Текст книги "Цена крови"

1006 год от Р. Х

В этот год, в середине лета, пришел к берегам Сандвича датский флот, и делали они там все, что хотели: грабили, жгли и убивали всех на своем пути.

Англосаксонские хроники

Глава 10

Июль 1006 года

Кукхэм, Беркшир

Летнее солнце стояло высоко в небе, когда Этельстан ехал с Эдмундом и десятком своих воинов по Камлетской дороге в сторону королевского поместья в Кукхэме. Дорога эта к северу от моста через Темзу возле Шафтсли пролегала через дубовый лес, и он был благодарен ему за прохладную тень. По мере приближения к реке деревья редели, и вскоре со стен бурха, охранявшего переправу, тревожно зазвучал звук рога.

«Это хорошо, – подумал он, – значит, часовые бдительно несут свою службу». Он насчитал их пятнадцать за частоколом. Его знаменосцы, ехавшие впереди отряда, подали условный сигнал, получили ответ, и звук рога затих. Окинув критическим взглядом фортификационное сооружение, расположившееся на острове посреди реки, он отметил, что здесь со времени его последнего визита добавились две новые башни.

– Похоже, что элдормен Эльфрик заботится об укреплении обороны графства, – сказал он Эдмунду. Брат ничего не ответил, и раздраженный Этельстан сердито взглянул на него. – Эдмунд, тебя весь день что-то гложет. Может, объяснишь мне, в чем дело, или так и будешь держать меня в подвешенном состоянии?

Эдмунд бросил на него такой же недовольный взгляд, но в конце концов все же нарушил свое угрюмое молчание.

– Сколько еще ты будешь докладывать королю о том, что делаешь?

Это был хороший вопрос, вопрос, который Этельстан и сам задавал себе уже несколько недель, когда они, встречаясь с танами по всей центральной Англии, пытались успокоить их возмущение убийством Эльфхельма. Он говорил им, что Эльфхельм вел дела с людьми из ближайшего окружения датского короля. Он делал все что мог, дабы убедить их в том, что его отец был вынужден предпринять такой ход против своего элдормена, но был не в силах оправдать тактику короля – беспощадную резню, которой он подверг Эльфхельма и его сыновей. Под нажимом он торжественно поклялся, что, если взойдет на трон, будет вести себя более открыто и справедливо по отношению к знатным дворянам, чем это делал его отец.

Обещание это вряд ли принесло бы ему дополнительную любовь короля, если бы тот об этом узнал.

– Ты боишься, что я кончу так же, как Вульф и Уфгет? – спросил он Эдмунда.

Бедняги. Они были просто пешками в опасной игре своего отца и тем не менее медленно умерли страшной смертью в сыром и зловонном каменном мешке; поговаривали, что их раны никто и не думал лечить. Сиферту и Моркару в виде милости были выданы изуродованные тела их родственников для погребения – похоже, лишь для того, чтобы они сами увидели страшные последствия гнева короля. Молва об этом разлетелась по королевству со скоростью лесного пожара.

– А ты не боишься этого? – вопросом на вопрос ответил ему Эдмунд.

– Боюсь, – с досадой проворчал он. – Король видит врагов повсюду, а я – далеко не невидимка. Но если он потребует от меня отчета, я дам ему честный ответ. Кто-то должен сказать ему открыто о неопределенных настроениях среди его дворян.

Помолчав несколько мгновений, Эдмунд сказал:

– У короля действительно повсюду есть враги. Наши северные границы атакуют скотты, а шпионы короля предупреждают, что датчане ударят еще до конца лета – одному господу известно, где именно это произойдет. Думаю, что он был прав, когда показательно расправился с Эльфхельмом в назидание другим. Он ясно дал понять, что измена и предательство будут жестоко покараны. Раньше лояльность народа поддерживалась золотом, землями и привилегиями. Но это уже в прошлом. В наши времена заставить людей хранить верность своему королю может только страх жестокого наказания.

– Но он – слабый король, Эдмунд, и он не воин. Если люди внутри его королевства повернутся против него, то это из-за страха, что он не сможет защитить их от врагов, давящих на страну снаружи. Помяни мое слово, грядет буря, и мы не готовы встретить ее. Господи, ведь после смерти Эльфхельма в Нортумбрии и Мерсии вообще нет элдормена. Кто организует оборону, если датчане нападут на города вдоль таких рек, как Трент или Уз?

– С недавних пор, опираясь на доверие короля, его заменил Идрик из Шрусбери.

– Идрик! – пренебрежительно фыркнул Этельстан. – Да он просто бандит, а не воин.

– Воин он или нет, но это все равно лучше, чем вообще без вожака, – возразил ему Эдмунд.

Насчет этого у Этельстана были свои сомнения. Сейчас им было необходимо время – время, чтобы посоветоваться с верхушкой северных графств, время, чтобы собрать урожай, время, чтобы подготовить и оснастить запасами бурхи для защиты границ. Он просил всех священников, с которыми говорил, молить Бога дать им время, чтобы они могли собраться с силами для встречи врага.

Но, как сказал Эдмунд, уже сейчас на границе продолжались стычки со скоттами, и он опасался, что ветер с Датского моря тоже несет им беду. Единственное, чего не было у народа Англии в данный момент, это времени.

Они прошли через мост, миновав остров, и впереди показались ворота дворца, охраняемые, как он отметил про себя, тройной стражей. За стенами было шумно и многолюдно, сегодняшняя суета казалась намного оживленнее, чем обычное движение слуг, вассалов и вооруженных солдат. Он с трудом проталкивался на своем коне через толпы мужчин, разбиравших сваленное в кучи оружие и экипировку, женщин и детей, нагруженных какими-то свертками, сновавших от дома к дому, и конюхов, грузивших лошадей и вьючных мулов.

Королевский двор готовился к отъезду, но в этих приготовлениях не чувствовалось порядка и продуманности. Что-то было не так, и это что-то казалось более тревожным, чем вторжение скоттов в далекой Нортумбрии.

Они с Эдмундом спешились, бросив поводья конюху, и прошли в залу. Здесь также повсюду царил хаос, за исключением стола, вокруг которого со всех сторон сидели писцы, что-то лихорадочно писавшие на вощеных дощечках. «Инструкции короля королевским танам», – догадался Этельстан. Он приостановился, чтобы обратиться к дворецкому, который осыпал проклятьями троих рабов, паковавших в сундуки серебряные подсвечники и кубки.

– Что стряслось? – спросил он.

– У Сандвича видели датские корабли, милорд, – возбужденно ответил дворецкий. – Нам еще не сказали, куда именно мы едем, но поговаривают, что выступаем мы завтра.

Этельстан взглянул на брата и понял, что он думает то же самое. Время у них вышло.

В королевских покоях король сидел за центральным столом с небольшой группой советников вокруг себя. Обведя глазами комнату, Этельстан заметил Эмму в алькове, освещенном пламенем свечей. Рядом с ней за столом для письма стоял ее нормандский священник, отец Мартин, который что-то быстро писал своим стилусом на лежавшем перед ним пергаменте.

Должно быть, Эмма слышала, как они вошли, потому что как раз в этот момент подняла голову, и взгляды их, в которых сквозили одновременно и боль, и утешение, на миг встретились. Затем она отвела глаза, и он переключил свое внимание на тех, кто сидел вокруг короля. Здесь были его младшие братья, а также Эльфрик, элдормен Гемпшира. Еще тут сидел епископ Эльфех – в этом месте Этельстан поправил себя, поскольку человек, который ранее был епископом Винчестерским, теперь стал архиепископом Кентерберийским, и это было одним из наиболее мудрых назначений, сделанных его отцом. Среди собравшихся присутствовало еще несколько менее значительных лордов; он также отметил, что по правую руку от короля стоит Идрик из Шрусбери, и вновь ощутил дурное предчувствие.

Он решительно двинулся через толпу людей, собравшихся вокруг стола; Эдмунд неотступно следовал за ним. Король оторвал свой взгляд от грубо нарисованной карты, закрывавшей большую часть стола, нахмурился и, к большому удивлению Этельстана, жестом подал знак, чтобы они подошли ближе.

– Я не ждал увидеть вас здесь, – сказал его отец, – но приехали вы вовремя. Вы уже слышали?

– Да, – ответил за обоих Этельстан. Было очевидно, что вниманием к нему со стороны отца он обязан угрозе набега викингов. Он взглянул на карту. – Как велико их войско?

– Шестьдесят кораблей, будь они прокляты. Приблизительно три тысячи человек – столько же, сколько король Свен приводил с собой три года назад. Они уже начали продвигаться к западу от Сандвича. – Он тяжело вздохнул и откинулся на спинку своего кресла. – Я не ожидал, что они появятся так скоро, – пробормотал он. – Я думал, что у нас есть еще по меньшей мере месяц.

– Ведет их в этот раз тоже Свен? – спросил Этельстан.

– Нет, но это единственное хорошее известие, – ответил его отец. – Пока урожай еще не собран, нам будет не хватать людей и припасов. Господи Иисусе! – Он устало провел рукой по глазам. – Мы должны были возвести бурхи вдоль границ Уэссекса и бить их по частям, разгоняя их фланги, как мошкару на болоте.

Этельстан оглядел лица собравшихся вокруг стола и не нашел в них поддержки этого плана. Именно это они и делали много лет, и уже много лет подобная тактика неизменно приводила к поражению. На самом деле им следовало выставить против морских налетчиков многочисленную армию и сбросить их обратно в море, однако Англия была к такому не готова. Любая армия, которую им удастся собрать, в основном будет состоять из людей, чьи руки больше привыкли к плугу, чем к рукоятке меча, в это время противостоять им будут яростные датские морские вояки, хорошо обученные обращению с оружием и готовые к сражениям.

Этельстан повернулся к архиепископу.

– Если они ударят по Кентербери, сможет ли город выстоять против них? – спросил он.

– Стены города хорошо отремонтированы, – ответил Эльфех, – так что несколько дней мы сможем продержаться.

Этельстан кивнул.

– Скорее всего, они пришли не вести длительную осаду, а для того, чтобы ударить быстро и схватить все, что плохо лежит. Если захватчики двинутся морем на запад, более уязвимыми станут небольшие города и аббатства в графствах Кент и Суррей. – Он провел пальцем вдоль линии, обозначавшей южное побережье Англии. – Если же они решат ударить на север, то риску подвергнутся города вдоль наших восточных берегов.

Король смотрел на карту и хмурился.

– Я соберу все наши силы в Мерсии и Уэссексе, мы призовем всех мужчин, которые не задействованы на полях, и даже многих из тех, кто задействован. Их командиры встретят меня в Виндзоре, чтобы организовать оборону, однако, чтобы собрать людей, потребуется время. А пока нам нужно как можно скорее расставить своих воинов в бурхи на юго-востоке. Датчане не станут уходить далеко от своих кораблей, поэтому следует стремиться удержать их ближе к побережью. – Он повернулся к Эльфрику. – Сколько солдат из вашего домашнего войска сейчас находятся здесь с вами?

– Тридцать человек, милорд, все они на лошадях и хорошо вооружены, – ответил элдормен.

– Хорошо. Вы отведете их в Рочестер и возьмете на себя командование фирдом в Кенте. В деревнях вам следует взять всю провизию, которая вам понадобится.

Эльфрик кивнул, а король обернулся к Идрику:

– Вы отправитесь на север, в Мерсию, соберете там все силы, какие удастся. И как можно скорее вернетесь ко мне в Виндзор. Этельстан, ты поедешь с нормандскими вассалами королевы в Льюис и соберешь людей в Сассексе. Обеспечишь их едой, как сможешь. Возьми с собой Эдрида и Эдвига. Эдмунд, вы с Эдгаром и вашими людьми будете сопровождать ваших сестер и королеву в Винчестер, где возьмете на себя командование фирдом. Не предпринимать никаких попыток встретиться с датчанами в открытом сражении.

Последнее распоряжение было адресовано всем, но Этельстан, поймав на себе взгляд бледно-голубых глаз короля, понял, что в первую очередь это касается его. Его отец считал, что он слишком рвется в бой. И в данном случае он, вероятно, был абсолютно прав.

– Необходимо, чтобы при приближении датчан вы получали предупреждения как можно раньше, – продолжал король. – Соберите крестьян вместе с их скотом в бурхи и защитите их там. В этой ситуации мы вряд ли можем сделать что-то большее, чем просто попытаться свести ущерб к минимуму.

Свести ущерб к минимуму. Этельстану пришлось сдерживаться, чтобы не выругаться, потому что сейчас было не время дискутировать по поводу политики отца, которую тот вел вот уже двадцать лет. Господи! Его просто сводило с ума, что уже в который раз лучшее, на что они могли надеяться, это удержать врага на побережье. Три года назад эта тактика полностью провалилась и армия датчан прорвалась в Уилтшир. Два года назад морские разбойники продвинулись на пятьдесят миль вглубь Восточной Англии, грабя и сжигая все на своем пути. А как далеко зайдет враг на этот раз? И сколько городов будут разорены теперь?

Боже правый! Если они сейчас говорят, что не могут сделать ничего, кроме как свести потери к минимуму, значит, они проиграли еще до того, как начали сражаться.

Эмма слушала приказы короля со все возрастающим беспокойством и смятением. Его решение вверить ее сына опеке Эдмунда, лишавшее ее возможности обеспечивать его защиту силами отряда нормандских стражников, наполнили ее сердце дурными предчувствиями; она быстро встала и подошла к помосту.

– Милорд, разрешите мне сказать, – сказала она, и стоявшие вокруг него мужчины расступились, чтобы она могла преклонить колени возле его кресла.

Она рисковала вызвать его недовольство тем, что обращалась к нему на глазах всего совета, но выбора у нее не было. Доверяя своего сына заботам Эдмунда, она рисковала гораздо большим.

– Что еще? – отрывисто бросил он.

– Я желала бы поехать с вами в Виндзор, милорд, – сказала она. – Я не хочу, чтобы меня видели прячущейся за толстыми стенами, словно я монахиня в монастыре, тогда как мой король и его сыновья лицом к лицу встречают угрозу. Мое место, как и место нашего сына, возле вас. И я прошу вас, муж мой, не отсылайте нас.

Она заметила сначала удивление на его лице, но, когда смысл ее слов дошел до него, он нахмурился. Он не должен был догадаться о реальной причине ее просьбы – страхе того, что может сделать Эдмунд, если они с ее сыном окажутся в его власти. Только Этельстан мог понять, что у нее на уме; она решилась бросить быстрый взгляд в его сторону и увидела, что он хмуро смотрит на нее. Он решит, что страхи ее беспочвенны, потому что верит Эдмунду, – но зато она не верила ему.

– На военном совете не место женщинам, – возразил Этельред.

– Мой король. – Рядом с ней стоял архиепископ Эльфех, и сейчас она почувствовала на своем плече осторожное прикосновение его руки. – В просьбе королевы есть определенное рациональное зерно. В Виндзоре вы будете встречаться со многими знатными дворянами, чьим землям не грозит немедленная опасность от набега датчан, и они не будут слишком торопиться взяться за оружие. Некоторые из них могут отнестись к этому с враждебностью. Однако, если знать увидит, что ваши сыновья находятся в первых рядах воинов, а королева твердо стоит рядом с вами во времена нелегких испытаний, это может только помочь делу.

Он ни слова не сказал про Эльфхельма, но Эмма догадывалась, что его имя эхом отозвалось в голове у каждого из присутствующих. Она не сомневалась, что новый архиепископ высказал немало гневных слов королю по поводу убийства Эльфхельма в Шрусбери. А когда сегодня утром начинался совет, Эльфех не делал секрета из того, что считает нашествие датчан Божьей карой за вероломное предательство короля по отношению к его элдормену.

Теперь же она мысленно благословила Эльфеха, затаив дыхание в ожидании решения короля. Наконец тот нетерпеливым жестом махнул в ее сторону рукой:

– Для меня не имеет особого значения, поедете ли вы в Виндзор или в Винчестер, но я выезжаю на рассвете. И если вы хотите сопровождать меня на войну, тогда потрудитесь не задерживаться, потому что дожидаться вас я не стану.

– Благодарю вас, милорд, – сказала она. – Я буду готова в срок.

Поднявшись с колен, она вышла из комнаты, оставив отца Мартина одного заканчивать письма, которые они начинали писать вместе.

Широко шагая через главную залу, она услыхала, как кто-то окликнул ее по имени. Остановившись, она обернулась и увидела, что из покоев короля за ней торопится архиепископ Эльфех.

– Уделите мне минутку, я бы хотел поговорить с вами, миледи.

– Разумеется, – ответила Эмма, и они, оставив залу, прошли в тень крытого прохода, протянувшегося на всю длину здания. Здесь она остановилась и коснулась его руки. – Благодарю вас, архиепископ, за то, что убедили короля выполнить мою просьбу. Это было крайне важно для меня.

Эльфех был ей другом, как был другом королю и его сыновьям. Стоя с ним лицом к лицу и глядя в его добрые и умные серые глаза, она заметила складку озабоченности, прорезавшую его лоб. Конечно же, он был встревожен. Датские захватчики направлялись на запад от Сандвича, и Кентербери лежал как раз у них на пути.

– Просьба ваша, миледи, была разумной, – ответил он, – и весьма отважной. Полагаю, что ваша мать, будь она на вашем месте, поступила бы точно так же. – Он положил ладонь на ее руку и улыбнулся. – На самом деле именно о ней я и хотел поговорить с вами, потому что, как вы знаете, я только что вернулся из поездки ко двору вашего брата.

– Надеюсь, моя мать в здравии, – быстро отозвалась Эмма. Эльфех привез ей несколько писем от близких, и она не нашла в них ничего такого, что могло бы ее встревожить.

– Да, она в полном здравии, – заверил он ее. – Думаю, что она еще может пережить всех нас. Она очень впечатляющая женщина, и за то кроткое время, которое я пробыл в ее окружении, у меня возникло огромное восхищение ею. Ваш брат поступает мудро, когда обращается к ней за советом и помощью.

– Он бесконечно доверяет ей, – сказала Эмма. Когда-то она думала, что сможет выполнять подобную роль советника и доверенного лица для своего мужа-короля. Однако Этельред быстро развеял всякие иллюзии по этому поводу.

– Она обладает качествами, которые делают ее чрезвычайно ценной в глазах Ричарда. Мне как-то довелось присутствовать при аудиенции вашего брата с посланником датского короля. – Должно быть, тревога, вспыхнувшая в ней, когда она услышала эти слова, тут же отразилась на ее лице, и поэтому он быстро добавил: – Теплые отношения между Нормандией и Данией в определенном смысле играют нам на руку, однако наш король не услышит от меня ни слова о приеме датского посланника. Но самым любопытным при этом разговоре мне показалось то, что ваша мать выступала там в роли переводчика. Она может говорить с северянами на понятном им языке, и, слушая это, я подумал, не передался ли этот дар ее дочери?

Она отвела глаза в сторону, не зная, что ему ответить, и не желая лгать человеку, которому верила и которым восхищалась. Но она изо всех сил старалась сохранить в тайне, что знает датский язык. Об этом знали только Марго и Этельстан, который разгадал ее секрет уже много лет назад. Впрочем, знали и еще двое: Свен Вилобородый и его сын, которые одним ужасным летним днем захватили ее, – время в плену показалось ей вечностью. Тогда она не смогла сдержаться и осыпала их проклятиями на их родном языке.

Она снова взглянула в лицо Эльфеха и поняла, что своей заминкой фактически ответила ему.

– Ясно, – сказал он. – Король об этом не знает, насколько я понимаю. Но, миледи, это ваше умение может ему очень пригодиться, если понадобится вести переговоры с врагом! И вы сумеете этим завоевать себе место подле него, если…

– Однако этим также можно нажить себе врагов среди тех, кто обвинит меня – и моего брата – в благожелательном отношении к датчанам. – Именно так и подумал бы Эдмунд, если бы узнал об этом. Это означало бы вложить ему руки оружие против нее и ее сына. – Хотя вы можете и не рассказывать королю о встрече моего брата с датским посланником, за вас, архиепископ, это сделают другие.

Теперь глаза его стали печальными, и ей уже не хотелось слушать то, что он собирался ей сказать. Она не желала, чтобы этот человек думал о ней плохо.

– Я понимаю все риски, – сказал он, – но все равно прошу вас довериться мне в этом вопросе. Позвольте мне раскрыть ваш секрет, если я посчитаю необходимым сделать это. Обещаю вам, что не приму этого решения, тщательно не обдумав его предварительно.

Она снова заколебалась.

Конечно же, она доверяла архиепископу, но при дворе любое знание было реальной силой. Тот, кто узнал бы об этом от него, получил бы власть над нею – такую же, какой сейчас обладал Эльфех. Тем не менее этот человек был одним из самых мудрых при дворе, входил в число старых друзей короля и считался одним из наиболее заслуживающих доверия советников. Было бы ошибкой мешать ему использовать все имеющиеся у него средства на благо Англии, если они ему понадобятся.

– Я даю вам на это свое разрешение, – сказала она.

Возможно, такая ситуация никогда и не возникнет. А если это все же произойдет, она должна надеяться, что сможет найти способ использовать это в своих интересах.

– Я буду оберегать вашу тайну ценой своей жизни, – сказал он и, взяв ее руку, сжал ее между своих ладоней. – Даю вам в этом свою клятву. – Он долго вглядывался в ее лицо, а затем улыбнулся. – Вы очень похожи на свою мать, Эмма. Я считаю, что вы не по годам умны. Если вам когда-либо понадобится, чтобы я походатайствовал за вас перед королем, вам стоит лишь попросить. – Он перекрестил ей лоб, прошептал слова благословения на латыни, после чего сжал ей руку. – А теперь я покину вас, поскольку, как я полагаю, нас обоих еще ждет много дел.

Расставшись с ним, она поспешила на свою половину, потому что архиепископ был прав: если она хотела завтра с первыми лучами солнца уехать вместе с королем, ей нужно было еще многое сделать. По пути она размышляла над тем, что сказал ей Эльфех.

Она верила, что ее мать одобрила бы ее просьбу сопровождать короля на военный совет. Однако, если бы Гуннора когда-либо решилась на это, – а Эмма полагала, что решилась бы, – руководило бы ею желание поддержать своего мужа и в ответственный момент быть рядом с мужчиной, которого она любила. В этом было серьезное отличие между нею и ее матерью.

Ее же решение в большей степени стало вопросом целесообразности. Она была матерью наследника престола, и поэтому, в силу сложившихся обстоятельств, ей следовало быть союзником короля. Однако это был горький альянс, потому что между ними не было ни привязанности, ни малейшего уважения.

Он пользовался ее телом по своей прихоти, но за все четыре года, что они состояли в браке, он ни разу не поинтересовался ее мнением и не искал ее общества. Ее присутствие за столом совета ничего не изменило бы. Тем не менее она многое узнает и, что еще более важно, Эдвард будет с ней, вне досягаемости его сводного брата Эдмунда.

Пресвятая Дева! Она жалела, что не может доверять Эдмунду, как верит ему Этельстан. Она, безусловно, восхищалась преданностью, которую тот демонстрировал в отношении своего старшего брата, и даже уважала решимость Эдмунда видеть Этельстана наследником королевского трона. Однако он был слишком похож на своего отца – в этом и заключалась главная причина ее недоверия к нему.

Она не могла отделаться от страха, что Эдмунд – как и Этельред – для достижения своих целей не остановится перед убийством.