Книга: Женский портрет - Генри Джеймс

Гончаров поистине сильный литератор, один из тех, кто живописует, а не просто заполняет страницы изменениями в сюжете. Вот и на этот раз "Обрыв" открывается чрезвычайно детальным описанием внешности двух героев, и уже через него читатель составляет не только впечатление о том, какие герои на вид, но и по характеру. Ведь это большой талант уметь через внешность сказать много и о внутреннем мире героев. Не зря, помню я, кто-то из великих сказал, что только дурак не судит по внешности, имея в виду не брэнд новой куртки, а скорее отражение внутреннего во внешнем. То как мы смотрим, как мы ходим, жестикулируем может рассказать о нас больше, чем слова да и слова, по сути есть лишь наш собственный код, каким мы привыкли называть вещи, часто не совпадающий с тем, какой использует другой человек, пусть и говорящий на том же языке. Суть в том, какими значениями мы наделяем слова, в особенности слова абстрактные. Здесь-то и начинается путаница. Поэтому часто внешние черты образа в книге или человека в реальной жизни нам скажут больше и точнее о том, что лежит под ними.

Отсюда и моя привязанность к мастерству живописания словом у писателей. О том, что этим мастерством разучились владеть в наше время, даже не нужно говорить. Открой любую книгу и доказательства отсутствия этого навыка или таланта налицо. В то время как в классических книгах это ценилось и в них-то и можно найти лучшие образцы живописания словами. Темп повествования располагал к тому, чтобы неспешно рассказывать, а не выдавать набор фактов и событий в хронологическом порядке, что ценится сейчас. Но разве это литература?! В том-то и дело, что нет. В литературе важен даже не смысл, скрывающийся за словами, но сама подача этого смыслового материала. Оттого литература и принадлежит к искусствам, а не к наукам. Все же в искусстве, в настоящем искусстве эстетика должна присутствовать. Красота - на первом месте. Тут приверженцы Л.Н.Толстого могут со мной не согласиться, потому что великий классик русской литературы на первое место ставил нравственную составляющую произведения. Однако как сказать.... под той же красотой можно понимать красоту как гармонию, и тогда нравственность уже будет находиться в составе самой такой красоты, поэтому нравственность и красота будут согласованы и не выступать как антиподы.

Написав такое длинное вступление, возвращаешься к теме рецензии. В открывающем "Обрыв" Гончарова описании персонажей прочитывается и сам характер героев. Тоже мы видим и у Джеймса в "Портрете леди" в первой сцене на лужайке перед английским особняком теплым летним днем собираются герои будущей драмы. Ничего не предвещает еще грозы. Это всего лишь английский полдень. По сути для любителей действий и развития сюжета наверное ничего не произойдет и до самого конца романа. Героиня не бросится под поезд и даже не бросит мужа. Заламывания рук, типичного для сценических действ прошлого тоже не будет. Что же тогда произойдет? Да ничего. В романе сознания Джеймс всего лишь тонкой офортной иглой вычерчивает нить повествования, показывая происходящее через мысли или по-другому через сознание героини. Всё, что вокруг и все, кто вокруг - это дополнение к образу Изабеллы, главной героини романа. Через них высвечивается и ее образ, ее мысли. Это и есть внутреннее во внешнем. Джеймс не анализирует внутренние переживания, не смакует боль, травму. Психологизм определенно есть, без него не могло бы и быть этого романа, но эмоции не на первом плане. Цель Джеймса не показ переживаний. Он идёт еще дальше. Он показывает движение мысли героя, и эта мысль повсюду...или лучше сказать движение души. Тот же Гилберт Осмонд и мадам Мерль - воплощение зла в романе, но также их образы в первую очередь для самого Джеймса созданы для того, чтобы раскрыть отношение к ним самой Изабеллы

Помести центр сюжета в сознание твоей героини, – говорил я себе, – и вот тебе одна из интереснейших и привлекательнейших по трудности задач. Сделай ее сознание центром романа, и пусть больший груз ляжет на эту чашу – чашу, где сосредоточены ее отношения с самою собой. Разумеется, она должна также в достаточной мере интересоваться и тем, что ее окружает; у нее должны быть самые разнообразные отношения с внешним миром – этого страшиться не следует.

В этом квинтэссенция смысла романа Джеймса. Он уходит от психологизма, знакомого нам по романам Стендаля. Книги Джеймса не заставят плакать (дешевый трюк ремарковской эпохи). Они даже не заставляют сопереживать! Вопрос: зачем же тогда их читать? Все же если говорить честно, то большинство читателей читают или из-за истории (сюжета), или из-за буйства страстей, которые им позволяют испытать описанные в романе отношения. Бывает, что и то и другое смешано в книге одновременно. Это уже наверное бомба для любителей испытать катарсис (эмоциональную разрядку, очищение).

В книгах Джеймса этого нет. Можно с натяжкой сказать, что какие-то внутренние страсти вроде и есть, но все же этого было бы преувеличением. О сюжете и говорить не стоит. В предыдущей статье уже было написано, что для Джеймса сюжет это всего лишь канва. Сам он так и писал в эссе о Тургеневе, что сюжет - не более чем орудие для пришпоривания лошади. Если писатель больше ничем другим взять не может, то это его орудие - гнать коня своей книги сюжетными завихрениями. Писать книгу, основанную на обычной, простой фабуле задание не из лёгких. При этом еще и суметь удержать внимание читателя - вот где нужно быть не просто рассказчиком историй, но живописцем. Отсюда и сравнение романа Джеймса с гравюрой, с тем, где нужна предельная четкость и безошибочность исполнения. Один неверный штрих и все кончено. Ластика нет. Движения мастера должны быть безупречны, чтобы линия продолжалась и вела читателя за собой.

Когда-то здесь на лайвлибе я прочитала короткий отзыв, его нельзя назвать рецензией в полной мере, но в паре предложений читатель описал смысл джеймсовской прозы. Не могу воспроизвести точно прочитанного, но приблизительно это выглядело так: "вроде написано про обычную жизнь, обычный день, ничего особенного, но ведёт читателя за собой так, что невозможно оторваться". Как же точно этот читатель подметил одну из главных черт джеймсовской прозы - это ведение читателя за собой, за словом. Причем читателя отнюдь не новичка. Ведение его по лабиринту да так, что читатель сам желает следовать по всем-всем изгибам живой загадки. Желает ли он выйти из него? Тоже вопрос.... Не зря и этот роман Джеймса в определенной мере с открытым финалом, хотя Джеймс не соглашался с этим мнением современников о книге. Писатель считал, что история закончена. Он выразил то, что хотел, а Изабелла приняла своё решение. И все же...финала у камелька, где все счастливы или наоборот все судьбы разбиты здесь нет. Это было бы тем самым выходом из лабиринта, когда писатель ставит жирную точку, а читатель не разочаровался в своих догадках. У Джеймса все не так как думает читатель. Джеймс есть Джеймс. Подобные, далекие от предсказуемых развязок я отношу на счет того, что Джеймс не получил стандартного школьно-университетского образования (потому оно и считается стандартным, потому что стандартизирует мысли, будущие поступки своих подопечных), а следовательно был свободен дать полёт своему воображению. Границы мышления вероятно были шире, чем у продукта системы. Оттого наверное и скучно мне читать современные романы, в которых много событий, но так мало литературы.

Так что, если вам нравится загадка литературы, сами слова, музыкальность языка, вам нравится, чтобы во время чтения ваша голова работала, а не засыпала в карамельных облаках любовных действ очередного приятного романчика, то Джеймс для вас. А если же он вам понравится настолько сильно, что захочется прочитать и другие его произведения, то вы сделаете это на языке оригинала просто потому, что большинство из них не переведены.

PS И все же надо признать, опять не добралась я до персонажей романа, а может быть в какой-то мере избегала конкретизировать и каким-то образом облекать в слова моё впечатление о них. Высказать что-то в той или иной мере прямолинейно не есть ли это поставить штамп, заярлычить явление или образ? Джеймс тоже об этом знал, поэтому более поздние его произведения изобилуют не то чтобы многословностью...нет...но в них нет штампов-обобщений "господин Н. - такой, а господин В. - такой". Может быть джеймсовская проза живет в мире хорошо описанном фразой Эмили Дикинсон "Открыться - убить желанье. То - чем образ живёт". В его произведениях всегда есть тайна, но вы поняли, что речь не идет о тайне в сюжете. Речь о недосказанности, внутренне присущей джеймсовской прозе двойственности. Зыбкость как в песках, рябь как на воде. Не потому ли его проза более всего напоминает мне акварель. Те же самые светотени, неяркость, легкие касания бумаги кистью. Представьте, как если бы вы сидели с книгой в комнате с притушенным светом. Где-то в глубине ее виден абажур лампы. Он освещает страницы книги, виден силуэт читающего, но лицо его скрыто. Такая метафора описывает для меня прозу Джеймса.

А впрочем об образах книги я напишу в третьей части рецензии. Три - хорошее число :) Продолжение уже здесь

Потрясающая по насыщенности цитата Уильяма Дина Хоуэллса, редактора "Атлантического ежемесячника", в котором и издавался Генри Джеймс и большого поклонника произведений писателя поражает нас тем, что в одном предложении раскрыта многогранная суть Генри Джеймса как писателя-художника от литературы. С воображением поэта и умом юмориста , с совестью моралиста, большого психолога с темпераментом философа и мудростью человека, повидавшего мир его книги вошли в историю как классика американской литературы, а также и как первые образцы реалистического американского романа. Его произведения изучали Хэмингуэй и Фицджеральд, а Грэм Грин стал настолько горячим поклонником творчества Джеймса, что ставил в один ряд созданные писателем образы зла с вершинами творчества Шекспира.

Все это возникло не на пустом месте. Семья Джеймса, начиная с его отца Генри Джеймса-старшего, который заставил о себе говорить как об оригинальном религиозном философе, продолжая старшим братом (разница в возрасте один год), Уильямом Джеймсом, ставшем основателем философии прагматизма и психологии как отдельной науки, их сестрой Элис, которая только по состоянию здоровья не смогла в полной мере войти в литературную элиту того времени и заканчивая самим Генри Джеймсом, основателем реалистичного американского романа, прочно вписана в анналы истории искусства и философии. Это один из тех случаев, когда и судьба помогла раскрытию талантов людей (отец Джеймса-старшего оставил семье большое наследство, второе в штате по величине, что позволило его детям жить не заботясь о хлебе насущном), а также на удивление либеральное воспитание, которое старший Генри Джеймс дал своим детям (изначально оно было полностью домашним,но без привлечения частных учителей, т.к. отец, будучи человеком очень образованным мог позволить себе заниматься воспитанием своих детей самостоятельно, а далее переезд в Европу с целью расширения их кругозора и получения образования в частных школах Германии и Швейцарии).

В творчестве Генри Джеймса плюсы такого образования отразились в наибольшей мере. Это прочитывается во всем его творчестве. Будучи экспатриатом, американцем живущим в Англии, он много писал о своих соотечественниках заграницей, однако оставив в стороне национальный вопрос с его политической стороны. Джеймс скорее показывал различие в воспитании и пути американцев и европейцев: европейцы как антиквариат, доживающий свой век, американцы как новые произведения искусства, искусства чистого, не отягощенного смысловыми слоями времени, выражаясь метафорическим языком Джеймса.

О его языке тоже можно рассказывать много и подробно. Хотелось бы подчеркнуть лишь то, что эволюция языка Джеймса проявляется в его творчество очень ярко. Если многие другие писатели сохраняют единообразие языка от начала и до конца творчества, то у Джеймса невозможно не заметить как он меняется с годами. Оттого и трудно читать, а тем более переводить произведения позднего периода (от 1900 и до 1916) писателя. Язык становится еще более многомерным, выражающим множество смыслов, так что всегда сложно сказать какой из нескольких возможных смыслов вкладывает сам Джеймс , нить повествования еще более изощрена, подтексты прочитываются почти в каждой строке диалогов (не раз в других работах уже подчеркивалось красота и гениальность "джеймсовских" диалогов). Это и неудивительно, ведь сам он что называется спал и видел себя в роли драматурга. Он и писал пьесы, но мало какие из них приобрели успех, поэтому Джеймс вернулся к написанию романов, но читая их, у читателя всегда остается приятное ощущение пребывания в зале во время сценического действа. Присутствовавший на премьере пьесы Джеймса "Гай Домвиль" Бернард Шоу отмечал необычную музыкальность языка джеймсовских диалогов, утонченность смыслов пьесы, что и помешало! положительному восприятию пьесы публикой. Пьеса не должна быть слишком утонченна, чтобы широкая публика смогла ее принять. Для многих изощренность языка и высокие ценности, заложенные в сюжете пьесы напротив ставят преграды для принятия произведения широкой публикой.

Так вот, вернувшись к известным диалогам Генри Джеймса, вы их найдете в любом его романе, тут-то и проявляется красота, лаконичность фраз и лежащие в основании его языка риторические фигуры. Еще в детстве отец Джеймса поощрял детей вести диспуты не только между собой, но и со взрослыми да так, чтобы они учитывали мнение собеседника, а не просто скатывались до споров. Они должны были следить за тем, какие используют фигуры речи, чтобы убеждать слушателей, выбирать слова. Привычка скрупулезно подбирать то или иное слово только развилась у Джеймса с возрастом. Известно, когда Уэллс общался с Джеймсом, то часто не мог больше выносить некой одержимости американского писателя поиском нужного, того самого слова, которое бы было единственно верным в этом конкретном случае.

Джеймс-литератор - это явление в мире литературы. Почему он недооценен в России? Скорее всего именно потому, что переводили его мало, и как я написала выше, это происходит из-за того, что переводить его прозу нелегко. "Женский портрет", переведенный Марией Шерешевской, большой поклонницей книг писателя и мастером слова переведен довольно точно, с сохранением той самой смысловой двойственности, присущей стилю Джеймса. Более поздние переводы других произведений Джеймса уже сделаны без такого пиетета, присущего переводчикам советской школы, потому и появились варианты грубого, кондового перевода, а если выражаться более прямым языком, то нечитабельного. Что остается после такого перевода? Один сюжет, а к слову сказать сюжеты произведений Джеймса довольно просты. Читатели, видящие перед собой только его, легко могут обмануться, списав тот или иной роман в "отсталое искусство прошлого, не имеющее ничего общего с нашим временем." Но это было бы большой ошибкой. Сам Джеймс знал эту особенность сюжетов своих книг, но он и понимал, что сюжет не более чем канва для раскрытия не только образов героев его книг, но что еще более сложно сделать - описания их сознания. Сознание - это, пожалуй, ключевое слово для описания творчества Джеймса. Да, конечно, недостаточно определить творчество писателя одним словом, но если бы нас попросили это сделать, то ничего другого бы и не оставалось, как сказать, что это задача писателя выразить сознание человека, и делать он это будет через описание сознания героя (героев) произведения.

Сам Джеймс в предисловии к роману "Женский портрет" (1881) писал:

Опиши в своем романе их отношения с ней (главной героиней), и дело будет сделано: ты передашь общее впечатление, которое производит твоя героиня, передашь его с необычайной легкостью и с той же легкостью утвердишь на нем всю свою постройку. Но помню, как мало я прельщался этой легкостью и, уже держа главные нити в руках, как искал способы избавиться от нее, честно распределив груз между двумя чашами весов. «Помести центр сюжета в сознание твоей героини, – говорил я себе, – и вот тебе одна из интереснейших и привлекательнейших по трудности задач. Сделай ее сознание центром романа, и пусть больший груз ляжет на эту чашу – чашу, где сосредоточены ее отношения с самою собой. Разумеется, она должна также в достаточной мере интересоваться и тем, что ее окружает; у нее должны быть самые разнообразные отношения с внешним миром – этого страшиться не следует. А на другую чашу положи груз поменьше (хотя это и есть тот груз, которым обычно определяется читательский интерес); короче говоря, меньше упор на сознание тех, кто входит в ее орбиту, особенно на мужскую половину, они должны лишь дополнять основной интерес. Во всяком случае, попробуй, что у тебя получится на этом пути. Здесь хватит простора для должной изобретательности. Эта девушка пленительным видением неотступно стоит перед тобой, и все, что от тебя требуется, – это изобразить ее с помощью наиточнейших терминов выведенной выше формулы, постаравшись ни единого не пропустить. Но помни, чтобы достичь цели, ты должен безраздельно положиться на свою героиню со всеми ее маленькими заботами, иначе она у тебя не получится».

Речь идет, конечно, об Изабелле Арчер, главной героине романа "Женский портрет". Это из центра ее сознания писал Джеймс. Возможно вы слышали, что Джеймса называют "американским Тургеневым" - настолько запоминающимися выходили из-под его пера женские образы. А для того, чтобы подкрепить это сравнение скажем и то, что Джеймс, посещавщий Париж встречался и с самим упомянутым мастером русской литературы, которого он уважал и как человека, и как литератора и содействовал переводам произведений Тургенева на английский язык.

Дейзи Миллер, женский образ, ставших притчей по языцех среди любителей классической американской литературы. Джеймс в течении десятилетий своего творчества создал еще много таких "дейзи" в различных обстановках и вариациях, но Изабелла Арчер - героиня другого романа. С "Женского портрета", а если перевести вернее, то нужно бы называть это произведение "Портрет леди" начинается отсчет мирового признания таланта Джеймса, а также эпоха литературы сознания. Если известные романы Стендаля это веха так называемого психологического романа, то появление "Портрета леди" - новый этап, раскрывающий внутренний мир человека еще детальней, но уже на другом уровне, на уровне сознания.

Что характерно для этого романа Джеймса и что отличает его от психологического романа - это гораздо меньший акцент на эмоциональности, отсутствие эффектов эмоциональной драматизации событий, зато происходит перенос сферы внимания в интеллектуальное поле. Проза Джеймса не "затягивает"в глубины переживаний героев как это бывает с произведениями эмоционально насыщенными, но она вовлекает читателя следовать за нитью Ариады. Эти романы невозможно читать, чтобы развеяться, для разрядки ума, для отдыха. О, нет! Только не для отдыха. Джеймс не позволит вам отдыхать. Вы будете следить за каждым предложением, безотрывно. В этом магия джеймсовского стиля. Недаром здесь в одной из рецензий на лайвлибе кто-то справедливо заметил, что Джеймс это Бальзак, но без прямолинейности, Диккенс но без чрезмерной сдержанности британского писателя и Джейн Остин, но без погруженности в описание тем провинциальной жизни. Джеймс, конечно, не Бальзак и не только в этом смысле, и не Джейн Остин не только из-за того, что темы его произведений не связаны с жизнью в провинции, и тем не менее это замечание обращает на себя внимание, т.к. художественный стиль Джеймса уникален. Как сказал один критик: "после произведений Генри Джеймса вы больше не сможете (читай - не захотите) читать никого другого". Мне нечего прибавить к словам этого критика. Я продолжаю баловать себя чтением его произведений в оригинале и даже перечитывать! (вот ведь, кто бы мог предположить?! но сказал же Оскар Уайльд, что-то в следующем духе "книга, которую не хочется перечитывать, не стоит того, чтобы быть прочитанной").

Произведения Джеймса, они как конфетка, если вы любите "рафаэлло", то значит его книги и есть те самые "рафаэлло". Любите вы "Ферреро роше", значит "Ферреро роше". А может быть ваши любимые "Золотой ключик", так пусть они окажутся "Золотым ключиком" :) Одно ясно, что эти книги принадлежат необычной кухне. Они не из тех, что прочитал и пошел дальше. Это наслаждение для ума. Если вы цените в литературе искусство, то ваша дорога это Генри Джеймс.

Я сознательно не стала писать о героях книги "Портрет леди", т.к. здесь на лайвлибе есть очень хорошая в плане разбора характеров рецензия от читательницы под ником Caramelia. В ней вы сможете прочитать и об образе Ральфа Тачета, персонажа, выполнившего роль бога в жизни молодой мисс Арчер, сделавшей ее богатой леди, и об остальных как мужских, так и женских образах книги. К слову сказать все эти образы живые и яркие, но сам Джеймс сравнивал их (образы остальных героев) с движущей конструкцией колесницы. Они нужны в качестве колес, не более того! Прочитайте роман, и вы удивитесь тому, что для Джеймса "колеса". Если человек так работает над созданием всего лишь "колес", которые понесут "колесницу", то что говорить о том герое или героине, которая и есть эта колесница. Разумеется Изабелла Арчер это и есть колесница Джеймса в романе. Это на ее образ работает все, что создает в книге Джеймс.

Возможно я и напишу в другой раз подробнее о героях книги и ее атмосфере, об архитектонике книги, а если проще, то о ее структуре, Джеймс придавал большое значение построениям. Он был в этом перфекционистом. Но сейчас я, пожалуй, завершу первую часть моей длинной рецензии на книгу любимого писателя :).

Цитата на английском из статьи Edward Wagenknecht "Our contemporary Henry James" на jstor.org

Мне бесконечно жаль героиню. Мне хотелось ударить ее по щекам и воскликнуть «Опомнись!». История разочаровательна. С большим описанием Италии (Рима и Флоренции) и Лондона. Есть даже некая параллель между американцами и англичанами.

История про неудачный брак, про то, как желанная многим птичка попалась в золотую клетку от того, что на неё позарился тот, кто ее прикормил. Про стечение обстоятельств, гордость, самомнение и воспитание. 

 В целом, очень растянуто, очень глупо и оттого жизненно. Грустно и больно.