей о тебе не ждать,

словно после затменья – солнце,

как во сне не видать-не звать

то, что было и не вернётся?

Как мне сбросить с усталых плеч

эту тяжкую ношу – память,

как мне боль по тебе – отсечь,

а тепло по тебе – оставить?

Как мне просто счастливым быть,

всех не мерять твоим аршином,

научиться других любить

без надрыва и матерщины?

Как мне просто уметь дышать

там, где ты не живёшь-не дышишь,

как мне больше тебя не ждать

ниоткуда?…

«Я еду!» – пишешь…

Солью морскою горча

Если не пробовал сам

от нелюбви умирать –

ветер давать парусам,

что не желают взлетать,

и, вырываясь из жил,

из сухожилий – шептать:

главное – всё-таки, жив,

надо попробовать встать…

… молчи!

Солью морскою горча –

память, что в горле комком…

Я – с твоего бы плеча

соль собирал языком,

я из твоих бы волос

плёл бы любовную сеть,

только вот – не довелось…

Только бы не умереть…

… кричи!

Снова ложатся на курс

веры в любовь корабли:

так умереть не боюсь,

как прозябать без любви,

парус по ветру, и в кровь –

губы, ладони, сердца…

Чтоб тебя, сука-любовь,

бьёшь – убивай до конца!

И нет в инфантильной болотине дна

Уверенней всех говорят за меня –

все те, кто и знать никогда не пытался,

кто рядом со мной ни единого дня

не жил, не летал, не страдал и не дрался,

кто только собою лишь занят всегда –

со мною ли вместе, с другими ли рядом,

кому чьё-то личное счастье – беда

и повод для зависти/ревности/яда,

кому слишком громок всегда чей-то смех,

кто путает вечно солидность и взрослость,

и верит, что валится с неба успех…

Не выросли дети. Состарились просто.

И к этим «детишкам», конечно, одна

без мудрости светлой является старость,

и нет в инфантильной болотине – дна,

и места для взрослых уже не осталось…

В списке задач «Выжить бы!» – первый пункт

В списке задач "Выжить бы!" – первый пункт,

ну а потом – длинный столбец рутин:

день расписал. Полностью, до минут –

так повелось – с юности до седин.

Если устал, скажешь себе – держись!

Если не я, будет ли кто другой?

Это и есть – взрослая, сука, жизнь:

бой до конца. Даже с самим собой.

Славы искать? Тоже, герой, не надо:

ты ведь и так слишком уже хорош,

жизнь за народ сложишь – тогда награду,

может, найдёшь (Может, и не найдёшь).

Сильный всегда слабому торит путь,

но за спиной – зависти стон опять:

ты подставлял первым под риски грудь –

слабым трофей не позабудь раздать.

В списке задач "Выжить бы!" – первый пункт,

ну а потом – длинный столбец рутин.

Вот и конец. Ты нереально крут.

Только один. Только совсем один.

Век тотального одиночества

Век тотального одиночества,

и признаний в любви – в сети,

за любимым теперь не хочется

по этапу в Сибирь идти:

жертв таких не оценит, холодность

демонстрируя, вскинет бровь –

это каторга! Сгубишь молодость!

Это – глупость, а не любовь!

Слёз не лей, не томи прощанием

затянувшимся – отпусти,

и не связывай обещанием

ни себя, ни меня… Прости…

Самому бы мне – выжить, выстоять,

одному-то полегче всё ж,

не скучай, и звонками/письмами

не буди меня/не тревожь…

Там весёлая да дородная

баба даст мне тепло и дом,

а с тобой, моя благородная,

мы не выживем – пропадём.

И когда моя ссылка кончится,

не вернусь я к тебе, увы:

в век тотального одиночества

изначально чужие мы…

И снова замело – дороги и пути

И снова замело – дороги и пути,

и холодом сковало лютым – души,

а мы, судьбе назло, сумеем ли найти

пути-дороги к тем, кто очень нужен?

Как чистый белый лист художника простит,

что станет в урну брошенной бумагой,

ложится на алтарь прощения обид

зима с такой же доблестной отвагой.

Вся жизнь, как белый лист: умеешь – так рисуй,

а не умеешь – тренируйся, значит,

коль хочешь главный приз – живи/люби/рискуй,

а проигравший – пусть от злости плачет.

И каждый новый день – как лист календаря:

становится неактуальным – ночью,

когда осознаёшь, что снова прожит зря

день жизни без того, кто нужен очень…

Кефир с мармеладом

Я не исчезну с твоего эфира

/Моё дыханье – слышишь? – белый шум/,

коньяк нельзя – так чокнемся кефиром

/Не напивайся только, попрошу/.

Не пропаду – прости! – с твоих радаров,

хоть в небо улетай, а хоть ложись

на дно – подводной лодкой, я ж не даром

тебя ищу тринадцатую жизнь.

Кефир закусим дынным мармеладом

/Выводит радиацию агар/,

мне от тебя так мало, в общем, надо:

любви взаимной сладостный угар…

Эта девочка, как всегда, убегает, махнув рукой

Эта девочка, как всегда, убегает, махнув рукой,

и на сердце легла беда, а ты думал – придёт покой.

Только секс, только лёгкий секс ты в таких, как она искал,

а любовь, оказалось – есть, ведь такая – одна из ста.

Эта девочка не висит тяжким грузом – она легка:

ты – остаться не попросил, и – уходит она. Пока!

Скажет просто в такси – домой, и водитель нажмёт педаль,

ей привычней самой – одной, и опять уезжает вдаль.

Ты ей сам не сказал – давай будем вместе до дней конца,

а теперь от её"goodbye" на тебе снова нет лица,

звонко цокают каблучки по асфальту в тиши ночной –

исчезает она в ночи… Эта девочка – не с тобой…

Ты пол ночи стоишь, в окно смотришь, думая, где опять

эта стерва сегодня, но просто номер её набрать

почему-то не хватит сил – ты и так уже на краю:

ты – остаться не попросил, как теперь ей сказать –"люблю!"???

Эта девочка, как всегда, убегает, махнув рукой,

и на сердце легла беда, а ты думал – придёт покой.

Только секс, только лёгкий секс ты в таких, как она искал,

а любовь, оказалось – есть, ведь такая – одна из ста.

Пусть мы с тобой будем во всем не правы

Пусть мы с тобой будем во всем не правы,

и согрешим в тысячу первый раз –

над головой, морем бушуя, травы,

не попрекнув, спрячут счастливых нас…

Небо, моих глаз синеву воруя,

не устоит – двинется тоже в такт

нашим сердцам, душам и поцелуям,

и, покраснев, солнце уйдёт в закат.

Не суждено вместе встречать рассветы,

раз не смогли судьбы связать в одну –

греют меня наших ночей приветы

в дни, когда грусть тянет с собой ко дну.

Пусть мы с тобой будем во всем не правы –

только сейчас дружно кивают в такт

над головой, морем бушуя, травы…

Это любовь.

Грешная.

Первый акт…

Включить такую музыку, чтоб в хлам

Включить такую музыку, чтоб в хлам

порвать души изношенной обноски,

пусть это будет реквием по нам,

и по любви остывшей отголоски…

И пусть не мой – чужой – от боли плач

в наушниках пульсирует басами,

как будто я не жертва, а палач,

и наша нелюбовь была не с нами…

Из грустного (под случай) плейлиста

подобных, но не рвущих в клочья душу,

найти одну мелодию из ста –

ту самую, про нас с тобой, чтоб слушать

по кругу, без конца – её одну,

чтоб стёрлись от изношенности смыслы,

и не тянули тяжестью ко дну

больные фразы и дурные мысли…

Включить такую музыку, чтоб в хлам

порвать души изношенной обноски,

пусть это будет реквием по нам,

и по любви остывшей отголоски…

Моя богиня

Моя богиня в домашних тапочках и в халате –

смешная чёлка, глаза лукавые, конский хвост –

ни разлюбить, ни забыть её: просто сил не хватит,

я всей душой, я всей кожей к ней прикипел, прирос…

С моей богиней жильё становится сразу домом –

она из хаоса даже может создать уют,

"Ты где нашёл её?" – самый частый вопрос знакомых,

Смеюсь в ответ им: "Таких там больше не выдают" …

Моя богиня любую боль разведёт руками,

Залечит раны мои и новые силы даст,

В тяжёлый час – лишь её зову и ищу губами –

Мою единственную, которая не предаст…

Клевер

В стороне моей хмурой, северной

нравы строгие, говорят,

только вот на поляне клеверной

весь цветочный ковёр измят –

пусть короткие ночи в августе,

но для нас – хоть одну украсть,

и в дурмане цветочной сладости

до утра миловаться всласть…

Пусть щекочет трава, и влажными

станем мы с тобой от росы –

ничего нам уже не важно, ведь

не минуем, увы, грозы:

нас опутает завтра сплетнями

и осудит суровый люд,

только мы – совершеннолетние,

и над нами – лишь божий суд…

В стороне моей хмурой, северной

нравы строгие, говорят,

только вот на поляне клеверной

весь цветочный ковёр измят…

Обстрел

Ты под обстрелом этих синих глаз

уже когда-то умирал не раз,

но снова, снова – как удар под дых –

её глаза… И до волос седых

ты будешь умирать за разом раз

от мысли, что не встретишь этих глаз.

Но в городах ночных, среди огней

напоминать всё будет лишь о ней…

И – в пол педаль, и – до упора – газ:

уехать, убежать от этих глаз!..

Но – снова ночь, рекламные огни,

и – вновь на каждом баннере – они…

Ты под обстрелом этих синих глаз

уже когда-то умирал не раз…

Ты целовал бы пальцы её ног

Ты целовал бы пальцы её ног –

все-все поочерёдно, друг за другом…

Хотел ей стать возлюбленным – не смог,

и стал ей кем-то большим: лучшим другом.

Все горести доверит одному

тебе, и счастье от тебя не спрячет,

совсем не понимая, почему

хотел бы ты, чтоб было всё иначе –

чтоб счастье было на двоих у вас,

и на себя бы взял её заботы,

чтоб только в глубине любимых глаз

лишь ты бы отражался, а не кто-то…

Но так сложилось – лучшие друзья

друг другу вы: не больше, и не меньше,

поделать с этим ничего нельзя,

ведь ты других в упор не видишь женщин,

а у неё, конечно, есть другой –

такие не бывают без мужчины,

но в этот вечер всё-таки с тобой –

она… Не важно, по какой причине…

Ты целовал бы пальцы её ног,

но – греешь чайник… Музыку – потише…

Сегодня ты опять, увы, не смог

сказать"люблю" ей…

А она – услышать…

Где ты, милая, где?

Я тебя потерял, и хожу, неприкаянный –

где ты, милая, где? Я прошу, отзовись!

Мою душу сковали морозы отчаянья,

стала серой – когда-то счастливая – жизнь…

Люди видят во мне чудака сумасшедшего –

без тебя я дышать разучился совсем:

в тебе горя и радости столько намешано –

ты наркотик мой… Я уже прочно подсел…

Ты свободней и ветреней бриза весеннего,

отзовись, я тебя очень долго ищу…

Вот найду тебя и, как наркотик, по венам я

поцелуя смертельную дозу пущу…

Где ты, милая, где?..

Я чувствую, что ты по мне скучаешь

Я чувствую, что ты по мне скучаешь,

и так же греешь чайник на двоих,

и губы к тёплой чашке прижимаешь,

как будто бы – касаешься моих…

Я тоже на двоих согрею чайник,

и жидкость ароматную глотну,

и неосознанно, совсем случайно,

как ты, губами к чашке я прильну…

И станет на душе чуть-чуть теплее.

Люблю. Целую нежно. Не скучай.

Пока ты далеко – меня согреет

с тобой в один момент согретый чай.

Стихи мои не читай, и песни мои не слушай

Стихи мои – не читай,

и песни мои – не слушай,

ведь я – не тебе чета,

и зря открываю душу…

Мы оба онлайн в ночи,

мы оба не спим, а значит

друг другу "люблю" кричим,

за статусом робко прячась…

Я – в поиске, не женат.

Ты тоже. Других не любим…

Но, кажется, нажимать

"F5" бесконечно будем:

Что нового у тебя?

А я – посмотри! – конфета?

Друг друга любя/губя,

друг другу молчим на это…

Ревниво следим, а вдруг –

вон тот у неё, на фото

не просто знакомый/друг/

коллега, а больше что-то?

А та, что к его плечу

так жмётся с улыбкой нежной –

надеяться я хочу –

ему не жена, конечно?

Я – в поиске, не женат.

Ты тоже. Других не любим…

Но, кажется, нажимать

"F5" бесконечно будем…

Незнакомка

Стоит сомкнуть на мгновенье ресницы,

чтоб погрузиться во сны,

мне незнакомая женщина снится

с первых мгновений весны.

утром жестокий будильник разбудит,

нас на весь день разлучив, –

не догадались наивные люди

просто его отключить.

снова дела и пустые заботы –

день закрутил суетой…

Ну его к чёрту, такую работу –

лучше встречаться с тобой…

Вечер. Считаю часы и минуты –

встреча с тобой далека,

а на часах стрелки замерли, будто

держит их чья-то рука.

Ночью приходит она ненадолго…

Утро. Будильника звон

снова крадёт у меня незнакомку

из параллельных времён…

Женщина эта пришла ниоткуда,

словно в апреле дожди,

я попрошу, не надеясь на чудо –

милая, не уходи…

Эта девочка

Эта девочка не приходит

в твои сны. Почему – скажи –

так случилось, что вдруг сегодня

эта девочка –

твоя жизнь?

Закрывая для сна ресницы,

почему так упрямо ждёшь,

что она – хоть на миг! – приснится?

Эта девочка –

твоя ложь…

Сил из омутов выплыть синих –

не осталось: не видно дна.

Думал ты: много их, красивых –

эта девочка –

не одна.

Ты считал, что себя обманешь:

улетишь, помахав крылом.

Ты так делал не раз, но знаешь,

эта девочка –

твой облом…

Ни одной, на неё похожей

ты не встретил потом, хоть плачь.

Стала жизни самой – дороже,

эта девочка –

твой палач.

Репутацию на кон бросить,

и весь мир положить к ногам!..

Но она ничего не просит.

Эта девочка –

твой капкан.

Не надеясь на чудо, всё же

ты звонишь ей – гудки, отбой,

и – могильный мороз по коже:

эта девочка –

не с тобой.

Без срока давности

Ты постоянно где-то в зоне пристального моего внимания,

на предмет твоего присутствия мир вокруг всё время мониторю,

не важны между мной и тобой ни часы, ни расстояния:

ты, и лишь ты – для каждого моего счастья повод,

только ты – причина моего горя.

Мир пульсирует в ритме твоего/моего сердца,

и наполнен воздух тёплой кожи твоей ароматом,

мне от тебя – никогда не уйти/никуда не деться,

мне от тебя – никуда/никогда, ничего от тебя не надо.

Иногда между двоими что-то незримое вырастает, но живое,

и убить его – это что-то страшное, глупое и немыслимое,

а мы с тобой – убиваем его без причины, и хороним

под так и несказанным словом добрым, и ненаписанным…

А оно, это что-то – под ноги глянь – вновь оживает,

пробивается, как сквозь асфальт по весне – крошечное растение,

не убивай его – это любовь. За убийство её не сажают,

но сроков давности нет, если что, по таким преступлениям…

Замкнутый круг

Два ненормальных со склонностью к одиночеству

пишут стихи, посвящая их разным людям.

Никогда не виделись, обращаются только по имени-отчеству,

но странно переплелись зачем-то нити их личных судеб…

Её стихи – трогают его душу,

от боли её – больно ему тоже,

и кто, как не он, слезы её осушит,

ведь не чужие люди друг другу все же…

Он редко пишет, странным стихом белым,

она над каждым словом от боли плачет –

такой вот круг. Замкнутый. Что поделать –

затем и нужны друг другу они значит.

Скрип тормозов – на полосе встречной

наши стихи встретились в лобовом,

и по сердцам – мелкая сеть трещин,

как на стекле – знаешь? – на ветровом…

Вместо стихов новых – набор строчек

в столбик неровный, и ритм постоянно сбоит…

Трещины клею ярким цветным скотчем –

если красиво, то вроде не так болит…

Я уехал в Москву

Я уехал в Москву, я надеялся – будет легче

в суете новой жизни забыть о тебе навек,

исключить вероятность любую случайной встречи…

Я уехал в Москву, от себя совершив побег…

***

Чтоб начать все сначала, с нуля – убежал, уехал:

перспективы, заботы и уровень жизни другой;

я во всех поединках добиться хотел успеха, –

чтоб плодами его поделиться когда-то с тобой…

Сколько лет миновало с тех пор – не считал, но вижу –

нет на финише в гонке за счастьем заветной черты:

я добился всего, все мечты воплотил, но ближе

ни на шаг почему-то ко мне не становишься ты…

Я вернусь в город свой, позабытый – людьми и богом –

быть поближе к тебе, чтоб хоть воздух – один на двоих…

Тихо булькает радио, ночь, фонари, дорога…

Я – домой, а в кармане – лишь свеженаписанный стих…

***

Я уехал в Москву, я надеялся – будет легче

позабыть навсегда, ничего о тебе не знать…

От тоски по тебе никакая Москва не лечит –

я болею тобой, и сейчас – рецидив опять…

Интернет

Такой прекрасный и в чем-то ужасный век:

смешалось всё – расстояния, место, время, –

и вроде близким был только что человек,

но заглянул в интернет – и уже потерян…

Здесь ты такой, каким хочешь казаться – пусть!

Всё наносное слетает ненужным сором…

В общеньи душ – оболочек телесных груз

не может быть ни форой, ни приговором.

Поверить трудно, но именно так и есть:

в сети рождается – пусть потихоньку – снова

свод общих правил, понятий таких, как честь,

и вера в честное – без доказательств – слово…

Здесь всё, как в жизни – победы, враги, друзья,

и те, кому мы хотим, но боимся – сниться…

Пусть, как и в жизни, здесь много своих"нельзя",

чтоб вечно жить – здесь достаточно сохраниться…

***

Живёшь в сети, умерев для меня/для нас,

свою, другую реальность себе рисуя,

а я скучаю без рук твоих, губ и глаз,

пока ты шлёшь виртуальные поцелуи…

Пришли, пожалуйста, личное письмецо,

а то в реале увидимся, вдруг, нескоро…

По вечерам буду гладить твоё лицо…

…Мышкой по монитору…

Прозрачна и тонка меж нами нить

Прозрачна и тонка меж нами нить –

но при попытке к бегству вырвет душу.

Она не в силах нас соединить,

но и расстаться не даёт… Послушай,

хоть эта нить – прозрачна и тонка,

но я не знаю ничего прочнее:

когда ты жаждешь моего звонка –

твой номер набираю, но не смею

нарушить твоей жизни мерный ход,

ворвавшись тем, особенным, рингтоном,

и – сбрасываю, не нажав на ввод,

сухие губы нежно к телефону

прижав… Я не желаю, не хочу

услышать твой, чужим вдруг голос ставший…

И только лишь поэтому – молчу,

ведь сделать первый шаг мне тоже страшно…

Подкаблучник

Помотали годы, потрепали:

мягче голос, неопасен взгляд,

стал – как пластилин, а был – из стали!

"Подкаблучник" – люди говорят…

Хулиганы не обходят крУгом,

женщины красивые не льнут,

только два старинных самых друга

помнят, как ты был горяч и крут…

Ты теперь – простой семейный дядя:

дом-работа-школа-детский сад,

так порой убегаешься за день –

сам себе, уставшему, не рад.

Поиск приключений? Ну их к черту:

дома – дети, женщина, диван…

Да и завтра рано на работу –

графики, проценты, люди, план…

Нет, уже не хочется, как прежде,

от добра идти искать добра:

дома ждёт – с любовью и надеждой –

женщина из твоего ребра…

Люблю февраль

Люблю февраль /холодный, вьюжный, снежный/

не за метелей белый хоровод –

за непоколебимую надежду,

что холода закончатся вот-вот…

За то, что небо поднялось повыше,

а не висит над самой головой,

и тёмный купол – выцветший, обвисший

поменян на прозрачно-голубой.

За то, что смело зимние одежды,

потягиваясь сладко после сна,

с себя деревья скинули в надежде –

не за горами солнышко, весна…

За то, что, несмотря на холод лютый

/Способный заморозить в жилах кровь/,

щебечут птахи, чувствуя как будто –

зиме конец, весна идёт, любовь!

Люблю февраль /холодный, вьюжный, снежный/

не за метелей белый хоровод –

за то, что даже крохотный подснежник

желаньем жить любой растопит лёд…

14 февраля

Без слов понятно: зима не вечная,

хотя метели кружат и вьюжат –

мужчины розовыми сердечками

спешат поздравить своих подружек.

Они – решились: пускай – с открытками/

игрушкой глупой/одним цветочком,

встречайте, девочки, их улыбками –

признаться первым непросто очень.

Не торопитесь пока с ответами –

не разбивайте сердца на части:

быть может с этим цветком/конфетами

сегодня вам подарили счастье…

Апрельское соло

Мальчишка-апрель просыпается рано,

чтоб сонное солнце поднять из постели,

и нам подарить соло на барабанах

из разноголосого звона капели.

И капли, стараясь, стучат, как велели:

то – громче, то – тише, то – звонче, то – глуше,

концерт исполняя апрельской капелью

по всем подоконникам, стёклам и лужам.

С деревьев, с домов, с подоконников, с крыши

вниз прыгают капли – ни поздно, ни рано,

а в заданном ритме, чтоб мог ты услышать

апрельский концерт – соло на барабанах…

Я хотел бы с тобой быть смел

Я хотел бы с тобой быть смел,

я хотел бы с тобой быть строг,

но – не смог, или не сумел,

лишь стихи писать только смог…

Веришь – я пред тобою чист,

веришь – я пред тобою свят,

словно белой бумаги лист,

только так получилось – смят…

Потому что ни есть, ни пить,

потому что ни сделать вдох

не могу – лишь тебя любить,

да стихи писать – здесь я Бог…

Он не любит тебя

Он не любит тебя. Это надо принять, как факт.

Отговорки –"малышка, прости, не могу – работа" –

это просто слова [ему, девочка, проще так],

а что ты его ждёшь – это только твоя забота…

Он не любит тебя – будь хоть трижды умна/нежна,

будь хоть самой красивой/хозяйственной/доброй/мудрой,

ты бываешь ему иногда – по ночам – нужна,

всё проходит, как только в окно постучится утро…

Он не любит тебя, так давай, набирайся сил

не звонить, не писать, не распахивать душу/двери,

не пытаться понять [как он часто тебя просил],

на пустые слова отвечать –"извини, не верю"…

Он не любит тебя, ему кажется – где-то там

будут лучше другие – свежей/веселей/моложе…

Помолись за него, если можешь, ведь он и сам

завтра утром тобой нелюбимым проснётся тоже…

Ты нужна мне – слышишь? – чтоб просто жить

Так тоскливо – знаешь? – хоть волком вой!

А посмотришь – вроде наоборот:

много женщин рядом – нет той одной,

чья любовь спасёт от любых невзгод,

с кем пройти хотел миллион дорог,

на двоих судьбу разделить – одну…

Только удержать – не сумел, не смог,

и надежды лодка идёт ко дну…

Ты нужна мне – слышишь? – чтоб просто жить

(без тебя дышать забываю сам!),

дай мне руку – я попытаюсь всплыть,

и весь мир к твоим положу ногам…

В сердце боль такая – сойти с ума!

От чужого счастья – совсем тоска,

И куда-то в небо: "Вернись сама –

я тебя, родная, устал искать!"…

И темна душа – что дремучий лес:

не видать ни зги, не найти дорог…

Ах, зачем когда-то попутал бес?!!

И за что когда-то оставил Бог?..

Ты ныряешь в омут своих страстей

Жизнь была – как праздник/театр/вертеп:

свет софитов, музыка, полный зал

[Но искал всегда в этой темноте

лишь одни, родные, её глаза…]!!!

Посильнее хмеля пьянит успех,

валит с ног – сильнее, чем ОРВИ,

начинаешь верить, что круче всех,

и достоин лучшей, ДРУГОЙ любви.

Ты ныряешь в омут своих страстей,

и мелькают лица и города,

только почему-то – не то, не те,

ведь ОНА – потеряна. Навсегда.

А потом становится всё равно –

без любви ведь тоже (увы!) живут

[Но глазами снова – в её окно,

где тебя, конечно, давно не ждут]…

Все замело белым

Всё замело белым –

парки, дома, душу…

Знаю: везёт смелым,

только боюсь – струшу.

Глазом мигнёт синим:

"Все хорошо!" – небо.

Знаю: везёт сильным,

силы найти – где бы?

Скачет моё время,

все тяжелей ноша…

Тяжких забот бремя –

кажется, всё, брошу!

Но упадёт с неба

солнечный вдруг зайчик:

"Сильным везёт! Смелым!

Справимся мы, значит!"

Белым листом чистым

кажется, жизнь снова –

силы даёт быстро

правильное слово.

Любовь твоя

Любовь твоя – смертоносной лавой

кипит, клокочет и дышит ядом,

сжигая все на пути, и правой

себя считая, что так и надо

любить – вулканом взрываясь страстно,

плюясь огнём, высекая искры…

Любовь твоя не добра – опасна:

сгорает всё в ней – надёжно, быстро.

Ведь если чувство твоё не нужно

ему – кипящей сжигаешь лавой

не виноватую, в общем, душу:

ну не сложилось – бывает, право…

И если хрупкий твой мир разрушен,

а крик твой – эхом разносит ветер,

то пусть чернеют углями души,

до горизонта – лишь смерть и пепел…

Любовь твоя – что потоки лавы:

не греет – сразу сжигает в пепел.

Тобой любимые, видно, правы,

что не готовы тебе ответить.

Ты живёшь в своём собственном времени

Ты живёшь в своём собственном времени,

где любви не хватает места,

прячешь искры её проявления

недомолвками эсэмэсок,

где слова и улыбки искусственны,

чувства тоже весьма шаблонны:

все эмоции – весело, грустно ли –

анимация в телефоне…

Что на деле стоит за картинками?

Слишком призрачно все и зыбко:

может давится кто-то слезинками,

посылая тебе – улыбку…

Ты завидуешь Богом целованным,

хочешь жизни такой хоть дольку,

он поделится – честно и поровну,

набери его номер только.

Двумя акулами саблезубыми

Двумя акулами саблезубыми

кружим, по дюйму круги сужая

/Подплыть поближе – почти безумие!!!

Всегда потёмки душа чужая! /…

Вот так и кружим, два хищных зверя мы,

боясь друг друга пустить поближе:

когда к себе самому доверия

особо нет – как поверишь ближним?

Дыра в бочине, плавник откушенный –

не слишком вроде большая плата,

а то, что вырвали с мясом душу – ну,

быть может, в принципе, так и надо…

Но лучик солнца весенний радостно

позолотил океана воды,

и что-то в брюхе заныло тягостно,

и захотелось любить кого-то,

И вот кружимся в безмолвном танце мы,

боясь поближе подплыть друг к другу:

с такой подмоченной репутацией

мы долго можем ходить по кругу…

Двумя акулами саблезубыми

кружим, по дюйму круги сужая

/Подплыть поближе – почти безумие!!!

Всегда потёмки душа чужая! /…

Ты смело равняешь и друга с врагом…

Ты смело равняешь и друга с врагом, и, конечно, Рай с Адом,

ведь в сердце твоём, ослеплённом борьбой, это все смешалось,

и где-то в дыму и огне, словно дети, рыдают – Не надо! –

и жмутся поближе друг к дружке Любовь, Доброта, и Жалость…

В последних конвульсиях бьются /изранены! / Вера с Надеждой:

поменьше б желания жить, так не мучились б столько сёстры,

беспомощным ангелом бьётся над ними – в слезах, безутешна –

София, не в силах помочь дочерям /уже слишком поздно! /…

И вместе с малышками этими Ангел на небе рыдает:

до сердца, войной оглушённого, не достучаться если –

уже никогда не пройти чрез ворота небесного Рая,

и не получить больше шанс человеком хоть раз воскреснуть…

Друг – Враг?

"Твой самый близкий друг – твой самый страшный враг",

в пословице звучит умно, красиво,

но упаси Господь понять, что это так,

и не найти другой альтернативы.

Ведь с другом легче путь, и смело ты вперёд

идёшь, флажками отмечая мины,

а в это время "друг" разумно рядом ждёт,

не подставляя собственную спину.

Когда взлетаешь вверх, ошибку совершив,

то "друг" твой лишь о том взгрустнёт немного,

что ты не всю успел, пока ещё был жив,

отметить безопасную дорогу.

Как это – жить без твоего звонка

Как это – жить без твоего звонка –

боюсь представить я беду такую,

ты мне, прощаясь, говоришь: "Пока!", –

а я тебе в ответ шепчу: "Целую…"…

И сразу, только трубку положив,

я жду момента нашего созвона:

благодаря звонкам твоим я жив –

ведь, милая, здесь не курорт, а зона,

весь мир вокруг сжимается в комок

законам ненаписанным в угоду,

чтоб поместиться в этот твой звонок

и принести с собой глоток свободы.

Здесь виды повидавшие ЗК,

всё понимая, дружно притихают,

от твоего бесценного звонка,

что со свободой нас объединяет,

и каждый вспоминает о своём

придуманном /всего скорее/ счастье,

пока ты мне щебечешь соловьём

о чём-то позабыто настоящем…

Ты мне, прощаясь, говоришь: «Пока!», –

а я тебе в ответ шепчу: "Целую…"…

Как это – жить без твоего звонка –

боюсь представить я беду такую…

Потому что ты такой

За друзей своих горой встанешь,

несогласных всех – об стол мордой,

потому, что ты такой… знаешь…

Справедливый и ещё – гордый.

Не испытывал к врагам жалость:

унизительна она – помним,

их осталась-то совсем малость,

потому что ты такой… добрый.

Даже тут, средь графоманов/поэтов (?)

есть людишки, ну а есть – Люди.

Человечище ты наш, и за это

мы всем сердцем, друг, тебя – любим.

Ты пиши свои стихи сердцем,

пусть тепло от них идёт вечно –

будем мы об них душой греться,

и растает в сердце лёд вечный.

Не черствей душой, всегда добрым

оставайся, шли врагов – с пляжа,

пожалей ты их столы/морды,

ведь Удача все равно – наша!

Мне не хватает навыков порой

Мне не хватает навыков порой –

бывает, каюсь,

ведь для меня забавою, игрой

всегда казалось

умение из строчек без прикрас,

и слов обычных

в стихи перевести любой рассказ

об очень личном…

Мне кажется, что это волшебство

/А кто поспорит?/,

что вдруг вместо меня, тебя, его –

живут герои

в чудесной зарифмованной стране,

смеются, плачут…

и стих уже совсем не обо мне,

а это значит,

что мне чудесным образом помог

стать чище, выше

волшебный замок, созданный из строк

четверостиший.

В этой жизни всему свой срок

В этой жизни всему свой срок,

в этой жизни всему свой час,

а Судьба это иль злой Рок –

кто-то Там все решил за нас.

И не важно, ты рад – не рад,

чередом все своим идёт,

будет перед апрелем – март,

а никак не наоборот.

Если сердце поёт в груди –

подпевай ему, голоси,

лихо спит если – не буди:

матерей, набирайся сил.

Ноги просятся в пляс – пляши,

плакать хочется – волком вой,

пока силы даны – дыши,

пока веришь в себя – мир твой.

Жизнь понарошку

Ты с детства веришь – жизнь начнётся

когда-нибудь, не в этот миг,

в то время как она несётся,

и пишет все на чистовик.

Ждёшь то – весны, то – полнолунья,

чтоб наконец-то жизнь начать,

но новой жизни накануне

сначала надо умирать.

Жизнь не бывает понарошку,

чтоб подготовиться к ней до:

и не присядешь на дорожку,

и не отпустят по УДО.

Жизнь большинства

Жизнь большинства – это лишь постановка

в странном театре обид и сомнений,

где не снимает костюмы массовка –

так и живёт на придуманной сцене.

Нет настоящих имён – псевдонимы,

вместо реальности – странная сказка,

псевдогерои в ней – псевдолюбимы,

вместо лица настоящего – маска.

Чтоб не страдать от мучительной боли

от камнепада в открытую душу,

эти актёры сживаются с ролью,

спрятав разбитое сердце поглубже.

Этот абсурд срежиссирован кем-то,

кто-то им занавес вновь открывает,

только оваций и аплодисментов

в этом театре, увы, не бывает.

***

Этот спектакль может вечность продлиться –

нет ни начала ему, ни конца:

страшно зияют пустые глазницы

масок, что носятся вместо лица.

Не надо ждать в конце тоннеля света

Не надо ждать в конце тоннеля света –

не все тоннели строят по прямой,

и в принципе его там просто нету

/Откуда свету взяться под землёй?.. /.

И если как последнюю надежду

ты ждёшь /как тёмной ночью ждут рассвет/,

что где-то там уже вот-вот забрезжит

в конце тоннеля жизни яркий свет,

будь осторожен – может это поезд

тебе навстречу мчится по пути,

немного шансов, что он сбросить скорость

успеет – постарайся отойти…

Чем пахнет мужчина

Куревом пахнет мужчина обычный,

ну, иногда – перегаром, женой,

буднями серыми, жизнью привычной:

офисом, домом, рыбалкой, пивной.

Рядом с таким будешь смелой и сильной,

тяжесть забот с ним познаешь сполна

/Женщине место всегда за мужчиной

было – не рядом! – во все времена/.

Ношу тяжёлую взвалишь на спину –

чай, не принцесса – не лопнет хребет,

и не заметно, но неотвратимо

бабой ты станешь /а принца все нет/…

***

Но – по-другому /пусть неуловимо

в круговороте сей жизни шальной/

пахнет совсем – настоящий мужчина:

порохом, кровью, бензином, войной.

С ним будешь ты самой нежной и хрупкой

самой из живших когда-то принцесс,

с ним ты не сможешь быть стервой и сукой –

он возвышает тебя до небес.

Вместе с ним будешь безумно счастливой,

и всемогущи вы, если вдвоём.