Текст книги "След сна. Книга 1"

– Ты так не распробуешь, – фыркнула Кира. – Нормально пей. Не бойся, оно слабенькое! Шибко одаренных тоже особо не штырит. Годный коктейльчик. Лично проверяла.

Я зажмурилась, сделала крупный глоток. Терпкий, вязкий, насыщенный до тошноты. Никакого лимона и в помине. Выпитое подскочило обратно к горлу, растворив колючий ком, и согревающим сгустком бухнулось в желудок. Дыхание перехватило. Открыла глаза под Кирины громкие аплодисменты. Издевается, не иначе…

– Чем закончилась встреча с Советом? – выдавила я, надеясь, что мои страдания окупятся. Пусть только попробуют не окупиться!

– Два, – она показала мне столько же пальцев и влила в себя половину бокала вместе с льдинкой.

– Чего два?

– Предупреждения! – объявили мне.

Я зачем-то кивнула и на автомате отпила еще. Тьфу… Зря. Голова закружилась, кактус засверкал ярче, словно попал под луч невидимого прожектора. Что так не понравилось Совету? Конечно, Кира набедокурила с «Перспективой», и Лессеру облаву с использованием дара устроила, но это, как говорится, дела давно минувших дней, а за них спросу нет. Тогда в наших краях официального «вемконтроля» не было. Кстати, смешное слово… Стоп. О чем это я? Ах да. Не станут они нарушать собственные правила. Неавторитетно!

– У Аниты есть жирафы на сумке, и она больше не хочет со мной ругаться… – Вырвалось само, проскочив перегородку между мозгом и языком. Ой. – А за что предупреждения?…

– Роме лишнего рассказала. Про дар. – Кира усмехнулась, и мне срочно понадобился третий глоток. Опять продолжение истории с Соней… – Докопались до него, заразы, как веселуха с Лессером началась! Прицельно так, будто очень подловить хотели. Без помощи наших не обошлось, по Роме в жизни не поймешь, знает он там чего, или впервые слышит. Подозреваю Олечку, бывшего ассистента моего, курицу идиотическую, она теперь у них работает. Небось кучу всего по «Перспективе» слила, вот Совет и сплющило. Но за те дела уже не предъявишь… А тут нашли повод. Высказали мне сегодня в красках, что язык за зубами держать надо, и вообще моя персона давно «вызывает опасения», ох ты ж. Второе предупреждение в нагрузку, потому что с повинной не явилась, и в своей болтливости не покаялась. Осведомленный о вемах целый следователь – это проблема проблем, а я – злостная нарушительница-рецидивистка! И следить за мной будут пристально. Анита, кстати, всю встречу сидела не в меньшем афиге, чем я.

– То есть, высказывала не она?

– Шульц, – зло ответила Кира, хрустнув льдом. Я поежилась. – Скотина с манией величия… Показательную порку устроить, видимо, понадобилось. Или недобор по предупреждениям на подконтрольных просторах. Еще и смотрел на меня так, словно с радостью бы оставшиеся три влепил, да не придумал за что. У-у-у, козел!

Ее бокал опустел и тут же наполнился вновь. Я уставилась на письменный стол, где лежал одинокий лист бумаги, приветливо помахивая мне загнувшимся уголком. Но раз уверили, что от коктейля «не штырит», вероятно, со мной не оно…

– А это я заявление написала, – гордо объявила Кира, кивнув в направлении моего взгляда. – Об уходе!

– Из банка?… – в горле запершило, пришлось сделать пару глотков. Или больше. – Почему?

– Потому! – Бокал со стуком приземлился на поверхность журнального столика. – Служба безопасности домогается по поводу Лессера и активности журналюг – чего да как, кто виноват, чем закончится… Проверки, расспросы, выговоры. Скандальная я личность, что плохо для имиджа банка. Нормально, а? Сами ни утечку инсайдерской информации отследить не смогли, ни этого маньяка выловить. Все я! Лично! А теперь вылезли, герои… Лопнуло мое терпение. Они идут на хрен, а я домой!

Озадаченно оглянувшись в поисках бокала, Кира махнула рукой и отпила прямо из бутылки. Стало ясно – до дома не дойдет. По крайней мере, сегодня. Я подавила тяжелый вздох и попробовала изобразить голос разума:

– Слушай, не пори горячку. В таком состоянии решения принимать – все равно что кроликами Кису пугать. Нет, Кису кроликами. Так, что-то не то… В общем, не лучшая идея. Тебя работать Николай Левицкий позвал, а это дорого стоит. Кто бы перечил владельцу банка? Выброси это заявление, и забудь о нем. Никто не уволит. И Паша…

– Гад твой Паша! – перебила Кира, разойдясь по кабинету волнами возмущения. – Ни разу безопасникам не возразил – будто и нет их наездов. Плевать ему на меня абсолютно. Стряс, что хотел, и брысь. На встрече сегодня тоже ни слова не сказал. Ни одного, никому! А ведь он застал тогда, в баре, Сонино показательное выступление. Видел, что с Ромой творилось. Я все тайны разболтала, ага, как же!

Секундочку. Паша был на встрече?… Его-то зачем позвали?

– Пусть катится на… в… О! – Она уставилась на найденный посреди столика бокал. Цапнула обеими руками, чуть не расплескав коньяк на дне, или что там было. – Пора делиться.

Я предусмотрительно накрыла свой бокал ладонью, она встала и прошагала в угол. В кактус щедро выплеснулись остатки спиртного, а у меня отвисла челюсть.

– Ты чего?…

– Спокуха, – уверила Кира, присаживаясь у его горшка. – Это кореш мой, мы на Лессера вместе ходили…

– Обними его еще!

– Справедливо, – обронила она задумчиво и потрогала колючку у цветка. – Любовь – это боль.

Я потеряла нить разговора и сделала очередной глоток. Пространство забавно расплылось, потеплело. Словно издалека накатывала горячая неуправляемая лавина чего-то… Черт! Дверь распахнулась, порог перешагнул Паша. Весь такой красивый, в костюме. Его взгляд метр за метром прочесал кабинет и недоверчиво замер на мне.

– Развлекаетесь?

Я хотела поздороваться, увы – подходящие выражения вылетели из головы. Кажется, из нее все вылетело. Так легко стало… свободно…

– Заявление вон, – отчеканила Кира и кивнула в сторону мяукающего песней компьютера. – Только твоя подпись осталась.

Паша невозмутимо прошел к столу, на ходу достав из кармана пиджака ручку. Ни вопросов, ни сожаления, решительный росчерк внизу листа. Звучное царапание по бумаге странным образом заставило вздрогнуть, повисла не менее царапающая тишина, которую даже музыка не могла разбить. Захотелось запеть в голос, чтобы исправить положение. Но слов-то я не знала, все они были какие-то не русские… Кира резво поднялась с пола, пылая обидой. Невообразимо жгучей, с россыпью ядовито-красных искр гнева. Пожалуй, зажатый в ее ладони бокал сейчас улетит прямо в бывшего начальника…

– Удачно, – отметил он, явно не сомневаясь в собственных способностях уворачиваться. И действительно увернулся! Расплата просвистела мимо, осколками осев на полу. Ну вот, пожалуйста, бардак. Паша как ни в чем не бывало помахал заявлением и спросил, по-моему, ехидно: – Сама в отдел кадров отнесешь или вместе со своим захватить?

Кира мигом растеряла боевой задор и все прочее, одна растерянность и осталась. Я мотнула неприятно потяжелевшей головой и допила содержимое бокала. Все равно немного оставалось…

– Сдулась, крестница? – удивился Паша. – Тогда моя очередь! Так, заявление я написал, сейчас начну красиво страдать и напиваться, слушать корейскую музыку и швыряться бокалами. А этого алкоголика – он злобно ткнул пальцем в кактус, – вообще утоплю!

Нет уж, с кактусом пусть разбирается, а бокал тут только у меня остался. Гладенький, блестящий… Не отдам. И врет он, что страдает. Скорее, злится. Интересно, почему?

– У него тоже два предупреждения, – отмерла Кира.

Приплыли! Сознание прояснилось. Насколько вообще могло проясниться.

– Тебе-то за что?…

Паша выразительно скосил глаза на Киру, та скорчила рожу, но пояснила:

– Ему мои засчитываются.

Что?! И кто такое придумал?… Хотя логично… Она со слабым-то даром наделала шуму, а снятый Пашей блок – масса новых способностей. Пришлось учить ее справляться с ними. Не просто так за каждую ошибку отчитывал, они для него были как собственные. Но, черт возьми, в ситуации с Ромой их вины нет!

– Ладно, признавайся, – хмыкнула Кира, – пока сарказмом не придавило. Почему уволился?

– Сложно работать одновременно в двух местах. – Паша уселся за стол, вальяжно откинулся на спинку кресла. – Разыскал компанию, владеющую памятным нам психологическим центром имени Вениамина Ливанова. Ныне без имени, да не суть. Сговорчивые люди, готовы продать, причем в короткие сроки. Буквально завтра.

Журнальный столик задвоился, бутылки слились в сплошную бесконечную полосу.

– Зачем его покупать? – пробормотала я, начиная ненароком подозревать, что меня все-таки это самое… Вштырило, да. Слышится черт-те что.

– Как зачем? – невинно моргнул Паша. – Строить империю зла. Не с нуля, так сказать. А используя несколько запылившийся бренд. Отряхнем, и в путь! Как там было: взаимопомощь, объединение вемов под одной крышей, остальных – за борт. Только без морализаторских лекций. Схема Ливанова давно устарела, особенно по финансовой части. Будет у нас свой центр, с блэкджеком и…

С чем?… Кира хохотнула, а до меня начало плавно доходить. За борт – это о Совете. При действующем центре Вениамина их тут не было. Но у него имелись договоренности с Советом, а у Паши лишь предупреждения. Пахнет если не войной, так конфликтом.

– Что думает по этому поводу твой отец? – применила я запретнейший из приемов.

– Я как раз от него, – довольно произнес Паша. – Выслушал столько неуемных восторгов насчет того, что у меня наконец появились собственные проекты. Он уж и не надеялся! Предложил дополнительно профинансировать, да так, что я, право слово, не знаю, куда все это тратить. К счастью, у меня есть заместитель, который прекрасно разбирается в этих вопросах.

Кира подлетела к столу, опустилась на край и уточнила:

– Я? Это же я?

– Непозволительно разбрасываться такими кадрами, – ухмыльнулся он. – Мне еще народ привлекать… Пригодится твой бесценный опыт.

А раньше на «Перспективу» исключительно наговаривал! Минуточку. Какой еще опыт?! И что за разговоры про финансовую часть?…

– Кира, – взмолилась я. – Скажи ему, что это скверная идея…

Она поерзала на столе, искрясь смятением. Упрямо задрала подбородок и выпалила:

– Без Совета было лучше. Катились бы обратно. Мотивирующий пинок им в помощь. Положение в России у них непрочное, филиалу всего год.

– О, вы даже не представляете, – мечтательно протянул Паша, – сколько гадостей можно сделать иностранному фонду.

Мне икнулось. Появилось стойкое ощущение, что пить не стоило. Вот вам последствия – дурной сон, и ни малейшей возможности проснуться… Опять.

– Лейка, – сказал вдруг Паша без тени язвительности. – Совет и в дела нижнего Потока лезет. Насчет Дениса допрос устроили. Им нужно быстрее с подобными визитами покончить, в опасности обычные люди. И где-то рядом Вестник, способный убивать силой мысли всех подряд. Думаешь, Анита и прочие будут на нашей стороне? Теперь, когда знают все из первых уст.

Я до боли в пальцах сжала пустой бокал, Кира отвела глаза. Конечно, я не просила держать Сонино возвращение в секрете, но… Ладно, все равно он имел право знать. Только мотивы Совета лично мне не очевидны. И что станет с Соней, если с ними поссориться?…

– Не хочу в этом участвовать.

– Да я и не сомневался, – мрачно отозвался Паша. – Твой выбор всегда неизменен.

Я придвинула к себе булочки и попробовала одну, затем другую, третью. Все оказались одинаковыми – с сыром, и удивительно отрезвляющими.

Он не прав, и сам это знает.

Я выбрала Артема.

Глава 8

Феликс

Не самое удачное начало дня – отойти за чаем, вернуться в кабинет и обнаружить на своем столе длинные, с профессиональной грацией вытянутые ноги. В туфлях на острых шпильках и черных прозрачных чулках. Узкая юбка с разрезом, строгая блузка, небрежно заколотые на затылке рыжие кудри, помада цвета сигнала бедствия. Лучше бы к Маэве на собрание сходил.

– Скучал? – улыбнулась та, кто уже пять лет как здесь не работала.

Я поставил стакан на подоконник.

– Выметайся.

– Где твоя галантность? – томно вздохнула. В полузакрытых глазах скакали чертики. – Впрочем, о чем это я…

Вторник, чтоб его. Очередная конференция, пускают кого попало. Потом выясню, как мимо охраны прошла. По настоящим документам сразу бы развернули, на входе. Хотя эта и через форточку пролезет.

– Дважды повторять не буду.

– Даже слов жалко? – Она закинула ногу на ногу, мелькнув в разрезе юбки оборкой чулок. – Боюсь, выгонять меня окажется не так приятно, как в прошлый раз… Уже уволил ведь.

Легко отделалась, хотя иммунитета у нее нет. Веских доказательств не нашлось, а то отправилась бы туда же, куда и бывший начальник службы безопасности, ассистентом которого была на тот момент. Защищала его до последнего. Подумаешь, пару десятков человек убил ради великой цели.

Я шагнул к столу, гостья села ровно, отъехав вместе с креслом до упора к стене. Плохой путь к отступлению.

– А я по делу заглянула… – донесся многообещающий шепот.

– Адель, у тебя есть еще пара секунд, чтобы к нему перейти.

Выжидающий взгляд прилип ко мне намертво. Секунда, вторая… Под локоть, и долой из кресла. Она дернулась, другая ее рука с чем-то зажатым в ладони скользнула к моей. Еще секунда, перехваченное запястье, обиженный писк. Угол сделался тесным. Расстояния между нами было мало, а тут вовсе ушло в минус. Зато встала смирно, выбившаяся из-под заколки прядь прилипла к ее виску. Ну, и что это были за фокусы? В разжатой ладони блеснул маленький ключ.

– От Хансена, – хихикнула Ада на ухо. – Куда вставить – сам догадаешься.

Давно подозревал, что связь поддерживают. Редкая преданность. Единственное, что вызывало уважение. Подарочек перекочевал ко мне и улетел на стол, гулко звякнув.

– В следующий раз пришли по почте.

– Пф-ф-ф, это скучно, – она дернула плечом, на иные маневры места не хватало. – Надо делать, что хочется. Так лучше…

Вытащить из-за стола ее было проще – замешкалась. Под белы рученьки, и в коридор. Дверь захлопнулась, дрогнула от протестующего пинка с той стороны. Она права. Действительно, лучше.

А ключ должен что-то открывать. Неизвестно что, где, и какие сюрпризы могут быть внутри. Позже разберусь. Сейчас – остывающий чай и отчет Аниты. Пятьдесят страниц мелкого шрифта, со схемами и картинками. Разошлась. Сразу видно, любимая тема. Байки, легенды, факты. Из прочитанного напрашивался вывод – на каждую хитрую задницу найдется… что-нибудь свое. Стоит эсперам хапнуть из ментальных закромов лишнего, как по их душу является нечто: Вестник, тьма, Инита, страж баланса или просто Смерть. В разных источниках ее называли по-разному, но назначение одно – фиксить баги. Когда они накапливались, какой-нибудь эспер при инициации получал карающие способности. Справился с миссией только первый Вестник. Заодно, не особо церемонясь, прибил все живое, до чего смог дотянуться. Потом что-то пошло не так, и теперь кто на кого охотится – вопрос спорный. Второй оказался скромнее и погиб сам. С тех пор они рождаются каждые сто лет, но умирают раньше, чем успевают научиться пользоваться силой. Пятьдесят миров – пятьдесят девочек. Глючная у Потока система защиты.

При всей многовековой драме, Вестник на жертву тянул слабо. Потусторонние связи, не пойми с какими сюрпризами дар, фокусы с тьмой. Смерти, вызванные силой мысли. Которые выглядят как сердечные приступы…

В кабинете резко потемнело, экран сделался невыносимо ярким. Отчет улетел с экрана. Все уже понятно. Первая угробила целый город, а вторая без этого слилась перед финишем. Если завершит начатое, сколько народа пострадает? В перспективе больше, чем от тех пятерых вместе взятых. Так надо ли ей помогать? Высоковата цена ради порядка в ментальном домике. Одним крышу снесло из-за жадности и собственной исключительности, других великой местью свыше озадачило, а боком вышло нормальным людям. Вся суть. И за тысячи лет мало что изменилось.

Чая осталось на дне, зазвонил телефон. Кейн. Вот уж с кем быстро ни один разговор не закончишь. Лучший сотрудник моего отдела, но слишком общительный. Правда, треп у него далеко не всегда пустой.

– Видели в здании несостоявшуюся мадам Хансен, – весело доложил он. – Хороша, зараза…

– Я в курсе.

– Первого или второго? – развлекались в трубке. – Догадались, к кому пожаловала. Так тебе и надо. Переезжал бы к нам, наверх.

– Она не стоит таких жертв.

– Талантливого во всех отношениях ассистента по наследству передали, а ты… – продолжал веселиться Кейн, – не оценил. Помнится, Дорман был не против ее оставить.

– Оставлял бы себе.

– Он не в ее вкусе. А собрание утреннее ты зря пропустил, новости были занятные. Впервые не скучно! Прям даже теряюсь, с чего начать. В итальянском филиале косячат страшно, чую, пахнет назначением нового главы. Баэс таки женился. Ну, на этой. В Москве трэш и угар.

Это у них перманентно. И трэш, и угар, и сезонный апокалипсис.

– Взялись возрождать ту организацию, которая там когда-то рулила. – Повисло заговорщицкое молчание. – Угадай кто?

– Левицкий?

– Ну, так неинтересно, – расстроился Кейн. – С первого раза. Кстати, это кто?

– Вроде Норда. Только без склонности к суициду.

– Что-то не похоже. Или он настолько крут?

– Его отец.

– Хм… – отчетливо слышался скрип мысли. – Тот с банками и промышленными группами, из списка Форбс?

– Тот, – подтвердил я, краем глаза заметив в ящике сообщение от Колвена. В письменном виде обращается, как Маэва велела. Послушный. – Но нагнетать заранее ни к чему. Если речь идет про центр их наставника Ливанова, то рулил он исключительно силой собственного авторитета. А когда перед смертью преемника искал, никому его детище даром не сдалось. Есть вероятность, что поиграются и бросят.

– Это самое, – елейно произнес Кейн. – Ты Баэсу-то поздравление отправишь?

– Конечно. Прямо сейчас пойду сочинять.

Ржать его после этого разобрало как припадочного коня, зато трубку удалось повесить. Ожидаемо, что без Мартина в Милане многое не слава богу. Столько лет на нем все держалось, небыстро перестроится. Испанский филиал после смены руководства тоже шатало, и ничего – теперь тишь, благодать и счастливая свадьба. Последнее сейчас даже к лучшему, учитывая, что особо одаренные эсперы до сих пор скалятся из-за попытки бывшей главы филиала их порешить. Консонанс словят наконец. Совет да любовь.

Письмо Колвена было немногим короче отчета Аниты. Писал о проведенных в школе Натана Берга семинарах, за участие в которых – по договоренности с директором – давались бонусы. Охватили всех учеников, никого с признаками инициации не обнаружили. Списки прилагались – длинные и подробные. На распечатках кадров с записи Хлои ни одного ученика школы не узнали. Возможно, версия была тупиковая, и убийца там не учится. Или у него хватило ума не попасться на глаза. Список отсутствующих учеников состоял из четырех имен. Лежащая второй месяц в больнице девочка, уехавший на две недели с родителями за границу пацан – эти мимо. Как и Артур Кавалли, временно находящийся на домашнем обучении. А вот четвертый не появлялся в школе с того самого дня «по личным причинам», с позволения матери. Некий Лукас Вебер. Звучит знакомо. На фотографии в личном деле – лохматый, со следами пирсинга на ухе сверху донизу, и намеком на неформальный вид. Высокие оценки, блестящие рекомендации преподавателей, примерное поведение. Один из лучших учеников… был. Два месяца назад начал прогуливать, шарахаться от одноклассников и вести себя замкнуто. Загремел на беседу к психологу и получил отметку про эмоциональную нестабильность. Так-так.

В социальных сетях Лукас держал лишь пару картинок с сомнительными шутками, на школьных мероприятиях не светился. Битый час поисков в сети, и его физиономия нашлась на фотографии в журнале кантона. Клуб скаутов, три почетных члена. Среди них – он. Бардак на голове, ряд разнокалиберных колец в ухе, кожаный браслет в виде оплетенного морскими узлами якоря. Знаю, где я такой уже видел. В видео Хлои. Мельком, на рукаве того, кто мчался впереди нее. Лукас ехал в том автобусе. И сбежал из него в числе первых. А затем и из школы.

Попался.

Но откуда он в шестнадцать лет знает, что с ним, от кого скрываться, и как пугать людей до смерти? Надо найти его, срочно. В лифте я понял, что именно звучало знакомым. Этан Вебер, четыре предупреждения. Эксперименты с чужими эмоциями, та самая встреча в офисе, которую мне любят припоминать. Не помер же он. Сбежал в Штаты, на радость местной курирующей организации, больше года назад. С тех пор о нем ничего не слышно. Кто Лукас ему?

На экстренно собранном совещании отдела и выяснили. Племянник. В Женеве жили вместе до прошлой осени. Мать Лукаса – врач скорой помощи, отца официально нет. Воспитывал дядя, за его учебу платит до сих пор. Если инициация и застала пацана врасплох, то на самочувствие наверняка жаловался матери, и в сводки для фонда не угодил, остальное прояснил Вебер-старший. Расстояние не помеха, мог и по интернету полный арсенал эсперовских фокусов изложить. Включая один… особый.

Неоновые линии над столом вспыхнули ярче, расплылись раздражающим пятном. Неозвученная вслух мысль, глубокий вдох. И снова на стене просто светильник. Белое чучело в перечеркнутом красном круге, эмблема «Охотников за привидениями». Шутники. Пауза затянулась. Кейн почесал небритую физиономию, крутанулся на стуле, развернувшись к аквариуму, и подхватил:

– Точно Этан просветил, как знакомства с нами избежать. Два месяца не палиться – это ни хрена не случайность.

Его неизменный щелчок пальцами вспугнул рыбку. Пестрая тварь стукнулась о стекло и, отлетев назад, юркнула в пластиковый замок. Кейну ее подарила бабушка, на двадцатипятилетие. Весь этаж соревновался в остроумии, а он назвал рыбку Принцессой и поселил в кабинете. Привык с ней в одностороннем порядке беседовать, излагая факты, по которым потом делал выводы. Мол, ему так думается лучше.

Райнер молча хмурился из своего угла – шкаф в папках, древний монитор на половину стола, несколько семейных фотографий – и вертел в руках чайную ложку с самым безобидным видом. Это обманчиво, он ею и убить может. Работал здесь задолго до меня, в городе и за его пределами имел массу незаменимых знакомств, и порой решал проблемы, не вставая с любимого кресла. Кейн, наоборот, ненавидел отсиживаться в офисе. Если бы не собрание Маэвы, вряд ли бы я его застал. Собственно – раз, два, и весь отдел. Если не считать народ по филиалам.

– Не случайность, – наконец высказался Райнер, отложив ложку, – но смысла прятаться никакого. Через полгода он бы начал бы полноценно энергией светить, сразу бы засекли.

– Юное дарование до этого момента тихо не досидело, – ухмыльнулся Кейн и отлип от аквариума. – Отличилось – грохнуло одноклассника.

Рыбка высунулась из оконца замка и тут же забилась обратно, хотя очередного щелчка не последовало. Похоже, проклинает тот день, когда попалась на глаза бабушке Кейна.

– Лукас знал, что мы будем его искать, – я загрузил на телефоне расписание клуба скаутов. – Со дня смерти Берга в школе и дома не появлялся. Матери наврал, раз она по телефону отвечает, что сын умотал с клубной секцией в горы. Естественно, никаких походов у тех не запланировано.

– Умотал? В одну каску, с перепугу? Да он крут, – оценил Кейн. – Станет местным Йети, будет пугать туристов…

– По энергии его не высмотрят, – задумчиво отметил Райнер. – Отпечаток незнакомый, и оформился не до конца.

Верно. К Колвену и его подчиненным эсперам можно не обращаться.

– Куда этот Лукас денется? – зевнул Кейн. – Несовершеннолетний, погода не летная. Где-то в теплом спокойном местечке отсиживается. Он все-таки ребенок, а не гений побегов. Проверим его друзей, знакомых, адреса в окрестностях, по которым пускают без документов, и далее по списку.

– Этим и займемся, – сообщил я, – в приоритетном порядке. Пока к трупу из автобуса не прибавился второй. Если, конечно, счет именно такой.

Два осторожных взгляда, и тишина. Лишь прилетал через приоткрытое окно гул с улицы, и булькала пузырьками вода в аквариуме.

– М-м-м, – протянул Кейн с той интонацией, когда нужные слова никак не подбираются, а сказать надо. – Может, мы сами?

Началось…

– Гены дело такое, – вздохнул он и радостно напомнил: – А учитывая, как ты пообщался с Вебером… Все эти вопли, щепки, осколки. И вообще. Маэва тогда переживала, что его зубы и кровища на ковре не вписывались в интерьер.

– Она ничего не понимает в интерьерах.

– Вполне официально пообщались, – прокомментировал Райнер, уткнувшись в монитор, – его куратор рядом стоял.

– Ага, стоял, – согласился Кейн, – но недолго. От ковра после еле отодрали!

Лучше бы завернули и выбросили.

– А выход Колвена? – Кейн ностальгически улыбнулся. – С той речью: «Это совершенно непозволительно…», ах. Жаль, не узнаем вторую часть предложения. Вот не мог ты дать ему закончить, а потом уже?… Он так и не огласил нам свой список непозволительного. А мы, между прочим, поспорили, что именно шло первым пунктом…

Что же никто в тот вечер видео не снял? С каждым разом эта история обрастает такими деталями…

– Спросить его?

– Нет-нет, – замотал головой Кейн. – Пусть остается тайной. Ладно. Это был единственный на моей памяти нескучный разбор предупреждений! Да и принимая во внимание, что Вебер ляпнул про…

Позже я и решил, что раз он это ляпнул, к тому же мне в лицо, то правды там мало. Не настолько идиот ведь, чтобы намекать на свою причастность к смерти Елены, причем в нашем офисе. Видимо, исключительно поддеть пытался. Возможности расспросить его об этом не представилось. Случилась Маэва с ультиматумом и отпуск на месяц, а после Вебера след простыл. Невелика была потеря. Но теперь…

– Мы разыщем младшего Вебера, – подал голос Райнер. – И все выясним.

– Вперед.

– Тут срочное. – Райнер клацнул компьютерной мышью. – На волейбольном матче между школами игрок со скамейки запасных «завис», откачать не могут. Девочке четырнадцать лет, физиологических причин не нашли. Врачи со стадиона в ступоре. Нам заскочить по пути, или…

– Или. – Я шагнул к двери, прочитав то же письмо с телефона. Инициация? То годами тихо, то повалило. – Проверю.

Райнер кивнул. Кейн что-то невнятно пробормотал и щелкнул пальцами, аквариум расчертило пестрым зигзагом. Когда-нибудь Принцесса пробьет стекло и влепится хозяину в болтливую физиономию…

Пусть ищут. Остается дождаться новостей – от них, от Ланса, от Хлои. Больше тут рыть нечего. Да и другие дела никуда не делись, в том числе по фонду. Всегда навалом умников, желающих поживиться за чужой счет.

Стадион находился недалеко, матч был в разгаре. Забитые ряды сидений, нескончаемый гул, ободряющие крики. Многовато людей, и разойдутся нескоро, последняя партия только началась. На скамейке запасных перешептывались игроки, косясь на пустое место рядом. Итак, варианты. Первый – зависшая дева приняла что-то и ее вырубило, второй – словила какой-нибудь психоз, третий – устроила показательное выступление от обиды на судьбу. Согласно истерике в блоге, из главного состава команды ее убрали несправедливо. Ну и четвертый – возможно, наш случай. Стало плохо среди толпы, нырнула в Поток и потеряла счет времени. Или с ней это впервые: попала случайно в ментальные края, и сейчас не понимает, что происходит. Последний расклад самый опасный. Очнется и натворит чего с перепугу, а вокруг полно народа, включая детей.

В коридоре металась взволнованная чета, очевидно, родители. Дама рыдала, пытаясь просочиться мимо охранника, тот равнодушно врос в проем. Махнув удостоверением фонда перед его носом, я толкнул дверь и шагнул через порог. Девочка сидела на кушетке с безмятежным выражением конопатого лица. Взгляд в одну точку, внешняя расслабленность, дыхание при этом тяжелое, побелевшие пальцы вцепились в края сиденья. Где она, было ясно на уровне ощущений. Прожженное насквозь пятно, вырезанный силуэт с фотографии. Никого нет дома, пусто. Стопроцентно наш случай.

Врачи топтались рядом. Один считал пульс, второй размахивал пузырьком с чем-то вонючим, третий как раз говорил, что надо вызвать скорую, и пусть там разбираются, что с девицей. Итак, мнения разделились. Из коридора донеслись причитания, что-то упало. Надеюсь, не охранник. Надо решать проблему, пока родители дверь не вынесли.

Достаточно внимательнее присмотреться, и почувствуется напряжение воздухе – легкое, но отчетливое. По умолчанию раздражающее, абсолютно лишнее здесь. Зияющая черт знает чем дыра, на которую так и просится крышка. Если прекратить сдерживаться, все сработает само, по старой памяти. Просто звон, выпущенное что-то, рывок вглубь. Он там. Выключатель. Поддавался со скрипом, сопротивление было нехилое. Понятно. Вляпалась в сценарий, потерялась, о боже, где выход. Будет сложнее… В висках стрельнуло залпом, кабинет превратился в сплошной фон. Знакомое покалывание, с каждой секундой жгло сильнее. Для аналогичного эффекта можно сунуть пальцы в розетку. А они еще ноют, что им, видите ли, больно… Вдох. Больше усилий, вперед, до упора. Конец. Юная дева вздрогнула и распахнула глаза. В них мелькнул страх пополам с осмысленностью. Отлично, очнулась. И никому мозг не вынесет – по крайней мере, ближайшие три дня. А за это время ей объяснят.

Она вскочила, в панике огляделась. Ну да, опять эта паскудная реальность. Заминка была секундной, после оптом – всхлипы, сопли, слезы. Ворвавшаяся внутрь мать протолкалась сквозь врачей и стиснула дочь в объятиях, завыв в унисон. Ясно, в кого та уродилась… У всех заложило уши. Зато воздух становился обычным, жжение стихало. Терпимо. Скоро пройдет, эта не сильная. Едва стало потише, начались выяснения, что же все-таки случилось. И родители, и врачи быстро согласились со мной, что тут необходим психолог. Я вызвонил куратора Монти, он задолжал за прошлый раз, пусть отрабатывает. Забирает ее в клинику, и далее по регламенту. Заботливая мать предложила мне подвезти их с «бедным ребенком немедленно». Дождутся отдельной машины, за ними уже выехали. Шесть лет назад, с похожего вызова я увез Хлою, из музыкальной школы, где так же ученица «зависла». Только, отвиснув, успела барьер сломать давней сопернице, которая у нее все первые места на конкурсах уводила. Не то чтобы специально полезла, но…

Матч закончился ничьей, проблемное семейство отчалило в клинику. Настало время обеда, только было совсем не до перерывов. В кармане лежал презентованный Адой ключ. Надо выяснить, что им открывать. Планы спутал звонок.

– Встреть меня, а? – огорошила Ева, вздохами заглушая нарастающий на фоне гул. – Я в аэропорту. Только что прилетела… Мне так нужна поддержка сейчас! Понимаю, что внезапно…

Не то слово.

– Что случилось?

– Не могу больше… Не мо-гу! – Она шумно перевела дыхание. – Эти двое, которым я посвятила всю свою жизнь, смерти моей хотят. Неблагодарные! Такое… Боже. Дома находиться невыносимо, стены давят. Вот собрала чемодан, и… Ты ведь не очень занят? Надеюсь, родной брат-то меня не бросит…